— Я хочу быть с вами, — прошептала Марго, полностью отдаваясь тому ощущению, которое всегда приходило к ней от его прикосновений.

— Я хочу быть с вами, и вы тоже хотите этого. Милый мой, мой любимый. Перестаньте притворяться. — Она слышала сильные удары его сердца. — Я люблю вас, — шептала она. — Я так вас люблю.

Он одновременно поцеловал ее и подхватил на руки. Путь из гостиной по темному коридору — сколько раз она видела это во сне. Он опустил ее на кровать и наклонился над нею. Его руки раздевали ее, нежно прикасаясь к телу. Он продолжал целовать ее, и от его прикосновений, от его поцелуев кожа Марго покрывалась мурашками, и тихонько кружилась голова, и радость заполняла душу.

— Милая моя, счастье мое, — хрипло и прерывисто шептал он.

 

Часть первая

«…Стена враждебности, разделявшая их еще мгновение назад, казалось, рухнула вместе с ослепительным всплеском близкой молнии и оглушительным раскатом грома. Они бросились в объятия друг друга, словно пытаясь в лихорадочном самозабвении страсти заполнить пропасть, проложенную между мужчиной и женщиной тысячелетиями цивилизации. Музыка грозы опьяняла их и уносила к далеким звездам.

— Возьми меня, возьми, — выдохнула она почти беззвучно. Со стоном он прильнул к ее губам. Раскаленный язык ворвался в ее рот. Раздвинув рванувшиеся ему навстречу бедра, он сразу нашел заветную цель и с каждым движением погружался в ее манящие влажные недра все глубже и глубже…»

Небольшая книжица в яркой глянцевой обложке выскользнула из рук Маргариты. Такой уютный и домашний свет массивного торшера упал на закушенный, еще влажный уголок ее подушки. Но лицо девушки было озарено внутренним пламенем, пламенем, пожирающим душу, яростно ищущим выхода.

Маргарита, или Марго, как все ее называли, была единственной дочерью мэра города. Двух этих обстоятельств: того, что она была дочерью мэра и к тому же единственной, а значит, болезненно любимой, было вполне достаточно, чтобы к восемнадцати годам она представляла собой взбалмошное, капризное существо, привыкшее получать от жизни, а точнее от родителей, все что душа пожелает. Конечно, будь мэр, которого знали как принципиального, справедливого человека, чуть построже со своей дочкой, она бы такой не стала, но он всегда был слишком занят на работе, мало бывал дома и, чувствуя свою вину перед ней, старался компенсировать недостаток общения исполнением любых капризов милого чада. А мама? Что могла поделать тихая добрая мама с буйным темпераментом Маргариты, с ее неуступчивым, сильным характером без поддержки отца…

Нужно ли говорить, что Марго никогда не ощущала недостатка в поклонниках. В школе, уже в младших классах, она сама выбирала, кто из мальчишек будет провожать ее до дома с двойным грузом ранцев на плечах, а в старших классах подростки частенько дрались из-за нее на большой перемене или после уроков.

Лишь чудо да еще, пожалуй, врожденная брезгливость помогли ей избежать последствий сексуального взрыва, захлестнувшего школу, где она училась до девятого класса. Наиболее ярко это проявлялось в «ромашке». Маргарита пыталась представить себе таких привычных, будничных подружек по классу совершенно голых, лежащих головами к центру круга, бесстыдно раскинув ноги, и прыщавых, переполненных самомнением одноклассников, передвигающихся по этому живому «цветку», меняя партнерш. Картина эта вызывала в ней скорее омерзение, чем вожделение. Вскоре отец, прослышав о «художествах» ее сверстников, перевел Марго в другую школу, но разве можно что-нибудь утаить в не таком уж большом городе? Маргарита еще долго ловила на себе взгляды новых одноклассниц, полные затаенного и болезненного любопытства.

И сейчас, когда она стала студенткой первого курса архитектурного института, внимание противоположного пола было для нее фактом привычным и обыденным. Даже в самые лютые крещенские морозы, когда столбик термометра опускался до минус двадцати, под окнами их квартиры дожидался, подпрыгивая от холода, очередной пылкий молодой человек, почитавший за честь проводить Марго в институт и донести до студии ее подрамник — почти метровую доску, обтянутую листом ватмана и уложенную в специально сшитый кожаный чехол на ремне.

В таком поклонении не было ничего удивительного. Марго обладала более чем приятной внешностью: огромными, всегда задорно сияющими зелеными глазами, естественным румянцем на матовой коже лица, каштановыми блестящими локонами до плеч, красивой фигурой — высокой грудью, тонкой талией, широкими бедрами и крепкими стройными ногами. Почти все мужчины самых разных возрастов, с которыми общалась Марго, были влюблены в нее. Особенно когда ей этого хотелось. И если вдруг на кого-либо не действовали чары ее глаз, голоса, легкой спортивной походки, она пускала в ход последнее оружие восемнадцатилетней девушки, в сите которого она убедилась уже давно и которым пользовалась лишь в исключительных случаях. Она протягивала неприступному представителю противоположного пола свою сильную маленькую ладошку теннисистки и с едва заметным нажимом произносила:

— Маргарита Ремезова.

Внутренне улыбаясь и торжествуя, Марго чувствовала, как начинают подрагивать в ее руке мужские пальцы и как безразличие в интонации разговаривающего с нею мужчины сменяется заинтересованностью. Фамилия Ремезовых последние восемь лет, которые Вячеслав Всеволодович оставался бессменным мэром, была у всех на слуху.

— Маргарита Вячеславовна? — и в тоне, и в улыбке собеседника обычно появлялось что-то глуповатое.

— Да, — отвечала девушка.

И холодное сердце неприступного кавалера таяло, в его манерах проскальзывало суетливое желание угодить и понравиться. А Марго понимала, что одержала еще одну победу.

Маргарите нравилось представлять себя в мечтах опытной куртизанкой, безжалостно разбивающей сердца несчастных воздыхателей, и, наверное, самой большой ее тайной, тщательно скрываемой от всех окружающих, было полное отсутствие того запретного и желанного опыта, который единственно превращает по-настоящему девушку в женщину.

И в это морозное утро она неторопливо пила кофе и, посмеиваясь, поглядывала из окна на замерзающего кавалера.

— Рита, может быть, пригласим мальчика к нам? Угостим его кофе? Бедняга совсем замерз, — нерешительно предложила мама, интеллигентная худенькая женщина, всегда кроткая и робкая.

Марго никогда не могла понять, как ее тихая мама умудрялась справляться с кучей горластых учеников, обучая их немецкому языку в специализированной школе. Но мама справлялась, и ученики ее класса знали язык лучше всех остальных. Они уважали и слушались ее, чего нельзя было сказать о ее собственной дочери. Марго, конечно, очень любила маму, но считала, что в современной жизни разбирается намного лучше. Особенно там, где дело касается мужчин. По рассказам бабушки Марго знала, что отец был первым, с кем начала встречаться мама. До него она даже не целовалась ни с кем. Не ходила ни в кино, ни на танцы, отдавая все время учебе. Все удивлялись, как она, такая скромная, тихая и незаметная, сумела понравиться своему однокурснику, зеленоглазому красавцу и весельчаку Славке Ремезову, который всегда был душой любой компании и в которого была влюблена вся женская половина их филологического факультета. А он не влюблялся ни в кого, пока не поговорил случайно после занятий с однокурсницей о каких-то тонкостях немецкого языка.

Ее серые глаза смотрели на него с робостью и восхищением. Ее спокойные умные речи, начисто лишенные кокетства, которое он неизменно вызывал в других студентках, привлекли его внимание. Он сразу же попытался поцеловать ее, уверяя, что она ему нравится, и понимая, что он тоже нравится ей. Получив неожиданный отпор в виде слабой, но обидной пощечины, любимец факультета навеки подарил ей свое верное сердце. Марго всегда недоумевала, слушая рассказы о любви родителей, но потом решила для себя, что раньше у людей было другое воспитание и другая ориентация. А теперь, если ты робкая и скромная, если неброско одеваешься, ты вряд ли привлечешь чье-то внимание. Так стоит ли слушать, что говорит ее мама, отсталый, несовременный человек. И Марго на предложение матери отрицательно трясла локонами и снисходительно объясняла ей, что «мальчик» должен быть счастлив уже оттого, что она согласна терпеть его общество всю дорогу до института.

— Как ты можешь быть такой самоуверенной! — всплескивала руками мама. А папа, обожавший свою взбалмошную дочку, подмигивал ей и говорил:

— Правильно, правильно, Марго, ты у меня молодец. Не давай мужикам спуску. На то они и сильный пол, чтобы терпеть из-за женщин лишения и невзгоды. Если бы твоя мама в молодости вела себя по-другому, я бы никогда не женился на ней. Вспомни, мамочка, ты тоже задирала нос и проходила мимо, когда я часами дожидался тебя после дополнительных занятий в институте.

— Да, было такое… — смущенно улыбаясь, соглашалась мама. — Но я никогда не была такой капризной и самоуверенной, как Рита. Я была влюблена в тебя, вот и старалась казаться строгой и неприступной, а Рита просто издевается над своими ухажерами, то над одним, то над другим. Меняет их как перчатки и никого не любит. Все то, что она делает сейчас, потом обернется против нее самой. Когда она полюбит по-настоящему, а это все равно случится рано или поздно, ей будет очень тяжело. Ее счастье, если найдется человек, которому захочется ее перевоспитывать.

— Ну конечно! — перебивала Марго. — Что ты понимаешь в этих делах, мама, при твоем полном отсутствии опыта. Я еще молодая, но уже смыслю в этом побольше, чем ты. Когда я полюблю, меня вообще на руках станут носить, вот увидишь.

— Подожди, Рита, не перебивай, — отец внимательно прислушивался к словам жены. — Дашенька, я не совсем тебя понял, объясни поподробнее. Мне бы не хотелось, чтобы у Марго возникли проблемы.

Но разговор, как всегда, не получался. Под окнами раздавался гудок автомобиля. Отец огорченно разводил руками и вставал из-за стола.

— Хорошо с вами, но мне пора на работу, — извинялся он. — Поговорим вечером.

— Вечером тоже не получится, — улыбалась мама. — Ты опять вернешься за полночь.

— Такая уж у меня работа, — отвечал отец. — Давай, Дашенька, я отвезу тебя в школу. Сегодня сильный мороз, мы тебя забросим по дороге.

— Нет, Слава, — тихо, но твердо возражала Дарья Дмитриевна. — Я не хочу вызывать зависть тех, кого не могут подвезти на машине. Да и мои ученики еще подумают, не дай Бог, что подобная роскошь важнее всего в жизни.

— Папочка, отвези меня в институт, — вскакивала с мягкого, обитого белой кожей кухонного диванчика Марго.

— А как же твой поклонник? — поинтересовался Вячеслав Всеволодович.

— Да ну его! Он мне уже одним своим замерзшим видом надоел, — отмахивалась дочь.

— Нет, Слава, ты слышишь, что она говорит! — ужасалась мама, появляясь в дверях, чтобы проводить мужа. — Марго, ты тоже поедешь на городском транспорте. Разве твои друзья приезжают в институт на машинах?

— Нет, они приезжают на троллейбусах, автобусах, трамваях и еще на электричках, — подняв глаза к потолку, как на школьном уроке, перечисляла Марго. — Но пускай о них думают их отцы. Я же не виновата, что мой папка — самый замечательный папка в городе. И мама тоже замечательная, потому что нашла такого мужа. — Она целовала маму в щеку, быстро натягивала на себя сапожки и песцовую шубку, набрасывала на плечо ремень подрамника и выскакивала на лестничную клетку.

— Да ладно, Дашенька, — извиняющимся голосом произносил Ремезов. — Я отвезу девочку сегодня. Но обещаю тебе, что это в последний раз.

— Ты мне каждый раз обещаешь, что именно этот раз будет последним, — махала рукой мама и кричала вслед дочери: — Рита, надень платок!

— Мама, я ведь на машине, — доносился до нее с первого этажа голос дочери.

Марго видела в окно, что на улице идет снег, и знала, что снежинки на ее великолепных локонах, которым не нужна укладка, будут красиво искриться в лучах зимнего солнца. Они лишний раз ослепят ее незадачливого кавалера и будут долго преследовать его в тоскливых беспокойных снах. По крайней мере, так ей говорили ее воздыхатели, и у нее не было причин им не верить. Она сбегала по лестнице, опережая отца, останавливалась в дверях подъезда и, принимая гордый, неприступный вид, превращалась из резвого бесенка в чинную девицу. Затем медленно выходила на улицу, небрежно кивала ожидающему ее парню, с удовольствием замечала в его глазах растерянность, проходила к передней дверце стоящей во дворе черной «волги», открывала ее и садилась на сиденье рядом с водителем.

— Здравствуйте, дядя Петя, — приветствовала она шофера, коренастого, плотного мужчину лет сорока.

— Здравствуй, здравствуй, егоза! — отвечал ей шофер, с улыбкой глядя на нее. — Расскажи-ка, сколько сердец разбила за последний квартал.

— Пальцев не хватит, — задорно отвечала Марго, поглядывая тайком в зеркальце заднего вида на то, как однокурсник ошарашенно топчется на месте, чувствуя, по-видимому, себя полным идиотом, и не решается подойти к машине, потому что к ней уже приближается сам мэр города.

— Доброе утро, Петр, — мэру приходилось довольствоваться задним сиденьем.

— Доброе утро, Вячеслав Всеволодович, — отвечал шофер и поворачивался к Марго. — Эй, егоза, брысь назад! Уступи место отцу.

— Пускай сидит, — говорил отец. — Отвезем ее, я потом пересяду. Все равно ведь не уступит. — Он оглядывался на парня, который, казалось, готов был разрыдаться от неловкости положения, и обращался к дочери: — Марго, может, все-таки захватим твоего воздыхателя? Неудобно как-то, парень ждал.

— Поехали, дядя Петя, — картинно закатывала глаза Марго. — А то папа начнет из жалости собирать в машину всех претендентов на мою руку и сердце.

— Ну что ж, поехали, жестокое создание! — шофер нажимал на газ, и «волга» трогалась с места, а девушка весело хохотала.

Марго не была жестоким созданием. Просто она привыкла с некоторым презрением относиться к своим кавалерам, может быть, потому, что они доставались ей слишком легко. Она не дорожила ни одним из них, зная, что всегда может найти замену. Она пылко влюблялась и моментально разочаровывалась, едва объект ее любви становился докучливым и подобострастным и начинал втолковывать ей, что не может без нее жить и боится ее потерять. В этот момент он ее и терял, так как нет ничего более скучного, как казалось Марго, чем мужчина, который, как преданный пес, ловит каждый твой взгляд, бросается выполнять любое твое желание и навязывает постоянно свое общество, словно у нее других интересов и быть не может.

Поклонники клялись, что не смогут жить без нее, но она знала, что бросит их, а они будут жить по-прежнему, как жили раньше, и через какое-то время начнут встречаться с другими девушками, более покладистыми, нарочно оказывая им знаки внимания у нее на глазах. Марго складывала в особый ящик стола письма и записки с любовными признаниями. Там были даже стихи, посвященные ей, но ящик уже был заполнен до отказа, а исписанные листки бумаги, льстя ее самолюбию, оставляли спокойным ее сердце. Так Марго и жила до своей восемнадцатой весны, влюбляясь, добиваясь ответной любви, расставаясь и влюбляясь опять. Но однажды все изменилось. Сразу и бесповоротно.

…Была весна. Старичок художник, который преподавал у них рисунок и живопись, заболел, а потом вышел на пенсию. Первая группа первокурсников-архитекторов осталась без преподавателя. Две недели они с радостью гуляли по улицам, вместо того, чтобы сидеть в пахнущей краской аудитории, вдыхая в себя уже теплеющий, но еще прохладный воздух ранней весны. А в понедельник на уроке черчения к ним заглянул декан факультета и предупредил, чтобы завтра они пришли на занятия по рисунку в полной готовности: в институт приглашен новый художник, и было бы неплохо, если бы группа сразу показала ему себя с лучшей стороны, не демонстрируя до времени своего обычного, присущего всем архитекторам разгильдяйства. Студенты не рассердились на слова декана. Они знали, что он сам всю жизнь отдал архитектуре, а значит, говорил и о себе. И они наперебой, шумя и крича, пообещали ему, что преподаватель останется ими доволен. Громче всех обещала Марго. Но что поделать, если ее голос был самый звонкий в их группе.

— А я знаю, кто будет вести у нас рисунок и живопись, — тихонько шепнула на ухо Марго ее подруга Надя, сидящая рядом с ней на черчении.

— Да ну, это неинтересно, — оборвала Марго. — Все художники одинаковы: бородатые, страшные и заляпанные краской. Терпеть не могу этих мазил, — добавила она.

Марго второй день занималась только тем, что кокетничала со своим однокурсником Антоном, а поскольку она была натурой целеустремленной, то больше и думать ни о чем и ни о ком не хотела. Она бы не позволила Наде сесть рядом, надеясь на то, что Антон подсядет к ней, если она будет одна, но Надя не раз уже помогала ей справиться с заданием по черчению. Во время вступительного экзамена она просто выручила будущую подругу. Конечно, Марго поступила бы в институт и без помощи Нади, ведь его ректором был старый друг ее семьи, однокурсник матери и отца, но ее самолюбие пострадало бы. Марго везде и во всем привыкла быть первой, отлично закончила школу, побеждала на всех соревнованиях по теннису, и ей было бы невероятно унизительно чувствовать себя хуже других студентов, поступивших в институт без протекции.

Итак, была весна… Мартовское солнце украсило город хрусталем сосулек, капель громко барабанила по жести подоконника, а в классе рисунка и живописи, расставив мольберты, собралась в ожидании нового преподавателя группа первокурсников, среди которых была и Марго. В открытую форточку врывался свежий воздух и веселый щебет птиц, составляющий вместе с перестуком капели неотъемлемый атрибут весны — приятную для юной души, полную обещанием любви, музыку. Преподаватель запаздывал, и Марго, выглядывая из-за мольберта, улыбалась Антону. Антон, с которым она встречалась осенью и рассталась через два месяца по собственной инициативе, уже несколько дней вновь интересовал ее. Он посвящал ей неплохие стихи, певучие и нежные. Если слушать их не очень часто, они даже доставляли удовольствие. Только вот беда — Антон читал их при каждом удобном и неудобном случае, словно на свете не было ничего интереснее его стихов. Может быть, поэтому Марго и рассталась с ним так быстро. Но прошло уже полгода, она успела отдохнуть от его поэзии, и сейчас, когда душу будоражила весна, любовные рифмованные излияния пришлись бы весьма кстати. Марго была твердо уверена, что влюбилась в него опять, и ей было светло и радостно — потому, что на улице стояла такая погода, и потому, что Антон, который еще вчера сердито отворачивался от нее, вновь отвечал на ее улыбки. Он уже собрался встать и подойти к девушкам, но дверь открылась, и в класс вошел красивый молодой парень. Из-под его черной широкополой шляпы блестели большие черные глаза, особенно заметные на бледном чуть удлиненном лице, которому прямой тонкий нос и правильно очерченные губы придавали оттенок благородства. Строгое длинное пальто, тоже черного цвета, отлично смотрелось на его высокой худощавой фигуре. Марго рассматривала вошедшего и удивлялась, что раньше никогда не видела этого красивого старшекурсника. «Наверное, он дипломник», — решила она. Дипломники посещали институт только раз в неделю. Марго очень захотелось познакомиться с ним.

— Ты ошибся, здесь занимается первый курс, — почти пропела она, демонстрируя вошедшему очаровательные ямочки на щеках. Теперь он наверняка обратит на нее внимание и потом, когда они встретятся в коридоре или столовой, сам подойдет к ней. — Пятый курс занимается на третьем этаже.

— Мне нужен первый курс, — чуть смутившись, произнес вошедший парень и направился к вешалке, стоящей в углу, на ходу расстегивая пальто. Он разделся, повесил на вешалку шляпу, пальто и длинный белый шарф и вышел на середину класса, обводя глазами давно не ремонтированное помещение.

— Я ваш новый преподаватель, — сказал он, подойдя к постаменту для натуры, вокруг которого расположились мольберты.

Десять пар глаз в молчании разглядывали его. Он стоял, скрестив руки, и тоже молчал, словно чего-то дожидаясь. Его густые черные волосы до плеч были перетянуты на лбу черной тесьмой, чтобы не падали на глаза во время работы. В его красоте было что-то, как подумала Марго, трагическое: в глазах таилась глубокая, невысказанная грусть, высокие изящные брови были страдальчески изломаны, около губ, на которых не было улыбки, пролегла горестная складка. На вид парню было чуть за двадцать, он был высок и худ, но несколько чрезмерную худобу скрывал вязаный свитер из толстой черной шерсти. Из-под хорошо отглаженных черных брюк виднелись чистые, несмотря на мартовскую грязь, ботинки.

— А мы подумали, что вы дипломник, — весело сообщила ему Марго, нарушив затянувшееся молчание.

Он не ответил, продолжая выжидательно созерцать класс. Первой догадалась, чего он хочет, тихая скромная Надя. Она встала из-за мольберта и вежливо произнесла:

— Здравствуйте, Артур Викторович. — Вслед за ней поднялись и остальные. В глазах художника появилось удовлетворение, которое сразу исчезло, когда он заметил сидящую и дерзко улыбающуюся Марго. Марго обиделась, что он не ответил на ее реплику. Еще никто из молодых мужчин не смел так поступать. А он, несмотря на то, что был преподавателем, оставался молодым мужчиной, а значит, должен был вежливо вести себя по отношению к девушке, а особенно к такой красавице, как Марго. К тому же почему он хочет, чтобы она здоровалась с ним первая?

— А вы, госпожа студентка, не хотите поприветствовать меня? — брови преподавателя нахмурились.

— Привет! — весело улыбаясь своей выдумке, бросила Марго, продолжая сидеть и демонстрируя парню свои безупречно белые зубы.

Она внимательно следила за выражением лица преподавателя. Вот сейчас в его глазах должно исчезнуть равнодушие и вспыхнуть огоньки интереса. Но в его взгляде по-прежнему преобладала тоска, хотя он и был устремлен на такую замечательную девушку. И грусть в его глазах не исчезала, вытесняемая радостью по поводу того, что Марго почти благосклонно улыбается ему. А ведь любой из ее знакомых за такую улыбку многое бы отдал… Но выражение лица художника почти не изменилось — лишь тонкие красивые брови почти сошлись на переносице, образуя глубокую морщинку. Он лишь удивленно пожал плечами и, проронив: «Как знаете», — отвел от нее взгляд.

— Здравствуйте, господа студенты, — произнес он, обращаясь ко всем. — Меня зовут Артур Викторович, я буду преподавать рисунок и живопись в вашей группе. С вами я познакомлюсь в процессе занятии. Когда увижу ваши работы, так мне легче будет запомнить вас.

Он подошел к желтому потертому шкафу, стенки которого были сплошь исписаны остроумными студенческими афоризмами, достал оттуда муляж черепа, водрузил его на постамент и сказал:

— Мы с вами будем учиться рисовать человека и начнем с головы, ведь именно в ней заключается то, что отличает нас от прочих существ. Со временем мы перейдем к живой натуре. А пока начнем с азов. Уяснив основные пропорции человеческого черепа, вы сможете правильнее нарисовать голову, когда до этого дойдет дело.

Марго, не слушая, продолжала рассматривать преподавателя. Он разозлил ее тем, что не отреагировал на ее обращенную к нему фразу, а когда она придумала такую остроумную месть, он вообще проигнорировал ее выходку, словно она была глупой маленькой девочкой, с которой и требовать ответа за ее проделки не стоит.

А она вовсе не маленькая девочка, она взрослая красивая девушка, и все мужчины, кроме этого пришедшего к ним художника, понимают это. Но как ни злилась Марго, она не могла не признаться самой себе, что новый преподаватель ей очень понравился. Еще никогда ни у кого она не видела такого выражения паз. Да, он был красив, но красота сама по себе ничего не значит. Красивых много. А вот у него в глазах, даже сейчас, когда он что-то говорит ее однокурсникам, вместилась вся мировая скорбь. Самой Марго жить было всегда, сколько она себя помнила, легко и весело. И в глазах у нее лучились восторг, и радость, и боевой задор. Но теперь она видела перед собой человека совсем иного внутреннего склада, и ее, конечно же, потянуло к нему, как тянет ко всему неизведанному и новому. Тем обиднее было, что она сама на него должного впечатления не произвела. Но Марго это пока не очень расстраивало. Чем более захватывающим будет процесс борьбы, тем сладостнее воспримется радость победы. К флирту Марго относилась так же, как к спорту. Она была мастером спорта по теннису, первой женской ракеткой области. И она знала, как упоительна бывает победа после тяжелой борьбы, когда имеешь дело с опытным, достойным тебя соперником. Даже усталость кажется тогда приятной. Ты еле стоишь на ногах, но тебе хочется прыгать от счастья. А когда выигрываешь легко, чувствуешь только досаду на противника, да еще презрение и жалость, точно так же, как в отношениях с мужчинами. Что ж, если ей предстоит серьезно сразиться с этим Артуром Викторовичем, она приложит все старания, чтобы выиграть. Она использует все женские уловки, все хитрости своего переменчивого характера. А когда он попадется на удочку, она покажет ему свои коготки и всласть поиздевается над ним, помучит его за то, что он сдался не сразу. А потом она бросит его, как бросала всех. А может быть, и не бросит. Еще никто и никогда так сильно не интересовал ее, и еще никого и никогда ей так сильно не хотелось заполучить в свою собственность…

Зашуршали о бумагу карандаши, курс стал напряженно работать, переводя взгляд с листа ватмана, на котором слабой тонкой линией намечался рисунок, на стоящую на постаменте натуру. Только Марго продолжала наблюдать за преподавателем. Он отошел к окну и, облокотившись о подоконник, закурил, глядя на улицу и стряхивая пепел в консервную банку, служащую студентам пепельницей. Он был очень стройный и, несмотря на высокий рост и «сидячую» профессию, совсем не сутулился, а гордо и прямо держал голову.

Наконец он повернулся к классу и стал медленно обходить сидящую вокруг постамента группу. Он подходил к каждому из студентов и негромко, чтобы не мешать остальным, объяснял ему его ошибки, а если было нужно, что-то подправлял в рисунке. Марго не отрывала от него взгляда. Она думала о том, как, должно быть, интересно он объясняется в любви. Он, конечно же, делает это не так, как все, ведь он не похож на всех — он особенный, у него наверняка такой богатый, такой сложный внутренний мир, отсюда эта затаенная грусть в его взгляде.

Новый преподаватель напоминал ей Гамлета, самого загадочного для Марго литературного героя. Она никогда не понимала, отчего же, собственно, принц страдает, но именно это и притягивало ее к нему. А еще она думала о том, как целуется Артур Викторович. Это, наверное, тоже необычно и замечательно.

— Надя, — шепотом обратилась она к сидящей рядом подруге. — Как ты думаешь, когда он целует женщину, его взгляд остается таким же печальным?

— Не знаю, — ответил Надя. — И ты тоже никогда не узнаешь, по-моему, ты так сильно настроила его против себя, что он вряд ли захочет с тобой целоваться.

— Ты ничего не понимаешь в мужчинах, — горячо зашептала Марго. — Поверь моего богатому личному опыту. Я только заинтересовала и заинтриговала его. Он теперь начнет присматриваться ко мне, а в конце занятий поставит мне высокую оценку, чтобы показать, что я понравилась ему.

— За что он тебе ее поставит? — спросила Надя, взглянув на предательски белый нетронутый лист ватмана, прикнопленный к подрамнику Марго. — Теперь даже если ты захочешь, ты не успеешь нарисовать ничего путного.

Марго схватилась за карандаш и принялась за дело. Конечно, равнодушие художника к ней — это только поза. Она просто не могла ему не понравиться. Скоро он подойдет к ней, сядет рядом, словно заинтересовавшись, и задержится надолго. А в недалеком будущем вообще перестанет замечать остальных студентов, для него будет существовать одна она. А пока нужно ему немного помочь — пусть он оценит ее талант и старательность. Неожиданно Марго почувствовала, как по мере приближения к ней преподавателя у нее все сильнее начинает биться сердце. С ней еще никогда не случалось ничего подобного. Вывернув голову, она взглянула на остановившегося за ее спиной и разглядывающего ее рисунок юношу. Во взгляде преподавателя читались лишь скука и равнодушие.

— Как я и ожидал, — произнес он, — у вас оказались довольно средние способности. Вам следует особенно много работать, чтобы добиться приличных результатов. А вместо этого вы промечтали весь урок. Советую вам быть повнимательнее на следующем занятии.

Он почти не задержался возле нее и ничего не исправил в ее рисунке, хотя, честно говоря, исправлять было нечего, рисунок был едва намечен. Но Марго особенно задело то, что Артур Викторович уделил ей гораздо меньше времени, чем остальным. Даже около тихони Нади он пробыл намного дольше, а что стоила Надя по сравнению с ней, Марго! А около Николая, чей мольберт неизменно оказывался возле Надиного, он остановился надолго.

— Как вас зовут? — спросил он студента.

— Николай, — ответил тот спокойно, задумчиво взглянув на преподавателя.

Марго увидела, что в глазах художника наконец-то появилась заинтересованность, которую так и не смогла вызвать она сама. Ей захотелось подойти к Николаю и разорвать его рисунок.

— Вот что, Николай, — чуть помедлив, предложил Артур Викторович. — Говорить о том, что вы талантливы, пока рано. Талант — это не только одаренность и работоспособность, которые у вас, несомненно, есть, но и техника, приходящая с опытом. Со временем из вас может получиться неплохой художник. Если хотите, я мог бы помочь вам в этом.

— Конечно, хочу, — ответил Николай.

Марго заметила, как на его щеках от удовольствия вспыхнул румянец, и подумала, что стоило бы разорвать не рисунок, а его самого.

— Тогда приходите завтра ко мне в мастерскую. Я дам вам адрес. Мне нужен помощник, я готовлюсь к выставке и задумал грандиозный цикл картин, но боюсь, одному мне не под силу его осуществить. А для вас, с точки зрения опыта, такая практика полезна.

Марго чуть не задохнулась от возмущения. Вот если бы преподаватель предложил ей пойти к нему в мастерскую, влюбить его в себя было бы делом совсем несложным. Разве может молодой мужчина находиться наедине с молодой девушкой, обладающей такой яркой, привлекательной внешностью, владеющей к тому же всеми приемами обольщения, и не полюбить ее? Если ему нужен помощник, он должен был выбрать ее, а он предпочел этого тихоню. Когда начался перерыв и студенты шумной толпой повалили в столовую, Артур Викторович взял стул, сел около Николая и, достав из кармана пачку сигарет, закурил сам и предложил закурить студенту. Между мужчинами завязался оживленный разговор о штриховке, свете и тени, о толщине линий рисунка, а на Марго и Надю, тоже оставшихся в аудитории, никто не обращал никакого внимания.

Марго удивилась, заметив, что Надя с состраданием и жалостью поглядывает на Николая, который, кажется, впервые за время их обучения с кем-то разговорился и сейчас сидел, беззаботно покуривая, рядом с преподавателем. Сама Марго отдала бы, наверное, полжизни, чтобы оказаться в этот миг на его месте. Как ему повезло! Он будет общаться с таким удивительным человеком, как Артур, он сможет многому научиться у него. Хотя бы даже тому, как вести себя. Марго всегда раздражала застенчивость и скромность Николая. Эти качества не нравились ей даже в женщинах, и она с трудом терпела их в Наде. Но Надя была нужна ей как помощник в учебе, как восхищающийся ее рассказами слушатель, и тут она ничего не могла поделать. А когда она замечала подобные черты в мужчине, ей хотелось заставить его измениться. И она это сделала бы, она бы растормошила Николая, хотя он и не был в ее вкусе: светловолосый, с серыми выразительными глазами, которые могли бы нравиться, если бы не взирали на мир так отрешенно. К тому же Николай сутулился и, казалось, всегда витал в облаках, не замечая ничего вокруг. Но как можно было смириться с тем, что парень, пусть даже с такой внешностью, до сих пор ни в кого не влюблен, а тем более в Марго! Николай был единственным на их курсе, на ком она не испытывала своих неотразимых чар, может быть, потому, что ей не хотелось ссориться с Надей. Кто тогда стал бы делать ей чертежи и выводить формулы по сопротивлению материалов? Марго казалось странным, что Надя, такая умная в учебе, буквально глупеет на глазах, как только дело коснется личной жизни и мужчин. Она совершенно ничего не смыслит в них. Не знает, как изящно одеться, улыбнуться, что произнести в нужный момент. Именно поэтому Надя до сих пор не сумела понравиться даже такому неопытному парню, как Николай. Правда, по непонятной Марго причине почти на всех занятиях они неизменно оказывались рядом друг с другом, и Марго подозревала, что, если бы она не сажала Надю с собой на некоторых предметах, они с Николаем всегда сидели бы вместе. Марго считала, что этот тихоня так же, как и она сама, ловко использует Надю в своих целях. Он был настолько увлечен рисованием, что остальные предметы давались ему с трудом. А другой причины и быть не могло, ведь Марго видела, что он совершенно равнодушен к Наде. Никогда не подходит к ней на перемене, не ждет ее после занятий, не приглашает в кино, не дарит цветов. Он вообще почти не разговаривает с ней, хотя и сидит около нее сзади или рядом, как сейчас. Но Надя это Надя, и пускай она воображает себе все, что ей заблагорассудится. Конечно, если бы она не была такой наивной, с ней было бы не так скучно. Но тогда она, пожалуй, могла бы стать соперницей для Марго, хотя и обладает не очень-то приметной внешностью. Но ведь любую внешность можно приукрасить, манеры усовершенствовать и вдобавок научиться кокетничать. А Надя всего этого не умеет и не понимает, зачем это нужно. Она просто совсем не разбирается в мужчинах. Вот и сейчас могла бы радоваться, увидев, что Артур взял Николая под свою опеку. Они общаются всего полчаса, а положительные результаты уже налицо — Николай становится похожим на нормального человека: почти непринужденно беседует, не пялясь в пол, как обычно, курит, как все в их группе, хотя раньше не курил. Но разве можно себе представить некурящего архитектора? Сама Марго тоже не курила, но она твердо решила, что как только перестанет заниматься спортом, то опередит всех по количеству выкуренных сигарет. Однокурсники вернулись из столовой веселые и шумные, и Марго пожалела, что не пошла с ними. Началось следующее занятие, а она и думать не могла ни о чем, кроме еды. К ней подошла Надя и протянула гамбургер. Когда она успела сходить за ним? Как она догадалась, что Марго голодна? Впрочем, какая разница? «Хорошо, когда у тебя есть такая подруга», — подумала Марго, уписывая за обе щеки аппетитный бутерброд. Ведь ни один из влюбленных в нее мальчиков даже не подумал о ней. А мир снова засиял ярко и приветливо.

На щеках у Марго снова вспыхнул румянец, веселее побежала по жилам кровь, ее опять стал интересовать Артур, и она почувствовала в себе новые неисчерпаемые силы, чтобы заинтересовать его. А он, когда все студенты собрались и продолжили свою работу, отошел наконец от Николая и двинулся дальше от рисунка к рисунку — даже искоса не поглядывая на самую лучшую девушку в институте, да и не только в институте, но и во всем городе — Марго.

В класс заглянул декан и, поздоровавшись с группой, спросил, как идут занятия.

— Нормально! — закричали все.

— В самом деле? — переспросил он, недоверчиво глядя на Марго.

— Да, — голосом паиньки ответила она. — Все нормально, Николай Леонидович.

— У вас такой вид. Маргарита, — сказал он, — словно вы что-то затеваете.

Декан, позвав Артура Викторовича в свой кабинет для уточнения расписания, вышел вместе с преподавателем. А Марго вскочила, лихорадочно соображая, чтобы такое придумать, чтобы привлечь все-таки к себе внимание художника, и не просто привлечь, а показать ему, какая она остроумная. Но ей ничего не приходило в голову, кроме школьных шалостей вроде кнопок в стуле. Только это было бы слишком по-детски. Так поступала она в пятом классе, не повторять же это сейчас, когда она уже взрослая. К тому же Артуру вряд ли придутся по душе подобные поступки, он человек сложный, и придумать нужно что-нибудь более оригинальное. Немного подумав, она попросила у Антона сигарету и, оттянув закрепленную на пружинах челюсть черепа, вставила ее между зубов. Студенты посмеивались, а Антон, с видом знатока оглядев произведение Марго, заключил:

— Прекрасно, только, по-моему, здесь не хватает одной детали. — Он снял с вешалки широкополую шляпу Артура и водрузил ее на макушку черепа.

— Вот теперь, кажется, сходство полное, — произнес он, поглядывая на Марго. — Вам не кажется, господа студенты, что наш преподаватель похож на этого красавца?

— Перестаньте, что вы делаете? — попробовал остановить Антона и Марго Николай, но его никто не слушал. Кто-то уже снимал с вешалки белый шарф Артура и обматывал его вокруг деревянного основания, на котором крепился череп. В самый разгар веселья дверь открылась и в класс вошел Артур. Его брови резко сошлись на переносице. Он, не проронив ни слова, снял с черепа шляпу и шарф, вынул из зубов сигарету и со своей обычной тоской, глядя в окно, словно обращался к кому-то, кого видел там, а не к студентам, произнес:

— Я не буду спрашивать, зачем вы это сделали и кто был инициатором этой гнусной проделки. Я скажу только, что разочаровался в вас. Вы проучились в архитектурном институте почти год и в какой-то мере относитесь к людям искусства, вы должны будете нести людям красоту и гармонию, а вы даже не умеете отличить пошлость от юмора. А то, что вы сделали, пошло. Это кощунственно, наконец. Вы, как дети, решили поиздеваться над впервые пришедшим к вам преподавателем, а поиздевались над искусством. Я не ожидал такого от вас. Честно говоря, мне не хотелось бы после этого продолжать работу с вашей группой. — Смех стих, все сидели, опустив головы.

— Вы можете не уважать меня и сколько угодно издеваться надо мной, это ваше право, но не уважать искусство я не позволю никому. Лично я благоговею перед ним, и, если вы настолько плохо воспитаны, мне придется поговорить с ректором о лишении вас стипендии на какой-то срок.

— А группа здесь ни при чем, — поднялась со своего места Марго и подошла к Артуру, с вызовом глядя на него. — Ни при чем. Это сделала я и придумала тоже я. — Она вскинула брови, как делала это героиня одного французского кинофильма. Марго знала, что выглядит сейчас надменной и ироничной. Она долго отрабатывала перед зеркалом это выражение лица, и на мужчин оно действовало безотказно, заставляя их смутиться, но Артур смотрел на нее с безнадежной грустью и презрением, чуть ли не со страданием — по-видимому, он чувствовал личную ответственность за то, что в мире существуют такие пошлые и глупые девушки, как Марго. С Марго моментально слетела наигранная маска, и она панически старалась изобразить хотя бы равнодушие, но слова преподавателя и его взгляд действовали на нее, как пощечина.

Она понимала, что Артур Викторович прав, и ее поступок, казавшийся ей таким милым и остроумным, на самом деле — ужасная пошлость. Марго впервые стала противна сама себе. Какая она пошлая, пошлая и пустая по сравнению с этим необычным человеком! Она смотрела в его глаза, а в них была такая глубина и такое понимание чего-то недоступного Марго, что можно было утонуть. Девушка чувствовала, как стремительно летит в их черную бездну. Марго вдруг поймала себя на мысли, что ей хочется, несмотря на то, что на них пялится вся группа, крикнуть ему: «Я люблю вас!» И, кажется, впервые эти слова, которые произносила так много раз множеству разных людей, прозвучат искренне. И она скажет их сейчас и начнет жизнь сначала, учась ей у Артура и постигая с его помощью то, что до сих пор было неведомо ей. Она глубоко вздохнула, словно перед прыжком в воду, но он перебил ее.

— Тем лучше для группы и тем хуже для вас. Значит, из ваших однокурсников еще может получиться толк, тогда как о вас я этого сказать не могу. Я думаю, что вам нечего делать в искусстве, и поэтому, госпожа студентка, на этом мы с вами расстанемся. Извольте покинуть аудиторию. Если ректорат не согласится со мной, а я надеюсь, что ректор не станет возражать против вашего отчисления, вы будете посещать занятия других преподавателей по рисунку в другой группе. Прощайте! — Он с издевательской учтивостью распахнул перед Марго дверь.

Марго впервые захотелось разрыдаться из-за мужчины, но она вместо этого вышла, бросив уничтожающий взгляд на преподавателя, и решительно направилась к дверям ректората.

— Что вам нужно, девушка? — окликнула секретарша. — Вам придется подождать, ректор сейчас занят.

Но Марго сделала вид, что не слышит обращенного к ней вопроса, и, взявшись за ручку двери, быстро проскользнула в кабинет ректора. Она заметила, как недовольно вскинул голову ректор, отрываясь от кипы лежащих перед ним бумаг. Но, увидев Марго, он радостно улыбнулся. Его круглое лицо от этой улыбки стало еще круглее, а небольшие серые глаза превратились в узенькие щелочки.

— Геннадий Васильевич, я не успела ее остановить, извините, — в кабинет вслед за Маргаритой ворвалась секретарша.

— Все нормально, Люда, вы можете идти, — ответил ректор и поднялся из-за черного блестящего новизной письменного стола.

— Привет, дядя Гена, — весело прощебетала Марго.

— Здравствуй, крестница, — ответил Геннадий Васильевич, целуя ее, как всегда, в обе щеки. — Случилось что-то из ряда вон выходящее, что ты прибежала ко мне?

— Да нет, я просто так зашла, — ответила Марго, лихорадочно соображая, как бы ей получше рассказать о происшедшем, чтобы хорошо выглядеть в рассказе самой и не очень подвести нового преподавателя.

— А если просто так, то давай-ка лучше поболтаем обо всем, когда я заеду к вам домой, — предложил ректор и обнял Марго за плечи, направляясь вместе с ней к дверям.

«Он, наверное, решил, что я собираюсь, как обычно, поболтать с ним», — подумала Марго. Геннадий Николаевич, однокурсник ее родителей по филологическому факультету университета и ее крестный, с детства был доверенным лицом девушки. Ему она рассказывала о своих ребяческих радостях и горестях, о всех своих проблемах Отец был слишком занят, чтобы просто посидеть с ним, а мама была слишком правильная, чтобы ей можно было, не встретив осуждения, повествовать о своих проказах и проделках. К тому же дядя Гена всегда мог помочь найти правильный выход из любой ситуации. А мама сначала занудно выясняла бы, как Марго смогла опуститься до такого, потом долго объясняла бы очевидное — так делать не следовало, словно Марго и сама не знала этого, а в конце посоветовала бы что-нибудь совсем нелепое: например, пойти и откровенно признаться в содеянном, если ты сделала что-то нехорошее. Только дядя Гена мог придумать что-то путное, чтобы и овцы были целы, и волки сыты.

— Нет, я пришла по серьезному делу, — возразила Марго, придумав наконец, как смягчить в рассказе то, что произошло в классе: все-таки сейчас дядя Гена на работе и не стоит ему открывать всего, как она привыкла это делать.

— Надо же, у малышки Марго появились серьезные дела, — шутливо произнес ректор. — Неужели не любовные?

— Не любовные, — строго сказала Марго, стараясь придать разговору серьезность. — Они касаются учебного процесса.

— И совсем-совсем не касаются процесса любовного? — продолжая улыбаться, поинтересовался Геннадий Васильевич, заглядывая ей в глаза.

— Ну, если только совсем чуть-чуть, — тоже улыбнулась она. — Не стала бы я нарушать нашу с вами договоренность и отвлекать вас от работы, если бы это дело не относилось в основном к институтским проблемам.

— Да, раньше ты не врывалась в мой кабинет, ты вообще не заходила сюда и, как примерная студентка, вежливо здоровалась со мной в коридорах и аудитории, не демонстрируя нашей дружбы. И то, что ты поступаешь сейчас по-другому, подсказывает мне, что речь идет не о «чуть-чуть». Не так ли?

Если бы это говорил ей кто-нибудь другой, Марго, пожалуй, обиделась бы, но Геннадий Васильевич хотя и потешался над ней, но был ее другом, и его смех не оскорблял ее.

— У нас в группе появился новый преподаватель, — начала рассказывать Марго. — Он ведет рисунок и живопись.

— Что ты говоришь? — ректор громко расхохотался. — А я и не знал. Так, значит, вот на кого пал твой выбор. Я одобряю тебя. Он даже мне, лысому старому мужчине, показался красивым. Так что представляю, каким должны видеть его восхищенные девичьи глазки. — Ректор похлопал ладонью по совершенно лысой голове. — Наверное, ты, крестница, решила, что еще никогда в жизни не видела никого привлекательнее. Я не прав? А как тебе понравились его черные глаза? Какие эпитеты ты подобрала бы для их описания?

— Перестаньте, дядя Гена! — краснея от его догадливости, воскликнула девушка. — При чем тут его привлекательность?

— Ни при чем? А что же тогда явилось причиной твоего визита? Расскажи-ка!

Марго показалось, что в тоне крестного сквозь смех проскальзывает чрезмерная заинтересованность, очень удивившая ее. Неужели Геннадий Васильевич так сильно любит ее, что ему интересны такие подробности ее личной жизни? Уж не влюблен ли он в нее сам, несмотря на свою старость — Марго все мужчины старше тридцати казались стариками, а дядя Гена был ровесником отца, к тому же он был лысым и по меньшей мере смешно было бы представить его в роли ее воздыхателя. Нет, он просто любит ее, как родную дочь, он знает ее с пеленок, он носил ее на руках, и прочее, прочее, прочее, что сопровождает холостых и бездетных друзей семьи.

— Ладно, поговорим об этом позже, — сказал ректор, заметив, каким странным взглядом смотрит она на него.

Марго опять чуть было не засомневалась, уловив в его голосе горечь, но нет, это ей только показалось: его последние слова были произнесены с обычной для него улыбкой:

— Меня сейчас больше интересует вот что — как он тебе показался? Я не имею в виду его внешние данные, о них мы уже поговорили. Как он преподает, как держится со студентами? Мне порекомендовали его как очень способного художника, но я сам его совсем не знаю. Он так молод, и я впервые взял в наш институт преподавателя без имени. Но я очень доверяю тому, кто мне порекомендовал его, и не хотел бы ошибиться. Так что ты скажешь мне о нем? — спросил ректор.

Его вопросы звучали слишком заинтересованно, и Марго поняла, что ошиблась в своих дурацких предположениях — Артур интересовал ректора лишь с точки зрения подбора кадров, и дядя Гена просто переводил разговор на нужную тему, обведя Марго вокруг пальца. Но, так или иначе, его вопрос был очень к месту, крестный сам выводил девушку на то, зачем она пришла сюда.

— Я еще не очень присмотрелась к нему, — начала Марго, — и могу дать не совсем верную информацию. Но мне показалось, что он и вправду хороший художник, только вот…

— Только что? — внимательно глядя на нее, спросил ректор.

— Ну, он не всем студентам уделяет одинаковое внимание, — процедила Марго. — Со мной, например, он вообще почти не работает.

— А ты, крестница, хотела бы, чтобы он забыл обо всех остальных ради блеска твоих зеленых глаз? А ты продумала, Марго, какой цвет глаз мог бы быть у ваших будущих детей: черный или зеленый, если тебе удастся женить его на себе? Или твои мечты еще не заходили так далеко? — ректор снова смеялся.

— Не заходили, — призналась Марго.

— Тогда я подкинул тебе пищу для ума, — пошутил Геннадий Васильевич и, посерьезнев, добавил: — Расскажи поподробнее, что у вас там произошло?

— Мы рисуем, а он, обходя всех по кругу, занимается с каждым из нас, — начала Марго. — Он объясняет наши ошибки, исправляет их. Но, мне кажется, он по-разному относится к нам. Например, около одного студента, его зовут Николай, Артур Викторович просидел почти полчаса, а рядом со мной всего пару минут…

— Да, ты и в самом деле влюбилась, если засекаешь время по часам, — продолжал шутить ректор.

— Перестаньте, дядя Гена, — рассердилась Марго и повернулась к двери. Кажется, у нее ничего не получится на этот раз, и крестный, который всегда выручал ее, теперь почему-то не сможет ей помочь.

— Не сердись, детка. Я все понял, — сразу став серьезным, произнес ректор, подкатывая к Марго кресло и насильно усаживая ее.

Он нажал кнопку селектора:

— Люда, принесите нам, пожалуйста, кофе. — И опять обратился к Марго: — Артур Викторович еще не очень опытен в преподавательском деле и поэтому больше времени он уделяет студентам, с которыми ему интереснее работать, почти не замечая тех, кто, как ему кажется, не подает больших надежд. Как в спорте. Ты ведь спортсменка, Марго, и знаешь, с кем особенно тщательно работают тренеры, набирая группы и постоянно отсеивая неспособных. Но институт — это не спортивная секция, и Артур Викторович это поймет, я поговорю с ним. А ты не сердись на него. Через это проходят все начинающие преподаватели Я сам, когда работал учителем, ощутил это на собственном опыте. Я правильно обрисовал ситуацию?

Хотя дело обстояло не совсем так, подобная версия была удобна Марго.

— Да, — коротко ответила она, пряча довольный взгляд. — Вот только…

— Вот только ты не рассказала, что же ты натворила ему в отместку, что произошло потом и почему ты во время занятий находишься не в группе, а в моем кабинете, — улыбаясь, продолжил Геннадий Васильевич.

— Ну, я хотела только, чтобы он и на меня обратил внимание, — ответила Марго ангельским голосочком. — А он распсиховался и выгнал меня. Да еще сказал, что я больше не буду учиться в его группе, и вообще он после звонка прибежит к вам с просьбой о моем отчислении. А я ведь не сделала ничего особенного.

— Представляю, что подразумевается под словами «ничего особенного», — ущипнув ее за щеку, сказал ректор. — Так что ему еще повезло, что ты не натворила что-нибудь действительно серьезное. Но он, конечно, был не прав, и никто тебя отчислять не будет.

Марго вскочила с кресла и бросилась целовать ректора.

— Спасибо, дядечка Геночка, — прощебетала она.

В этот момент вошла секретарша с двумя чашечками ароматного кофе на подносе. Она даже не изменилась в лице, увидев, как Марго целует ее шефа, и молча вышла, поставив чашки на столик.

— Ой, я представляю, что она растрезвонит теперь по всему институту, — огорченно проронила Марго. — Пойдет сплетня про нас с вами.

— Ничего она не растрезвонит, — успокоил крестницу Геннадий Васильевич. — Она моя секретарша, а я умею подбирать людей. И если они не соответствуют своей должности, я их увольняю. Люда работает у меня третий год, значит, она меня устраивает полностью. И из твоего Артура Викторовича я сделаю хорошего преподавателя, только для этого мне нужно, чтобы ты помогла мне.

— Каким образом? — поинтересовалась Марго.

— Напиши все, что ты мне сейчас рассказала, — предложил ректор, подвигая к Марго лист бумаги и авторучку.

— Зачем? — Марго испуганно взглянула на него.

— Да ты не бойся, ничем предмету твоего обожания эта бумажка не повредит. Я верну ее тебе сегодня же вечером и не стану использовать против него.

Марго с сомнением вертела в руках авторучку. Версия, которую изложила она крестному, была не совсем верной, и ей было стыдно закреплять ее письменно, пусть даже это и не повредит Артуру.

— Подумай сама, Марго, как я смогу убедить твоего преподавателя, чтобы он согласился взять тебя обратно, если ты первая не опишешь все, что у вас там случилось. Я ведь тоже не всесилен и не могу заставить его учить тебя, раз он считает, что тебе нечему у него учиться. Хотя лучше давай поступим по-другому: ты не станешь ничего писать, мне этот шантаж тоже не по душе, а тихо и мирно перейдешь в другую группу. Согласна?

— Нет! — воскликнула Марго.

Она написала все так, как ей велел ректор.

— Геннадий Васильевич, — сказала она, обводя глазами кабинет, — у вас здесь очень красиво, — она видела, что ректор читает ее заявление, и хотела чем-нибудь отвлечь его, пока он не стал выяснять подробности. — А когда отремонтируют наши аудитории? — Сегодня ей вдруг стало неприятно, когда Артур оглядывал обшарпанный класс со старенькой мебелью. Даже у черепа, который они рисовали, как у старичка, не хватало некоторых зубов.

— Скоро, Марго, — ответил ректор. — Твой отец уже выделил нам деньги для ремонта, и я начал со своего кабинета, чтобы посмотреть, на что способны фирмы, с которыми я договорился. Но у меня к тебе большая просьба — не рассказывай отцу, какое переустройство я затеваю. А то он захочет ускорить ремонт и выделит нам еще денег, в ущерб городу и себе. Не говори ему, что тебе неприятно заниматься в старых, необорудованных классах. Слава очень ответственный человек, но когда дело касается его дочурки, он готов сделать все, даже если это может повредить ему самому.

— Ладно, я ничего не скажу папе, — согласилась Марго: дядя Гена, как всегда, прав, он тоже заметил, что отец ради нее готов на все, и ему тоже не очень нравится эта черта. Самой Марго она удобна, хотя и кажется иногда опасной. Так что слава Богу, что есть дядя Гена, который заботится о ее отце и не допустит, чтобы папина любовь к ней могла доставить ему неприятности на работе.

— Папе я ничего не скажу, — повторила она, — а заявление уже написала. Но вы тоже ему не рассказывайте о том, что я к вам приходила сегодня и о чем мы беседовали.

— Разве я когда-нибудь предавал тебя, даже если твои шалости и переходили границы дозволенного? Мы ведь с тобой друзья, не так ли? — дочитывая написанное, спросил ректор, с обычной улыбкой глядя на девушку.

— Так, — сказала она, тоже с нежностью и благодарностью взглянув на него.

— Геннадий Васильевич, — услышала Марго доносившийся из-за двери голос секретарши, — к вам Полетаев Артур Викторович.

— Пусть войдет через пять минут, — ответил ректор и обратился к Марго: — А теперь иди, увидимся вечером.

В приемной Марго столкнулась с Артуром. Она улыбнулась ему и с видом победительницы произнесла:

— Входите, Артур Викторович, ректор ждет вас.

Конечно, было бы интересно подслушать под дверью, о чем они станут разговаривать, как дядя Гена отчитает Артура за неправильное обращение с нею, но за столом по-прежнему сидела секретарша, и Марго спустилась по лестнице в раздевалку. На душе, хотя все окончилось для нее хорошо, было скверновато. Кажется, действительно случилось то, о чем неоднократно предупреждала ее мама: она влюбилась, и влюбилась без особой надежды на ответное чувство. Каким образом мама, ничего не понимающая в мужчинах, могла быть так проницательна? Но Марго еще покажет им всем, на что она способна!

В вестибюле подругу ожидала Надя.

— Куда ты исчезла? — с тревогой в голосе спросила она. — Я давно тебя жду, ведь на вешалке висит твое пальто. Тебе очень плохо, Рита? — Она участливо дотронулась до ее руки.

— Плохо? — Марго наигранно рассмеялась. — Плохо сейчас не мне, а Артуру. Я изложила все ректору в таких красках, что неприятности грозят ему, а не мне. Ректор — мой крестный, и он все сделает для меня — Марго впервые хвасталась своей близостью к Геннадию Васильевичу, но ее разозлило, что Надя каким-то образом угадала ее настроение.

— Представляю, как тебе должно быть скверно из-за всего этого, — участливо предположила Надя.

— Мне? Почему это? — удивилась Марго.

Откуда Надя, в самом деле, может знать, что на душе у нее сейчас кошки скребут? Почему она думает так после того, что рассказала ей Марго?

— Потому что ты явно влюбилась в Артура, — смущенно ответила Надя. — Извини, что говорю тебе это, но ведь ты сама спрашиваешь.

— Я? Я и не думала! — возмутилась Марго. — Я только сказала, что у него красивые глаза, а остальное ты сама придумала. Мне он и вправду сначала понравился, но потом я убедилась, что он меня не интересует.

— Сначала он тебе действительно просто понравился, — негромко возразила Надя, продолжая смущаться, — а потом ты убедилась, что он интересует тебя, и впервые влюбилась по-настоящему.

Каким образом эта девочка, которая по вечерам-то и из дома, наверное, не выходит и с людьми почти не общается, сумела так правильно разобраться в происходящем? Ведь еще вчера, когда Марго уверяла подругу, что любит Антона, Надя говорила, что это не так, и вдруг такое… «Верно говорят, в тихом омуте черти водятся», — подумала Марго, выходя вместе с Надей на улицу. Девушки перешли дорогу, направляясь к троллейбусной остановке. Неподалеку от остановки, за деревьями, словно не желая афишировать свою внешность, стоял ярко-алый новенький «рено». Марго невольно залюбовалась цветом и формой автомобиля. Отец обещал подарить ей на восемнадцатилетие машину. Осталось не так уж долго ждать. И почему бы ей сегодня же не попросить его, чтобы он подарил ей именно такую машину и точно такого цвета? Марго представила, как здорово она будет смотреться за рулем. Стоя на остановке в ожидании троллейбуса, она напряженно всматривалась, желая разглядеть счастливого владельца «рено». И как же ей было досадно, когда она увидела, что дверца машины распахнулась и оттуда вышла молодая женщина. Марго не знала ее, эта особа не принадлежала к их кругу, а значит, могла быть только женой какого-нибудь бизнесмена, которые с недавних пор стали появляться в их городе. Женщина была высокая, гораздо выше среднего роста. Ее стройность подчеркивало длинное красное шерстяное пальто с широкими плечами и узкой талией, сильно расклешенное от бедер. Высокие, с модным каблучком ботинки обхватывали тонкую щиколотку, мелькнувшую, когда женщина выходила из машины. Гладкие светлые волосы натуральной блондинки были забраны назад, открывая невероятно красивое лицо с классическими чертами и безупречным, несмотря на раннюю весну, загаром. Яркая помада делала более заметной правильную форму губ, а умело наложенные тени увеличивали и без того большие карие глаза.

Марго продолжала смотреть на нее до тех пор, пока не приехал нужный им с Надей троллейбус, идущий до набережной, где жила Марго и куда ехала впервые приглашенная к ней в гости Надя. Она взглянула еще раз на блондинку из окна троллейбуса, злясь, что приглянувшаяся ей машина принадлежит именно женщине и что она сама будет не единственной представительницей прекрасного пола, разъезжающей по городу на ярко-алом «рено». Но думать о машине другой марки она не хотела, как не хотела бы поменять и понравившийся ей цвет. Марго уже представляла, как однажды она подъедет к институту и оставит машину не здесь, где ее почти не видно за деревьями, а у самых ворот. А когда Артур выйдет из здания, она, опередив его, сядет в алый «рено». Он художник, и ему, конечно, должна понравиться такая машина. А если Артур к тому времени еще не надоест ей, она, так и быть, подвезет его в мастерскую.

Троллейбус достиг набережной, и девушки вышли, направившись к дому, где жила Марго. Ледокол уже прошелся по реке, и теперь льдины важно и медленно плыли по течению, иногда наползая друг на друга. А около берега они неподвижно застывали в воде, и мальчишки, рискуя простудиться, вытаскивали их, проваливаясь по колено в холодную воду, и любовались, как причудливо выглядят льдины с обратной, скрытой всю зиму в воде, стороны. Эта поверхность была пористая и неровная, напоминающая пещерные сталактиты, она красиво переливалась на весеннем солнце, пока льдина таяла, вытащенная на парапет набережной. Еще недавно Марго сама занималась тем же, чем занимаются сейчас мальчишки, она забиралась в воду глубже всех и доставала самые крупные и самые красивые льдины. Но теперь у нее были другие интересы: она студентка, она ведет домой подругу, хотя, говоря честно, терпеть не могла гостей. Марго помнила, как Надя сказала, когда декан зашел к ним с сообщением о новом преподавателе, что она знает, кто это будет. А когда Надя здоровалась с ним, то назвала его по имени и отчеству, хотя он еще не успел представиться. Значит, Надя хорошо знает Артура, и от нее можно будет что-нибудь разузнать о нем.

Надя восторженно оглядывала просторную квартиру Ремезовых, с огромным коридором, высокими потолками и десятью дверями, ведущими из коридора.

— Нравится? — спросила ее Марго.

— Здесь можно заблудиться, — ответила Надя. — Столько комнат…

— Комнат всего пять, — небрежно махнула рукой Марго. — А остальное — кухня и так называемые подсобные помещения.

— Пять комнат — это тоже много, — задумчиво произнесла Надя.

— Ну да, много! — возразила Марго. — Посчитай сама: моя спальня, спальня родителей, кабинет мамы, кабинет папы и гостиная. Мне уже восемнадцать, а у меня до сих пор нет рабочей комнаты. И я черчу свои проекты то в спальне, то в мамином кабинете, когда ее нет, то в папином. Хорошо хоть они допоздна на работе. Но все равно это неудобно. Тебе вот есть где работать?

— Да, у меня хорошее рабочее место, — ответила Надя, — оно меня вполне устраивает.

— Ну вот, твои родители о тебе думают, а мои не очень, — сказала Марго, но ей тут же стало стыдно, и она добавила: — Но я, правда, не особо настаиваю. Я все равно выйду замуж и буду жить отдельно. Тогда папа купит мне другую квартиру, а эта останется им. Думаю, я в девках не засижусь. Выйду замуж, как только захочу и за кого захочу. Вот захочу, например, и выйду за нашего Артура. Я посмотрела: у него на пальце нет кольца, значит, он не женат.

— Тебе придется очень долго ждать этого, — сказала Надя. — Артур Викторович не собирается жениться, пока он молодой, и неизвестно, женится ли он вообще когда-нибудь.

— А ты откуда знаешь? — спросила Марго.

— Его мама — подруга моей. Они учились в одном классе и часто встречаются сейчас. Она и живет недалеко от нас и время от времени приходит к нам в гости.

— Да ты что! — воскликнула Марго.

— И его мама очень расстраивается из-за того, что Артур Викторович до сих пор не женат.

— А сколько ему лет? — спросила Марго.

— Ему уже двадцать семь, — ответила Надя.

— Значит, он тоже приходит к вам вместе с мамой? — смеясь, поинтересовалась Марго. — Ты ведь знакома с ним.

— Нет, он к нам не приходит, — возразила Надя. — Я знаю его, потому что занималась с ним рисунком перед поступлением в институт. Он был моим репетитором. Он тогда еще не мог найти работу и занимался подготовкой абитуриентов.

Конечно, жаль, что Артур не вхож в дом подруги, но было бы наивно предполагать, что его может заинтересовать семья, в которой выросла Надя. Наверняка ее родители такие же скучные и невзрачные, как она сама. Но все равно стоит сойтись с ней поближе, ведь можно благодаря этому познакомиться с мамой Артура и через нее воздействовать на него самого. К тому же у Нади она сможет узнавать о его жизни все что захочет.

— Надюша, — проворковала Марго, стараясь вложить в свой голос как можно больше проникновенности. — Я только сегодня, когда ты принесла мне из столовой бутерброд и потом ждала меня после занятий, поняла, что ты моя самая лучшая подруга.

— Спасибо, — улыбнувшись, ответила Надя.

— И мне кажется, мы должны подружиться еще ближе. Я вот, например, так мало знаю о тебе, хотя и очень тебя люблю. Я даже ни разу не была у тебя дома, — продолжала Марго, обнимая Надю за плечи. От наблюдательного взгляда Марго не скрылось, что ее подруга колеблется.

— Я бы пригласила тебя, Рита, уже давно, вот только… — Надя в раздумье оглядывала уютную красивую, обставленную бельгийской мебелью гостиную Ремезовых. Марго было приятно, что подруге нравится их дом. Она сама выбрала этот гарнитур, а потом настояла, чтобы отец его купил, и теперь все, кто заходил в эту комнату, попадали в атмосферу эпохи Людовика Четырнадцатого. Только почему Надя не решается позвать ее к себе и так долго молчит, не желая назвать причину? А может быть, она догадалась, что Марго хочет познакомиться с матерью Артура и понравиться ей? Может быть, она сама имеет на него виды? Ведь они занимались вместе, и неизвестно, что могло возникнуть между ними? Хотя, что вообще могло быть у Нади?

— Хорошо, — неохотно согласилась Надя, словно взвесив на весах все «за» и «против». — Я приглашаю тебя завтра вечером. Как раз к нам собиралась зайти мама Артура Викторовича, и думаю, тебе будет интересно с ней познакомиться. Ты не против?

— Не против, — ответила Марго. Неужели Надя догадалась, зачем она напрашивается к ней? Да нет, просто она поняла, что Марго влюбилась в Артура, и хочет сделать ей приятное. Она, наверное, безумно рада, что Марго решила с ней дружить. И какая разница, догадывается Надя, зачем это нужно Марго, или нет. Главное, что она, как всегда, сумела добиться своего и завтра впервые увидит свою предполагаемую свекровь. Наверное, похожа на Артура, такая же недоступная и загадочная и такая же трагически красивая.

— Мне пора идти, — Надя поднялась, разглаживая свою юбку в складочку, похожую на школьную. Такую юбку Марго не надела бы уже и в двенадцать лет.

Девушке не хотелось отпускать подругу. Она была бы не прочь провести с нею весь вечер и поболтать об Артуре. Ей было бы интересно все, что Надя знала о нем. К тому же Марго чувствовала, что ей приятно просто произносить его имя, а когда она слышит его из чужих уст, это тревожно и радостно волнует ее. У них в классе учился мальчик, которого тоже звали Артуром, но его имя не производило на нее никакого впечатления. А теперь оно словно какое-то волшебное слово, звуки которого так много значат и открывают для нее неизведанные ранее ощущения и эмоции.

— Надя, может быть, ты останешься еще ненадолго? Если хочешь, мы можем посмотреть по видику новый американский эротический фильм. Ведь еще рано, — умоляюще предложила Марго.

— Спасибо, я не люблю такие фильмы, — отказалась Надя. — Я с удовольствием поболтала бы с тобой, только мне нужно быть дома: я не успею приготовить ужин.

— Ты готовишь сама? — удивилась Марго. — А у нас готовит мама. Сколько раз я уговаривала ее нанять домработницу, но она не соглашается ни в какую.

— Моя мама все время на работе, — сказала Надя. — Ее часто даже по ночам не бывает, у нее постоянные дежурства. Она — капитан милиции, так что заниматься хозяйством ей просто некогда.

— А почему твой отец не пригласит домработницу? Он что, не понимает, что тебе нужно учиться, а не готовить и стирать? — возмутилась Марго.

— Его убили, — ответила Надя. — Он работал вместе с мамой, и у них однажды было очень рискованное задание.

Марго стало жалко подругу. Подумать только, жить без отца, который может исполнять любую твою прихоть! Но с другой стороны, у Нади столько возможностей для личной жизни: она одна даже ночью, и никто ее не контролирует, никто не волнуется, если она задержится допоздна, только она не использует своих возможностей. Вот была бы Марго на ее месте…

Марго прошла в кабинет отца и, взяв лист бумаги и карандаш, села рисовать портрет Артура. Его лицо настолько запечатлелось в ее мозгу, что, несмотря на то, что рисунок получался грубоватым, сходство было вполне заметным. Девушка как раз старалась передать то выражение тоски и мировой скорби, которое отличало глаза Артура от всех глаз в мире, и сердилась, что ей это не удавалось, когда дверь открылась, и в кабинет вошли ее отец и Геннадий Васильевич. Когда Марго видела их вместе, а она привыкла видеть их с самого детства, она завидовала отцу — сама она пока не встретила человека, с которым могла бы вот так дружить! Надя ей просто нужна, а вот ее отцу повезло — у него есть настоящий друг. Что бы ни случилось, дядя Гена всегда помогал и был рядом. Когда восемь лет назад Вячеслав Всеволодович баллотировался на пост мэра, Геннадий Васильевич, который уже тогда был ректором института, сделал все, чтобы организовать ему достойную предвыборную кампанию. Марго была тогда еще совсем девчонкой, но она многое понимала из разговоров взрослых: дядя Гена финансировал рекламу и предоставлял для выступлении своего друга зал института, оплачивая все из своих средств. У него были накоплены какие-то сбережения, и он не пожалел их, чтобы помочь лучшему другу.

— Ого! — воскликнул ректор, заглянув через плечо Марго на ее рисунок. — Похож, ничего не скажешь. Уже и до этого дело дошло.

— Дядя Гена, нехорошо подкрадываться и подсматривать, — шутливо возмутилась Марго, заслоняя рукой портрет и поворачиваясь к Геннадию Васильевичу.

— Марго, Марго, ты же знаешь, что я никому и никогда ничего не скажу, особенно о твоих серьезных чувствах, даже твоему папе, моему лучшему другу. Из-за тебя я нарушаю священные дружеские обеты, — он поддержал ее шутливый тон, обнимая за плечи отца Марго, стоящего рядом с ним, но в его голосе опять было что-то удивившее Марго: какая-то то ли боль, то ли страдание, то ли что-то другое, чего не понимала девушка и причиной чему был ее рисунок. — Но за это тебе придется расплатиться. Выйди и оставь нас с твоим папой вдвоем. Нам нужно поговорить.

— А вот и не выйду, — Марго испугалась, что ректор приехал побеседовать с отцом о ней. Наверняка Артур ему все рассказал, Геннадий Васильевич, не желая и дальше выносить прихоти своей крестницы и распутывать ее скандалы с преподавателями, решил обратиться к помощи отца. Конечно, отца она не боится, но все-таки ей не хотелось бы расстраивать его, и вообще, все это не очень приятно.

— Можно я поступлю неучтиво с твоей невежливой дочкой? — спросил у Вячеслава Всеволодовича Геннадий Васильевич.

— Делай с ней все что хочешь, она тебе почти такая же дочь, как мне, — ответил Ремезов.

— Слышала? Ну теперь держись. — И дядя Гена, напирая выступающим из серого пиджака животом, потеснил Марго к двери.

Марго с хохотом боролась с ним, напрягая все силы и упираясь руками в его плечи, но ничего не могла поделать против его грузной, полной фигуры.

— Все, сдаюсь, — сказала она. В конце концов она сможет подслушать их разговор — здесь, к счастью, нет секретарши.

— Я опять хотел поговорить с тобой по поводу земельных участков, — приложив ухо к замочной скважине, услышала Маргарита голос ректора. — Извини, что отвлекаю тебя дома вместо того, чтобы официально прийти к тебе на работу, но у тебя там в приемной вечные очереди.

— А ты старый толстый лентяй, и твой живот все равно не уместился бы на маленьких креслицах моей приемной. Так что я тебя понимаю, — ответил отец.

— Я считаю, что база отдыха для моих студентов просто необходима. У института не совсем обычный учебный режим, и студенты занимаются проектированием не только на занятиях, но и дома, так как архитектура — творческая специальность, мозг ребят находится в постоянном напряжении, они работают даже, когда просто идут по улице: может быть, именно в этот момент их осеняет какая-нибудь идея. Поэтому, как мне кажется, им нужен особенно хорошо организованный отдых. Спроси хотя бы у своей Марго, — говорил Геннадий Васильевич. — И вот что мне хотелось бы…

Марго устала стоять согнувшись и решила поменять позу, но неловко задела рукой за дверную ручку и, услышав приближающиеся шаги, едва успела отскочить, чтобы не получить дверью по лбу.

— Славка, твоя дочь — шпионка реакционных партий. Она собирает для них материал и ради этого подслушивает под дверью деловые разговоры демократически настроенных мэра города и его друга ректора, — торжественно констатировал дядя Гена.

— Марго, как тебе не стыдно? — смеясь, произнес отец. — Что это тебе в голову пришло?

— Я ухожу на свидание, — сказала Марго, направляясь в коридор и весело помахивая им рукой.

Она решила немного подышать весенним воздухом. Ей захотелось пройтись по вечерней, освещенной фонарями набережной, посмотреть на плывущие льдины и впервые за этот день остаться одной, чтобы наедине подумать об Артуре и словно бы побыть с ним. А подслушивать дальше было все равно неинтересно. Что она узнала нового? Лишний раз убедилась, что ректор заботится о своих студентах? Но она знала это и так. Кто, как не он, построил рядом с институтом единственный в их городе «Макдональдс», когда встал вопрос об улучшении питания студентов. И студентам хорошо, и всему городу. После отца и матери Геннадий Васильевич был третьим, кого любила девушка. А может быть, первым. Только почему-то мама, как кажется Марго, не разделяет ее восторгов по поводу крестного. Вероятно, было что-то, может быть, еще когда родители были молодыми, отчего она всегда, на протяжении многих лет, сколько себя помнит Марго, сдержанна и вежлива с ним, но и только. Мама никогда не сказала о нем ни одного плохого слова, но Марго чувствовала, что между ними что-то стоит.

Марго смотрела на реку, и ей казалось, что она плывет вместе с льдинами куда-то далеко-далеко, в неведомую ей ранее страну, страну любви, где не было всех этих неинтересных проблем, а был только Артур, Артур и она, да еще ярко-алый «рено».

На Марго вновь нахлынули мечты о сказочно прелестной машине. Самое разумное — попросить дядю Гену уговорить отца на такой дорогой подарок. Просить самой как-то неудобно. Марго вернулась во двор и подошла к стоящему у подъезда серому «жигуленку» дяди Гены. Ждать ей пришлось недолго, она услышала, как хлопнула их входная дверь и по ступенькам тяжело затопали шаги растолстевшего Геннадия Васильевича.

— Дядя Гена, а я вас жду, — сообщила ему Марго.

— Так это со мной у тебя свидание, Марго? А я думал-гадал, кто же твой избранник. Даже на Полетаева грешил, а это, оказывается, я, — смеялся ректор.

— У меня еще одно важное дело, — не поддержала его шутливый тон Марго. — Вернее, просьба. Дядя Гена, скоро мой день рождения, и я хотела бы, чтобы папа мне подарил одну вещь. Вы ему только скажите: Слава, друг мой, девочке уже восемнадцать, и пора ей иметь собственный автомобиль. Почему бы тебе не купить ей алый «рено»? Ладно, дядя Гена? Скажите только это, и все как бы невзначай, — предложила Марго.

Геннадий Васильевич молчал, и Марго недоумевала, почему он не отвечает ей. Неужели она просит что-то невыполнимое?

— «Рено» — дорогая машина, — произнес наконец крестный.

— Ну и что? Почему другие могут иметь такой автомобиль, а я не могу? Я сегодня видела одну красотку на такой машине. Эта женщина была действительно очень хороша, но без своего «рено» она такой красивой не казалась бы. И почему ее муж может дарить такие подарки, а мой папа не может? В конце концов он — мэр! — горячилась Марго. — И я тоже хочу, чтобы на меня, как на ту женщину, обращали внимание.

— В нашем городе такая машина? Да еще алого цвета, я ведь правильно понял? Может быть, эта дама приехала откуда-нибудь? Может, она иностранка? — возразил ректор. — А иностранка может позволить себе купить такую машину.

— Она не иностранка, — сказала Марго. — На автомобиле был городской номер. Я, пока ждала троллейбус на остановке около института, успела разглядеть все до мельчайших подробностей.

— Надо же, такая машина и около нашего института, — развел руками Геннадий Васильевич. — Ну хорошо, Марго, я посоветую твоему отцу купить тебе точно такую же и такого же цвета. Не могу же я допустить, чтобы какая-то женщина выглядела лучше, чем моя крестница, если ты, конечно, не придумала эту даму, чтобы разжалобить меня.

— Нет, не придумала, — обиделась Марго.

— Когда ты ее видела? — смеясь, спросил Геннадий Васильевич.

— Сегодня, — ответила Марго. — Она припарковалась неподалеку от остановки, там, где коммерческие киоски.

— Что-то я там ничего похожего не видел, — продолжал дразнить Марго крестный. — А я ведь тоже там проходил.

Ну почему он ей не верит? Или он решил, как всегда, просто пошутить над ней?

— Когда вы там проходили? Вечером? А я шла в три часа, после того, как ушла от вас. У нас рисунок был последним занятием, — продолжала доказывать свою правоту Марго. — Не стояла же там эта женщина до ночи. Она дождалась, кого нужно, и уехала. А она явно ждала: выглядывала из машины и нервничала.

— Ну, верю, верю, отстань от меня со своей машиной! — рассмеялся дядя Гена. — Я ведь обещал поговорить с твоим отцом и выполню свое обещание, так что, даже если ты ее и придумала, какая мне разница? Я ведь убежденный холостяк и, как ты, наверное, догадываешься, не очень жалую женщин.

— А правда, дядя Гена, почему вы до сих пор не женаты? — поняв, что добилась своего, Марго решила перевести разговор на другую тему.

— Жду, когда тебе исполнится восемнадцать, — ответил Геннадий Васильевич.

— А если серьезно? — продолжала настаивать Марго.

— Представь, Марго, такую ситуацию: я сам дарю тебе на день рождения понравившийся тебе автомобиль. И к кому ты поедешь в первый же день, как только сядешь за руль? — Марго видела, что дядя Гена спрашивает серьезно, и ее удивила его серьезность, ведь они вели, в общем-то, шутливый разговор.

— Конечно, к вам, — попыталась отшутиться она.

— А может быть, к тому, кого ты рисовала, когда я вошел? — В глазах мужчины опять таилась скрытая боль. — Скажи правду, Марго.

— Да, я поехала бы к нему, — ответила она.

— Вот поэтому я и не женат до сих пор, — сказал Геннадий Васильевич. — Я ведь никогда не был таким красавцем, как твой отец, и все девушки нашего курса, влюбленные в него, даже не замечали меня. А когда я стал постарше и кое-чего добился, женщины, которые говорили мне о любви, просто хотели разделить со мной мое положение, вот и все. Неужели ты думаешь, что я не понимал этого? Прости, Марго, что тебе приходится выслушивать подобное, но я говорю с тобой как со взрослой, ведь я понял, что ты уже взрослая и должна многое понимать.

— Я понимаю, — Марго чуть не плакала, так ей было жалко старого, толстого, доброго дядю Гену.

— Женщины обычно любят таких, как твой отец, — с горечью продолжил он. — Или таких, как Полетаев. Кстати, о Полетаеве, — он засунул руку в карман и вынул заявление Марго. — Возьми, возвращаю, как и обещал, чтобы ты не думала обо мне плохо. И не волнуйся. Все улажено.

— Спасибо, дядя Гена, — Марго поцеловала его в щеку. — А Артур… а Артур Викторович вам ничего не рассказал?

— Ничего. — Глаза крестного превратились в щелочки, потому что на его лице вновь появилась улыбка. — Я сам был удивлен, но он молча выслушал меня и даже не стал спорить. Так что можешь считать, что твоя затея удалась. Мало того, он пообещал извиниться перед тобой, что меня совсем озадачило. Никак не ожидал, что он будет настолько покладист. Я-то готовился защищать тебя от его нападок, а их не было. — Крестный развел руками. — Если бы он стал обижать тебя, я скорее расстался бы с ним, чем с тобой.

— Вы так любите меня, — растроганно произнесла Марго.

Ее сердце сжималось от жалости к дяде Гене. Если у него были такие серьезные проблемы с женщинами, когда он был молодым, то сейчас ему ведь уже сорок пять, он точно не сможет никому понравиться. А это так плохо, так несправедливо, ведь он такой хороший человек и вполне заслуживает счастья. Как глупы женщины, не сумевшие разглядеть под его не очень привлекательной внешностью удивительную душу.

Геннадий Васильевич подошел к своему «жигуленку» и, открыв дверцу, протиснулся на сиденье.

— Марго, надеюсь, ты понимаешь, что я пошутил? — спросил он, и улыбка вновь превратила его глаза в щелочки. — До встречи в институте. И больше не озорничай! — Он уехал.

Марго понимала, что дядя Гена не шутил — он просто заметил, как она расстроилась, и попытался успокоить ее.

— Мама, а почему тебе не нравится дядя Гена? — спросила она у матери, зайдя в ее кабинет, где Дарья Дмитриевна, как обычно, сидела до глубокой ночи, склонившись над школьными тетрадями. Настольная лампа высвечивала часть стола и оставляла в полумраке маленькую аккуратную комнату, обставленную строгой мебелью. Стены маминого кабинета были обклеены серыми обоями с едва заметным голубым узором, и девушке это не очень нравилось. Сама она выбрала для своей спальни и для гостиной обои с яркими цветами по белому фону. Но мама воспротивилась, и в гостиной они остановились на компромиссном варианте. А у мамы такой кабинет, словно она простая школьная учительница, а не жена мэра. Правда, здесь почему-то хорошо работается и, если хочется поговорить, это тоже лучше всего делать здесь — внимание не отвлекается на яркие краски и блестящие украшения, которыми так богата спальня Марго.

— Рита, Геннадий Васильевич — папин друг, и мне не хотелось бы говорить о нем плохо с кем бы то ни было, — уклончиво ответила мама.

— Он такой добрый, такой замечательный и такой несчастный, — возразила Марго. — И я, и все студенты, мы его очень любим.

— И студенты тоже? — отрываясь от тетради, спросила мама.

— Да. Он нам такую столовую отгрохал. Мы теперь обедаем в «Макдональдсе», как за границей, — сказала Марго.

— А ты не думаешь, что было бы намного разумней, если бы он построил вам обычную нормальную столовую, где могли бы обедать все студенты, а не только те, у кого есть деньги? — Мамины вопросы, как всегда, озадачивали.

Марго задумалась. Она вспомнила, что многие ее однокурсники, в том числе и Надя, почему-то предпочитали обедать в столовой находящегося поблизости молочного комбината, хотя для этого им приходилось выходить на улицу, а потом выстаивать длинную очередь вместе с работниками комбината, так что они частенько опаздывали после перерыва на занятия. Но Марго никогда не приходило в голову, что они это делают потому, что у них нет денег.

— Может быть, дядя Гена просто не подумал об этом, как не подумала я, — бросилась на защиту своего крестного Марго.

— Может быть, — произнесла мама. — Но ты наивная, не знающая жизни девочка, а он взрослый мужчина.

Марго обиделась и поднялась, чтобы уйти. С мамой разговаривать так же бесполезно, как с Надей. Они обе живут по каким-то дурацким устаревшим занудным правилам, не понимая, что настало другое время, время, когда эти правила просто смешны. И, что самое плохое, — и мама, и Надя так непереубедимы, что от этого даже не хочется с ними разговаривать.

Больше на эту тему Марго не думала — она размышляла о завтрашней встрече с мамой Артура, пока не уснула. Эти же мысли занимали ее весь следующий день на занятиях и всю дорогу, пока она добиралась до Надиного дома, расположенного на окраине города.

Дома окраины были явно забыты городскими властями, и Марго подумала, что нужно напомнить отцу об этих «хрущевках», явно нуждающихся в ремонте, но почти сразу же забыла об этом. Надина квартира поразила ее еще сильнее, чем сам дом. В ней была всего одна комната, в которой ютилось двое, а раньше, пока не погиб Надин отец, трое жильцов. Надино рабочее место, которое, по словам подруги, ее вполне устраивало, представляло из себя стол в углу комнаты, над которым висела лампа дневного света, вероятно, приспособленная самой Надей, на ней даже не было плафона.

Мебель в комнате была старая, желтого цвета, и купили ее наверняка еще лет тридцать назад.

— Надя, если твоя мама так много работает, вероятно, она должна много зарабатывать, — неделикатно поинтересовалась Марго, разглядывая квартиру.

— Мама много работает, но зарабатывает мало, — ответила Надя. — Видишь ли, она очень принципиальная и не хочет идти на компромиссы с начальством, хотя ей это предлагают. А ее начальник не очень честный человек.

— Я прекрасно знаю начальника милиции, — пожала плечами Марго. — Мне в нем не нравится только то, что он богат. Его жена гуляет напропалую, а ему до сих пор это неизвестно. А в остальном… Я, правда, этим никогда не интересовалась, но производит он хорошее впечатление…

— Производить его он умеет, — горестно проронила Надя. — Когда погиб мой папа, он тоже производил впечатление подавленного горем человека.

— Почему производил? — спросила Марго.

— Потому что он знал, что посылает его одного на такое задание, где папа вряд ли останется жив. Это было сделано специально. Отец мешал ему заниматься темными делишками, и он убрал его. А теперь добивается того, чтобы моя мама сама бросила работу.

Марго никогда не видела, чтобы Надя о ком-то говорила с такой ненавистью.

— Что ты такое говоришь? — ужаснулась она. — Ты считаешь, что твоего отца специально подставили? Но это невозможно. Сергей Сергеевич ведь не преступник, он хороший знакомый моего отца. Он даже вхож в наш дом.

— Я считаю, что все было подстроено, — сказала Надя. — И мама так считает. Она отомстит за отца. И я ей помогу.

— Надя, я поговорю с папой, — пожала плечами Марго. — Если это правда…

— Так ты говоришь, начальник милиции — хороший человек? — спросила Надя, вдруг засомневавшись.

— Да, обычный, — отозвалась Марго. — Конечно, он нам не так близок, как дядя Гена. Он просто наш знакомый.

— Значит, так и есть, — уверенно произнесла Надя. — Ты не можешь ошибаться, если знакома с ним. Мне всегда казалось, что мама просто не может никак прийти в себя после гибели отца, вот и придумывает всякие ужасы. Она очень его любила. Да и я тоже. Но я все-таки более реально смотрю на вещи.

— Конечно, это так, — согласилась Марго.

— Рита, ты, пожалуйста, не говори ничего отцу, — попросила Надя. — А то вдруг об этом узнает Сергей Сергеевич, и мама останется без работы. Нам тогда не на что будет жить. У нас ведь маленький город, и она нигде не сможет устроиться. Ладно?

— Ладно, не беспокойся, — сказала Марго. — Я ничего никому не скажу.

Марго давно уже подозревала, что с Надиной мамой не все в порядке. Иначе она не воспитывала бы дочь такой аскеткой. Выходит, она не в себе с тех пор, как убили ее мужа. Бедная Надя! Без отца, да еще с такой матерью!

Разговор подруг был прерван звонком в дверь, и Марго радостно заволновалась, предвкушая встречу с матерью Артура. Надя ввела в комнату маленькую худенькую старушку с добрым морщинистым лицом, таких старушек немало, и они из себя, по мнению Марго, ничего интересного не представляют.

— Это Вера Анатольевна, тетя Вера, мама Артура Викторовича, — представила вошедшую Надя. — А это моя подруга и однокурсница Маргарита.

Марго удивленно взглянула на старушку. Просто невероятно, что у Артура такая мама. Хотя, если присмотреться, черты ее лица чуть напоминают его, и форма глаз точно такая же, и даже цвет. Но как эти глаза отличаются от глаз Артура — в них лишь мелочная забота о хлебе насущном и о своих близких. Те глобальные проблемы, которые, вероятно, делают несчастным ее сына, ей наверняка непонятны вообще. Типичная домашняя хозяйка, персонаж совершенно неинтересный и весьма распространенный.

— Ну, Наденька, рассказывай, как у Артура прошел первый день работы, — попросила Вера Анатольевна. — Я так волновалась за него Вдруг студенты не стали бы его слушаться. Он такой впечатлительный, мой сынок. Как все было?

Марго усмехнулась. Ее рассмешила такая заботливость. Она даже не смогла сдержаться и хихикнула.

— Не смейтесь над глупой старухой, Маргариточка, — сказала Вера Анатольевна, ничуть не рассердившись на Марго. — У Артура были очень серьезные неприятности. Он ведь должен был остаться работать в Москве после окончания института, но поссорился там с ректором и вернулся домой. Он долго не мог прийти в себя и стал пить. Я так боялась за него. Он ведь очень гордый и не соглашался на работу, которая, как ему казалось, была ниже его достоинства. Я сколько раз говорила ему, чтобы он пошел работать в школу с детишками. Это ведь так интересно — учить малышей рисовать. Но он и слышать ничего не хотел об этом.

Марго опять усмехнулась. Где же такой бабусе понять человека с высокими устремлениями.

— А что произошло у него в Москве? — спросила она.

— Я плохо понимала то, что он рассказывал, — начала старушка. — Но вроде бы его картины чем-то не устраивали профессора. Артур говорил, что профессор был человек старый и не принимал нового искусства. Хотя Артур и рисовал лучше всех, ректор настоял на том, чтобы его не оставили в институте.

— Артур Викторович сказал, что профессор был ретроград, а он сам рисует в стиле модерн, и на защите диплома они повздорили по вопросам истинного направления в искусстве. Если бы Артур, как и настаивал ректор, извинился перед ним, дело бы замяли, но он не хотел предавать своих принципов, и ему пришлось уехать, — дополнила рассказ Веры Анатольевны Надя. — Но я тоже плохо разбираюсь во всех этих тонкостях…

— Что же тут непонятного! — фыркнула Марго. — Ну ладно, я пошла домой. Мне пора. — Разговаривать с Верой Анатольевной ей было неинтересно.

Когда на следующий день Марго, волнуясь, пришла на занятия по живописи, Артур ни словом не напомнил ей о происшедшей между ними размолвке. Он стал более внимателен к ней, обращаясь с безразличной галантностью, но уделял ей ровно столько же времени, как всем остальным, словно засекал время по часам. Даже около Николая он не задерживался дольше, чем у других. Но это было ему и не нужно: Николай ведь ходил в его мастерскую. А Марго чувствовала, что влюбляется в Артура все сильнее, все в нем казалось ей верхом совершенства: и держащая карандаш рука с тонкими длинными пальцами, и изящное запястье, легко скользившее вдоль листа, и даже его безразличие. Она столько уже знала о нем, даже познакомилась с его мамой, но от этого ничуть не приблизилась к нему. Ни на этом занятии, ни на следующем Марго не продвинулась вперед ни на шаг. И это было так странно — со всеми другими мужчинами этого времени ей хватило бы, чтобы выслушать объяснение в любви и даже предложение женитьбы. Тогда Марго решила действовать более решительно: ей пришло в голову проследить за ним по дороге домой, а потом, как бы нечаянно, столкнуться с ним в троллейбусе и ненавязчиво напроситься к нему в гости. Можно разыграть сценку, будто бы ей стало плохо, и он сам будет вынужден пригласить ее. Только нужно будет сделать это в тот миг, когда он соберется выходить на остановке, чтобы оказаться около его дома. А чтобы он не заподозрил, что она подстроила это нарочно, нужно взять с собой Надю, а потом как-нибудь отделаться от нее.

— Надюша, — зашептала она на ухо сидевшей рядом подруге. — Давай после рисунка не пойдем на следующую лекцию. Мне очень нужно.

— Нет, не могу, — запротестовала Надя. — Сейчас будет лекция по высшей математике, и ее нельзя пропускать. Пропустишь одно объяснение и дальше ничего не поймешь.

— Подумаешь, высшая математика! — возразила Марго и, понимая, что, если речь идет об учебе, Надя не сдастся, решила подойти к ней с другой стороны. — А я научу тебя, как нужно внушить человеку любовь к себе. Ты хочешь понравиться Николаю?

— Хочу, — покраснев, вздохнула Надя, попадаясь на удочку Марго. — А как?

— Ну так пойдем со мной, и я тебе наглядно все продемонстрирую. Перенимай мой опыт, пока я жива. Я намерена сегодня же попасть в гости к Артуру. А там произойдет такое, после чего он будет моим, — ответила Марго.

— А получится? — засомневалась Надя.

— Получится! — уверенно ответила Марго. — Ну так что, пойдешь со мной? Сразу же убедишься, что мой метод — верный. А потом ты сможешь испробовать его на Николае.

— Ладно, — поколебавшись, согласилась Надя.

— О чем вы шепчетесь красавицы? — спросил Николай и залился краской.

— Ни о чем, — ответила ему Марго, потому что Надя, кажется, потеряла дар речи.

«Вот глупая, — подумала Марго, — могла бы намекнуть ему, и, глядишь, он пошел бы ее провожать. А она сама все портит. Как все-таки Николаю идет на пользу общение с Артуром. Вот только если бы он научился не краснеть, его фраза прозвучала бы совсем нормально. Но, впрочем, у него еще все впереди».

После звонка девушки, подождав, пока Артур Викторович оденется и выйдет из кабинета, побежали за ним, стараясь остаться незамеченными. Он вышел на улицу, и Марго снова залюбовалась им: как отличается Артур от окружающих. Высокий, с гордой осанкой, в черной широкополой шляпе и длинном, чуть ли не до пят, пальто, с белым шарфом на шее, он выделялся среди пестро и броско одетой массы студентов. Сегодня проходил урок живописи, и в руках у него был желтый этюдник с металлическими складными ножками. Точно такие же этюдники были у Марго и Нади, но Марго поручила отнести их домой одному из студентов группы, чтобы этюдники не помешали девушкам в троллейбусной толчее. Выйдя за ограду института, Артур направился к остановке. Все было так, как задумала Марго. Но на остановке он не задержался, а прошел дальше, где в тени деревьев, на которых уже начали набухать почки, прятался ярко-алый «рено». Хозяйка «рено» стояла чуть поодаль, и пока Артур не подошел к ней, можно было подумать, что она с ним незнакома — она смотрела на него, словно видела его впервые. Лишь когда он, улыбаясь, поцеловал ее в щеку, по-видимому, опасаясь повредить яркую помаду, она тоже улыбнулась и оглянулась по сторонам, будто высматривала кого-то. Артур, открыв дверцу таким привычным жестом, словно делал это сотни раз, сел рядом с водительским сиденьем. А женщина немного помедлила, продолжая оглядываться, а потом тоже села, и автомобиль, выехав на дорогу, сорвался с места, набирая бешеную скорость и обгоняя другие машины, исчез за поворотом. А Марго стояла и никак не могла прийти в себя. Она столько раз за последние дни прокручивала в мозгу, как будет отвозить Артура домой на роскошном ярко-алом «рено», но только в ее видениях за рулем машины сидела она, Марго, а не эта омерзительная блондинка. И почему длинноногая красотка так внимательно оглядывалась по сторонам?

— Интересно бы узнать, кто эта женщина, — наконец произнесла Марго.

— Это Полина, — с участием, за которое Марго на мгновение возненавидела подругу, отозвалась Надя.

— Кто она такая?

— Она натурщица Артура, бывшая манекенщица.

— И все? — Марго спрашивала так, словно вела допрос.

— Нет, не все. Она его… — Надя замялась, подбирая слово. — Ну, она ему как жена, только… они не живут вместе… вернее, живут…

— Она его любовница и спит с ним, — назвала вещи своими именами Марго.

— Да, — поморщившись от неделикатных слов Марго, подтвердила Надя.

— А откуда ты знаешь? Может быть, она просто его знакомая. — Марго, как за спасительную соломинку, хваталась за последнюю надежду.

— Нет, она не просто знакомая. Они уже давно состоят в таких отношениях. Тетя Вера очень расстраивается из-за этого. Полина ей не нравится. Моя мама говорит, что Полина… не очень хорошая женщина… — опять замялась Надя.

— Что значит не очень хорошая? Ты можешь говорить нормальным языком? Мы же не в девятнадцатом веке! — вскипела Марго.

— Она… за деньги… — мямлила Надя, — вступает в близость.

— Она проститутка, шлюха?! — уточнила Марго.

— Да, — с трудом, словно ей предстояло не кивнуть головой, а разгрузить вагон кирпичей, согласилась Надя.

— А почему ты не сказала мне о ней раньше? — продолжала сердиться Марго.

— Я не хотела тебя расстраивать, — виновато ответила Надя.

— Почему ж он тогда не женится на этой Полине? Сделал бы ее честной женщиной, если она и вправду проститутка, — спрашивала Марго, словно это зависело от самой Нади.

— Ну я же говорила тебе, Артур не хочет ни на ком жениться. Вообще. Он предпочитает просто встречаться с женщинами, по крайней мере тете Вере он так сказал. Я понимаю, Рита, что это ужасно, но ты не думай о нем очень плохо. Может быть, потом он поймет, что не прав, — старалась утешить подругу Надя.

— А я и не думаю, что это ужасно, — постепенно успокаивалась Марго. — Подумаешь, спят вместе. Как бы узнать, действительно ли она проститутка?

— Так или иначе, а она плохая женщина. Ты знаешь, Рита, Артур рисует ее совсем обнаженную и эти картины собирается вскоре экспонировать на выставке. Не каждая может решиться на такое!

— Подумаешь! Что здесь плохого? Я бы тоже могла, — возразила Марго. — А откуда ты знаешь про эти картины?

— Я была однажды у него в мастерской, — ответила Надя. — Тетя Вера попросила зайти к нему, узнать, как он живет. С тех пор как он получил мастерскую, Артур домой и показываться перестал, а она за него переживает.

— Я его понимаю! — фыркнула Марго. — Если бы у меня была такая мама, я бы ее тоже стеснялась и вряд ли поддерживала с ней особо тесные отношения. Сравни, какой он и какая она.

— Да, они несравнимы, — согласилась Надя. — Видишь, Марго, ты еще не успела влюбиться в него по-настоящему и уже страдаешь, а тетя Вера человек, который никогда никого не заставит страдать.

— Я страдаю? Из-за Полины? Да я просто убедилась, что он нормальный мужчина, вот и все. Мне на Полину наплевать! — Марго, конечно, было очень больно, но такого значения этой связи Артура, как Надя, она не придавала.

— Но у него бывают и другие женщины, не только Полина, — вздохнула Надя. — Правда, Полина у него постоянная, а те — так, на один раз.

— Ну и что? — еще решительней хорохорилась Марго. — А почему ты мне все это рассказываешь? Может быть, у тебя у самой что-то было с Артуром, когда ты с ним занималась? — спросила она.

— Ты что! У меня еще никогда ни с кем ничего не было, — покраснев, ответила Надя. — Моя мама считает, что девушка сначала должна выйти замуж и только после этого начинать это самое «что-то».

— Моя мама тоже так считает, — Марго высокомерно взглянула на подругу. — Но они же воспитывались иначе, в другое время. И какая мне разница, что думает моя мама, если сама я считаю, что девушка может спать с парнем, когда любит его. Главное — любовь, а не штамп в паспорте.

— Но если вы полюбили друг друга, то почему бы сначала не пожениться? — спросила Надя. — Тебе не кажется, что наши родители правы?

— Но ведь можно ошибиться и потом разлюбить. Так что сначала лучше просто пожить вместе, чтобы убедиться, что вам и в постели хорошо, чем разводиться потом, — отстаивала свою позицию Марго.

— Я уверена, что если люди любят друг друга, то им всегда будет хорошо, — сказала Надя. — Так что вовсе не обязательно пробовать заранее. А вдруг ты ошибешься и он бросит тебя беременную?

— Зачем же сразу залетать? — засмеялась Марго. — Какая же ты неопытная, Надя. Есть столько способов для того, чтобы предохраниться. Но теперь я понимаю, почему твоя мама так сказала про Полину. По ее мнению, если женщина живет с мужчиной вне брака, она непременно должна быть проституткой.

— Рита, а у тебя это уже со сколькими было? — Надя, наверное, впервые в жизни задала неделикатный вопрос и густо покраснела.

— У меня? — Марго помолчала, затем снисходительно проронила: — Много будешь знать — скоро состаришься.

…Прошел почти месяц. Отзвенела веселая капель, снег растаял даже на самых темных задворках, куда не проникало солнце. Почки на деревьях разродились зелеными клейкими листочками, на подсохших газонах пробилась молодая трава, а в отношениях Марго и Артура по-прежнему царил холод. После занятий его встречала Полина, и они ехали к нему в мастерскую — Марго проследила за ними, поймав такси. А чувство, разогреваемое равнодушием любимого и восемнадцатой весной, разгоралось все сильнее. По ночам Марго мучила бессонница, а на теннисном корте, поглощенная невеселыми мыслями, она все чаще била ракеткой мимо упругого белого мячика, а потом вдруг посылала его далеко в аут, либо он, попав в сетку, плюхался на ее территории.

— Соберись, Ремезова, — сердился на нее тренер, — скоро соревнования на первенство города. Ты что, хочешь занять последнее место?

Но Марго не могла собраться. Она думала только об Артуре, и перед ней, когда она мазала ракеткой мимо мячика, стояли его красивые глаза, полные тайного невысказанного страдания. Марго перестала обращать внимание на всех остальных поклонников, отказалась встречаться с ними, запретила провожать ее. Они только раздражали ее, ведь они были — не он, и никто из них не мог с ним сравниться.

Отношения Нади и Николая тоже не сдвинулись с мертвой точки. Николай стал более общительным, начал покуривать со всеми, принимая участие в студенческой болтовне. Девушки курса, посовещавшись между собой, пришли к выводу, что у него очень выразительные глаза и хороший вкус, стали проявлять внимание к нему, и он, почти не смущаясь, шутил с ними. Но Надя, к несчастью, не курила, а значит, в веселых тусовках не участвовала. Правда, они по-прежнему сидели рядом и по-прежнему молчали, а после занятий Николай спешил в мастерскую к Артуру, где они вместе претворяли в жизнь великие замыслы художника. Влюбленным девушкам оставалось только страдать. Надя страдала тихо и безынициативно, а Марго бессонными ночами разрабатывала новый потрясающий план и однажды, когда все было продумано и обговорено с нужными людьми, на перемене отозвала Надю в сторону и ввела ее в курс дела.

— Через неделю, — сказала она, — будет день посвящения в архитекторы. Городские строители и наши преподаватели торжественно примут нас, заканчивающих год первокурсников, в свою среду. Обычно этот праздник проходит здесь, в институте, но я уговорила папу, он помог снять для этого Дом архитектора и даже выделил какие-то средства на организацию праздника. Так что вместо обычной торжественной части и танцев в нашем актовом зале будет настоящий бал. Свечи, столики, музыка, закуски, выпивка и оркестр. Я надену такое вечернее платье, какое Полине и во сне не снилось, и сама приглашу Артура на медленный танец. Официант, с которым я договорюсь заранее, принесет нам шампанского, а потом, когда оно подействует, я признаюсь Артуру в любви, надеюсь, на этот раз он не устоит. А о дальнейшем я позабочусь по ходу действия.

— А ты уверена, что Артур придет? Он ведь не любитель подобных мероприятий. К тому же сейчас он слишком занят — готовится вместе с Николаем к выставке, — охладила пыл подруги Надя.

— Я уже позаботилась о том, чтобы он там был. — Глаза Марго, почти погасшие за последний месяц, снова ярко сияли. — Я договорилась с дядей Геной, и он поручил Артуру художественное оформление праздника. Так что не прийти он не может: он слушается ректора.

— Надеюсь, у тебя все получится, — сказала Надя.

— А потом я сделаю все, чтобы у тебя тоже получилось, — пообещала Марго. — Ведь Артур с Николаем теперь друзья, и я через Артура смогу подействовать на Николая. Если ты, конечно, будешь меня слушаться.

После институтских лекций Марго спешила к портнихе. Она сердилась и ссорилась с ней, все предложенные фасоны платьев казались ей недостаточно нарядными и обольстительными. Наконец она остановилась на модели собственного изобретения: глубоко декольтированное платье из зеленого бархата с открытыми плечами должно было подчеркнуть красоту ее высокой груди и оттенить природную зелень ее глаз. Разрезы по бокам узкого длинного платья были призваны демонстрировать стройность ее ног. Но и когда фасон был выбран, Марго волновалась, что портниха сделает что-нибудь не так, и ежедневно бегала проверять, все ли в порядке.

Наконец наступил торжественный день. Май был теплым, и Марго решила даже не набрасывать плащ поверх платья. Она нетерпеливо ходила из угла в угол гостиной, изредка останавливаясь и глядя на часы, а затем снова продолжала свои путь, ожидая, когда подъедет Петр Иванович, шофер отца, чтобы отвезти ее и Надю в Дом архитектора. На Наде было синее шерстяное платье с белым кружевным воротничком, юбка, как всегда, в складочку, отчего девушка смахивала на школьницу. Марго, меряя шагами гостиную, успевала посматривать на себя в развешанные по всем четырем стенам зеркала и снова убеждалась, что правильно выбрала к своему наряду серебряное колье с малахитом и точно такие же серьги, тяжело оттягивающие уши. Потом она переводила взгляд на сидящую в кресле Надю и сравнивала ее с собой. Хотя ей и было жаль подругу, но она радовалась, глядя на то, как та одета: на ее фоне она сама будет смотреться особенно ярко. Марго обещала помочь Наде добиться внимания Николая, но сама не представляла себе, чтобы кто-нибудь, даже такой скромный парень, как Николай, мог бы в нее влюбиться. Марго считала свою подругу «серой мышкой» не только потому, что Надя всегда строго и неброско одевалась, но и потому, что в поведении подруги не было присущего Марго кокетства, казалось, что Надя постоянно старается вести себя как можно тише и незаметнее. И внешняя привлекательность Нади: белокурые вьющиеся волосы, миловидное личико с большими голубыми глазами, окруженными длинными пушистыми ресницами, пухлые маленькие губки, трогательная ямочка на подбородке, красивая фигура, по женственности не уступающая фигуре Марго, — все это терялось за манерой ее поведения и стилем одежды.

Марго нервничала, хотя повода для этого у нее не было — оставалось еще пятнадцать минут до времени, которое она сама назначила шоферу. Наконец под окнами раздался знакомый сигнал, и Марго, схватив Надю за руку, потащила ее за собой по лестнице. Надя едва успела снять с вешалки свой серый легкий плащ. Устроившись на свое любимое место рядом с водителем, Марго успокоилась и стала уговаривать Петра Ивановича просто так покатать их по городу, чтобы специально потянуть время и, пропустив торжественную часть, немного опоздать на развлекательную. Тогда ее появление будет замечено даже теми, кто не очень хочет ее замечать.

— Но, может быть, мы пропустим что-нибудь интересное, — робко запротестовала Надя.

— Надя, если кто-нибудь ждет тебя, ему придется немножко побеспокоиться, и ты сможешь заметить по его лицу, насколько он тебе рад. Он просто не успеет скрыть своих эмоций, когда ты неожиданно появишься, и если ты ему действительно нужна, ты только поднимешь себе цену тем, что не спешишь встретиться с ним, — почтительно выложила Марго.

— Да? Тогда давай опоздаем, — согласилась Надя.

Марго про себя посмеивалась над наивностью подруги. Неужели она тоже на что-то надеется?

— Чему учишь девчонку, егоза? — рассмеялся шофер. — Мало тебе самой толпы несчастных влюбленных, ты из хорошей милой девушки стараешься сделать роковую женщину.

— Дядя Петя, поехали на набережную. Там вкусное мороженое продается. Посидим на лавочке, посмотрим на кораблики. Время и пройдет.

— Пожалуйста, поехали, Петр Иванович, — робко поддержала ее Надя.

— Ну, против вас двоих мне не устоять, — согласился шофер. — А то, что служебная машина будет прохлаждаться на набережной, тогда, как может понадобиться мэру города, так это чепуха по сравнению с тем, что личная жизнь двух красавиц может не сложиться. Мэр подождет…

— Дядя Петя, я папе все объясню. Если бы он был здесь, он бы разрешил. Он мне всегда все разрешает. Если ему будет нужно, он возьмет другую машину, — продолжала настаивать Марго.

— Ладно, убедила, — сказал Петр Иванович.

Когда Марго с Надей вошли в Дом архитектора, торжественная часть давно закончилась. Все, и преподаватели, и студенты, сидели за накрытыми столиками, расставленными полукругом против сцены, на которой выступали приглашенные из городского драмтеатра актеры и сами студенты со своей программой. Входя в зал. Марго нарочно как можно громче хлопнула дверью и с удовлетворением заметила, что головы присутствующих повернулись к ней и явно не желают поворачиваться обратно. Раздались приветственные возгласы, и сразу из-за нескольких столиков вскочили молодые люди, приглашая девушек присоединиться к ним; Марго отыскала глазами Артура. Он сидел почти у сцены вдвоем с Николаем. Слава Богу, ее опасения не оправдались, и рядом с ним не было Полины. Два места его столика, рассчитанного на четверых, пустовали. Марго медлила в дверях, ожидая, чтобы он тоже обратил на нее внимание. А Надя, смущенная тем, что все смотрят на них, поспешила присесть за столик, стоящий у самой двери, хотя это и было не очень удобное место. Вид на сцену почти полностью закрывала одна из колонн, поддерживающих перекрытие. Наверное, поэтому за столиком сидел только один человек, да и то Марго удивляло, что он туда сел. Мельком взглянув на него, Марго отметила, что раньше никогда его не встречала.

Артур тоже повернул голову в ее сторону, заметив реакцию остальных. И Марго впервые увидела, как пробуждается в его взгляде заинтересованность. Он оглядывал ее с головы до ног, и на его лице можно было прочитать удовлетворение. Он что-то сказал Николаю, и тот в знак согласия кивнул головой. Артур привстал и жестом пригласил Марго за свой столик. Сердце Марго затрепетало от счастья, она чуть было не забыла о Наде и уже готова была рвануться навстречу Артуру, но вовремя вспомнила, что говорил ей отец; то, что доступно, никому не нужно. Если Артур сделал первый шаг навстречу, нельзя показать ему, что она только этого и ждала. Марго повернулась к Наде и с недоумением отметила, что Надя не только сидит за одним столиком с незнакомым мужчиной, но и совершенно спокойно беседует с ним. Это Надя-то, которая всегда краснела и смущалась, если кто-нибудь из парней с нею заговаривал. И, видимо, она говорит что-то интересное, потому что коротко остриженная темноволосая голова мужчины внимательно наклонена к ней. Марго была так окрылена и поглощена тем, что Артур впервые заинтересовался ею, что даже не подумала о невежливости своего поведения: она подошла к подруге и, не обращая внимания на ее собеседника, произнесла тоном, не допускающим возражения:

— Надя, тебе не кажется, что ты выбрала не совсем удачное место? Пойдем поближе к сцене. Наши ребята будут показывать неплохую программу, а отсюда мы не увидим ее.

Надя, извинившись перед незнакомцем, поднялась, и девушки уже почти отошли от столика, когда Марго услышала обращенные к ней слова незнакомого мужчины:

— Воспитание одной красивой девушки вполне соответствует ее вкусу.

Она резко повернула голову. Да, он прав: она поступила не совсем вежливо, но это не значит, что она плохо воспитана — просто ей сейчас не до этого. И как он смеет говорить, что у нее нет вкуса. Ведь даже Артуру она сегодня понравилась, явно очаровав его своим нарядом, который придумала сама. А Артура нельзя упрекнуть в отсутствии вкуса. В другой раз она обязательно придумала бы что-нибудь колкое в ответ, чтобы поставить наглеца на место, но сейчас ей было не до этого. Марго только презрительно взглянула на незнакомца, встретившись взглядом с карими глазами, полными обидной усмешки. Его лицо было наполовину закрыто тенью колонны, а глаза скользили по ней, остановившись на груди, почти открытой из-за декольте. Марго невольно прикрыла грудь рукой и, увидев, что незнакомец рассмеялся, заметив ее жест, еще больше рассердилась на него за его наглость и на себя за неумение владеть собой. Она первая отвела взгляд, так и не сумев вложить в него презрение, и тут же забыла об этом неучтивом человеке, непонятно как и зачем пришедшем сюда: Артур по-прежнему приветливо смотрел на нее и даже отодвинул от стола пустой стул, приглашая Марго занять его. Правда, Артур отодвинул еще один стул, имея в виду Надю, которая уже направлялась к нему и Николаю, но делал это он, конечно же, только потому, что видел, как они вошли вдвоем, и ему было бы неудобно пригласить Марго без подруги. Марго догнала Надю и, поймав ее за руку, повела к столику ректора, сидевшего рядом с деканом факультета и тоже улыбавшегося ей.

— Ты что? — Надя удивленно взглянула на подругу.

— Делай, как я говорю, — зашипела ей на ухо Марго. — А то все испортишь.

Надя послушно, хотя и неохотно подчинилась и села вместе с Марго за столик ректора. Она краснела и бледнела, когда подруга представила ее главе института, а потом все время молчала, смущаясь и отрывая взгляд от стола лишь затем, чтобы посмотреть в сторону Николая. А Марго весело болтала с дядей Геной и деканом, громко и заразительно смеялась и тоже искоса поглядывала на соседний столик, замечая, что Артур по-прежнему как бы оценивающе продолжает смотреть на нее. На идущее на сцене представление она даже не обратила внимания, хотя и любила развлекательные программы, но сейчас ей было не до них. Ей нужно было продемонстрировать Артуру свою дружбу с его начальством, и она шутила и болтала, хотя ей так хотелось сидеть сейчас около Артура и молчать, слушая его самого или, если он не захочет разговаривать, просто смотреть на него. Ее утомлял собственный смех, но что ей оставалось делать. Наконец, к ее облегчению, на сцену вышел приглашенный из филармонии оркестр, и начались танцы. Сердце Марго билось так, словно собиралось выскочить из грудной клетки. По разработанному ею плану она должна сейчас встать и сама пригласить Артура на танец, но Марго чувствовала, что ноги у нее становятся ватными и она почти не может управлять ими. Она решила, что пригласит его на следующий танец, а за это время справится с волнением. Но вдруг она увидела, что Артур и Николай поднимаются со своих стульев. Кажется, ее план срывается. Эти ненормальные сейчас удерут в свою мастерскую, где их уже, наверное, поджидает Полина. Сердце Марго забилось еще сильнее и, вздрогнув, чуть не остановилось — молодые люди подошли к их столику и, поздоровавшись с ректором и деканом, пригласили девушек на танец. Марго сидела, потрясенная. Она видела, как Надя привычно покраснев и глядя в пол, поднимается и подходит к Николаю, который тоже усиленно созерцает паркет зала. Потом они ушли, а она все не двигается с места. Артур стоит перед ней, и его черные глаза устремлены на нее.

— Разрешите еще раз повторить вам свое приглашение, госпожа студентка, — Марго наконец снова обрела способность различать звуки и услышала его голос. — Или вы категорически отказываете мне?

— Нет, не отказываю, — с несколько излишней поспешностью ответила она, но умение вести интригу на этот раз оставило ее. Он протянул ей руку, и Марго встала, опираясь на нее и чувствуя, как предательски дрожит ее рука. Она заливалась краской, совсем как Надя, пока он вел ее в глубь зала, туда, где танцевали студенты. А когда они поплыли в медленном танце и Марго оказалась в его объятиях, о которых мечтала так давно, у нее было такое впечатление, что она впервые танцует с мужчиной. Она понимала, что нужно что-то сказать, чтобы начать разговор, но словно потеряла дар речи, ни одна из ее милых острот, заставлявших трепетать мужские сердца, не приходила в голову. Марго казалась себе в этот миг такой же глупой и неопытной, как Надя. Руки Артура лежали на ее талии, а ее руки — на его плечах, но она даже не осмеливалась поднять на него глаза.

Наконец усилием воли она заставила себя посмотреть на него и встретилась с ним взглядом. А в его глазах по-прежнему была недосягаемая глубина, и Марго полностью растворялась в них, переставая ощущать свое «я». Ей казалось, что она темной беззвездной ночью, заблудившись, идет куда-то, не видя дороги, и не может отыскать ее, чтобы достичь цели. Такая тайна была в его взгляде, Марго не могла разгадать ее, а значит, понять его и, поняв, победить, заставить, как и всех остальных, подчиниться ей. Она тонула в надвигающейся на нее черной бездне и не могла придумать ни слова.

— Извините, госпожа студентка, — первым нарушил молчание Артур. — Мне очень стыдно, но я до сих пор не выучил вашего имени. Помню только, что в нем есть что-то экзотическое.

— Меня зовут Маргарита, — Марго смущалась и краснела и ответила почти шепотом.

— Вот что, Маргарита, — сказал Артур. — Я хотел бы поговорить с вами и сделать вам одно предложение, но не знаю, как вы отнесетесь к нему.

Он хочет предложить мне встречаться с ним и боится, что после всех наших недоразумений я о «кажу ему», — подумала Марго.

— Скажите, чего вы хотите, — обольстительно улыбаясь, Марго продемонстрировала Артуру свои ровные белые зубы и ямочки на щеках. — Может быть, я и соглашусь.

— У вас очень красивая женственная фигура с правильными пропорциями. Вы это знаете? — в голосе и взгляде Артура было восхищение. — Такие фигуры, как у вас, почитались за образец в эпоху классицизма. Я, признаюсь, раньше не замечал этого, и только сегодня…

Марго заулыбалась еще сильнее. Она и не ожидала, что все может получиться настолько хорошо. Он сам пригласил ее, сам начал делать комплименты и сейчас, видимо, перейдет к объяснению в любви. Но неужели он собирается проделать это здесь, когда вокруг толчется столько народа. Ведь для этого нужно хоть какое-то уединение.

— Здесь слишком жарко, Артур, — Марго впервые назвала его, как равного, просто по имени — ведь они сравнялись, — любовь не разделяет людей на студентов и преподавателей. — Может быть, мы поговорим в другом месте?

Она выбрала самый отдаленный угол зала, там царил уютный полумрак, еще более подчеркиваемый слабым мерцанием свеч, расставленных повсюду. Марго подвела Артура к открытому окну и уселась на подоконник, так, чтобы ее лицо находилось как можно ближе к его лицу, теперь разница в их росте была почти незаметна, и ему было бы удобнее поцеловать ее, когда наступит решающий момент.

— Теперь говорите все, что вы хотели сказать, — поощрительно произнесла она. — Здесь нас никто не услышит.

— Так вы знаете, о чем я хотел поговорить с вами? — спросил Артур. — Николай уже рассказал?

Марго утвердительно кивнула. Если ему так трудно объясниться, то теперь станет легче это сделать.

— Тем лучше, — проронил Артур, — и вы согласны?

«Да!» — кричало сердце Марго, но она так долго ждала этого момента, так добивалась его, что, скажи она сразу «да», все сразу бы и закончилось. А ей так хотелось продлить это счастливое мгновение, так хотелось услышать какие-то необычные нежные слова, и она ничего не ответила.

— Я отвечу вам, — кокетливо склонив голову, наконец произнесла она, — если вы объясните, почему вы выбрали именно меня? Ведь на нашем курсе немало красивых девушек.

Про других девушек она сказала нарочно. Она-то знает, что с ней даже во всем институте вряд ли кто-нибудь сможет соперничать. Но на ее слова Артур должен ответить, что никогда не встречал никого красивее, чем она, и это подтолкнет его к остальному, ведь первый шаг будет уже сделан.

— Да, красивых много, — неожиданно согласился с нею Артур. — Но меня в данный момент мало интересует красота. Мы с Николаем задумали написать цикл картин, взяв за основу античные сюжеты и соответственно ориентируясь на классический стиль. Это будет своеобразная стилизация под эпоху Возрождения. А ваша фигура — как раз то, что меня сейчас интересует.

«Зачем он все это говорит? — подумала Марго. — Неужели нельзя просто сказать, что он любит меня? Вечно эти мужчины так заняты своей работой, что в каждом удобном и неудобном случае приплетают ее к своим отношениям с женщинами».

— Значит, вас интересует только моя фигура? И все? — иронично, но ласково поинтересовалась Марго, так и не дождавшись продолжения.

— Да, для того, чтобы осуществить мой замысел, мне нужна натурщица именно с такой фигурой, — слова Артура обдали Марго ледяной водой.

Ей показалось, что она с огромной высоты падает на землю. Но она все еще старалась удержаться там, наверху, во что бы то ни стало.

«Это просто повод, чтобы я пришла к нему в мастерскую», — внушала себе Марго понимая, что это неправда.

— Вот как, — произнесла она и, хватаясь за соломинку, спросила:

— Разве у вас нет постоянной натурщицы?

— Конечно, есть, — ответил Артур. — Но видите ли, Маргарита, ее физические данные не подходят для моей задумки. Полина слишком худа и изящна для этого, а мне нужны более женственные формы. Полина хорошо смотрится на картинах в стиле модерн, но совершенно не годится для работ в духе классицизма. А вот вы и ваша подруга — как раз то, что надо. Возможно, мы выберем одну из вас, а может быть, воспользуемся услугами обеих, время покажет. Ну так что вы ответите мне? Кажется, я объяснил вам, отчего мой выбор пал на вас. Не так ли?

Марго растерялась. Она была шокирована и смелостью предложения, и его неожиданностью. Надо же быть такой наивной, чтобы возомнить, что она увлекла Артура красивым платьем. Ведь он даже не помнил ее имени. А если бы она ему нравилась, он бы каждый звук ее имени выучил наизусть, Марго чувствовала, как кровь отливает от ее щек и как ей хочется зареветь от досады и обманутых надежд.

— Не знаю, — сказала она, и ее голос прозвучал зло и резко.

Она не скажет ему ни «да», ни «нет». Пусть он поуговаривает ее.

— Подумайте, — равнодушно предложил Артур. — Я бы хорошо платил вам. Вам ведь, вероятно, нужны деньги на дорогие побрякушки и вычурные наряды, которые вы так любите… Если вас останавливает предрассудок, по которому профессия натурщицы считается не совсем приличной, то, уверяю вас, это всего лишь предрассудок. Тело человека гармонично и прекрасно, а долг художника — донести до людей красоту и гармонию. Но разве художники могли бы самостоятельно, без натурщиц, передать всю красоту человеческого тела? Только в средневековье инквизиция запрещала это. Вы можете послужить искусству, Маргарита. Подумайте, — повторил он и, отвернувшись, возвратился к своему столику, закурил и больше ни разу не посмотрел в сторону Марго.

А у девушки слезы, как ни старалась она их скрыть, уже катились по щекам и падали на зеленый бархат платья, оставляя на нем темные пятна. Но Марго не задумывалась о том, что может испортить его. Она выбросит это платье, как только приедет домой. Лишь сейчас она поняла, насколько пошлым и вычурным выглядел ее наряд на этом вечере. Никто из присутствующих не был одет так, как она. Многие из студенток пришли в джинсах, излюбленной одежде их курса, а те, кто был в платьях, были одеты так, как и подобает быть одетым на студенческом вечере. Лишь она одна вырядилась так претенциозно, словно собиралась на светский бал. Марго сорвала с себя серьги, больно дернув ухо, поморщилась от боли, уже осторожнее сняла колье и выбросила и то, и другое в открытое окно, словно мстила им за свой позор. Ей ужасно хотелось покинуть этот зал, но папин шофер должен был приехать к одиннадцати часам, а сейчас было только девять. Не может же она идти в этом дурацком платье через весь город! То, что прохладно — не беда, она не простудилась бы в нем и зимой, но ей было просто стыдно показываться в таком виде на улице. И Марго, прислонясь к деревянному переплету окна, ревела от боли, которую причинил ей Артур, и от безысходности своей любви. Никогда еще жизнь не казалась ей такой мрачной и ненужной.

— Только не выбрасывайтесь в окно вслед за своими украшениями, — услышала она совсем рядом насмешливый голос, который уже слышала раньше. Он принадлежал человеку, к которому так опрометчиво подсела Надя. Это именно он первым сказал Марго правду о ее наряде. Марго совсем забыла, что его столик расположен как раз там, куда она привела Артура, готовясь выслушать объяснение в любви. Столик и раньше находился в тени, а теперь там было совсем темно, потому что незнакомец зачем-то погасил единственную в этом уголке зала свечу. Марго вдруг поняла, что этот человек слышал весь ее разговор с Артуром слово в слово и все время исподтишка наблюдал за ней. Разозлившись, она смогла овладеть собой и справиться с нахлынувшей болью. Слезы сразу высохли на ее щеках. Она гордо вскинула голову и прошла к своему столику. Марго еще не успела сесть, как ее уже пригласили на танец и вскоре она весело закружилась в вихре музыки со своими однокурсниками, стала оживленнее, чем когда-либо, кокетничать со всеми. Пусть никто не думает, что она может быть слабой. Никто не посмеет насмехаться над ней! Марго поглядывала украдкой в сторону Артура, но он курил в одиночестве и даже не замечал, каким успехом она пользуется. А успех был триумфальным: не было ни одного студента, который не попробовал бы пригласить Марго. Она танцевала с самим ректором и с деканом, но Артур ни разу больше не подошел к ней и даже не предпринял попытки пригласить ее.

А Надя и Николай все время танцевали только друг с другом, тихонько переговариваясь о чем-то. «Идиоты», — зачем-то мысленно обозвала их обиженная на весь мир Марго. Она тоже хотела бы протанцевать весь вечер с любимым человеком, а незаслуженное счастье выпало на долю ее невзрачной подружки, которая смеет любить какого-то никчемного студента, когда здесь есть Артур, единственный, достойный любви. К тому же Марго хотелось обсудить с Надей предложение художника, а та, кажется, совершенно позабыла о своей подруге. Наконец Марго не выдержала и, пройдя между танцующими парами к Наде и Николаю, сказала:

— Надя, мне нужно срочно поговорить с тобой.

— О чем? — спросила Надя и, не дождавшись ответа, произнесла: — Хорошо, пойдем поговорим. Извини, Николай.

Лицо у нее было настолько счастливым и одухотворенным, что даже Марго, скептически относившейся к Надюшиной внешности, она показалась в этот момент хорошенькой. Надя послушно прошла к окошку за подругой.

— Ты знаешь, что предложил мне Артур? — поинтересовалась Марго, предварительно проверив, не подслушивает ли их разговор тот отвратительный незнакомец. Но столик за колонной был пуст.

— Знаю, мне Коля сказал, — спокойно ответила Надя. — Они задумали сюжет: две нимфы сидят на берегу озера. Им кажется, что мы вполне подходим для этой роли.

— Да как они смеют предлагать нам такое?! — воскликнула Марго.

— А что здесь особенного? — удивилась Надя.

— Так ты согласилась? — озадаченно спросила Марго, глядя на подругу.

— Согласилась, — опустив длинные ресницы, ответила та.

— Но нимфы, насколько я знаю мифологию, ходили голенькими, — решила напугать ее Марго, предположив, что Надя не понимает, чего он нее требует художник.

— Конечно, голенькими, — согласилась Надя. — Они ведь были детьми природы, и у них было платьев из зеленого бархата.

— Тебе не нравится мое платье? — третий раз за сегодняшний вечер ей говорят об этом.

— Главное, чтобы оно нравилось тебе, — ответила Надя.

— А тебе не стыдно будет раздеваться перед мужчинами? — Марго все сильнее удивлялась подруге.

— Но они прежде всего художники, — ответила Надя. — Ты ведь не стесняешься раздеваться перед врачом, даже если он мужчина. А художники во все времена рисовали обнаженную натуру, ведь тело человека так прекрасно и гармонично. Только в мрачное средневековье инквизиция запрещала это.

— А раньше ты думала совсем по-другому, — напомнила ей Марго.

— Я ошибалась, — произнесла Надя. — Коля тоже считает, что в работе натурщицы не ничего позорного.

— Вот как? Значит, так считает Коля? А кто втемяшил ему все то, что ты с его слов пересказываешь мне? — Марго сердилась, видя, что Надя уходит из-под ее влияния и теперь будет поступать так, как захочет Николай. А Николай полностью находится под влиянием Артура, самого любимого и самого ненавистного для Марго человека на земле.

— Так, значит, ты пойдешь? — Глаза Марго метали зеленые молнии, которые должны были поразить Надю, но они пронзали подругу, а она была по-прежнему тверда. — Я ведь отказалась.

— Пойду, — ответила Надя.

— Даже без меня?

— Да.

— Ну, тогда и я пойду, — решительно произнесла Марго, тряхнув локонами, и направилась к Артуру. Если даже такая скромница, как Надя, согласна, то чего стесняться ей самой? И разве у нее есть другая возможность хоть как-нибудь сблизиться с Артуром?

— Я согласна, — сказала Марго, подойдя к нему и усаживаясь рядом за столик.

— Что? — Артур был поглощен разговором с Николаем, которому пришлось вернуться за столик. — Ах, да! Приходите завтра в три Ваша подруга скажет вам адрес.

Артур вернулся к прерванному разговору о воздушной перспективе, и ей пришлось снова разыскивать Надю.

— Надя, а что это за мерзкий тип, к которому ты подсела в самом начале? — вспомнив про незнакомца, спросила Марго. — И как это ты настолько осмелела, что стала болтать с совершенно незнакомым мужчиной?

— Да, ты права, я не очень-то умею общаться с мужчинами, — ответила Надя. — Мне все время кажется, что я вот-вот ляпну какую-нибудь глупость. Но он такой вежливый и тактичный, что с ним я чувствовала себя умной и находчивой.

— Это он-то вежливый? — усмехнулась Марго. — Да я в жизни не встречала человека наглее и отвратительнее.

— Нет, это тебе так показалось. Ты просто его не знаешь, — возразила Надя.

— А ты знаешь? — подозрительно спросила Марго. — Не может быть, чтобы ты так спокойно разговаривала с совершенно незнакомым человеком. Кто он? Я разыщу его и поговорю с ним по-другому. Здесь мне было неудобно ответить ему так, как он заслуживал. Но этот тип должен расплатиться со мной за свое хамство.

— Да нет же, я его не знаю, — не очень убедительно произнесла Надя.

— Ты не умеешь врать, — прищурившись, констатировала Марго. — Кто он и о чем вы говорили?

— Мы говорили об Артуре. — Марго видела, что Надя говорит правду. Теперь ее голос звучал искренне. — Он сказал, что ему понравилось оформление зала, а я рассказала ему о художнике и даже показала его. Я не верю, Рита, что этот человек мог оскорбить тебя чем-то.

— Я поняла! — воскликнула Марго. — Он, наверное, из газеты. Папа, конечно же, позаботился о том, чтобы о посвящении в архитекторы появилась статья. Ну, это меняет дело. Если он хорошо напишет об Артуре, я его прощу. А обо мне он не спрашивал?

— Нет, — засмеялась Надя. — Думаю, ты ошибаешься, и никакой статьи не будет.

— У него типичное поведение газетчика, — махнула рукой Марго. — Я их столько повидала на своем веку. Все время держатся в тени, а сами только наблюдают и высматривают. Так что вот увидишь, он напишет о нашем вечере. Ты не заметила, у него не было фотоаппарата?

— Не было, — сказала Надя. — И ничего он не напишет. Он приходил не за этим.

— А зачем? — спросила Марго, насторожившись.

— Не знаю, — словно спохватившись, произнесла Надя. — Рита, ты волнуешься из-за завтрашнего похода в мастерскую?

— Вовсе нет! — залихватски заявила Марго, забывая и о незнакомце, и о странном поведении подруги. — А ты?

— А я очень.

— Я тоже, — призналась Марго.

На следующий день Марго не пошла в институт. Она приняла ванну с ароматическими солями, натерла кремом свою и без того свежую и упругую кожу, тщательно уложила и без того отлично лежавшие локоны и перерыла весь шкаф в поисках красивого нижнего белья. Затем долго крутилась перед зеркалом, выбирая, и наконец остановилась на соблазнительном французском кружевном гарнитуре, настолько прозрачном, что сквозь ткань бюстгальтера просвечивали розовые соски, а маленькие трусики, состоящие из двух узеньких полосок, должны были повергнуть любого мужчину в состояние шока. Девушка, улыбаясь, рассматривала себя в зеркало и осталась довольна этим осмотром.

В мастерскую Артура Марго пришла без опоздания, одновременно с Надей и Николаем, хотя на занятия по рисованию она неизменно опаздывала. Но сейчас в ее планы не входило ссориться с ним, и привлекать к себе особое внимание тоже не следовало — она сделает это чуть позже.

— Здравствуй, Артур. — Она опять обратилась к нему, как к равному.

— Здравствуйте, Маргарита, — не поддержал он ее запанибратского тона. — Девушки, пройдите за ширму, разденьтесь, и приступим к работе. У нас сегодня не очень много времени, вечером я занят.

Марго и Надя прошли к картонной ширме, стоящей в углу мастерской. Надя принялась раздеваться, аккуратно вешая одежду на спинку стула. Но Марго такой процесс раздевания не устраивал.

Не для того она потратила все утро, выбирая нижнее белье, чтобы его никто не увидел. Это таким, как Надя, нужна ширма, ей нечем похвастаться перед любимым — на ней обычное отечественное белье, ширпотреб. Марго вышла из-за ширмы и стала раздеваться в мастерской, краем глаза следя за тем, какое впечатление произведет на Артура. Он удивленно посмотрел на нее, а потом твердо произнес:

— Зайдите за ширму, Маргарита. Здесь у нас мастерская, а не ночной бар, и ваш стриптиз несколько неуместен.

Смутившись, Марго вернулась за ширму. Ни одна из ее уловок не проходит с Артуром. Но ничего! Когда они останутся одни…

Девушки вышли из-за ширмы, и Артур усадил их на деревянный постамент, задрапированный зеленой тканью.

— Это будет травка? — поинтересовалась Марго.

— Это будет луг, — ответил Артур. — Нимфы отдыхают на нем после купания в озере. На их коже еще сохранятся капельки воды, которые будут искриться в лучах солнца. И ваши глаза, Маргарита, как нельзя кстати, будут гармонировать с зеленью травы, а глаза Надежды — с голубизной озера.

— А где же капельки воды? — стараясь придать голосу томность, Марго провела рукой по своему обнаженному телу.

— На то мы и художники, чтобы уметь фантазировать, — ответил Артур.

Он усадил Марго в нужную ему позу, и, когда он касался руками ее тела, она чувствовала, как нежна кожа его пальцев, гораздо нежнее, чем у нее, из-за бесконечных спортивных тренировок. Она улыбалась ему, но лицо Артура оставалось бесстрастным.

— У меня к тебе предложение, Николай, — спустя какое-то время проронил он. — У нас две натурщицы, и мы можем нарисовать две разные картины. Уступаю тебе Надежду, как более спокойный объект, а сам, так и быть, стану терпеть капризы Маргариты. Я делаю это для тебя. Настала пора тебе приучаться к самостоятельности. Я хотел, чтобы мы писали одну картину, но теперь передумал. Ты должен сам придумать композицию, не подражая мне. Ты мой ученик, но не пора ли тебе самому попробовать свои силы?

Николай, соглашаясь, кивнул.

— А если так, смелее! — подбодрил его Артур. — Подойди к своей натурщице и займись ею. Выбери нужную тебе позу. Короче, действуй!

Марго, потешаясь, смотрела, как Николай топчется около Нади, не решаясь к ней притронуться, и как Надя влюбленно и смущенно поглядывает на него. Марго думала, что подруга убежит, едва лишь Николай осмелится прикоснуться к ее обнаженному телу, но девушка, вероятно, собрала все свое мужество и осталась, когда Николай, объяснив ей свою идею на словах, едва коснувшись, изменил положение ее руки.

— У тебя, конечно, будет немало погрешностей и ошибок, — сказал Артур, — но не робей. Сравнивая свою работу с моей, ты осмыслишь эти ошибки, да и я тебе помогу. Так что стоит попробовать. Ты будешь тянуться за мной и быстрее достигнешь нужного уровня.

Артур отошел на несколько шагов и, склонив голову набок, оценивающе посмотрел на Марго. Но в его взгляде не было мужского интереса — только любопытство художника, а потом он так же посмотрел на Надю.

— Ну вот, — констатировал он. — По-моему, замечательно. Теперь замрите и не шевелитесь. Сегодня мы с Николаем сделаем несколько набросков. Как тебе моя задумка, Николай?

— Замечательно, — в тон ему ответил Николай, не сводя глаз с Нади.

Марго, повернув голову, тоже посмотрела на нее, вызвав протестующий возглас Артура. Подруга показалась ей очень хорошенькой. Значит, сама она выглядит настоящей красавицей. И сколько бы Артур ни прикидывался равнодушным, он все равно будет ее. Все-таки он не только художник, но еще и мужчина. И если сейчас он увлечен творческим процессом, сдерживающим инстинкты, то потом, когда он закончит рисовать, естество все равно возьмет свое, и он увлечется ею. Вот только лежать в такой неудобной позе очень тяжело. Начала болеть повернутая набок шея, затекла рука, на которую опиралась голова, заныло все лежащее на жестком деревянном постаменте тело. И нельзя даже пошевелиться, потому что Артур сразу начинает сердиться и кричать. Разве он не видит, какая она красивая? Она не смогла понравиться ему ни характером, ни одеждой. Неужели она не понравится ему и сейчас?

Монотонно шуршал карандаш, и Артур с одинаковым интересом смотрел на нее и на мольберт. Тогда как Николай краснел и бледнел, когда переводил взгляд на обнаженную Надежду.

Марго казалось, что она больше ни минуты не выдержит.

— Артур, я устала, — пожаловалась она, собираясь встать и ожидая услышать новый взрыв негодования.

— Да, поначалу это очень трудно, — согласился художник. — Но легкой работы вообще не бывает. Не пугайтесь, Маргарита, потерпите, а после третьего сеанса вы почувствуете, что позировать вам стало легче. Если хотите, давайте побеседуем. Так время пролетит незаметнее, или, может быть, включить музыку?

«После третьего сеанса ты жить без меня не сможешь», — подумала Марго.

— Можно включить музыку, и поговорить, — предложила она.

— О чем же вы хотели бы поговорить? — спросил Артур, нажимая кнопку магнитофона, стоявшего на подоконнике.

— О любви, — сказала Марго.

— О любви? — вскинул брови Артур. — Любовь — прекрасное чувство, но что нового можно о ней сказать?

— А вы сами любили кого-нибудь? — Марго задала смелый вопрос, ожидая, что Артур резко ответит ей, ставя ее на место, но эта тема, как оказалось, была интересна и ему.

— Я любил многих женщин. — Марго впервые увидела, что он улыбается.

— Тогда почему же вы не женились ни на одной из них? Они не любили вас? — совсем осмелев, спросила она.

— Нет, они любили меня, — ответил Артур. — Но разве брак имеет что-либо общее с любовью? Это совершенно разные вещи. Там, где начинается брак, любовь обычно кончается, потому что для любви прежде всего нужна свобода. Любовь, как полевой цветок, может существовать только в естественных условиях. А семейная жизнь — это уже несвобода. Несвобода быта, рутина привычки и постоянных отношений. Брак нужен для совместного воспитания детей. А детей стоит заводить только тогда, когда ты почувствуешь, что больше ни на что не способен в творчестве. Когда я пойму, что больше не смогу создать в живописи ничего достойного, я женюсь и займусь продолжением рода. Но любовь тут будет совершенно ни при чем. Я просто выберу приемлемую мать для своего ребенка, чтобы она могла хорошо заботиться о нем, да и обо мне тоже, и сумела помогать мне в его воспитании.

Марго впервые слышала, чтобы Артур так много и так увлеченно говорил. Но ничего. Когда она добьется своего и станет его женой, они вместе посмеются, вспоминая его слова.

— А те женщины, которых любили вы и которые любили вас, они не хотели выйти за вас замуж? — спросила она.

— Я их не спрашивал, — опять улыбнулся Артур. — Но думаю, что они понимали меня. Я никогда не обманывал их, и они были согласны с моей теорией свободной любви. А любовь, повторяю вам, молодые люди, только тогда и может быть любовью, когда она свободна. Свободна от поглощающего с головой нудного быта, от тупых обязательств верности по отношению друг к другу, от ссор и грязной посуды. Ты согласен со мной, Николай?

Николай замялся, поглядывая на Надю.

— Да, в общем-то, может быть, — неуверенно промямлил он.

— А я согласна с вами, — услышала Марго тихий взволнованный голос Нади.

— Я тоже согласен, — решился Николай.

«Что она говорит? — удивилась Марго. — Ведь только недавно мы с ней обсуждали эту тему, и она говорила совсем другое».

— Ну вот, на сегодня и все, — сказал Артур, глядя на часы. — Встретимся завтра в три. Прошу всех не опаздывать.

Надя и Марго зашли за ширму и начали одеваться, а Николай стал убирать мольберты.

— Артур, я хотела бы с вами поговорить, — крикнула Марго. — Но только наедине.

— Хорошо, если это недолго, — отозвался Артур. — У меня очень мало времени. Я тороплюсь.

«Когда он увидит меня, он забудет о том, что торопился уйти», — подумала Марго.

Она надела нижнее белье, и ждала, когда Надя оденется и вместе с Николаем покинет мастерскую. Марго где-то читала, что на мужчин гораздо сильнее действует не полностью обнаженная женщина, а та, на которой сохраняется какая-нибудь одежда. Сквозь щель в картоне ширмы она смотрела, как Артур прибирает мастерскую, ставя в угол картины, лежавшие до этого на диване. Вот на этом диване и произойдет, наверное, с ней то, о чем она уже столько лет с волнением читает в книгах и смотрит в кино и чего у нее еще никогда ни с кем не было. Марго была честна перед собой и не ставила это себе в заслугу. Тогда же, в девятом классе, она тоже захотела завести себе любовника, но не потому, что полюбила кого-нибудь, а просто не могла смириться с тем, что подружки ее в чем-то опережают. И она выбрала учителя физкультуры. Он был глуповат даже для шестнадцатилетней девчонки, но у него была великолепная фигура, и он так походил на героев кинофильмов о любви. Он ждал ее после занятий и провожал домой, они целовались, и он даже дарил ей цветы. И один раз, когда она сама зашла после урока к нему в тренерскую, посадил ее на колени и долго целовал, поглаживая сквозь ткань футболки ее грудь и вызывая этим у нее невероятное возбуждение, которое едва можно было сдержать. Но больше он ничего себе не позволил. А когда она сама намекнула ему о более серьезных отношениях, он сказал, что не желает оказаться за решеткой за совращение несовершеннолетних. Вот через два года он с радостью женится на ней. Но Марго не намерена была ждать два года и вовсе не собиралась выходить замуж за учителя физкультуры. Она гордо заявила, что презирает его за трусость, и ушла. А в институте студенты боялись и пальцем прикоснуться к ней, так она запутала их. Да и она сама не любила никого настолько, чтобы пойти на близость. Марго было очень не по себе, и она никак не могла решиться выйти из-за ширмы.

— Маргарита, вы хотели поговорить со мной, — донесся до нее голос Артура. — Поторопитесь, у меня ровно в шесть важное дело.

Решившись, она вышла из-за ширмы.

— Это еще что такое? — воскликнул он, глядя на нее, а потом опять на часы. — Почему вы до сих пор не оделись? Пожалуйста, накиньте хоть что-нибудь.

— Артур, — начала было Марго, взяв его за руку и вкладывая в свой голос всю нежность, на которую только была способна. — Я… вас… Когда я увидела ваши глаза…

Все приготовленные заранее слова вылетели у нее из головы, и она говорила совсем не то, что ей хотелось бы сказать, но смысл ему все равно должен был быть ясен.

— О, Господи, Маргарита, только не сейчас! Давайте поговорим в другой раз. Я с удовольствием выслушаю все, что вы мне скажете, — Артур обнял ее за плечи, но не для того, чтобы поцеловать, как ей того хотелось и как она ожидала, а чтобы насильно повести к ширме. — Одевайтесь, я прошу вас.

В его голосе звучали умоляющие ноты. Но он даже не успел подвести к ширме Марго, как заскрипела лестница и распахнулась дверь в мастерскую. В помещение без стука влетела Полина.

— Артур, я насилу вырвалась! — запыхавшись, сообщила она, но, заметив замерших на месте полураздетую Марго и обнимающего ее Артура, застыла тоже.

— Да! — Она невозмутимо улыбнулась ярко-красными накрашенными губами. — Не ожидала… Извините, что помешала… Но ты же сам позвонил, Артур, и назначил встречу в шесть. Так что я не виновата. Нужно было предупредить меня, если у тебя изменились планы насчет того, с кем сегодня провести вечер. Я не меньше твоего дорожу временем и сегодня передвинула съемку на телевидении. Думаешь, мне легко было объяснить это Кроку, который мне ее устроил?

Она пошла к двери, Марго бессмысленно разглядывала ее длинные ноги, почти не прикрытые короткой юбкой красного костюма.

— Полин, подожди, — выпуская Марго, бросился к ней Артур.

— Чао, Артур! Желаю приятно провести вечер. — Полина взялась за ручку двери.

— Полин, не уходи, — Артур схватил ее за руку. — Ты не поняла…

— Мальчик мой, у меня нет времени выслушивать твои объяснения. Я отодвинула съемку на час, и пока мы разберемся и я начну что-то понимать, мне все равно будет нужно уехать. В следующий раз, если он, конечно, будет, сделай так, чтобы мне не нужно было разбираться в твоих отношениях с другими женщинами.

В красивых глазах Полины не было улыбки, и ее хрипловатый голос звучал холодно.

Артур отпустил ее руку, и она скрылась за дверью, аккуратно притворив ее за собой. Марго услышала, как застучали по лестнице ее каблучки и заскрипели ступеньки. «Как она может так разговаривать с ним? И он терпит такое обращение», — подумала Марго.

Художник подошел к дивану и сел на него, вытянув ноги и по обыкновению скрестив руки на груди. Он смотрел на Марго, продолжающую растерянно стоять посреди мастерской в нижнем французском кружевном белье, и вдруг неудержимо расхохотался. Марго подумала, что он сошел с ума. Она ожидала, что Артур наговорит ей кучу неприятных слов и потом вышвырнет из мастерской, а он сидел и смеялся.

— Идите сюда, госпожа студентка, — сказал он. — Присаживайтесь рядом. Только накиньте хоть что-нибудь. Я видеть не могу эту пакость, которую вы на себя нацепили. Или снимите ее совсем. Что только подумала про меня Полин, увидев со столь безвкусно одетой дамой.

— Извините, Артур Викторович. Я не знала, что вы ждете Полину, — лепетала Марго, направляясь к ширме.

— Маргарита, — окликнул ее Артур. — Идите сюда.

Она послушно подошла к нему, заливаясь краской. Он снял с гвоздя свой рабочий синий халат и сам накинул его девушке на плечи, а потом притянул ее и усадил к себе на колени. Артур продолжал улыбаться, и в его глазах не было и тени того глубокого гамлетовского трагизма, который Марго привыкла видеть в них.

— Зачем вы пошли одеваться? — спросил он. — Вы сорвали мне приятный вечер, выставили своей настырностью мою любовницу. Придется вам ее заменить. Я твердо решил, когда стал работать в вашем институте, что не буду иметь дела со студентками, но что мне остается делать, если они сами соблазняют меня?

Он положил руку на голову Марго и погладил ее по волосам.

— У тебя красивые волосы, малышка, — сказал он. — А таких изумрудных глаз я не видел ни у кого. Придется мне помучиться, когда я стану смешивать краски, чтобы нарисовать их.

Он приблизил к себе ее лицо и поцеловал долгим страстным поцелуем. Марго заметила, что его взгляд понемногу начинает терять осмысленность. Все было так, как она мечтала, но ей что-то не нравилось в происходящем, и, честно говоря, ей не нравилось даже, как он целуется — в этом не было ничего необычного, так целовались все, с кем она проделывала это раньше, и, как всегда, это не произвело на нее особого впечатления. И говорил он тоже, как все, а ей казалось, что в его словах и поцелуях будет что-то особенное, что-то новое, неповторимое.

— Так что ты хотела мне сказать перед тем, как появилась Полина? — отрываясь от нее, спросил он. — Ты что-то говорила о моих глазах и своем чувстве ко мне?

Маргарите почему-то было неприятно слушать его, и она попыталась высвободиться и встать, но Артур удержал ее.

— Что ты, малышка? Я ведь пошутил. — Он снова притянул ее к себе и стал целовать ее. — Ты тоже мне нравишься, — прошептал он.

— Вы любите меня? — уклоняясь от его поцелуев, спросила Марго.

— Что? Ах, да, конечно, конечно, люблю! — продолжал шептать он, водя по ее спине в поисках застежки бюстгальтера. Наконец он снял его и отбросил в мусорную корзину.

— Больше не хочу видеть это безобразие, — сказал он. А потом наклонился к ее груди и прижался к ней губами. Марго чувствовала, как отросшая за день на его щеках щетина слегка царапает ее кожу, ей было чуть больно и неприятно, но она боялась пошевелиться.

Он сказал ей, что любит ее. Она добилась своего. И теперь нужно лишь окончательно сблизиться с ним, чтобы на всю жизнь привязать его к себе. И если происходящее сейчас почему-то не совсем нравится ей, причина, должно быть, в том, что она не привыкла к этому. Марго сама, обхватив руками его голову, подняла его лицо и поцеловала в губы. А руку положила себе на грудь, чтобы он гладил ее, как делал это учитель физкультуры, тогда ей очень нравилось это. Так и в самом деле оказалось гораздо приятнее. Она видела его глаза, огромные и черные, а его нежная ладонь ласкала ее грудь, пробуждая в Марго сладострастие. И глаза Артура становились все огромнее, Марго чувствовала, как ее затягивает в их черноту. Она отвечала на его поцелуи, радуясь тому, что умеет это делать, и не совсем понимая, зачем люди это придумали. Вероятно, для того, чтобы доказать другому свое расположение. Потом она сама помогла ему снять свитер. И вот они уже лежат на диване, и она чувствует ладонями нежную кожу его тела. Она сама сбросила трусики, опасаясь того, что случится что-нибудь, и он передумает вступать с нею в близость, которая так необходима ей. Но пока все шло так, как она и представляла себе в те долгие дни, когда Артур не обращал на нее внимания. Но он сам сказал, что не хотел заводить отношения со студентками и все же не удержался, теперь он почти принадлежит ей. И она замирала от радости, потому что он лежал рядом и, слыша над ухом его частое дыхание, шептала ему какие-то заветные, сокровенные слова.

Вдруг она ощутила на себе тяжесть его тела и удивилась — он выглядел таким хрупким, а весил так много. Но Марго не стала показывать, что это ей не нравится — она выдержит все, все, что он станет делать с нею. Ведь она любит его и только таким образом сможет отдать ему себя, а его сделать своим. Марго вскрикнула, она вдруг почувствовала тупую, давящую в самом заветном месте боль. Эта боль словно пронзала ее насквозь, она инстинктивно воспротивилась ей, сжалась, и тут же мужские руки, обнимавшие ее, отпрянули. Боль прекратилась, и ей стало легко — Артур отпустил ее и сел на диване. Марго, удивившись, тоже села. Неужели это все и есть любовь? Тогда к чему столько разговоров, фильмов, стихов и песен, воспевающих ее? Она старалась скрыть свое разочарование и жалобно улыбнулась Артуру.

— Не понял! — резковато спросил он, все еще тяжело дыша. — У тебя что, никого до меня не было?

— Не было, — снова обнимая его за шею, прошептала Марго. Она не понимала, что же его рассердило.

Но он почти грубо разжал ее руки.

— А я-то думал… Ты вела себя так, словно у тебя был не один десяток мужчин, — произнес он, поднимаясь с дивана и натягивая брюки. — Маргарита, — почти смущенно добавил он. — Проверь, не идет ли у тебя кровь.

— Что? — непонимающе спросила Марго.

— О Господи! Надо же было связаться с детским садом! Мало у меня других проблем! — недовольно воскликнул он.

Марго, догадавшись наконец, о чем он ее спрашивает, покраснела.

— Нет, — проверив, ответила она.

— Ты уверена? — почти радостно спросил Артур.

— Да, — сказала Марго.

— Слава Богу, я вовремя догадался, — облегченно вздохнул он. — Вот что, Маргарита, ты сама сказала мне, что крови нет, а стало быть, между нами ничего не было. Ты согласна?

— Ничего не было? — переспросила Марго.

— Да, ты как была девушкой, так и осталась. Так что никаких претензий у нас друг к другу быть не может. Да? — Артур сам принес из-за ширмы одежду Марго и протянул ей.

— Значит, так, — решительно сказал он. — Одевайтесь, дорогая.

— Но почему? Почему? — спрашивала она.

Но он, не отвечая, помогал ей одеваться, а затем, погасив свет, отворил дверь мастерской и, стоя в дверях, заявил:

— Пойдемте, я провожу вас домой. Уже поздно, шатаются хулиганы. Где вы живете?

— На набережной, — все еще ошарашенная случившимся, машинально ответила Марго, выходя вслед за Артуром на лестницу.

— Тогда тем более мне придется проводить вас, потому что идти вам нужно через парк, — сказал Артур, спускаясь по скрипучим темным ступенькам и предложив Марго руку.

Она все так же машинально приняла ее, продолжая думать о своем. Они вышли на улицу, и Маргарите показалось, что в свете фонаря на углу мелькнула чья-то тень и исчезла за деревьями.

«Надо же было Артуру так напугать меня этими хулиганами, — подумала Марго, которая раньше никого и ничего не боялась. — Даже начало казаться невесть что».

Они вошли в парк, носящий имя известного пролетарского писателя Горького. Вдоль главной аллеи, освещенные фонарями, белели мраморные бюсты писателей. Марго, не отрываясь, смотрела на Артура. Он шел рядом с ней, засунув руки в карманы. Он был такой высокий, что она едва достигала его плеча. Точно так же, как Полина одевалась во все красное, Артур предпочитал одежду черного цвета. Его плащ тоже был черный и очень ему шел.

— Но почему? Почему? — продолжала настаивать Марго. — Ведь вы сами сказали мне, что любите меня.

— Мужчина в порыве страсти готов сказать что угодно. Я виноват только в том, что я не каменный и чуть не поддался на вашу провокацию, — ответил Артур. — И слава Богу, что не поддался.

— Но зачем тогда все это? Зачем вы обнимали и целовали меня? Зачем говорили мне о любви? — Марго чувствовала, как на глазах у нее появляются слезы.

— А разве вы сами не хотели этого? Вы соблазняли меня. А я — нормальный мужчина, и мое поведение, в отличие от вашего, вполне естественно. — Он отчитывал ее, но, заметив слезы, снова обнял девушку.

— Послушай, малышка, — его голос стал мягким и просящим. — Я мог бы переспать с тобой, но я не подлец и не хочу, чтобы тебе потом было плохо. Все закончилось так, потому что я забочусь о тебе. И, пожалуйста, не рассказывай о том, что происходило сегодня в мастерской, ректору. Я понял, что у вас хорошие отношения. А у меня и так уже были с ним недоразумения из-за тебя. Не подведи меня еще раз. А я стану больше платить тебе за сеансы. Сколько ты хочешь?

— Не нужны мне ваши деньги, — побелевшими губами прошептала Марго.

— Но ведь ты согласилась позировать, чтобы заработать? Ты заработаешь больше, если будешь молчать, — произнес Артур.

— Я согласилась не из-за денег! — выкрикнула Марго. — Деньги мне не нужны. Вы знаете, кто мой отец? Мой отец Вячеслав Ремезов. Вы не знали этого?

Марго думала, что сразит его наповал, но Артур лишь рассмеялся.

— Нет, я этого не знал, — пожав плечами, сказал он. — А мой, как вы, вероятно, догадываетесь, Виктор Полетаев. Только что это меняет?

— Так вы действительно не знаете, кто мой отец? — удивленно спросила Марго.

— Нет, не знаю, — ответил Артур. — Я не припомню, чтобы слышал эту фамилию среди людей искусства. А остальные сферы меня не интересуют. А если вы намекаете, что происходите из обеспеченной семьи и деньги вам не нужны, тогда зачем вы согласились работать у меня? Только для того, чтобы переспать со мной? Может быть, именно поэтому вы так досаждали мне на занятиях? Могли бы просто сказать мне, зачем же было так напрягать свою фантазию. И я объяснил бы вам свои взгляды на секс. Я с удовольствием занялся бы с вами любовью: вы красивы и соблазнительны, и сами это знаете. Но я не желаю терять свою свободу и связывать себя отношениями с неопытной, наивной девушкой. Ведь чаще всего женщины весьма романтически относятся к своему первому мужчине. И хотят такого же отношения к себе, мечтая о свадьбе и белом платье, о букетах роз — словом, обо всей этой атрибутике, которая всегда вызывала во мне ужас своей мещанской пошлостью. А я всего этого дать вам не смогу, да и не захочу. Я ведь говорил, что дороже всего ценю свою свободу и в любви тоже. А вы не позволили бы мне остаться свободным, вы бы еще сильнее стали досаждать мне в институте, стали бы опять настраивать против меня ректора.

— Я никого не стану настраивать против вас, — с жаром возразила Марго. — А работать у вас согласилась потому, что я люблю вас.

— Что? Любите? — Артур весело расхохотался. — Так быстро? И, разумеется, навеки? А может быть, с первого взгляда?

Марго готова была сделать все что угодно, лишь бы он замолчал, так оскорбительны были его слова, так унизителен его тон.

— Подлец! — выкрикнула она, вложив всю свою обиду в полновесную пощечину, и замерла, потрясенная сделанным. Теперь она навсегда потеряла его.

— Сумасшедшая! — проронил Артур, прижимая к щеке ладонь.

А Марго, окаменев, продолжала смотреть на него, но из состояния стресса ее вывел чуть слышный смех, прозвучавший совсем рядом. Она оглянулась и увидела мелькнувший за ближними деревьями мужской силуэт и даже успела разглядеть в свете фонаря блеснувший на руке соглядатая браслет часов. В том, что она увидела, что-то показалось ей неправильным, неестественным, но, что именно, она не поняла, да и раздумывать над этим ей было некогда.

— Я же говорил тебе, что здесь шатается всякий сброд, — сказал Артур. — Пойдемте, Маргарита, я все-таки провожу вас до самого дома, хотя мне кажется, что этого человека не стоит бояться. Его, скорее всего, наняла Полина, чтобы следить за мной.

Марго постепенно приходила в себя. Она смотрела на Артура. Он все время путает «ты» и «вы». Наверное, теперь он ее ненавидит. Но его лицо снова, как всегда, было замкнуто и непроницаемо, а когда он вошел в круг света, она заметила ссадину у него на скуле.

— У вас на щеке кровь, — растерянно проронила она.

— Еще бы, — усмехнулся Артур. — Вы ведь забыли снять кольцо перед тем, как перевоспитывать меня. Но теперь, когда вы выместили на мне свою злость, согласитесь, что вы были не правы?

— Не права? — спросила Марго, глядя, как Артур достает из кармана плаща платок и вытирает кровь со щеки.

— Конечно, не правы. Вы не можете любить меня. Любят за что-то. А я пока не сделал ничего такого, чтобы заслужить вашу любовь. Когда вы по-настоящему полюбите, вы поймете, о чем я говорю. А пока что я слышу обычный девичий романтический бред, который, кстати, переношу с величайшим трудом.

— Нет, я действительно люблю вас, люблю! — останавливаясь, воскликнула Марго. Так вот почему она не может расположить его к себе. Он просто не верит ей.

— Ладно, ладно, вы любите меня, я соглашусь с вами, — Артур разговаривал с ней, как с ребенком. — Только не надо больше бить меня, чтобы убедить в силе и подлинности вашего чувства. Разве так любят, Маргарита? Я в первый же день своей работы в институте получил из-за вас выволочку от ректора. Я шел к нему с просьбой о вашем отчислении, а вышел с обещанием извиниться перед вами. Чего я, правда, делать не стал и до сих пор опасаюсь из-за этого увольнения. Он сказал мне, что у меня неправильная методика, что я неравномерно уделяю внимание студентам, что я груб и невежлив с некоторыми из них. И что, если я дорожу работой, мне нужно пересмотреть свое поведение.

— Но я… — начала было Марго.

— Я читал, Маргарита, вашу записку и оценил изворотливость буйной женской фантазии. Я только не мог понять, зачем это нужно, а оказывается, вы таким образом проявляли зародившуюся любовь? — подытожил Артур, иронично поглядывая на нее. — Я не стал возражать и рассказывать ректору, как все обстояло на самом деле. Я все равно не смог бы ничего доказать, а в моей жизни уже был конфликт с начальством, и этого удовольствия с меня хватит на всю оставшуюся жизнь. Так что, если бы я из-за вас поссорился с ректором, я был бы вынужден опуститься еще ниже, чем уже опустился, и стать заурядным учителем рисования в какой-нибудь захудалой школе. А с меня довольно того, что я вынужден был вернуться в провинцию из Москвы и теперь прозябаю здесь, умирая от скуки с вашими ни на что не способными однокурсниками. Мне не хотелось бы заменить их еще более тупыми школьниками. А иначе я могу вообще остаться без куска хлеба. Это вам не нужны деньги, а мне они нужны — у меня нет обеспеченных родителей, и я вынужден сам пробивать себе дорогу. Так что мне пришлось промолчать, когда он отчитывал меня как мальчишку. И я взял вас обратно в свою группу, хотя публично пообещал никогда этого не делать. Из-за вас мне пришлось унизиться перед начальством и моими студентами. И это вы называете любовью? А ваши издевательства надо мной во время занятий? Это тоже от любви? — продолжал он.

— Но ведь я на самом деле люблю вас! — с отчаянием в голосе воскликнула Марго.

— Когда любят, так не поступают. У меня до сих пор звенит в ушах от вашей пощечины. Вы бьете так профессионально. Похоже, вы каждый день тренируетесь на равнодушных к вам мужчинах.

— Нет, вы были первым, — смущенно призналась Марго.

— Ах, вот как! Значит, я удостоен особой чести, — насмешливо заявил Артур. — Мне поблагодарить вас? Спасибо. Но скажите, если я и в этом был первым, откуда такая сила удара?

— Я мастер спорта по теннису, — ответила Марго. — Извините, я просто не рассчитала силу.

— Значит, мне еще повезло, — продолжал иронизировать Артур. — Что было бы, если бы вы ее рассчитали?! Но так или иначе, если в вашей душе в самом деле присутствует хоть капля теплых чувств ко мне, обещайте мне исполнить мою просьбу.

— Я сделаю все, что вы хотите! — с пылом ответила Марго. Теперь у нее появился шанс доказать Артуру, что она и вправду любит его и что в душе у нее не капля теплых чувств, а целый океан.

— Так вот, Маргарита, я вас прошу, я вас даже умоляю и, если желаете, встану перед вами на колени, только избавьте меня впредь от проявления ваших чувств. Они мне слишком дорого обходятся. Избавьте меня от ваших издевательств, от наговоров на меня ректору, от пощечин. И не старайтесь меня больше соблазнять. Я устал от вашей любви. С меня достаточно.

Марго молча слушала его отповедь, кусая губы. Она была согласна с его словами. Он был полностью прав. Она все делала не так, как надо, стараясь понравиться ему. И она заслужи та эти слова. Впервые ее любовный опыт подвел ее, ее ум оборачивался глупостью, а юмор — пошлостью. Ее друзья-ровесники были перед ней, как на ладони, и она всегда знала, что нужно сказать и что нужно сделать, чтобы понравиться им. С Артуром все было не так. Чем больше общалась она с ним, тем явственнее осознавала его превосходство. То, что раньше казалось ей простым, оказывалось сложным и запутанным, потому что она начинала смотреть на все глазами Артура, который видел и понимал больше, чем она сама. Она не в силах была постичь этот новый мир, открывавшийся перед ней, но ее ума хватило, чтобы согласиться с тем, что Артур прав. Например, его рассуждения о любви. Марго всегда думала, что люди влюбляются друг в друга, чтобы жениться и вместе воспитывать детей. Конечно, не обязательно хранить верность будущему избраннику и беречь для первой брачной ночи свою девственность. Но если ты полюбил по-настоящему, то, конечно же, хочется всю жизнь быть рядом с тем, кого любишь, делить с ним и кров, и постель, и еду. А Артур говорил совсем другое, и Маргарита впервые задумалась о том, что на брак можно посмотреть и с иной точки зрения. Может быть, если бы все думали так же, как Артур, было бы меньше разводов и несчастных семей? Наверное, и ее отец, когда женился, рассуждал подобным образом, ведь не мог же он на самом деле влюбиться в ее мать? Она такая тихоня и даже в юности не отличалась яркой внешностью. Скорее всего, он просто понял, что она будет хорошей женой и матерью. Потому у них такая дружная и замечательная семья, в которой никогда не бывает скандалов и ссор…

Молодые люди молча вышли на набережную и пошли вдоль ее высокого гранитного парапета. Было слышно, как в тишине плещется о камни вода. По другую сторону выложенной плитами аллеи были разбросаны лавочки, они словно прятались от света фонарей под нависающими над ними ветвями ив. На лавочках, как обычно, целовались влюбленные. Сколько раз здесь с очередным кавалером сидела сама Марго, чувствуя свою причастность к миру любви. А теперь снова была весна, в воздухе пахло свежей листвой и цветущими яблонями, любовь властвовала над полутемным вечерним городом, покоряя не только молодежь, но и взрослых, солидных людей. В обнимку проходили казавшиеся девушке пожилыми сорокалетние пары, и Марго провожал домой человек, которого она любит, но она впервые не принадлежала к этому привычному ей миру, навсегда выброшенная из него равнодушием любимого. Сердце ее ныло и холодело, хотелось упасть на землю, как в детстве, громко кричать, колотя ногами и руками, чтобы добиться своего. Хотелось зарыдать, но Марго понимала, что это ничего не изменит. Артур будет просто стоять, скрестив, как обычно, руки, и смотреть на нее, а в его глазах будут безразличие, тоска и досада на ее навязчивость и глупость. Он хочет лишь одного, только хватит ли у нее выдержки и сил?

— Я живу здесь, — Марго показала на роскошный пятиэтажный дом с фронтоном, венчающим здание, и двумя атлантами, застывшими с выражением глубокой скорби на каменных лицах. Они поддерживали тяжелые своды выступающего вперед входа.

— Вы живете в красивом доме, — констатировал Артур, придирчиво рассматривая здание.

— Мой отец, — начала было Марго, но он перебил ее.

— Мне это неинтересно, — сказал он, — кем бы ни был ваш отец, но детей он воспитывать не умеет. Он не воспитал в вас самого главного — уважения к другим людям, к их желанию свободы и независимости. Вы считаете, что все, чего вы захотите, должно принадлежать вам, злитесь, когда у вас это не получается, и стараетесь добиться своего любыми способами. И меня вы стараетесь заполучить только потому, что вам это никак не удается. Но вы не ответили мне, обещаете ли вы оставить меня в покое? — напомнил он ей свою просьбу, собираясь уходить. — Надеюсь, что — да?

— Вы мне не верите, а я действительно люблю вас! — Она забыла про свое решение не навязываться ему и схватила Артура за руку, удерживая на месте.

— Вы вынуждаете меня быть резким, — Артур легко освободил руку. — Я не люблю вас и не полюблю никогда. Вы вообще не в моем вкусе.

— Но это неправда! — закричала Марго. Это просто не могло быть правдой, ведь это было так ужасно.

— Это такая же правда, как то, что и вы тоже меня не любите. И, пожалуйста, завтра не мстите мне за мои слова, лучше найдите себе другой объект для ваших экспериментов. Я рад, что вам не нужны деньги и что потеря работы в моей мастерской не станет для вас бедой. Итак, до завтра. — Он картинно приподнял шляпу и удалился.

На следующий день Марго, чтобы пойти в институт, пришлось совершить над собой невероятное усилие. Ей хотелось лежать без движения на кровати, обдумывая, как лучше уйти из жизни, которая будет теперь для нее адом. Отравиться было бы легче всего, но она знала, что часто тех, кто кончает с собой именно этим способом, спасают, и им потом, наверное, очень стыдно жить дальше. Вешаться было бы слишком неэстетично и больно, а для того, чтобы утопиться, вода в реке была еще слишком холодной. Зато, если она умрет, а жить без Артура она все равно не сможет, он поймет, как сильно она его любила, и наконец изменит свое мнение о ней. Можно даже оставить записку, чтобы всем было ясно, из-за чего она так поступила. Он придет на ее похороны и будет плакать, понимая, что потерял такую преданную любовь. Вот только жаль, она не увидит его слез. Может быть, тогда лучше все-таки отравиться. Пусть ее откачают, ей будет немного стыдно, но Артур узнает, что она сделала это из-за него. Но нет, этот номер прошел бы с любым из ее поклонников, но не с Артуром. Он только усмехнется, когда вновь увидит ее, и в его глазах полыхнет презрение…

В институт Марго пришла на полчаса раньше, хотя обычно заставляла себя опаздывать, заранее наточила карандаши, чтобы не отвлекать своими хождениями по классу всех от занятий — словом, вела себя так же, как все. Когда Артур появился, она тоже, как все, встала, приветствуя его, хотя он давно уже привык к тому, что она здоровается с ним сидя. Когда он повернулся к студентам, Марго заметила, что его левая щека опухла и покраснела, а ссадина на скуле воспалилась. Они встретились взглядом, и Марго почувствовала, как ее сердце обрывается с тоненькой ниточки, на которой было подвешено, и летит куда-то вниз. Не заметив, что все сели, она продолжала стоять, во все глаза уставившись на Артура. Слова раскаяния и извинения напрашивались на язык и уже готовы были сорваться, но Артур опередил ее и, холодно смерив взглядом, произнес:

— Что случилось, Ремезова? Почему вы так смотрите на меня? Вам не нравится мое лицо? Я вчера вечером имел глупость пойти через парк и встретил одного подвыпившего типа. В отличие от меня, он был хорошо тренирован, и вот результат. Так что садитесь и не переживайте за меня. Я легко отделался, но впредь, наверное, сто раз подумаю, прежде чем отправиться вечером в парк.

Марго села, чувствуя себя еще более подавленной. В словах Артура она прочитала зашифрованное обращение к ней. Он еще раз напомнил, что больше не желает иметь с ней ничего общего. Артур был спокоен, как обычно. И в его глазах, как всегда, царила безысходная грусть. Он поставил на постамент гипсовую голову Венеры и стал мелом выводить на доске классические пропорции лица, объясняя классу последовательность рисунка, но Марго ничего не слышала.

— Приступайте к работе, — сказал он и привычно отошел к окну.

Марго, первой схватившись за карандаш, вкладывала в работу все силы, которые ей приходилось сдерживать. Она с волнением ожидала, когда Артур подойдет к ней. В глубине души у нее еще оставалась крохотная толика надежды. Может быть, случится чудо, он переменится к ней. Мало ли что он сказал ей в порыве гнева. А сегодня все могло измениться, и его слова про нежелание впредь встречаться с хулиганами в парке она, скорее всего, напрасно отнесла к себе. А что касается пощечины, так ведь отец заинтересовался мамой именно после того, как получил от нее подобный подарок. Почему бы и Артуру не заинтересоваться Марго? Правда, ситуации не совсем похожи, но все-таки…

Наконец Артур подошел к ней, но смотрел он, как и всегда, не на нее, а на лист бумаги, прикнопленный к мольберту.

— Вы, кажется, совсем не слушали моих объяснений, — холодно произнес он. — Позвольте, я покажу вам ваши ошибки.

Марго встала, уступая ему свой стул. Когда Артур сидел, его лицо было так близко от нее, что у нее перехватило дыхание. Он сосредоточенно и пристально смотрел то на рисунок, то на натуру, и его рука, легко держащая карандаш, исправляла неточные линии. Марго поверить не могла, что еще вчера эти пальцы обнимали ее тело, ласкали ее грудь, а губы, которые сейчас были напряженно сжаты, целовали ее. В это было просто невозможно поверить. Он вел себя так, словно она была обычная студентка. Неужели произошедшее не оставило никакого отпечатка в его душе? Но, кажется, дело обстояло именно так. Его обращение ничуть не изменилось, и это было катастрофой для Марго. Следовало признаться, что проигрыш был полный и бесповоротный. А хотелось, как вчера, уткнуться головой в его жесткие волосы и вдыхать чарующий запах французского одеколона. Было просто невыносимо находиться так близко от него и не сметь отважиться на это. А ведь стоило только протянуть руку… У Марго щипало в носу от подступающих слез, но она не давала им пролиться, и, когда Артур, закончив объяснять что-то, чего она, как всегда, не слышала, повернулся к ней, в ее глазах стояли слезы. Но он, казалось, не замечал их.

— Вы поняли, Ремезова, в чем были ваши ошибки? — спросил он.

— Поняла, — коротко ответила она.

Марго, видя, как он подошел к Наде и точно с таким же выражением лица поправляет что-то в ее рисунке, незаметно выскользнула в коридор и наконец-то дала волю слезам. Она не знала, сколько времени простояла так, отвернувшись к окну, и ее вовсе не заботило, что кто-то может увидеть, как она плачет. Ей было все безразлично, раз он совсем, даже хотя бы чуть-чуть не любит ее.

Вдруг она почувствовала, что кто-то осторожно гладит ее по плечу, а потом ласково поворачивает к себе ее голову. Она увидела Надю, вышедшую вслед за нею из аудитории.

— Что случилось? — встревоженно спросила подруга.

— Ничего, — продолжая рыдать, всхлипнула Марго.

Зачем она станет рассказывать Наде о своей любви? Надя все равно ничего не поймет.

— Вчера между тобой и Артуром Викторовичем что-то такое было в мастерской? — допытывалась Надя.

— Да, почти, но потом… — И Марго, сама не замечая этого, рассказала ей все.

— Ну, тогда ничего страшного не произошло. У вас ведь ничего не было, так что не стоит переживать только лишь из-за того, что вы не станете встречаться, — утешала Надя.

— Что ты понимаешь! — воскликнула Марго, продолжая всхлипывать. — Я ведь люблю его. Ты сама признавала, что я люблю его.

— Ты не любишь его, ты просто влюблена. Он прав, что не верит тебе. И я всегда говорила тебе, что ты влюбилась, но никогда не говорила о более серьезном, — мягко возразила подруга.

— Какая разница? Влюбилась, полюбила? — Марго даже перестала плакать, удивленно глядя на подругу.

— Когда любишь, думаешь прежде всего о том, чтобы было хорошо тому, кого ты любишь, а когда влюбляешься, просто хочешь быть рядом. Когда любишь, забываешь даже о своем собственном благополучии, — продолжала Надя.

— В какой глупой книжке ты все это вычитала? — Марго даже засмеялась над наивностью подруги. — Нельзя представлять жизнь только по книжкам, нужно знать ее самому. Что ты понимаешь в отношениях мужчины и женщины? У тебя еще ничего такого не было. Вы всего лишь раз потанцевали с Николаем на вечере, а потом он тебя проводил до дома, если проводил.

— Нет, он меня не провожал, — тихо проронила Надя.

— Ну, тем более, а у меня с Артуром было почти все, понимаешь, и я лучше тебя разбираюсь в этом. Когда любишь, хочешь, чтобы он был рядом и чтобы он тоже любил тебя, а все остальное — для наивных дурачков. — Марго сердилась на Надю за ее глупость, но все-таки была признательна ей. Подруга отвлекла ее от вспышки отчаяния. Оказывается, бывает приятно, когда есть кто-то, кому можно все рассказать, поделиться своими огорчениями, и знать, что он не разболтает об этом, а в Наде она была уверена.

— Не так уж мало я знаю, — сказала Надя.

Но Марго не интересовало сейчас, насколько просвещена Надя в этом вопросе.

— Ты не могла бы уговорить Артура, чтобы он разрешил мне и дальше позировать ему? — спросила она. — Может быть, через Николая? Пусть он скажет, что ему хочется, чтобы Артур закончил работу со мной. Если Артур тоже будет рисовать тебя, Николай невольно станет подражать ему — и никогда не придет к самостоятельности.

— Хорошо, — согласилась Надя. — Я попрошу его. И, думаю, Артур не откажется. Ему ведь не терпится убедиться, что он талантливее, чем Николай. Вдруг у Коли получится лучше, это будет особенно заметно, если они станут рисовать одну натуру. А при разных натурах Коля может и проиграть. Он не очень владеет композицией.

— Какую чепуху ты городишь! — махнула рукой Марго. — Сравнила студента-первокурсника с профессиональным художником! Да у Артура и мыслей таких не могло быть — он лишь хочет научить Колю самостоятельности.

— Я не собираюсь спорить, — начала было Надя, но Марго перебила ее.

— Ну и не спорь! — сказала она. — Никогда твоему Коле не сравниться с Артуром. Тут даже обсуждать нечего. Тебе, конечно, хочется видеть в своем любимом гения, но до Артура ему расти и расти. И речь вовсе не об этом. А в том, чтобы Артур взял меня обратно. Тогда я смогу быть рядом с ним.

— Ладно, Рита, я все сделаю, как ты хочешь, — согласилась Надя. — Но ты не подумала, что Артуру будет неприятно находиться рядом с тобой после того, что произошло? Может быть, ему вообще не хочется больше тебя видеть? Но приходится терпеть здесь, потому что он твой преподаватель? Так зачем мучить его еще и после занятий?

— Но я хочу видеть его как можно чаще! — возразила Марго. — Мне кажется, что я ни минуты не смогу прожить без него, иногда хочется вскочить среди ночи и бежать к нему. А может быть, если я почаще буду у него перед глазами, он все-таки полюбит меня?

— Я ведь говорила, что ты не любишь его, ты совсем не думаешь о нем самом, — завершила разговор Надя.

Как и предполагали подруги, Артур по просьбе Николая вновь пригласил Марго позировать, но держался с ней настолько холодно и отчужденно, что поводов к сближению не могла придумать даже Марго. Все, что ей оставалось — это полулежать на зеленом сукне и смотреть на него влюбленным взглядом, которого он старательно не замечал. А однажды прекратилось и это. Как-то, зайдя в мастерскую, Марго застала Артура в самом мрачном расположении духа. Обычное спокойствие, с которым он не расставался во всех ситуациях, на этот раз изменило ему. Он явно нервничал, злился на Марго и Николая, постоянно доказывая им, что они все делают не так, и даже сорвался на тихую, безропотную Надю, осмелившуюся задать ему какой-то вопрос. Сеанс закончился раньше, чем обычно. Артур неожиданно встал, отшвырнул кисть на стоящий рядом столик так, что она, прокатившись по нему, упала на пол, и даже не поднял ее, хотя всегда бережно обращался с инструментами и учил этому своих студентов.

— Все, господа! — нервно заявил он. — Можете идти. Наша с вами работа на этом закончена. О деньгах, которые вы у меня заработали, поговорим позже.

— Но вы ведь еще не закончили картину? — удивилась Марго.

— Прошу вас, оставьте меня одного! — Артур произнес это таким тоном, что даже Марго не стала больше ни о чем спрашивать, а, быстро одевшись, вышла вслед за друзьями из мастерской. Молодые люди прошли в парк. Марго помрачнела. «Конечно, — подумала она. — Он выгнал нас из-за того, что к нему должна прийти Полина».

— Какая муха его укусила? — на всякий случай спросила она.

— У него сложности с выставкой, — ответил Николай. — И он очень переживает из-за этого. Я понимаю его.

У Марго сразу отлегло от сердца, и она повеселела. «Слава Богу, — подумала она. — Он прогнал нас не из-за Полины».

— А что случилось? — спросила Надя.

— Да, что случилось? — эхом откликнулась Марго, не желая, чтобы у Нади был повод упрекнуть ее в отсутствии интереса к жизни Артура.

— Администрация литературно-художественного салона Дома творчества обещала предоставить ему помещение для выставки на следующей неделе, а сегодня утром ему позвонили оттуда и сообщили, что не смогут этого сделать. В связи с намечающимся празднованием четырехсотлетия города они выставят экспозицию, связанную с краеведением, — объяснил Николай.

— Подумаешь, нашел из-за чего расстраиваться, — отмахнулась Марго. — Я думала, что произошло что-то серьезное.

— Разве это не серьезно? — возразил Николай. — Он так готовился к этой выставке.

— Но неужели нельзя перенести выставку на другое время? — спросила Надя.

— Он пытался с ними договориться, но экспозиции у них уже распланированы на год вперед, и они не могут отказать кому-то еще, чтобы выставить картины Артура, — сказал Николаи. — Артур молод, у него нет имени и связей, поэтому вычеркнуть из плана реши ли именно его. А ему так нужна эта выставка, что он даже сказал: «Я готов продать свою душу тому, кто помог бы мне».

— Николай, а как тебе кажется, где в нашем городе провести персональную выставку было бы наиболее престижно для художника? — как бы невзначай поинтересовалась Марго.

— Наиболее известные живописцы предпочитают выставочный зал Дома художника, — ответил Николай. — Но туда попасть совершенно невозможно, если ты не член Союза. Да и членство в Союзе художников не всем помогает. Представь, через неделю у них открывается выставка работ Марка Шагала. Так что нам, простым смертным, можно только мечтать о выставке там.

— Понятно, — улыбаясь своим мыслям, произнесла Марго. — Мне нужно идти, Николай, ты мог бы проводить мою подругу домой. — Она подмигнула Наде.

— У меня несколько другие планы, — ответил тот.

У Марго не было желания выяснять, какие у него планы. Она хотела помочь Надюше, потому что ее собственное настроение стало почти радужным. Но что она может поделать, если Надя настолько не нравится Николаю, что он даже отказывается проводить ее.

Отца дома, конечно же, не было, и девушке пришлось сначала с нетерпением ожидать его самого, а потом, когда он пришел, взять себя в руки и потерпеть еще, пока он поужинает и поговорит о своих делах с мамой. Лишь когда он, расслабившись, уселся в кресло и включил телевизор, Марго подошла к нему.

— Папочка, ты очень устал? — Она была сама заботливость. Принесла отцу стакан сока и подложила ему под спину подушечку, вспомнив, что в разговоре с матерью он жаловался на боли в пояснице, сетуя на приближающуюся старость.

— Тебе, конечно, следует больше отдыхать, — проворковала Марго. — Ты, папочка, главный человек в городе, и я бы на твоем месте всех заставляла работать, а сама отдыхала и наслаждалась заслуженными льготами, но ты предпочитаешь вкалывать больше остальных. Нельзя так, папка, ты себя погубишь.

— Что у тебя приключилось, Марго? И чем тебе может помочь твой старый отец? — Вячеслав Ремезов, как в далекие годы, когда дочь была еще совсем маленькой, усадил ее к себе на колени. — Ты уже позаботилась обо мне, теперь — моя очередь.

— Да нет, ничего у меня не приключилось, — делая возмущенное лицо, возразила Марго. — Вот всегда так. Стоит показать человеку, как ты его любишь, и он сразу думает, что тебе от него что-то нужно.

— Выкладывай, дочка, не тяни. Я твои уловки знаю наизусть, — засмеялся отец. — Так в чем дело? Не ладится в институте?

— У меня через неделю день рождения, — радуясь тому, что нет необходимости ходить вокруг да около, напомнила Марго.

— А, так ты беспокоишься по поводу подарка? — мэр с любовью взглянул на дочь. — Можешь не волноваться. Сбудется, сбудется твоя мечта. Твои крестный уже посоветовал подыскать тебе великолепный подарок, и я позабочусь о том, чтобы раздобыть его.

— Папочка, если ты о «рено», то он мне совсем не нужен, — сказала Марго. — Я подумала и решила, что обойдусь и без машины. Это слишком дорого, я не хочу утруждать тебя.

— Да ну? — опять засмеялся Ремезов. — Так ради какого другого подарка ты так заботишься о моих финансах?

— Мне совсем не нужно ничего дарить! — произнесла Марго, накручивая на палец каштановую прядь отцовских волос, в которых явственно поблескивала первая седина. — Только помоги мне устроить выставку одному художнику.

— Выставку? — изумился мэр.

— Да, в выставочном зале Дома художника. И чтобы она открылась ровно через неделю. Как раз в мой день рождения. Тебе это совсем ничего не будет стоить. Только позвонить и сказать несколько слов. — Марго, как котенок, играла волосами отца, зная, что ему это нравится. — И ничего особенного в моей просьбе нет, это талантливый молодой художник, ты просто обязан ему помочь. Ты ведь, папочка, как мэр должен заботиться о культуре города и поощрять молодые таланты.

— Очередная любовь? — Вячеслав Ремезов заглянул в зеленые глаза дочери и увидел, как вспыхнули они изумрудами от его вопроса.

— Нет, папа, это серьезно! — ответила она.

— А помнишь, как в первом классе ты просила меня повлиять на твою учительницу, чтобы та поставила пятерку по физкультуре твоему однокласснику. И ты тоже уверяла меня, что это серьезно, — засмеялся отец.

— Ну, папа, ты бы еще вспомнил, что я говорила, когда мне было три года, — обиделась Марго. — Я по-настоящему люблю этого человека и хочу ему помочь.

— Тогда, дочка, ты говорила то же самое, — расхохотался мэр. — Самое замечательное в тебе, что ты как была ребенком, так и осталась, совсем не изменившись с тех времен. Как сейчас помню: пришла ко мне в кабинет такая маленькая, смешная, косички торчат в разные стороны, а на них белые бантики, и заявляешь: «Папочка, употреби свое влияние. Пусть Тамара Сергеевна поставит Саше «пять» по физкультуре. Если я помогу ему стать отличником, он согласится пересесть на мою парту от Таньки. Я хочу, чтобы он сидел со мной. Я его люблю». Так и сказала: «Я его люблю». А когда я отказался, устроила такую истерику, что мы с мамой ничего не могли поделать, пока я не погрузил тебя в машину и не повез в «Детский мир», чтобы ты выбрала себе любую игрушку. Было?

— Было, — засмеялась Марго, припомнив неуступчивого одноклассника, который отказывался с ней сидеть, потому что она отвлекала его от уроков своей болтовней. Потом, уже в девятом классе, он, чтобы доказать ей свою любовь, специально получил тройку в четверти по литературе, хотя знал этот предмет лучше всех.

— Драть тебя нужно было за уши, чертенок. — Вячеслав Ремезов шутливо притянул дочь к себе за уши и поцеловал в свежие розовые щеки. — Но рука не поднималась. Приходишь усталый с работы, голова болит от серьезных проблем, которые необходимо срочно решить. А тут ты с такими милыми и смешными капризами и желаниями, что просто не можешь на тебя сердиться и что угодно готов сделать, лишь бы порадовать тебя.

— Папа, так как же с выставкой? — ласково обнимая отца, прервала Марго его воспоминания. — Сделаешь?

— Куда же я денусь? Ты ведь не отстанешь, — сказал мэр, тая от ее объятий. — Только скажи честно, дочка, зачем тебе это нужно? С тем мальчиком ты хотела сидеть за одной партой. А что на этот раз? Чего добиваешься ты от этого художника?

— Ничего, — попыталась солгать Марго, но глаза своим сиянием выдавали ее.

— Так уж и ничего? — продолжал настаивать отец. — Скажи, а то…

— Я хочу выйти за него замуж, — сказала Марго.

— Да, это в самом деле серьезно, — задумчиво согласился мэр.

Экспозиция живописных работ молодого художника Артура Полетаева открылась в центральном выставочном зале Дома художника ровно через неделю, 28 мая. Маргарита Ремезова, которой в этот день исполнилось восемнадцать, не поленилась прийти к торжественному моменту презентации, где должна была собраться вся городская элита. Как и подобает имениннице, девушка была нарядно одета: новый летний костюм зеленого цвета отличался строгим покроем. Его дополняли белая блузка и белые модные туфельки. Марго специально выбрала строгую одежду, просмотрев современные журналы мод, и теперь, глядя на других женщин, присутствующих на презентации, убедилась, что ее наряд вполне соответствует общему фону и что Артуру будет не в чем упрекнуть ее.

Она скромно стояла у стены, словно не имела никакого отношения к организации выставки, и разглядывала картины художника. Марго даже не стала подходить к нему с поздравлениями, как это делали все, а лишь улыбнулась Артуру издали, кивнув головой в знак приветствия. Нужно сказать, что сами картины ее интересовали мало, и она предпочла бы их картинам других художников лишь потому, что автором их был ее любимый. Марго делала вид, что внимательно изучает полотна, а сама незаметно наблюдала за Артуром. Он стоял неподалеку от нее, беседуя со старым художником Иваном Алексеевичем, которого он заменил в институте. Рядом с ними размещался ряд столиков, где молодые очаровательные девушки предлагали посетителям приобрести проспект выставки, альбомы по живописи и цветные репродукции картин. Марго подошла поближе, чтобы услышать, о чем разговаривают художники.

— Поздравляю вас, коллега, — оживленно басил Иван Алексеевич Меркулов, — немногие художники могут похвастаться тем, что их первая выставка проходила в этом зале. А такого торжественного открытия я вообще не припомню, хотя много выставок повидал на своем веку. Удивили вы меня.

— Клянусь вам, Иван Алексеевич, — ответил Артур. — Я удивлен не меньше вашего. Только недавно мне отказали в салоне Дома творчества, а через день позвонил сам директор этого зала и сообщил дату открытия моей выставки. Я даже не поверил, решил, что это розыгрыш. Я не верил до тех пор, пока в мою мастерскую не нагрянули фотографы с аппаратурой — делать снимки для рекламных проспектов и для будущего альбома. Так что я до сих пор ничего не понимаю.

По залу, рассматривая картины, прохаживались приглашенные. Секретарь городского правления Союза художников под руку с женой прошел мимо Марго и остановился перед одной из картин, глазом знатока нацелившись на нее.

— Скоро в нашем Союзе будет пополнение, — заявил он.

Представитель швейцарской картинной галереи беседовал о чем-то через переводчика с директором городского художественного музея. Главный редактор городской газеты разговаривал с ведущим дирижером филармонии, в то время как их жены что-то доверительно обсуждали, с одобрением поглядывая на Артура, скорее всею судача о его внешности. Многие из присутствующих в зале женщин заглядывались на молодого художника, и Марго было приятно то, что ее любимый явно производит на них впечатление.

Вспыхивали молнии репортерских фотоаппаратов, стрекотала кинокамера, но Марго, с тех пор как ее отец стал мэром, приучила себя не смотреть в объектив и делать вид, что она не замечает эту часть публики. Между тем директор выставочного зала направился к Артуру, и Марго напрягла слух, чтобы услышать, что он скажет.

— Извините, Артур, — негромко произнес он, — начало презентации назначено на шесть часов, но мне не хотелось бы начинать, пока не подъедет мэр. Он обещал быть ровно к шести, но, вероятно, его задержали дела. Вы не возражаете, если мы немного подождем?

— Мэр тоже придет? — В голосе Артура было такое изумление, что Марго не удержалась от улыбки.

— Да, — чуть ли не более удивленно проронил директор. — Он ведь главный опекун вашей выставки. Разве вы не знали об этом?

— Нет, не знал, но зачем мэру… — Артур не договорил фразу, оборвав ее. — Я ведь даже не знаком с ним.

— С сегодняшнего дня у нас должна была проводиться выставка работ Марка Шагала, но мэр сам позвонил мне и попросил, чтобы состоялась ваша. Мы уступили запланированную экспозицию Самаре, хотя давно уже ждали ее. Но наш мэр считает, что молодых нужно продвигать в первую очередь, пусть даже в ущерб знатокам и любителям искусства, которые жаждали увидеть работы гениального мастера, — услышав, что Артур не знаком с мэром, директор зала заговорил недовольным, уничижительным тоном.

— Наверное, мэр выполнял чью-то просьбу, — продолжал он. — И сам не придет. Тогда можно начинать. Да, можно начинать! — Директор вдруг вновь заулыбался Артуру, и его тон снова стал доброжелательным. — Я думаю, что наш мэр все-таки прав, поддерживая молодые таланты. Молодежь — наше будущее.

Марго, проследив его взгляд, повернула голову и увидела входящего в зал отца, поддерживающего под руку красивую элегантную женщину, в которой она с удивлением узнала свою мать.

Дарья Дмитриевна, в отличие от других жен известных в городе людей, редко появлялась с супругом на деловых и торжественных встречах, и Марго никогда раньше не видела, какой она может быть красавицей, если захочет. Девушка поняла, почему на этот раз ее мама изменила своим принципам — отец рассказал ей о любви дочери. Вот если бы мама всегда была такой — настоящей женой мэра, а не скромной школьной учительницей!

— Здравствуйте, Вячеслав Всеволодович, — директор уже спешил ему навстречу. — А я как раз говорил о том, как вы заботитесь о молодом поколении, поддерживая настоящие таланты.

Мэр степенно ответил на его приветствие и подошел к Артуру, внимательно разглядывая его.

— Так вот вы какой, — сказал он. — Рад познакомиться. — Он протянул художнику руку. — Вячеслав Ремезов.

— Артур Полетаев. — Художник покраснев, пожал протянутую ему руку.

— Я еще не видел ваших картин, — улыбнулся мэр, — но слух о вашем таланте проник даже в стены моего дома, и я решил познакомиться с вами лично.

Артур в полной растерянности смотрел в зеленые смеющиеся глаза мэра и молчал. На помощь ему пришел директор зала, пригласив всех в лекционную комнату для начала официальной части презентации. Когда мэр с женой направились в лекционную, Артур задержался, оглядывая зал, словно искал кого-то. Его взгляд остановился на Марго, и он тепло улыбнулся ей.

Вступительная часть прошла на должном уровне, то есть замечательно. Выступил профессор из Института культуры, он разъяснил публике глобальные идеи, заложенные в картинах художника, подчеркнул новизну его творческого стиля. Потом выступали другие, даже сам секретарь городского правления Союза художников. Все хвалили Артура, говоря о рождении нового мастера. Посматривая на своего любимого, Марго видела в его глазах радость и сама радовалась тому, что ей удалось победить страдание в его взгляде, а, возможно, и его самого. Когда приглашенные направились к столикам, чтобы торжественно отметить успешное открытие выставки, Артур подошел к Марго и, взяв ее нежно за руку, произнес:

— Вы тоже почтили своим вниманием мою выставку, Маргарита, спасибо, что пришли.

— Мои родители обязаны были прийти сюда по долгу службы, — небрежно проронила она. — Положение, понимаете ли, обязывает. А мне не хотелось бы встретить совершеннолетие без них, так что пришлось прийти.

— Только поэтому? — улыбаясь, спросил Артур.

— Да, — ответила Марго, делая вид, будто намеревается уйти.

— Разрешите поздравить вас с восемнадцатилетием, Маргарита. — Артур не выпускал ее руку. — Я ведь правильно вас понял, вам восемнадцать?

— Да, — подтвердила Марго. — Спасибо за поздравление. Сейчас пойду отмечать это событие с моим не умеющим воспитывать детей папой.

— Зачем вы вспоминаете сегодня старые обиды? — чуть поморщившись, произнес Артур. — Окажите мне честь, отметьте это сначала со мной.

Он остановил проходящего мимо официанта и взял с его подноса два фужера с шампанским.

— Я хотел бы пожелать вам, Маргарита, чтобы самая сокровенная ваша мечта осуществилась, так же, как сегодня осуществилась моя. Если бы я мог помочь вам, я сделал бы все от меня зависящее, чтобы она сбылась. — Он выпил шампанское и отставил пустой фужер.

— Это все, что я хотел сказать. А теперь вы можете продолжить праздник с родителями. — Он отпустил ее руку.

— В ваших силах осуществить мою мечту. — Марго была свободна, но не уходила. — Это очень просто.

— Вот как? — спросил Артур. — Если так, я готов. Скажите, что я должен сделать?

— Господин Полетаев, — к Артуру и Марго подошел представитель швейцарской картинной галереи вместе с не отстающим от него ни на шаг переводчиком.

— Господин Полетаев, наша фирма хотела бы купить несколько ваших картин, — перевел слова швейцарца переводчик.

— Сообщите ваши условия директору выставочного зала, — опередила Артура Марго. — А господин Полетаев, узнав их от него, подумает, согласиться ему или нет. Но мы надеемся, что эта сделка будет выгодной и для вас, и для нас, — Марго, кивнув головой в знак прощания, потянула Артура к выходу.

— Но Маргарита? — удивленно произнес Артур. — Почему?

— Если бы вы сразу согласились, они предложили бы мизерную цену. А теперь они поднимут ее до нормальной мировой цены, осознав, что имеют дело не с новичком, — объяснила Марго.

— Хорошо, если так, — согласился Артур. — Но вы хотели мне сказать…

— Не здесь, — решительно произнесла Марго. — Нам все равно не дадут поговорить.

Марго подвела Артура к автомобильной стоянке, где дожидался новенький «рено», подаренный ей сегодня утром. Артур изменился в лице, увидев машину, и удивленно взглянул на Марго.

— Это моя машина, — сделав ударение на слове «моя», улыбнулась ему Марго. Она распахнула перед Артуром дверцу, и он, чуть помедлив, сел в автомобиль.

— Куда мы поедем? — спросил он.

— В вашу мастерскую, — сказала Марго. — Лучше всего разговаривать там. Я только начинаю водить машину и не решаюсь болтать за рулем.

Марго осторожно вела машину. В этом, только в этом ее «рено» уступали «рено» Полины. Полина всегда летела на бешеной скорости, но и Марго научится ездить быстро. Девушке было хорошо и спокойно, впервые со дня знакомства с Артуром, когда она влюбилась в него, а он отверг ее любовь. Марго удивлялась своему состоянию, которое раньше было для нее нормальным, а теперь казалось радостным счастьем, и она боялась, что это счастье вдруг ускользнет от нее.

Марго затормозила у мастерской Артура, как, наверное, сотни раз это делала Полина, но в этот миг она чувствовала, что каждым своим движением она побеждает Полину, отодвигает ее куда-то в тень. Марго вновь властвовала над миром, все принадлежало ей и поэтому радовало ее. Даже человек, которого она любит, обещал исполнить ее желание. Правда, что он скажет, когда узнает, в чем оно заключается?

— Мы уже в мастерской, Маргарита, — Артур распахнул дверь и зажег свет. — Теперь вы откроете мне свою мечту?

— Да, открою! — произнесла Марго, которую начали охватывать сомнения. Она медлила, опасаясь того, что опять все испортит.

— Так чего же вы хотите? — улыбаясь, Артур смотрел на нее. В его черных глазах светилась нежность.

— Вас, — честно призналась она.

— Меня? — Артур отвернулся и отошел к окну, внимательно глядя на улицу, словно можно было разглядеть что-то там, в темноте.

У Марго упало сердце. Сейчас она опять услышит от него жестокие слова и увидит в его глазах равнодушие. Он снова напомнит ей, что она дала клятву оставить его в покое. Но Артур молчал, не оборачиваясь. Видимо, он обдумывает, как бы смягчить свои отказ, ведь у нее сегодня день рождения.

— Вы обещали исполнить все, что я пожелаю, — пробормотала Марго, решив первой начать неприятный для него разговор. — Но если мое желание кажется слишком трудным для вас, я…

Артур повернулся к ней. Он по-прежнему улыбался, и его глаза все так же смотрели на нее с нежностью.

— Обещания нужно выполнять, — сказал он, подходя к ней. — Тем более, если оно совпадает с моим желанием. Придется совместить обещанное с приятным, — он обнял ее.

— Что? — спросила Марго, не веря своим ушам и плечам, которые почувствовали прикосновение его рук.

— Я тоже хочу вас, — произнес Артур, — вернее тебя. Ведь мы уже были когда-то на «ты»? Не так ли?

— Да, были, — сказала Марго. — Но тогда вы говорили совсем другое.

— Пойми, малышка, я не хотел быть подлецом. Не хотел причинить тебе боль потом, если бы мне пришлось расстаться с тобой. Ты понравилась мне сразу, в тот день, когда я увидел тебя. Но ты была моей студенткой, и я не хотел, чтоб любовь к тебе помешала моей карьере. Я чуть было не потерял голову, когда мы остались в мастерской одни. Я понимал, что обладать тобой, значит — жениться на тебе. Но я творческий человек, и брак связал бы меня. Я люблю тебя, но больше всего я люблю искусство. Может быть, то, что я говорил тебе тогда, было жестоко, но я не мог поступить иначе. И мне пришлось быть грубым, чтобы ты разлюбила меня. Я думал, что так я быстрее забуду о своей любви, которая боролась во мне с любовью к искусству, — горячо продолжал Артур, обнимая ее плечи.

— Тебе совсем не обязательно жениться на мне, — возразила Марго. — Я не из тех дурочек, которые мечтают о первой брачной ночи и пышной свадьбе.

— Ты еще любишь меня? Несмотря ни на что? — Артур заглядывал ей в глаза.

— Да, — прошептала она.

— Я тоже люблю тебя, — Артур на минуту отпустил ее и, погасив свет, вернулся к Марго.

Он помог ей освободиться от костюма и стал умело расстегивать пуговицы на блузке. Его рука гладила ее спину, а губы исследовали шею, находя самые сокровенные места и пробуждая в ее теле желание. Все было бы прекрасно, если бы разум составлял с телом единое целое. Но в то время, как тело пылало в предвкушении неизведанного блаженства, мозг ее терзали сомнения в его искренности.

— Артур, скажи честно, ты говоришь правду? Твое признание не связано с тем, что мой отец — мэр города? Скажи, я клянусь, что даже если твои слова будут неприятны мне, ничего не изменится. Только скажи правду! — Марго впервые интересовала эта сторона вопроса. Раньше ей было все равно, по какой причине и с какой целью ей признаются в любви. Главное было — услышать заветное слово. Но сейчас от ответа мужчины зависело ее счастье. Когда она устраивала выставку и хотела, чтобы Артур узнал, кому он обязан своим успехом, она рассчитывала лишь на то, что сумеет заинтересовать его, и только потом, когда они уже будут настоящими друзьями и любовниками, он, возможно, сумеет полюбить ее. Такой быстрой победы она не ожидала и поэтому инстинктивно не верила в нее.

Артур, не произнеся ни слова, застегнул пуговицы на ее груди и отошел от Марго. Вспыхнул свет, на секунду ослепив ее. Артур протянул девушке ее костюм, распахнул дверь мастерской и, отойдя к дивану, сел, скрестив руки.

— Уходи, Маргарита, — сказал он. — Лучше я буду выглядеть в твоих глазах нарушителем обещания, чем альфонсом.

— Альфонсом? — переспросила Марго.

— Так называют мужчин, которые пользуются для своих целей услугами женщин. Живут на их деньги или делают с их помощью карьеру, — голос Артура звучал холодно.

— Но Артур, — сказала Марго, — пойми, я…

— Маргарита, то, что сказала мне ты, — самое жестокое оскорбление для мужчины. И если бы ты тоже была мужчиной, я бы поговорил с тобой иначе. А женщин я не бью, у меня такое правило. Я просто перестаю с ними общаться. Так что я прошу тебя, уходи. — Глаза его, которые только недавно ласково и нежно смотрели на нее, были чужими.

Марго продолжала стоять, обрадованная его словами и в то же время напуганная ими. Она ошиблась в нем, он в самом деле любит ее, но она оскорбила его…

— Ты уйдешь сама или мне вывести тебя? Артур поднялся с дивана и подошел к ней.

— Прости меня, Артур, — прошептала Марго, обнимая его за шею и приподнимаясь на цыпочках, чтобы заглянуть в его глаза. — Пожалуйста, прости меня. Я просто отвратительная девчонка, если могла так подумать о тебе.

— Я уже говорил тебе, Маргарита, что ты не умеешь уважать других людей. Я попытаюсь научить тебя этому, а тебе придется стать прилежной ученицей, если ты хочешь быть со мной, — он освободился от ее объятий, но его голос звучал уже не так резко.

— Не сердись, любимый, — Марго опять обняла его, и он уже не стал разжимать ее руки. — Ты простил меня?

— Да, на первый раз, — улыбнулся Артур. — В честь твоего восемнадцатилетия. Но если я еще хоть раз услышу от тебя что-нибудь подобное, я не подпущу тебя к себе на пушечный выстрел. Я сумею защитить свое достоинство даже от оскорблений дочери мэра. Слава Богу, совершеннолетие бывает один раз в жизни, и ты больше не сможешь безнаказанно оскорблять меня.

— Погаси свет, — сказала Марго. — Если ты и вправду простил меня, то должен приниматься за свои обязанности и заняться исполнением моих желаний.

— Повинуюсь, любимая, — произнес Артур. — Но сначала давай отпразднуем наше примирение и окончание всех недоразумений. Ведь они закончились?

— Да, — ответила Марго, загоняя подальше остатки сомнений, которые поблекли и отступили, но не исчезли совсем.

— А может быть, ты все еще подозреваешь меня в том, что я хочу использовать тебя? — Артур внимательно глядел ей в глаза.

— Нет, — поспешила заверить его Марго, опуская взгляд.

— Тогда давай выпьем за это, а также за мой успех и за то, что твое желание вот-вот сбудется. — Артур достал из шкафа бутылку коньяка и рюмки.

Марго облегченно вздохнула. Он не заметил, что она говорит не совсем искренне. Но что она может поделать с собой, если даже после всего что он сказал, она продолжает сомневаться и ей так же хочется остаться с ним, как уйти отсюда и разобраться в своих мыслях. И неизвестно, какое желание сильнее. Она, наверное, ушла бы, но начатая бутылка коньяка и две рюмки, стоявшие рядом с ней на полке в шкафу, свидетельствовали о том, что этот коньяк пила до нее Полина. Если Марго, перед тем как уйти, выпьет хотя бы рюмку, это будет очередной победой над Полиной. Артур протянул ей наполненную чуть ли не до краев рюмку, и Марго, стараясь улыбаться ему, одним глотком выпила содержимое. Коньяк обжег горло, но на душе стало легко и хорошо. Алкоголь развеял ее сомнения, и теперь Марго поражалась тому, какой идиоткой была она лишь минуту назад, когда не могла поверить до конца человеку, которого так любила.

— А Полина? — это было последнее, что мучило Марго.

— Полина? При чем здесь Полина? — пожал плечами Артур, подливая коньяк в ее опустевшую рюмку.

— Но ты был с ней, — алкоголь уже начал кружить голову Марго, и язык плохо повиновался ей. Она привыкла к вину и шампанскому и не ожидала такого сильного эффекта.

— Я свободный человек, Маргарита, — сказал Артур, отпивая коньяк маленькими глотками. И я волен любить кого хочу. Думаю, Полина поймет меня, а если нет, ей придется смириться с этим. Она не имеет на меня никаких прав. Сейчас их имеешь только ты, потому что я люблю тебя. А что будет завтра, не знает никто.

— Завтра будет еще лучше, — собственные слова доносились до Марго откуда-то издалека. Она осушила третью рюмку, заботливо наполненную Артуром.

Артур между тем встал и погасил лампу. Темнота после яркого света показалась кромешной, и Марго почувствовала, как эта темнота кружит ее и как она сама то проваливается куда-то, то взлетает. А потом нежные руки Артура отвели шелковистые локоны от ее лица, и его губы прижались к ее губам. Его поцелуи не показались ей такими обычными и даже неприятными, как в первый раз. Они усиливали живую качающуюся темноту, девушка уже не могла устоять на ногах и осознавала, как падает куда-то, без мыслей, чувств и сомнений. Она еще ощущала, как руки Артура скользят по ее уже обнаженному телу. Когда он успел раздеть ее? Она и не заметила этого. А потом она поняла, что лежит. Только где? На полу или на диване? А в окно заглядывает желтый светящийся круг — то ли луна, то ли фонарь, но скорее луна. Она не помнит, чтобы на улице перед окном ее спальни был фонарь. Хотя она вроде бы находится сейчас не дома. Потому что она не одна, с ней любимый, который продолжает целовать ее шею, грудь, тело. А желтый круг — это диск луны, которая вопреки всем законам астрономии плавает по небу свободно, как рыба, то отдаляясь, то приближаясь.

Когда Марго проснулась, первое, что она ощутила, была сильная головная боль и легкое чувство дурноты. Она открыла глаза и увидела перед собой потертую обивку дивана, на котором она лежала, укрытая чем-то зеленым. Через какое-то время она поняла, что лежит в мастерской Артура, укрытая зеленым сукном, когда-то служившим им травой в сюжете с нимфами. Когда это было? Давно? Прошла только неделя. Постепенно Марго вспомнила, как она оказалась в мастерской, но никак не могла понять, почему она решила лечь спать на его диване и отчего он не возражал против этого. Они пили, и он целовал ее, а дальнейшее тонуло в черном тумане, из которого выплывала лишь желтая круглая луна, а может быть, все-таки фонарь. Теперь в окне пылало яркое солнце, и его свет неприятно резал глаза. Девушка, с трудом двигая головой, обвела взглядом мастерскую. Артур сидел на стульчике перед мольбертом, накинув рабочий халат, и что-то рисовал. «Как он может рисовать после такой ночи?» — удивилась она.

— Артур, — окликнула его Марго. Звук собственного голоса звоном отдался в ушах.

— Привет, дорогая, — весело откликнулся Артур, отрываясь от рисунка. — Как ты себя чувствуешь?

— Плохо, — пожаловалась Марго. — Очень плохо. — Она попробовала привстать, но снова легла из-за нахлынувшего головокружения.

— Неудивительно, — рассмеялся Артур. — Ты столько выпила вчера. Не всякий мужчина осилил бы такую дозу без последствий.

Марго разозлилась. Он еще смеется над ней! Не сам ли он вчера так усердно пичкал ее коньяком!

— Даже меня поразило, как бесстрашно ты пьешь. Но я не стал возражать, потому что под этим делом девушке легче отдаться в первый раз, — примирительно добавил Артур. — Мышцы расслабляются и боли почти не чувствуешь. Тебе ведь не было больно?

— Нет, — согласилась Марго.

— Ну вот видишь, так что не смотри на меня волком. Если дефлорация происходит болезненно, это иногда психологически действует на женщину так, что она потом боится вступать в близость с мужчиной, а если и преодолевает себя, то снова чувствует боль. С тобой такого не произойдет. — Артур продолжал смеяться. — Выпей вот это, тебе станет лучше. — Он налил в рюмку остатки коньяка и протянул ее Марго.

— Нет! — воскликнула она, отворачиваясь. — Я никогда в жизни больше не возьму в рот эту дрянь.

— Каждый студент после сессии клянется, что начнет старательно учиться, а после пьянки, что не возьмет в рот спиртного, — опять рассмеялся Артур. — Кстати, о сессии, если ты не помнишь, что сегодня у тебя зачет, то я это помню, потому что сам принимаю его.

Он подошел к ней и, обняв за плечи, стал, как ребенка уговаривают выпить горькое лекарство, убеждать ее выпить коньяк.

— Нам уже пора идти, — сказал он. — Не могу же я опоздать на зачет?

— А я не пойду, — отталкивая его руку, протестовала Марго. — Ты можешь идти, а я останусь, а потом пойду домой, вернее, поеду. А ты отметишь мое отсутствие, и все.

— Между прочим, зачет с оценкой. — Рука Артура, держащая рюмку, опять оказалась у губ Марго. — И если ты не пойдешь, не сядешь за мольберт и не нарисуешь то, что я скажу, я тебе его вообще не смогу поставить.

— Наплевать мне на твой зачет, — закричала Марго. — Я все равно не смогу рисовать в таком состоянии.

— Ну, дорогая, выпей, я тебя прошу, сделай это ради меня. Я хочу, чтобы ты пошла со мной, — голос Артура был таким нежным, и он так ласково называл ее дорогой.

Зажмурившись, Марго выпила содержимое рюмки и приготовилась к тому, что ей станет еще хуже, но с удивлением вдруг почувствовала, что головная боль уменьшилась и ощущение дурноты прошло.

Она встала с дивана, направляясь к стулу, где лежала ее одежда, и поморщилась от боли внизу живота.

— Мне больно, когда я хожу, — сказала она.

— С этим я ничего не могу поделать, — засмеялся Артур. — Я и так сделал все возможное, чтобы облегчить твой переход от статуса девушки к статусу женщины. Так что придется тебе немножечко потерпеть. Если осуществляется заветная мечта, за нее всегда приходится чем-нибудь расплачиваться. Ты ведь хотела стать моей и стала. Что значит небольшая боль по сравнению со сбывшейся мечтой? — засмеялся Артур.

— Но ведь вчера сбылась и твоя мечта, а тебе не пришлось расплачиваться за ее осуществление, — возразила она.

— Пойдем, Маргарита, — сказал Артур, ведя ее к двери. — Не пришлось, так придется потом. Вот если бы ты отказалась идти на зачет, то расплачиваться пришлось бы очень скоро, потому что твой друг ректор видел, с кем ты ушла вчера вечером, и, если ты не появишься в институте, сразу же будут неприятности.

Марго нахмурилась. Так вот почему он так нежно уговаривал ее выпить рюмку! Ему просто нужно было, чтобы она пришла в себя и отправилась на зачет. Сомнения с новой силой захватили ее душу, причиняя почти физические страдания.

На остановке троллейбуса Артур первым вышел из автомобиля, объяснив Марго, что не хочет, чтобы об их отношениях стало известно в институте, а девушка, как и мечтала, подъехала к самым воротам. Когда она вошла в класс, вся группа была уже в сборе.

— Ты не знаешь, Марго, придет сегодня Артур? — с улыбкой спросил ее Антон. Было в его голосе и улыбке что-то, что насторожило ее, да и сам вопрос был странным.

— Откуда я могу знать? — покраснев, произнесла она.

— Ну, я подумал, что он мог сказать тебе это вчера на презентации или потом… — улыбка Антона была противно-понимающая.

«Откуда он знает, что я там была? — подумала Марго. — Ведь на презентации не было никого из наших, даже Нади и Николая».

— Я вчера не была на выставке, — отрезала Марго. — У меня был день рождения, и мне было некогда.

— Посмотри, — Антон протянул ей газету, продолжая все так же ухмыляться.

В небольшой заметке на странице, где размещались сообщения о культурной жизни города, сообщалось об открытии выставки молодого талантливого художника Артура Полетаева. Заметку сопровождал фотоснимок, расположенный чуть ниже. На нем девушка увидела себя, Артура и своего отца. Но снято это было так, что у Марго все похолодело внутри. Она была запечатлена на фоне картины с обнаженной нимфой, для которой позировала сама.

Нимфа, полулежащая на лужайке, была видна полностью, и сходство ее с Марго бросилось бы в глаза любому, кто взял газету. Взгляд девушки со снимка был прикован к Артуру, который с напряженным лицом пожимал руку улыбающемуся мэру города.

«Грязный, наглый писака, копающийся в чужой жизни», — подумала она со злобой и взглянула на подпись под заметкой и снимком. Фамилия И. Молчанова ей, конечно же, ничего не говорила. Но она запомнит ее и рассчитается с ним при первом удобном случае. А пока она совершенно не знала, что ответить Антону и ребятам. Красная, как вареный рак, рассматривала Марго фотографию. Конечно, нет ничего страшного в том, что весь город узнает, чем она занимается в свободное от учебы время и как выглядит без одежды… Многие это и так узнали бы, посетив выставочный зал, хотя, конечно, без фотографии в газете желающих было бы меньше. Обидно то, что в ее взгляде, устремленном на Артура, явно прочитываются все ее чувства к нему, и неприятно, что теперь все станут судачить о ее личной жизни.

— Подарить газету на память? — ехидно спросил Антон.

— Подари, — ответила Марго, пряча ее в сумку.

— Значит, ты не знаешь, придет он или нет, — продолжал издеваться Антон. — А декан уже несколько раз забегал и спрашивал, не пришел ли Артур Викторович. Его вызывает к себе ректор. Можно догадаться почему…

«Неужели дядя Гена так волнуется из-за меня? — подумала Марго. — А Артур не раз говорил, что ректор его не любит. И теперь, когда он тоже наверняка видел газету…» Она быстро вышла из класса, столкнувшись в дверях с Артуром, который вежливо-отчужденно поздоровался с ней. Она даже не ответила на его приветствие. Ей нужно было успеть поговорить с дядей Геной, пока там нет Артура. Она прошла мимо секретарши в кабинет ректора и даже не встретила протеста: секретарша узнала ее.

— Дядя Гена, — Марго сразу перешла в наступление. — Зачем вы вызывали Артура?

— Во-первых, Марго, здравствуй, — сурово произнес Геннадий Васильевич, поднимая от бумаг голову. У него было очень сердитое лицо.

— А во-вторых, причину ты, вероятно, знаешь сама, если прибежала такая взволнованная. — Ректор достал из ящика газету и бросил ее на стол.

— Ну и что? — Марго опять почувствовала, что краснеет. — Что здесь особенного? Мы — люди искусства, да и вы не простой обыватель, а образованный, умный человек и должны понимать, что в работе натурщицы нет ничего зазорного. Вы думаете, что женщины, которые позировали великому Рембрандту или Гойе, не достойны восхищения? Разве без помощи натурщицы нарисовал свою мадонну Рафаэль?

— Речь не об этом, Марго. — В голосе ректора чувствовалась усталость. — Ты не просто женщина, ты дочь мэра и должна думать не только о себе. В том, что обычная девушка работает у художника натурщицей и, разумеется, после этого спит с ним, нет ничего особенного. Но ты — не то, что другие. Не заботясь о своей репутации, ты можешь повредить своему отцу. Посмотри сама, что изображено на этом снимке: мэр города пожимает руку любовнику своей дочери. Он устраивает ему персональную выставку за то, что тот любезно спит с его доченькой — а в этом ни у кого не возникнет сомнения, потому что на стене висит твой портрет, где ты очень привлекательна, но совершенно обнажена. С твоей точки зрения и с моей тоже, в этом нет ничего позорного. Но с точки зрения обывателя, мэр, во-первых, тратит деньги из госбюджета на то, чтобы протолкнуть вперед любовника дочери, а во-вторых, на виду у всех поощряет разврат.

Марго сделала протестующий жест, но Геннадий Васильевич перебил ее:

— Не возражай. Я заранее знаю все, что ты собираешься мне сказать. Я тоже не считаю это развратом, но есть масса простых людей, которым не по душе внебрачные связи и которые не видят разницы между эротикой и порнографией. Может быть, они и не правы, Марго, но они — избиратели, и на следующих выборах голосовать за твоего отца или против него придут они. Их большинство. И от них зависит, быть твоему отцу мэром или нет. Сами они, конечно, не обратят внимания на снимок — они даже не знают тебя в лицо, но есть другие люди, их мало, но они хотели бы устранить твоего отца, чтобы занять его место, и они могут использовать эту газету, дав соответствующие комментарии к снимку.

— Я не подумала об этом, — призналась Марго, глядя на фотографию.

— Ты, конечно, не подумала, хотя тебе уже давно пора задумываться о таких вещах, — продолжал сердиться ректор. — Но тебя еще можно простить, ты все-таки глупая маленькая девчонка, несмотря на твои восемнадцать. Но он-то должен был думать об этом, если хотел остаться преподавателем моего института.

— Но, дядя Гена, вы ведь не уволите его из-за этого? — воскликнула Марго. — В конце концов виноват не он, а я и этот нахальный репортер, все так ловко подстроивший.

— Во-первых, репортер ничего не подстраивал, он просто сделал снимок. И надо отдать ему должное — он наблюдателен и умен и скорее всего принадлежит к партии, которая хочет сбросить нашего Славку. А во-вторых, уволить его не сможет даже его начальство, если оно симпатизирует мэру, потому что ничего крамольного в заметке нет. Он в весьма изысканных выражениях пишет о выставке, называет Артура Полетаева талантливым, подающим надежду художником и чуть ли не расстилается в благодарности перед мэром за его участие в организации выставки и заботу о творческой молодежи. Как видишь, обычная заметка, и только человек посвященный может, сопоставив ее со снимком, прочесть подтекст. А уволить твоего Полетаева могу я сам, о чем сейчас и намерен сообщить ему. Он преподаватель, Марго, ты студентка, а я ректор, и давай не будем забывать о своих обязанностях. Если ты читала книжку о своей тезке, королеве Марго, то должна помнить, что она согласилась на гибель своего любовника ради того, чтобы спасти репутацию королевского дома. Надеюсь, ты последуешь ее примеру, тем более, что тебя, как и ее, никто особо спрашивать не станет. И пока я ректор, преподаватели не будут соблазнять моих студенток.

— Но вы ведь не сделаете это, дядя Гена, если я скажу вам, что люблю его, а он любит меня, — закричала Марго, хватая ректора за руку.

— Если вы любите друг друга, то отчего вы не женитесь? — Вопрос крестного привел девушку в замешательство.

Не пересказывать же ему теорию свободной любви. Тем более что она звучала убедительно только в устах Артура, а, если бы ее стала излагать Марго, которая не совсем ее понимала, хотя и принимала полностью, она прозвучала бы пошло и глупо.

— Геннадий Васильевич, — по селекторной связи сообщила секретарша, — к вам Полетаев.

— Я не уйду, — заявила Марго, вцепившись в ручки кресла.

— Как хочешь, — пожал плечами ректор. — Все равно это ничего не изменит в судьбе твоего избранника. — И добавил, нажав на кнопку селектора: — Пусть войдет.

— Здравствуйте, Геннадий Васильевич, — в кабинет вошел Артур. — Здравствуйте, Ремезова.

Он посмотрел на Марго так, словно они не провели вместе ночь и не расстались полчаса назад.

— Маргарита, вы не забыли, что у вашей группы идет зачет по рисунку?

— Боюсь, что это последний зачет, который вы принимаете в этом институте, Артур Викторович, — вежливо, но холодно произнес ректор.

Артур удивленно вскинул брови, продолжая смотреть на Марго, и в его взгляде была чуть ли не ненависть.

— Я тут ни при чем, Артур! — закричала она, защищаясь. — Я пришла, чтобы помешать твоему увольнению.

Она уже не считала нужным притворяться, все равно дядя Гена все знал.

— Вы забываетесь, Ремезова, — холодно произнес Артур и повернулся к ректору. — Геннадий Васильевич, позвольте узнать, в чем же я провинился на этот раз? — Он обаятельно улыбался, словно не замечая направленного на него взгляда ректора, в котором явно прочитывалось желание стереть Артура с лица земли.

Ректор молча протянул ему газету, и Артур взглянул на снимок, пытаясь сохранить улыбку, но Марго заметила, что бумажный лист задрожал у него в руке.

— Мне не хотелось бы, чтобы работающие в нашем институте преподаватели вступали в неформальные отношения со студентами. Вы ведь не станете отрицать, Артур Викторович, что были близки с Марго? Она, по крайней мере, этого не отрицает. Так что занимайтесь вашими сексуальными упражнениями где-нибудь на стороне, сделайте такое одолжение. Будет лучше, если вы напишете заявление об увольнении по собственному желанию. Я не хочу портить вам жизнь и раздувать скандал.

— Разве преподаватели и студенты не люди и не могут полюбить друг друга? — Голос Артура звучал совершенно спокойно. Марго просто не верила своим ушам. — Почему вы говорите о сексуальных упражнениях? Маргарита Ремезова — моя невеста, и мы скоро поженимся. Разве преподаватель монах и не может создать семью, женившись на любимой девушке, только потому, что она — волей случая — его студентка?

— Что? — пробормотала еле слышно Марго и замолчала, не желая повредить Артуру, демонстрируя свое удивление.

— Вы в самом деле решили пожениться, Марго? — ректор пристально взглянул на девушку.

— Да, — с трудом выдавила из себя Марго.

— В таком случае, я буду шафером на вашей свадьбе, — широко улыбнулся Геннадий Васильевич. — Признаюсь, я ошибся в вас, молодой человек. Но Марго моя крестница, и я не хотел, чтобы она страдала из-за какого-нибудь мерзавца.

— Я люблю ее и никогда не заставлю ее страдать, — заверил Артур.

— Кажется, Марго, ты что-то говорила о зачете? — напомнил ректор. — Или нет, это говорил твой преподаватель. Так что иди, готовься к зачету. А твой жених придет попозже. Мне нужно с ним поговорить.

— Идите, Маргарита, — сказал Артур. — Вы не успеете нарисовать голову, а мне не нужна жена двоечница. Или вы думаете, что я поставлю вам вашу законную тройку из любовных чувств? В таком случае вы ошибаетесь. Я человек принципиальный.

— Вам не кажется, Артур Викторович, что вы чрезмерно строги со своей студенткой? — засмеялся ректор. — Может быть, она заслуживает лучшей оценки? Неужели ей нельзя поставить «отлично»?

В голосе ректора, как всегда, была доброта, и теперь к ней примешивалась радость за крестницу.

— Вы хотите, чтобы преподаватели вашего института были не очень принципиальными? В таком случае я все-таки напишу заявление об увольнении, — тоже засмеялся Артур и уже серьезно добавил: — Ремезова довольно средне владеет рисунком.

— Я видел однажды, как она рисовала портрет некоего молодого человека, — доверительно сообщил Артуру ректор. — Приглядываясь к вам, могу сказать, что рисунок был очень похож на оригинал. Марго, ты не показывала его своему будущему мужу?

— Нет, — смутилась Марго.

— Ну и зря, тогда бы он, не колеблясь, поставил тебе высший балл. А теперь иди и не бойся, твоему избраннику ничего не грозит. Я не монстр, он останется в живых и даже будет и дальше преподавать в твоей группе, если, конечно, у него нет других планов…

Успокоившись, Марго пошла в класс. Она была почти счастлива. Почти, потому что никак не могла поверить, что сказанное Артуром — правда. Может, он поступил так лишь для того, чтобы остаться на работе, а потом, когда все забудется, найдет предлог, чтобы отказаться от брака, который ему всегда казался обременительным и ненужным. Только недавно он заявлял, что не желает связывать себя семейными узами и ничего не может обещать ей, и вдруг… А если они и поженятся, то не произойдет ли это лишь ради того, чтобы он не потерял престижную работу? Сомнения снова одолевали Марго, хотелось бежать от них на край света, но и там вряд ли удалось бы избавиться от них.

Марго опустилась на стул у мольберта, заботливо придвинутый Надей, и попыталась начать работу, но никак не могла сосредоточиться на рисунке.

— У тебя что-то случилось? На тебе лица нет, — тихо прошептала Надя. — Рисуй скорее, ведь сегодня зачет. Постарайся отвлечься от всех дурных мыслей.

— Ничего у меня не случилось, — процедила Марго. Как можно объяснить этой дурочке, что человек сделал ей предложение, хотя вроде бы и не собирался этого делать. Если сама Марго ничего не может понять в подобной путанице, то уж Надя точно ничего не поймет.

— Ты так огорчилась из-за этой газеты? Жалко, что меня он не рисовал, тогда тебе было бы не так плохо. Да и потом, разве в этом есть что-то позорное? — старалась утешить ее Надя.

— Знаешь, Надя, Артур только что, кажется, сделал мне предложение. По-моему, он решил на мне жениться, — чувствуя, что несет полную ерунду, прошептала Марго.

— Если мужчина делает предложение в такой форме, что девушка этого не понимает, ей не стоит соглашаться, — посоветовала Надя. — Я не буду ничего говорить о таком мужчине, ты меня все равно не станешь слушать, но девушке не стоит делать этого хотя бы потому, что она не любит его сама.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Марго.

— Когда любишь, понимаешь человека, — ответила Надя.

— Чепуха, — облегченно вздохнула Марго. — Просто с Артуром всегда так. Он умнее меня, и, общаясь с ним, я никогда не знаю, что же будет дальше. Он говорит что-то, я думаю, что все поняла, а потом оказывается, все обстоит вовсе не так, и он имел в виду совсем другое.

— И что же ты теперь собираешься делать? — спросила Надя.

— А просто пойду к нему и спрошу напрямик, — расхохоталась Марго. — И если он скажет «да», соглашусь.

— Но если он не любит тебя? Ты ведь сама не уверена в его чувстве, — недоумевала Надя.

— Кто же отказывается от брака с любимым человеком? Не любит сейчас, полюбит потом, — Марго в разговоре с Надей сама для себя разрешила свои сомнения. — Главное, выйти за него, а там посмотрим, кто кого.

— Но неужели ты намерена всю жизнь провести с человеком, которого не понимаешь и с которым чувствуешь себя глупой? Ведь в семейной жизни главное — взаимопонимание, а его между вами нет и, думаю, никогда не будет, — недоумевала Надя. — Такой брак станет сплошной мукой.

— Да о какой муке ты говоришь? Это счастье — жить с любимым, — возразила Марго. — А то, что я не всегда понимаю его, так это даже здорово — я буду тянуться за ним. Словно идешь среди тьмы и никак не можешь добраться до цели. Это захватывает, Надя, как все трудное. Что такое, по-твоему, семейное счастье? Два настолько глупых человека, что им и понимать друг в друге ничего не надо? Но ведь это скучно…

— Но с ним ты никогда не отыщешь правильную дорогу, — горестно вздохнула Надя, — и никогда не дойдешь до цели. А долгая дорога изматывает, особенно если она бесконечная. К тому же, мне кажется, он ничуть не умнее тебя. Просто он совсем другой, не такой, как ты…

— Конечно, не такой, как я. Он лучше, он одухотвореннее и возвышеннее, — согласилась Марго.

— Нет, он не одухотворенный и не возвышенный и вовсе не лучше тебя. — Надя, кажется, решила все время спорить с Марго. — Всеми этими качествами, которые ты приписываешь ему, обладаешь ты, а в нем их нет. Он обычный, пустой и фальшивый человек. В нем нет ни капли искренности, так присущей тебе.

— Да? — внутренне Марго потешалась над словами Нади. — Но ты не сможешь хотя бы отрицать, что он талантлив?

— Как художник он ничего из себя не представляет. — Надя побледнела, чувствовалось, что слова давались ей с трудом. Она впервые спорила с Марго, и это давалось ей нелегко.

Марго пожалела подругу и не стала больше возражать. В чем, в чем, а в талантливости Артура сомневаться не приходилось. Она лично убедилась в этом вчера на презентации, где его искусство превозносили маститые деятели культуры. Надя, как всегда, несет ерунду. Конечно, хорошо, что она заблуждается по поводу самой Марго. Знала бы Надя, какие мысли порой приходят Марго в голову, как она сама относится к ней и почему дружит, она бы так не говорила Как можно, дожив до восемнадцати лет, так плохо разбираться в людях? Но это и к лучшему. Вот сейчас Надя уже закончила свой рисунок и помогает Марго доделать ее. Карандаш в пальчиках Нади так и бегает по бумаге. Без помощи подруги Марго вряд ли справилась бы с заданием, ей сегодня не до учебы. К тому же у нее до сих пор побаливает голова и чуть подташнивает.

Артур вернулся лишь к концу второго занятия, когда студенты уже справились с заданием и, расставив мольберты вдоль стены, приготовились к осмотру работ. Марго получила «хорошо», но ее это не расстроило. Оценка «отлично» досталась только Николаю — Артур был принципиален и пренебрег-таки пожеланием ректора. «Наверное, поэтому дядя Гена и не любит его», — подумала Марго. Выйдя из класса вместе со всеми, она спустилась в вестибюль.

— Я прощаюсь с вами, господа студенты, до следующего учебного года, — сказал Артур после того, как поставил им зачеты. — Постарайтесь, несмотря на каникулы, почаще брать в руки карандаш. Настоящий художник должен рисовать каждый день, но от вас я этого не требую. В сентябре вы должны будете представить мне хотя бы по десять работ. До встречи…

И теперь Марго ждала его в вестибюле. Но его все не было, и она вернулась обратно. Она нашла Артура, разговаривающего в деканате с секретарем.

— Артур, — заглядывая в открытую дверь деканата, позвала она и встретила его строгий удивленный взгляд. Под напором этого взгляда Марго добавила: — Викторович.

— Вы что-то хотели сказать мне, Ремезова? — спросил он.

У Марго неприятно екнуло внутри. Недавно в кабинете ректора он вел себя по отношению к ней совсем иначе.

— Да, я хотела бы поговорить с вами, — ответила она.

— Вероятно, вы не согласны с оценкой? — уточнил Артур.

— Вы угадали, — разозлившись за эту затянувшуюся комедию, ответила Марго.

Артур извинился и прошел с Марго в класс.

— Что произошло, Маргарита? — спросил он сердито и мельком взглянул на часы. — Почему ты до сих пор не уехала домой?

— Я хотела поговорить с тобой, — сказала девушка.

— Разве мы не договорились, что встретимся завтра, — не меняя тона, произнес Артур. — А сегодня я занят. У меня дела в деканате. После этого мне нужно зайти в художественный салон. И ты могла бы потерпеть до завтра вместо того, чтобы врываться в деканат и афишировать наши отношения.

Он говорил с таким раздражением, а в ректорате был с ней так нежен. Значит, все, что происходило там, — неправда, и искренен он именно сейчас. У Марго задрожали губы.

— Ты так отчужденно встретил меня в деканате. — Марго решила объясниться начистоту вместо того, чтобы ходить вокруг да около. — Ты так строго спросил меня: «Вы что-то хотели мне сказать, Ремезова?», словно наша беседа в ректорате была сном.

— Когда в сентябре ты будешь прерывать мои разговоры с начальством или с другими преподавателями и даже с твоими друзьями студентами, я спрошу тебя: «Вы что-то хотели мне сказать, Полетаева?» Ты ведь не откажешься взять мою фамилию? — спросил Артур.

— Значит, то, что ты говорил в кабинете дяди Гены, — правда? И ты на самом деле намерен жениться на мне? — Марго улыбнулась сквозь слезы.

— Разумеется, хотя и не следовало бы жениться на девушке, которая не верит моим словам, — ответил Артур. — Мы обсуждали с Геннадием Васильевичем будущую свадьбу и не пришли к общему мнению. Он хотел бы устроить пышное празднество, а я предпочел бы, как в старину, обручиться тайком от всех, быть только вдвоем, чтобы никто и ничто не отвлекало нас друг от друга.

— Но скажи, почему ты решил расстаться со своей свободой? — спросила Марго.

— Потому что вчера я понял: девушка, которую я полюбил, — цивилизованный человек, и брак с нею не будет означать для меня потерю свободы. Мне повезло. Если бы я знал раньше, что такое возможно, я не думал бы так плохо о брачных узах. — Артур поцеловал Марго.

Она с удивлением слушала его. Марго уже привыкла считать себя чуть ли не ничтожеством по сравнению с Артуром, и ей были лестны его слова.

— Но ты так убедительно говорил о кандалах, навешиваемых совместным бытом, скучными будничными обязательствами… — возразила Марго.

— У нас с тобой все будет по-другому, — сказал Артур. — Мы дадим друг другу клятву не стеснять взаимной свободы. Мы реформируем устаревшую форму брака и будем счастливейшими из супругов. Тебя устраивает мое предложение?

— Да, — ответила Марго, как всегда, не совсем понимая, что он имеет в виду. Но после того, как он только что отметил ее ум и цивилизованность, ей было просто неудобно расспрашивать подробнее.

— Значит, на днях, нет, завтра мы подадим заявление в загс, и скоро ты станешь моей женой, — Артур снова взглянул на часы. — А теперь поезжай домой, Маргарита.

— Артур, поедем к тебе, — попросила Марго. — Если ты действительно любишь меня, отмени все свои дела. Я так хочу побыть с тобой еще. К тому же, если завтра мы подадим заявление, сегодня вечером ты должен встретиться с моими родителями. Мы могли бы от тебя поехать сразу ко мне.

— Да, пожалуй, ты права, — согласился Артур. — Я все время забываю, что ты воспитана в старых традициях, и, следовательно, я сначала должен просить твоей руки у родителей. Ладно, я тебе уступлю в этом. Но только в этом. Больше никакой мещанской атрибутики не будет. А поехать сейчас ко мне мы не можем. У меня на самом деле очень важные дела. Я приеду к вам сегодня вечером, когда твои родители вернутся с работы.

— Хорошо, — обрадовалась Марго. И действительно, если бы Артур не согласился прийти поговорить с родителями, как она выглядела бы перед ними.

— Поезжай, Маргарита. — Он вместе с ней направился к двери. — Чем скорее я освобожусь, тем быстрее приеду к тебе. Мне тоже хочется этого. Но у меня еще столько дел, а ты меня отвлекаешь. И, пожалуйста, не ходи за мной как привязанная Начнутся разговоры…

Он проводил Марго в вестибюль, стоя на крыльце института, подождал, пока она села в машину, и помахал ей рукой.

Марго счастливо улыбалась, внимательно глядя на дорогу. С Артуром все было не так, как у обычных людей. Даже процедуру расставания с девственностью он сумел сделать почти безболезненной. Конечно, жаль, что она была так пьяна и упустила столь знаменательное событие, но зато она не рискует получить психологическую травму. Даже предложение он сделал в такой необычной форме, без стандартного вопроса: «Согласна ли ты выйти за меня замуж?» и без не менее стандартного ответа с ее стороны. Конечно, она столько раз представляла себе этот вопрос и этот ответ и была удивлена, когда все произошло не так, но ее мышление еще не настолько развито, чтобы представить себе что-то оригинальное. И, говоря об их будущей совместной жизни, Артур обещал ей, что их семья не будет похожа на другие семьи, и им никогда не придется томиться в оковах будничного однообразия, и они станут счастливейшими из супругов.

Выезжая на главную дорогу, Марго привычно оглянулась на остановку троллейбуса. За последние месяцы это движение стало у нее машинальным. Каждый раз, выходя с занятий, она проверяла, стоит ли около киосков «рено» Полины, радовалась, если его там не было, и огорчалась, если был. То, что она увидела сейчас, потрясло ее так, что она чуть не врезалась в ехавшую впереди «волгу». Машина красовалась на обычном месте, а сама Полина, явно нервничая, стояла рядом, глядя на часы. По-видимому, в ее автомобиле и располагался тот художественный салон, который собирался навестить Артур. Около «рено» пристроилась белая «тойота», хозяин которой, очевидно, решил, что здесь организована стоянка. Марго по инерции проехала вперед и, круто, против всех правил, развернувшись на перекрестке, подъехала и поставила свою машину рядом с белой «тойотой». Она тоже вышла из автомобиля и повернулась лицом к институту. Интересно, как будет выглядеть Артур, когда увидит их обеих. Должно быть, очень удивится. По крайней мере водитель «тойоты» явно удивился и даже приоткрыл ветровое стекло, чтобы получше разглядеть одинаковые машины, остановившиеся около него. Марго нехотя отмечала эти незначительные подробности. Она даже подумала, что где-то уже видела этого человека. Солнечный день померк, но боли не было — шок еще не прошел, а мысли работали на редкость ясно и четко, и сердце билось ровно. У водителя «тойоты» были карие глаза и коротко остриженные темные волосы. Он невольно попадал в поле зрения Марго, которая была настолько безразлична к случившемуся, что даже нашла в себе силы бесстрастно разглядывать Полину. Полина тоже смотрела на нее, и изумление в ее глазах постепенно сменялось насмешкой. Подняв бровь, она переводила взгляд с Марго на ее «рено», а потом, по-видимому, узнав девушку, которую видела почти обнаженной в мастерской Артура, криво ухмыльнулась, села в машину, захлопнув дверцу. «Рено» Полины сорвался с места, сразу же набрав бешеную скорость, и скрылся за поворотом. А «тойота» повела себя очень странно: она тоже снялась с места, следуя примеру «рено», но затормозила на красный свет светофора, тогда как машина Полины успела проскочить на зеленый. Немного помедлив, «тойота» развернулась и стала на прежнее место. У Марго не было времени и сил думать о странном поведении водителя «тойоты», потому что она увидела, как Артур переходил улицу, направляясь к ее автомобилю, который он явно принимал за другой. Артур был такой красивый. Самый красивый среди всех, кто находился рядом с ним. И тогда нахлынула боль, захотелось сорваться с места подобно Полине и оставить его в удивлении, но из головы Марго вылетело даже то, что нужно делать, чтобы машина завелась. Она сидела судорожно вцепившись руками в руль и изо всех сил нажимая ногой на педаль, но «рено» стоял как вкопанный.

— Привет, Полин, я задержался немного, — открыв дверцу и садясь рядом с Марго, произнес Артур. Затем он повернулся к девушке и мгновенно побледнел.

— Привет, Артур, — стараясь сохранить спокойствие, проронила Марго.

— Марго, я… — растерянно начал бормотать Артур, но потом замолчал и вдруг расхохотался, откинувшись на спинку сиденья.

Марго вышла из автомобиля и, прислонившись к дереву, разревелась.

— Ну, милая, ты даешь. — Артур вышел вслед за ней и, продолжая смеяться, обнял ее за плечи, разворачивая к себе.

— Ты что, решила следить за мной? Так не годится, малышка.

Его смех оборвала пощечина, вторая пощечина, полученная им за два месяца общения с Марго.

— Ты подлец! — задыхаясь от гнева, выкрикнула она. — Я больше не хочу тебя знать.

— Дубль два, — спокойно произнес Артур, как в первый раз, хватаясь рукой за щеку. — Тогда ты тоже назвала меня подлецом. А что сказал я?

Водитель «тойоты» откровенно хохотал, но ни Марго, ни Артуру не было до него дела.

— Ты сказал, что я сумасшедшая, — поражаясь его реакции, ответила Марго.

— Сумасшедшая! — с пафосом воскликнул Артур. — Надеюсь, на этом сцена закончена? Садись в машину. Над тобой уже смеются. — Марго хотела было сесть за руль, но Артур, отстранив ее, сам занял сиденье водителя.

— Машину поведу я, — заявил он. — Ты еще надумаешь убить нас обоих, как героиня мелодрамы, которую ты сейчас разыгрывала неизвестно зачем.

Марго послушно опустилась на сиденье рядом с ним. Он удивлял ее все больше и больше.

— Ты и в самом деле ненормальная, — продолжал он, трогаясь с места. — Ты что, не понимаешь, я должен был увидеться с Полиной, чтобы сказать ей о том, что расстаюсь с ней. Я знал, что она будет меня ждать, и сам хотел сообщить ей, что женюсь на тебе. Пойми, дорогая, воспитанные люди не ведут себя, как дикари. И я должен был объясниться с ней. А, кстати, где она?

Марго молчала, закрыв от стыда лицо руками. Она снова поступила как невоспитанная, вздорная девчонка. А если бы она оказалась на месте Полины? Той, наверное, еще хуже, чем только что было Марго…

— Понятно, — протянул Артур. — Ты можешь не рассказывать мне, что тут произошло. Я уже все понял. Поэтому парень в «тойоте» так потешался. Вечно ты ставишь меня в дурацкое положение.

— Не сердись, Артур, — Марго положила свою руку на его.

— У тебя паспорт с собой? — все еще недовольным голосом спросил он.

— Да, а что? — удивилась она его вопросу.

Артур не ответил. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, умело управляя машиной, которая ехала явно не в сторону его мастерской.

— Куда ты везешь меня? — спросила Марго.

— В загс! — сердито бросил Артур. — Мне надоели все эти недоразумения и твои сомнения в моей честности.

— Прости меня, Артур, — глядя на него, прошептала Марго. Ее голос был полон раскаяния, но Артур все еще сердился.

— Я прощу тебя, но при одном условии. Оно будет частью нашего брачного договора. Поклянись мне, что третьего дубля не будет. Научись прежде, чем бить меня без особой на то причины по лицу, сначала внимательно выслушать. А если ты не уверена в себе, я сейчас же разворачиваю машину.

— О, я клянусь! — уверила его Марго. — Я теперь окончательно убедилась, что ты всегда прав.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно произнес Артур. — Теперь я больше не буду бояться за свою внешность.

…Свадьба была именно такой, как хотел Артур. Входя во Дворец бракосочетания, Марго чувствовала себя самой современной из невест, бросающей вызов устаревшим свадебным традициям. Во-первых, на ней не было белого подвенечного платья, а был обычный строгий, во вкусе Артура, костюм. Во-вторых, ее не сопровождал эскорт родственников и друзей, как всех остальных новобрачных, и, в-третьих, на улице их не ждал кортеж разукрашенных пестрыми лентами машин, а одиноко стоял в стороне от чужих автомобилей ее собственный ярко-алый «рено». Ощущать себя не такой, как все, конечно, приятно, но, если бы рядом не было Нади, Марго, честно говоря, чувствовала бы себя одинокой — жениха и невесту не сопровождали даже родители. И ее вдруг обуял панический страх. Она поняла, что начисто отрекается от всего, что было у нее раньше, от привычного ей быта, от людей, которые ей были близки и с которыми она привыкла жить. Марго вступает в совершенно новую жизнь, центром которой будет стоящий рядом красивый молодой парень. «Наверное, потому невесту и сопровождают родные люди, чтобы облегчить ей этот переход в новое, чтобы ей не было так одиноко и страшно», — думала Марго и вместо того, чтобы смотреть на жениха, искала глазами Надю, которая была единственно близкой среди торжественных чужих людей и представляла собой какую-то частицу привычного мира. Марго даже забыла в этот миг, как мало значила для нее Надя прежде, — сейчас она казалась самой родной и нужной. А Артур почему-то далеким и чужим. Мелькнула кощунственная мысль: она его совсем не любит — Марго все больше ужасалась тому, что происходило здесь. Лишь встречая взгляд подруги, в котором таились любовь и теплота, она немного успокаивалась и начинала снова верить в то, что все будет хорошо. Но она вновь переводила взор на Артура и не могла разглядеть в его черных невозмутимых глазах того чувства, с которым смотрела на нее подруга. Не могла разглядеть, потому что все сомнения выплыли вновь, и стена между девушкой и стоящим рядом с ней женихом росла вместе с этими сомнениями. В последний раз, перед тем, как взять ручку для заключительной подписи, когда уже были надеты кольца и произнесены все необходимые слова, но оставался еще шанс все прекратить и от всего отречься, Марго повернула голову назад, и, увидев, что Надя спокойно и нежно ей улыбается, как улыбалась бы в этот момент отсутствующая мама, она смело проставила на нужной бумаге свою фамилию. А после регистрации, когда молодые люди вчетвером — четвертым был Николай — пошли в ресторан, где в тесном кругу решили отметить это событие, Марго развеселилась окончательно и лишь внутренне посмеивалась над своими недавними сомнениями. Был заранее заказан столик, их ждал великолепный ужин с шампанским и крепкими коктейлями. Танцуя с Артуром, замирая в его объятиях, Марго должна была признаться, что свадьбы лучше, чем у нее, не было ни у кого из ее знакомых. И ей было стыдно за свои мысли перед человеком, которого она любила, а она его любила, это точно! Марго окончательно убедилась в этом, когда, пригласив ее на танец, Артур привлек ее к себе и его рука легла ей на спину. Тогда она вспомнила, что они были близки, они стали уже одним целым, его глаза больше не казались ей чужими, а новая жизнь перестала ее пугать. У Марго бешено колотилось сердце от того, как он обнимал ее, и от выпитого шампанского. Все прежние мечты нахлынули вновь, и было бы просто непоправимо ужасно, если бы она поддалась своим глупым страхам и отказалась стать его женой. Она бы потом никогда не простила себе этого и всю жизнь жалела о своей минутной слабости. А теперь она победила, победила! Это была ее главная победа, и она была намного слаще всех спортивных побед. Артур все придумал замечательно: не было шумных гостей, которым пришлось бы уделять внимание, не было тамады с его затасканными, всем давно известными шутками, не было банальных криков «горько!» и поцелуев у всех на виду Вот только если бы за столиком вместе с ними сидели ее мама и папа, которых она так любит, ей бы было совсем хорошо. Но она понимает, почему Артур не хотел приглашать родителей, он стеснялся своей матери, и в этом он несомненно прав — невозможно представить его рядом с ней, она своим тусклым видом только портила бы картину праздника. Конечно, если бы на Марго было белое свадебное платье, о котором она мечтала с детства, она полнее ощутила бы то, что выходит замуж. Но, как говорит ее любимый, за сбывшиеся мечты всегда приходится платить, и она платит: и платье, и родители — не такая уж большая цена за то, что человек, которого она любит, стал ее мужем. Марго, танцуя с Артуром, снова вспомнила их сегодняшний разговор перед поездкой в загс. Он специально попросил ее заехать к нему в мастерскую пораньше, чтобы обсудить все детали их совместной жизни, пока не подойдут свидетели — Надя и Николай.

— Послушай, Марго, — сказал он. — Я хотел бы досконально обговорить с тобой нашу будущую жизнь. Я уже говорил с тобой о нашем устном брачном контракте. Один из пунктов ты, надеюсь, еще помнишь?

— Помню, — покраснев, ответила Марго.

— Вот и славно, — улыбнулся Артур. — Так давай обговорим остальное. У тебя есть еще время отказаться, если тебя не будут устраивать мои пожелания. Мы творческие люди, любимая, — продолжал он. — Я художник, а ты будущий архитектор. Наши профессии требуют вдохновения и полета мысли. И то, и другое очень трудно уживается с занудными обязательствами, которых по инерции придерживаются супруги. Цивилизация уходит вперед, все меняется, меняются и сами люди, и некоторые формы отношений уже становятся неприемлемыми. Когда нужен был матриархат, он был, а потом изжил себя. Точно так же изжила себя в наши дни принятая сейчас форма брака.

— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, — призналась Марго.

— Согласись, дорогая, то, что было нормой для наших родителей, сейчас просто смешно: он у нее обязательно первый — отсюда скандалы и разбитая любовь. А сейчас мы понимаем, что это обычное неуважение к женщине, которая так же, как и мужчина, не обязана хранить целомудрие до брака. Мне, например, было все равно, первый я у тебя или нет. Я даже предпочел бы не быть им, ты была бы более опытной в интимных отношениях.

— Да, ты прав, представления о любви у наших родителей были очень смешными, — согласилась Марго. — Ведь главное любовь, а не штамп в паспорте.

— Но нелепости продолжаются и сейчас, — воодушевившись ее согласием, продолжал Артур. — До сих пор считается, что люди, проставившие этот штамп в паспорте, должны полностью отказаться от своего «я», от своих желаний и устремлений, а это невозможно. И что получается? Влюбленная нежная девушка, которой с детства внушили эту чушь, став женой, через какое-то время превращается в подобие полицейской ищейки. Она заставляет мужа проводить все время с ней, не понимая, что у него могут быть свои дела и интересы, не обязательно связанные с ее делами и интересами.

— Я с тобой полностью согласна, — кивнула головой Марго. — Мой отец редко бывает с нами, он вечно занят работой, и мы с мамой уважаем его дела.

— Это замечательно, что у меня будет такая умная жена, — целуя ее в щеку, произнес Артур. — Но многие из женщин не понимают этого и своими истериками и скандалами превращают семейную жизнь в пытку. А все оттого, что устои брака, сложившиеся во времена домостроя, когда человек не был так индивидуален, как сейчас, для современной личности не подходят. Если обыватели еще могут, стиснув зубы, мириться с ними и тайком обманывать друг друга, придумывая предлоги, чтобы ускользнуть из дома и предаться своим интересам, то для нас, творческих людей, которые могут существовать только в условиях свободы, это становится невыносимым. У нас с тобой, милая, все может сложиться по-другому. Давай пообещаем, что никогда не будем стеснять свободы друг друга, чтобы ни один из нас не приносил себя в жертву домостроевским желаниям другого, если эти желания вдруг возникнут. Мы не станем терзать друг друга вспышками ревности и вытекающими отсюда слежкой, подозрениями и прочей гадостью, которая только портит жизнь. Так мы сможем надолго сохранить нашу любовь и получим максимальное наслаждение от нашего брака. Это будет второй и последний пункт нашего договора. Как ты на это смотришь, любимая?

— Конечно, положительно, милый, — сказала Марго. — Мне раньше тоже приходили в голову подобные мысли, но я не смогла бы их так четко сформулировать. Навязчивость в отношениях утомляет, и тот, кого ты любишь, быстро надоедает. У меня так бывало не раз. Поклонники буквально преследовали меня своей любовью, словно у меня нет больше никаких дел и интересов. Не только у мужчин, дорогой, бывает собственные увлечения. Я, например, пока мы не решим завести ребенка, не брошу теннис, а значит, меня часто не будет дома — ведь, кроме тренировок, бывают еще сборы и соревнования, и не всегда они будут проходить в нашем городе. Да и после рождения ребенка я вернусь к тренировкам. Так что меня вполне устраивает наш устный брачный контракт.

— Ты можешь, милая, делать все, что захочешь, — обнял ее Артур. — И я, разумеется, тоже. О ребенке думать пока еще рано. В Европе все нормальные женщины обзаводятся детьми после тридцати, когда они уже успели вкусить все удовольствия молодости и сделали карьеру. А что успела ты? Что ты видела, где была? Ты только начинаешь жить и, надеюсь, не захочешь, чтобы все это закончилось?

— Может быть, ты и прав, — с сомнением в голосе отозвалась Марго.

— Конечно, прав, — с уверенностью произнес Артур. — Да и ты упомянула о ребенке скорее всего потому, что все девушки, вступившие в брак, почти сразу же рожают. Но у них просто не работает голова, вернее, не у них, а у их мужей, которые из нежелания предохраняться обрекают своих любимых на каторжный труд. Скажи мне честно, тебе самой хотелось бы сейчас иметь ребенка?

Марго помолчала.

— Да, в самом деле, мне пока не хотелось бы этого, — ответила она вполне искренне.

— Значит, и в этом наши устремления совпадают, — подытожил Артур. — А потом, когда мы полностью насладимся всем, что может дать нам жизнь и молодость, и чего-то добьемся, мы подумаем и о детях. Возражений нет?

— Нет, — снова кивнула головой Марго. — Дети и в самом деле, наверное, помешали бы нам любить друг друга.

— Я рад, что мы нашли общий язык, — сказал Артур. — Ты приносишь мне только радость. С тех пор, как мы вместе, фортуна стала более благосклонна ко мне. Ты знаешь, швейцарцы купили у меня несколько картин по очень большой цене, и еще три картины приобрел городской музей.

Марго молча улыбалась. Она знала, что фортуна здесь ни при чем. Швейцарцев пригласила на выставку она, разумеется, через мэрию. То же было и с краеведческим музеем. Но вовсе не нужно, чтобы Артур знал это. Пока не нужно…

— А одну картину купил кто-то, пожелавший остаться неизвестным, — продолжал Артур. — И за нее заплатили довольно дорого, хотя она и не совсем удалась мне. Ты знаешь, о какой картине идет речь? — Он улыбнулся.

— Нет, — пожала плечами Марго.

— Картина с нимфой, — торжественно заявил Артур. — Только не нужно уверять меня, что это сделала не ты.

— Нет, не я, — недоумевала Марго.

— Не ты? — на этот раз изумился Артур. — Странно, я был уверен, что эта покупка — дело твоих рук. Значит, твой отец. Больше никто не стал бы приобретать ее. Картина не представляла из себя ценности и была интересна только тому, кто хотел бы иметь у себя в собственности твой портрет или хотел бы, чтобы ее никто больше не увидел.

— Я спрошу у отца, — сказала Марго.

— Если это сделал он, то вряд ли признается. Вероятнее всего, ему просто не хотелось, чтобы его дочь видели в первозданном виде, — возразил Артур. — И он, скорее всего, уже уничтожил картину. А тебе он ничего не скажет, чтобы не расстраивать тебя. Все-таки ты помогала в ее создании…

Марго понимала, почему Артур так говорил о картине. Когда работы его и Николая были окончены, художники для сравнения поставили их рядом. По совершенно непостижимой для Марго причине картина Николая выгодно отличалась от произведения его учителя, хотя технически и уступала ему. Но в облике нимфы с голубыми глазами было что-то притягательное, невольно приковывающее взгляд, тогда как о зеленоглазой нимфе можно было сказать лишь то, что она безусловно красива и лежит в очень живописной позе на фоне весьма живописного пейзажа. В голубоглазой нимфе таилась какая-то одухотворенность, загадочность, и Надя в беседах с Марго уверяла, что это получилось потому что Николай талантливее Артура и вдобавок вкладывает в свою работу подлинное чувство любви. Но Марго только смеялась в ответ. Не мог ученик быть талантливее такого учителя, да и о какой любви может идти речь, если у Николая нет даже девушки, с которой бы он встречался. Или Надя полагает, что это она сама вдохновляет его?

…Марго с Артуром закончили танец и подошли к столику, где сидели Надя и Николай. Мужчины вышли покурить, а Надя сжала руку Марго.

— Рита, ты не очень расстраиваешься из-за того что Артур не захотел, чтобы вы поженились, как все нормальные люди? — спросила она.

— Нормальные люди обычно серенькие и живут неинтересно, — ответила Марго. — Я рада, что у нас сложилось именно так.

— У меня к тебе одна просьба, Вера Анатольевна умоляла меня рассказывать ей о жизни Артура все, что я услышу от тебя. Можно я буду с ней говорить о вас? Артур ведь ее совсем знать не хочет, — произнесла Надя.

— Пожалуйста, если тебе так нравится, — фыркнула Марго. — Но я не понимаю, чего ради ты с ней так носишься. Ничего не значащая старушонка.

— Она ведь его мама, Рита, — укоризненно произнесла Надя. — А если бы твои сын так поступал с тобой?

— Мой сын не стал бы меня стыдиться, — уверенно заявила Марго, но под взглядом голубых глаз подруги неожиданно смутилась. — Да ладно, я ведь не против, поступай, как знаешь. Вот скажи, ты рада, Надя, что Артур так хорошо влияет на Колю? Он теперь на человека похож, — Марго хотелось перевести разговор на другую тему. Она и сама не понимала, почему говорить о маме Артура ей так неприятно.

— Тебе не понравится мой ответ, — сказала Надя, — но я предпочла бы, чтоб Коля меньше подражал Артуру.

— Перестань, он стал курить и свободно общаться, как все нормальные парни, даже с девушками научился разговаривать, — возразила Марго.

— Но Николай — человек совсем иного склада, и ему все это совершенно не подходит, — объяснила свои слова Надя. — Он и курит через силу, чтобы не отстать от Артура, а когда начинает кокетничать с девушками, мне становится невыносимо жалко его, ведь ему это совсем не интересно.

— Откуда ты все это знаешь? — удивилась Марго. — Он что, делился с тобой?

— Нет, разве мужчина станет говорить о таких вещах? Я сама все вижу, ведь я его люблю, — ответила Надя. — Но я стараюсь помочь ему.

— Ты? — Марго вовремя сдержалась, чтобы не сказать, что Надя не сможет ничем помочь Николаю, потому что она ему безразлична.

Артур с Николаем возвратились к девушкам.

— Я предлагаю тост, — сказал Артур, поднимая бокал. — Давайте выпьем за свободную любовь. Знаете ли, молодые люди, я должен признать свою неправоту. Брак не противоречит свободе, если ты женишься на девушке, которая полностью разделяет твои взгляды. Выпьем за брак, свободный от быта, детей и глупых предрассудков.

— За свободную любовь! — три бокала присоединились к нему. Даже Надя ничего не имела против этого тоста.

…Марго не предупредила Артура, что заедет к нему в мастерскую Отец достал ей две путевки в прекрасный дом отдыха на Волге, где для молодоженов был забронирован роскошный номер с просторной гостиной, спальней и ванной. Артур отказался поехать в свадебное путешествие на курорты Адриатики, как предлагал отец Марго, сославшись на то, что у него много работы: ему как раз предложили оформить интерьер какого-то павильона. Какого и где, молодая жена не знала и особенно не интересовалась. Обидно было то, что он отказался принять предложение отца, а Марго так хотелось побродить по горным лесам и насладиться прохладой моря. Вместо этого ей пришлось проводить летние каникулы в душном пыльном городе, но Артур не хотел быть чем-либо обязанным своему именитому тестю и предпочитал всего добиваться сам Марго постоянно приходилось отгонять от себя назойливую мысль, что Артуру не мешало бы подумать и о ней, а не только о своей щепетильной совести Каково ей, свежеиспеченной супруге, проводить почти все время одной, лишь изредка получая возможность лицезреть любимого мужа, который так занят работой, отнимающей у него время и силы. И теперь, когда отец подарил путевки в местный дом отдыха, Марго была несказанно рада. Во-первых, Артуру не придется уезжать далеко от города, а во-вторых, он сможет прервать отдых, как только в этом возникнет необходимость. Хоть несколько дней они проведут вместе, вдали от жары и пыли, от городского грохота и удушливого воздуха, наполненного выхлопными газами машин. И теперь Марго спешила к Артуру, чтобы сообщить ему об этом. Правда, она опасалась, что его не окажется в мастерской, он вроде бы занимался оформлением клуба где-то за городом. Но если он у себя, она устроит ему сюрприз. На цыпочках, стараясь, чтобы не скрипнула ни одна ступенька, Марго поднялась по лестнице к двери мастерской. Артур был там. Уже у двери она услышала голоса. Один из них принадлежал Артуру, а другой, возмущенный и хрипловатый, без сомнения, был голосом Полины. Марго застыла у двери, уже взявшись за ручку, чтобы открыть ее.

— Неужели ты думал, что я не узнаю о твоей свадьбе? — кричала Полина. — Ты уже два месяца скрываешь от меня, что женился.

— Я ничего не скрываю от тебя, — спокойно возражал Артур. — Просто я не считаю, что обязан отчитываться перед тобой.

— Говорят, ты отказался от пышной свадьбы, хотя и женился на дочери мэра Ты думал, что я таким образом ничего не узнаю! — продолжала кипятиться Полина. — Как видишь, я все равно все узнала, так что ты зря не дал девочке торжественно отпраздновать такое событие. Тебе не мешало бы знать, милый, что любая женщина мечтает о белом платье и букетах роз.

— Ну, положим, не любая, — что-то в голосе Артура насторожило Марго, и она присела, заглядывая в замочную скважину. Так и есть, Артур обнимал Полину. Но та выскользнула из его объятий.

— Если ты имеешь в виду меня, то ты глубоко ошибаешься, — несмотря на свой загар. Полина была бледна.

— Но ведь ты вообще не хотела выходить замуж, — возразил Артур. — По крайней мере за меня.

— Ты же знаешь, что я не могла сделать этого и сейчас не могу. Он просто убил бы меня да и тебя тоже. Но скоро я надоем ему, и тогда мы могли бы пожениться, если бы ты… — Полина закрыла лицо руками и села на диван. — Ты ведь знаешь, он быстро бросает своих любовниц, говорят, что такой длительной связи, как со мной, у него еще не было ни с кем, так что скоро он и меня бросит.

— Меня не интересуют подробности твоей личной жизни, — Артур сделал рукой протестующий жест. — Ты настолько развращена, что даже не понимаешь, что они могут быть противны мне. О чем же ты думала, Полин, когда ушла к нему от меня? А ведь я любил тебя и хотел жениться на тебе, несмотря ни на что. Ты предпочла его только потому, что он богат и мог дать тебе деньги, которых у меня не было. А потом снова стала бегать ко мне, изменяя ему, потому что то, что мог дать тебе я, не мог дать он. Парадокс? Это тянется уже три года. И откуда я могу знать, как быстро он бросает своих содержанок?

— Но ведь ты не возражал против моих отношений с ним! — воскликнула Полина. — И разве ты не пользовался всем, что я доставала для тебя у него?

— Еще скажи, что я принуждал тебя жить с ним, — пожал плечами Артур. — Ты просто привыкла к таким вещам, но при чем тут я?

— Я наплевала бы на его деньги, если бы ты тогда предложил мне выйти за тебя. Но ты молчал, а когда я рассказала тебе о нем, даже сказал, что в нашем положении не мешало бы иметь бога того покровителя. Лишь когда я уже полгода жила с ним и он стал считать меня своей собственностью, ты завел разговоры о любви и женитьбе. Но я не могла и не могу уйти от Крока. Это человек, который способен на все. У него нет жалости, и ему ничего не было бы, даже если бы он собственноручно убил тебя.

— Ах, какая трогательная забота! — надменно рассмеялся Артур. — Так это ты из-за меня стала спать с ним и ради того, чтобы сохранить мне жизнь, спишь сейчас? И деньги для тебя — не главное? Да ты как была шлюхой, готовой на все за бабки, так и осталась ею.

— Деньги, конечно, — очень важная штука, Артур, — Полина уже справилась со своим состоянием и гордо подняла голову. — Но ты знал, кем я была, когда познакомился со мной. Это, однако, не мешало тебе использовать меня. Разве не я через Крока достала тебе мастерскую и устроила тебя на хорошую работу? И ты еще смеешь упрекать меня в чем-то?!

— Не строй из себя невинную жертву, Полин, тебе это не идет. — Полина была очень красива сейчас, когда пылала от возмущения. Артур не мог не заметить этого, и наверное, поэтому тон его смягчился и потерял надменность. Он опять обнял ее. — Давай не будем ссориться. Кстати, кто тебя так подробно проинформировал о моей женитьбе?

— Не важно, — Полина вынула из сумочки длинную коричневую сигарету и закурила. — Смешно, и это ты называешь меня шлюхой, готовой на все ради бабок? А разве не сам ты выгодно продался, женившись? Сколько заплатил тебе мэр, чтобы выдать замуж свою дочку, которая наверняка влипла в какую-нибудь неприглядную историю? Она, должно быть, хорошо погуляла и ждет ребенка? А папаша позаботился, подыскал ей красивого муженька, чтобы в порядочном обществе ничего не заподозрили?

— Ты ошибаешься, Полин, — в голосе Артура звучала гордость. — Я был у нее первым, и она любит меня. Могу сказать даже, что она сама добивалась меня.

— Правда? Бедная девочка. — Полина глубоко затянулась. — Она стала женой подонка и мерзавца.

— Да? — В голосе Артура вновь прозвучала ирония. — Только что ты плакала, что не смогла занять ее место, а теперь награждаешь меня подобной характеристикой.

— Мы с тобой одного поля ягоды, милый, — вздохнула Полина. — А она, как ты говоришь, — чистая девочка. Я и сама могла бы догадаться, я ведь видела ее. Опытная женщина не стала бы себя так наивно и глупо вести.

— Нет, Полин, ты меня с собой не сравнивай, — возразил Артур. — Я честный человек, а о тебе мы уже говорили.

— Ты честный? Да ты продажнее, чем я, — снова сорвалась Полина, вскакивая с дивана. — Я продаю свое тело, а ты — имя и совесть.

— Ты опять напоминаешь мне о мастерской и работе в институте? — тоже разозлился Артур. — Знаешь, я сыт по горло твоими благодеяниями. Убирайся отсюда! И навсегда!

— А ты не думаешь, мои милый, что я могу употребить свое влияние по-другому, и ты лишишься всего, чего достиг с моей помощью? — ехидно поинтересовалась Полина.

— Мне смешны твои угрозы, Полин! Я не боюсь ни тебя, ни твоего мафиози. Мне глубоко безразличны и ваши деньги, и ваши мастерские. Я сам готов отказаться от всего, что получил с твоей помощью. Больше всего на свете я ценю свободу. Я художник, а не мещанин, трясущийся над жалкой копейкой.

— Теперь ты запел о свободе! А может быть, ты нашел другой, более легкий, путь для получения этих жалких копеек? Сейчас ты отказываешься от мастерской и от работы, на которую мне стоило немало труда устроить тебя, потому что ты знаешь, что твой тесть найдет тебе что-нибудь получше. Не так ли, милый? Тебе это хорошо известно, потому ты и говоришь, что не боишься ни меня, ни Крока. А ты не думаешь, любимый, что я могу разрушить твои иллюзии? Ты нашел другую кормушку, но я могу прикрыть и ее… Влюбленная в тебя дурочка поймет, что ты вовсе не любишь ее, а лишь пользуешься ею, как раньше пользовался мной?

— Прекрати, Полин. — Артур сел на подоконник. — Мне надоело это слушать. Я не понимаю, о чем ты говоришь. А свою жену я люблю. Она не такая, как ты…

— Мне тоже надоел наш разговор, Артур. — Полина направилась к двери. — Я не бросаю слов на ветер. И у меня есть возможность отомстить тебе.

Марго решила, что наступил наиболее подходящий момент, чтобы войти в мастерскую. Во-первых, она наконец-то возьмет настоящий реванш над Полиной. Артур только что сказал, что предпочитает ее Полине, и она сможет унизить соперницу, с которой уже встречалась в этой же мастерской при совершенно иных обстоятельствах. А во-вторых, Полина сейчас все равно откроет дверь, и у Марго уже нет времени, чтобы спуститься вниз. Будет просто глупо, если ее застанут подслушивающей. Она вошла в помещение, столкнувшись с Полиной, и, подойдя к Артуру, картинно обняла его и поцеловала.

— Я имела в виду документы на землю, благодаря которым ты получил мастерскую, — словно Маргариты и не было здесь, завершила стычку Полина и вышла на лестницу.

— Подожди, Полин, объясни мне… — Артур, шагнул за ней, но встретившись с недоуменным взглядом жены, махнул рукой. — Некоторые женщины не умеют достойно принять тот факт, что мужчине они больше не нужны, начинаются истерика и нелепые угрозы. Ты слышала что-нибудь, дорогая, из нашего разговора?

— Только то что ты любишь меня, а не ее, — солгала Марго. У нее было много вопросов, но она не смела задать их — она ведь обещала Артуру перед свадьбой не выслеживать его и не лезть в его дела. Да и какое ей дело до его прошлой жизни, если сейчас он принадлежит ей, а она ему.

Артур, конечно же, согласился поехать с ней в дом отдыха, и молодожены были вполне счастливы, наслаждаясь обществом друг друга. Было только одно «но», которое наряду с сомнениями, пока что благополучно разрешившимися в результате подслушанного разговора, портило жизнь Марго Ни после свадьбы, когда они вернулись из ресторана и остались одни, ни даже теперь, два месяца спустя. Марго не испытывала в постели со своим любимым тех чудесных и неповторимых ощущений, которые так ярко описывались в книгах. Книгам, конечно же, можно было бы и не верить, но были еще сны. Во сне, когда ее обнимал и целовал мужчина, причем не Артур, а совершенно незнакомый ей человек, сладострастие, охватывающее ее тело от его прикосновений и поцелуев, нарастало, и, когда они сливались в последней близости, она испытывала все, о чем писали поэты, романисты и сексологи. Это чувство было так восхитительно, что Марго просыпалась и еще под воздействием его вступала в близость с мужем, но опять ничего не испытывала. Ей не было больно или противно. Она просто смотрела на себя и Артура как бы со стороны и каждый раз удивлялась отсутствию какой-либо реакции, а потом ее мучил жгучий стыд за свои сны и за то, что она так холодна в постели. В одной из книг она прочла, что подобное нередко проходит после рождения ребенка, но ребенка Артур не хотел и никогда не терял бдительность во время их близости. Иногда, когда они только стали жить вместе, Марго казалось, что она почти близка к тому состоянию, которое преследовало ее во сне — наслаждение начинало наплывать на нее волнами, но всякий раз, именно в этот момент, ее муж рывком выходил из нее и шарил рукой в поисках заранее приготовленной салфетки, считая такой способ предохранения от беременности самым безопасным, презервативы иногда рвутся, объяснял он, а таблетки оказывают негативное воздействие на организм. Когда это произошло в первый раз, Марго была просто в шоковом состоянии и приходила потом в себя около получаса. У нее невыносимо билось сердце, пронизывал холодный пот, словом, было как-то нехорошо. А потом она стала ждать этого момента и вместе с Артуром исподволь следить за тем, чтобы ни одна капля семени не проникла в нее. О ребенке Артур и слышать не желал — наряду с текущей работой он готовился к новой выставке, которая обещала быть еще более успешной и пышной, чем первая. Марго мужественно предложила использовать противозачаточные таблетки, но Артур категорически воспротивился, опасаясь за ее здоровье. Марго подозревала, что он просто боится, как бы она таким способом не обманула его и не забеременела. Скорее всего, это было не так, но Маргарите постоянно лезли в голову неприятные мысли об Артуре и его отношении к ней, хотя потом она каждый раз убеждалась, что была не права. А однажды она прочитала где-то, что дисгармоничность в постели приводит к недоразумениям в отношениях, и поняла, почему все время сомневается в Артуре. С тех пор к стыду за свои сны прибавился стыд за необоснованные подозрения. Но все вместе это было не так важно по сравнению с тем, что Марго по-прежнему любила его, считала самым красивым и, несмотря на то, что презирала ревность как пережиток прошлого, жутко ревновала его ко всем девушкам, которые с ним заговаривали.

Так что разочарование в постели было сущей ерундой по сравнению с тем, как Марго любила его. Просто она слишком романтично была настроена на физическую близость с мужчиной и поэтому так сильно огорчилась, открыв, что это почти такой же обычный и простой акт, как еда. Ей не нравилось, что все происходит не так потрясающе, как в книгах или кино, но кино — это кино. А жизнь — это жизнь. И сны — это только сны. Она сама виновата в том, что подобная предусмотрительность мужа кажется ей отвратительной. Отвратительной настолько, что Марго вообще перестала испытывать наслаждение от его поцелуев и ласк, заранее зная, что произойдет потом. Конечно, она просто наивная, глупая девчонка, которая должна внушить себе, что действия ее мужа вполне нормальны и не противоестественны. И она старательно внушала себе это, но пока что из ее стараний ничего не получалось.

А сладострастные сны порой оборачивались кошмарами. Ей казалось, что она сама из красивой юной женщины превращается в эту безвольную и безликую салфетку, тряпку, пригодную лишь для бесплодной и безрадостной любви.

 

Часть вторая

Марго разбудил телефонный звонок. Телефон стоял около широкой мягкой двуспальной кровати, на которой Марго, как это стало уже привычным за последнее время, проснулась одна. Протянув руку, она взяла трубку.

— Доброе утро дочка, — услышала она голос отца. — Я звоню, чтобы узнать, не нужны ли тебе твои учебники по истории архитектуры, оставшиеся на полке в твоей комнате. Вы что, уже перестали изучать этот предмет?

— Папа! — воскликнула Марго. — Ты каждый раз придумываешь новые предлоги, чтобы позвонить мне. Прошлый раз ты сообщил, что никаких писем на мой старый адрес не приходило, словно я когда-нибудь вела обширную переписку и с нетерпением жду важного письма. Зачем это, папочка?

— Но ты же сердишься, дочка, когда мы с мамой просто хотим узнать, как идут у тебя дела. Вот и приходится… — начал объяснять отец.

— Папочка, ну сколько можно так волноваться за меня?! Я уже взрослый человек и живу не одна, а с мужем, — словно маленькому ребенку втолковывала мэру города Марго.

— С тех пор, как ты вышла замуж и вы стали жить отдельно, мне очень тоскливо. — Голос у отца был жалобный. — Мало ли что может у тебя случиться…

— Папа, но у всех людей дети когда-нибудь вырастают. — Марго не позволяла себе поддаваться жалости. — Ничего у меня не случится, просто мама настроила тебя против Артура, вот ты и беспокоишься. Но ты же знаешь нашу маму, она ничего не понимает в людях. Ей хочется, чтобы все были такими же занудно правильными, как она сама.

— Ладно, ладно, успокойся, дочка, я ведь ничего не имею против твоего мужа, — услышала она слова отца. — Главное, что ты счастлива с ним. Ты ведь счастлива?

— Ну конечно, — нетерпеливо ответила Марго.

— Значит, ты поступила правильно, что вышла за него замуж. Только пообещай, что, если тебе будет плохо, ты обязательно сама позвонишь и расскажешь нам, пообещай ничего не скрывать от меня. — В голосе отца была неподдельная тревога.

— Обещаю, папа. Только не нервничай из-за меня. Работай спокойно, — вздохнув, сказала Марго и повесила трубку.

Приятно с утра услышать папкин голос, но все равно Марго никогда не сможет рассказать ему всей правды. Счастья в ее жизни нет. Муж очень мало времени проводит с ней, он постоянно занят, часто не ночует дома, объясняя это тем, что у художника ненормированный рабочий день и что вдохновение чаще всего приходит по ночам. Он вечно пропадает в своей мастерской и где-то еще, опять что-то оформляя. Последние две недели Артур вообще не появляется дома, правда, звонит и обещает появиться на следующий день. Но на следующий день сообщает, что работы осталось еще немного, и так каждый раз… Она даже не знает, где он, и не может пожаловаться отцу, потому что сама согласилась на такую жизнь. Могла бы заранее представить, что все будет именно так.

Так было и в этот лень. Марго побывала в институте, приготовила ужин, а Артур опять не пришел. Стрелки часов уже показывали десять, и Марго с грустью поглядывала в окно, предаваясь невеселым мыслям. А на улице стоял морозный снежный декабрь, высились кажущиеся синими в свете фонарей огромные сугробы, и медленно спускались на них все новые и новые снежинки. Как хорошо было бы провести такой вечер вдвоем с любимым, но любимый пропадал неизвестно где. Размышления девушки прервал телефонный звонок. Марго подбежала к телефонному аппарату, думая, что это звонит Артур. Она уже собиралась разреветься и сказать ему, как скучает без него. Эти две недели они встречались только в институте, где ей вообще строго-настрого было запрещено подходить к нему с домашними проблемами. Но звонил Геннадий Васильевич.

— Привет, крестница, — услышала она знакомый добрый голос ректора. — Ты дома?

— А где же мне еще быть, дядя Гена, — грустно усмехнулась Марго.

— Почему ты такая невеселая? Что-нибудь произошло? — участливо спросил он. — А Артур дома?

— Артура нет, дядя Гена. — Слезы выступили на глазах Марго. — А у меня все в порядке, не волнуйтесь.

Геннадий Васильевич был единственным, к кому Марго могла бы обратиться со своей бедой, но она и этого не посмела сделать, потому что Артур всегда говорил о том, как его не любит ректор.

— Я сейчас приеду к тебе, девочка, хорошо? — В голосе крестного прозвучала тревога.

— Зачем? Уже поздно, — стала возражать Марго, но услышала гудки в трубке.

А через полчаса раздался звонок в дверь, и в квартиру, сразу заполнив ее своим объемом, ввалился Геннадий Васильевич. У него был такой расстроенный и встревоженный вид, несмотря на то, что он пытался шутить и улыбаться, что Марго стало немного стыдно: он так любит ее и беспокоится о ней, даже больше, чем ее родители, а она ничего не хочет ему рассказать.

— Так в чем же дело, малышка Марго? — спросил он, привлекая ее к своему толстому мягкому животу.

— Артура нет дома уже вторую неделю, и я даже не знаю, где он, — призналась Марго, и горючие слезы хлынули в три ручья.

— Это все не так страшно, как ты думаешь. — Ректор достал из кармана брюк носовой платок и, как в детстве, вытер слезы Марго. — Ты уже, наверное, придумала, что он тебя не любит? А все совсем не так.

— И вы знаете, где он? — Марго удивленно уставилась на крестного.

— Догадываюсь, — загадочно произнес он.

— Где? Скажите, дядя Гена! — взмолилась она.

— Это, конечно, должен был бы сказать он сам, ведь он готовил для тебя сюрприз, но я просто не могу видеть тебя в таком состоянии, — улыбнулся Геннадий Васильевич. — Артур занимается обустройством вашего нового гнездышка.

— Что? — изумилась Марго.

— Ровно две недели назад он получил прекрасную четырехкомнатную квартиру в новом роскошном доме, построенном по германскому проекту. Я из дружеских и еще кое-каких чувств к тебе смог добиться ее для вас. — Ректор, прищурившись, наблюдал за девушкой.

— Ой, это правда, дядя Гена? — воскликнула она. — А я уже действительно подумала, что он меня не любит.

— Вот она, женская сущность, — усмехнулся Геннадий Васильевич. — Я ей сообщаю о новой великолепной квартире, а она радуется тому, что узнала, чем занят ее суженый. Твой отец не мог купить сразу большую квартиру, у него сейчас кое-какие сложности на работе, и я решил помочь вам. Мы с Артуром и раньше обсуждали этот вопрос, но в распоряжении института тогда не было свободного жилья.

— Но почему он ничего не сказал мне? — недоумевала Марго. — Я ведь волнуюсь, не знаю, что И думать.

— Прости его, девочка, — сказал Геннадий Васильевич. — Мы, мужчины, странный народ, и женщинам нас не понять. Он хотел сделать тебе сюрприз и привести тебя в уже обустроенное жилище. Хотел поразить тебя. Пойми наконец, Марго, он постоянно чувствует себя в долгу перед тобой, может быть, потому, что ты стоишь выше его на социальной лестнице. Пройдет еще какое-то время, прежде чем все образуется. И если в его поведении ты замечаешь какие-то странности, то они психологически проистекают именно из этого.

Марго, не удержавшись, обняла крестного и стала целовать его. Зря говорит Артур, что ректор что-то имеет против него. Слышал бы он, как дядя Гена его защищает, не говорил бы так.

— Я конечно, не знал, что Артур держит будущее новоселье в секрете от тебя, и позвонил, даже не ожидая, что застану тебя здесь, просто соскучился. А сейчас хочешь, я отвезу тебя к нему? — предложил Геннадий Васильевич.

— Конечно, хочу, — обрадовалась Марго. Она с благодарностью взглянула в его глаза, опять увидела в них глубокую затаенную боль и опять удивилась ей. Но сейчас думать об этом не хотелось, Марго торопилась одеться получше, чтобы понравиться Артуру. Может быть, теперь их отношения сложатся иначе. Ему не придется столько работать, ведь одна из его целей — большая квартира — уже достигнута.

Вскоре Марго уже сидела рядом с Геннадием Васильевичем в его стареньком «жигуленке», пробирающемся по почти пустым ночным улицам. Стрелки «дворников» автомобиля прилежно трудились, убирая со стекла падавший густыми хлопьями снег. Машина остановилась у красивого девятиэтажного дома. Три высоких жилых блока соединялись под углом с дискообразным строением, в котором располагался зимний сад и бил журчащий фонтан. С улицы это выглядело просто великолепно. Особенно поразил Марго просматриваемый насквозь вестибюль, где, вероятно, можно было посидеть и почитать газету, если ты пришел к кому-то в гости, а хозяина нет дома, и где находился небольшой буфет и несколько маленьких магазинчиков. На втором этаже этого стеклянного блока круглосуточно работал ресторан, и сейчас там мигала разноцветными огнями цветомузыка. Геннадий Васильевич ввел Марго в вестибюль и подошел к сидящему за длинным полукруглым столом у входа охраннику. Тот, словно был знаком с ним, первый поприветствовал его.

— Эта девушка — Маргарита Ремезова. Она живет в сороковой квартире, — сказал дядя Гена. — Мы собрались к ней в гости и забыли ключи. Ты не можешь нам помочь?

— Нет проблем, — проронил охранник. — У меня есть запасные ключи от всех квартир. Мало ли что может случиться в отсутствие хозяев. Правда, нам строго запрещено выдавать их, но вам я отказать не могу. — Он достал из ящика стола, где в тонких ячейках лежали ключи от всех квартир, ключ с биркой, на которой стоят номер сорок, и протянул его Марго.

— Откуда он знает вас, дядя Гена? — спросила Марго, когда они вместе шли к лифту блока «А».

— Он меня впервые видит, просто я выгляжу весьма солидно, — ответил ректор, заходя в лифт и нажимая кнопку четвертого этажа. — Здесь мы и простимся с тобой, крестница. Я поехал спать, завтра у меня тяжелый день на работе. А ты иди и люби своего мужа…

Марго вышла, когда лифт остановился. А ректор нажал на кнопку первого этажа. Прежде чем автоматическая дверь захлопнулась перед ним, Марго снова уловила выражение страдания в его взгляде, словно он был не преуспевающим человеком, а зверем, которого смертельно ранили. А потом лифт уехал, и Марго подошла к двери сороковой квартиры. Зачем дядя Гена взял у охранника ключ для нее? Ведь она могла просто позвонить. Наверное, он подумал о том, что будет лучше, если Марго зайдет сама и приятно удивит мужа неожиданным появлением. Она повернула ключ в замке и, открыв дверь, вошла в квартиру. В коридоре было темно, и Марго долго стояла среди темноты, пока ее глаза стали что-то различать. Она увидела, что коридор длинный и совершенно пустой. Смутно белели на фоне его обтянутых чем-то темным стен двери комнат. Из-под них не было видно даже лучика света, и Марго подумала, что в доме никого нет. Она уже хотела включить в коридоре свет и двинулась вдоль стены, шаря рукой в поисках выключателя, как вдруг услышала скрип за одной дверью. Она распахнула эту дверь и поняла, что скрипела кровать, одиноко стоящая, как и в их спальне, посреди комнаты. А на кровати был, по-видимому, Артур и еще кто-то. В комнате было светлее, чем в коридоре, и когда, услышав ее вскрик, который она не сумела сдержать, мужчина повернул голову, Марго узнала своего мужа. Он тоже узнал ее, потому что вскочил с кровати и молча натянул на себя брюки, висевшие на спинке кровати, и свитер. Женщина недовольно произнесла: «Что происходит, Артур?» — и Марго поняла по голосу, что это Полина. Женщина села на кровати, прикрываясь одеялом. Прислонившись к косяку двери, Марго стояла и молчала. Ей казалось, что она больше никогда не сможет выдавить из себя ни звука. Артур тоже молчал. Он оделся и сел на подоконник, потому что больше сесть ему было некуда: в комнате была только кровать. Полина переводила взгляд с Артура на Марго, а потом поднялась с кровати и стала не спеша одеваться. Ее стройное тело манекенщицы было безупречно красиво и отливало бронзой в свете луны заглядывающей с улицы. Было полнолуние, как и в ту, их первую с Артуром, ночь.

Полина надела нижнее белье, затем натянула колготки, поставив сначала одну, а потом вторую ногу на кровать, и ноги у нее были великолепные — длинные и красивые, без малейшего изъяна. Потом взяла платье и подошла к Артуру.

— Помоги мне застегнуть «молнию», — невозмутимо произнесла она, поворачиваясь к нему спиной и лицом к Марго.

Когда взгляды женщин встретились, Марго опустила глаза, чтобы Полина ничего не смогла прочитать в них, а глаза Полины она все равно не могла разглядеть — Полина стояла против света. Потом, отойдя от Артура, Полина подошла к стене и щелкнула выключателем. Вспыхнул свет, и Марго невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, что Полина все так же неторопливо и невозмутимо раскрыла сумочку и достала оттуда косметические принадлежности. Она причесалась, глядя на себя в маленькое зеркальце пудреницы, и сказала:

— Нужно было покупать не только кровать, но и зеркало. Ты, как всегда, заботишься только о себе. И не стоило обманывать меня, заявляя, что у твоей жены нет ключа и что здесь мы в полной безопасности. — Она привычным движением накрасила губы и, сложив в сумочку косметические принадлежности, повесила ее на плечо.

— Мы опять не поговорили о самом главном, о делах, — уже из коридора донесся до Марго ее голос. — Позвони мне завтра после обеда. До обеда я буду отсыпаться за эти две недели.

Хлопнула дверь, и она ушла. Марго осталась в комнате вдвоем с Артуром, который по-прежнему сидел на подоконнике, скрестив руки, и молчал.

— А чем вы питались тут все это время? — спросила Марго, не узнавая своего голоса.

Она надеялась, что Артур бросится разуверять ее. Он скажет, что Полина пришла только сегодня, что это произошло случайно и больше никогда не повторится.

— Здесь есть ресторан, — ответил Артур.

Господи! Он даже не собирается оправдываться! И говорит это так спокойно, словно в этом нет ничего необычного.

— Какого черта, Марго! — поморщившись, сказал Артур. — Как ты выследила меня? И зачем опять принимаешься за старое? Сколько можно! Откуда ты узнала о квартире?

— Все в институте знают, что ректор выделил нам квартиру, — зачем-то солгала Марго. — А он ведь друг моей семьи.

— Не нужно врать, дорогая, — опять поморщился Артур. — Я сам купил ее, и друг вашей семьи здесь ни при чем. Придумай что-нибудь более правдоподобное.

Нет! Он еще в чем-то обвиняет ее, и она должна оправдываться перед ним, после того как только что застала его с Полиной!

— Как ты мог, Артур! — с трудом произнесла Марго. — Почему ты сделал это?

Каждое слово давалось ей с немыслимой болью, но Артур этого не замечал.

— Сначала поговорим о тебе. Зачем ты пришла сюда? Где достала ключи? Сколько я могу еще терпеть твои детские выходки? — Он отчитывал ее, словно провинившуюся школьницу. — Разве я звал тебя сюда? Ответь!

— Нет, не звал, — потерянно пробормотала растерявшаяся Марго.

— Следовательно, незачем врываться ко мне без приглашения, — заключил Артур.

— Какой же ты подлец! — Марго шагнула к нему, но он соскочил с подоконника и схватил ее за руки.

— Если ты ударишь меня еще раз, я подам на развод, — сказал он. — Ты уже нарушила одно обязательство, не нарушай второе.

— Как ты можешь в чем-то обвинять меня? — У Марго даже не было сил, чтобы кричать. — Не ты ли сам только что нарушил главное обязательство перед семьей? Ты обманывал меня!

— Вероятно, ты что-то позабыла, милая, — невозмутимо возразил Артур. — Постарайся и вспомни наш разговор перед свадьбой. У тебя был шанс отказаться от брака, который я тебе предложил, но ты согласилась. Тогда тебя устраивали все пункты нашего договора. В чем же заключается мой обман? Я ведь не клялся тебе в верности. Каждый из нас волен делать то, что захочет.

— Но мы не договаривались о том, что ты будешь спать с другими женщинами.

— Не притворяйся наивной девочкой, дорогая, — произнес Артур, усаживаясь на кровать. — Если свобода ограничена чем-то, это уже не свобода. Ты пойми, мужчина устроен так, что не может все время спать с одной женщиной, ему нужно разнообразие, иначе его единственная станет для него самой нежеланной из всех. А если он возвращается к ней, отдохнув от нее на стороне, он любит ее, может быть, еще сильнее.

Марго слушала мужа, и каждое его новое слово причиняло ей страдание. Самое ужасное заключалось в том, что он, как всегда, был прав. Он действительно заранее предупреждал ее обо всем, и это ее беда, что она была так самонадеянна и глупа, что рассчитывала стать для него единственной. Еще ужаснее было то, что она и сейчас все равно любила его, любила, несмотря ни на что. За то, что он так красив, за то, что так неподвластен ей, так независим и искренен с ней.

— Все мужья, милая моя женушка, изменяют своим женам. А если их жены не знают этого, то лишь потому, что мужья умеют врать и ловко конспирироваться. А я не желаю заниматься этим. Я уважаю твое достоинство, а ложь унизила бы и тебя, и меня. И еще я считаю тебя достаточно умной и думаю, что ты сможешь понять меня, по крайней мере раньше ты все понимала, — продолжал Артур.

И это тоже было правдой. Только Марго не знала, что, когда мужья изменяют, женщине бывает так больно. Наверное, она просто недостаточно умна для правдивого и искреннего мужа, который не желает лгать ей.

— Подойди ко мне, Марго, — позвал ее Артур. — Ты так обольстительна и прелестна сейчас, и, несмотря на то, что ты провинилась, я хочу тебя. О твоем поведении и о том, как ты узнала адрес и где раздобыла ключ, мы поговорим потом. Иди ко мне!

Оказаться сейчас в постели, где только что лежала Полина, было выше сил Марго, и она попятилась к двери.

— Перестань, я ведь люблю тебя. — Артур встал и подошел к ней. — Прекрати капризничать. Ничего не произошло. — Он обнял Марго. Прикосновение его рук было словно ожог. Она вздрогнула, но не от желания. Ей было противно и гадко, и она попыталась освободиться.

— Артур, но ведь я же не изменяю тебе, — наконец нашла она хоть какой-то довод против его безупречной логики.

— Вот поэтому ты и не хочешь понять меня, — улыбнулся он. — Существует миф, что женщине достаточно иметь одного мужчину, что она моногамна. Но и это неправда. Если бы ты тоже завела любовника, все было бы иначе. И твое мировоззрение изменилось бы. Ты стала бы настоящей свободной женщиной, и все прелести мира открылись бы перед тобой, ты перестала бы быть глупой наседкой, копошащейся в своем гнезде.

— Как ты можешь говорить такие вещи! — воскликнула Марго.

— А что в них особенного? — удивился Артур. — Ты стала бы более опытной, научившись некоторым тайнам секса у другого мужчины, и я получал бы большее удовольствие от общения с тобой. Ты полагаешь, я не замечаю, что ты совершенно фригидна со мной? Я ведь не идиот, и я не могу подарить тебе наслаждение, не видя отдачи с твоей стороны. Может быть, переспав с кем-нибудь другим, ты познаешь наконец всю прелесть секса и перестанешь мучиться со мной и мучить меня? А потом, когда ты вернешься ко мне — я имею в виду не совместное проживание, расставаться с тобой я не собираюсь, — когда ты вернешься ко мне в постель, возможно, все у нас сложится как надо…

Марго даже перестала сопротивляться и застыла в объятиях Артура. То, что он говорил, было невероятно. Ее собственный муж предлагает ей завести любовника! А Артур, приняв ее поведение за согласие, подхватил ее на руки и понес к кровати.

От прикосновения к простыням, на которых недавно лежала другая женщина, у Марго внутри все сжалось от омерзения, и она изо всех сил оттолкнула Артура и вскочила с кровати.

— Ладно, как хочешь, — сказал он. — У тебя тоже есть свои желания и нежелания, и я принимаю их. Хотя с Полиной у меня подобных проблем не возникает. Она, в отличие от тебя, человек отзывчивый.

Больше Марго не могла оставаться с мужем ни секунды, она почти побежала к выходу.

— Останься, Марго! — крикнул ей вслед Артур. — Подожди! Поедем домой вместе. Ты ведь на машине?

Но Марго уже выбежала на лестничную клетку и захлопнула за собой дверь. Лишь бы оказаться подальше от Артура и не слышать его слов. Она вошла в лифт, спустилась в вестибюль и только тут начала обретать ясность мысли. Она оставила там, наверху, шубу и теперь просто не знала, что же ей делать дальше. На улице мороз, а она не может даже нанять такси, так как не захватила с собой денег.

— Вы не знаете, мой спутник уехал? — спросила она охранника. — Он оставил у меня очень важную вещь. Забыл, понимаете?

— Да, он уехал сразу, как только проводил вас, — ответил охранник. — Но вы не беспокойтесь, ему вряд ли понадобится ночью то, что он забыл. А утром вы позвоните ему. Если, конечно, это не ключи. А хотите, позвоните сейчас. — Он пододвинул Марго телефонный аппарат.

— Нет, это терпит до утра, — сказала Марго.

Она ни за что не смогла бы сейчас рассказать крестному о том, что произошло с ней. Это было слишком стыдно. Она сама согласилась на такой брак, но дядя Гена не поймет ее и безжалостно расправится с Артуром. Позвонить Марго могла только Наде, но ее почему-то, несмотря на такое позднее время, не оказалось дома — трубку никто не брал. Марго опустилась в кресло возле фонтана. Здесь было тепло и можно было подумать обо всем. Так, значит, вот почему Артур так мало времени проводит с нею — он снова сблизился с Полиной, если вообще когда-нибудь расставался. Но его можно понять. Он делает это потому, что Полина устраивает его в постели. Чего нельзя сказать о ней самой. Наверное, он прав, и ей стоило бы завести любовника. Но о каком любовнике может идти речь, если она любит своего мужа и хочет быть только с ним. Даже и представить себя с кем-то другим Марго не могла и не хотела.

— У вас какие-нибудь проблемы? — Охранник подошел к ней, в его взгляде были удивление и некоторая настороженность.

— Нет, я просто жду своего мужа, он сейчас спустится, — первое, что пришло ей в голову, сказала Марго.

— Собрались в ресторан? — поинтересовался охранник.

— Да, — утвердительно кивнула она.

— Вы уже были там? Я никогда раньше не видел вас, — продолжал он.

— Нет, еще не была, — стараясь говорить как можно беззаботнее, ответила девушка.

Конечно, ему не следовало бы лезть в ее жизнь, но это его работа — охранять покой этого престижного дома, а ее поведение со стороны, наверное, выглядит подозрительным.

— Тогда вам там понравится, — сказал охранник. — В ресторане работает ночной бар, где можно посидеть, и есть дискотека, если вам захочется поразмяться. Побывайте и там и там.

— Непременно, — выдавила из себя улыбку Марго.

Охранник отошел, но она видела, что он продолжает наблюдать за ней. Никакого мужа Марго не ждала, ей было не по себе от взгляда стража порядка и очень хотелось вернуться в квартиру.

Она уже нажала кнопку лифта, как вдруг поняла, что ни за что на свете не сможет сейчас увидеть Артура. Это было бы самой страшной пыткой. Лучше пойти пешком домой, лучше замерзнуть в сугробе, лишь бы не вспоминать вновь ту боль, которую он ей причинил. Конечно, он прав, она ничего не умеет в постели. Она переспит с другим — назло ему и себе. Она отомстит Артуру, отдавшись первому встречному, и накажет себя за свою неопытность и неумение удержать любимого мужчину. Может быть, тогда ее взгляды изменятся, и она больше не будет глупой наседкой, а станет свободной счастливой женщиной и наконец-то поймет своего мужа. Марго повернулась и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж, в ресторан.

— Муж задерживается, я пойду одна, — опять стала оправдываться она перед охранником.

— Вы правы, Маргарита Ремезова. — Охранник даже запомнил ее фамилию. — Мужей нужно воспитывать.

Войдя в ресторан, Марго оказалась в зале дискотеки и уселась за одним из свободных столиков. Музыка так гремела и била по расстроенным нервам Марго, что у нее разболелась голова, огни цветового сопровождения резали глаза. Если бы у Марго было другое настроение, найти на танцплощадке поклонника не было бы для нее проблемой — она великолепно танцевала, ее сразу бы заметили и оценили. Но танцевать сейчас она была не в состоянии, а на сжавшуюся в комочек за столиком девушку никто не обращал внимания. Она просидела в одиночестве довольно долго, пока музыка не измучила ее совсем, и тогда Марго сообразила, что можно перейти в ночной бар. Там царила тишина. Сквозь обитые мягкой белой кожей стены не доносилось ни звука из зала дискотеки. Здесь были только белые и черные цвета, не раздражающие глаз, — мягкие высокие стулья у белой мраморной стойки бара были черными, картины на стенах были выполнены черной тушью, и скользившие по залу официанты тоже были одеты в белое и черное. Марго села за один из свободных столиков, и официант подошел к ней.

— Что будете заказывать? — услужливо спросил он.

— Пока ничего, подойдите попозже, — произнесла Марго ледяным тоном королевы, чтобы официант не заподозрил, что у нее нет ни копейки.

Официант послушно удалился, и Марго обвела взглядом соседние столики. Все мужчины были с дамами, рассчитывать на них не приходилось. Только за двумя столиками сидели те, кто мог заинтересовать Марго. За одним — два симпатичных молодых интеллигентных человека лет по двадцати пяти. Они были без подружек и чинно беседовали о чем-то. Оба они могли бы подойти на роль мужчины на одну ночь. А за другим столиком одиноко скучал полноватый, невысокий, начинающий лысеть мужчина. Он поглядывал по сторонам, потягивал коктейль, его взгляд остановился на Марго и замер. Девушка тоже стала внимательно разглядывать его как потенциального партнера. Он улыбнулся ей, обнажив испорченные почерневшие зубы. Его лицо лоснилось от жира, он нервно потирал свои пухлые маленькие ручки с короткими пальцами, подмигивая Марго мутными бесцветными глазками. Заметив, что она остается равнодушной и даже не улыбается ему, толстячок достал из кармана стотысячную купюру и помахал ею в воздухе.

«За кого он меня принимает!» — поначалу возмутилась Марго, а потом даже обрадовалась: если она и в самом деле может сойти за проститутку, так даже лучше. Ей не придется ничего объяснять тому, с кем она познакомится, она просто переспит с ним, и все, и вдобавок получит деньги, на которые сможет нанять такси. Вот только бы подсел кто-нибудь посимпатичнее, чем этот толстяк, вызывающий в ней лишь отвращение.

А толстяк между тем прибавил к купюре еще одну такого же достоинства. Марго отвела взгляд. Неужели ей все-таки придется пойти с ним? Ведь если следовать ее замыслу, то первый встречный именно он. Но об этом трудно было даже думать. Марго пошла на компромисс с собой: первым встречным будет тот, кто подсядет к ней за столик, а толстяк пока еще не подсел. У нее остается шанс соблазнить кого-нибудь другого. Интеллигентные юноши производили на нее хорошее впечатление. Они явно скромны и не станут сами заигрывать с женщинами, так что нужно им немного помочь. Она должна вести себя раскованнее как настоящая проститутка, и дать им понять, что они ей нравятся. А парни сами выберут, кому с ней идти. Правда, ей больше по душе был один из них — он чем-то напоминал Артура, может быть, тем, что у него тоже длинные темные волосы, изящные манеры и тонкие красивые пальцы. И весь он — стройный и хрупкий, как Артур, только, наверное, гораздо ниже ростом. Второй помужественнее, шире в плечах, но тоже очень интеллигентный. Он совсем не похож на Артура, но лучше уж переспать с ним, чем с толстяком. А толстяк тем временем негромко свистнул и, когда Марго перевела на него взгляд, прибавил к купюрам еще одну. Теперь он держал их веером, словно карты. Марго откинулась на стуле, закинув ногу на ногу. Она подумала, что проститутка сидела бы именно так. А толстяк уже положил на столик четвертую купюру, и Марго начала действовать решительнее. Заметив, что парни закурили, она окликнула их фразой, которая всплыла у нее в памяти и, кажется, в каком-то кинофильме или книге принадлежала проститутке:

— Мальчики, не угостите девушку сигареткой?

Парни переглянулись, и один из них, тот, что помужественнее, достал пачку сигарет, подошел к столику Марго и протянул ей.

— Пожалуйста, берите сколько хотите, — сказал он.

Марго дрожащими пальцами вынула из пачки сигарету и деловито проронила:

— Спасибо, милый. А ты ничего.

— Пожалуйста, — ответил парень и вернулся к своему столику. Его друг улыбнулся ему, и он, тоже улыбаясь, махнул рукой. Они опять занялись беседой и больше не смотрели в сторону Марго. Тогда она сама подошла к ним.

— Вы еще чего-нибудь хотите? — поинтересовался тот, который напоминал Артура.

— У вас нет зажигалки? — пробормотала девушка смущенно.

Парень щелкнул зажигалкой, и Марго, неумело затянувшись, закашлялась.

— Что-нибудь еще? — спросил парень, видя, что она медлит около столика.

— Нет, все, — сказала Марго и ушла к своему месту.

А парни опять забыли о ней.

— Пожалуйста, два коктейля, мне и этой даме. — Толстяк подозвал официанта, а через несколько минут, получив заказ, с двумя бокалами в руках и похотливой улыбочкой на лице, семеня обтянутыми джинсами полными короткими ножками, направился к Марго, у которой от надвигающегося безысходного ужаса отнялись ноги. «Бежать, — подумала она. — Бежать как можно скорее». А потом в голове опять зазвучал голос Артура: «Может быть, переспав с другим, ты познаешь наконец всю радость секса и перестанешь мучиться со мной и мучить меня». Радостей секса она, конечно, с этой жирной свиньей не познает, но она не уйдет и до конца выдержит испытание, на которое сподвигнул ее муж и обрекла себя она сама. Марго вцепилась рукой в стул, а другой держала в руках отвратительную сигарету, дымом которой упрямо давилась.

— Разрешите подсесть к вам, — услышала она над ухом голос. — У вас свободно?

К ней подошел мужчина, сидевший за одним из соседних столиков рядом с женщиной. Марго поэтому не обращала на него внимания. Но сейчас он неожиданно покинул свою спутницу и стоял около Марго, опередив опешившего толстяка.

— Да, У меня свободно, — с нескрываемым облегчением в голосе воскликнула девушка. — Пожалуйста, садитесь.

Напряженная, как струна, она даже забыла о том, что должна быть раскованной и соблазнительной. Толстяк, помявшись, потоптался на месте и вернулся назад вместе со своими коктейлями.

— Выпьешь чего-нибудь? — спросил мужчина. Его голос о чем-то напоминал Марго, но она не могла вспомнить, где могла слышать его прежде, да и сейчас было не до этого. Душа ее ликовала. Она подняла глаза на своего спасителя. На вид ему было лет тридцать. Обычная, заурядная внешность. Он не был красив и интеллигентен, как те парни, которых не сумела «снять» Марго, но и не был так противен, как толстяк. Судя по его широким плечам и развитым бицепсам, заметно вырисовывавшимся под трикотажем серого джемпера, он был спортсменом. На это же указывала и его прическа — темно-коричневые волосы были подстрижены «ежиком». Марго давно уже не интересовали спортсмены. Они не были такими умными и интересными людьми, как ее муж, и физической силе она предпочитала интеллект. Но не век же она собиралась провести с этим мужчиной, а только одну ночь. А на одну ночь он ее вполне устраивал. Но все равно, разглядывая его, она осталась не совсем довольна. К тому же ее все время мучила мысль, что она уже где-то его видела.

Его карие глаза казались невыразительными по сравнению с черными глазами Артура и не были такими огромными, как у любимого. Нос у него тоже был не такой правильный и прямой и губы не такие красивые и тонкие, они были даже излишне пухловаты. И брови были не настолько четко очерчены — они были гуще, словом, не было в его лице тех классических пропорций, которые изучали студенты-архитекторы на уроке рисунка и которым полностью отвечало лицо их преподавателя. Рука спортсмена, лежавшая на поверхности столика, тоже отличалась от руки Артура, причем не в выгодную сторону. Его пальцы были крепкими и сильными, но в них не было даже малой толики того изящества, которым мог бы похвалиться Артур. И ногти не были такими красивыми и ухоженными. Артур много времени уделял маникюру, цитируя слова Пушкина: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Но Марго предстояло провести с этим человеком ночь, и она старалась убедить себя в том, что он ей нравится. Конечно, по сравнению с толстяком он ей нравился. Но только по сравнению, а так… Она бы никогда не стала знакомиться с таким человеком в других обстоятельствах, но сегодня выбора у нее не было. И она была даже благодарна ему. Он спас ее от толстяка, решившись для этого покинуть свою спутницу. Только почему он так поступил? Марго взглянула на женщину, которая была с ним. Она показалась ей красивой и привлекательной. И она не уходила, удивленно поглядывая на своего спутника.

— Ты не ответила, выпьешь чего-нибудь? — повторил мужчина свой вопрос.

— Да, — кивнула Марго. — На ваш вкус.

Она на самом деле хотела опьянеть. Может быть, тогда, как и в первый раз, она ничего не почувствует? Мужчина повернулся к своей знакомой и сказал:

— Ты мне сегодня больше не нужна.

Женщина, ничуть не обидевшись, поднялась и ушла, крайне изумив этим Марго. Если бы с ней поступили так у всех на виду, она вцепилась бы в волосы своему оскорбителю.

Мужчина заказал вино для Марго, а сам предпочел коньяк. Теперь он сидел, пристально разглядывая ее и потягивая свои напиток Марго не знала, с чего начать разговор, чтобы поскорее перейти к главному — уйти отсюда и отдаться ему. И, поскольку ей все равно ничего не приходило в голову, она тоже молчала, вертя в руке сигарету, которую никак не могла докурить, потому что это было невероятно противно. Она внушала себе, что любит этого мужчину и просто пришла с ним в ресторан, чтобы приятно провести время. Вскоре она пойдет к нему, потому что сгорает от страсти. Но ни от какой страсти она не сгорала, и вообще, заниматься с ним сексом ей совершенно не хотелось. Скорее, повинуясь его пристальному изучающему взгляду, в котором сквозило какое-то удивление, она хотела бы просто поговорить с ним и, может быть, даже рассказать ему все.

— Вы спортсмен? — спросила она наконец. Нужно было хоть как-нибудь нарушить молчание.

— Есть немного, — кивнул мужчина. — Мастер спорта по лыжам.

«А я мастер спорта по теннису», — чуть было не сказала Марго, но вовремя сдержалась — она не знала, может ли проститутка быть мастером спорта, и промолчала, хотя теперь им было о чем поговорить. От его мужественной сильной фигуры веяло непоколебимой уверенностью, и было уютно и приятно сидеть с ним вот так, отпивая маленькими глоточками сухое белое вино, которое успокаивает, но не опьяняет. Глядя на незнакомого мужчину, она думала об Артуре и боль не казалась ей такой уж всеобъемлющей. С ним почему-то было хорошо, но было бы еще лучше, если бы на его месте оказался ее муж. Но она здесь вовсе не за тем, чтобы терять время за светской беседой, ее цель — переспать с первым встречным, и первый встречный перед ней. А значит, за дело! Она опять приняла позу, которая, как ей казалось, была свойственна проститутке, небрежно развалилась на стуле, поднесла к губам изящным томным жестом сигарету и затянулась.

— Я отстал от жизни, — насмешливо произнес мужчина. — Сейчас такая мода — курить потухшие сигареты? Или уже изобрели сигареты, которые не нужно прикуривать?

«Вот черт!» — выругалась про себя Марго. Она и не заметила, что ее сигарета давно погасла.

— Может быть, вы прикурите ее для меня? — радуясь, что нашла повод для перехода к интимности, певуче произнесла Марго.

Мужчина взял сигарету и, сломав ее, вдавил в пепельницу.

— Нет, я не курю. Давно бросил. А тебе начинать тоже не советую. Ты ведь не курила до сегодняшнего дня. — Его взгляд, все так же нацеленный на девушку, изменился. Раньше он смотрел на нее внимательно и удивленно. А теперь насмешливо Пауза затягивалась. Атмосфера доверительности, которую Марго почти почувствовала, теперь исчезла. Девушка просто приняла благодарность к своему избавителю от толстяка за возникшую было симпатию. Чтобы все поскорее закончилось, Марго перешла в наступление. Словно киношная дива, она откинула голову назад, гипнотизируя мужчину взглядом, обнажила в улыбке ряд безукоризненно белых зубов и стала под столом поглаживать носком туфельки ногу мужчины. Его лицо искривила противная ухмылочка, а брови удивленно поползли вверх, он с нарочитым удивлением минуты две смотрел на Марго, а потом, склонившись, заглянул под стол, словно не понимая, что там происходит. Его голова появилась из-под стола, и он спросил с притворным ужасом: — Зачем ты пачкаешь мои брюки?

Марго мысленно выругалась матом, хотя раньше с ней не стучалось ничего подобного. Ей попался отвратительнейший тип. Он сознательно издевается над ней? Неужели ему трудно хоть, немного помочь ей, ведь ничего плохого она ему не причинит, наоборот, доставит удовольствие, переспав с ним. Она отдернула ногу и больше даже не пыталась внушить себе, что ей нравится этот человек — она его возненавидела. Он вел себя так гадко и так шумно, так громко спросил ее, заглядывая под стол, что все сидящие поблизости стали коситься на них и посмеиваться.

— Извините, я нечаянно, — сказала Марго.

— А, понятно, — протянул мужчина. — А то я и не знал, что мне подумать. Вдруг ты помогаешь местной химчистке получать клиентов.

— Вы нравитесь мне, — ненавидя его от всей души, но стараясь, чтобы этого не было заметно, растягивая слова, произнесла Марго.

— Да ну? — преувеличенно удивился мужчина. — А я мог бы держать пари, что ты меня терпеть не можешь и что тебя гораздо больше привлекают «голубые». — Он сделал легкий жест рукой в сторону парней. — Я наблюдал за тобой и думал: интересно, с кем из них она предпочитает пойти, с активным или пассивным? Или сразу с обоими?

— Вы не смеете так со мной разговаривать! — вскипела Марго.

— Что? — На лице мужчины появился притворный страх. — Простите, что оскорбил вас. Ведь я по глупости решил, что имею дело с проституткой. А подсел к честной девушке. — Он опустился на колени и, прижав руку к сердцу, продолжал быстро и пламенно: — Пожалуйста, умоляю, извините меня! Сможете ли вы забыть то оскорбление, которое я…

— Встаньте сейчас же! — зашипела Марго. — На нас смотрят. Вы не ошиблись.

— То есть? — Мужчина легко поднялся и сел на свое место. — Я не ошибся? Вы в самом деле проститутка?

— Да, — предательски краснея, сказала Марго.

И нужно же ей было связаться именно с ним! Лучше бы она пошла с толстяком. Все уже было бы кончено, она могла бы вернуться домой к мужу и рассказать ему о том, что переспала с другим.

— Я хорошо разбираюсь в проститутках, — продолжал издеваться мужчина. — Они — мое хобби. И, признаюсь, никогда еще не видел проститутку, работающую с педиками. Это совершенно неизвестная мне категория. Просвети меня, будь другом, разумеется, не бесплатно, как происходят ваши сеансы?

— Никак не происходят, — грубо отрезала Марго. — Откуда я знала, что они гомосексуалисты?

Парни продолжали разговаривать, но, присмотревшись повнимательнее, Марго заметила, что рука одного из них лежит на руке другого и ласково поглаживает ее. Этот неучтивый мужлан оказался прав, но не стоило в этом признаваться.

— Они вовсе не «голубые», — стараясь придать своему голосу опытность, произнесла она. — Мне понравился один из них, вы верно заметили, но я и против вас ничего не имею. Может быть, отправимся к вам? Вы мне так нравитесь!

— Мне льстят твои слова, — сказал мужчина, но ухмылочка не сходила с его губ, и поэтому все, что он говорил, звучало издевательски. — Но разве мы должны идти ко мне? Насколько мне известно, клиент чаще идет на квартиру проститутки или в заранее снятый номер. Если, конечно, сам не предложит ей пойти к нему. Ты не подумала, что у меня могут быть жена и дети?

— Но ко мне сейчас нельзя, — смешалась Марго.

— Ладно, пойдем ко мне, — милостиво согласился мужчина. — Как раз сегодня я один…

Ну вот, все почти свершилось. Все слова произнесены, и осталось только главное. Но оно не займет много времени. А как хотелось плеснуть вином в лицо этому хаму и уйти, отказавшись от сумасбродной затеи, но Марго не привыкла отступать.

Она первая встала из-за столика, и мужчина поднялся вслед за ней. Что и говорить фигура у него была классная. Может быть, в постели с ним не будет так уж отвратительно?

— Да, я чуть не забыла, о цене мы договоримся потом, — стараясь не выходить из роли, сказала Марго.

— Ого! Инфляция пробралась и в ваши круги? — расхохотался мужчина.

— Почему? — спросила Марго.

— Что, цена уже договорная? — Мужчина явно забавлялся ее растерянностью. — Не далее, как вчера, у проституток была строгая такса. Ты знаешь, что такое такса и какой она была вчера?

— Конечно, знаю, — улыбнулась ему Марго, догадываясь, что такса — это стоимость проститутки, и не имея ни малейшего понятия, сколько же они стоят. — Вы не волнуйтесь, я с вас много не возьму.

— О, я это уже давно понял, — опять засмеялся мужчина. — Такая, как ты, стоит не очень дорого, а я зарабатываю прилично, и мне вполне хватит денег, чтобы оплатить целую ночь с тобой.

Марго внутренне содрогнулась. Она вовсе не собиралась оставаться у этого ядовитого типа на всю ночь, ей было нужно всего лишь раз трахнуться с ним, вот и все.

Кажется, впервые Марго употребила это популярное словечко по отношению к себе. Интересно, когда отец и мама были молодыми, как называли они интимную близость?

— Я не работаю с одним клиентом всю ночь, — возразила Марго, — и могу уделить вам не больше часа.

— Могу я обсудить возникшую у нас с тобой проблему с твоим сутенером? — серьезно спросил он, но в его взгляде опять таилась насмешка.

— Нет, не можете, — разозлилась Марго, от души жалея, что не может врезать ему как следует. — Сегодня я работаю одна.

— У тебя его вообще нет, — констатировал мужчина. — Не нужно врать мне, детка. Ведь я же сказал тебе, что разбираюсь в проститутках. А если его у тебя нет, значит, никто не присматривает за тобою, и ты вольна остаться у меня ровно столько, сколько нужно будет мне. Если ты не согласна, можешь убираться ко всем чертям! — Марго видела, что он перестал шутить. — Хорошая проститутка не станет возражать клиенту, когда заполучает его. А я привык иметь дело с хорошими проститутками и не имею привычки уговаривать их, как невинных барышень. Так что прощай, малышка.

Он, оставив ее на лестнице, спустился в вестибюль и направился к лифту блока «Б». «Сейчас он уедет, — мелькнуло в голове Марго. — И неизвестно, будет ли тот, кого я найду потом, более подходящим. Принцы не спят со шлюхами, и этот, может быть, лучшее, что мне удастся отыскать».

— Подождите! — Она побежала за ним. — Я согласна.

— Вот и хорошо, — сказал мужчина. — За час, который ты мне предлагала, мы даже не успели бы выпить кофе с пирожными. У меня есть такие вкусные пирожные, пальчики оближешь. Только одному пить кофе неинтересно.

«Что он говорит? — испугалась Марго. — Не маньяк ли он?» С опаской она взглянула на мужчину, его глаза опять смеялись. «Что он думает обо мне!» — возмутилась Марго. У нее сложилось впечатление, что этот подозрительный клиент просто не верит, что она шлюха. Ей придется быть начеку и контролировать каждое свое движение, не то он, заподозрив неладное, еще выставит ее. Марго перехватила направленный на нее взгляд охранника. Но до его мыслей ей уже не было дела. То, что она готовилась совершить в квартире этого мужчины, было куда более страшным, чем все, что мог предположить охранник. Вместе с мужчиной она вошла в лифт, и он нажал на кнопку четвертого этажа. «Четвертый, как у Артура», — мысленно отметила Марго. Ее трясло от страха, но она мужественно улыбалась, стараясь быть привлекательной ради этого… как его там… клиента.

— Боишься? — вполне добродушно спросил мужчина. Его взгляд был внимательным и почти теплым, как тогда, когда он подсел к ней за столик, но теперь он не мог обмануть Марго — она поняла мерзкую сущность этого человека. — Ведь ты даже никому не сообщила мой адрес. А что, если я маньяк и убийца? — Он словно читал ее тайные мысли…

«Ты — самонадеянный и самовлюбленный «качок», ничего не добившийся в спорте и тешащий свое самолюбие, покупая женщин. Ты — неудачник и тупое животное!» ругалась про себя Марго, а вслух сказала:

— Моя профессия научила меня разбираться в людях.

— Ой ли? — Губы клиента искривила отвратительная ироничная ухмылочка. Вот мы и приехали. Заходи и чувствуй себя как дома, пока мне это не надоест.

Коридор тоже был совершенно пустым, как в квартире Артура. И квартира была точно такой же. Стены коридора были отделаны под красное дерево, и Марго поняла, почему тогда, без света, они показались ей темными. Мужчина ввел ее в гостиную, и сердце девушки сжалось от боли — в комнате незнакомца уже стояла мебель. Он успел обзавестись обстановкой, тогда как Артур две недели только трахался с Полиной и приобрел лишь кровать, самый необходимый для этого занятия предмет.

— Садись. — Мужчина указал ей на мягкое новенькое кресло, стоящее около журнального столика. — Подожди немного, я сейчас, как и обещал, организую кофе с пирожными.

— Я не хочу ни кофе, ни пирожных, — запротестовала Марго. — Где у вас спальня?

Боль не отпускала ее, и ей хотелось поскорее лечь с этим мужчиной, чтобы заглушить ее.

— Проститутка должна выполнять все, что пожелает клиент, — тоном, не допускающим возражений, произнес мужчина. — Я ведь не просто так плачу свои деньги. Если клиенту угодно, он может заставить ее совершить половой акт у него на глазах с кем-нибудь другим — мужчиной или женщиной. Если захочет, он будет стегать ее кнутом, а она станет мило улыбаться при этом, и, если ему будет угодно, кнут в руки возьмет она. А я предлагаю тебе всего-навсего выпить кофе.

Марго зажала уши. То, что он говорил, было так гнусно! Ужас и отвращение победили в ней боль. Он с улыбочкой рассказывает ей о гадостях, которые, наверное, проделывал сотни раз.

— Глазам не верю. — Клиент развел руками. — У представительницы древнейшей профессии такое отвращение к деталям! Ты ко мне случайно не из монастыря явилась?

— Где же ваш кофе? — как можно приветливее улыбнулась Марго. — А хотите, я сама сварю его?

— Вот это уже лучше, — подняв указательный палец, заметил мужчина. — Но я предпочитаю, чтобы ты все-таки делала то, что требую я. А я сказал: посиди и подожди — значит, ты должна поступить именно так.

Он ушел, и страх опять нахлынул на Марго. Она сидит здесь, выслушивает этого самовлюбленного болвана и должна всю ночь исполнять его идиотские желания… Что ему придет в голову за такое долгое время? Вдруг он захочет посмотреть, как она на его глазах будет… Мурашки поползли у Марго по спине. А совсем рядом, на этом же этаже, только в другом блоке, находится ее законный любимый муж, из-за которого она ввязалась в эту авантюру. Марго не винила Артура в том, что происходило с ней. Он не советовал ей отдаться первому встречному и строить из себя проститутку в ночном баре. Она сама все это придумала. Уйти бы сейчас к нему, и все будет нормально, и разом прекратится этот кошмар, в который она сама себя втянула. Марго встала, подошла к двери гостиной, ведущей в коридор, и приоткрыла ее. Где-то была кухня, там звенела посуда и шумела вода — мужчина варил кофе. Он не успеет ее догнать, если она поторопится, и через десять минут она уже будет с любимым. Марго вспомнила, какой Артур обаятельный и красивый, какой нежный, какие у него руки… А потом снова отчетливо, словно наяву, представила, как его руки обнимают другую женщину, как скрипит кровать под их телами, как самоуверенно ведет себя Полина, и Артур, не скрываясь, признает свою постоянную связь с ней.

Марго едва сдерживалась, чтобы не заплакать. Нет, она не имеет на это права! Иначе ей снова придется выслушивать этого придурка, с которым она связалась по собственной глупости. Она сумеет собрать все силы и выдержать. Она докажет и себе, и Артуру, и этому нахалу, что может быть в постели не хуже, чем шлюхи, которых они предпочитают.

Марго твердо решила не уходить. Она открыла одну из дверей и, увидев очертания кровати, поняла, что это спальня. Окна были зашторены, но глаза постепенно привыкали к темноте, пока Марго раздевалась. Над кроватью на белой стене отчетливо выделялся квадрат какой-то картины. Марго разделась. Она наплюет на законы, присущие низменному миру, в котором обитает ее новый знакомый, сама навяжет ему план действий. Если проституткам нравится, пусть они выполняют все желания клиентов. А она поступит по-другому. Марго повесила было одежду на спинку кровати, но потом бросила на пол. Так будет эффектнее. Она продемонстрирует клиенту, что изнемогает от желания.

Марго легла на мягкую поверхность кровати поверх одеяла и, немного подумав, согнула ноги в коленях и развела их в стороны. Увидев подобную позу, этот шутник забудет и о кофе, и о пирожных, и о всех своих извращениях. Она услышала шаги. Мужчина шел в гостиную. Шаги затихли, а потом раздались снова — он вышел из гостиной в коридор и не нашел ее там.

— Милая, где ты? — услышала она его голос.

Этот негодяй смеет называть таким теплым словом продажную женщину. Дверь в спальню открылось — на пороге стоял мужчина. Несмотря на полумрак, Марго увидела, что он искренне недоволен и чуть ли не испуган. Он быстро шагнул в комнату, и Марго решила, что сейчас, несмотря на свое недовольство, он воспламенится и страстно набросится на нее, настолько стремительно он шел к кровати. Тело Марго попало в полоску света — он оставил открытой дверь, и выглядело наверное, совершенно обольстительно. Да еще эта поза.

Но мужчина перевернул картину, висящую над кроватью, лицом к стене, затем зажег свет.

— Зачем? — зажмурилась Марго, заслонившись рукой. Без света было бы легче изображать страсть. Но, если он настаивает и хочет видеть ее, пусть так и будет. Лишь бы скорее — слишком ей стыдно. Стыдно и страшно. Несколько бесконечно долгих минут мужчина обозревал Марго. Его лицо было серьезным, а взгляд внимательным. И опять в нем было что-то такое, что чуть ли не притягивало Марго. Ей хотелось перестать разыгрывать спектакль, а просто поговорить с этим странным человеком о своих бедах, потому что больше ни с кем она поговорить о них не может. Но разве она пришла за этим? И сколько он может так стоять и смотреть? Скорей бы… Когда же он начнет раздеваться? Девушка вдруг осознала, что забыла о своей роли и выдаст себя с головой. Поза — позой, но на ее лице, искаженном страхом, явно прочитывается ее состояние поэтому он так внимательно и сосредоточенно рассматривает ее. И она опять, преодолевая себя, улыбнулась, улыбнулась томно и призывно протянула к нему руки. Внимательность на его лице сменилась насмешливостью, и он сдвинулся с места, но пошел не к Марго, как она ожидала, а от нее — к окну.

— Прости, я и не знал, что в моей квартире настолько жарко, что тебе пришлось раздеться догола. — Он раздвинул шторы и распахнул настежь створки окна. Ледяной ветер ворвался в комнату, обдав обнаженную Марго морозом и колючими снежинками, которые мгновенно таяли на ее теле. Мужчина стоял у окна и весело хохотал.

— Так не жарко? — сквозь смех поинтересовался он. — Если нет, то можешь одеваться.

Марго вскочила с кровати и, подлетев к окну, захлопнула створки. Она успела замерзнуть и с ненавистью повернулась к продолжающему веселиться мужчине.

— Да как вы смеете?! — заорала она, собираясь наброситься на него и вцепиться куда угодно — в волосы, в глаза, какая разница, во что. Она кипела от гнева.

— Нет, это как смеешь ты? — Он легко поймал ее руки, не дав ей дотронуться до себя. И держал их так, что Марго даже не могла пошевелить ими, словно она была не мастер спорта, а слабенькая тщедушная девочка. Вырваться из его тисков не было никакой возможности. — Как смеешь ты, — повторил он, насмешливо наблюдая за ее безуспешными попытками освободиться, — ложиться на мою кровать без спросу? А что, если моя спальня для дешевых шлюх вроде тебя — запретная зона? Ты не подумала, что эта кровать предназначена для близости с любимой женщиной? И мне не хочется осквернять ее присутствием грязной девки? — Он отпустил ее. — Быстро одевайся и иди в гостиную! Будешь пить кофе, как я приказал.

В его голосе звучали командные нотки, а Марго не привыкла, чтобы мужчины разговаривали с ней в таком тоне. Она, круто развернувшись, размахнулась, чтобы врезать ему по ухмыляющейся противной физиономии, но его реакция была более стремительной — он перехватил руку Марго и грубо швырнул девушку на кровать.

— Ладно, ты получишь то, чего добиваешься, — сказал он, расстегивая ремень брюк. Он был разозлен, и его движения были резкими. «Сейчас он изнасилует меня, грубо и по-садистски», — поняла Марго и инстинктивно отползла к спинке кровати.

— Не надо так, — прошептала она. — Ведь я тоже хочу вас.

— Не надейся! — Он стоял перед ней, держа в руках ремень, и раздеваться вовсе не собирался. — Я не буду тебя насиловать ни в обычной, ни в извращенной форме. Я просто выпорю тебя, как маленькую вздорную девчонку, каковой ты в сущности и являешься, за все твои издевательства надо мной и еще кем-то. Ты этого явно заслуживаешь. Мне даже не придется задирать тебе юбку, ты сама ее сняла. — Он свободной рукой схватил руку Марго и подтянул ее к себе, а потом перевернул на живот. — Если тебя до сих пор не научили уважению к людям, я сделаю это сейчас.

— Подождите! — закричала Марго. Она изо всех сил старалась перевернуться и вскочить с кровати, но у нее ничего не получалось. По сравнению с Артуром этот мужчина был очень силен.

— Ты хочешь что-то сказать? Говори. Последнее слово предоставляется даже в суде. А тут у нас, как говорится, самосуд. — Он сел рядом с ней на кровать, но не отпускал ее. — Я внимательно тебя слушаю.

— Но вы ведь не станете бить женщину, — смутно понимая, что воззвать к его совести ей все равно не удастся, и поэтому стараясь оттянуть время и что-нибудь придумать, произнесла Марго. — Настоящие мужчины не поднимают на женщину руку. А вы производите впечатление настоящего мужчины.

— Ты ошиблась, крошка, я не только произвожу впечатление настоящего мужчины. Самый настоящий мужчина — это именно я, — самодовольно заявил он. — А что касается поднятия руки на женщину, ты совершенно права. Но я не вижу перед собой женщину. Я вижу лишь отвратительную девчонку, воспитанием которой никто никогда не занимался, которая зачем-то изображает из себя проститутку и считает, что я набитый дурак и не замечаю этого. Я ведь говорил тебе: в проститутках я разбираюсь. Даже самая последняя из них, та, что работает по туалетам на вокзалах и отдается за сигарету, не станет вести себя так глупо, как ты. Ты обиделась на кого-то и собираешься ему отомстить. Но твоя месть — это месть избалованной, капризной, единственной в семье доченьки, и если твой отец не порол тебя за такие фокусы, это сделаю я, после чего ты еще как минимум год не станешь таскаться одна по ночным барам и снимать мужчин. Потому что всякий раз, когда тебе придет в голову что-нибудь подобное, ты вспомнишь меня и тебе станет стыдно. А то, что я сделаю с тобой сейчас, не столько больно, сколько стыдно и унизительно. Впредь ты задумаешься о том, что и ты своими выходками унижаешь людей. Тебе не приходило в голову, что ты унижала меня, когда я подсел к тебе в баре, а ты всячески давала понять, что я тупое животное, которое только и ждет, чтобы приглянувшаяся ему девица томно закатывала глазки и гладила его по ноге носком туфельки? А потом за деньги полезла к нему в постель?

— Но зачем же вы подсели ко мне если не хотели со мной переспать? — спросила Марго.

— А вот это не твое дело! — отрезал мужчина и поднялся. — Ладно, мы уже и так заболтались, а ожидание кары порой страшнее, чем сама кара.

Марго, воспользовавшись тем, что он на мгновение ослабил железную хватку, перевернулась и села.

— Но ведь вы ничего не знаете! — в отчаянии закричала он, вцепившись в его руку, держащую ремень. — Вы не знаете, почему я пошла на это и почему оказалась ночью в баре.

— Тебе следовало бы там и рассказать мне об этом, а не ломать комедию, — строго сказал мужчина. — А сейчас ты немного опоздала. — Заметив, как исказилось от ужаса лицо девушки, он усмехнулся и добавил: — Ну, так уж и быть, отложим твое наказание. Может быть, ты и впрямь расскажешь мне что-то потрясающее. Обещаю, что я учту смягчающие вину обстоятельства.

Марго видела, что он забавляется вовсю.

— Только помни, что тебе придется делать все, что я скажу, без выкрутас и с первого раза. Поняла?

— Да, — пробормотала Марго.

Ей было так стыдно, что она не могла поднять на него глаз.

— Громче, громче! — повелительно повторил он. — И посмотри на меня!

— Да, я вас поняла! — громко и отчетливо произнесла Марго, глядя на него.

А мужчина с то и дело появляющейся на губах улыбкой, которую он безуспешно пытался спрятать, вдел ремень в пояс брюк и скомандовал:

— Одевайся!

Марго, подняв с пола одежду, стала одеваться, мучась из-за того, что мужчина даже не соизволил отвернуться и, улыбаясь, смотрел, как она натягивает колготки.

— Ты, кажется, стала стесняться меня? — спросил он.

Марго молчала, стараясь не смотреть в его сторону и проклиная тот миг, когда решила переспать с первым встречным.

— Я, кажется, что-то спросил? — В его голосе появилась угроза.

— Да, стесняюсь, ну и что? — с вызовом ответила Марго и испугалась собственной смелости.

— Похвальная стыдливость, — засмеялся мужчина. — Особенно после того, что ты мне тут демонстрировала. Вижу, ты уже исправляешься, и, чтобы ты опять не утратила только что обретенное качество, которое, на мой взгляд, украшает девушку, я подожду тебя в гостиной. — Он направился к двери, но тут же вернулся и, сняв со стены картину так, чтобы Марго не могла видеть, что же изображено на ней, вышел из комнаты.

Марго оделась и прошла в гостиную. Мужчина сидел в кресле, закинув руки за голову.

— Проходи, садись, — проронил он.

Марго села в кресло рядом с журнальным столиком. На столике стояли две чашки кофе, а в плоской вазе, как и обещал мужчина, красовались пирожные. Когда Марго увидела их, комок подкатил к горлу. Это были ее любимые пирожные, которые выпекали только в их городе и только в одной кондитерской. Когда она жила с родителями, отец, чтобы порадовать ее, несмотря на свою занятость, не забывал заехать за ними, хотя ему это и было не по пути. Какие тогда счастливые были времена! Они сидели втроем: отец, мама и она, пили чай, смеясь и беззаботно болтая. А потом она полюбила Артура, и все кончилось… Презирая себя, Марго разрыдалась, и вся боль, все волнения и ужасы сегодняшней ночи вылились в бурном, захлебывающемся плаче. Что теперь подумает ее новый знакомый? Опять начнет смеяться и забавляться?

— Иди ко мне, — сказал он.

Но она не сдвинулась с места. Она была так несчастна. Она чувствовала себя такой одинокой и потерявшейся, будто она окончательно заблудилась в темном лесу и нет никакой возможности из него выбраться. Сильные руки приподняли ее, и она, как маленький ребенок, оказалась сидящей на коленях мужчины. Он прижал ее голову к своей груди и стал нежно поглаживать, утешая и успокаивая Марго. В его объятиях было так уютно и надежно, его голос был таким добрым и чуть ли не родным, что рыдания стали постепенно стихать и Марго понемногу успокоилась.

— Что ты, девочка, все будет хорошо, — уверял он. — Нет такой проблемы, которую нельзя решить. Проблемы создают люди, и люди их устраняют. Все будет хорошо, ведь я с тобой.

Его рука, которая, оказывается, могла быть мягкой и нежной, подняла голову Марго.

— А теперь возьми чашку, пей кофе и начинай понемногу рассказывать, что же с тобой приключилось. Думаю, рассказ твой будет долгим. Именно потому я и хотел, чтобы мы обсудили все твои беды за чашечкой кофе — это взбодрит и не даст нам уснуть, ведь уже глубокая ночь. — Он посадил ее в кресло и опустился на ковер у ее ног. Он казался таким внимательным, а его взгляд таким заботливым и добрым, что Марго рассказала ему все, чувствуя почему-то полное доверие к человеку, которого она совсем не знала. Она забыла о времени и снова переживала то, что случилось с ней со дня знакомства с Артуром.

— Меня постоянно терзали сомнения, отравляя жизнь, а теперь я совсем запуталась, и мне никогда уже не будет хорошо. Я никогда не выберусь из этого темного леса. Все дело в том, что я слишком глупа и неопытна для моего мужа, и поэтому мы всегда будем мучиться, хотя и любим друг друга, — закончила свою грустную повесть Марго.

— Ты напрасно так относишься к себе, детка, и напрасно не веришь в себя. — Мужчина сел рядом с ней в кресло и обнял за плечи. — И все обстоит не так мрачно, как ты думаешь. Все будет хорошо, по крайней мере у тебя. Насчет твоего мужа я этого сказать не могу. Жизнь довольно простая штука, деточка, а все темные леса уже исхожены вдоль и поперек, и в них есть указатели, а у людей есть фонари и проводники, так что заблудиться в наши дни почти невозможно. Тебе только кажется, что ты в тупике, потому что ты не доверяешь себе. Единственное, чего я не понял в твоем рассказе, — это то, откуда же на самом деле взялась у твоего мужа новая квартира. Судя по твоему пересказу, правду говорили оба. Но такого не может быть.

— Не может, — согласилась Марго. — Но и обманывать меня им было незачем. А как получили квартиру вы? Ведь этот дом строила мэрия?

— Мне выделили ее на работе, — ответил мужчина. — Я состою в штате телевидения.

— Тяжести переносите? — поинтересовалась Марго.

— Бывает, — кивнул он. — Даже частенько. Но я очень удивился, когда получил эту квартиру. Ведь я человек в городе новый, живу здесь чуть больше года, а раньше жил и работал в Москве. Я снимал номер в гостинице, пока вдруг моя жилищная проблема стала еще кому-то так же интересна, как мне. Это очень странно, ведь никто из местных влиятельных людей не может знать, какой я замечательный и какую пользу принесу вашему городу. Так что этот подарок меня настораживает. Кто мой таинственный благодетель, я пока не знаю, хотя и думаю, что получение квартиры связано с моей деятельностью — я ведь работаю еще кое-где, правда, в штате там не состою. Но сначала я должен все проверить. — Он собрался уходить. — Не нравится мне, что мы с твоим мужем получили квартиру в одном доме. Это только усиливает мои подозрения, что меня пытаются купить.

— О чем вы? — удивилась Марго.

— К тебе, милая, это не имеет никакого отношения, — сказал он. — И на твое счастье никоим образом не повлияет. Поверь мне, у тебя все будет хорошо, ты будешь счастлива.

— Счастлива я буду только в том случае, если у нас с мужем наладятся отношения, — сказала Марго. — Если он не будет оставлять меня надолго и изменять мне. Только тогда мне будет хорошо. Но это невозможно.

— А ты уверена, что именно это тебе нужно? — спросил он.

— Конечно, — сказала Марго.

— Значит, так и будет, — убежденно сказал ее странный собеседник. — Давай заключим пари. Если ровно через месяц твой муж станет относиться к тебе так, как тебе это в данный момент представляется необходимым, значит, победил я. И тогда ты исполнишь мое желание. Не волнуйся, оно не будет для тебя слишком неприятным Надеюсь, оно даже обрадует тебя.

«Он имеет в виду, что я должна буду переспать с ним», — поняла Марго. Но она согласится. Она согласится на что угодно, лишь бы Артур был с ней нежным и заботливым.

— Я запишу мое желание сейчас на листочке бумаги, потому что уже знаю, чего от тебя хочу. Когда я смотрю на тебя, у меня возникает и, думаю, будет возникать и через месяц лишь одно желание, — сказал он. — Ты обещаешь, что играем мы честно?

— Да, — твердо ответила Марго. Ее даже не резануло это заветное слово — любимая.

— Значит, ты попалась! — довольно расхохотался он.

— Я сделаю то, что вы загадали, даже если почувствую, что мне этого очень не хочется, — пообещала Марго.

— Ну зачем так печально, — успокоил он. — Тебе очень захочется. Но обо всех подробностях завтра, а сейчас — спать.

Он встал и вышел в спальню. Марго оглядела гостиную. Очевидно, он предоставил ей устраиваться самой. Но лечь было не на что. Обязательным для интерьера диваном хозяин еще не обзавелся. Можно, конечно, сдвинуть два кресла, но ей неудобно делать это без его разрешения. И Марго отправилась за ним. Ей было обидно, что он не позаботился о ней. Еще недавно он был таким внимательным и добрым, что она открыла ему душу. А ему, вероятно, просто было скучно, и он решил позабавиться, слушая ее излияния. И чуть было не убедил ее в том, что может ей помочь, хотя помочь ей ничем нельзя. Но она поддалась его непоколебимой уверенности, забыв, что это уверенность тупого спортсмена, которому все кажется простым лишь потому, что он недалекий человек. Как она могла поверить ему? Она чуть не растаяла в его дружеских объятиях и даже перестала мучиться из-за того, что сделал Артур. Как можно быть такой наивной?

Марго было немного неловко открывать дверь спальни: вдруг он подумает, что она опять пришла, чтобы лечь с ним? Она вошла и увидела, что хозяин еще не ложился — он стелил на кровать чистое белье.

— Не стоило этого делать, — смутившись, произнесла Марго. — Я ведь не проститутка, и вы не сможете ничем заразиться из-за того, что я осквернила ваше священное ложе.

Мужчина взглянул на Марго и тепло улыбнулся.

— Ты просто убиваешь меня своей наивностью, — сказал он. — Я ведь шутил.

Он улыбался так дружески и искренне, что Марго устыдилась своих мыслей о нем и вновь почувствовала расположение к этому странному человеку. Когда он не ерничает и не иронизирует, он может быть даже приятным. И еще — когда он рядом, боль проходит и возвращается доверие к нему. А если бы он, как в гостиной, дружески обнял ее сейчас, она поверила бы, что действительно все будет хорошо.

Закончив приготовление постели, он подошел к ней, его рука потянулась к пуговицам на груди Марго и не торопясь, одну за другой, стала расстегивать их. Девушка замерла. Только что она рассказала ему все, и он вроде бы ее понял, а оказывается, он действительно слушал ее просто так, развлекаясь, а теперь решил удовлетворить свою потребность и переспать с ней. Да и она сама виновата — пришла к нему в спальню. Если она станет возражать, он скажет ей, как это говорил Артур, что он не каменный и ей все-таки придется переспать с ним. И это теперь, когда она решила, что все ее испытания уже позади. Она отступила назад и зажала в ладони распахнутую на груди застежку платья. А он погасил свет.

— Нет, — прошептала она умоляюще. — Не надо.

Но разве можно остановить мужчину, если он пылает страстью, а особенного такого, как этот.

— Мне лучше знать, что нужно, а что нет. — Он легко разжал пальцы Марго. — Тем более что я сильнее. Напоминаю, если ты забыла.

Он быстро и умело раздел ее, без труда преодолевая ее сопротивление, и поднял на руки. Это не было так противно, как ей казалось раньше.

Хотя Марго и была возмущена его вероломством и предательской сущностью, она не могла не признаться себе, что ей было даже приятно и, как ни странно, приятнее, чем когда ее держал на руках Артур. Но Артур взял ее на руки лишь один раз — сегодня вечером. И сделал это так грубо, что она до сих пор чувствует на своем теле боль от прикосновения его пальцев. Марго ясно ощущала его физическое желание, но совсем не ощущала нежности и любви. А этот мужчина держит ее так бережно и нежно, что ей даже нравится его насилие над ней. Ей так же хорошо и спокойно, как тогда, в гостиной, когда он обнимал ее, утешая. Только такая глупышка, как она, могла принять эти объятия за изъявление дружеских чувств. Он просто хотел ее и показывал ей это, а она не сопротивлялась, вот он и подумал, что она не откажется от близости с ним. От волнения у Марго безумно стучало сердце. Сейчас он положит ее на кровать и… И ей почти хочется этого, хотя и страшно. Мужчина опустил Марго на кровать и встал. Вот сейчас он начнет раздеваться.

— Чистое белье я приготовил для тебя, — сказал он. — Здесь будешь спать ты, а я лягу на полу в гостиной. Под подушкой найдешь пижаму. Надень ее, по ночам здесь прохладно. Постарайся не думать ни о чем плохом. Поверь мне, все у тебя будет хорошо. И ты будешь счастлива. — Он направился к двери. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила Марго. — Я думала…

— Ты думала, что любой мужчина, к которому в спальню забредет такая красавица, как ты, должен непременно воспылать страстью и наброситься на нее. — Он снова шутил, и девушка, смутившись, закрыла лицо руками.

— Ну, не стоит из-за этого так расстраиваться, — продолжал он. — Я не набросился, но ведь это не значит, что я не воспылал. Может быть, я просто изо всех сил сдерживаю себя, как и положено истинному рыцарю. «Ведь та, кого я жаждал, сказала мне «не надо», а я мечтал, что леди скажет «да!» — продекламировал он.

— Зачем вы все время изображаете из себя шута? Ведь вы можете быть таким хорошим! — Марго явно не оценила его декламацию.

— Если бы ты сказала мне «да», я бы показался тебе еще лучше, — самоуверенно произнес он. — Но нет — так нет! И я благородно удаляюсь.

Марго сама не знала, почему ей так не хочется, чтобы он уходил. В его присутствии ей было хорошо и спокойно.

— Подождите. — Она тянула время. — Скажите мне, если это не секрет, что было на той картине, которая висела над вашей кроватью?

— Не что, а кто, — назидательно поправил ее мужчина. — И не было, а есть — ведь картина никуда не делась. Просто я не хочу, чтобы ты ее видела, потому что там нарисована моя любимая, а настоящие мужчины, как ты, возможно, уяснила из романов, не афишируют свои чувства.

Девушке стало стыдно и неприятно. Зачем она все время лезет не в свое дело? Он мил и любезен с ней, но она его гостья, лишь волей случая оказавшаяся ночью здесь. Конечно же, у него есть постоянная женщина, скорее всего жена — помнится, он что-то говорил в баре о жене. Он любит свою жену, любит настолько, что ее портрет остается рядом, когда ее с ним нет. А вот ее, Марго, никто так сильно не любит!

— Извините, — сказала она, отвернувшись.

— Хотелось бы тебе оказаться на ее месте? — спросил он. — Хотелось бы тебе, чтобы тебя так любили, чтоб держали твой портрет у себя над кроватью, когда тебя нет рядом? — Его глаза испытывающе смотрели на нее. Он опять читал ее мысли.

— Нет, это глупо и сентиментально! — фыркнула Марго.

Она чувствовала что-то вроде ревности к этой неведомой женщине, которая может пробуждать в мужчине подобные чувства. А ведь ее собственный муж — художник, но ему даже в голову не пришло нарисовать для себя ее портрет. Он рисовал ее лишь раз и не позаботился сохранить эту картину, обрадовавшись тому, что ее так дорого купили.

— Ты не хочешь сказать правду из гордости, — усмехнулся мужчина. — Как же! Ведь уязвлено твое самолюбие! Где-то рядом существует романтическая любовь, такая, что человек жить не может без своей возлюбленной, и к тебе, самой прекрасной девушке города, дочери самого известного в нем человека, эта романтика не имеет никакого отношения. Тебе досадно, что твой муж не любит тебя так. — Он присел на край кровати. — Извини, что я наговорил тебе столько неприятных слов, но это расплата за твою неискренность. Если хочешь общаться со мной нормально, не нужно стараться обмануть меня. Если тебе не хотелось, чтобы я ушел, не стоило придумывать глупые предлоги и расспрашивать о том, что тебе не так уж и интересно. Я бы и так с удовольствием поболтал с тобой еще немного. И ни к чему было называть чувство, о котором мечтает любой нормальный человек, глупым и сентиментальным, если сама ты так не считаешь и завидуешь тем, кого любят именно так. — Его рука ласково легла на руку Марго. — Но все равно извини, мне не следовало расстраивать тебя перед сном. Спи и помни, что у тебя все будет хорошо. — Он опять направился к двери.

— Значит, когда вы говорили, что хорошо знакомы с проститутками, вы шутили? — спросила Марго. Ей хотелось бы, чтобы он подтвердил, что это была не шутка. Тогда в душе у нее не оставался бы такой горький осадок от его разговоров о любви. Ведь он был прав она всегда мечтала, чтобы ее любили именно так.

— Нет, я говорил правду, — сказал он. — Ты ведь видела, что в баре я был не один. Это была проститутка.

Его ответ почему-то не вызвал у Марго ожидаемого удовлетворения. Наоборот, ей стало еще более неприятно. Та женщина, она словно ставила себя на место женщины, которую он любит, — его жены. Неужели все мужчины такие подлецы? И не могут сдерживать свои инстинкты? Вероятно, его жена осталась в Москве, она верит ему, а он тут развлекается с проститутками.

— Зачем же вы покинули ее? — язвительно спросила Марго. — Вам бы уже сейчас было хорошо.

— А ты мне больше понравилась, — отрезал он.

Марго сама не понимала, почему ей становится все больнее. Она была даже согласна на то, чтобы любили не ее, лишь бы знать, что чистая пламенная любовь может существовать на самом деле.

— Если пари проиграете вы, я ведь тоже имею право загадать желание? — спросила она.

— Конечно, — усмехнулся он.

— Тогда я выскажу его сейчас. Если проиграете вы, вы уберетесь в свою Москву, будете жить там со своей женой и ни разу не измените ей.

— Тебе не кажется, что твое желание слишком жестоко? — притворно расстраиваясь, спросил он. — Но так уж и быть, я согласен, тем более что все равно этого не случится. Я останусь здесь и буду жить со своей женой в этой квартире и, если ты захочешь, никогда в жизни не стану ей изменять.

— Посмотрим, — сказала Марго.

— Посмотрим, — в тон ей сказал он.

Он с улыбкой смотрел на Марго, которую, как любого азартного человека, захватило его предложение. Чем она рискует? Фактически ничем. А вдруг он в самом деле выиграет? Тогда ей будет только лучше, она будет счастлива. Цена за это не казалось ей такой уж страшной. Подумаешь, переспит с ним разок, она уже собиралась сделать это сегодня, и ничего не получила бы взамен, вернее, получила бы только деньги. Но разве можно сравнить деньги с любовью Артура? Ее глаза загорелись и поблескивали зелеными огоньками в свете заглядывающей с неба луны. Воскресшая надежда на счастье вновь пробудила ее мечты, придавая ее лицу одухотворенное и почти детское выражение.

— Ложись и спи, — строго приказал мужчина. — И попробуй только еще раз вернуть меня, тебе не поздоровится — я устал от тебя.

Его голос звучал хрипловато, и в словах его проскальзывала неоправданная грубость. Он встал и пошел к двери.

— Что я сделала не так на этот раз? — обиделась Марго.

— Ничего, — не оглядываясь произнес он. — Просто я не могу больше разговаривать с тобой. Я хочу спать. До завтра, любимая. — Он ушел.

Надев пижаму, Марго легла. Она чувствовала себя почти счастливой. Может быть, потому, что надежда на счастье — это уже почти счастье, а может, потому, что это была не надежда, а вера. А возможно, ей было хорошо почему-то еще, но она уже не думала об этом — она слала и улыбалась во сне, хотя в последнее время, просыпаясь, всегда находила подушку мокрой: даже в мире сновидений она страдала из-за Артура.

Разбудил Марго стук в дверь. Она открыла глаза, на душе было светло и радостно. У нее было такое ощущение, что она начинает новую жизнь.

— Да! — крикнула она. — Войдите! — Марго натянула одеяло до подбородка.

— Привет, любимая! — На пороге появился ее вчерашний знакомый. — Мне показалось, что я услышал те заветные слова, которых безуспешно добивался вчера.

Он улыбался, но его шутки больше не раздражали Марго — она привыкла к его манере поведения, порою оскорбительной, но не опасной, и старалась не замечать, что он, шутя, называет ее святым для нее словом.

— Ответа я так и не дождался, — резюмировал мужчина. — А молчание — знак согласия. Не так ли? Но сегодня ты не выглядишь привлекательной. Убери одеяло. Может, так ты мне понравишься больше?

Марго улыбнулась, предвкушая новый розыгрыш, но улыбка тут же сбежала с ее лица — выглядел он вполне серьезным и больше не улыбался. Он продолжал стоять у двери, держа руку за спиной.

— Делай то, что я сказал. — Он сделал шаг вперед, вид у него был угрожающий. — Я ведь все равно тебя заставлю: у меня, если ты не забыла, есть для этого средство.

Девушка похолодела от страха. Она доверилась ему, но ведь она его совсем не знает. Что, если он действительно маньяк или сумасшедший? Разве нормальные люди ведут себя так? И если она не послушается, он сделает то, что отложил вчера — попросту выпорет ее. Что еще может он держать за спиной? Ведь не букет роз? Она отбросила одеяло и села на кровати, с ужасом глядя на него.

— Так гораздо лучше, но все-таки чего-то не хватает. — Он, наклонив голову, задумчиво смотрел на нее, а потом приказал: — Расстегни пижаму.

Девушка медлила, хотя ее пальцы уже сжимали пуговицу.

— Ну, быстро, считаю до трех: раз… — продолжал командовать он.

Марго торопливо расстегнула пуговицы. Она все равно в его власти, и он сделает с ней все, что захочет. Так пусть уж переспит с ней, но пусть это произойдет без лишнего позора. А он точно был маньяк, потому что медлил, разглядывая ее. Ему все еще что-то не нравилось. Вероятно, он сошел с ума на почве любви; его жена, должно быть, не выдержав, оставила его, и он прячет от посторонних взглядов ее портрет, как самую дорогую для него вещь. Ей стоило бы догадаться обо всем еще ночью и потихонечку, когда он уснет, сбежать от него. А теперь поздно…

— К чему такое отчаяние на лице? — недовольно сказал он. — Вчера ты даже ноги раздвинула, когда соблазняла меня, а сейчас я вижу обнаженной только грудь, так что не изображай из себя жертву насилия.

Несмотря на сковывающий ее ужас, Марго от этих слов покраснела до корней волос и опустила глаза. Раздался щелчок. Яркий огонек вспыхнул и погас. Марго, вздрогнув, подняла взгляд. Мужчина держал в руках фотоаппарат.

— Застегнись или закройся, ты смущаешь меня. — Он снова смеялся.

— Зачем вы сделали это? — не слушая его, закричала Марго.

— Подумай, — лукаво произнес он.

— Вы будете шантажировать меня. Ведь я сама вам вчера рассказала, кто мой отец, — побледнев, догадалась она. — И вы будете выманивать у меня деньги за фотографии. Скажите мне сразу, сколько вам нужно за негатив.

— Это «Полароид». — Мужчина протянул ей снимок. — У него нет негатива, только позитив.

На карточке постепенно появлялась Марго. Она сидела, смущенно опустив глаза, в распахнутой мужской пижаме, соскользнувшей с плеча и обнажившей одну грудь. Надо признаться, выглядела она весьма соблазнительно.

— Сколько вы хотите за этот снимок? — резко спросила Марго. — Называйте свои условия, торговаться я не стану.

— Нельзя ли повежливее? — осведомился он.

— Я не привыкла церемониться с шантажистами, — отрезала Марго. — Так сколько?

— Нисколько, он твой, — сообщил мужчина.

— Но зачем?.. — Марго озадаченно всплеснула руками.

— Послушай, малышка. — Он подсел к ней на кровать. — Только оденься в конце концов. Как говорят мужчины в подобных ситуациях, я ведь не каменный…

Марго, снова залившись краской, застегнулась. Она снова ничего не понимала.

— Я придумал замечательное начало к нашему с тобой плану. Как ты думаешь, твой муж уже обнаружил твое отсутствие?

— Да, — сказала Марго, взглянув на круглые настенные часы: они показывали двенадцать. — Даже если он не заехал домой, он должен был прийти в институт, у него сегодня утром занятия по живописи с нашей группой.

— Прекрасно, — продолжал он. — Значит, твой благоверный уже насторожился, не увидев тебя на уроке. Думаю, он насторожится еще больше, обнаружив твою машину и не увидев тебя. На его вопросы, а они будут, ты ответишь, что была у подруги. Он поверит — он знает, что ты не способна ему изменить. А потом ты как бы невзначай выронишь этот снимок. Лучше вложи его в книгу и сделай вид, что читаешь ее. Дальше действуй экспромтом, говори что хочешь, например, что сфотографировала тебя подруга, только не рассказывай правду — врать ты не умеешь, и он сразу разгадает обман, а нам только это и нужно.

— Я поняла, вы думаете, что он станет меня ревновать, — сказала Марго. — А если не станет? Ведь он сам советовал мне завести любовника.

— Советовал, потому что знал, ты не сделаешь этого! — возразил мужчина. — Даже если на словах он следовал своей теории, это только теория, она нежизненна — человек устроен иначе, в нем развито чувство собственности, так что ревность рано или поздно проснется в нем.

— А если он поверит, что меня действительно фотографировала подруга? — спросила Марго.

— Успокойся, ни за что не поверит, — усмехнулся он. — Любой нормальный человек поймет, что этот снимок мог сделать только мужчина, причем влюбленный.

Опять он издевается над ней!

— Но почему вы сразу не рассказали мне все? Зачем вам нужно было пугать меня? — укоризненно спросила Марго.

— Пришлось, знаешь ли. — Он виновато развел руками. — Но я ведь видел, как ты себя ведешь, когда хочешь казаться соблазнительной. Если бы ты стала позировать, он моментально почувствовал бы фальшь и понял, что его разыгрывают. А теперь вставай и одевайся. Я жду тебя на кухне.

Когда Марго вошла на кухню, яичница с ветчиной уже была разложена по тарелкам и в чашках дымился кофе.

— Не кажется ли вам, что нам давно пора познакомиться? — спросила она, ловко орудуя ножом и вилкой.

— Пора, пора, все-таки мы вместе провели ночь, — согласился мужчина.

— Но первым это должны были предложить вы, — сказала Марго. — Ведь вы мужчина.

— И поэтому я должен спрашивать то, о чем и так знаю? Тебя зовут Маргарита Ремезова, — сказал он. — Я просто ждал, когда же и тебя заинтересует моя персона. — Он взял нож в левую руку, а вилку в правую. — Хотя это и произошло лишь потому, что тебе нужно было начать разговор, я не стану от тебя ничего скрывать. Меня зовут Игорь, а…

Все остальное Марго не интересовало. Она давно уже поняла, что его фамилия не могла быть известной в спортивном мире и ничего бы ей не сказала. То, что он женат, она знает и так Тем более сейчас у нее возник шанс хоть как-то отыграться на нем.

— Извините меня за неучтивость, я, во-первых, перебиваю вас, а, во-вторых, знаю, что воспитанный человек — не тот, кто не поставит пятно на скатерть, а тот, кто этого не заметит, — как можно вежливее произнесла Марго. — Но позвольте заметить вам, что вы неправильно держите нож и вилку.

Наконец-то она торжествует над ним. Оказывается, это не так уж сложно.

— Да… о воспитании говорить не будем, — согласился Игорь. — Но какой сильный удар! И… мимо! — Он засмеялся. — Понимаете ли, уважаемая дама из приличного общества, я, к сожалению, держу приборы правильно. Не к моему, к твоему сожалению, потому что ты промахнулась в попытке нокаутировать меня. Дело в том, что я левша. Такое случается в природе и чаще всего является признаком гениальности натуры.

Как всегда, поединок закончился поражением Марго.

— Но ничего, ничего, я на тебя не сержусь, — милостиво добавил Игорь. — Ты ведь только хотела показать свою культурность, и в доказательство моей лояльности я даже позволю тебе говорить мне «ты». Я вообще не понял, почему в баре ты вдруг стала обращаться ко мне на «вы»? Тоже демонстрировала свою воспитанность? А, между прочим, проститутки так не говорят. Они говорят: «Пойдешь со мной, котик?» Потренируйся, Маргарита, попробуй мне так сказать.

— Пойдите вы к черту! — разозлилась Марго. — Сколько вы можете хамить мне?

— Вот и испарилась твоя показная вежливость. — Глаза Игоря искрились весельем. — Как легко управлять тобой, жаль, не все такие порядочные, как я. А хамлю я потому, что так и не услышал извинений за твое хамство.

Он опять ловко обвел ее вокруг пальца.

— Извините, — буркнула Марго.

— Но почему все-таки пойдите вы к черту, а не пошел ты к черту? И почему извините, а не извини? — поинтересовался Игорь. — Меня смущает только это, а в остальном твои слова принимаются к сведению.

— Может быть, знакомясь с проституткой, мужчина и говорит ей «ты», но потом, когда он узнал, что это не так, он мог бы быть и повежливее, — сказала Марго. — Так что у вас с вежливостью тоже не все в порядке. Не было бы более культурным и вам обращаться ко мне на «вы»? Мы с моим мужем говорили друг другу именно так до нашей первой интимной ночи.

— Это намек на то, что мы должны срочно заняться этим, чтобы не отстать в культурном развитии от вашего мужа, почитаемого за образец? — спросил Игорь. — Может быть, мы лучше займемся осуществлением нашего плана? Вы готовы, любимая? — Он поднялся из-за стола.

— Можете, как и раньше, говорить мне «ты», мое мнение о вас от этого не изменится.

— Нет уж, лучше я подожду до нашей интимной ночи, — ухмыльнулся Игорь. — Вы готовы, любимая?

«Лучше промолчать», — решила Марго: когда она тоже старается его поддеть, это оборачивается против нее.

Он набросил ей на плечи свою кожаную куртку, и они вместе спустились в лифте на нулевой этаж, где располагался подземный гараж.

— Садитесь. — Он распахнул перед Марго дверцу белой «тойоты». Когда они выехали на улицу, девушка заметила, что на крыльцо дома вышел охранник и, несмотря на мороз, стоит, общаясь с кем-то по радиотелефону.

«Вероятно, он разговаривает со своей девушкой и не хочет, чтобы его слышали», — подумала Марго и тут же забыла о нем, потому что ее взгляд упал на руки спутника, держащие руль, и страшная догадка поразила ее душу: металлический браслет часов поблескивал в лучах солнца на его правой руке. Она вспомнила парк, их перебранку с Артуром, пощечину и чей-то смех, а потом — мужской силуэт и блеснувший в свете фонаря браслет часов. Она отметила тогда какую-то неестественность в увиденном и теперь поняла — часы были не на той руке, на которой их носят обычно. А еще там, в парке, она подумала, что за ней следят.

А позже — белая «тойота» между ее и Полининым «рено». Конечно, машин этой марки много, и белых в том числе, и многие из водителей обладают карими глазами и короткой стрижкой, возможно, кто-то из них тоже левша, но если совпадает все сразу… Вот почему он так странно себя вел, когда они столкнулись около института — сначала поехал за Полиной, а потом вернулся… И вот почему он подсел к ней в баре… И в Доме архитектора, на вечере, там тоже был он. А они с Надей подумали, что он из газеты.

— Остановите машину, — изменившимся голосом произнесла она.

— А где ваше «пожалуйста»? — Игорь метнул в нее настороженный взгляд.

— Пожалуйста, остановите машину, — повторила Марго.

Он затормозил и удивленно взглянул на нее. Марго открыла дверцу и вышла из машины. Игорь опустил стекло дверцы.

— Что случилось? — спросил он. — Садитесь в машину, вы замерзнете.

На улице было солнечно, снегопад и ветер утихли, но мороз усилился и достигал, наверное, двадцати градусов. По крайней мере Марго так показалось; она моментально продрогла насквозь, но возвращаться не собиралась — у нее не было сомнений: это был он. Посмотрев назад, она увидела, что охранник по-прежнему стоит на крыльце. Может быть, она успеет добежать до него и все рассказать ему. Пусть он позвонит дяде Гене, или она дождется Артура, ведь дядя Гена может быть на работе. Все, что угодно, лишь бы уйти от этого шпиона. Но добежать она не успела — до дома было метров сто, а Игорь, выскочив вслед за ней, догнал ее и поймал за руку.

— Садитесь в машину, я же сказал. — Он без труда вернул ее назад и затолкнул в автомобиль, а потом, нажав кнопку на щите управления, захлопнул дверцу.

Марго безуспешно дергала ручку — дверца не открывалась. Игорь сел рядом, и машина тронулась с места.

— В чем дело? — спросил он.

— Выпустите, я с вами не поеду! — с ненавистью глядя на него, кричала Марго.

— Поедете, — спокойно возразил он. — Вы уже едете. Я не хочу, чтобы вы подхватили воспаление легких. Кроме того, вы расскажете мне, что же, собственно…

Он не успел закончить фразу, потому что Марго, стараясь нажать педаль тормоза, схватилась руками за руль, машину резко занесло в сторону, тряхнуло, и она врезалась в сугроб у обочины дороги, едва не угодив в столб. Игорь молча открыл крышку на панели управления, достал оттуда веревку, связал руки девушки, а потом, выехав на дорогу, продолжил путь, по-прежнему не говоря ни слова.

— Мерзавец, гнусный, подлый негодяй! — бранилась Марго.

— Это все не обо мне, — невозмутимо парировал Игорь. — Я просто не хочу попасть в аварию и принял меры предосторожности. Если мне и суждено погибнуть из-за женщины, как подобает благородному герою, то хоть не так глупо. А теперь все-таки спокойно и без крика расскажи, что же случилось? — настойчиво проговорил он.

— Вы были в парке, когда Артур провожал меня. Еще весной. И в машине около института тоже были вы. Я вас узнала. Вы следите за мной. Зачем? Кто вас нанял? — бросала она ему обвинения.

— Вы не правы, — возразил он.

— Только не говорите, что это были не вы — вы еще так мерзко смеялись, — возмутилась Марго.

— Разумеется, это был я, — улыбнулся Игорь. — И заметьте, я дважды был свидетелем того, как вы били своего возлюбленного. Как же мне было не веселиться? Со мной, как видите, женщины так не ведут себя. Я умею их укрощать. А ваш муж не умеет, вернее, не хочет, потому что ему это невыгодно.

— Да, ему не сравниться с вами, — согласилась Марго. — Он никогда не стал бы действовать вашими методами. Но вы — грязная ищейка, и теперь мне понятно, откуда идет ваше хамское отношение к женщинам.

— Я обращаюсь со всеми так, как они этого заслуживают, — объяснил он. — Когда вы будете вести себя нормально, я к вам тоже буду относиться по-другому. И насчет моей работы вы сделали неправильный вывод. Клянусь вам, я за вами не следил. Правда, с некоторых пор я оберегал и охранял вас.

— Так тебя нанял мой отец? — обрадованно спросила Марго.

Конечно, человеку, которому платит ее отец, не следовало бы так вести себя с ней, но это лучше, чем если бы он оказался шпиком. Значит, это ее отец выделил ему квартиру. Игорь, вероятно, устраивал его как телохранитель дочери. Тогда понятно, почему он подсел к ней в баре… Все встало на свои места. И он сам говорил, что работает еще на одной работе.

— Ваша проницательность меня шокирует, — иронично произнес Игорь. Это могло быть признанием правильности ее догадки. Но она точно права! Какое еще может быть объяснение всему происходящему?

— Развяжи мне руки! — скомандовала она.

Раз он подчиненный ее отца, пусть подчиняется и ей.

— Разве мы уже переспали? Откуда такой фривольный тон? — спросил Игорь. — Вот если бы вы сказали «пожалуйста», а перед этим извинились за то, что чуть не отправили на свалку мою заработанную честным трудом «тойоту», я бы еще подумал. — Он сосредоточенно смотрел на дорогу. — А так и не подумаю. Посидите в таком виде до вашего дома. А впредь делайте то, что говорю я. Я ведь еще вчера просил вас об этом, и вы обещали, но, очевидно, забыли? Да?

«Ну и наглец, — подумала Марго, но промолчала, решив лучше потом настроить против него отца. — Вылетит с работы, научится почтительности».

Игорь подъехал к подъезду дома, где жила Марго, и остановился. Он развязал веревку на ее руках, а потом открыл дверцу машины.

— Прошу вас. — Выйдя первым, он галантно подал ей руку.

«Заехать бы ему сейчас в морду, а еще лучше в глаз, чтобы остался синяк», — мечтательно подумала Марго, но сдержалась. Кто знает, что он тогда сделает с ней. Она отыграется на нем иначе. И Марго, улыбнувшись, оперлась на его руку и вышла из машины.

— Подозрительная покорность, — улыбнулся Игорь, распахивая перед ней дверь подъезда. — Если вы что-то задумали против меня, не тратьте без толку время на это, у вас все равно ничего не получится: я — не Артур.

«Посмотрим», — подумала Марго, продолжая ангельски улыбаться.

— Итак, до встречи, любимая. — Он повернулся и пошел к машине.

— Встречи не будет, — вслед ему крикнула Марго. — И охранять меня вы тоже больше не будете. — Она была на безопасном расстоянии и уже не боялась его. — Я скажу отцу, и он вас прогонит.

— Мой адрес вы знаете, — пропустив мимо ушей ее угрозы, произнес Игорь, садясь в машину. — По вечерам я обычно бываю дома. Если меня не окажется, спуститесь в ресторан, вам не привыкать. — Он захлопнул дверцу.

Артур оказался дома.

— Я уже начал волноваться, — сказал он, когда Марго вошла в гостиную. — Я думал, ты на машине, а потом пришел домой и обнаружил «рено» в гараже. Судя по его виду, на нем вчера никто не ездил, и твоя шубка тоже дома… Ты не ночевала здесь… Я понимаю, ты свободный человек, и не стану требовать у тебя объяснений, но хотя бы предупредить меня ты могла? Ведь я всегда звоню и сообщаю, приду или нет. Зачем заставлять другого нервничать? Мало ли что могло с тобой произойти?

Марго молчала, глядя в пол.

— Ну ладно. — Артур подошел к ней. — Я понимаю, ты обиделась. Наверное, это на самом деле неприятно — застать своего мужа с другой. Но ты сама виновата, зачем ты меня выслеживала? Давай забудем все, милая. Вчера я наговорил тебе лишнего, но я разозлился. Не очень-то приятно, когда тебя застают в таком положении. Я был не прав.

Марго продолжала молчать, по-прежнему не глядя на него. Ему легко признавать себя неправым, а она чуть было не натворила из-за него такое…

— Марго, пожалуйста, посмотри на меня. — Артур поднял к себе ее лицо. — Вчера я несколько погорячился. Мне следовало бы просить прощения, а я… Пойми, любимая, я был близок с Полиной не один год. Это не так легко забыть, особенно если она сама ничего забывать не хочет и продолжает настойчиво искать встреч со мной… А я мужчина, Марго.

— И ты не каменный, — усмехнулась девушка, отбрасывая его руки.

— Ты сама все понимаешь, дорогая. — Он поднял ее с кресла и обнял. — Пожалуйста, прости меня. Ладно? Ведь я люблю тебя. Только тебя… А то, что я испытываю к ней, называется некрасивым словом «похоть». Это только физическое влечение. Просто я привык к ней. Но это пройдет.

Его черные глаза были так красивы и так завораживали своей глубиной.

— Я понимаю, любимая, что со мной непросто, но такие уж мы, люди искусства. — Его губы прижались к ее губам, разжали их, и Марго, сама того не желая, ответила на его поцелуй.

— Ты простила меня, да? — Черные глаза настороженно смотрели на нее, и Марго таяла под их взглядом.

— Да, — прошептала она.

Через несколько минут они уже лежали в постели, и Марго, как обычно наблюдая за всем происходящим словно со стороны, ненавидела себя за свою холодность и была признательна и благодарна Артуру за то, что он старался не замечать этого. То, что произошло ночью, стало казаться ей наваждением, глупым страшным сном, который следует поскорее забыть. С нею рядом муж, он любит ее, она любит его, а все остальное ей пригрезилось. Нужно будет незаметно выбросить фотографию и больше не вспоминать этого идиота-садиста. Слава Богу, они живут в разных блоках и встречаться будут редко, если вообще будут: у него машина, и он сразу спускается в гараж. А в ресторан они с Артуром ходить не станут. Если все же они столкнутся с этим типом и он даст понять, что знаком с Марго, все будет очень легко объяснить — он работал у отца и охранял ее.

— А теперь ты расскажешь мне, где и с кем провела эту ночь, — улыбаясь, произнес Артур. — Неужели вняла моему опрометчивому совету и завела любовника?

Рассказывать о том, какой она была дурой, не хотелось.

— Я была у подруги, — ответила Марго. — Позвонила ей из вестибюля, и она заехала за мной. Я просто не могла оставаться одна, а видеть тебя мне тоже не хотелось.

— У тебя есть подруги, кроме Нади? Но у Нади нет машины. — Артур, приподнявшись на локте, удивленно взглянул на нее.

— Нет, конечно, но она взяла такси, — ответила Марго. — Хочешь, милый, я сварю тебе кофе? — Она захотела встать.

Врать она, как говорил Игорь, не умеет, так что лучше прекратить этот разговор. Он ни к чему хорошему не приведет, а ведь только что все было так прекрасно.

— Подожди. — Артур удержал ее. — Но Надя была сегодня на занятиях и спрашивала о тебе.

«Попалась», — подумала Марго. Но признаться в том, что было на самом деле, невозможно. Незачем, чтобы он знал, на какой дуре женился.

— Признаюсь честно, — вздохнула она. — Я соврала.

— Я это уже понял. — Артур нахмурил брови. — Я не люблю, когда врут.

— Понимаешь, это настолько незначительно, что мне не хотелось пускаться в длинные объяснения, — сказала Марго. — Ты был прав, давай все забудем.

— Забудем после того, как ты все расскажешь. — Артур сел на кровати. — Я слушаю.

— Я на самом деле была у подруги, — упорствовала Марго. — Ты ее не знаешь, потому что я познакомилась с ней только вчера. Я ушла от тебя настолько расстроенная, что забыла шубу. Звонить родителям или дяде Гене я не хотела, чтобы не подводить тебя, а Нади не было дома.

— Спасибо, — сказал Артур. — И что дальше?

— Я села у фонтана и расплакалась. Ко мне подошла девушка и спросила, что со мною. Я ей все рассказала, и она предложила мне переночевать у нее, что я и сделала. Она живет в том же доме, где наша новая квартира.

— А как ты добралась сюда сейчас? — Вопрос был невинным, но подозрение в глазах Артура не исчезало.

Марго молчала, не зная, что ответить на этот раз. Вдруг он видел ее, когда она подъехала к дому…

— Меня подвезли, — сказала она, и с ужасом почувствовала, что краснеет.

— Новая подруга? — спросил он.

— Да, — ответила Марго, отводя взгляд. — Я просто так назвала ее подругой, не знаю, станем ли мы дружить. Ни моего, ни твоего адреса она не спросила, да и я не запомнила номер ее квартиры: я слишком психовала, чтобы ясно мыслить, — продолжала врать Марго, радуясь своей выдумке.

— Я видел мужчину, который тебя подвез. Он проводил тебя до подъезда. Я волновался и выглядывал в окно, дорогая. — Артур в упор смотрел на нее.

— Это был ее муж, — краснея, пробормотала Марго. — А сама она сидела в машине.

— Подумать только, у нее, оказывается, есть муж, — медленно произнес Артур. — А впрочем, давай действительно все забудем. Мы ведь любим друг друга, а все остальное — мелочи.

— Давай, — согласилась Марго.

Все сложилось прекрасно без этих дурацких планов Игоря. Кто он такой, чтобы понимать что-то в творческих людях и в их отношениях? Тупой спортсмен. И нужно обязательно позвонить отцу, чтобы папа поскорее убрал его с дороги. Выбрав момент, когда Артур ушел в ванную, она набрала номер отца. Конечно, уже поздно, и она, вероятно, его разбудит, но зато завтра этого хама не будет на ее пути.

— Слушаю, — донесся до нее встревоженный голос отца. Если мэру звонят среди ночи, значит, в городе что-то случилось.

— Привет, папа, это я. — Марго старалась говорить нежно, но ей и стараться особенно не приходилось: она была рада услышать голос отца. Они только вчера разговаривали, но ей кажется, что прошли годы. — Извини, что разбудила. Я просто хотела поблагодарить тебя за твою заботу обо мне, но это лишнее.

— Что ты имеешь в виду, Марго? — Отец, немного успокоившись, зевнул.

— Я говорю о телохранителе, которого ты нанял и приставил ко мне, — объяснила Марго. — Но он не нужен мне, папа. Он только раздражает меня. Мне ничего не грозит, поверь.

— Я никого не нанимал. — Голос отца звучал удивленно. — Правда, дочка, никого.

— Значит, мне показалось. — У Марго чуть не остановилось сердце.

— Тебе показалось, что кто-то следит за тобой? — засмеялся отец. — Это бывает у нервных натур и свидетельствует о том, что ты переутомилась. Я поговорю с Артуром, и зимние каникулы вы проведете в Швейцарских Альпах. Говорят, такой отдых очень успокаивает нервы.

— Спасибо, папочка, еще раз извини. Я теперь понимаю, что мне на самом деле все померещилось. — Марго повесила трубку. Как хорошо, что отец ничего не понял! Она набрала номер дяди Гены. Может быть, он сможет ей прояснить ситуацию, ведь квартиры Игоря и Артура находятся в одном доме, и она сможет с его помощью распутать сразу все загадки.

— Привет, крестница, — услышав ее голос, обрадованно приветствовал ее Геннадий Васильевич. — Что за звонок среди ночи? Или ты посте вчерашнего перепутала ночь и день? Кстати, как прошла твоя встреча с мужем?

— Вы о чем? — испуганно спросила Марго. Неужели он все знает?

— Как о чем? — засмеялся он. — Я ведь вчера подвез тебя к новому дому. Или его там не было?

— Ах, об этом, — облегченно вздохнула Марго. — Все было хорошо.

— Ну и прекрасно, — сказал он. — Люблю делать людям сюрпризы.

— Дядя Гена, я вот о чем хотела спросить. Артур уверяет, что получил квартиру не через институт. Он сказал, что сделал какую-то работу и в результате смог купить квартиру. А вы говорили…

— Я сказал неправду, Маргарита, но меня просили… и я обещал. — Дядя Гена как-то нерешительно мялся. — Но если ты обещаешь, что никому не проговоришься, я тебе по старой дружбе все расскажу.

— Обещаю, — заверила его Марго.

— Квартиру Артуру предоставил твой отец. Этот дом строила мэрия. Но Артур человек очень гордый, он не принял бы от него такой подарок. Вот Слава и организовал ему через подставного человека одну халтуру, платой за которую якобы и стало это жилье. Я просил Славу, чтобы он не делал этого — отец тратит на тебя слишком много денег, — и поэтому не хотел говорить тебе правду, чтобы лишний раз не волновать из-за его расточительности. Он пока выкручивается, но я очень боюсь, что когда-нибудь это плохо кончится. Ты обещала молчать, Марго. И не говори ничего отцу. А я прослежу, чтобы он больше не делал таких вещей. Договорились?

— Да, — сказала Марго. С Артуром все было понятно, а с Игорем все оставалось таким же запутанным, как и раньше.

Почти две недели Артур был таким, как хотелось Марго: внимательным и заботливым мужем. Он проводил с нею все время, отлучаясь только на работу, но и там они нередко были вместе. Даже в мастерскую он брал Марго с собой. Не ладилось по-прежнему только одно — интимные отношения, но Артур ничем не показывал своего недовольства, а Марго не затевала разговоров на эту тему. Теперь она просыпалась в постели по утрам не одна и была бы вполне счастлива, если бы не гнетущий комплекс неполноценности и неотвязно гложущая мысль о том, что Артур только притворяется любящим, опасаясь скандала. Лишь через две недели Марго поняла, что напрасно не ценила своего счастья, потому что оно неожиданно закончилось. В одно не слишком прекрасное утро она опять проснулась одна. После занятий в институте Артур сказал ей, что не придет ночевать, потому что у него появилась срочная работа. А ночью Марго, начав догадываться, позвонила на новую квартиру. Артур не хотел туда переезжать до тех пор, пока они не приобретут необходимую мебель. Трубку не брали очень долго, и Марго уже почти успокоилась, но вдруг услышала недовольный голос мужа.

— Да, — произнес он. — Я вас слушаю.

Она молчала, начиная догадываться, какую работу он имел в виду. Он там опять с Полиной.

— Говорите, я слушаю. — В трубку подули. — Вероятно, телефон не срабатывает, — кому-то потихоньку сказал он. — Ничего не слышно, если только… — и опять, уже громче произнес: — Алло, Марго, это ты?

Марго повесила трубку. Она так устала от всего, она больше не может! Самое легкое — отравиться, чтобы разом избавиться от всех мучений, но у нее нет никаких таблеток, она никогда их не пила. Придется жить до утра, когда откроются аптеки. А утром пришел Артур.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — вяло ответила Марго. Ей не хотелось ничего выяснять, она и так все знала, и не хотелось услышать новую ложь, тем более что все равно ситуация была совершенно безнадежной.

— Ты не звонила мне ночью домой, дорогая? — спросил Артур, глядя на ее побледневшее, осунувшееся лицо.

— Нет, я спала. А ты разве был там?

Ей совсем не нужен дополнительный скандал. Пусть он уйдет, а она спустится в аптеку и купит таблетки. Что-нибудь снотворное.

— Да, я поздно закончил работу и поехал туда. — Артур явно лгал, но ей уже было все равно. — Я не хотел тебя будить, ты уже спала, и решил переночевать там. А когда позвонили, я подумал, что это ты. В трубке было молчание. Я решил, что, возможно, это ты проверяешь меня.

— Нет, что ты? Просто телефон мог дурить: это же новая линия, — устало сказала Марго.

Скорее бы он ушел, это так невыносимо!

— Ты не заболела? — спросил Артур. — Что-то у тебя неважный вид. Вероятно, ты простудилась. Я схожу в аптеку и куплю лекарства.

— Я сама схожу, — возразила Марго. — Я знаю, что мне нужно. — Она открыла сумочку, проверяя, есть ли в ней деньги, и ее взгляд упал на лежащую там фотографию. Она не выбросила ее. Всякий раз, когда она намеревалась это сделать, ей что-нибудь мешало. Да и сложно было от нее избавиться: в последнее время Артур постоянно был рядом. Глядя на фотографию, Марго вспомнила Игоря, вернее, не вспомнила — она его и не забывала, он то и дело всплывал в ее памяти. И чаще Марго вспоминала не то, что он все-таки оказался чьим-то подосланным к ней агентом, и не то, как он по-свински обращался с ней, а то, что она чувствовала, когда он взял ее на руки, когда обнимал за плечи, сидя с ней в кресле, и то, как она плакала, а он держал ее, как ребенка, на коленях и гладил по голове. Теперь, когда Артур обнимал ее или брал на руки, она, к своему ужасу, сравнивала его с тем негодяем и тайно мучилась, сознавая свою испорченность. В объятиях проходимца ей было лучше, чем в объятиях законного, любимого мужа. Но сейчас это не имело никакого значения. Она собиралась умереть. Но что, если напоследок все-таки попробовать то, что придумал Игорь?

— Думаю, что обойдусь без лекарства, — сказала Марго. — Я лучше лягу и что-нибудь почитаю.

Она взяла с полки книгу и ушла в спальню. Фотографию Марго вложила между страницами и легла, делая вид, что читает. Она бы с удовольствием почитала на самом деле, чтобы хоть как-нибудь забыться, но не могла понять ни одной строчки своего любимого романа. Вскоре в спальню зашел Артур.

— Что читаешь? — без особого интереса спросил он.

Марго протянула ему книгу.

— Конечно же, про любовь. — Артур, улыбаясь, повертел книгу в руках. — Знаешь, Марго, я пришел узнать, ты очень плохо себя чувствуешь или терпимо?

— А что? — спросила она.

— Понимаешь, мне нужно… там осталось доделать совсем чуть-чуть… работы на полдня или на день… В общем, я не хотел бы задерживать заказ. Могу я уйти сегодня? Или мне все же остаться? — Артур, не глядя на книгу, нервно вертел ее в руках.

— Разумеется, иди, — сказала Марго. — Мне уже лучше.

— Правда? — Артур нагнулся, чтобы ее поцеловать, и из книги на пол выскользнула фотография.

— Да, я скоро буду совсем здорова, — Марго суетливо вскочила и, подняв фотографию, спрятала ее под подушку.

— Это твоя фотографию, Марго? Покажи, не стесняйся, — попросил Артур.

— Не стоит, — сердце у Марго колотилось от волнения. — Я не очень удачно вышла на ней.

— Я видел ее лишь мельком, но мне так не показалось. — В голосе Артура прозвучала настойчивость.

— Я ведь говорю, не стоит, Артур. — Голос у Марго прерывался: неужели подействует?

— Ну что ты как ребенок, Марго! — Артур, преодолев ее легкое сопротивление, достал снимок. — Ого! А говоришь, плохо получилась. — Он внимательно разглядывал фотографию.

— Где это, Марго? — спросил он.

— Ну помнишь, я ночевала у подруги. — Марго покраснела, вспомнив, как Игорь ее фотографировал.

— А кто тебя снимал? — Артур настороженно смотрел на нее.

— Моя знакомая, кто же еще? — ответила она.

— А может быть, ее муж? — спросил Артур.

— Даже если и он, то что здесь такого? — Марго рассердилась по-настоящему. Он сегодня провел ночь с Полиной и еще устраивает ей допросы. — Я ведь работала у тебя натурщицей, и ты сам говорил, что в этом нет ничего позорного, что тело человека прекрасно и гармонично.

— Ничего, — усмехнулся Артур. — Странная парочка, тебе не кажется? Они всех гостей фотографируют в постели полуобнаженными?

— Если ты хочешь сказать, что они шантажисты, ты ошибаешься, — возразила Марго. — Это «Полароид», у него нет негативов. Снимок был только один, и он у меня.

— Я знаю, что у «Полароида» нет негативов, — произнес Артур. — И рад, что снимок был только один. Но твоя версия не кажется тебе самой странной и неправдоподобной? Зачем им было фотографировать тебя в таком виде?

Марго молчала, не зная, что ответить. Действительно, зачем?

— Они купили новый фотоаппарат и теперь снимают все подряд! — радостно воскликнула она.

— Нашла, что придумать, и сама обрадовалась, — усмехнулся муж и внимательно посмотрел на жену. — Ты знаешь, я, наверное, никуда не пойду. Что-то мне не нравится твой вид, хотя ты и уверяешь, что чувствуешь себя прилично.

— Иди, Артур, мне на самом деле хорошо. — Марго так хотелось, чтобы он ушел: она боялась расплакаться.

— У меня создается впечатление, что ты меня выставляешь. — Артур встал. — А знаешь, у меня найдутся дела и дома — несколько эскизов я могу сделать тут.

Оказывается, управлять мужчинами так легко — обманывать и притворяться, как это делают они сами, — и все будет в порядке.

— У Николая скоро будет выставка в том салоне, где когда-то отказали мне. — Артур впервые говорил с ней, как с равной.

— Но твоя первая выставка проходила в более престижном зале. — Марго видела, что он расстроен, и ей почему-то захотелось утешить его.

— Перестань, Маргарита, ведь мы знаем, что этой выставкой я обязан лишь тебе, а не своему таланту, а этот мальчишка… всего добивается сам. — В голосе его звучала горечь.

— Не говори так, Артур. На презентации выступали умные заслуженные люди, они все признавали твой талант. И в газете была статья, где очень хвалили тебя.

— Да, статья была, — Артур скептически усмехнулся. — Ты думаешь, на презентации говорили правду?

— Конечно. — Марго удивил его вопрос. — Кроме первой выставки, у тебя были и другие, и все проходили успешно.

— Да, — согласился он. — А мои картины купили швейцарцы. Это тоже о чем-то говорит.

— Разумеется, — уверенно кивнула Марго.

— А ты неплохая жена, — почему-то проронил Артур и отправился работать в гостиную.

Прошла еще неделя. Артур не вспоминал о ждущем его заказе, ночевал дома, и Марго ловила порой на себе его немного недоуменный взгляд. Но она не обманывалась больше его верностью — Артур сидит дома и не спускает с нее глаз, считая, что она тоже ему изменяет. Но пройдет еще несколько дней, он поймет, что ошибся — она никуда не уходит, ей никто не звонит, Артур расслабится, и все пойдет по-прежнему. Марго больше не верила в то, что он расстанется с Полиной. Она научилась владеть собой и не показывала виду, что страдает, но от этого ей было еще хуже и снова хотелось умереть. И она решилась опять пойти к Игорю. Кем бы он ни был, но начало его плана оказалось правильным. Какое ей дело до того, кто он такой! Пусть он следит за ней, или за Артуром, или за ними обоими по чьему-то могущественному желанию. Ей все равно. Это нелепые мужские игры, и они ее не касаются, у нее свои проблемы, куда более важные — ей нужно сохранить любовь и семью, а он единственный, кто может ей в этом помочь. Марго сказала мужу, что пойдет к родителям, а сама отправилась к Игорю. Одеваясь, она удивлялась самой себе: волновалась так, словно собиралась на свидание. А ведь она шла по делу. Но, несмотря на это, Марго тщательно выбирала одежду; она предпочла элегантный костюм из легкой зеленой шерсти и сделала легкий макияж — в прошлый раз Игорь высмеял ее манеру сильно краситься. А когда она нажала кнопку его звонка, у нее отчего-то начали дрожать колени, и от слабости в ногах захотелось опуститься на пол.

— Привет, — попыталась как можно беззаботнее произнести она, когда он открыл дверь, но у нее вдруг пересохло в горле, и поздоровалась она шепотом.

А он вообще не ответил и даже не пригласил ее войти, нарушая все законы гостеприимства, только стоял и молча смотрел на нее.

— Я могу войти? — все так же шепотом спросила Марго, не понимая, что случилось с ее голосом.

— Конечно, проходите. — Он посторонился. — Извините, что замешкался, но, право же, так неожиданно… Я думал, что вы уже никогда не придете. И здравствуйте.

«Что это с ним?» — подумала Марго, проходя в коридор.

А он опередил ее, захлопнул открытую дверь спальни, а потом жестом пригласил в гостиную.

— Вы не один? — поняла Марго, и ей почему-то стало совершенно не по себе.

— Не один, — кивнул он.

— Мне следовало бы догадаться и заранее сообщить о своем визите, ведь вы любитель проституток. — Она старалась под маской дерзости скрыть свое странное настроение.

— А вы ревнуете? Как вы думаете, почему? — серьезно осведомился он.

— Да какое мне дело до вас и ваших шлюх? — Марго пошла к выходу и стала открывать замок. — Я зайду как-нибудь в другой раз. — Она крутила рычаг замка, но дверь почему-то не открывалась, хотя она и толкала ее изо всех сил.

— Идите, я вас не держу. — Игорь весело наблюдал за ее попытками справиться с замком. — Но скажите хотя бы, зачем вы пришли.

— Пожалуйста, откройте дверь, я вас прошу, — взмолилась Марго, поворачиваясь к нему. — Я приду, когда вы будете один. Завтра вы свободны?

— Как я вас вышколил, — расхохотался Игорь. — Вы говорите «пожалуйста» и не требуете, а просите. Но я не открою, пока вы не ответите на мой вопрос: зачем вы пришли?

— Я хотела обсудить с вами дальнейшее развитие нашего плана. Помните, мы с вами поспорили? — объяснила Марго. — А теперь откроете?

— Нет, не открою. — Игорь продолжал смеяться. — Потому что дверь и так открыта, я еще не успел ее запереть, а вы так расстроились, решив, что у меня в спальне проститутка, что толкаете ее не в ту сторону.

Марго так и сделала, и дверь легко распахнулась. Девушка вылетела на площадку, желая только одного — скорее уйти и больше не возвращаться сюда.

— Вы что-то говорили по поводу завтрашнего дня, — остановил ее Игорь. — Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? — Он вернул ее в квартиру. — Прошу вас, не уходите и успокойтесь, никого, кроме нас, здесь нет. Так что раздевайтесь и проходите.

— Но ведь вы сказали, что вы не один. — Смутившись от его слов, Марго косилась на дверь спальни.

— Я и был не один, ведь вы уже зашли. — Игорь весело смотрел на нее. — Так что нас было двое — вы и я. А там, в спальне, только картина…

— О! — Введя в гостиную, он оглядел ее с головы до ног. — Вы все-таки решили изменить мужу и после визита ко мне собираетесь на свидание? Или вы так оделись, желая понравиться мне?

«Черт бы побрал и тебя, и твою картину!» — подумала Марго, начиная заводиться. Зачем он с порога начинает ее злить? Ей хотелось уйти, хлопнув дверью, но она пришла за помощью и останется здесь, хотя ее коробит все. Особенно то, с какой подчеркнутостью он обращается к ней на «вы». В его устах, непонятно почему, это звучало как оскорбление.

— Рассказывайте. — Игорь усадил ее в кресло и достал из серванта рюмки, ликер и коробку конфет. — Угощайтесь и рассказывайте.

Марго не упустила ни одной подробности, докладывая ему о всех событиях последних дней.

— Но почему он так поступает? — воскликнула она. — Почему? Это так сложно и непонятно!

— Вы сами знаете ответ на свой вопрос, Маргарита, — произнес Игорь. — Истина вам давно известна, потому что вы человек, правильно понимающий жизнь. А жизнь — штука простая, и усложняют ее только негодяи, у которых постоянно появляется необходимость в этом.

— И в чем же, по-вашему, истина? — язвительно спросила она.

— В то же, в чем и по-вашему, — ответил Игорь. — Он не любит вас, а вы…

Марго не дала ему докончить фразу, которая так отвечала ее сомнениям и причиняла неимоверную боль.

— Он любит меня, любит, а вы ничего не поняли из моего рассказа. И правильно, зачем вам что-то понимать, ведь вас это не касается, вы просто развлекаетесь чужим горем.

— Любит? А откуда вы это знаете? — спокойно спросил Игорь.

— Ну, он сам мне говорил, — смутившись, произнесла Марго.

— Послушайте, что я вам скажу. — Игорь отставил в сторону рюмку с ликером и, подойдя к Марго, опустился на ковер у ее ног. — То, что я сейчас скажу, будет звучать нелепо, но вы можете верить мне по одной простой причине. Все, о чем вы рассказали мне, я выслушал очень внимательно, потому что это касается и меня лично. Я волнуюсь за вас и хочу, чтобы у вас все было хорошо. Я не стану бросаться пустыми словами и бездоказательно уверять вас в том, что ваш муж не любит вас. — Игорь взял руку Марго и взглянул ей в глаза.

— С чего это вдруг вас так разволновала моя судьба? — недоверчиво хмыкнула Марго, пробуя выдернуть свою руку, но он ее не отпускал.

Было что-то в его голосе, что смущало ее, и его прикосновение смущало тоже.

— Я тогда сказал вам, что с некоторых пор следил за вами и оберегал вас. А вы решили, что меня нанял ваш отец. Вы были не правы, но я не стал разуверять вас. Я боялся, что больше не увижу вас, если вы узнаете правду. — Он замолчал.

— Но действительно, зачем вы следили за мной? — Марго покраснела, начиная догадываться.

— Я впервые увидел вас на вечере в Доме архитектора, — после паузы продолжил он. — Вы показались мне такой доверчивой и ранимой, что-то подсказывало мне, что вы непременно окажетесь втянутой в какую-нибудь неприятную историю. И я решил по мере возможности следить за вами, чтобы при случае помочь вам. В баре этот случаи представился. Я видел, что вам грозит неприятность, и решил спасти от этого толстяка. Если бы не он, я никогда бы не решился подойти к вам, я достаточно робок от природы, да и мне пришлось бы тогда признаться… — Он замолчал, с трудом подыскивая слова. — Мне пришлось бы сказать то, чего я не хотел говорить, да и сейчас не хочу, потому что… — Он окончательно сбился и замолчал, разглядывая узоры на ковре.

Марго удивленно смотрела на него. Это он-то робок! Но Игорь явно говорил правду — он не работал ее телохранителем, и сам сказал ей об этом, не догадываясь, что она уже это знает.

Марго встала с креста и присела рядом с ним на корточки, заглядывая ему в глаза. В ту короткую долю секунды, на которую встретились их взгляды, она уловила в его глазах выражение боли, и муки, и любви. Это была любовь, даже маленький ребенок понял бы это. Игорь встал и отошел к окну.

— Но почему? Пожалуйста, скажите. — Голос у Марго срывался от волнения и смущения. Она уже знала, что он ответит. Сердце бешено стучало у нее в груди, ее охватывало необъяснимое блаженство. Выходит, его обращение с ней — лишь попытка скрыть свое чувство, а его насмешки — лишь маска, под которой скрывается сердце влюбленного рыцаря?

— Потому что я люблю тебя. — Голос Игоря звучал глухо, он даже перешел от волнения на заветное «ты».

Хотя Марго и знала, что именно он ответит, сердце ее забилось еще сильней. Она чувствовала себя почти счастливой.

А Игорь повернулся к ней, внимательно и выжидающе посмотрел на нее и, заметив, как восторженно вспыхнуло ее лицо, улыбнулся. Ожидание и боль в его глазах сменились радостью. Он шагнул к ней. Вот сейчас он обнимет ее, и ей, черт возьми, хочется этого. Может быть, он опять поднимет ее на руки, а это так восхитительно. «Но ведь он женат, — вспомнила вдруг Марго. — А я замужем». Она отступила на шаг, и он отвернулся и опять отошел к окну. Конечно, его любовь озарила ее сердце, но она не может полюбить его и не полюбит никогда, она любит Артура.

— Мне очень жаль, но я замужем, и… — Попытку девушки смягчить невольный отказ прервал безудержный хохот.

Игорь хохотал. Он повернулся к ней, в его глазах запрыгали озорные огоньки. Но ведь он говорил так искренне, и в его глазах только что таилась такая боль, а затем — радость.

— Поверили? — сквозь смех спросил он.

— Ничуть я вам не поверила! — в ярости закричала Марго.

— Поверили, — утвердительно кивнул головой Игорь. — Но простите, я прервал вас. Вы замужем, и вам очень жаль. Но кого жаль — меня или себя?

Марго молчала. Какой же она была самонадеянной!

— А если бы вы не были замужем, вы ответили бы на мое чувство, оценив его пылкость и постоянство? Женщинам нравится, когда за уверенными нагловатыми манерами физически сильный мужчина прячет нежное ранимое сердце, принадлежащее им. Вы замужем, но, несмотря на это, вам было невообразимо приятно. А что бы вы сказали, если бы были свободны?

— То, что вы циник и хам, и ни одна порядочная женщина не ответила бы на ваше чувство, — отчеканила Марго. — Только такой негодяй, как вы, может шутить такими святыми вещами.

— Я просто хотел убедить вас, что иногда почти невозможно распознать, святы ли эти святые вещи для того, кто толкует вам о них, — объяснил он.

— Это не так уж и трудно, — заверила его Марго. — Я ведь сразу раскусила вашу игру.

— Ой ли? — усмехнулся Игорь. — Но речь идет не обо мне, а о вашем муже, который вас не любит. И вы всегда это знали. Здесь даже не нужно было что-либо «раскусывать». Он признался вам в любви и проделал все прочее, что полагается влюбленному, потому что понял выгоду от ваших отношений. А женился лишь потому, что иначе мог потерять престижную работу и мастерскую. Из двух зол он выбрал меньшее и предпочел жениться на девушке, к которой не испытывал никаких чувств. А чтобы ему легче было жить с вами, он придумал ваш пресловутый брачный договор. Таким образом он приобретал возможность использовать имя вашего отца и ничего не терял — даже возможность спать с кем захочет.

— Вы что же, считаете, что Артур был не прав, когда говорил о том, что любовь должна быть свободной? Свободной от быта и навязчивых отношений? — спросила Марго.

— Любовь и должна быть свободной, но свободной от лжи и корысти, от пошлости и глупости, — сказал Игорь. — А главное — от нелюбви. Вот и все. Любовь должна быть любовью, и тогда она будет свободной. Между любящими людьми царят гармония и взаимопонимание, у них не возникнет желание что-то скрывать друг от друга. Они не станут изменять друг другу, и поэтому им не придется страдать от ревности. Они будут желать друг другу добра, не станут ссориться и устраивать скандалы. Они будут уважать дела друг друга и без всяких договоров не станут мешать друг другу заниматься своим делом — все так просто, малышка, только не нужно усложнять. Я понимаю, что делаю сейчас вам больно, но лучше все решить разом, чем страдать всю жизнь. — Он сел в кресло рядом с Марго и обнял ее за плечи. — Это как горькое лекарство: его нужно проглотить, чтобы потом стало легче.

Марго не понимала сама себя. Когда этот человек был рядом с ней и говорил вот так, она чувствовала к нему полное доверие и с ней происходило что-то странное. Как будто она опять возвращалась в детство, становилась маленькой и слабой, потому что он был сильным и взрослым. Но в то же время она обретала уверенность в себе и спокойствие, словно заряжаясь ими от него. Не стоило ничего в жизни бояться, все проблемы становились такими мелкими и несложными, он так легко их разрешал, и у нее почему-то не возникало сомнения в его словах. А ведь они были совсем чужими людьми, и ничто их не связывало. Откуда же бралось это доверие? Нет, надо пересилить эти глупые чувства. Марго вдруг почувствовала, что злится сама на себя.

— Вы ошибаетесь, — почти сердито сказала она и сбросила руку Игоря со своего плеча. — Мне вовсе не больно и больнее от ваших слов не стало. Потому что вы ничего не понимаете ни во мне, ни в жизни.

— Вам не больно сейчас, потому что я рядом с вами, — улыбнувшись, произнес Игорь. — Вам спокойно и надежно и, может быть, даже хорошо. Вы чувствуете мою силу. Но скоро вы вернетесь к своему мужу, бесчестному и непорядочному человеку, и ваши страдания начнутся сначала.

У Марго даже дыхание перехватило от его слов. Может быть, и была в них какая-то правда, но подумать только — какое самомнение!

— Боже мой! — прокричала она. — Не вам говорить о чести и порядочности. Артур по крайней мере изменяет мне с постоянной любовницей, которая была у него еще до того, как он познакомился со мной. А вы изменяете своей жене, снимая проституток, которых даже не знаете. У Артура были какие-то чувства к Полине, а вам все равно, с кем спать. Вы просто животное по сравнению с ним. Я бы на месте вашей жены…

— Разве я говорил когда-нибудь, что женат? — засмеялся он.

— А разве нет? — удивилась Марго.

— Увы, это только плод вашего воображения. — Игорь хитро прищурился. — Я холостяк.

— Конечно, она не выдержала ваших загулов и бросила вас. — Марго чувствовала, что ведет себя не слишком тактично, но ей хотелось хоть как-то отыграться на нем за все пережитые по его вине унижения.

— Нет, она меня не бросала, — возразил Игорь. — Ее вообще никогда не было.

— Вы хотите сказать, что до сих пор еще ни разу не были женаты? Неужели не нашлось ни одной наивной дурочки, которую вы сумели бы обмануть вашим наигранным обаянием и вниманием и которая поверила бы вам и согласилась выйти за вас замуж? — Марго с презрением смотрела на него. — Даже на это вы неспособны. А еще беретесь судить о людях.

— Наивные дурочки никогда не интересовали меня, — засмеялся он. — А вам не приходит в голову, что я мог ждать единственную женщину, предназначенную мне небом и судьбой? И я ждал ее и искал, хотя мне пришлось потратить на это немало времени.

— И, конечно, вы уже встретили девушку вашей мечты? — с неприязнью спросила Марго. Все-таки обидно, что кто-то любит так пламенно не ее.

— Конечно, встретил, — усмехнулся Игорь. — И даже успел открыть ей свои чувства. Я ведь говорил вам неоднократно, что прячу в спальне ее портрет и молюсь на него. — В его голосе вновь звучала ирония, и опять слова его приобретали совсем другой смысл. Разумеется, он разыгрывает ее. Ведь он все-таки за ней следил и работает на кого-то. Он аферист, а такие люди не могут обладать нежной и верной душой. И мало ли что могло быть там, на картине. А может быть, это вовсе и не картина, а чья-то фотография в рамке? А может, он совсем не аферист, а благородный мститель, как в одном из ее любимых романов, и просто хочет отомстить за свою любимую? Но при чем тут она и Артур? Вероятно, какая-то ниточка тянется от него к кому-то из них. Тогда он не опасен: ни она, ни Артур не могут быть замешаны в чем-то плохом. Стоп! И он, и ее муж жили в Москве… Вероятно, все произошло там. Марго тряхнула головой, отгоняя страшные мысли. Она нахмурилась и приняла серьезный вид.

— Может быть, перейдем к делу? — тоже становясь деловым, спросил Игорь. — Ведь вы пришли не за тем, чтобы обсуждать мою личную жизнь.

— Да, — согласилась она. — Но скажите, почему вы признались, что не работаете у моего отца? Я именно поэтому поверила вашему объяснению в любви. Ведь я уже знала это.

— Потому что я знал, что вы знаете. И мне нужно было упомянуть в разговоре что-нибудь правдоподобное, — улыбнулся Игорь. — Вы ведь обещали оставить меня без куска хлеба, то есть поговорить с отцом. А я не столь самонадеян, чтобы вынашивать иллюзии по поводу вашей жалости ко мне, да и к другим тоже. Вас ведь не волнуют такие мелочи, как заработок или безработица. Главное, чтобы вам было хорошо. Не так ли?

Марго вспомнила, как наговаривала ректору на Артура, и ей стало стыдно. Но не следовало этого показывать, и она открыла рот, чтобы возразить.

— Не нужно слов, я и так вижу, что вы раскаиваетесь и больше не будете, — остановил ее Игорь. — И вообще, поехали, я отвезу вас домой. Уже поздно, и ваш муж волнуется.

— Нет, он не волнуется, я сказала ему, что пойду вечером к родителям, — запротестовала Марго. Неужели Игорь отказывается помочь ей?

— Он уже позвонил им и узнал, что вас там нет, — уверенно заявил Игорь, открывая дверь гостиной. — Вы слышали, Маргарита, что я вам сказал?

— Он не станет звонить моим родителям. Артур никогда им не звонит, у него не ладятся отношения с моей мамой. — Марго продолжала сидеть в кресле. Он ведь собирался обсудить с нею ее дела. Почему же он передумал?

— Ради такого случая он позвонит, — упорствовал Игорь. Он вернулся и пододвинул к ней телефон. — Проверьте, если не доверяете моей интуиции.

Он оказался прав, как всегда, прав. Поговорив с отцом, Марго выяснила, что Артур звонил и спрашивал о ней, причем не один раз, а два.

— Поехали, — повторил Игорь. — У меня сегодня встреча, и я могу опоздать.

— Встреча с женщиной? — Марго почему-то очень волновало это.

— С женщиной, — утвердительно кивнул он.

— С той, которую вы любите?

— Нет, с проституткой. Но вам не кажется, что ваше любопытство чересчур подозрительно?

— Ради шлюхи вы отказываетесь от нашего спора, — сказала Марго.

— Я не отказываюсь, — пожал плечами Игорь.

— Но почему вы не хотите обсудить со мной дальнейшие действия? — воскликнула Марго.

— Потому что и обсуждать ничего не надо, — улыбнулся Игорь. — Я просто отвезу вас, вот и все. Ведь вы сказали, что Артур видел, как я подвозил вас на «тойоте», и что-то заподозрил. Он увидит ее снова, а мы постараемся сделать так, чтобы он ее увидел. Поехали.

Когда «тойота» выехала из гаража, Марго, как и в прошлый раз, заметила, что на крыльцо вышел охранник с радиотелефоном. Все было так же, как тогда. Марго вспомнила их предыдущую поездку и покраснела.

— Сегодня обойдемся без эксцессов? — спросил Игорь. — Или мне на всякий случай связать вам руки?

— Нет, пожалуйста, не надо, — изобразила испуг Марго. — Я, честное слово, буду вести себя прилично.

— Значит, теперь вас без опасения могут сажать в машину и другие, — усмехнулся Игорь.

Опять он издевается над ней, и она даже не может придумать, что ему ответить.

— Хороший парень, — чтобы скрыть свое смущение, она обернулась назад, туда, где до сих пор темнела фигура охранника. — Он всегда готов помочь и даже запомнил с первого раза мое имя.

— А мне он кажется довольно скользким и подозрительным, — возразил Игорь. — Например, вчера у нас в вестибюле около лифта двое жлобов напали на одного человека, а он, хотя и был рядом, ему не помог. Пришлось бедняге справляться самому. А этот тип лишь схватился за свой радиотелефон. Надеюсь, что для того, чтобы вызвать милицию, но она, правда, не понадобилась.

— Вы так подробно рассказываете, значит, были там тоже, — съехидничала Марго. — Почему же вы не бросились на помощь? А вы ведь не бросились? Вы сами сказали, что бедняге пришлось справляться одному. Струсили? А еще обвиняете в чем-то других.

— У вас, любимая, просто потрясающая проницательность, — серьезно заметил Игорь. — Но я не собираюсь защищать себя от женских нападок.

«Тойота» ехала по освещенным фонарями заснеженным улицам города, который вечером казался Марго еще более красивым, чем днем. Все, что она видит перед собой, — такое знакомое и родное. Она знает в этом городе каждый поворот, каждый дом, мимо которого они проезжают.

— Вам нравится наш город? — повернулась она к Игорю. — Я, например, безумно люблю его и не представляю, что было бы со мной, если бы мне пришлось уехать. Я… — Она оборвала фразу, потому что ее взгляд упал на руки Игоря, держащие руль. Костяшки пальцев левой руки были в ссадинах. — Вы извините меня, я не знала… — пробормотала она. — Но вы же сказали, что он сам… Так это они напали на вас? А зачем они это сделали? Вы заявили в милицию?

— Я ведь сказал, что у вас потрясающая проницательность, — усмехнулся Игорь. — Просто вы не хотите сначала подумать, а уже потом вынести суждение. Зачем они это сделали? Им, вероятно, приказал тот самый человек, который разрешил мой жилищный вопрос. Он думал, что этим купил меня и что, получив квартиру, я брошу одно свое дело, а когда его предположения не сбылись, он подослал их, чтобы напомнить мне о своей всесильности. И не волнуйтесь, пожалуйста, за меня. С такими ребятами я справляюсь сам. Но вы спрашивали меня о городе. Он, безусловно, красив.

— А почему вы променяли столицу на наш городок? — спросила Марго.

— Был один человек, — ответил Игорь. — Я считал его другом и доверял ему, но он предал меня, и вот я оказался здесь. Если вы не возражаете, я пока не стану рассказывать остальное — слишком героически я буду выглядеть в ваших глазах, а герои, как вы, надеюсь, читали, не хвастаются своими подвигами, о них дамы узнают случайно.

Так и есть, ее версия о мести оказалась правильной.

— Скоро мы подъедем, — продолжал Игорь. — На тот случай, если ваш муж опять стоит у окна, мы должны вести себя у подъезда, как любовники. Вы знаете, любимая, как они себя ведут?

— Знаю, — сказала Марго. — Когда я выйду из машины, мы должны будем целоваться. — Она, не сдержавшись, хихикнула. Интересно, как он целуется? Разумеется, ей не хочется целоваться ни с кем, кроме Артура, но делать нечего, придется. — У меня нет ни малейшего желания целоваться с вами, но я согласна, — добавила она.

— Я вас разочарую, милая, настоящие любовники не целуются на виду у всех. У них было достаточно времени, чтобы нацеловаться, и они лишь недавно этим занимались — если он подвез ее и они на самом деле любовники. Так что целоваться на зрителях мы не будем. А если вам все-таки хочется узнать, как я это делаю, давайте я поцелую вас сейчас. — Он затормозил, отъехав к обочине, и, нажав рычаг под сиденьем Марго, откинул его назад и склонился над ней. Девушка почти лежала в его объятиях, его лицо приближалось. «А ведь он красивый, — промелькнуло в голове у Марго. — Я не замечала этого, потому что все время сравнивала его с Артуром». У нее сильнее забилось сердце, кровь прилила к лицу, сладкая истома стала обволакивать ее, и губы сами раскрылись для поцелуя.

— Нет, пожалуй, я не стану вас целовать. — Игорь поднялся и рывком возвратил на место ее сиденье. — Ведь вы не имеете ни малейшего желания целоваться со мной, а я не привык брать женщин силой. — Он взялся за руль, и машина поехала.

— Вы!.. — Марго задохнулась от возмущения и не смогла продолжить.

— Вы так возмущаетесь потому, что я не поцеловал вас? — спросил Игорь. — Я сделаю это, если вы все-таки хотите.

Девушке с трудом удалось справиться с собой. Ей даже нечего ответить.

— У адюльтера свои законы, и главный из них — конспирация. А нам нужно, чтобы ваш муж ни в коем случае не заподозрил, что его разыгрывают. Мы сделаем вот как. Я подожду, пока вы доберетесь до дома и подойдете к своему окну. Тогда и уеду. Только не вздумайте махать мне рукой, хорошо?

— Но, может быть, мне не стоит подходить к окну, а вам ждать? — спросила Марго. — Я точно уверена, что Артур и так будет высматривать меня. Не получится ли у нас перебор? Может быть, вы просто подвезете меня, и все?

— Вы обещали слушаться меня, Маргарита, — напомнил Игорь. — И еще вот что меня волнует. Ваш муж будет ужасно разозлен и, боюсь, перейдет к рукоприкладству. Подумайте еще раз, нужно ли вам добиваться его любви? Может быть, бросим эту затею?

— Нет, не бросим, — сказала Марго. — И волнуетесь вы зря. Ничего он со мной не сделает, я сильнее. Я, между прочим, мастер спорта по теннису.

— Я давно понял, что вы занимаетесь теннисом, — заявил Игорь. — У вас на ладони правой руки кожа грубее, чем на левой, но я не знал, что вы мастер спорта.

— Первая ракетка области! — с гордостью сообщила Марго.

— Ну ладно, ладно, убедили, — засмеялся Игорь. — Тогда я не опасаюсь за вас. Но какой же вы еще ребенок, любимая! Кстати, у меня еще одно предложение. Скажите мне ваш номер телефона. Я вам позвоню немного позже и узнаю, как дела.

— Почему вы так волнуетесь обо мне? Я ведь сказала, что мне ничего не угрожает, — возмутилась Марго.

— У вас мания величия, дорогая, — усмехнулся он. — Я позвоню не потому, что беспокоюсь о вас. Я хочу заставить вашего мужа еще сильнее ревновать вас, вот и все. Мне приходится форсировать события, ведь до назначенного мною самим срока, за который я должен заставить его полюбить вас, осталась всего неделя, и я могу проиграть. Так что волнуюсь я о себе, а не о вас. Вы ведь помните, что ждет меня, если ваш муж вас полюбит? Помните?

— Помню, — застенчиво прошептала Марго.

— Ну вот, — сказал он. — Но вы все равно будьте поосторожнее. И ведите себя так, словно вы ни в чем перед ним не виноваты. Не замечайте его гнева. А когда нельзя будет не заметить, сделайте вид, что не понимаете, чем этот гнев вызван. Например, начните извиняться за то, что поздно пришли. Все, идите, любимая, ни пуха, ни пера! Я позвоню. — Он затормозил у подъезда.

— К черту! — Марго медлила и не выходила.

— В чем дело? Вы все-таки боитесь? — спросил он. — Но еще можно выпутаться. А хотите, я все-таки отвезу вас к себе, а потом уеду? Я успею на свою встречу.

— Нет, я только хотела спросить, — возразила Марго. — Игорь, а что такое адюль… — Она запуталась в звуках незнакомого ей слова.

— Адюльтер — это то, что происходит у вашего мужа с Полиной, или то, что могло произойти у нас с вами, если бы я вас вовремя не остановил. Это одна из разновидностей свободной любви, а, попросту говоря, супружеская измена, — объяснил он. — Французское слово.

— Вы очень образованны для спортсмена, — отпустила комплимент Марго.

— Спасибо, любимая, но мы слишком заболтались. Идите. И не вздумайте сказать мужу, что были у родителей, продолжайте выдумки про знакомую, ведь вас подвезли на ее машине. Не нужно, чтобы он сразу раскрыл ваш обман — мы еще некоторое время должны подержать его в напряжении Все, идите и не забудьте подойти к окну. Я жду. Кстати, где ваши окна?

— Но дома никого нет. — Марго указала ему на черные квадраты окон третьего этажа.

— Идите, Маргарита, — нетерпеливо повторил Игорь.

— Но… — начала возражать Марго, стоя около машины.

— Когда вы наконец будете делать то, что я вам говорю. — Он повысил голос. — Идите, вы мне страшно надоели. Я опаздываю из-за вас на встречу.

— Ну и убирайтесь к своей шлюхе! — Марго, круто развернувшись, ушла.

Она открыла дверь квартиры и вздрогнула от неожиданности — в коридоре, скрестив руки, стоял Артур. Он ждал ее, увидев в окно, как она вышла из машины. «Говорила же я Игорю, что так и будет», — подумала Марго.

— Привет, — весело сказала она Артуру, радуясь своей догадливости.

— Как родители? — поинтересовался Артур. — Судя по твоему радостному виду, у них все хорошо?

— Не знаю, — следуя наставлениям Игоря, пожала плечами Марго. — Я у них не была.

— А где же ты была? — Артур старался говорить спокойно, но в его голосе прорывались сердитые интонации.

— Повесь, пожалуйста, шубу. — Марго прошла в гостиную. Там было темно. — Ты всегда по вечерам сидишь без света? — Она щелкнула выключателем, подошла к окну и поняла, почему свет был погашен: из освещенной комнаты ничего не было видно на ночной улице. Она разглядела только, как вспыхнули фары, и машина уехала.

— Где ты была? — Артур за плечи развернул Марго к себе. В его черных глазах был гнев, не предвещавший ничего хорошего.

— Извини, я немного задержалась, — ответила она. — Мне следовало бы позвонить и предупредить, что я приду поздно, ведь ты волновался.

— Где ты была? — В третий раз Артур не выдержал и перешел на крик. — Отвечай! — Он тряхнул ее за плечи.

— Что с тобой, Артур? — Марго не нужно было разыгрывать испуг. Хотя Игорь и предупреждал ее о возможной грубой реакции мужа, она была удивлена и напугана: Артур всегда был таким воспитанным и тактичным. Она с трудом отвела его руки. Вероятно, все же она не сильнее его — пожалуй, их силы равны, и будет плохо, если он станет продолжать в том же духе. — Я была у своей знакомой. Той самой, у которой я ночевала.

— Вот как? — зло засмеялся Артур. — Но ведь ты не запомнила ее адрес, а она не знала твой. Как же вы встретились?

Марго молчала, не зная, что придумать.

— Ну так что? — Артур опять схватил ее за плечи и прижал к стене.

«Пожалуй, он даже немного сильнее меня, — подумала Марго. — Потому что злится». Нужно было что-то придумать, но ей в голову ничего не приходило. Как же они могли встретиться?

— Я не буду с тобой разговаривать, пока ты меня не отпустишь, — проронила она, вспоминая все, чему научилась от Игоря. — К чему скандалы? Воспитанные люди могут объясниться спокойно. А мы с тобой воспитанные и цивилизованные и живем не в эпоху домостроя.

— Ну, говори! — Артур выпустил ее. — Я слушаю. Как же вы встретились?

— Совершенно случайно. — Марго успела собраться с мыслями. — Я шла к родителям, вдруг рядом со мной остановилась машина и посигналила. Новая знакомая проезжала мимо и увидела меня. Мы зашли в бар, мило поболтали и выпили немного ликера (как хорошо она придумала, ведь от нее наверняка попахивает спиртным), а потом знакомая отвезла меня. Она очень приятная женщина.

— Как все просто, почему же я сам не додумался до подобного объяснения? — Артур иронично восхищался. — Только не делай из меня идиота, дорогая. Я ведь видел, что тебя опять подвез мужчина. Он выглядывал из машины и смотрел на наши окна, когда ты ушла. А потом ты сама подошла к окну, чтобы он увидел тебя. Могу тебя поздравить: он тебя очень любит, если так волнуется за тебя и непременно хочет убедиться, что с тобой ничего не случилось, пока ты поднималась по лестнице.

Слова Артура ей многое объяснили. Игорь на самом деле беспокоился о ней, и, возможно, он действительно любит ее. Артур — мужчина и, конечно же, лучше, чем она, понимает, что движет поступками другого мужчины.

— Молчишь? Нечего сказать? — Марго видела, что он изо всех сил сдерживает ярость.

— Что ты такое говоришь, Артур? — Она заставила себя беззаботно засмеяться. — Муж знакомой зашел за ней в кафе, а потом они подвезли меня.

— Если они всегда подвозят тебя вместе, почему же я вижу только его? Может быть, потому, что ее на самом деле нет?

— Она остается в машине. Зачем же ей выходить на мороз? — улыбнулась мужу Марго. — Другие мужья относятся к своим женам с нежностью, не так, как ты.

— Не только к своим женам, но и к подругам их жен! — опять взъерепенился Артур.

— Ну подумаешь, хотел убедиться, что я благополучно добралась домой. В их доме вчера на кого-то напали прямо в вестибюле, и они с женой здорово напуганы.

— Это легко проверить, милая. — Артур взял трубку телефона. — Ведь они, если я не ошибаюсь, живут в одном доме со мной. Я позвоню охраннику и узнаю.

— Да, действительно, все было именно так. — Артур, поговорив по телефону, повесил трубку. — Ты сказала правду.

— Пойдем спать, милый, уже поздно, — предложила Марго.

— Пойдем. — Артур успокоился, но одолевавшие его подозрения все еще не развеялись окончательно. — Если ты меня обманываешь, Маргарита, твой обман рано или поздно раскроется.

— Разве мы не свободные люди, Артур? — возразила Марго.

— Свободные, — согласился он, невесело усмехаясь. — Ты извини, я действительно вел себя, как пещерный житель. Но я весь на нервах: у Николая через неделю выставка, и она не дает мне покоя. Я видел его картины, дорогая. — Он вздохнул и замолчал. — Он по-настоящему талантлив.

— Ты тоже талантлив, Артур. — Больше всего на свете Марго боялась разговаривать с ним об искусстве. В его работах она ничего не понимала, и ей было стыдно признаться в этом.

— Скажи честно, Маргарита, ты на самом деле так считаешь? Что ты думаешь о моем творчестве? Я ведь никогда не спрашивал тебя об этом. — Он смотрел на нее с таким страхом, словно собирался выслушать приговор себе.

— Конечно, я так считаю. — Марго врала, но что еще ей оставалось делать, не говорить же о том, что она ничего не смыслит даже в творчестве собственного мужа. Она восхищается полотнами Рафаэля, Рембрандта, Куинджи, ей нравится и понятен Сальвадор Дали и даже Малевич и Кандинский, но это признанные мастера, и не нужно быть особенно умной, чтобы увериться в их гениальности. Другое дело современники. Большое видится на расстоянии, и работы мужа ей представляются лишь хаотичным нагромождением форм и цвета. Одна картина Артура ей действительно нравилась, но и то лишь потому, что на ней была она сама. Эта картина открывала триптих на античные сюжеты, стилизованный под эпоху Возрождения с постепенным переходом к стилю модерн. И если первая часть триптиха еще напоминала работы старых мастеров, то на третьей было обычное для Артура дикое сочетание цветов и несоответствие форм. Но разве можно об этом сказать ему? Ведь люди поумнее, чем она, видят в его работах признаки гениальности.

— Мне очень нравятся твои картины.

Что можно добавить еще, Марго просто не представляла и проклинала свое неумение поддерживать разговор об искусстве. Когда зазвонил телефон, ей не пришлось делать вид, что она торопится взять трубку — Марго была рада поскорее прервать мучивший ее разговор.

— Привет, любимая, — услышала она голос Игоря. — У вас все в порядке?

Марго улыбнулась. Она была рада, что он позвонил. Теперь, когда Артур помог ей понять, что Игорь любит ее, она стала воспринимать своего странного знакомого несколько иначе. И то, что он называет ее любимой, перестало казаться насмешкой.

— Привет, — сказала она. Конечно, он ее любит. Игорь даже разузнал каким-то образом номер ее телефона. Ведь она сама не оставляла его.

— О! Какая у вас нежность в голосе! — произнес он. — Жаль, я не смогу сразу же узнать, отчего она вдруг возникла. Ведь вы не можете объяснить сейчас. Расскажете завтра, ладно?

— Да! — Завтра она скажет ему, что наконец-то разгадала его секрет.

— Кто это звонит тебе так поздно? — Марго вздрогнула, услышав голос Артура; он вернулся из спальни и стоял рядом.

— Моя знакомая, — спокойно ответила Марго. — Не мешай, я тебе потом расскажу. — Она опять вернулась к прерванному разговору: — С вашей помощью у меня все в порядке. До свидания.

— Могу я поговорить с твоей знакомой? — Рука Артура потянулась к телефонной трубке.

— До завтра, любимая, — услышала Марго прощание Игоря и в тот же момент отпустила пальцы, передавая мужу трубку, в которой уже раздавались короткие гудки. Артур быстро прижал ее к уху, но тут же опустил на рычаг.

— Ты с подругой разговариваешь на «вы»? — растерянно спросил он.

— Нет, конечно, — засмеялась Марго. — Я имела в виду ее и ее мужа. Их ведь двое, милый. И они очень дружны, Артур. Они словно одно целое, не то что мы с тобой.

— Но зачем она звонила так поздно? — примирительно спросил муж, смягчая ее последние слова.

— Ты знаешь, дорогой, она извинилась, что звонит так поздно, но они собирались завтра в театр на интереснейший спектакль, — Марго сама себе удивлялась, как быстро она учится врать и как складно у нее это получается, вероятно, опыт общения с Артуром не прошел даром, — и вдруг ее мужу сообщили, что он должен уехать в срочную командировку. Вот она и спросила, не смогу ли я пойти с нею вместо него. И я согласилась. Так что завтра вечером я уйду.

Весь следующий день в предвкушении нового визита к Игорю Марго была в приподнятом, возбужденном состоянии. Как замечательно снова почувствовать себя любимой! Игорь не просто влюблен в нее, он ее любит по-настоящему. Вот в чем разница между влюбленностью и любовью (раньше она не разделяла эти понятия): влюбленный — это тот, кто бегает за тобой, надоедает своим нытьем и признаниями, а любящий — заботится о тебе, порой даже не открывая своих чувств, если они все равно безнадежны.

Марго была счастлива, что встретила такую любовь. Она никогда не сможет ответить на нее, ведь ее отношения с мужем благодаря Игорю налаживаются быстрыми темпами. Скоро, совсем скоро она будет счастлива с Артуром! Но все равно, как это замечательно! И как смутится Игорь, когда она выложит ему, что разгадала его чувства!

Она еще немного поиздевается над ним, отыгрываясь за его прежнее обращение. Но только совсем немного, ведь Марго знает теперь, почему он так вел себя. Говоря о любимой девушке, он имел в виду именно ее. И кто знает, может быть, на его таинственной картине тоже она. Не он ли был анонимным покупателем «Нимфы у озера»? Марго так и распирало от радости. Ей не терпелось хоть с кем-нибудь поделиться этой радостью. Но две первые лекции по материаловедению оказались такими сложными, что рассказать обо всем сидящей рядом Наде было невозможно. Зато потом ее терпение было вознаграждено: на занятии по рисунку можно было обо всем поведать подруге. Студенты срисовывали гипсовую руку, лежащую на постаменте, а Марго, захлебываясь от восторженного шепота, делилась с Надей своими светлыми планами.

— Я скоро буду счастлива, по-настоящему счастлива, — сообщала она. — Этот человек знает, что говорит. Он такой замечательный, добрый и умный, и он любит меня. Осталось совсем немного, и я буду счастлива с Артуром.

— С Артуром? — переспросила Надя, которая весь рассказ выслушала, не перебивая, а теперь явно была не согласна с чем-то.

— Ну да! — не понимая ее, ответила Марго. — С кем же еще? — Она взглянула на мужа, который, как обычно, сидел на подоконнике и курил, стряхивая пепел в консервную банку.

Огромные глаза преподавателя рисунка и живописи неотрывно следили за Марго, и в них проглядывала настороженность. Он вновь не мог понять причину оживления и взбудораженности своей юной жены.

— А ты знаешь, Надюша, наш план успешно приближается к концу, так что спор я, пожалуй, проиграла. Но я рада, ведь Артур уже почти мой, посмотри, как он на меня пялится, — склонясь к самому уху подруги, зашептала Марго. — Я так рада, хотя и должна буду исполнить желание этого Игоря. — Марго, не сдержавшись, расхохоталась. — Он написал его на бумажке и спрятал ее, но я и так знаю, что там.

Надя, улыбаясь, смотрела на подругу.

— Бедный Артур, — отозвалась она.

— Ты догадалась, чего он захочет, да? Догадалась? — возбужденно расспрашивала Марго.

— Нет, — ответила Надя.

— Почему же ты тогда жалеешь Артура? — удивилась Марго.

— Потому что он вряд ли будет иметь какое-то отношение к твоему счастью, — как-то странно объяснила Надя.

— Да ну тебя! Ты ничего не понимаешь! — махнула рукой Марго. — Я так вот сразу поняла, чего этот мужчина от меня хотел. И я сделаю это. — Она опять засмеялась. — Подумаешь, такая мелочь! Не такая уж большая расплата за счастье. Когда он хотел меня поце…

Артур, не выдержав, спрыгнул с подоконника и подошел к девушкам. Марго сразу замолчала, оборвав фразу на полуслове. Надя залилась краской, а Марго лишь невинно улыбнулась.

— В чем дело, Марго? Что случилось? — Раньше он называл ее при всех по фамилии и вдруг перешел на сокращенное имя.

— Ничего, Артур Викторович. — Марго честно смотрела ему в глаза и из озорства, которое опять, после долгих месяцев страдания, вернулось к ней, добавила: — Пока ничего.

— Я вижу, — сказал Артур, кивнув головой на ее чистый ватманский лист. — Так в чем дело, Марго?

— Понимаете, Артур Викторович, — Марго сделала ударение на его отчестве, — я никак не могу нарисовать эту руку. У меня не получается.

Артур молча взял стул и сел рядом с ней. Его карандаш легко скользил по листу, набрасывая легкий контур натуры, а Марго смотрела на изображение, появляющееся на листе, и думала о том, каким сильным, наверное, был натурщик, с которого лепили образец, должно быть, таким же сильным, как Игорь. И еще она вспоминала, как хорошо и надежно себя чувствовала, когда такие вот руки поднимали ее. Ей было стыдно за свои мысли, ведь рядом сидел ее муж, его лицо было так близко, и от волос шел все тот же запах французского одеколона. Сбылось то, о чем она когда-то мечтала, — он сидит рядом с нею и не уходит, хотя почти все нарисовал ей сам.

Она столько перенесла из-за него, столько выстрадала. И вот она почти у цели, почти у цели. В отличие от Нади, которая за это время так ничего и не достигла. И, кажется, от горя и тоски чем-то заболела, стала сильно кутаться: носит теплые широкие свитера или куртки, хотя у них в институте достаточно тепло. Но она жалуется на озноб. И лицо у Нади стало такое худенькое и бледное, глаза выделяются на нем, как два чистых голубых озера. А когда Марго спросила подружку, почему ее не было дома в ту памятную ночь, Надя ответила, что никуда не уходила, просто, должно быть, не услышала телефон. Марго отлично знала, что не услышать телефон можно лишь в том случае, если выпьешь снотворное, и поняла, что Надя мучается из-за равнодушия Николая и не может уснуть без таблеток. Марго от души было жаль ее — она сама прошла через подобное мучение, — но она не знала, как помочь подруге, хотя и хотела бы это сделать. Заставить насильно полюбить себя нельзя — это Марго уже усвоила. Когда она разберется со своими делами, она уговорит Игоря помочь ее подруге. И, если он уже почти помог Марго добиться любви Артура, что ему стоит придумать, как Наде добиться любви Николая…

Марго впервые получила «отлично» по рисунку. Артуру пришлось поставить «отлично» фактически самому себе, потому что заслуги Марго тут не было никакой.

Все с той же настороженностью Артур наблюдал, как Марго тщательно осматривает свои гардероб, собираясь уходить. Девушка, ловя его взгляд, больше всего боялась, что он никуда не отпустит ее, что-то заподозрив, или, еще хуже, пойдет ее провожать. Но Артур не возражал против ее ухода. Лишь, когда она уже стояла в дверях, спросил:

— Марго, что вас ждет, балет или опера?

— Нет, обычный спектакль, — ответила Марго, лихорадочно пытаясь вспомнить, что же было написано на афише драмтеатра, мимо которого она проезжала в институт. Театр оперы и балета находился на другой стороне театральной площади, и его афиша не была видна с дороги. К своему ужасу, она никак не могла вспомнить, что же сегодня идет в театре.

— Ты знаешь, Артур, я даже забыла спросить мою знакомую, как он называется. Представляешь, какая я рассеянная, — опережая вопрос мужа, сказала Марго.

— А как зовут эту знакомую, ты спросить не забыла? — пошутил Артур.

— Ее зовут Ирина, — с ходу придумала Марго.

— Тогда привет Ирине! — Артур распахнул перед женой дверь.

«Обошлось», — с облегчением подумала Марго, стремглав, как когда-то давно, нет, всего лишь год назад, сбегая вниз по лестнице и чувствуя в себе, как прежде, радостное волнение.

— Привет, любимая. — Игорь поздоровался с ней, как обычно, но теперь слово «любимая» не казалось девушке насмешкой. — Я с нетерпением ждал тебя.

— Здравствуй, Игорь. — Марго словно впервые разглядывала его.

Карие глаза с теплотой смотрели на нее. В них не было страдания и мировой скорби, как в глазах Артура, не было в них и глубины, в которую проваливаешься и блуждаешь, не находя выхода. Наоборот. Когда стоишь так и смотришь в них, самое непонятное в мире становится понятным, словно отгадка всего заключается в их взгляде, потому что в этих глазах — любовь.

А губы у него чуть полноватые, наверное, когда он целует, ощущаешь на своих губах их мягкость, и теплоту, и нежность.

И сам он — такой сильный и надежный. Когда он рядом, чувствуешь себя спокойной и защищенной от всех мыслимых и немыслимых бед.

Сладкая, обволакивающая истома, которую Марго впервые почувствовала, снова нахлынула на нее, когда в машине он сделал вид, что собирается поцеловать ее. Она опустила голову, чтобы не смотреть на Игоря и справиться с собой, но его руки ласково подняли ее лицо.

— Что случилось, любимая? — спросил он.

— Ничего, — прошептала Марго.

— В вашем голосе, когда вы говорили со мной по телефону, была такая нежность, и сейчас вы с такой любовью смотрите на меня. — Он говорил, улыбаясь, но без иронии.

Марго помнила, как радовалась она весь день, предвкушая победу над ним, как ей хотелось отыграться и поиздеваться, но смущение не покидало ее, а его ладони так нежно касались ее щек… Ноги Марго слабели, а пол качался, собираясь выскользнуть из-под нее, и руки Марго сами тянулись, чтобы обнять голову Игоря, притянуть ее к себе, дотронуться губами до его губ.

— Скажите мне, Маргарита. Только сначала хорошо подумайте. — В его голосе было столько тепла и надежды. — Вы полюбили меня?

Нужно было преодолеть в себе что-то очень сильное, чтобы ответить «нет». Потому что, если она ответит «да», он поцелует ее. Марго усилием воли стряхнула с себя нахлынувшее наваждение. Она пришла не за тем, чтобы с ним целоваться. Им нужно обговорить последние пункты обольщения Артура, а еще ей так хотелось насладиться победой над Игорем. Она попыталась освободиться, но его руки продолжали удерживать ее голову.

— Тогда что же случилось? Откуда эти перемены? Ваше лицо так и светится от радости, а в вашем голосе и взгляде — нежность. Немудрено, что я ошибся. Или я не ошибся? Интуиция до сих пор никогда меня не подводила. — Он внимательно смотрел на нее.

— Наверное, мне хорошо потому, что у нас с Артуром налаживаются отношения. — Марго не хотелось врать. — И еще… — Она смущенно опустила веки, так как не могла опустить голову. Оказывается, это так трудно — сказать человеку, что знаешь о его любви. Это глупо и нетактично. И не лучше ли, чтобы не упускать шанс отыграться, заставить его самого признаться в любви.

— Та девушка, о которой вы говорили, — даже эти слова давались ей с трудом, — ну та, которую вы любите, она действительно существует?

— Я ведь говорил, что существует. Я не бросаю слов на ветер. — Игорь за подбородок поднял лицо Марго, заглядывая ей в глаза. — А что?

— А какая она?

— Она? — Игорь пристально смотрел на Марго. — Она самая замечательная, ведь я ее люблю.

— Ну, ведь она обладает какими-то определенными качествами? — настаивала Марго.

— Вы о ее характере? — Брови Игоря задумчиво поднялись.

— Да. — Как тяжело заставить мужчину объясниться!

— Она искренняя, добрая, честная, бескорыстная, — перечислял он. — Хватит или еще? Она очень чистый, светлый человек…

— Хватит! — Все это было явно не о Марго. Она никогда не замечала в себе подобных черт. — Но неужели у вашей избранницы совершенно нет недостатков?

— Конечно, есть, — сказал Игорь. — Ведь она человек. Недостаток у нее один, и она сумеет избавиться от него, ведь я буду рядом с ней. Она, понимаешь ли, крайне неуверенна в себе.

Этот психологический портрет больше напоминал Надю. А ведь Игорь скорее всего знаком с Надей. Марго еще на вечере в Доме архитектора показалось, что они давно знают друг друга, но ее подруга скрывает от нее это.

— Она красивая? — Глаза Марго пронизывали Игоря насквозь.

— Она очень красивая, — ответил он.

Марго и сама замечала, что Надя иногда бывает очень красивой.

— А какие у нее глаза? — Этот вопрос должен был разрешить все сомнения.

— Большие. — Игорь засмеялся. — Вы не умеете точно формулировать вопросы, дорогая, вас ведь интересует их цвет?

— Да. — Он опять издевается, но издеваться ему осталось недолго.

— По цвету они напоминают бирюзу. — Игорь получал явное удовольствие от созерцания расстроенного личика Марго.

— Бирюзу? — Разочарование было невозможно скрыть, слишком оно было сильно.

— Огорчились, что не изумруд? — Он выпустил ее и весело расхохотался. — Признайтесь, Маргарита, весь этот допрос в коридоре вы устроили ради того, чтобы выяснить, не люблю ли я вас?

— Допрос начали вы, чтобы выяснить, не влюбилась ли в вас я? — возразила Марго. — Так вот: я в вас не влюбилась!

— Понятно. Значит, вы прибежали такая встревоженная, потому что решили, что я вас люблю. А вы ни разу не задумались, почему вас так взволновало мое чувство? Подумайте, любимая. — Он положил руку ей на плечо.

Опять она вышла из поединка посрамленная. Нужно привыкнуть к этому и больше не пытаться отыграться на нем. Как стыдно, что она возомнила себя второй Беатриче!

— Долго мы будем стоять в коридоре? — пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации, воскликнула Марго.

— Мы договорим в гостиной, вы правы, — усмехнулся Игорь. — Так скажите…

— А что у вас в этой комнате? — Марго показала рукой на дверь, чтобы перевести разговор на другую тему.

— Кабинет. — Игорь распахнул дверь, и Марго увидела стоящую на столе печатную машинку.

— Откуда у вас машинка? — спросила она.

— Когда мне было пятнадцать, я решил стать писателем, и мама подарила мне ее. С тех пор я вожу ее с собой, — ответил Игорь.

— В надежде стать писателем, — насмешливо протянула Марго. — Но ведь вы им не стали.

— Не стал, — согласился Игорь. — Но кто знает… Мне всего двадцать девять. Может быть, еще стану. Напишу, например, книгу о том, как пылко люблю вас. — Он снова смеялся.

— А что у вас здесь? — Она указала на соседнюю дверь. Ей никак не удается увести его от опасной темы, и он так и будет вспоминать самонадеянность Марго и ерничать.

— Здесь? Пока ничего. — Комната была пустая. — Но в недалеком будущем это будет детская.

— Вы в самом деле собрались жениться? — спросила Марго.

— Я не бросаю слов на ветер, — напомнил ей Игорь.

«Ну да, — подумала Марго. — Когда ты объяснялся мне в любви, эти слова не были брошены на ветер?»

— Тогда вы смело можете отдать свой кабинет под вторую детскую комнату. Кабинет вам все равно не понадобится: писателем вы не станете — писать будет не о чем, ведь вы меня не любите. — За язвительностью Марго прятала свое настроение.

— Вы правы, Маргарита.

Ну вот, он сам сказал, что не любит ее.

Игорь провел Марго в гостиную и усадил в кресло, а сам, как когда-то, опустился рядышком на пол.

— Вы правы, у меня будут двое детей. Мальчик будет похож на меня. Такой же сильный, надежный и все понимающий. А девочка будет похожа на мою любимую. У нее будут такие же глаза цвета бирюзы.

Марго представила себе этих малышей, и сердце у нее почему-то заныло, она как наяву увидела маленького Игоря и маленькую Надю.

— Пожалуй, я последую вашему совету и останусь ради них без кабинета. Работать можно и в гостиной, — продолжал он.

Марго стало совсем грустно. Этот мужчина говорит о детях с такой любовью, а ее муж даже сейчас, когда их отношения изменились в лучшую сторону, продолжает тщательно предохраняться. Она и сама пока что не очень хочет детей, но почему-то все равно обидно.

— А вы, Маргарита, не любите детей? — спросил Игорь. — Почему бы вам с мужем не завести ребенка?

— Дети помешали бы его творчеству, — объяснила Марго. — Да и я пока что не мечтаю о них.

— Но почему, Маргарита, подумайте, почему? — Она совсем не понимала, чего он добивается, и ей было сейчас не до этого. Марго вновь почувствовала, как тоска нахлынула на нее тяжелой, обволакивающей волной. Это состояние стало для нее почти привычным.

— Откуда я знаю! — отмахнулась она. — Давайте лучше говорить о деле.

— Я слушаю. — Игорь пересел в кресло напротив.

— Значит, так, — сухо и деловито произнес он, когда Марго закончила свой рассказ. — Во-первых, вам нужно срочно ехать домой, чтобы успеть раньше, чем вернется ваш муж. А он поедет, — Игорь взглянул на часы, — нет, уже поехал, чтобы встретить вас после спектакля. Во-вторых, не забудьте по дороге посмотреть на афишу. Если вы не знаете содержания пьесы, вам лучше сказать, что у вас болела голова, вы едва высидели первое действие и ушли, когда начался антракт. Если пьесу вы знаете, можно сослаться на плохую игру актеров и вы, мол, предпочли провести вечер с любимым мужем. А в-третьих, я позвоню вам попозже. Если Артур так реагирует на телефонные звонки, следует продолжать в том же духе. Все. Можете идти. До свидания. Следующую встречу я назначу по телефону.

— А вы… Разве вы не проводите меня? — спросила Марго. — Мой «рено» остался дома, я приехала сюда на такси.

— Значит, и обратно доберетесь на такси, если не признаете городской транспорт, — сказал Игорь. — Если я поеду вас отвозить, то рискую столкнуться с вашим мужем.

— Ну и что! — возразила Марго. — Так даже лучше. Он ведь столько раз видел «тойоту» и, сопоставив ее появление с телефонным звонком…

— Муж вашей подруги уехал в командировку, — напомнил Игорь. — Не стоит любовникам так глупо вести себя. И не будет такого аффекта, когда я позвоню. Понимаете, нужно держать вашего мужа в постоянном напряжении, чтобы он подозревал вас, но не мог сразу уличить, а когда уличит, чтобы поверил, что вы на самом деле полюбили меня, а не просто изменили ему ради того, чтобы досадить за его измену. Он должен оценить мою заботу о вас. А если делать так, как предлагаете вы, вырисовывается иная картина: вы стали крутить с первым встречным, например, с таким тупым спортсменом, как я, чтобы отомстить мужу. Артур просто посмеется над вами и пожалеет вас.

Марго молчала, как обычно, сгорая от стыда.

— А теперь о спортсменах. Я сказал это лишь для того, чтобы вы не очень заблуждались на мой счет. Я действительно мастер спорта по лыжам и даже работал не один год тренером с девочками вроде вас. Но стремление к физическому совершенству, моя дорогая, не исключает совершенства духовного и интеллектуального. Вы ведь сами мастер спорта, любимая. Вы что же, считаете себя больше ни на что не способной? Тогда зачем вы поступили в институт и учитесь на архитектора?

Ответить было по-прежнему нечего.

— Ладно, идите. Старайтесь почаще и погромче напоминать мужу о его теории свободной любви, чтобы он не забывал о том, что является высокодуховной творческой личностью, и в состоянии аффекта не поступил с вами так, как обычные мужья поступают с неверными женами. — Игорь вежливо помог ей надеть шубу и открыл дверь. — Пока, любимая, — сказал он.

Только от неимоверной самонадеянности Марго могло показаться, что слово «любимая» он произносит не в насмешку.

Артура дома не было, и Марго даже успела отыскать на книжной полке «Гамлета» и пролистать пьесу, чтобы освежить в памяти кое-какие подробности. Когда она доставала томик Шекспира, с полки упала объемистая брошюра. «Уголовный кодекс», — удивленно прочла Марго. Интересно, откуда эта книга могла оказаться в их доме? У Марго ее не было, а Артур не читает ничего, кроме литературы по искусству. Она засунула брошюру обратно, решив спросить у Артура, кто из его или ее знакомых мог забыть ее. Потом легла, поставив около себя стакан с водой, — ей опять придется изображать больную. Артур знает, что «Гамлет» не может быть ей не интересен: принц Датский один из ее любимых персонажей. Прошло всего лишь несколько минут, открылась дверь, и в комнату, не раздеваясь, вошел Артур.

— Ты здесь? — спросил он.

— Да, а где был ты? — Марго изобразила удивление.

— Я бы сначала хотел узнать, где была ты сама? — Артур, как был в пальто, сел на кровать.

— Я была в театре, — сказала Марго.

— В театре ты не была, — четко выговаривая слова, возразил Артур. — Я ездил встречать тебя, но тебя там не было.

— Ах, какой ты милый! — Марго села и обняла мужа. — Если бы я знала, что ты приедешь, я не ушла бы после первого действия. Потерпела бы, несмотря на головную боль. Ты знаешь, что я подумала, не обнаружив тебя дома?

— Вероятно, то же, что и я, когда не увидел тебя среди выходящих из театра, — усмехнулся Артур. — Ну да я сам виноват.

Он вернулся в коридор раздеваться, и в это время зазвонил телефон. Марго взяла трубку.

— Привет, любимая, — услышала она. — Как добрались?

— Не ваше дело, — буркнула Марго, сердясь на то, что Игорь не подвез ее. До этого он так ловко обводил ее вокруг пальца, вернее, она сама обманывала себя, считая, что он в прошлый раз волновался из-за нее, а он просто выполнял условия пари. Теперь же, когда в их план это не входило, ему было все равно, могут ли на нее напасть по дороге домой или ей не грозит подобное.

— Маргарита, вы общаетесь с подругой, — напомнил Игорь. — Постарайтесь говорить не так злобно. Да и мне самому больше нравятся уравновешенные дамы. Старайтесь соответствовать моему идеалу. Так как вы добрались?

— Нормально. — Марго старалась придать своему голосу дружеские интонации. Но какой же он подонок! Еще издевается над ней!

— Вы обиделись, но ведь не было и восьми часов, а в это время в нашем городе барышни смело могут ходить по улицам и даже подниматься по лестнице в подъезде. А мне было необходимо к завтрашнему утру завершить очень важную работу. Правда, я все равно немного нервничал и не смог ее доделать, так что лучше мне все же было поехать с вами. Как вы уже знаете, у меня есть враги, и я боюсь, как бы их злость не обратилась и на вас, если они видели нас вместе. Вы не заметили ничего подозрительного? — тревожно расспрашивал он.

— Нет, я добралась без приключений. Не стоит волноваться, у меня все нормально, — заверила его Марго.

— Замечательно, — засмеялся Игорь. — Это как раз то, что от вас требуется. Именно так отвечают влюбленные девушки влюбленным мужчинам. Надеюсь, ваш муж слышит все?

— Да, — сказала Марго, сдерживая злость. Опять он ее провел. А еще говорит, что не бросает слов на ветер.

Артур уже стоял рядом и, как кошка за мышью, наблюдал за женой.

— Кто звонит? — спросил он.

— Подруга, — сообщила ему Марго, стараясь сделать так, чтобы и Игорь ее услышал.

— Клюет? — засмеялся он. — Вы придете завтра, дорогая? Если придете, я покажу вам кольцо с бирюзой, которое не так давно приобрел. А сейчас просто расскажу вам кое-что о бирюзе.

— Не стоит, — сказала Марго. — У моей мамы есть серьги с бирюзой, я знаю, что это за камень. Он голубой. До свидания.

— Подожди! — Артур вырвал у нее трубку, быстро прижал к уху, а потом опустил, продолжая держать ее в руке.

— Опять повесила? — спросила Марго. — Жаль, ты никак не можешь познакомиться с ней. Она такая чудесная.

— Он, — поправил ее Артур.

— Что? — Марго не на шутку испугалась его тона и лица, а ведь Игорь просил ее быть готовой ко всему.

— Он чудесный! — Трубка, а за ней и аппарат с грохотом полетели на пол. — И не опять повесила, а опять повесил. — Руки Артура сжались в кулаки.

— Артур, ты цивилизованный человек, вспомни наш договор! — отскакивая в сторону, в отчаянии закричала Марго.

Муж с силой ударил кулаком по стене, и Марго поняла, что только напоминание о его собственных словах помешало ему ударить ее.

— Артур, я не изменяю тебе! — взмолилась она, и это было правдой. — Поверь мне!

Артур отчасти пришел в себя, сбитый с толку ее неподдельной искренностью.

— Я разговаривал с мужчиной и даже узнал от него нечто новое о бирюзе. Я по наивности считал, что бирюза бывает только зеленовато-голубой, как краска с таким же названием, — сказал он, — а ты уверяла, что бирюза голубая. Но твой друг сообщил, что бирюза может быть и зеленого цвета. Он что, ювелир — твой любовник, с которым ты мне НЕ изменяешь?

— Нет, не ювелир, — потрясенная Марго даже забыла о своем страхе.

— Значит, он эрудирован во многих областях. — Артур снова подступил к ней. — Что ж, ты нашла мне достойную замену.

— Что ты, Артур, это был муж подруги. Я говорила с ней, а потом она передала трубку мужу. Мы с ней поспорили о цвете бирюзы, а он взялся решить наш спор. — Радость снова вернулась к Марго. Значит, Игорь все-таки любит именно ее?

— Ты, вероятно, забыла, что муж подруги уехал в командировку. — Артур вплотную подошел к ней.

— Он уезжал, но успел вернуться. Командировка была областная, и он только что приехал. — Марго была почти счастлива.

— А ты знаешь, что сказал тебе на прощание ее муж? — Артур видел, что Марго уже не боится, и от этого его боевой пыл угасал.

Девушке казалось, что он вот-вот разрыдается.

— Нет, — догадываясь, сказала Марго.

— Он сказал: «До завтра, любимая», — Артур круто развернулся и ушел в гостиную.

Марго опустилась на кровать, не зная, что ей делать. Их задумка с Игорем, можно сказать, удалась. Так почему же она гораздо больше радуется тому, что бирюза бывает и зеленая, чем тому, что Артур вот-вот окажется у ее ног.

— Маргарита, — позвал ее Артур. — Иди сюда, не бойся. Я хочу просто поговорить.

Марго вошла в гостиную. Артур лежал на диване, скрестив руки.

— Сядь, пожалуйста, — попросил он, глядя в потолок. — Я не имею права ни в чем обвинять тебя, — произнес он, по-прежнему не глядя на нее. — Я сам виноват — посоветовал тебе завести любовника, и ты лишь последовала этому совету.

— Да, ты сам этого хотел, — согласилась Марго.

— Скажи, Маргарита, ведь у вас с ним пока ничего не было? — Он повернул голову к Марго, и в его глазах промелькнула мольба.

— Не было. — Ей не приходилось обманывать, чтобы утешить его. — Я ведь уже сказала, что не изменяла тебе, но я не могу тебе обещать, что этого не произойдет.

Это тоже было правдой: добившись любви мужа, она проиграет спор с Игорем и вынуждена будет исполнить его желание. При мысли об этом Марго, не выдержав, улыбнулась. Теперь у нее уже не вызывал возмущения подлый замысел Игоря — кто может осуждать человека за то, что он мечтает о близости с любимой женщиной? Пусть даже таким путем, но у него просто нет другого выхода, ведь она замужем! Какой он благородный — помогает ей наладить отношения с мужем, хотя любит ее, так можно ли сердиться на него за такой пустяк? Девушка ужаснулась, поймав себя на том, что считает супружескую измену пустяком.

— Я люблю тебя, Артур, но мы не клялись друг другу в верности. Женщина тоже, как ты говорил, не моногамна и иногда может позволить себе связь на стороне. Извини, что так открыто говорю об этом, но мы умные творческие люди, и мы понимаем друг друга. Я люблю тебя, и моя любовь не исчезнет после мимолетной измены, может быть, наоборот, я стану опытнее и желаннее. — Девушка опять убеждала саму себя. — И завтра я пойду к нему. Это касается только меня, и…

— Прекрати, Маргарита! Это не твои слова! — прервал ее Артур. — И ты никуда не пойдешь! Если мы не сможем договориться, я просто силой удержу тебя.

— «Но любовь только тогда может быть любовью, когда она свободна», — уверенно процитировала Марго. — Ты не можешь заставлять меня любить себя, запирая дома. Мы свободные творческие люди, вспомни наш договор.

— К черту наш договор! — Артур сел на кровати. — К черту! Я был глуп. И в конце концов на своих ошибках учатся. Давай забудем о нем, милая. Творческие люди — тоже люди и тоже хотят, чтобы их любили, им тоже нужно знать, что у них есть надежный тыл и теплый семейный очаг. Прости меня, я был не прав. Ты согласна все забыть? Творчество — творчеством, но семья должна быть семьей.

— Но ведь институт брака устарел. — Марго и сама не знала, зачем так отстаивает свою самостоятельность, которая совсем недавно была ей совершенно не нужна.

— Он никогда не устареет, Маргарита, пока люди будут любить и желать любви. Я был просто дураком, когда говорил это. Прости меня. Если хочешь, давай разом отменим все пункты нашего злосчастного договора. — Артур обнял ее. — Я виноват перед тобой, пусть все будет, как ты хочешь, и я тоже больше не вспомню о твоем обмане.

— И сам тоже не станешь изменять мне? Расстанешься с Полиной? — Марго смотрела в его глаза.

— Конечно, я больше не буду встречаться с ней. — Он поцеловал Марго. — Постарайся поверить мне. Я так долго обманывал тебя. Дай мне шанс, Маргарита, и ты сама убедишься, что я буду верен тебе. И забудь мои слова о твоей неопытности в постели. Было бы странно, если бы ты умела все сразу. Этому учатся, как учатся всему. У нас с тобой все будет хорошо.

Следующие несколько дней Марго чувствовала себя в роли арестантки. Человек, от которого она слышала столько громких слов о свободе, оказался ревнивцем и деспотом. Одна она не могла пойти даже в магазин — он шел вместе с ней, и, кто бы ни звонил, Артур неизменно оказывался рядом… Но Игорь молчал… А Марго так ждала его звонка. Она хотела доказать ему, что тоже не из тех, кто бросает обещания на ветер, и расплатиться за выигранное им пари. Она сама позвонила бы ему, но не знала его номера, а прийти к нему не могла: Артур следил за каждым ее шагом. Даже в те дни, когда Марго на новой квартире помогала Артуру обустраивать ее, она не имела возможности пообщаться с Игорем, находившимся так близко. Однажды она даже видела его, они встретились в ресторане. Но Марго была с мужем, а Игорь с той самой женщиной, с которой был в день их знакомства. И он сам, и Марго сделали вид, что незнакомы. А он нужен был ей не только потому, что Марго не желала прослыть нерадивым должником — хотя при мысли об этом ее бросало в сладостный трепет. Ей хотелось просто поговорить с ним. Ей так недоставало его уверенности, его поддержки, его ума. Когда он был рядом, все было ясно и просто, хотя его самого опутывали невидимые узы тайны, и она ничего не знала о нем. А с Артуром все опять расстраивалось и усложнялось. Например, позавчера ночью она не обнаружила мужа рядом с собой и, решив, что он опять ушел к Полине, испуганно вскочила. Но он был в гостиной. Когда Марго неожиданно появилась там, он вздрогнул, и первым его движением была попытка спрятать книгу, которую он читал. Марго спросила, что он читает по ночам. Это был Уголовный кодекс.

— Зачем тебе это нужно, Артур? — удивилась она. — Разве это как-то связано с искусством?

От шутливого ответа мужа ее бросило в дрожь.

— Хотел узнать, что бывает мужьям, которые из ревности убивают неверных жен.

— И что же? — Марго с трудом заставила себя улыбнуться.

— Знаешь, дорогая, — он отложил книгу и усадил жену к себе на колени, — суд учитывает смягчающие вину обстоятельства. Пойдем лучше спать. Никто не собирается убивать тебя. — Он засмеялся, но смех его был очень грустным.

У Марго мелькнула мысль, что муж чувствует ее непонятную для нее самой тягу к другому человеку. Конечно, чувствует. Но разве она виновата, что при одной только мысли о расплате за проигранное пари ее обволакивает сладострастный бред? И что поговорить с Игорем ей хочется куда больше, чем с собственным мужем. Но ведь из-за Артура она заключила это пари, из-за него согласилась на такие условия, и это он сам вбил ей в голову теорию свободной любви, по которой измена супругу не кажется преступлением. Она сама так никогда не считала. Она мечтала о любви на всю жизнь, о верности. Они виноваты оба. И неизвестно, чья вина больше.

— Послушай, милый, — предложила она однажды. — Давай заведем ребенка. Это не помешает нашей работе и учебе, но, наверное, укрепит наши отношения. Ни у меня, ни у тебя не будут возникать опасные желания, особенно у меня. — Марго было стыдно за свою тягу к Игорю. — Я просто буду занята малышом.

— Нет, только не сейчас. — Артур словно опасался чего-то.

— Но ведь ты любишь меня! Неужели ты не хочешь иметь ребенка от любимой женщины? — настаивала Марго.

— Хочу, конечно, хочу, но не сейчас. Честное слово, Марго, сейчас это невозможно. — Он говорил так испуганно, что Марго, недоумевая, уставилась на него. Он, заметив ее взгляд, улыбнулся и добавил: — Я еще не успел получить все радости от общения с тобой, а ты хочешь, чтобы в наши отношения вмешался кто-то третий.

Марго даже подумала, что Артур подозревает себя в психическом отклонении — этот разговор об убийстве и боязнь заводить детей… Почему он так испугался? Она и сама пока что не очень хочет ребенка и предложила это только ради того, чтобы спасти семью, преодолеть кризис в их отношениях. А кризис явно назрел, особенно с ее стороны: она не может понять собственного мужа. А впрочем, когда она его понимала? Но он любит ее, если опасается, что убьет ее в приступе ревности. Или не любит, если не хочет иметь детей?

Так длилось пять дней, и оставался только день до намеченного Игорем срока — исполнялся ровно месяц их знакомству, когда все неожиданно изменилось. Вечером раздался телефонный звонок. Марго надеясь, что это Игорь, опередила Артура, подняла трубку и обомлела, услышав хрипловатый голос Полины.

— Вы не могли бы позвать к телефону Артура? — невозмутимо спросила та.

— Пожалуйста. — Марго передала трубку мужу.

Это только кинолюбовницы молчат и тяжело дышат в трубку, если ее берут жены. А в жизни они нагло просят позвать его.

— Полина, зачем ты звонишь? — недовольно начал Артур. — Я ведь сказал тебе, что между нами все кончено. — Он молчал, выслушивая ее. — Нет, я не могу! И больше не звони мне. Я не желаю, слышишь! — Он опять замолчал, теперь надолго, все сильнее меняясь в лице. — Хорошо, Полина. Ладно. Да. Пока. — Он повесил трубку, стараясь не встречаться взглядом с женой, по своей привычке отошел к окну и стал смотреть в темноту, скрестив руки.

— Что-нибудь произошло? — спросила Марго.

— Чепуха, не вспоминай больше о ней, — отмахнулся Артур.

Утром он, как это было все последние дни, отвез Марго в институт, потом заехал за ней в обеденный перерыв, и они вместе пообедали в «Макдональдсе». Когда у нее закончились лекции, он забрал ее домой, предварительно проверив по журналу, была ли она на всех занятиях, но, чем ближе было к вечеру, тем заметнее нервничал. А в шесть часов не выдержал.

— Маргарита, — сказал он. — Сегодня ночью меня не будет.

Маргарита усмехнулась. Вот и рассыпались, как карточный домик, ее очередные иллюзии.

— Как знаешь, — произнесла она. — Но только…

— Я должен пойти, дорогая, должен. — Артур нервно ходил из угла в угол. — Я не могу не пойти.

— Иди, — сказала Марго. — Но и я уйду. Прямо сейчас.

— Нет! — Артур подошел к ней. — Не уходи. Я просто встречусь с ней и поговорю.

— Тогда зачем идти ночью? — опять усмехнулась Марго.

— Она так хочет. — То, что говорил муж, звучало нелепо.

— А ты? — Марго даже засмеялась, несмотря на охватившую ее боль.

— Я — нет, но я должен. — И это говорил свободолюбивый Артур.

Марго пошла одеваться.

— Если ты попробуешь не отпустить меня, — сказала она, — то я обо всем расскажу отцу и крестному. Если ты ведешь себя непорядочно, так же поступлю и я.

— Я не буду тебе изменять, Маргарита. — Артур пытался удержать ее в коридоре.

— Я тоже не буду. — Марго расхохоталась над его словами и захлопнула дверь. Она действительно не будет ему изменять, ведь Игорь проиграл пари и теперь должен будет исполнить ее желание, то есть уехать. Но, может быть, он все-таки что-нибудь придумает? У него остался один день. И было бы просто гадко не дать ему шанс попытаться изменить ситуацию. Не только ради счастья Марго с мужем, но и ради него самого. Ведь он собирался остаться в этом городе, ему здесь нравится, так зачем доставлять ему огорчения?

Марго спустилась в гараж, разогрела мотор «рено» и выехала на дорогу. Светлый «москвич», отделившись от обочины, последовал за ней. Марго сразу заметила его, но сначала не придала этому значения, отгоняя от себя мысли о слежке. Однажды она уже подозревала, что Игорь следит за ней, а это были просто причуды влюбленного. Но «москвич» не отставал и не отстал даже тогда, когда она специально свернула с основной дороги на боковую улочку. Игоря дома не оказалось, и в двери Марго обнаружила записку, в которой сообщалось, что хозяина не будет до утра. Ждать не имело смысла. А так хотелось поговорить с кем-нибудь, излить душу тому, кто мог бы ее выслушать. Оставались только два человека — мама и Надя. Правда, они ничего не понимают ни в жизни, ни в людях и ничего не смогут ей посоветовать, но они хоть умеют слушать. К маме она поехать не может: не стоит расстраивать родителей. Оставалась Надя, к ней Марго и направилась. А «москвич», оказывается, терпеливо дожидался ее поблизости от дома и опять последовал за ней. Марго вдруг подумала, что это, наверное, Игорь. Действительно, кому еще нужно следить за ней! Он специально поменял «тойоту» на незнакомую Марго машину, чтобы она не догадалась. Марго затормозила, чтобы подождать «москвич», но он тоже остановился. Что ж, если он не хочет с ней разговаривать, она не будет навязываться. Успокоившись и больше не обращая внимания на соблюдающую некоторую дистанцию машину, Марго въехала во двор Надиного дома и от неожиданности чуть не врезалась в стоящую перед подъездом белую «тойоту». Конечно, белых «тойот» много, но когда одна из них стоит перед Надиным подъездом, сомнений быть не может. Марго выскочила из машины, быстро пошла к крыльцу и уже взялась за ручку двери, когда та распахнулась. Выходящий на улицу человек чуть не сбил Марго с ног. Она ахнула, увидев Игоря, и он замер, разглядев Марго.

— Привет, любимая, — первым заговорил он. — Как дела? Надеюсь, я выиграл?

— Вы, вы были у Нади? — забыв поздороваться, спросила Марго. — Я подозревала, что вы с ней хорошо знакомы.

— Нет, не у Нади, — ответил Игорь. — Но с ней я действительно знаком. Только вас это не должно волновать. Так вы не ответили — я выиграл?

— Проиграли, — подавленно проронила Марго. — Сначала он не отходил от меня ни на шаг, я даже не могла забежать к вам, он следил за каждым моим движением, а сегодня ночью опять собрался к Полине. Мы поссорились, и я ушла. Я поехала к вам и видела вашу записку. Но у вас еще есть шанс.

— Спасибо за заботу, дорогая. — Игорь вдруг насторожился, и Марго заметила, что смотрит он не на нее, а поверх ее головы. Оглянувшись, она увидела, что во двор медленно въехал «москвич» и как-то странно остановился, перекрыв выезд из двора. Он осветил их фарами, а потом фары погасли, но из автомобиля никто не вышел. Игорь молниеносно сунул руку в карман, а другой взялся за ручку двери подъезда.

— Этот «москвич» ехал за мной от самого моего дома, — сказала Марго, испугавшись его реакции. — Я не боялась, думала, что это вы.

— Действительно, кому вы еще нужны, кроме меня. — Игорь облегченно улыбнулся и, вынув руку из кармана, обнял Марго. Это было то, чего ей так хотелось все эти дни.

— Но он действительно следил за мной, я проверяла, — недоумевала она.

— Кому вы еще нужны, кроме меня и вашего мужа. — Рука Игоря лежала на талии Марго, а другая нежно стряхивала снежинки с ее волос. — Я чуть было не подумал, что это блокировали меня.

— Что? — Марго захотела повернуть голову, но рука, которая только что едва касалась ее волос, крепко держала ее.

— Ведите себя естественно, вы ведь встретили своего любовника. Это может быть только ваш муж, ведь вы сами сказали, что он не спускает с вас глаз. А за мной «хвоста» не было. И за вами они пока тоже не охотятся. — Он говорил это так, что со стороны можно было подумать: разговор идет о любви.

Его лицо было так близко…

— Но у Артура нет машины. — Ноги Марго постепенно становились ватными.

— Он нанял первую встречную машину, пообещав хорошо заплатить. — Губы Игоря все приближались. — Он излишне ревнив и неврастеничен, как все творческие люди. А хотите, Маргарита, он сегодня ночью не пойдет к Полине?

— Он пойдет, он сказал, что должен идти. — Марго обняла Игоря за шею, потому что больше не могла сдерживаться.

— Хотите, я сделаю так, что долг отступит перед ревностью? — спрашивал Игорь. — Но для этого мы должны поцеловаться, а насильно целовать вас я не смею, ведь вы не хотите.

— Хочу. — Ответ был слишком поспешным, и, смутившись, Марго объяснила: — Я хочу, чтобы он остался дома. Очень хочу.

— Ну так поцелуйте меня. — Ироничная усмешка опять проскользнула по лицу Игоря. — Ведь вам это нужно больше, чем мне. Я могу и проиграть.

Марго смутилась еще сильнее. Она уже заметила, что он всегда становится язвительным и начинает издеваться, когда видит ее неискренность. Он наклонил голову, и она коснулась губами его губ, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

— Да, увидев такой поцелуй, он никогда не поверит, что мы любовники. Вы целуетесь так, словно в первый раз решились поцеловать любимого. А мы должны доказать ему, что нас связывает безумная страсть, что мы не выдержали и стали целоваться у подъезда, так что придется мне перехватить инициативу.

Еще никто и никогда не целовал ее так. Ласково и в то же время страстно. Сочетание силы и нежности в поцелуе этого человека заставили Марго забыть обо всем на свете. Марго уже не было никакого дела до «москвича», в котором, вероятно, сидел ее муж, и целовалась она не для того, чтобы заставить ревновать Артура, — она и не помнила о нем в эти потрясающие мгновения. Просто не было ничего на свете важнее и слаще, чем губы этого мужчины.

— Напрасно ваш муж собирался уйти сегодня, — сказал Игорь, выпустив Марго. — Теперь ему приходится мучиться.

— Вы думаете, что с него достаточно? — Марго хотелось, чтобы поцелуй длился вечно. — Может быть, заставим его поревновать еще?

— Я лишь забочусь о вашем семейном бюджете, — сказал Игорь. — Если мы не остановимся, ему придется выложить огромную сумму хозяину «москвича».

— Чихала я на семейный бюджет, — возразила Марго, опять притягивая его голову. — Что такое деньги? Разве в них счастье?

— А в чем? Скажите, Маргарита, в чем счастье? — В глазах Игоря на этот раз не было и проблеска иронии.

«В том, что мне нравится с тобой целоваться, — чуть было не произнесла Марго. — И хочется делать это еще и еще».

— Счастье в том, чтобы он мне не изменял, — сказала она.

— Хорошо, меня в этом городе, честно говоря, держите не только вы. — Игорь опять наклонился к ней. — Так что продолжим.

Он опять прижался к ее губам, но теперь в его поцелуе не было нежности — только страсть, всесильная и нарастающая. Марго изо всех сил вцепилась руками в его плечи, чтобы не упасть, потому что земля окончательно ускользнула из-под ее ног, и растворился мир, и осталось только одно желание — желание близости. А он, словно догадавшись об этом, подхватил ее на руки.

— Ну и?.. — Игорь вдруг оторвался от ее губ и взглянул ей в глаза.

— Еще, — сказала она, потянувшись к его губам.

Но он вдруг резко поставил Марго на ноги и оторвал ее руки от своих плеч.

— Зачем? — спросил он, пожав плечами, и показал ей на угол дома. — Ваш муж давно уехал. Думаю, что домой — ждать вас. Но вам не стоит сегодня туда идти.

«Сейчас он пригласит меня к себе», — подумала Марго и согласилась:

— Да, я думаю, домой идти не стоит.

— Переночуйте у Нади, надеюсь, она не станет возражать. И позвоните ему часа в три. Проверите, был ли он дома. — Игорь направился к своей машине.

— Игорь, подождите! — Неужели он так и уйдет, она ведь хотела, чтобы их встреча была совсем не такой. Теперь Марго знает, что он любит ее, и он тоже ей не противен. Почему она не сказала ему, что целовалась с ним вовсе не ради Артура?

— Да? — Он повернулся к ней.

— Игорь, а вы… — Она никак не решалась предложить ему взять ее с собой. — А вы едете домой?

— Нет. — Он вдруг улыбнулся.

— А куда?

— Как это ни смешно, но в публичный дом. — Он весело смеялся.

— Зачем вы обманываете? — спросила Марго. — Вы ведь никогда не бросаете слов на ветер. В нашем городе нет публичного дома.

— А я их и не бросаю. — Игорь продолжал смеяться. — На окраине города, где русло реки изгибается, среди сосен раскинулся благоустроенный городок. Мужчина, имеющий деньги, может найти там какое угодно его душе и телу развлечение. К его услугам казино, бар со стриптизом, всевозможные сауны, клубы по интересам и, разумеется, публичный дом с красавицами-проститутками. И я направляюсь именно туда.

— Вы, пожалуй, действительно станете писателем, — восхитилась Марго. — Вполне приличный литературный стиль.

— Ну что вы, стиль обычный, газетный. Вы зачем-то льстите мне, — возразил Игорь. — Но скажите честно, любимая, зачем вы остановили меня? — Он подошел к девушке и заглянул ей в глаза Он спрашивал серьезно, в его голосе звучали нежность и любовь, и Марго поняла, что он на самом деле любит ее и вряд ли пользуется услугами проституток, а говорит так, потому что видит, как ее это злит.

— Я просто хотела поговорить, может, удобнее заехать к вам? — решившись, спросила она.

— Маргарита, я действительно занят. Я бы отменил дела, но уже договорился и не могу подвести человека. Честное слово, это очень важно. Не сердитесь. Если можно, поговорим сейчас. У меня есть еще немного времени. — Он обнял ее и провел к «тойоте». — Здесь теплее.

— Игорь, я сказала неправду. — Марго не смотрела на него. — Я целовалась с вами вовсе не из-за Артура. Мне просто хотелось этого. Еще тогда, когда мы впервые ехали в «тойоте». Я и в тот вечер обманывала вас.

— Я знаю, любимая, я же не слепой! — Игорь повернул ее к себе и обнял. — Я даже знаю, зачем вы меня обманывали.

Было так хорошо. Так неописуемо хорошо!

— Игорь, я не понимаю, что со мной происходит, — сказала Марго. — Ведь я люблю Артура. И не могу любить вас. Я знаю, что вы любите меня. Ведь любите?

— Зачем вы спрашиваете о том, в чем совершенно уверены? — Игорь ответил вопросом на вопрос.

— Да, я люблю его. Но меня так тянет к вам. Я иногда просто не могу без вас. Ведь нельзя любить двоих. Это абсурд! — Голова Марго лежала на его груди. И девушке было так спокойно, так хорошо. Вот сейчас он все объяснит ей, как объясняет всегда.

— Двоих любить нельзя, это действительно абсурд. — Больше он ничего не сказал.

— Но почему тогда? Почему? — Марго подняла голову и заглянула ему в глаза.

— А такие вопросы, любимая, каждый решает сам, — сказал он. — Простите, что обманул ваши ожидания, но здесь помощь со стороны невозможна. — Он посмотрел на часы. — Мне пора ехать. Завтра мы продолжим наш разговор и подведем итоги. Постарайтесь встретиться с вашим мужем где-нибудь в присутственном месте. Например, в институте. Чтобы первые минуты объяснения с ним прошли при свидетелях. Тогда он сдержит вспышку эмоций и к тому времени, когда вы останетесь одни, чуточку поостынет.

— Я буду завтра на выставке моего однокурсника, — сказала Марго. — Артур обязательно придет туда. Он вбил себе в голову, что его студент талантливее, чем он сам, и просто не сможет не прийти. Но скажите мне вот что: вы говорили о ваших врагах. Кто они? Это очень опасно?

— Спасибо, что беспокоитесь обо мне. — Игорь вдруг озорно, по-мальчишески улыбнулся. — Это мафия, и она не очень опасна.

— Перестаньте меня дурачить, — обиделась Марго. — Я была искренна с вами, а вы опять издеваетесь. Откуда у нас мафия? Мы ведь не на Сицилии.

— Если бы мы были на Сицилии, дорогая, я бы сказал, что она очень опасна, — засмеялся он.

— Вы сами понимаете, как глупо звучат ваши слова, и смеетесь, — разозлилась Марго. — Ну ладно, не хотите говорить, не надо. Я не имею никакого права лезть в ваши дела. И я не спрашиваю, куда вы так торопитесь. Скажите только одно, но честно: вы едете не в публичный дом? Это тоже шутка?

— Я и говорил честно, я всегда говорю с вами честно, а вы мне не верите. — Он опять засмеялся. — Простите, любимая, я смеюсь, потому что все это на самом деле звучит глупо, но я действительно еду в публичный дом.

— Не забудьте прихватить презервативы, — зло бросила Марго, выходя из машины и с грохотом захлопывая дверцу.

— Еще раз спасибо за заботу, любимая. — Игорь выглянул из машины. — Но они мне не понадобятся.

— Вы, как всегда, думаете только о шлюхах, а на меня вам наплевать. Вы даже не подумали, что я, быть может, и не смогу переночевать у Нади. Если ее мама сегодня не на дежурстве, мне будет не на чем спать.

— Как всегда, вы заблуждаетесь. Мне на вас не наплевать. Просто я знаю, что Надя сегодня ночует одна и наверняка будет рада, если вы составите ей компанию. У нее неважное настроение. До встречи, любимая! — Он захлопнул дверцу и уехал.

А Марго, ругая себя за излишнюю доверчивость и чрезмерные надежды на помощь Игоря, поднялась вверх по лестнице.

— Надя! — Марго сбросила шубу и, даже забыв поздороваться с подругой и ее мамой, потащила Надю на кухню, где можно было поговорить. — Игорь сейчас был здесь?

— Был, — ответила Надя.

— Вы давно знакомы? — Тон Марго скорее соответствовал бы допросу.

— Около года.

— И он часто бывает здесь? — продолжала Марго.

— Часто.

Все понятно. Бирюза бывает разных цветов, в том числе и голубая. И он демонстративно целовал Марго лишь для того, чтобы выиграть пари. И не сказал ей, что любит ее, это сказала она сама. Он лишь не возражал. Ну что ж! Можно любить одну, а хотеть другую. Ведь поехал же он, если не обманывает, в публичный дом. Значит, к Наде он относится возвышенно, а с нею намеревался лишь переспать.

— Какое же он дерьмо! — не замечая, что говорит вслух, сказала Марго.

— Что ты, Рита, — возразила Надя, — он хороший и порядочный. Мы с мамой просто в восторге от него.

— Я в этом и не сомневаюсь, — усмехнулась Марго. — Он умеет прикинуться овечкой.

— Ты знаешь, например, как он попал в наш город? — спросила Надя. — Ведь раньше он жил и работал в Москве.

— Нет, — ответила Марго.

— У него была прекрасная работа, — начала рассказывать Надя, — но неожиданно тяжело заболела его мама, и врачи сказали ему, что ей осталось жить совсем немного. Его мама была родом из нашего города, очень скучала по родине и всегда говорила, что умереть хотела бы здесь.

— Я ее понимаю, — сказала Марго. — Я сама люблю наш городок и ни на что не променяла бы его.

— Вероятно, он ее тоже понимал, потому что продал квартиру, чтобы добыть денег на переезд и всякие дорогостоящие лекарства. На работе Игорь договорился со своим другом, своим заместителем, чтобы тот на какое-то время заменил его. А этот друг заявил начальству, что Игорь уехал насовсем, и в конце концов занял его место. Когда мама Игоря умерла, он вернулся, как говорится, к разбитому корыту, — закончила Надя. — Разве это не свидетельствует о его благородстве?

— Это свидетельствует только о том, что он дурак. — Марго сердилась на себя, и на Надю, и на Игоря. — Если бы он был умный, он бы и о себе подумал.

— Родители — это святое, — сказала Надя. — Мама говорит, что даже отпетые преступники чаще всего любят своих матерей. Только отъявленные негодяи забывают о своих родителях.

— Ты намекаешь на Артура? — Марго искала причину для ссоры. — Но ты сама поддерживала меня, когда в загсе я начала колебаться. Если бы не ты, я, может быть, не вышла бы за него.

— Ты никогда не простила бы себе, если бы струсила тогда, — возразила Надя. — Ты мучилась бы потом, считая себя предательницей любви. Казнилась бы, думая, что лишила и его, и себя счастья. Я не была сторонницей вашего брака. Но это все равно случилось бы, потому что это нужно было ему, и ты этого тоже хотела.

Марго вынуждена была признать, что Надя права.

— Выходить замуж нужно за таких, как Игорь, — продолжала Надя и, вздохнув, добавила: — Или как Коля.

«Ну, с Игорем вы точно поженитесь. А вот Коли тебе не видать, как своих ушей», — злорадно подумала Марго. Но неужели Надя все еще думает о Николае, хотя встречается с Игорем?

— Девочки, я ухожу на работу. — В кухню заглянула Надина мама, Валентина Васильевна.

— Тетя Валя, можно, я у вас переночую? — спросила Марго.

— Конечно, можно, — ответила та. — Надюшке будет не так одиноко. — Надя при этих словах стала красной, как вареный рак.

— Давай укладываться, — предложила Надя, когда мама ушла. — Я очень устала.

— Только дай мне сначала таблетку снотворного, — попросила Марго, которая была так взвинчена, что ни за что не смогла бы уснуть.

— У нас, кажется, нет их, но я спрошу у соседки.

— А я думала, ты принимаешь снотворное, — сказала Марго вернувшейся с таблетками Наде.

— Нет, я бы хотела, мне иногда вообще не удается уснуть, — ответила Надя. — Но мне нельзя.

— Почему нельзя? Ты больна? — Марго так испугалась за подругу, что готова была простить ей любовь Игоря. — Я давно подозревала, что у тебя какие-то нелады со здоровьем…

— Нет, я не больна, — улыбнулась Надя. Она стелила Марго постель, и гостья с тревогой смотрела на нее.

— Ты все время кутаешься. Тебя знобит? — продолжала расспрашивать Марго.

Надя закончила стелить и отошла к креслу-кровати, на котором спала. Когда она сняла свитер, Марго, к своему величайшему удивлению, увидела круглый выступающий живот.

— Одеваться мне так приходится, чтобы мама ничего не заметила, — объяснила Надя. — Видишь, какой большой.

— Ты ждешь ребенка? — потрясенно спросила Марго.

— Да, он родится совсем скоро. — Надя была очень красива в этот момент. С распущенными по голым плечам длинными русыми волосами, с бледным личиком, огромными голубыми глазами и выпирающим животом она напоминала Мадонну.

«А здесь будет детская комната», — вспомнила Марго фразу Игоря.

— Поздравляю, — выдавила она из себя.

— Спасибо. — Надя не понимала настроения подруги. — Ты не волнуйся за меня так. Даже если он на мне не женится, ничего страшного в этом нет. Главное, у меня будет ребенок, а я так хочу беби. Врачи сказали, что у меня будет девочка. Вот только мама… Но мама простит и поймет. На то она и мама, да, Рита?

— Он на тебе женится, — заявила Марго.

— Ты думаешь, женится? — с надеждой спросила Надя. — Он ничего не знает о моей беременности. А я боюсь ему говорить. Вдруг он не хочет иметь детей? — сказала Надя.

— Успокойся, хочет, — заверила ее Марго. — Но как он мог не заметить? Ты ведь раздеваешься, перед тем как лечь с ним? — Марго понимала, что говорит грубо, но ей было так больно и досадно.

— Ты знаешь, еще месяц назад почти ничего не было заметно, — ответила Надя. — А потом мы уже и не встречались — он был очень занят.

«Он был занят со мной», — подумала Марго, а вслух предложила:

— Давай спать, Надя.

— Давай, — согласилась Надя. — Завтра у Коли выставка, и мне не хотелось бы чересчур плохо выглядеть. Ты пойдешь со мной?

«Она беременна от Игоря, но все еще думает о Николае».

— Пойду. — Марго с подозрением посмотрела на подругу. — Послушай, Надя, а ты вообще-то любишь Игоря?

— Конечно, как друга, — сказала Надя.

— Значит, по-настоящему ты любишь Николая? — Марго даже села на кровати.

— Да. А что? — Надя тоже привстала, удивленная реакцией Марго.

— Так, ничего. — Марго легла и, улыбаясь, натянула на голову одеяло. Теперь у нее есть тайный козырь в поединке с Игорем. Нужно только снова завести разговор о его идеальной любимой и выложить ему, что эта любимая любит вовсе не его.

Успокоенная этой мыслью, а также действием таблетки снотворного, Марго уснула, так и не вспомнив, что должна позвонить домой. Ей опять снилось, что ее целует мужчина, что их тела сливаются в упоительном экстазе, и, как обычно, это был не ее муж, но этот сон отличался от прежних тем, что черты мужчины были знакомы — это был Игорь, будущий муж ее подруги.

Марго и Надя утром не пошли на лекции — Марго было не до учебы и впервые не до учебы было Наде. Выставка открывалась в двенадцать часов. Торжественной презентации не намечалось, но Надя никак не могла выбрать одежду. Она не могла придумать, что ей надеть, чтобы никто не заметил ее положения, и в то же время хотела выглядеть нарядной. Марго внутренне потешалась над желанием подруги, но все же помогла ей выбрать блузку Валентины Васильевны, которая была чуть великовата Надюше и образовывала напуск, скрадывая выступающий живот. Николай, которому до Нади наверняка нет никакого дела, конечно же, ничего не заподозрит. А как попикантнее преподнести эту новость Игорю, Марго позаботится. «Я буду счастлив, когда женюсь», — говорил он. Как бы не так! Он женится потому, что не сможет бросить своего ребенка, но никогда не будет счастлив, зная, что его жена любит другого. Марго обязательно разыщет его, ведь именно сегодня истекает срок их пари.

— Надя, — как бы невзначай поинтересовалась Марго, — а ты случайно не знаешь, куда Игорь ушел вчера вечером?

— Знаю, — ответила Надя.

Девушки уже приближались к Дому творчества. Снег скрипел у них под ногами, искрился на солнце и был такой чистый, что Марго чуточку устыдилась, задавая подобный вопрос, но ей так хотелось выяснить, что же врет Игорь своей возлюбленной, с которой не может сейчас спать из-за ее положения.

— Он поехал в публичный дом. — Надя произнесла это так спокойно, как если бы сообщила, что Игорь выбрался в театр.

Марго даже поскользнулась, не заметив раскатанного ребятишками льда, и чуть не упала.

— Но ты ему не проболтайся, что я тебе это сказала. Я дала ему слово, что не буду тебе о нем ничего рассказывать, а уж и так столько всего наговорила.

— Я и сама это знала, — дернула плечом Марго и открыла тяжелую дверь Дома творчества, пропуская Надю вперед.

Сколько раз еще Надя, такая понятная и открытая, будет ее удивлять! Раньше она не могла произнести слово «проститутка», рассказывая о Полине, а теперь не смущаясь сообщает, что знает о загулах своего жениха…

Выставочный зал литературно-художественного салона Дома творчества был невелик, и картины висели слишком близко друг к другу, мешая зрителю разглядывать каждую в отдельности. Но Марго это не помешало. Она потрясенно застыла посреди зала. Хотя Николай Ивойлов и был авангардистом, как ее муж, но его живопись и графика сразу же покорили ее ум и сердце.

В картинах Николая был свой мир, непохожий на реальный, но такой же понятный, живой и выразительный, хотя и был выдуман художником. Своеобразные фигуры людей и причудливо изображенные предметы обладали душой, которую вложил в них молодой мастер, и поэтому они не были сухими странными схемами, как на работах Артура. В композиции картин не было хаоса и дисгармонии, и цвета не противоречили друг другу, а сочетались, радуя глаз.

Марго так засмотрелась на работы однокурсника, что не обращала внимания на других посетителей. И лишь, посмотрев все, оторвала взгляд, чтобы разыскать Николая. Он стоял, как всегда, красный и смущенный, уставившись в пол, а его за плечи обнимал старичок-художник Иван Алексеевич Меркулов.

— Здравствуйте, Иван Алексеевич, — поздоровалась с ним Марго. — Привет, Коля. Поздравляю тебя от души. Ты настоящий художник. Мне так понравились твои работы. Ты — талант! Правда, Иван Алексеевич?

— Да, Маргарита, — согласился Меркулов. — Я как раз говорил Николаю, что наконец-то в нашем городе появился по-настоящему талантливый молодой художник, которому мы, старые мастера, можем без страха уступить свое место. Он войдет в историю, этот мальчик, если, конечно, не зазнается и будет так же серьезно работать.

— Он не зазнается, — уверила Марго старика. — Он скромный.

— Увы, не все выдерживают испытания, выпадающие на долю таланта, и сдаются. Многие жаждут сиюминутного успеха и предают искусство, превращая его в источник дохода. А это не прощается. Талант уходит, как вода в песок, — возразил Иван Алексеевич. — Если Николай преодолеет подобное искушение и не бросится делать деньги из своей одаренности, то я могу смело предсказать ему большое будущее.

— Поздравляю, Николай! — Марго вздрогнула, услышав голос мужа. Как давно он стоит рядом с ними и слушает их разговор? Марго взглянула на Артура. Вот сейчас он попросит ее выйти с ним для объяснения. Но Артур не сводил горящих глаз с Меркулова, и в его лице не было ни кровинки.

— Иван Алексеевич, могу я поговорить с вами? — В его голосе были растерянность и отчаяние.

— Да, конечно, Артур. — Взгляд старика, только что с теплотой направленный на Николая, стал отчужденным.

Меркулов и Артур отошли к окну, расположенному недалеко от входа в зал, и Марго настороженно проводила их взглядом, борясь с желанием услышать их разговор и неожиданно пришедшим пониманием, что это было бы непорядочно. В это время открылась дверь, и она сразу забыла и о Меркулове, и об Артуре — в зал вместе с другим мужчиной вошел Игорь. Он, прищурившись, осмотрелся, чуть задержавшись взглядом на Марго, и что-то сказал своему спутнику, после чего последний вышел, а сам Игорь, улыбнувшись, подошел к ней.

— Привет, любимая, — сказал он.

Марго бросило в жар. Она еще помнила ощущение его губ на своих губах. Но он точно так же целует и Надю… Марго поискала глазами подругу и увидела, что та как раз в этот момент обнимает за шею Николая и смущенно чмокает его в щеку. Вот сейчас бы и рассказать Игорю все, но что-то мешает ей. Может быть, то, что Надя выглядит такой счастливой, и Марго не хочется говорить про нее плохое?

— Зачем вы пришли сюда? — спросила Марго. — Вам вовсе не обязательно было приходить и смотреть, как я буду объясняться с мужем. Вы все равно уже ничего поделать не сможете. Даже если опять, у всех на виду, начнете целовать меня, вам это не поможет — срок нашего договора истек.

— У вас мания величия, дорогая, — ответил Игорь. — Я пришел сюда не ради вас, хотя о вас тоже думал и даже собирался при встрече поцеловать. Но вы сказали, что мне это не поможет, так что целовать вас я не буду. — Как всегда, он сопровождал свои слова ироничной улыбкой. — Но я не понял, вы намекаете на то, что я проиграл? Артура не было ночью дома?

— Не знаю, — сказала Марго. — Я не звонила домой.

— Почему? — Он серьезно, уже без улыбки, смотрел на нее.

— Я спала, — зло ответила Марго.

— Вы забыли о том, что должны позвонить? И что же заставило вас это сделать? Уж не мои ли поцелуи, от которых вы только что отказались? А может быть, во сне вы тоже видели меня и не хотели просыпаться? — Если бы он при этом не смеялся, можно было бы подумать, что он на самом деле подозревает Марго в этом.

— У вас мания величия, — ответила она его же словами.

— Вы ошибаетесь, любимая, — возразил он. — Просто я очень старался целовать вас так, чтобы вы еще долго не могли думать ни о чем другом. Но у меня не получилось? Или получилось?

— Как там было, в публичном доме? — Марго решила, что разумнее всего сменить тему.

— Там все просто великолепно. Замечательная планировка, восхитительные интерьеры, сервис на высшем уровне, удовлетворяющий любому сексуальному вкусу.

— И вашему тоже?

— Вас так интересует мой сексуальный вкус? — расхохотался он, но тут же оборвал смех и сказал: — Давайте обсудим это в другой раз, если вы, конечно, будете настаивать. Лично я считаю, что в своем стремлении оскорбить меня вы опускаетесь до вульгарности, которая вам не свойственна. А значит, произошло нечто из ряда вон выходящее. Я не думаю, что забыться вас заставило мое посещение публичного дома. Если оно так волнует вас, могу сказать, что был там по делу. Но случилось ведь что-то еще? Скажите, у меня есть время, пока не появится мой помощник. Я вижу, вы хотите сообщить мне что-то страшное, но почему-то тянете время и несете всякую ерунду. Разве вы не убедились еще в том, что со мной лучше вести разговоры начистоту, без выкрутасов и обмана.

— Не прикидывайтесь положительным героем! — взорвалась Марго. — Вы сами слова не можете сказать без вранья.

— Не будьте голословны, любимая. — Игорь взял ее за руку. — Я никогда не обманывал вас.

— Да хотя бы вчера, — бросала ему в лицо Марго. — Вы сказали, что приходили не к Наде, а она мне сообщила обратное.

— Ах вот вы о чем! — Игорь по-прежнему не отпускал ее руку. — Вас опять подвело неумение правильно задавать вопросы. Я был не у нее, я приходил к ее маме. У нас был важный разговор, в котором Надя не участвовала. Мало того, она даже не вышла из кухни поздороваться, чего с ней никогда, в отличие от вас, не бывало. Надя, как мне кажется, поняла, что я кое о чем догадываюсь, и избегает меня, потому что все еще хочет это скрыть.

— Бросьте, какие разговоры могут быть у вас с ее матерью? — начала Марго и осеклась. Наверное, он разговаривал с ней о будущей свадьбе… — Так вы уже знаете? — спросила она. — А я хотела вам сообщить приятную новость. А как Надина мама? Была рада вашему решению?

— Вы о чем? — удивился Игорь.

— Но разве вы разговаривали с ней не о свадьбе? — Марго разглядывала паркет.

— А вы хотите, чтобы я женился на Наде? Я правильно понял? — Игорь вдруг непонятно почему рассмеялся.

— Да. — Марго подняла глаза.

— Невероятно, вы ведь действительно этого хотите! — Игорь снова стал серьезным, внимательно глядя в глаза Марго. — Но почему?

— Вы же сами сказали, что догадываетесь о ребенке! — воскликнула Марго.

— Значит, я не ошибся. Я уже давно подозревал это, но не решался спросить у нее.

— И зря не решались. — Марго, зло прищурившись, смотрела на Игоря. — Он уже скоро должен родиться.

— В таком случае вы, конечно же, знаете, кто отец ребенка? Так скажите и мне. Я не использую ваши слова ей во вред. Может быть, даже смогу ей помочь. Я не верю, что…

Марго даже задохнулась от такой наглости.

— Это ваш ребенок, — перебила она его.

— В самом деле? — Брови Игоря взлетели, но тут же его лицо приняло серьезное выражение. — Перестаньте, Маргарита. Лучше подумайте, может быть, был кто-то, с кем она встречалась? — Игорь опять улыбнулся. — Разумеется, кроме меня.

— Я поняла вас. — Забыв, что терпеть его не может, Марго старалась говорить ласково и убедительно. Ведь от этого разговора, может быть, зависит счастье ее подруги. — Вы сомневаетесь в своем отцовстве. И напрасно. Надя — чистейшее и невиннейшее существо. Она именно то, что вы о ней говорили. Она любит вас, и вы будете счастливы с нею. — Марго казалось, что она говорит вполне убедительно.

— Послушайте, дорогая, я не потому спросил вас, встречается ли она с кем-нибудь, что сомневаюсь в своем отцовстве. Я в нем не сомневаюсь. — Услышав это признание, Марго побледнела. — И перестаньте мне врать. Я отлично знаю, что она любит не меня, — сказал Игорь.

— Она любит вас, — удивляясь самой себе, настаивала Марго.

— Я преклоняюсь перед вашим альтруизмом, любимая, — произнес Игорь. — Потому что именно он заставляет вас говорить то, что так невыносимо для вас. Но вы все время перебиваете меня, вместо того, чтобы выслушать. Я не верю, что такая девушка, как Надя, может полюбить подонка, способного бросить ее с младенцем. Здесь какое-то недоразумение, и я хочу помочь ей преодолеть его. Ведь я ей друг, Марго, просто друг.

Марго недоверчиво смотрела на него.

— Скажите мне, вы ведь знаете, кого она любит? — попросил он.

— Есть один парень, — уклончиво проронила Марго. — Но у них ничего не могло быть, они даже не встречаются.

— Ваша наблюдательность и проницательность меня всегда шокировали, — засмеялся Игорь и, кивнув в сторону Николая, спросил: — Этот художник?

— Да, — сказала Марго.

— Что ж, я поговорю с ним, — нахмурился Игорь.

— Молчанов, аппаратура готова! — В помещение вошел мужчина, с которым появлялся Игорь, везя установленную на штативе кинокамеру.

— Лучший кинооператор нашего телевидения, Сергей Нехлюдов, — представил его Игорь онемевшей от неожиданности Марго. — Маргарита Ремезова, моя… — он замялся, подыскивая слова, — моя любимая.

— Так вы… вы… Молчанов! — выдохнула Марго.

— Позволь представить тебя твоей любимой, — засмеялся Сергей. — Игорь Молчанов, замечательный репортер, за которого городское телевидение сражается с городской газетой. Я очень рад этому знакомству и не менее рад, что познакомил вас, но нам пора работать.

— Извините, Маргарита, нам нужно отснять репортаж о выставке Ивойлова. — Игорь удалился вместе с напарником, а Марго все никак не могла прийти в себя.

— Марго! — Она вернулась к реальности, потому что увидела перед собой мужа. — Я вчера видел тебя с ним. Ты хотя бы знаешь, что это за человек? У меня из-за него сплошные неприятности.

— Конечно, знаю, — ответила Марго. — Он автор статьи, из-за которой тебе пришлось на мне жениться. А что, были еще какие-нибудь неприятности, кроме этой?

— Маргарита, я прождал тебя сегодня целую ночь. Я все надеялся, что ты придешь, и даже не пошел на условленную встречу. Хотя из-за твоего дружка возникли крупные проблемы. Я умоляю тебя, пойдем домой. Нам нужно поговорить. — В его голосе была мольба.

— Я приду, но немного позже, — пообещала Марго. — Мне сначала нужно поговорить с ним. — Она показала на Игоря. — Я тебе потом все объясню.

— Хорошо, я не имею права настаивать, — сказал Артур. — Жду тебя дома. — Он ушел.

А Марго села на подоконник и смотрела, как Игорь с Сергеем ведут съемку и беседуют о творчестве художника с любителями и знатоками, такими, как Меркулов. Когда съемка закончилась, они подошли к ней.

— Не хотите ли поделиться своим мнением о выставке? — спросил Сергей.

— Хочу. — Марго, глядя в объектив, высказала искреннее восхищение картинами Николая.

— Сергей, мне осталось взять одно интервью, у Ивойлова. Но хотелось бы сделать это самому. Ты можешь идти, — сказал Игорь.

— О’кей, — согласился Сергей. — Мою камеру я могу доверить только тебе. — Он попрощался и ушел, оставив Марго и Игоря одних.

— Так этот грязный подонок, журналист, написавший корреспонденцию о выставке Полетаева и сделавший снимок, — это были вы? — не тая безудержной ярости, спросила Марго.

— Да, это был я, — согласился Игорь. — Но я не подонок.

— Почему, почему вы скрывали от меня, кто вы? — допытывалась Марго. — Я ведь спрашивала вас, зачем вам печатная машинка, а вы придумали трогательную историю о желании стать писателем.

— Вы спросили, откуда у меня машинка, и я лишь ответил вам на ваш, как обычно, неправильно сформулированный вопрос, — возразил Игорь. — И фамилию свою я вам тоже пытался сказать, но вы не захотели меня слушать, — напомнил он. — Маргарита, вам был очень неприятен тот газетный снимок?

— Вы не имели никакого права лезть в мою личную жизнь, — сказала Марго. — Вы оскорбили и меня, и Артура, и моего отца.

— Что касается вашего отца и вашего мужа, то я их вовсе не оскорблял. Я лишь пролил свет на то, кем и с какой целью была организована выставка года. Я не мог выложить все, что думаю по ее поводу, потому что главный редактор не пропустил бы мой материал — он заранее дал мне четкие указания по поводу того, что именно я должен написать. Это был единственный шанс высказать то, что я думаю о новоявленном гении — Полетаеве, — сказал Игорь.

— Так вы не считаете Артура гением? — Марго даже забыла о своей злости на Игоря и страстном желании расквитаться с ним при встрече.

— Я не считаю его даже талантом, — ответил он. — И еще я считаю, что мэру не пристало так потакать капризам своей дочери. Я же говорил вам, любимая, ему следовало бы вас пороть, вместо того чтобы из-за ваших прихотей выставлять себя на посмешище.

— Вы просто садист, и вам нравится издеваться над людьми. — Марго приходилось сдерживать себя, чтобы не кричать, ведь вокруг были люди. — Вы не подумали, что, помимо всего прочего, выставите на всеобщее обозрение мои чувства.

— Простите меня, я действительно не подумал, что это может так ранить вас. Меня ввели в заблуждение ваши одинаковые с Полиной автомобили. Я в этот день узнал о хозяйке «рено» нечто такое, что исключало возможность причинить ей боль, выставив на обозрение ее интимную связь. Я только не знал, кто она. А придя на открытие выставки, увидел, что на «рено» приехали вы. Я решил, что схожу с ума, и поверил в невозможное, — сказал Игорь. — Когда я все понял, увидев ваши автомобили рядом, было уже слишком поздно. Простите меня, Маргарита, поверьте, как бы вы ни сердились на меня и какие бы страшные мучения ни призывали на мою голову, хуже всего я наказал себя сам — ведь именно благодаря мне и моему дурацкому снимку вы стали женой Артура. Я сделал несчастной вас, но старался исправить положение и сделал несчастным себя: что может быть ужаснее, чем самому выдать любимую девушку за другого? И возьмите вот это. — Он достал из кармана коробочку, в которой оказалось кольцо, и надел его ей на палец.

— Но… — хотела было возразить Марго, разглядывая изящное золотое кольцо с ярко-зеленым камнем.

— Не возражайте. Я купил его на следующий день после того, как впервые увидел вас, взамен украшений, которые вы выбросили в окно. — Игорь сжал ее руку, не позволяя снять кольцо.

— Но ведь вы могли сказать мне все это раньше, когда я еще не была замужем, — горестно проронила Марго. Вот она и добилась своего: услышала от него признание в любви. Но ей совсем не хочется смеяться — хочется плакать.

— А вы стали бы меня слушать? Ведь вы стремились лишь к одному — заполучить в свою собственность вашего преподавателя, — возразил Игорь, и Марго не могла не признать, что он и на этот раз был прав.

— Извините, Маргарита, мне нужно доделать работу. — Он вдруг прервал разговор и, сняв со штатива кинокамеру, направился к Николаю. Марго последовала за ним.

— Здравствуйте, Николай, — сухо произнес Игорь. — Я репортер местного телевидения Игорь Молчанов. Делаю передачу о вашей выставке и хотел бы поговорить с вами о проблемах творчества и о жизни вообще.

— Хорошо. — Николай взглянул на стоящую рядом Надю и покраснел.

— Может быть, выйдем? — Игорь кивнул на дверь. — Я бы хотел сменить фон.

— Игорь, не надо. — Марго вцепилась в его руку.

— Маргарита и вы, Надя, можете пойти с нами, если хотите, — усмехнулся Игорь.

Надя с Николаем прошли вперед.

— Успокойтесь, любимая, я не собираюсь его бить. — Игорь опять перешел на иронично-снисходительный тон. — Я лишь хотел, чтобы наш разговор, если он будет неприятным, остался между нами. С людьми, дорогая, нужно разговаривать на их языке. Хорош бы я был, если бы начал с мордобоя.

Он провел всех в небольшой сад Дома творчества.

— Встаньте здесь. — Он указал Николаю на живописное место около пихтовых посадок, красиво припорошенных снегом.

— Начинаем, — скомандовал он, запуская кинокамеру. — В вашей жизни сегодня произошло знаменательное событие — открылась первая выставка. Мне известно, что не менее знаменательное событие ожидает вас в недалеком будущем: вы станете отцом первого ребенка. Какое из этих двух событий является для вас наиболее волнующим и делает вас наиболее счастливым? Что для вас важнее — творчество или семья?

— Надюша, это правда? — Покинув пихтовый пейзаж, Николай подлетел к Наде.

Она молча кивнула головой.

Николай заключил ее в объятия и повернулся к кинокамере.

— Игорь, вы снимаете?

— Да.

— Я хочу сказать. Хочу, чтобы все знали. Я счастлив, счастлив вдвойне. Тот, кто придумал, что семья помеха искусству, просто ничего не понимал ни в том, ни в другом. Я люблю эту девушку, и ее любовь вдохновляет меня на творчество. Ради ребенка я буду стараться работать над своими вещами так, чтобы он мог гордиться своим отцом.

— Достаточно. — Игорь снял с плеча кинокамеру и отключил ее. — Пойдемте, Маргарита. Им есть о чем поговорить.

— Надя, но почему ты молчала? — спросил Николай.

— Вы с Артуром были сторонниками свободной любви, — ответила Надя. — И говорили, что быт и семья мешают работе.

— Но ты же сама поддерживала его, — возразил Николай. — А я не спорил с Артуром, чтобы не выглядеть в твоих глазах отсталым человеком.

— Я повторяла его слова, чтобы понравиться тебе, — призналась Надя.

— Короче, очередной крах теории свободной любви. — Игорь решительно взял Марго под руку и заставил следовать за ним.

— Молодые люди, вы разрешите мне вставить это интервью в передачу? — обернувшись, спросил он.

— Да! — дружно ответили Надя и Николай.

— Нам нужно идти, Маргарита. Мужчины не любят делать предложение в присутствии посторонних.

— Игорь, подождите! — окликнул его Николай.

— Вы передумали насчет этой части репортажа? — спросил Игорь, останавливаясь.

— Вы будете свидетелем у нас на свадьбе? — обнимая Надю и, как обычно, смущаясь, спросил Николай.

— Да, — ответил Игорь. — Спасибо.

— А ты, Рита?

— Ну разумеется.

— Обожаю «лав стори» со счастливым финалом, — проронил Игорь, направляясь с Марго к стоянке автомобилей.

— Но как вы узнали, что эта любовная история закончится именно так? — удивилась Марго.

— А я и не знал, — пожал плечами Игорь. — Если бы она закончилась иначе, я бы уничтожил это интервью, поэтому я и отпустил Сергея. А впрочем, мне и волноваться было нечего, я ведь видел его картины, а, как утверждал классик, гений и злодейство — вещи несовместимые.

— Но как это могло произойти? — продолжала удивляться Марго. — Обычно, когда я уговаривала его проводить Надю домой, он неизменно заявлял, что у него другие планы.

— Они и были у него другими, — сказал Игорь. — Они просто шли к нему.

— А почему они молчали? — никак не могла успокоиться Марго.

— О настоящей любви, как правило, не кричат, — усмехнулся Игорь. — Хотя некоторые так не считают…

Марго сразу вспомнила свой разговор в парке с Артуром, и ей стало не по себе. Игорь ведь слышал их. А он уже тогда любил ее.

— Знаете, Игорь, — смущенно проронила она, желая сделать ему приятное. — А ведь вы, вероятно, выиграли пари. Артур мне сказал, что никуда не уходил сегодня ночью. Он просил меня поговорить с ним. Но мне и без разговора понятно, что вы победили. И, если хотите, мы можем пойти к вам, и я расплачусь с вами. Какое вы загадали желание?

— Нет, дорогая, мне хотелось бы наверняка знать, победил ли я. Поэтому лучше отправляйтесь домой и поговорите с мужем, а у меня есть еще дела. Я еду на одну встречу, — отклонил Игорь ее предложение.

— Надеюсь, не с проституткой? — спросила Марго. — Кстати, а зачем они все-таки были вам нужны?

— Начал я с того, что решил написать о них сногсшибательную статью, но потом вышел на одну порочащую город информацию и стал раскручивать ее, — объяснил Игорь. — Я вам расскажу об этом позже. А сейчас мне пора. И встреча у меня на этот раз не с проституткой, а с мэром.

— С моим отцом? — вспыхнула Марго. В голову ей полезли самые смелые предположения. Ведь если Игорь любит ее, значит, именно она та девушка, о которой он говорил и на которой собирался жениться.

— А что, в городе есть и другие мэры? — спросил Игорь. — Здесь только один мэр, и он — ваш отец.

— Вы хотите поговорить с ним обо мне? — краснея и заикаясь, произнесла Марго.

— У вас определенно мания величия. — От его слов Марго показалось, что ее обдали кипятком. — Неужели вы думаете, что у меня, кроме любви к вам, больше нет дел? Я еду к нему, потому что получил точные сведения: дом, в котором находится моя квартира и квартира вашего мужа, был построен мэрией и квартиры распределял сам мэр.

— Ну и что? — спросила Марго.

— Надеюсь, ничего страшного, — сказал Игорь. — По крайней мере так мне подсказывает интуиция. А она меня никогда не подводит. До свидания, Маргарита. — Он подошел к своей «тойоте».

— А… а когда мы встретимся? — Марго как привязанная следовала за ним. — Я ведь должна исполнить ваше желание.

Надо же, не он просит ее о свидании, а она его!

— Придете, когда захотите, я не спешу, — проронил он и уехал.

Артур полулежал в гостиной на диване. Перед ним на журнальном столике стояла выпитая наполовину бутылка водки.

— Что ты делаешь, Артур? — Марго вырвала у него из рук стакан.

— Как видишь, заливаю свое горе алкоголем. — Артур сел. — Ты знаешь, Маргарита, что мне сказал сегодня Меркулов? Он сказал, что мои картины — дерьмо.

— Ты слишком много выпил. — Марго присела рядом на диван. — Он не мог так сказать.

— Да, я много выпил и, если бы ты не пришла, постарался бы напиться так, чтобы вообще позабыть обо всем. Это слишком невыносимо, дорогая. Но ты… ты ведь будешь со мной и поможешь мне? — Вопрос прозвучал непривычно заискивающе, и Марго стало не по себе. — Маргарита, — он вцепился пальцами в ее руку, — Меркулов, конечно, сказал не так. Он… Он слишком культурный, чтобы так выражаться, наш старичок. Но смысл был именно такой.

— Успокойся, Артур. — Пальцы мужа были холодными и с такой силой сжимали руку Марго, что ей стало больно. — Может быть, у старика просто испортилось настроение и ему хотелось побрюзжать на молодежь, как у всех в его возрасте. Ведь тебя всегда хвалили, и он тоже ничего не говорил против.

— Да, хвалили, чтобы угодить твоему отцу. — Марго удалось выдернуть руку. — А Меркулов молчал, чтобы ни с кем не ссориться. Он, понимаешь ли, стар и ему хочется покоя. А когда я спросил его прямо, он мне прямо и ответил.

— Но ведь твои картины купили швейцарцы. — Марго, как ребенка, старалась утешить мужа. — Если городской музей хотел угодить мэру, то швейцарская галерея никак не зависит от нашей администрации.

— Они купили три моих ранних работы. Только эти картины и представляли интерес. И Меркулов так сказал. Я был талантлив, Маргарита, он тоже не отрицал этого. Я был талантлив, черт побери, и ничуть не меньше, чем этот мальчик. Но я продал свой талант, а искусство не прощает продажности. — Артур закрыл лицо руками.

— О чем ты, Артур? Перестань сейчас же! — Марго плохо его понимала, но ей было невыносимо жаль мужа.

— Ты ничего не знаешь. — Он оторвал руки от лица, на его глазах блестели слезы. — Тебе не рассказывали, почему я уехал из Москвы?

— У тебя был конфликт с ректором. Вы принадлежали к разным художественным направлениям, и ты не стал унижаться перед ним, смело отстаивал свои взгляды, — сказала Марго.

— Это сказочка для окружающих. — Голос Артура звучал глухо и постоянно срывался. — Все было совсем не так. Я хотел иметь много денег. Живопись, как и любая другая профессия, может дать неплохой заработок. Но для этого нужно много работать, выкладываться полностью, и еще нужно время, пока ты не прославишься и не создашь себе имя. А я хотел иметь все сразу. И выполнял заказы богатых клиентов, чаще всего достаточно пошлые. Однажды у меня был заказ, выполнить который одному было не под силу, да и время поджимало. Я взял в долю своего студента. А он оказался принципиальным и обо всем доложил в ректорате. Мой профессор, он же ректор, добился моего увольнения. Он сказал, что не может доверять мне воспитание студентов, и посоветовал взяться за ум. А я вместо этого опустился еще ниже… Если бы ты знала, Маргарита, до чего я дошел… Полина была права. Мы с ней одного поля ягоды. Мы оба продажные. Но у меня есть ты…

— Артур, давай поговорим потом. Ты слишком пьян сейчас. — Марго был неприятен этот разговор, ей хотелось, чтобы Артур замолчал.

— Маргарита, у меня есть ты. Ты чистый, порядочный человек, и с твоей помощью я смогу начать все сначала. Я видел тебя с этим парнем, но я тоже виноват перед тобой. Еще сильнее, чем ты думаешь. Прости меня. Ты даже не представляешь, как нужна мне ты — единственное, что у меня есть. — Он схватил ее за плечи, заглядывая в ее глаза.

Марго, слушая слова, которых так ждала когда-то, ужасалась пустоте внутри себя и была рада, когда зазвонил телефон.

— Да, — радостно произнесла она, думая, что это звонит Игорь, но в трубке прозвучал женский голос:

— Маргарита, это вы?

— Да, а с кем я разговариваю?

— Это Вера Анатольевна Полетаева, мама Артура, извините, что я вас беспокою.

— Да нет, ничего страшного. — Марго была очень удивлена.

— Мне так неудобно вам звонить. Артур мне запретил вмешиваться в его жизнь, но мне кажется, у него что-то случилось. С ним все в порядке, Маргарита? — В голосе женщины была тревога. — Мне сердце подсказывает, что у него стряслась какая-то беда, а я не могу даже спросить у него. Вы ведь знаете, какой он нервный. Простите, Маргарита, что надоедаю вам.

— Ну кто там еще? — недовольно спросил Артур.

— Твоя мама, — шепотом ответила Марго.

— Что? — Артур поднялся и отнял у нее трубку. — Какого дьявола ты сюда звонишь? Что тебе нужно? Денег? Нет? Оставь меня в покое! Сколько можно?! Я взрослый человек! — Артур швырнул трубку на рычаг. — Надоела, — сквозь зубы процедил он, а потом, обратившись к Марго, продолжил: — Маргарита, я только теперь понял, как люблю тебя. Я много врал тебе. Я никогда не думал о тебе, не интересовался тобой и считал Тебя глуповатой. Но я убедился, что это не так. Ты очень повзрослела и изменилась за эти месяцы. Или я стал смотреть на тебя по-другому. Давай уедем отсюда и начнем жизнь сначала, давай заведем ребенка. Я снова займусь творчеством. Настоящим творчеством, не размениваясь на остальное. Я еще смогу. Мне только двадцать восемь. Но давай уедем. Здесь у меня ничего не получится, мои грехи будут преследовать меня. В тебе мое счастье, Маргарита, ты моя единственная удача, и ты принесешь мне счастье.

Его слова должны были сделать Марго счастливой, но она слышала их, а сама представляла себе Веру Анатольевну, маленькую худенькую старушку, слушающую короткие гудки, оставшуюся на другом конце телефонного провода, с ее материнской тревогой и болью.

— Артур, не стоило тебе так грубо отвечать матери, — сказала Марго. — Она ведь так беспокоится о тебе.

— О чем ты, любимая? — Артур опять схватил ее за руки. — Я говорю о нас с тобой.

Марго взглянула в его глаза и вдруг увидела в них пустоту. Эта пустота всегда была в них, просто девушка принимала ее за глубину. Она блуждала в этой пустоте и забрела в тупик, из которого хотелось побыстрее выбраться, потому что в тупиках всегда страшно. Марго вырвала руки, ощущая вместо долгожданного счастья ужас.

— Милая, я понимаю, ты не можешь забыть всего, что я сделал. Я умоляю тебя, прости меня! — Он вдруг встал перед ней на колени. — Пожалуйста, прости меня. Я не смогу без тебя. Я без тебя не выберусь. Я погибну.

Марго вдруг перестала испытывать даже жалость. Он унижался перед ней, но она понимала, что делает это он только ради себя. Он говорит ей о любви, но думает только о себе, о своем благополучии. Он эгоист, черствый эгоист, использующий людей в своих мелких целях. Пока они нужны ему, он способен вот так унижаться, а затем отбрасывает их, как отбросил Полину, как отбросил мать, как отбрасывал раньше ее.

— Скажи что-нибудь, Маргарита, не молчи! — Он цеплялся за нее, как за последнюю надежду, но в сердце Марго было только презрение. — Ты ведь не бросишь меня? Ты не можешь меня бросить. Ты не имеешь права! — Он пьянел все сильнее.

— Я не брошу тебя, — преодолевая отвращение, сказала Марго. — Не брошу, потому что ты мой муж. И, если тебе нужна помощь, я помогу тебе. Но я никуда не поеду. Я люблю этот город. Почему ты не думаешь обо мне, если любишь меня?

— Мне необходимо уехать отсюда, любимая. Поговори с отцом. У него должны быть связи. Он может мне помочь. Я согласен работать учителем в деревенской школе. Пусть даже в самой заброшенной деревне. Ты сделаешь это, Маргарита? Сделаешь? Если ты сейчас не можешь меня простить, я уеду один. А потом, когда пройдет время и я заслужу твое прощение, ты вернешься ко мне? — Он даже не старался скрыть слезы, а вид мужских слез всегда угнетал Марго.

— Я все сделаю, Артур, только встань и успокойся, — сказала она. — Конечно же, я уговорю отца, хотя он вряд ли поймет меня. И пусть будет так, как ты сказал. Я… я… не поеду с тобой. Может быть, потом… А сейчас, пока ты еще в городе, давай поживем отдельно. У тебя ведь есть своя квартира. Ладно? Мне нужно время, чтобы разобраться в себе.

— Хорошо, любимая, хорошо. Я не неволю тебя. — Хотя Артур и был пьян, но действовал он, как обычно, — добился своего и успокоился.

А Марго вдруг осознала, зачем он напоил ее в их первую ночь — тоже лишь для того, чтобы добиться своего. Он заметил ее сомнения и колебания, а терять ее не хотел, слишком очевидной была выгода от брака с дочерью мэра.

— Я ухожу, Артур, и сегодня ночью меня не будет, — сказала Марго.

— Не уходи, милая, пожалуйста… Ладно, иди. Потом, когда мы станем жить вдвоем далеко отсюда, я сделаю все, чтобы ты забыла о нем. Я сделаю все! — Язык у него заплетался.

Марго вывела «рено» из гаража. Еще никогда она так не гнала машину. Ее скорости удивилась бы даже Полина. Марго не терпелось увидеть Игоря. Он был прав, двоих любить нельзя. И она любит одного, но не Артура. Она любит Игоря, потому что он — человек, достойный любви. И он любит ее, его любовь в отличие от любви Артура бескорыстна. Игорь окружал ее заботой и вниманием, ничего не требуя взамен. Он помогал ей, помогал преодолевать свои сомнения и комплексы, помогал понять себя самое. Он бывал с нею груб, но его грубость помогала ей преодолеть страх и отчаяние, потому что была напускной — за ней, как и за всеми его поступками, скрывалась настоящая, подлинная любовь. И он никогда, никогда не врал ей, тогда как отношения с Артуром с самого начала и до сегодняшнего дня были основаны на лжи. Артур всегда был вежлив с ней, но эта снисходительная вежливость лишь заставляла Марго чувствовать его превосходство и свою безнадежную отсталость, которую она никогда не сможет преодолеть. А издевательства Игоря, наоборот, заставляли бороться и совершенствоваться.

— Привет, любимая! — Сегодня эти слова почему-то были окрашены грустью. Марго вслед за Игорем вошла в гостиную и увидела на журнальном столике початую бутылку бренди, а рядом наполненную рюмку. Похоже, все ее мужчины собираются сегодня напиться.

— Садитесь, дорогая. — Игорь указал на кресло. — Я не предлагаю вам бренди, такие напитки не для женщин, тем более что вы за рулем.

Марго посмотрела на зашторенные окна — как он мог догадаться?

— Вам ведь незачем больше скрывать отношения со мной, — поймав ее взгляд, произнес он. — Вернее, не отношения, отношений нет и не будет, а знакомство. — Он отпил глоток бренди и отставил рюмку. — Извините, Маргарита, что пью при вас. У меня паршивый день, и я не в себе.

— Вы решили напиться, чтобы позабыть обо всем? — весело поинтересовалась Марго, догадываясь о причине его дурного настроения.

— Я бы хотел так напиться, но, боюсь, у меня это не получится, — ответил Игорь. — А как было бы хорошо забыться хотя бы на несколько часов. Понимаете, любимая, все мои мечты сегодня разбились, как хрупкое стекло. Но простите, я веду себя слишком неприлично для настоящего мужчины, и вы пришли не за тем, чтобы выслушивать мои жалобы. Так что вам сказал ваш муж, Маргарита?

У него такой несчастный вид и говорит он такие ужасные слова, потому что не знает: она поняла наконец, что любит его, только его, и никогда больше никого не любила.

— Игорь, во время разговора с ним я поняла… — глядя ему в глаза, начала Марго, предвкушая, как озарятся они радостью, как исчезнет из них печаль, которой в них никогда раньше не было.

— Я не спрашиваю о том, что поняли вы. Если вы сами не умеете задавать вопросы, так будьте добры, правильно отвечайте на мои. — Раньше в его назидательности была насмешка, из-за которой слова смягчались и превращались в шутку, но теперь он говорил жестко и даже раздраженно. — Я спросил о том, что сказал вам ваш муж. Неужели вы не понимаете, меня интересует, получили ли вы то, чего добивались?

— Да, получила. — Марго была озадачена его странным тоном и поведением. — Вы выиграли, Игорь, и я готова исполнить ваше желание. Но сначала я хочу, чтобы вы знали…

— А я не хочу ничего знать, — опять поспешно перебил он ее. — Я и так слишком много знаю, и это мешает мне радоваться жизни. Я выиграл и очень рад этому. Рад за себя, потому что победа всегда приятна, и рад за вас — теперь у вас есть все, чтобы быть счастливой. Не перебивайте, я еще не закончил. — Игорь заметил, что Маргарита порывается возразить ему. — Я лишь напоминаю вам ваши слова. А я поступлю, как благородный герой из любовных романов, и уступлю вам мой выигрыш. Я ведь настоящий мужчина, не так ли? А настоящие мужчины должны уступать первенство женщинам. Я сам исполню ваше желание и уеду.

— Вам не нужно уезжать! — Марго вскочила с кресла и подошла к нему. — И, пожалуйста, не прерывайте меня тоже. Мы заключали пари, но я не привыкла, чтобы мне поддавались, играть нужно честно. Скажите, что вы загадали тогда? Покажите мне вашу записку.

— Неужели вы думаете, девочка, что меня так сильно волнуют эти детские игры? — спросил он. — Я потерял ее или выбросил, уже не помню. Но если вы так хотите исполнить мое желание, то я хочу, чтобы вы ушли. Я ведь помог вам? Я искупил свою вину? Больше я ничего для вас сделать не могу. Прощайте. Мне нужно еще собраться — поезд уходит утром. И я хочу отдохнуть от всего. — Он кивнул головой на бутылку.

— Зачем вам уезжать? Выслушайте меня! — Марго умоляюще сжала руки.

— Я уезжаю. Все, что вы мне скажете, не имеет для меня никакого значения. Я хочу уехать и уеду. — Он опять прервал ее: — И я больше не хочу слышать от вас ни одного слова, кроме прощания. Попрощайтесь и уходите! Если хотите играть по-честному, именно это и было моим желанием.

Марго закусила губу, чтобы не разреветься от обиды, но, чувствуя, что все равно сейчас не выдержит, отвернулась к окну. Испытанный прием ее мужа — делать вид, что смотришь в окно, чтобы успокоиться и собраться с мыслями Тяжелые шторы мешали ей, и Марго протянула руку чтобы отдернуть их, но властный голос остановил ее:

— Отойдите от окна, Маргарита! Выход в противоположной стороне. А выбрасываться из-за меня не стоит. Лучше уходите. Достойно и без истерик, и побыстрее — мне не терпится остаться одному.

Марго на минуту замерла с протянутой рукой. То, что он говорил, и то, как он произносил это, было чудовищно и несправедливо. Он никогда так не разговаривал с ней — с холодным издевательством. Уйти? Конечно, уйти! Но прежде придется повернуться к нему лицом и пересечь комнату, а для этого нужно, чтобы высохли слезы. Марго рванула штору в сторону и даже не успела понять, что произошло, — Игорь молниеносно оказался рядом, и она была грубо отброшена на пол сильной безжалостной рукой. А он быстро задернул штору, но за долю секунды Марго увидела змеевидные трещины, расходящиеся от белого квадрата пластыря, наклеенного на стекло. Марго сильно ударилась локтем при падении и села, морщась от боли, ошеломленная и напуганная.

— Вы сошли с ума! — закричала она первое, что пришло ей в голову. — Я вовсе не собиралась из-за вас выбрасываться. Вы просто садист.

— А вы делайте то, что вам говорят, — сердито ответил он и склонился над ней. — Простите, я не хотел сделать вам больно, но вы сами виноваты. Я не люблю, когда мне противоречат. — Он обнял ее, помогая подняться. — Вы в порядке? — Игорь внимательно смотрел на нее, и в его голосе появилась тревога.

Марго недоуменно взглянула на него, и вдруг ее озарила догадка.

— В ваше окно стреляли?

— Что? — Он расхохотался. — Нет, я сам разбил его. Нечаянно, когда вешал шторы. А вам пора идти.

— Не нужно меня обманывать. Если вы говорите правду, откройте шторы. Я уверена, что повреждены оба стекла, а не одно, — возразила она. — Вас хотят убить?

— А вы становитесь проницательной. Приятно, что общение со мной не прошло для вас даром. — Он усмехнулся.

— Вас хотят убить? — настойчиво повторила Марго, опуская руки ему на плечи.

— Не думаю, — сказал он. — Просто пугают. Они ведь не убийцы. Я испугался, что они могут пальнуть поверх головы и нечаянно попадут, сами того не желая. Я уже имел дело с этими ребятами. Они не профессионалы. Мало того, они просто идиоты. — Игорь хотел отойти, но Марго изо всех сил вцепилась в его плечи, чувствуя напряженную сталь мускулов.

— Игорь, послушайте, — скороговоркой выпалила она, чтобы он не успел прервать ее, — не хотите мне ничего объяснять, не нужно, если вам нельзя оставаться, я уеду с вами.

Он легко оторвал ее руки.

— Вы не беспокойтесь. — Она обняла его за шею. — Я ничего и никого не боюсь. И я не буду вам в тягость. Я стану делать все, что вы скажете. — Марго чувствовала, как расслабляются под ее ладонями напряженные мышцы.

— Нет, Маргарита, не надо, — сказал он, но его руки рванулись к ее талии, и он прижал девушку к себе.

— Я хочу быть с вами, — прошептала Марго, полностью отдаваясь тому ощущению, которое всегда приходило к ней от его прикосновений. — Я хочу быть с вами, и вы тоже хотите этого. Милый мой, мой любимый. Перестаньте притворяться. — Она слышала сильные удары его сердца.

— Я люблю вас, — шептала она. — Я так люблю вас.

Он одновременно поцеловал ее и подхватил на руки. Путь из гостиной по темному коридору — сколько раз она видела это во сне. Он опустил ее на кровать и наклонился над нею. Его руки раздевали ее, нежно прикасаясь к телу. Он продолжал целовать ее, и от его прикосновений, от его поцелуев кожа Марго покрывалась мурашками, и тихонько кружилась голова, и радость заполняла душу.

— Милая моя, счастье мое, — хрипло и прерывисто шептал он. Его губы были у самого уха, и это будоражило ее, а когда Игорь ласково прикусил мочку, Марго, не удержавшись, застонала от неожиданного всплеска сладострастия. А губы опускались ниже, и все клеточки ее тела, до которых он дотрагивался, отзывались на это непривычной для нее чувственностью. Чувственность была так сильна, что хотелось вырваться, освободиться и одновременно хотелось погрузиться в нее еще безогляднее.

Теперь он целовал ее грудь, и тело девушки непостижимым для нее самой образом выгибалось дугой. Она ничего не могла поделать с этим телом, а ведь это была она, та самая Марго, которая столько раз нетающей льдинкой лежала в объятиях мужа. А губы Игоря опускались все ниже, туда, где было горячо и сладко, где таилось заветное гнездышко, прежде пугавшее ее своей бесчувственностью. Там жарко пульсировала кровь.

Влажные лепестки, казалось, сами раскрылись навстречу губам мужчины. В опьяняющей тишине комнаты раздался ее стон. Ноги Марго сомкнулись вокруг головы Игоря, а руки исступленно схватили его волосы. Волны безумного наслаждения раскачивали Марго, вознося куда-то к небу и снова роняя в глубины радужной пропасти. А Игорь вдруг неожиданно оторвался от нее и, прежде чем Марго успела огорчиться или испугаться, развел ее бедра и нежно вошел в нее.

Она растворилась в забытьи. Тело Марго само отвечало его телу, и ей уже трудно было определить, где он и где она. Они стали единым целым. Блаженство становилось все громадней и невыносимей. Крик восторга вырвался из уст Марго вместе с последним содроганием их тел. Нахлынуло неимоверное, никогда не испытанное ею прежде умиротворение. Умиротворение и покой. Так вот как это бывает!

Марго, неожиданно для самой себя, заплакала. Она знала, что иногда плачут от счастья, но с нею это случилось впервые.

С нежностью и благодарностью обняла она любимого, а он, чуть приподняв ее лицо, ласково смахнул пальцем слезинки и высвободился из объятий Марго.

Его фигура белела в полумраке комнаты. Как он красив! Как бесподобно красив! Игорь взял свою одежду и, не одеваясь, вышел из комнаты, даже не обернувшись. Марго подняла глаза на стену. Ее глаза привыкли к темноте, и она смогла разглядеть висящую над кроватью картину. Обнаженная нимфа на берегу — она, Марго! Значит, все нормально. Но что-то явно происходило не так. Марго торопливо оделась и вышла в гостиную. Игорь, уже одетый, сидел в кресле и, методично наполняя рюмку, одним движением опорожнял ее. Бутылка была на три четверти пуста.

— Что случилось? Что-то было не так? — Марго хотела отобрать у него бутылку, но не ей было мериться с ним силой.

— Почему же не так? — Он пьяно усмехнулся. — Все так. Все, как обычно. Ничего особенного. — Он удерживал Марго на расстоянии вытянутой руки и налил себе еще одну рюмку.

— Что? — похолодев, спросила Марго, отходя и опускаясь в другое кресло, потому что ноги перестали держать ее.

— Ничего. Шла бы ты домой, малышка. — Игорь опрокинул рюмку в рот. — Муж, я думаю, тебя заждался. Ты ведь замужем, верно? Так что никаких претензий ко мне быть не может.

— Зачем вы опять притворяетесь? Ведь вы же любите меня? — Марго не узнавала своего голоса.

— Можешь говорить мне «ты», детка, теперь можешь. — Он налил себе еще. — Это была не любовь. Мы просто переспали. Это называется так, если говорить не очень высоким стилем. А можно сказать и грубее. Хочешь?

— Игорь, но я же знаю — ты любишь меня! И ничуть не меньше, чем я тебя. Иначе зачем тогда было все это? — Она, оправившись от шока, поднялась и, подойдя к Игорю, опустилась на ковер у его ног, как раньше делал он сам.

— Зачем? — Он громко и неприятно засмеялся. — Затем, что я был пьян и ничего не соображал.

— Ты не был пьян, — возразила Марго. — Бутылка была почти полная.

— Ты стала наблюдательной, — усмехнулся он. — Ладно, пьян я не был. Все гораздо проще. Все всегда просто. Просто, как устройство мира. Я мужчина, детка. Ты знаешь, что это значит. Если не знаешь, я напомню тебе слова твоего мужа, которые он говорил тебе по такому же точно поводу там, в парке. Я нормальный мужчина, я не каменный. Ты соблазняла меня, и в отличие от него я поддался этому соблазну. Вот и все. Или продолжить?

— Не нужно, я прекрасно помню, что он говорил. Но то, что произошло с нами, это совсем другое, — горячо возразила Марго.

— Уверяю тебя, то же самое, — заверил он. — Твой муж говорил, что он не подлец, поэтому он сдержался. А я подлец и сдержаться не сумел. Но, поверь, я не хотел этого.

— Игорь, если ты и не сдержался, то лишь потому, что любишь меня. И ты всегда хотел меня, но сдерживался, потому что ждал, терпеливо ждал, когда я тоже полюблю тебя и тебя захочу. Теперь это произошло, и ты вовсе не подлец, только перестань, пожалуйста, меня обманывать и прекрати пить. Ведь ты хотел меня, именно это и было твоим желанием в случае выигрыша, — сказала Марго.

— Что? — Он вдруг тепло, как раньше, засмеялся. — Нужно же так заблуждаться! Стал бы я тратить столько сил и времени ради того, чтобы просто переспать с тобой! Я мог бы проделать это в первую же ночь нашего знакомства. У меня было совсем другое желание, Маргарита, желание, чтобы ты оставила меня и ушла.

— Поклянись самым святым для тебя, иначе я тебе не поверю, — сказала Марго.

— Ты же видишь, у меня нет ничего святого, — рассмеялся он.

— Поклянись памятью своей матери, — сжав кулаки, потребовала Марго.

— Что? — Он отставил рюмку так резко, что бренди выплеснулось через край и пролилось на полировку стола. — Откуда ты… Ах да, Надя… Не стоило ей… Ну да ладно, клянусь. А теперь уходи.

Настала очередь Марго недоумевать. Неужели она на самом деле так заблуждалась?

— Игорь, но я же люблю тебя, — ласково произнесла она. — Сколько можно…

— Маргарита, это повторение разговора в парке? Я слышал там то же самое. Давай прекратим Это уже фарс. Если хочешь, ударь меня, я позволяю, и уходи. Все что угодно, но уходи. Это и было моим желанием, как я уже сказал тебе. Многие романтические девушки влюбляются в тех, кто помогает им. Я знаю жизнь, и я предполагал, что подобное может случиться. Но я считал своим долгом помочь тебе, потому что именно по моей вине ты вышла замуж за негодяя и стала несчастной. Я и придумал такое желание, чтобы потом обезопасить себя от возможных недоразумений. И ты не нужна мне. — Его рука снова потянулась к рюмке.

— Я ухожу. — Марго встала. — Но обещай, ради Бога, обещай, что сейчас же позвонишь в милицию. Что, если эти хулиганы придут к тебе ночью или встретят завтра утром, когда ты поедешь на вокзал? Если ты не сделаешь это сейчас, при мне, я сама это сделаю, когда приду домой.

— О Господи! — Игорь с тоской посмотрел на нее, а затем опустил голову на руки и надолго застыл в неподвижности. Когда он взглянул на Марго, лицо его снова было непроницаемо. — Я не стану этого делать, и ты тоже не станешь. Это бесполезно. О моем или твоем звонке сообщат начальнику милиции, а он не будет мне помогать.

— Но почему? — недоумевала Марго.

— Это не хулиганы, Маргарита, это мафия. И начальник милиции — один из них. — Игорь, кажется, сразу протрезвел.

— Значит, ты не обманывал, и в нашем городе действительно есть мафия? — спросила Марго. Ей было очень больно из-за того, что он отталкивает ее, но еще сильнее был страх за него.

— Да, есть. Ее верхушка — люди из так называемого высшего общества, имеющие доступ к власти. И они вовсе не считают себя мафией. Они просто помогают друг другу делать деньги. Сейчас все делают деньги. А я им мешаю. Но я уеду, и все останется на своих местах, — сказал он. — Я тоже не так уж бескорыстен. Но я делал свою работу не из-за денег, я хотел доказать всем, на что я способен. Хотел вернуться в Москву после того, как мое имя наделает в газетах много шума и меня объявят чуть ли не национальным героем, разоблачившим и победившим мафию. Я хотел, чтобы там, в газете, пожалели, что потеряли такого работника… «Я хотел въехать в город на белом коне, да хозяйка корчмы улыбнулася мне» — знаешь такую песню? — Игорь опять взялся за рюмку и, открыв бар, достал вторую бутылку. — Но она улыбнулась, и я сдаюсь. Сдаюсь, потому что мне не по силам больше тягаться с ними. Я узнал, понимаешь, узнал, кто глава их организации. — Он отхлебнул бренди прямо из горлышка. — Сказать тебе кто?

— Игорь, не пей, пожалуйста, ты уже пьян. — Марго опять попробовала отобрать у него бутылку и опять безуспешно. — Ты не должен сдаваться. Ты не должен уезжать. Я скажу отцу, и он тебе поможет. Кто бы ни был их главарем, но на моего отца ты можешь рассчитывать. Он честный и принципиальный человек, и вместе вы справитесь с любой мафией.

— О Боже! — Он выпустил бутылку, и Марго спрятала ее за спину. — Какой я идиот! Прости меня, Маргарита, я действительно пьян. На самом деле никакой мафии не существует. Никому ничего не надо говорить. Я напился и выдаю желаемое за действительное. И никакой я не герои Я лишь разыгрываю перед женщиной пьяную драму. — Почти насильно он вел ее к двери. — Мне ничего не угрожает. Я клянусь тебе, они лишь пугают меня. И я испугался. Я не очень-то смел. А ты обещала уйти. И ты уйдешь. И больше не скажешь ни одного слова. Потому что это мое желание. А играть нужно честно. — Он надел на нее шубу и распахнул дверь. — Прощай.

Она оказалась на лестничной площадке, и дверь захлопнулась у нее перед носом. Марго даже не заплакала. Она долго стояла, прислонившись к перилам, пока не почувствовала в себе силы спуститься вниз. Она даже улыбнулась охраннику, поздоровалась с ним и вышла на улицу. Еще какое-то время она сидела в «рено», дожидаясь, когда придет в себя настолько, что сможет видеть дорогу, а потом медленно и осторожно поехала к родителям. Марго желала лишь одного: доехать без аварий. Разбиться и умереть было бы легче всего, но она не имела права на это. Оба мужчины, с которыми она мечтала найти счастье, не сумели ей его дать, однако это еще не повод, чтобы делать несчастными родителей, которые любят ее и у которых она единственная. Папа и мама не смогут ее утешить, но поехать к себе домой она не может, вдруг Артур еще там? Встречаться с ним и успокаивать его, когда у нее самой все разрывается от горя, сейчас просто невмоготу.

Еще из коридора Марго услышала голоса родителей. Мама, которая обычно разговаривала тихо и спокойно, на этот раз что-то взволнованно доказывала отцу.

— Может быть, все не так серьезно, как тебе кажется, и не стоит так переживать заранее? — говорила она.

— Все не так серьезно?! — воскликнул в ответ отец. — Дашенька, ты сама веришь тому, что говоришь? Ты только представь, что будет, когда его статья появится в центральной печати! А этот парень заявил, что собирается опубликовать все материалы. Вот, посмотри сама, что он мне оставил, когда уходил. Это фотокопии. А у него осталась пленка. Я не понимаю, как это могло произойти!

Когда Марго приоткрыла дверь кабинета, мама просматривала какие-то фотографии.

— Слава, ты говоришь, что он вдруг пришел к тебе на прием…

— Ну да, пришел, представился. Он журналист. Работает на телевидении и сотрудничает в газете. Я о нем слышал и даже сам, по просьбе его начальства, выделил ему квартиру. Так вот, этот парень заявил, что его интересует вопрос распределения земельных участков. Спросил, занимался ли я ими лично или у меня были помощники. Когда я ответил ему, что вопрос раздачи земли находится в ведении мэра, он встал с таким видом, будто произошла катастрофа, и протянул мне этот пакет, сообщив, что собирается дать ход этим материалам.

— Слава, а это твоя подпись? — спросила мама. — Может быть, это подделка?

— Нет, Дашенька, подпись моя. — Отец опустился в кресло и обхватил голову руками. — Я звонил Гене, он, как и я, уверен, что меня подставляют. Он говорит, что это делается для того, чтобы скинуть меня с поста мэра. Какое там скинуть! Меня посадят, а тебе и Маргаритке грозит позор. И Маргаритка в это впутана. Ты видишь, с кем подписан договор? Никто не поверит мне, что я не замешан в этом.

Дарья Дмитриевна ахнула, взглянув на протянутую ей фотокопию.

— Неужели он? Все работы и контракты заключены на его имя… Он мне всегда не нравился, но чтобы такое…

Марго быстро вышла, пока ее не заметили, и вернулась на улицу к своему «рено». Меньше пятнадцати минут ей понадобилось, чтобы очутиться дома у Геннадия Васильевича.

— Дядя Гена, что случилось у отца? — опуская приветствие, приступила она к расспросам.

— Я не знаю всех подробностей, крестница. — Дядя Гена тоже был в тревожном настроении. — Но сегодня всплыла одна прегадкая история. Выяснилось, что за городом кто-то организовал для денежных людей противозаконное, но очень прибыльное для себя предприятие. Я не буду тебе рассказывать, что именно там находится, ты еще маленькая. По милости одного неугомонного газетчика сведения об этом предприятии вот-вот просочатся в центральную печать. А поскольку распределением земельных участков занимается мэр, то первый удар придется по нему. Хотя договора на строительные работы заключены не с мэром, а с человеком, который приобрел у него землю, ни у кого не возникнет сомнения, что этот человек подсадная утка, потому что он очень близок мэру, — вздохнул Геннадий Васильевич.

— Дядя Гена, скажите правду, этот человек — Артур? — спросила Марго.

— Да, — ответил он.

— Вы говорили, что у отца были денежные затруднения из-за меня, — продолжала Марго. — Не мог он поступить так, чтобы компенсировать растрату?

Геннадий Васильевич долго молчал.

— Не нужно так думать об отце, — наконец проронил он. — Мне это уже приходило в голову, но я отогнал подобную мысль. Все дело явно состряпано, и состряпано не без помощи Артура. Твоего отца сознательно подставляют. Иначе откуда вдруг в нашем городе взялся этот журналист? Он появился и почти сразу стал копать под мэра. Думаю, он принадлежит к одной из партий, желающих избавиться от твоего отца. И, видимо, сам участвовал в фальсификации этого дела: слишком хорошо он осведомлен обо всем. А начал он издалека. Помнишь его заметку о выставке Артура и снимок, из-за которого я тебя ругал? Я ведь еще тогда говорил, что это неспроста. Тогда мы ему не помешали, а теперь… сумеем ли?

— Перестаньте, дядя Гена, — возразила Марго. — Вы прекрасно знаете, что отец пошел на это ради меня. А теперь просто стараетесь меня утешить, чтобы я не чувствовала себя виноватой. Спасибо вам, но я уже взрослая. И многое знаю. Знаю даже то, что свое дело Молчанов закрыл.

— Ты знакома с ним? — удивился Геннадий Васильевич. — Видишь, он и до тебя добрался, чтобы успешней вредить мэру. Он выпытывал у тебя что-нибудь?

— Нет, — твердо заявила Марго. — Мы общались на другие темы. И могу вам сказать точно, что против отца он выступать не будет. А вы, как папин друг, должны помочь замять отголоски этой истории, чтобы она не всплыла как-нибудь по-другому.

— Говори. — Геннадий Васильевич не смеялся над Марго, как обычно, не шутил, его глаза смотрели серьезно и удивленно, не превращаясь в знакомые Марго с детства улыбчивые щелочки.

— Остался Артур, — сказала Марго. — Он невероятно напуган этой историей и вбил себе в голову, что его могут посадить. Если ему не помочь, он еще, чего доброго, явится с повинной. Он хочет уехать. Уговорите отца помочь ему Я сама не смогу этого сделать. Папа никогда не признается ни мне, ни маме, что замешан в этом деле. Артур задумал перебраться в какую-нибудь глухую деревню, и мне кажется, это будет лучший вариант для всех нас.

— А ты? Ты, крестница, тоже поедешь с ним? — спросил дядя Гена.

— Нет, я останусь с отцом, — ответила Марго. — Из-за меня все это началось, мне и быть с ним рядом. Я постараюсь его уговорить все исправить. Ведь публичный дом, из-за которого, как я понимаю, заварилась вся эта каша, можно закрыть и перестроить, а начальника милиции просто снять.

— Зачем снимать начальника милиции? — спросил Геннадий Васильевич.

— В нашем городе существует мафия, — проникновенно продолжала Марго. — Молчанов думает, что главный в ней — отец, но это чепуха. Видимо, папа просто согласился с ними сотрудничать из-за денег. И Артур тут ни при чем. Его тоже втянули обманом. Вы знаете, у него есть любовница, и…

— У Артура — любовница? — Дядя Гена удивлялся все больше и больше.

— Да, я раньше молчала, потому что знала, как вы не любите его из-за меня, но теперь уже все равно. Она всегда у него была, и, думаю, они оба друг друга любили. По крайней мере они очень подходят друг другу, и я была лишней в их отношениях. А потом она ушла к богатому старику. Она его не любит, он ей всегда был противен и противен сейчас, но ей нужны были деньги, чтобы помочь Артуру, а теперь она боится этого человека. Он-то и есть глава мафии, его кличка Крок. А начальник милиции — его ставленник. Я не знаю, кто этот Крок, и Артур не знает, но я его найду. Вычислю. Артура он втянул в это дело через Полину… — Марго выложила все, что знала. — Помогите уговорить отца отправить Артура. Хорошо, если с ним поедет Полина. Она тоже все знает и может быть опасна для папы, — закончила Марго.

Глаза у дяди Гены были какие-то странные. В них была и боль, и злость, и еще что-то.

— Неужели это все правда? — спросил он. — Как же ты, наверное, устала от всего этого, девочка моя! — Он привлек ее к себе.

Марго поняла, что боль эта была за нее, а злость на тех, кто доставлял неприятности его малышке.

— Я обещаю тебе, что Артур уедет. А вот эта, как ее, его любовница, не лучше ли сдать ее властям?

— Вы что, ничего не поняли? — усмехнулась Марго. — Она ведь столько знает!

— Ну хорошо, ты права, я не разбираюсь в таких тонкостях. Я ректор, а не борец с мафией. — Он наконец улыбнулся. — Но я друг твоего отца, и я тоже его не оставлю. Даже если половина того, что ты мне здесь наговорила, — девичьи фантазии.

— Дядя Гена, — умоляюще произнесла Марго. — Но я ведь вижу, что вы мне поверили. Зачем вы так говорите? Я уже взрослая.

— Ладно, но даже если ты уже взрослая, пожалуйста, дай мне слово, что сама не будешь больше лезть в это дело. Ведь если этот Крок действительно существует и так опасен, тебе лучше держаться подальше от него. Я сам во всем разберусь. Постараюсь разобраться. — Он погладил ее по волосам. — Хорошо? И я думаю, что твои отец все-таки ни в чем не виноват. Я знаю Славку много лет. Не такой он человек…

…Жизнь внешне оставалась такой же, как раньше: Марго по-прежнему ходила в институт и даже находила в себе силы для учебы. Изменилось лишь то, что рисунок и живопись у них временно никто не преподавал. Артур исчез. Марго не знала, помог ли ему уехать отец, чтобы обезопасить себя, или это сделал дядя Гена, чтобы помочь другу. Марго понимала, что сама она уже никогда не сможет быть такой, как когда-то — наивной и беззаботной. Ее мир шатался, не находя опоры, и это было пострашнее, чем крушение ее любовных иллюзий. Теперь ей даже смешно было вспоминать, какие забавные проблемы мучили ее совсем недавно. Иногда ей казалось, что она не выдержит, особенно тогда, когда она вспоминала Игоря. Слава Богу, что рядом была Надя. Такая же спокойная и тихая, как раньше. Надя тоже знала все, но не намекала ни на что даже словом, просто вела себя так же, как всегда, внимательно и заботливо, хотя другая на ее месте замучила бы Марго упреками — ведь из-за капризов и выдумок Марго, заставивших ее отца пойти на такое, не смогла отомстить за своего мужа Надина мама, которая, как поняла Марго, действовала вместе с Игорем, стараясь разоблачить мафиозную группировку. Марго было стыдно за себя, и она стискивала зубы, понимая, что ей нужно вынести все это, да и само присутствие Нади помогало ей стать более сильной и мужественной, ведь сильной и мужественной была сама Надя.

— Рита, — подруга подошла к ней на одной из перемен, — ты помнишь, что обещала быть у нас на свадьбе свидетельницей? В загсе пошли нам навстречу: врачи говорят, что я могу вот-вот родить. Нас распишут послезавтра. Ты придешь?

— Конечно, как ты можешь сомневаться? — Марго не решилась спросить, кто будет свидетелем со стороны Николая. Ей было больно даже упоминание об Игоре. Она радовалась, что он далеко, что ему ничего не угрожает, но говорить о нем было выше ее сил. Она жила одна на старой квартире — видеть постоянно отца ей не хотелось.

Регистрация брака была назначена на десять, и Марго чуть не проспала ее, потому что изо всех сил старалась продлить сон, в котором опять присутствовал Игорь. Он обнимал ее, ей было спокойно и хорошо, и мир был такой же, как когда-то, — крепкий и надежный.

Марго появилась в загсе ровно в десять, когда остальные уже были в сборе. Чуть запыхавшаяся, но безукоризненно одетая и причесанная, она вошла в приемную перед торжественным залом и стиснула руку в кулак, чтобы сохранить на лице приветливую улыбку и оно не выдало отчаяния и изумления. А отчаиваться и удивляться было отчего: рядом с невестой, безумно хорошенькой, в расклешенном белом платье, женихом, в парадном сером костюме, нарядными родителями Коли и Надиной мамой стоял… Игорь. Он вежливо поздоровался с Марго и сказал:

— Нам пора заходить.

Во время бракосочетания Марго мало что соображала — она понимала одно: Игорь здесь, он никуда не уехал. И ей было хорошо, потому что он стоял рядом, и было страшно, потому что она боялась за него. За отца она почему-то не боялась, хотя Игорь и остался. Когда все поехали к Николаю отметить рождение новой семьи, Марго пришлось поехать вместе со всеми. И там, сидя рядом с Игорем, она черпала силы в ободряющей улыбке Нади, которая, несмотря на то, что сама была так счастлива, тревожно следила взглядом за подругой.

Когда настала пора собираться домой и оставить молодоженов одних, Марго первая вышла на улицу. Как хорошо, что у Нади такой тесный двор и в проезде может встать только одна машина. Игорь, выйдя из подъезда, не пошел к своей «тойоте» — он все равно не смог бы выехать на дорогу, потому что в проезде стоял алый «рено». И он подошел к нему. Марго распахнула дверцу.

— Нужно поговорить, — спокойно сказала она.

— О чем нам говорить, малышка? Мы уже обо всем поговорили в прошлый раз. — Он сел рядом с ней. — Я не Артур, и не стоит вешаться мне на шею. Меня этим не проймешь. Так что убери машину, дай мне проехать.

— Хватит, Игорь. Я все знаю, — произнесла она, глядя на него. Его насмешливое «ой ли?» оборвалось под ее взглядом.

— Мой отец — не глава мафии. В этом ты ошибся. Он лишь согласился с ними сотрудничать, вероятно, потому, что растратился из-за меня, — сказала она. — Это я во всем виновата, а он всегда был честным и принципиальным, но не мог мне ни в чем отказать. Есть еще кто-то. Его кличка Крок. Я хотела, чтоб ты знал об этом. Вот и все. А тебе следует срочно уехать, я знаю, что ты остался из-за Нади. Это единственное, что ты мог сделать для нее, — выдать замуж и убедиться, что с ней все будет о’кей. Сделать для нее большее ты не сможешь, не повредив моему отцу и мне. Но бандиты не знают этого и решат, что ты хочешь довести дело до конца. Если раньше они лишь пугали тебя, то теперь могут убить.

— У меня нет слов, — наконец выдавил из себя Игорь после долгого молчания. — Когда ты успела так вырасти? Но тебе все равно меня не перехитрить. Что ты задумала? Ты так усиленно уговариваешь меня уехать. Ты решила бороться с ними одна?

— Я не собираюсь ни с кем бороться. — Марго невинно улыбнулась. — Я лишь хочу, чтобы мой отец был в безопасности. А пока ты здесь, это невозможно. Я, видишь ли, тоже не очень уверена в тебе. Сегодня ты решил одно, а завтра решишь другое. Пока ты любишь меня, ты не опубликуешь свои материалы. Но ты встретишь другую, полюбишь ее и тогда пустишь их в ход. Вот я и хочу, чтобы тебя здесь не было. Уезжай завтра, а пленку отдай мне. Я ее уничтожу. Сама. Я люблю тебя и не причиню тебе вреда.

— Ты очень умело изображаешь библейскую Юдифь, — сказал он. — Но на твои уловки я не поддамся, и головы Олоферна тебе не видать. Я передам пленку твоему отцу после того, как узнаю, что подпольный бордель перестроен под что-нибудь более приемлемое для нужд города и что семье Востоковых ничто не грозит. Я записан к нему завтра на прием, где я все это ему выскажу. А вечером у меня самолет. Завтра я улечу и вернусь в редакцию, пусть даже рядовым сотрудником. Через месяц, если все будет, как условлено, я передам пленку мэру и больше не вспомню о вашем городе. Так что тебе в это дело вмешиваться не стоит. Я прекрасно понимаю, чего ты хочешь, как бы невинно ты ни улыбалась. Я не позволю тебе рисковать. И все завершу сам. Кстати, как дела у Полетаева?

— Он уехал, — сказала Марго. — Это единственное, что я могла для него сделать сейчас. Немного позже я вернусь к нему. Может быть, вернусь…

— И напрасно. Я не хотел бы, чтобы ты тратила на него свою жизнь. Я не верю в перерождение мерзавцев. Постарайся найти себе хорошего мужа. А я сделал для тебя все, что мог. — Он вышел из машины. — Я ведь все знал про него и добивался того, чтобы ты поняла сама, что его не любишь. А я… я никогда и не думал о тебе серьезно… в том смысле, чтобы жениться на тебе… Ты мне, конечно, нравилась…

— Кого бы ты ни изображал сейчас, твои слова противоречат друг другу. Я прекрасно знаю, что мы не можем жениться — ты оказался бы альфонсом и шантажистом. Хорошая была бы у нас семья! Прощай! — Марго захлопнула дверцу, собираясь уехать, но вдруг открыла ее и вышла из машины. — Пожалуйста, поцелуй меня на прощанье.

Игорь хотел было возразить, но посмотрел в ее глаза и прижал к себе. Марго первая оторвалась от его губ.

— Прощай, милый! — сказала она. — И, ради Бога, будь осторожен!

Игорь через силу улыбнулся.

— У меня есть пистолет. — Он похлопал себя по карману куртки.

Марго села в машину.

— Маргарита, подожди. — Он протянул руку к захлопнутой дверце, но Марго нажала на газ, и машина сорвалась с места. Несколько секунд Марго смотрела на своего любимого в зеркальце заднего обзора. Она видела его в последний раз и хотела запомнить навсегда. А потом она выехала на проспект. Как это несправедливо, ужасно несправедливо! Они любят друг друга и не могут быть вместе. Она ехала к единственному человеку, которому можно было все рассказать, — к дяде Гене.

Домой Марго вернулась поздно и, к своему удивлению, обнаружила, что в ее квартире горит свет. Она уже собиралась уйти, предположив, что это вернулся Артур, но тут из комнаты донеслись голоса родителей.

— Даша, мне и в голову не могло прийти, что за Марго действительно следят. Она позвонила мне среди ночи — я засиделся в кабинете, а ты уже спала. Она думала, что это я нанял охранника. А я только посмеялся и не придал ее словам значения. Ты думаешь, это кто-то из них?

— Не знаю, Слава, но ведь сейчас они угрожают расправиться именно с ней, если ты не возьмешь вину на себя. Кому еще, если не им, нужно было следить за нею? Только бы она была сейчас в безопасности!

Марго прислонилась к косяку и затихла. Подслушивать гадко и мерзко, но что она может поделать, если ее считают ребенком и не разговаривают с ней о происходящем. На ее вопросы и мама, и отец отвечают, что все в порядке. Один дядя Гена признал ее взрослой, и лишь из бесед с ним она узнает подробности. Сегодня дядя Гена сказал ей, что почти уверен в невиновности ее отца: когда он договаривался с мэром о передаче земельного участка институту для базы отдыха, мэр был очень занят и поставил подписи на недооформленных документах, ректор должен был сам довершить начатое. Но эти документы пропали. Вероятно, кто-то украл их и доделал по своему усмотрению, но тогда это и в голову прийти никому не могло. Между мэрией и институтом был подписан новый договор на участок для студенческого дома отдыха…

А разговор родителей между тем продолжался.

— Слава, ты выяснил, кому были выделены эти участки у реки? — спросила мама.

— Архитектурному институту, — ответил отец. — И я не могу себе представить, каким образом они попали в чужие руки. Нас кто-то здорово подставляет. А я даже не могу обратиться к помощи милиции, потому что сам засажу себя за решетку. Гена считает, что тут действует целая мафия, и ее глава — начальник милиции. И этот Молчанов! Гена давно утверждал, что журналист — пособник моих политических противников. Похоже, он прав. Сегодня эти звонки с угрозами в адрес Марго. Раньше — слежка за ней. А на завтра Молчанов официально записался ко мне на прием. Надеется, что я сдамся и начну каяться. Нужно спросить Марго, может быть, она видела, как выглядят те, кто следил за ней. Не было ли среди них его? А Гена уверяет, что они вообще знакомы.

— Слава, только не нервничай. Тебе не приходит в голову, что за всем этим стоим сам Геннадий? — Голос матери звучал так тихо, что Марго показалось, будто она ослышалась.

— Даша! — Отец даже засмеялся, несмотря на то, что был очень взволнован. — Как ты могла додуматься до такого? Гена наш лучший друг. Он отдал все свои деньги на мою избирательную кампанию. Он столько возится с Марго. Ты сошла с ума!

— А откуда, Слава, откуда у него могли взяться подобные средства? Это ведь была громадная сумма. Мы никогда об этом не думали. Боюсь, что он хорошо наживался на институте, я всегда это подозревала. Но ему показалось этого мало, и он…

— Даша, прекрати! — оборвал маму отец. — Ты просто до сих пор не можешь забыть ту давнюю историю.

— Да, не могу, — отозвалась Дарья Дмитриевна. — Он знал, что я люблю тебя, и, несмотря на это…

— Не все умеют страдать достойно, — возразил отец. — Он любил тебя и не сдержался. Но ведь он столько каялся потом из-за этого… Он был тогда невменяемо пьян, мы круто разбирались с ним, и ты, Даша, простила его первая.

— Да, потому что видела, как мучаешься ты, думая, что это произошло случайно. А это было не случайно. Он просто садист, твой Гена, и он всегда ненавидел тебя. Ты когда-нибудь замечал, какой у него взгляд, когда он смотрит на тебя или на Риту? Он прячет его, — продолжала мама.

— Перестань, Даша! Он просто полный, и, когда улыбается, его глаз почти не видно. И чего это ты стала вспоминать сегодня историю двадцатипятилетней давности? В тебя многие влюблялись, не он один. — Отец предался воспоминаниям и даже засмеялся. — Ты думаешь, легко, когда та, кого ты любишь, выбирает другого? Он не виноват, дорогая, что у него непривлекательная внешность. И разве я сам не с такого же поощрения начал ухаживать за тобой? Ты забыла, как я получил от тебя по физиономии?

— Слава, но это же было совсем другое! Ты просто пытался меня поцеловать, а он… он делал это так гадко, так грубо… И он знал, что мы уже встречаемся с тобой, — возразила Дарья Дмитриевна. — Я не знаю, чем бы это закончилось, если бы не вошел ты. А не любила я его не из-за внешности. У него и душа отвратительная.

— Здравствуйте, предки! — Марго решила вмешаться в разговор. — Мама, так это правда, что у тебя была куча женихов?

— Ее все любили, но она всем давала отставку — была холодна и неприступна, — ответил за маму отец. — Ты давно здесь, Марго?

— Нет, я только вошла и услышала, что маму любили все на курсе. — Марго старалась казаться такой, какой привыкли видеть ее родители. — А кто был тот таинственный злодей, о котором вы спорите?

— Рита, это наше с папой дело, — мягко ответила Дарья Дмитриевна.

— Скажи-ка вот что, Марго, ты на самом деле знакома с Молчановым? — спросил отец.

— Почти нет. — Марго не хотела рассказывать о своих отношениях с Игорем.

— Среди тех, кто за тобой следил, не было никого, похожего на него? Вспомни!

— Конечно, нет!

Марго давно поняла, что следил Игорь не за ней, а за Артуром. Он вышел на него, когда занялся выяснением личности хозяина подпольного городка, и стал следить за ним. А Марго хвостом ходила за Артуром. Но как объяснить это отцу? Марго было приятно, что папка защищал перед мамой своего друга. Он знает, что дядя Гена ни к чему не причастен, и ему стыдно, что мама так плохо думает об их бывшем однокурснике.

— Рита, у папы неприятности, и мы бы хотели, чтобы ты на время уехала, — сказала мама. — Только, пожалуйста, сейчас ни о чем не спрашивай и не возражай. Папа уже купил билет для тебя. Ты поедешь к бабушке на Украину. И вернешься, как только все утрясется.

— Хорошо, — согласилась Марго.

Она вполне может уехать: Игорь позаботился о том, что ей больше не нужно участвовать в этой кутерьме. И ей самой хочется оказаться где-нибудь далеко, может, там она забудет о своей любви.

— Я сам отвезу тебя в аэропорт, — сказал Ремезов. — У меня в три часа встреча с Молчановым, но я на нее не пойду — не хочу видеть этого вражеского прихвостня.

Марго испугалась. Если отец не пойдет на встречу, она тоже не сможет уехать. Помощь совершенно неожиданно пришла со стороны мамы.

— Слава, я считаю, ты обязательно должен с ним встретиться. Если мои слова хоть что-то для тебя значат, пойди и начистоту поговори с ним. Я думаю почему-то, что этот парень не из вражеского стана. А Риту отвезет Петр Иванович, — закончила мама.

— Но вы мне так ничего и не расскажете? — притворяясь ничего не знающей, спросила Марго.

— Дочка, я хочу, чтобы ты знала одно — что бы ни случилось со мной, в чем бы меня ни обвинили, что бы тебе ни сказали обо мне, я ни в чем не виноват. — Марго отвернулась, скрывая взгляд, но мэр, обхватив ладонями ее лицо, заставил смотреть ему в глаза. — Ты слышишь, ни в чем!

И Марго удивилась: ей показалось, что отец говорит искренне.

— Даша, у меня не выходят из головы твои слова, — сказал Вячеслав Всеволодович жене, когда вся семья ехала на квартиру мэра. — Если Геннадий затеял это дело, зачем ему нужно было рассказывать мне об исчезнувших бланках? Я и забыл уже о них. А так получается, что он сам выводит меня на себя. Это нелогично.

— Слава, но он все равно знал, что тебе станет известно, какой организации были выданы эти участки, — резонно возразила Дарья Дмитриевна. — И еще, Маргарита, пожалуйста, не сообщай своему крестному, когда и куда ты уезжаешь.

— Хорошо, мама, — согласилась Марго. В конце концов не так уж и трудно выполнить эту просьбу матери.

Машина мэра должна была приехать за Марго в два часа. Самолет улетал в четыре. Было двенадцать, и Марго, собрав все необходимое, сидела в кресле в гостиной и смотрела на часы. Мама ушла на работу в школу, отец был в мэрии. Вот бы тоже пойти туда и увидеть Игоря еще раз… А что, если он не ошибся по поводу отца? Тогда они больше никогда не увидятся… Размышления Марго прервал телефонный звонок. Звонил Геннадии Васильевич.

— Марго, у меня неприятные новости. — Голос у него был упавший. — У меня чертовски неприятные новости. Ты можешь приехать? Я звоню из ректората. Я думал, ты придешь на занятия и мы с тобой сможем встретиться и поговорить. Срочно приезжай.

— Я не могу, я сегодня уезжаю, — сказала Марго.

— Уезжаешь? Куда? Это из-за тех звонков отцу? Их не было, Марго.

Она поняла, что имеет в виду крестный — он узнал о виновности отца. Значит, отец сам придумал эти звонки, чтобы уговорить жену на время удалить дочь из города.

— Но твой отец, конечно, прав, тебе нужно уехать. Мы во всем разберемся и без тебя. Так куда ты едешь?

— Дядя Гена, я обещала никому не говорить об этом. — Марго понимала, что подозрения матери смешны, но слово есть слово.

— Можешь не продолжать. — Геннадий Васильевич засмеялся. — Ты обещала не говорить об этом именно мне. И обещала своей матери. Даша опять подозревает меня во всех смертных грехах. Неужели она до сих пор не может забыть мою глупую мальчишескую выходку? Значит, главный мафиози — я? Марго, напомни мне мою бандитскую кличку.

— Дядя Гена, перестаньте, я прекрасно понимаю, что это мамины фантазии. Я вам все сейчас скажу. — Марго было невыносимо стыдно.

— Нет, крестница. Обещания нужно выполнять. Поезжай спокойно и знай, что я сделаю все, чтобы помочь твоему отцу. Я Славку в беде не оставлю. Ты поняла? До свидания. — Он повесил трубку.

Марго хотела набрать его номер, но раздался новый звонок.

— Рита? — Это была Надя. — А я тебя никак не могу разыскать. Тебя не было в институте, и домой тебе я тоже звонила… Рита, вот-вот подъедет «скорая помощь», и меня заберут в роддом. Я на занятиях почувствовала себя неважно, и Коля привез меня домой. Мы не знали, в чем дело, но, слава Богу, к нам заехал Игорь и вызвал «скорую». Я хотела с тобой поговорить. Вдруг я умру, так и не извинившись перед тобой. Я ведь столько от тебя скрывала… Я имею в виду Игоря. Но мы не знали, что замешан твой папа…

— Надя, это ты меня извини. Все это случилось из-за меня, — сказала Марго. — А ты не умрешь. У тебя все будет в порядке. Только жалко, я не смогу приехать к тебе в роддом. Я сегодня в четыре улетаю в Киев. А в два за мной должна заехать машина отца. Помнишь Петра Ивановича? Он отвезет меня в аэропорт. Я позвоню тебе из Киева. Надя, я хочу, чтобы ты знала, я очень люблю тебя. Правда!

— Зачем ты это говоришь? Я всегда знала это, Рита, — мягко возразила Надя. — Ой, Рита, до свидания! Они уже приехали.

— Желаю удачи, держись! — успела крикнуть Марго и услышала короткие гудки.

Она опять хотела набрать номер ректората, но новый звонок помешал ей это сделать.

— Маргарита, — она узнала голос Артура, — без меня ты стала прогуливать занятия?

— Артур? — У Марго на секунду сжалось сердце: все-таки старое так быстро не забывается, да и забудется ли когда-нибудь… — Ты откуда?

— У меня все нормально. Твой отец помог мне хорошо устроиться. Это милый поселок. Называется Ровное. Название оправдывает себя. Жизнь течет здесь тихо и ровно, без взлетов и падений… Маргарита, ты знаешь все?

— Да, — сказала Марго. У нее внутри разливался жуткий холод. Отец уверял, что ничего об Артуре не знает. И она полагала, что уехать ему помог дядя Гена. Значит, все-таки отец. Отъезд зятя, который был его сообщником и мог многое рассказать, был просто необходим ему.

— Маргарита, ты еще не простила меня? — Голос Артура дрогнул.

Марго молчала.

— Значит, пока нет. — Голос Артура был тихим и несчастным. — Здесь такая тоска, любимая. И столько времени, чтобы понять, какой я был дурак и негодяй. Ты так нужна мне! Я без тебя не могу! — Его слова будили в Марго отголоски старого чувства. Как она страдала из-за него, как ей было больно!

— Марго, милая, может быть, когда-нибудь ты смогла бы приехать? Пусть ненадолго. Мы сможем начать сначала?

— Артур, — решительно произнесла Маргарита, — мне не за что тебя прощать. Я виновата не меньше, чем ты, в этой истории. Даже больше — я подвела отца. Я не сержусь на тебя. И я… я приеду, и мы все начнем сначала. Но мне нужно время. Я люблю другого, но это пройдет. Это скоро пройдет, я справлюсь. И тебе самому еще придется прощать меня. Я хочу, чтобы ты знал сразу: я была близка с ним.

— Прекрати, Маргарита, я не хочу это слышать. Я сам довел тебя до этого своей связью с Полиной. Мы оба наделали глупостей… Так ты приедешь? Когда? — В голосе Артура зазвучала надежда.

— Думаю, месяца через два-три, а может, и раньше, — сказала Марго.

— Маргарита, почему не сейчас? Хочешь, я приеду за тобой сам, если тебе тяжело решиться. Ты быстрее забудешь о нем, когда будешь со мной. Договорились? Я буду сегодня вечером. — Теперь в его голосе звучала радость.

— Нет, я улетаю сегодня в Киев, — сказала Марго. — Я уже не могу отказаться — в два за мной должна заехать машина.

— Ты уезжаешь с родителями? — спросил Артур.

— Нет, одна, — ответила Марго. — Они даже не могут проводить меня. Отец очень занят, и меня отвезет его шофер.

— Я спрашиваю потому, что… может быть, твой отец будет не против, если я приеду к тебе в Киев? — предположил Артур. — Я позвоню ему. Как ты на это смотришь?

— Положительно, — вздохнула Марго. Может быть, если Артур будет рядом, она быстрее избавится от своего наваждения? — Пока, до встречи! Артур! — вдруг выкрикнула она. — Не вешай трубку! Скажи мне, как вы подписали с отцом этот чертов договор? Кто этот самый Крок?

— Я не знаю, Марго, я ничего о нем не знаю. Я только дал паспортные данные и поставил подпись. Мы даже не встречались с твоим отцом. Документы приносила Полина, — ответил Артур.

— Артур, а как найти ее? Скажи, от этого многое зависит, — настаивала Марго.

— Запиши телефон. Но я не знаю, сможешь ли ты дозвониться. Она собиралась уехать. Я думаю, она уже где-нибудь на другом конце страны.

Марго попрощалась и повесила трубку. Как и предупреждал Артур, дозвониться до Полины было невозможно. Потом она звонила в ректорат, ей неизменно отвечала секретарша: ректор ушел по делу и неизвестно когда будет. А под окном раздался гудок автомобиля, и Марго узнала черную «волгу» отца. Она продиктовала секретарше записку для дяди Гены, оставив номер Полининого телефона, и, взяв дорожную сумку, спустилась вниз.

У подъезда Марго остановилась в недоумении — за рулем сидел не Петр Иванович. Она уже собиралась подняться обратно в квартиру, как дверца распахнулась, и из машины вышел охранник, с которым она познакомилась в вестибюле дома, где жили Артур и Игорь.

— Маргарита! — Он весело помахал ей рукой. — Петр заболел, и личный шофер мэра временно я. А если повезет, то и постоянно.

Марго подошла к «волге». Вечно ей в голову лезет всякая дребедень. Дом строился от мэрии, значит, обслуживающий персонал нанимали тоже через мэрию, и нет ничего особенного в том, что охранник исполняет обязанности шофера. Марго села рядом с ним.

— Я давно знаю вас, Маргарита, — сказал охранник. — Ведь вы дочь моего шефа. Но сам никак не решался представиться. Может, познакомимся?

— Конечно. — Марго было стыдно, что она до этого не поинтересовалась его именем.

— Меня зовут Владимир. — Охранник стал рассказывать о себе, ведя машину в аэропорт кратчайшим путем. Он ехал не по проспекту, а по второстепенным улочкам. На одной из таких улочек у длинной заводской стены машина остановилась.

— В чем дело, Володя? — удивленно спросила Марго.

От стены отделились двое парней и подошли к машине.

— Привет, Вовик, чувиха с тобой? — спросил один из них.

— Все о’кей, ребята, — отозвался охранник. — Возьмите ее. Шеф сказал, что девочка неуправляемая. Да я и сам видел. Еще выпрыгнет на полном ходу или организует аварию.

Парни бесцеремонно вытащили сопротивляющуюся Марго из машины, зажали между своими крепкими плечами на заднем сиденье. Бороться дальше было бесполезно — их сильные пальцы держали ее за руки.

— Порядок, Вовик! Только поезжай в обход поста ГАИ. Она на самом деле мегера, — проронил один из парней, вытирая кровь с расцарапанной физиономии. — Еще начнет орать. Рот, как шоферу, мы ей заткнуть не сможем.

— Где дядя Петя? — спросила Марго, с ненавистью глядя в отражение охранника в зеркале. — Он жив?

— Конечно, жив, — засмеялся охранник. — Мы не убийцы. Так, полежит немного, отдохнет. До вечера его обязательно найдут: мальчишки народ пронырливый. И не бойся, детка, он даже не замерзнет — это очень теплый подвал. А здорово мы его подловили?

— Да, — захохотали парни, вспоминая подробности.

Марго с бессильной злобой слушала их и не понимала, как же могло получиться, что они вычислили ее отъезд? Они знали и про время, и про аэропорт… Немыслимо! Мама просила не говорить дяде Гене, но он и сам слушать не стал. Надя? При чем тут Надя? А Артур вообще где-то в заброшенном поселке. Как ни ломала она голову, найти разумное объяснение Марго не могла.

Ей оставалось только сыпать всеми ругательствами, которые она знала, оскорбляя своих похитителей.

— Вовик, тормози на минутку, — попросил один из парней, когда машина, свернув с автотрассы, где находился пост ГАИ, выехала на тропинку между лесными посадками. — Я поучу эту дрянь хорошим манерам.

— Оставь, Хозяин сам хотел ею заняться. Будь уверен, он расплатится за тебя с лихвой. — Парни весело заржали.

Сквозь мохнатые, припорошенные снегом ветви сосен стала просвечивать ровная белая поверхность без единого деревца и кустарника. «Река», — поняла Марго.

«Там, среди сосен, раскинулся благоустроенный городок, где мужчина, имеющий деньги, может найти какое угодно его душе и телу развлечение», — всплыла у нее в голове витиеватая фраза Игоря. Марго теперь не сомневалась, куда ее везут. Вернее, уже привезли, потому что «волга», проехав по расчищенной от снега дорожке, остановилась перед очаровательным трехэтажным домиком с мансардой, словно пришедшим из девятнадцатого века. Типичная провинциальная барская усадьба. Парни вывели Марго из машины и провели по лестнице на третий этаж, а затем по винтовой лесенке в мансарду. Там, в освещенном мерцающим синеватым светом холле, стояли мягкие кресла вокруг круглого столика, заваленного журналами эротического содержания. Марго успела разглядеть на обложках сплетенные голые тела. Узкие длинные саблеобразные листья декоративных пальм контрастировали с широкими овальными листьями фикусов. Растения из-за причудливого освещения казались таинственными и необычными. Из холла вели две двери, и в одну из них парни затолкнули Марго. Она услышала, как щелкнул замок и повернулся снаружи ключ.

— Ключ отдашь Хозяину, — услышала она голос охранника.

Шаги затихли. Она осталась одна и осмотрелась. Это была небольшая комната, обставленная мягкой красной плюшевой мебелью, просторная двуспальная кровать с коричневой резной спинкой, отделанной под золото, стояла у стены. Два мягких кресла, удобный маленький столик между ними, бар с инкрустацией — все здесь было красиво и современно. Тяжелые красные бархатные шторы на окне с бубенчиками из желтых нитей и такой же бахромой. Пожалуй, слишком много красного цвета, умноженного огромными зеркалами. Марго сначала даже не заметила того, что заставило ее вскрикнуть от ужаса — к спинке кровати у изголовья были приделаны наручники. На стенах, расписанных рисунками непристойного содержания, висели всевозможные плети, ремни, ошейники с поводками и какие-то непонятные девушке металлические приспособления Неподалеку от кровати стояла невысокая лежанка с торчащими из нее остриями гвоздей, а с потолка свисала странная лебедка и веревки. Предназначение всех этих предметов можно было легко понять из рисунков, которые могли бы служить иллюстрациями к романам маркиза де Сада. А с потолка на Марго смотрела зеленоглазая обнаженная красотка, раскинувшаяся в сладострастной позе. В красотке девушка с ужасом и омерзением узнала себя. Марго почувствовала во рту противную горечь, и головокружение заставило ее присесть на страшную кровать. Марго сбросила шубу и тут же вскочила. Ей казалось, что она видит страшный сон. В углу комнаты высилась этажерка, на которой были разложены наручники разных размеров и форм. Некоторые даже с шипами. Она подошла к окну и отдернула занавеску. Небольшой, вполне романтический балкончик, опутанный стеблями. Вероятно, летом на нем тенисто и прохладно и можно отдыхать после…

Балкон открывается. Но с высоты четвертого этажа не убежишь даже через открытый балкон. Марго повернула кресло к окну, чтобы не видеть этой страшной комнаты, и села в него. Темнело. Марго не знала, сколько времени она просидела так. Открылась дверь, вошел все тот же охранник и поставил на столик перед Марго поднос с едой.

— Хозяин задерживается, — сообщил он и, кивнув на потолок, спросил с ухмылкой: — Нравится?

Марго промолчала.

— Жаль, приказано не трогать тебя. Картинка очень возбуждает.

Марго движением руки сбросила поднос на пол.

— Да, действительно жаль, — повторил он с явным огорчением. — Тут есть все для обращения с такими, как ты. — Он прибрал комнату и ушел.

По-видимому, была уже ночь. Часы на руке Марго стояли: она разбила их, когда боролась с парнями около заводской стены. Постепенно возвращалась способность думать. Два человека знали о ее отъезде. Артур и… Игорь. Потому что он был с Надей, когда Надя звонила ей. Рисунки… и эта обнаженная девка. Ее мог нарисовать Артур. Он что-то оформлял за городом… Но и по заказу Игоря вполне могли сделать вульгаризированную копию с обнаженной нимфы, которой он так странно дорожил. Тогда это не казалось странным, но сейчас самое невероятное становилось вероятным. Правда, у нимфы была более благопристойная поза… А эта поза? Не так ли легла она, когда старалась совратить Игоря в первую ночь их знакомства? А его разговоры о проститутках? Грубое обращение с ней? Веревка, которой он связал ей руки? Тогда все казалось оправданным, но, если хочется, найти оправдание можно всему. А ведь она с самого начала подозревала, что он садист-маньяк. И дядя Гена всегда считал, что Игорь — один из организаторов этого борделя. Или все-таки Артур? Но Артура нет в городе, а Игорь здесь. В мире все так шатко и зыбко, и может случиться все что угодно. А в замке опять повернулся ключ. Это мог быть только тот, кого парни называли Хозяином. Марго вскочила с кресла и, вцепившись в его мягкую обивку, с отчаянием и надеждой смотрела на дверь. Она была готова на все, что произойдет. Если она поймет, что дело плохо, она просто выбросится в окно. Пусть случится все что угодно, лишь бы только это был не Игорь. Дверь распахнулась. На пороге стоял Игорь. Такой же, как всегда, в той же кожаной куртке, по-спортивному подтянутый, красивый… и… и почему-то любимый так же, как раньше.

— Привет, любимая. — Он и улыбался, как всегда: приветливо и чуть насмешливо. — Ты не испугалась? — Он подошел к ней.

— Привет, Игорь. — Марго чувствовала, что мир уже не шатается, он даже не рушится, он уже рухнул. А она почему-то еще живет.

— Прости меня за все. Прости. — Он обнял ее. — Пойдем, — и повел не к двери, а к кровати. — Ты знаешь, ведь твой отец ни в чем не виноват. Пойдем скорее!

Это было какое-то наваждение, в его объятиях было так хорошо! Как он сумел приворожить ее, этот маньяк? Марго сделала вид, что тоже обнимает его, послушно направляясь к кровати. Запустив руку в карман куртки, она выхватила пистолет и отскочила в сторону, направив оружие на Игоря.

— Маргарита, отдай пистолет, он заряжен. — Его голос звучал удивленно, и на лице тоже были удивление и досада. Но, вероятно, он ее совсем не боялся, потому что сделал шаг вперед, и Марго пришлось отступать, пока она не ощутила спиной холод стекла.

— Любимая, что случилось? Отдай пистолет! — Он все приближался, а отступать дальше было некуда.

Марго почувствовала, как его силуэт расплывается — из глаз хлынули слезы.

— Что с тобой, милая? Ведь все хорошо. Я пришел за тобой. Только отдай пистолет. — Он сделал еще шаг, последний, Марго зажмурила глаза и выстрелила.

Игорь, схватившись за грудь, пошатнулся и сел в кресло, опустив голову на подлокотник.

— Дверь открыта, быстрее уходи! За противоположным зданием моя «тойота». — Его голос был глухим. — Ну, быстро!

Марго застыла, прижавшись спиной к окну. Что, если он притворяется? К двери нужно пройти мимо него. Она стояла, продолжая держать его под прицелом. В это время, привлеченный выстрелом, в дверь заглянул охранник. Увидев девушку с пистолетом, исчез.

— Ты будешь когда-нибудь делать то, что я тебе говорю? — произнес Игорь свою любимую фразу. Он, подняв голову, посмотрел на Марго и улыбнулся. Губы у него были совсем белые. — А я так радовался, полагая, что уже воспитал тебя. Выходит, я ошибся? Тогда запомни: никогда не нужно стрелять в тех, кто тебя любит. Это может плохо кончиться. — Он замолчал, прислушиваясь к шуму, доносящемуся с улицы.

Марго услышала, как подъехала машина, а потом раздались выстрелы, топот в коридоре, и дверь открылась — на пороге стоял дядя Гена.

— Марго, ты в порядке? — По его лицу струился пот, он тяжело переводил дыхание. — Я за тобой.

— Дядя Гена! — Вот так же в далеком детстве он всегда приходил к ней на помощь.

— Иди сюда, девочка. — Он раскрыл ей свои объятия.

Марго медлила, не решаясь пройти мимо Игоря.

— Твой отец ни в чем не виноват. — Он никак не мог справиться с одышкой. — Эти сволочи… — Он кивнул на Игоря и, не договорив, сам подошел к ней.

— Дай мне пистолет, это не игрушка! — Марго отдала ему оружие и, видя, что он направил его на Игоря, разревелась и уткнулась носом в мягкую толстую грудь.

— Ну что ты, что ты? Все хорошо! — Он похлопал Марго по спине. — Ты нам здорово помогла. — Он отстранил Марго и, взяв с этажерки наручники, подошел к Игорю.

— Шутки кончились, парень! — На руках Игоря защелкнулась холодная сталь.

— Кончились, — усмехнувшись, согласился Игорь.

— Дядя Гена? Он же ранен! Неужели он настолько опасен?

Это было невероятно, но Марго любила его и сейчас, причем ничуть не меньше, чем раньше, и одновременно поражалась патологичности своей любви.

— Я этого грязного газетчика не боялся никогда. — В глазах Геннадия Васильевича была ненависть. — Но мои мальчики его боятся. — Он подошел к двери и носком ботинка распахнул ее. — Эй, вы, идиоты, можете заходить.

В комнату вошла знакомая Марго троица.

— Дай мне телефон, Вова, — скомандовал Геннадий Васильевич.

Охранник протянул ему радиотелефон. Марго, ничего не понимая, продолжала стоять у окна, глядя на Игоря. Но он на нее не смотрел, внимательно изучая картину на потолке.

— Вот что, крестница, — дядя Гена подошел к Марго, — я сказал, что твой отец не виноват. Я обманул тебя. Но у тебя был пистолет, и я боялся, что ты начнешь палить с горя. Дела очень плохи. И есть единственный способ помочь ему. А сделать это можешь только ты, и, пожалуйста, сделай это побыстрее. Я тебе потом объясню, что значит вся эта неразбериха. Позвони отцу, скажи, что ты со мной. И попроси его исполнить то, о чем я просил его весь сегодняшний день. Это очень важно и очень срочно. — Он сам набрал номер и протянул трубку Марго. Девушка растерянно взяла трубку и поднесла ее к уху. Она не знала, что делать — у двери стояли парни, которые ее похитили. Они молча смотрели на нее. Дядя Гена выжидательно гипнотизировал ее взглядом, а Игорь, откинувшись в кресле, иронично улыбаясь, созерцал обнаженную девицу с зелеными глазами.

Марго нажала на отбой и отдала трубку дяде Гене. «В чем бы ни обвинили меня, что бы тебе обо мне ни сказали, я ни в чем не виноват», — вспомнила она слова отца.

— Я не буду ему ничего говорить, — решительно заявила она и удивилась, увидев, какой бешеной ненавистью полыхнули глаза друга их семьи.

— Проиграл, Крок? — Игорь был бледен, голос его звучал тихо, но он смеялся.

— Что? — Марго бессильно опустилась в другое кресло.

— Не скажешь сейчас, скажешь потом, — с угрозой произнес дядя Гена. Марго с ужасом смотрела на свою шубу, лежавшую на кровати. Так вот почему Игорь вел ее к кровати! Ей показалось, что ничего страшнее того, что случилось здесь, быть не может.

— О! Ты, кажется, испугалась, любимая. Когда я говорил, что это может плохо кончиться, я имел в виду лишь то, что могу разлюбить тебя. Бояться тебе стоит только этого, а не их. Все их угрозы — чепуха по сравнению с потерей любви. — Игорь улыбнулся ей. — А я, как ты помнишь, человек терпимый.

Марго, несмотря на страх, улыбнулась, заряжаясь его мужеством. Как он может шутить в такой ситуации?

— Мне твой романтический бред уже надоел. — Геннадий Васильевич остановился перед Игорем. — Я наслушался его предостаточно за эти месяцы. Каков романтик! Ты знаешь, Молчанов, что именно благодаря твоему рыцарству я имею возможность сейчас разделаться с тобой? Что тебе стоило отослать статью в любую из газет? Со мной уже было бы покончено. И областные, и московские менты уже были бы здесь.

— Я знаю, Крок, — сказал Игорь.

— Но ты не мог поступить так. Ты думал, что хозяин борделя — мэр, а у мэра есть красивая дочь. «Я хотел въехать в город на белом коне, да хозяйка корчмы улыбнулася мне». Так?

Марго никогда не замечала, что у ее крестного такой ледяной тяжелый взгляд.

— Подслушивал? — усмехнулся Игорь.

— Было! — захохотал Геннадий Васильевич, и его щеки затряслись.

— А согласись, я здорово водил тебя за нос. Один только раз у меня вышла промашка. Я сказал этой малышке о своей причастности к получению квартиры ее мужем. Но я был не в себе. У меня тоже есть любимая, и она была с другим. И ты был так близок к разгадке, что я испугался. Ведь и тебе, и ему квартиры получить помог я. А мне по старой дружбе их выделил для института Ремезов. Ну, хватит, пора заканчивать этот спектакль! Кто там был особо обижен на этого газетчика? — Он повернулся к парням. — Можете с ним рассчитаться. Только не здесь. Это зрелище не для женщин. Дама пока посидит одна и подумает, согласиться ли ей на мое предложение.

Парни поволокли Игоря к выходу.

— Маргарита, не верь этой картинке. — Он кивнул на потолок. — Я всегда считал Полетаева бездарностью — ты ничуть на нее не похожа. И ничего не бойся Все будет хорошо. Я, вероятно, не разлюблю тебя.

Дверь захлопнулась, его увели. Геннадий Васильевич тоже собрался уходить и уже на пороге повернулся к Марго.

— Советую хорошо подумать, — зло произнес он. — Сейчас я только посмотрю, как ребятки разделаются с твоим дружком, и вернусь.

— Хозяин, — в дверь просунулась голова охранника, — я что подумал. Девица не рванет через окно? Может, выставить охрану?

— Ты прав, Вова, — сказал Геннадий Васильевич. — Что такое четвертый этаж для той, что стреляет в своего мужика. Но она не рванет. Она просто выбросится, чтобы не повредить любимому папочке. Спасибо тебе за предупреждение. Пусть спокойно полежит и подумает. — Он показал на кровать.

Охранник подтащил вырывающуюся Марго к кровати, и она почувствовала, как сталь наручников, приделанных к спинке, сомкнулась на ее запястьях.

— И вот что, приведи к ней подружку. Где Полина?

— Где вы и приказали, Хозяин, в соседней комнате. Ждет клиентов в полной боевой готовности, — ухмыльнулся охранник.

— И что? Много было желающих? — В глазах Геннадия Васильевича смешались боль и надежда.

— Никого. — Охранник развел руками.

Марго никогда не видела, чтобы радость и сожаление могли появиться на лице одновременно.

— Пусть оденется и идет сюда, — скомандовал Геннадий Васильевич. — Придется мне самому. — Он противно захихикал. — Ну что, Марго, королева Марго, — он подошел к девушке и провел ладонью по ее щеке, — может, позвонишь? Видишь ли, Славка не верит, что ты здесь. Так как?

— Нет. — Его прикосновения были так омерзительны, но Марго не могла отбросить его руку.

— Вот она. — Охранник привел Полину. В ней не было обычного лоска и аккуратности — одежда помята, волосы растрепаны. Полина растирала пальцами запястья, на которых проступали красные полосы. Но она с прежней невозмутимостью смотрела на Крока и Марго.

— Иди, Вова, помоги ребятам. Только пусть он будет еще жив, когда я приду. Я люблю смотреть, как умирают такие, как он. И не забудьте его обыскать: эти репортеры обожают таскать с собой диктофоны. А у него здесь явно есть знакомые — он ведь сумел достать ключ.

Охранник ушел.

— Ну что, милая? — Крок с любовью и нежностью посмотрел на Полину, оглядывая ее с головы до ног. — Не повезло? Клиентов не было? Представляю, как ты расстроилась. Работы нет, Артур уехал. — Полина спокойно и молча слушала его. — Так что посиди с девочкой. Расскажи, что ее ожидает, если она станет перечить мне. Поделись впечатлениями. Уговори ее, тогда, может быть, и тебе будет лучше. Я тебя прощу. А если нет, будете работать в паре. Вам не привыкать спать в одной постели.

— Как скажешь, Крок, — согласилась Полина.

— Мне всегда нравилась твоя покладистость, милая. Она так похожа на любовь. А ведь я тебя люблю, Полина. Иначе разве я стал бы терпеть так долго твоего художника? Я делал все, чтобы ты полюбила меня и бросила его. Я женил его на своей драгоценнейшей крестнице, я взял его на работу, и все это, чтобы угодить тебе. А ты… ты с ним смеялась надо мной. А потом решила удрать вместе с ним… Но я заставлю тебя любить меня, ты поняла? — Он подошел к ней.

— Поняла. — Полина передернула плечиком.

— Как надо сказать? — вкрадчиво поинтересовался Крок.

— Я поняла, любимый. — Полина поцеловала его.

— Тварь! — Он с размаху ударил ее по губам.

Полина, потеряв равновесие, упала.

— Хозяин, — в дверь снова просунулась голова охранника, — серьезные проблемы.

— Ладно, сейчас иду. — Крок протянул Полине руку.

Марго подумала, чтобы помочь ей подняться, но Полина знала, что это не так, потому что, встав на колени, поцеловала эти жирные пальцы.

Крок ушел, а Марго поняла, как воспитывается в людях невозмутимость. Женщины остались одни. Полина подошла к зеркалу и пригладила волосы, а потом присела на кровать к Марго. По ее спокойному взгляду нельзя было прочитать, какие чувства ее обуревали.

— Полина, это я виновата — я тебя все время выдавала ему, — сказала Марго. — Но я не знала, кто он. Я, правда, не знала.

Полина усмехнулась.

— Да ладно, — примирительно проронила она. — Если бы не моя связь с Артуром, Крок давно бы меня бросил. Ему нравится ощущение собственной униженности. Потому что тогда он с большей радостью может унижать других. Его это возбуждает сексуально. А так он ни на что не способен. — В ее хрипловатом голосе звучало презрение, и у Марго появилась надежда.

— Полина, между нами было много всего, но мы одинаково ненавидим этого Крока. Помоги мне. Ты не знаешь, как снимается эта дрянь? — Она кивнула на наручники.

— Знаю, — сказала Полина. — Это же детская игрушка. У них есть кнопка. Но самому снять их невозможно. Я уже пробовала. У меня было время. А помогать тебе я не буду. Я не держу на тебя зла, но ссориться с Кроком из-за тебя не хочу. Мы не пройдем и двух шагов, как нас схватят. Лучше я буду ублажать Крока, чем то дерьмо, которое сюда ходит. И стану хозяйкой этого секс-клуба, а не девочкой для развлечений в садо-мазохистском отделении.

— Неужели сюда вообще кто-то ходит? — Марго обвела глазами стены, замирая от омерзения. — Неужели это кому-то может нравиться?

— Некоторым нравится, — пожала плечами Полина. — Иногда в сексе требуется разнообразие. А есть такие, которые вообще не могут трахаться, если их прежде не избить плетью или не подвесить на лебедке. Хотя большинство предпочитает роль палача, а не жертвы. Но чаще всего это бывает в комплексе, как у Крока. Сначала жертва, потом палач. Это сексуальная игра, но в нашем с тобой случае все обстоит серьезней. И советую тебе делать то, что хочет Крок. Он сейчас дико разъярен, шутить с ним не советую. Да и сама не буду.

Марго удивлялась самой себе. Почему она не боится? Она, как всегда, поверила словам Игоря о том, что все кончится хорошо. Но хорошо это кончиться не может. Возможно, они уже убили его. Марго лишь поразилась своему спокойствию.

— Эта комната — идея Крока, — продолжала Полина. — И, думаю, он планировал ее не только для развлечений. Никогда не знаешь, как может повернуться мысль у садиста, если он находится в экстремальной ситуации.

— Полина, может быть, мой вопрос бестактен, но зачем ты здесь? Ты ведь умна и красива, и могла бы… — начала Марго.

— Где бы еще я так зарабатывала? — прервала ее Полина. — Я ведь не дочь мэра.

— А эти рисунки? — расспрашивала Марго. — Их сделал Артур?

— Да, — сказала Полина. — Он ради денег пойдет на все, как и я. А эта дама на потолке — моя идея, каюсь. Я заставила его нарисовать тебя в таком виде. Я мстила тебе за вашу женитьбу.

Она увидела, как изменилось лицо Марго.

— Да перестань ты, он всегда был ничтожеством, хотя даже я не знала, до какой степени он может пасть.

— Дядя Гена сказал, что он уехал?

— Да, они его отпустили. Он откупился, сдав тебя. Так что наш дорогой Артурчик уже далеко. Посмотрела бы ты на него, когда мы оказались на этом этаже втроем: он, Крок и я. И Крок ему представился. — Она весело рассмеялась. — Чтобы человек настолько терял свое достоинство, я еще не видела никогда.

На дороге появился охранник.

— Тебя зовет Хозяин. — Он освободил Марго и обратился к Полине: — А ты ложись.

— О дьявол! — Полина поморщилась, но послушно легла и протянула вверх руки.

Охранник провел Марго на первый этаж, где в кабинете, точно повторяющем ректорский, собралась вся компания. За столом, словно на заседании в ректорате, восседал Геннадий Васильевич. В кресле у стола — Игорь. На стульях у стены — парни. На столе стоял магнитофон, рядом валялись наручники. Руки Игоря были свободны.

— Вот она. — Охранник ввел девушку в кабинет и сел рядом с парнями.

— Присаживайся, крестница. — Геннадии Васильевич подкатил к Марго свободное кресло на колесиках.

— Включи, пусть послушает, — скомандовал Игорь одному из парней.

— Уже слушали, хватит, — ответил тот.

— Сказано, включи! — заорал на него Геннадий Васильевич, посматривая на часы. — Быстро, не тяни время!

Парень нажал на кнопку.

— Ты должен публично взять все на себя, не то твоей красотке дочери не поздоровится, — услышала Марго гнусавый измененный голос, в котором можно было узнать интонации охранника.

— Стоп! — приказал Игорь. — Прокрути немного вперед.

Парень нажал на перемотку.

— Гена, но как ты мог, ведь мы друзья! — Это был голос отца, убитый, растерянный.

— Славочка, это бизнес. При чем тут дружба? Соглашайся. Если этот газетчик все же не станет публиковать материалы, мы возьмем тебя в долю. Ты должен согласиться. Мы все равно выиграем процесс, и ты ничего не докажешь. А твоей Марго придется зарабатывать в моем борделе, если ты по-хорошему не признаешь себя виновным. — Это был голос дяди Гены.

— Сволочь! — начал отец, и Игорь сам протянул руку к кнопке магнитофона.

— Дальше не совсем цензурно. — Он улыбнулся Марго. — Не стоит подрывать авторитет родителей.

— Уже четыре. — Крок показал Игорю на часы. — Звони и убирайтесь. Кстати, ты не блефуешь, Молчанов? Эти записи не имеют силы без санкции прокурора.

— Санкция есть, — сказал Игорь. — А я не блефую никогда. Не все в органах работают на твоего ставленника.

— Это все Востокова! — злобно прошипел Кузнецов. — Звони ей, уже пора.

— Еще две минуты, Крок, — сказал Игорь. — Вот если через две минуты я не позвоню, то она передаст кассету в областную прокуратуру, и тогда…

— Хватит, звони. — Геннадий Васильевич встал и протянул ему радиотелефон.

Игорь набрал номер.

— Валя? Да, это я. Все нормально. Мы с Маргаритой сейчас выезжаем. — Он нажал кнопку отбоя.

— Убирайтесь! И лучше, если вы уберетесь из города куда-нибудь подальше, — сказал Геннадий Васильевич.

— Подальше уберетесь вы, если успеете, — возразил Игорь и встал. — Маргарита, пойдем!

Марго подошла, он обнял ее, и она поняла, что Игорь лишь невероятным усилием держится на ногах: он всей тяжестью опирался на ее плечо.

— Пока, дядя Гена. — Марго очаровательно улыбнулась, не показывая, как ей тяжело. — Я передам привет папе.

— Хозяин, какого черта? — Охранник перегородил ей дорогу. — Ведь они теперь в наших руках — он позвонил, и его подруга не отдаст кассету.

— Вова, остынь и пропусти их. Тебе с этим парнем не тягаться ни силой, ни умом. Он стоит тысячи таких, как ты. У него продумано все до мелочей. Во сколько ты должен позвонить в следующий раз? — обратился он к Игорю.

— Через час и по другому номеру, — ответил Игорь. — Так что не тяните время, и оно останется и у вас, чтобы удрать. Подгоните мою машину к входу, она стоит за ближайшим домом. Марку вы знаете.

Охранник ушел.

— Может быть, ты хочешь от них чего-нибудь, Маргарита? Они сейчас делают все, что ты пожелаешь. Хочешь, эти ублюдки перед тобой будут ползать на коленях? — Игорь бледнел все больше, но Марго понимала, почему он медлит: они смогут дойти до «тойоты», только если машина будет стоять у самого входа.

— Нет, — сказала Марго, — мне на них наплевать. Вот только Полина… Возьмем ее с собой?

— Она не пойдет, — сказал Геннадий Васильевич и скомандовал парням: — Приведите Полину, да побыстрее.

— Полина, поедешь с нами? — спросила ее Марго, когда та вошла.

— Нет, ваша жизнь не по мне, — ответила Полина, присаживаясь на ручку кресла Геннадия Васильевича. — Я останусь с ним.

— Пошли. — Марго мысленно благодарила тех, кто спроектировал кабинет Геннадия Васильевича на первом этаже, да еще недалеко от входа.

— Ты разберешься сама с управлением «тойоты»? — спросил Игорь, опускаясь на сиденье рядом с водительским. — Я хочу посмотреть, как ты водишь машину.

Марго села за руль, и автомобиль сорвался, набирая скорость.

— Трасса налево. Пост ГАИ после первого поворота. Позвонишь оттуда по этому номеру. — Игорь написал номер телефона. — Скажешь, что у Нади родилась девочка. — Он замолчал, собираясь с силами. — О ближайшей больнице спросишь у гаишника. И без паники. А на досуге поучись стрелять. Ты отвратительно стреляешь, любимая. — Он потерял сознание.

Ежедневно в течение месяца, который Игорь провел в больнице, Марго пыталась увидеться с ним. Но каждый раз, когда она порывалась его навестить, сидящая в приемной медсестра, улыбаясь, объясняла, что к этому пациенту посетители пока что не допускаются. Так что о его здоровье она узнавала от других — например, от Нади или отца, которые беспрепятственно проходили к нему. Поначалу состояние Игоря было очень тяжелым — пуля прошла в нескольких сантиметрах от сердца, пробив легкое, и врачи вообще не ручались за его жизнь, но потом больной стал идти на поправку, и Марго сообщили, что он вне опасности. Сопоставив то, что она сделала ему, а также то, что на всех других, кроме нее самой, запрет посещения больного не распространялся, Марго поняла, что Игорь просто не желает ее видеть.

— Он больше не любит меня, — рыдала она, возвращаясь домой из больницы после очередного отказа. — Он меня никогда не простит.

— Не плачь, Рита. — Надя обнимала подругу. — Он тебя любит, он мне сам говорил.

— Ты меня обманываешь, чтобы успокоить. — Марго была безутешна. — Если бы он меня любил, он бы не отказывался встречаться со мной. И сам бы сказал мне, что любит. Ну почему он так поступает?

— Не знаю. — Надя приглаживала растрепанные локоны подруги. — Но, вероятно, у него есть причина.

— Есть, — соглашалась Марго. — Он больше не любит меня.

— Успокойся, дочка. — Вячеслав Ремезов суетился вокруг Марго. — Ты просто не знаешь мужскую психологию. Настоящим мужчинам не нравится, когда любимые женщины видят их беспомощными. А твой парень — настоящий мужчина. Я думаю, все у вас будет хорошо.

— Правда, папа? — с надеждой в голосе спрашивала Марго.

— Ну конечно! — Утверждение отца звучало не слишком уверенно. — Я говорил тебе, что не следует давать спуску мужчинам, но не настолько же! Ты немного погорячилась, Марго. С нами так поступать нельзя, мы ждем от женщин любви и понимания… Но мне кажется, что все-таки он тебя простит. Правда, Даша? — Он растерянно переводил взгляд на жену. — Скажи, я прав? Мы с Маргариткой, как выяснилось, ничего не понимаем в людях.

— Не говори так, Слава. — Дарья Дмитриевна покачивала на руках крошечную Надину дочку. — Я тоже мало в них разбираюсь. Мне давно следовало бы догадаться, что Ритины выходки идут от неуверенности в себе, а не от повышенного самомнения. Мы всегда были слишком заняты, чтобы уделять ей достаточно внимания, а девочке просто нужно было, чтобы ее любили, и она добивалась любви всеми доступными ей способами, чаще всего несколько странными. Вот Надя это сразу поняла, и слава Богу, что она была с ней рядом, а потом объяснила все и мне. Вероятно, Игорь тоже это понимал и понимает. Так что папа прав, Рита, все у вас будет хорошо.

— Но что мне делать, мамочка? — воскликнула Марго.

— Послезавтра он выписывается из больницы. Просто встречай, и все, — посоветовала мама.

Марго сидела в белой «тойоте» у ворот больничного городка и ужасно нервничала. Конечно, жизнь доказала, что Надя и мама чаще всего оказываются правы, но вдруг именно на этот раз они ошиблись? А может быть, они лишь старались утешить ее, не желая, чтобы она терзалась столько времени. Они хотели, чтобы больно ей было только один раз — когда он сам скажет ей, что разлюбил ее. Ведь, как говорил Игорь, ожидание кары страшнее, чем сама кара. Она так волновалась со вчерашнего дня, что стала себя плохо чувствовать. По дороге в больницу ее укачало в машине, хотя раньше с нею не случалось ничего подобного. Когда Игорь появился на крыльце, Марго замерла, разглядывая его. Все в его лице и фигуре было таким родным. Просто поразительно, как он мог не понравиться ей в первую встречу. Он совсем не изменился. Может быть, только немного похудел да еще эта бледность. Но все такой же спортивный и подтянутый. Игорь удивленно поднял бровь, заметив свою машину. Марго вышла и помахала ему рукой.

— Здравствуй, — сказал он, подойдя к ней.

— Привет, — ответила Марго, думая лишь о том, чтобы он не заметил ее разочарования, ведь раньше он всегда говорил: «Привет, любимая!»

— Не возражаешь, если я сяду за руль? — Он занял сиденье водителя. — Спасибо, что сохранила мою машину и что встретила. — Он держался с ней вежливо и отстраненно, явно соблюдая внутреннюю дистанцию. — Куда мне отвезти тебя?

— К родителям. — Марго хотелось увидеть своих близких, чтобы не так больно было одной переносить удар.

Она хотела назвать адрес, но он остановил ее.

— Я знаю, где живет мэр, — сказал он. — И рад, что ты собралась именно туда. Значит, нам по пути. У меня неотложное дело к твоему отцу, и мне не терпится его завершить.

— У мужчин дела всегда на первом месте. — Марго тоже придерживалась светского тона, которому успела научиться за последний год, и теперь мило улыбалась, хотя душа ее разрывалась от горя. — Папе будет очень приятно, что вы первым делом заедете к нему. Он говорит, что вы настоящий мужчина. И я тоже так считаю.

Теперь, после того, как она перешла на «вы», он должен, как раньше, шутливо напомнить ей, что они уже побывали в постели, и тем самым разрушить барьер, вставший между ними. Но Игорь не заметил намека Марго или сделал вид, что не заметил. А Марго поняла, почему ее всегда коробила его вежливая форма обращения — они были не чужими друг другу… Были…

— Ну что ты! — серьезно произнес он. — Я вполне заурядный тип. Я, например, действительно собирался все бросить и уехать, но потом понял, что заварил такую кашу, которую расхлебать смогу только сам. И я не раз непростительно ошибался. Так что у меня масса недостатков, как и у любого вокруг.

Он совершенно изменил тон своего общения с ней. Больше не подтрунивал над ней и не выставлял себя самым умным и идеальным. Но лучше бы ей опять терпеть его ядовитые насмешки, чем корректное, учтивое обращение.

Марго с почти естественной непринужденностью, которая давалась ей с величайшим трудом, пересказала ему новости последних дней. У них в институте новый ректор, их прежний декан. Сейчас, пока длятся зимние каникулы, ремонт классных комнат идет полным ходом и закончится к началу семестра. А в веселом городке у реки переоборудование уже закончилось, и бесплатные путевки на новую студенческую турбазу были розданы всем желающим. Надя с Николаем поехали, даже не побоявшись захватить с собой свою маленькую Маргаритку, потому что удобства там на высшем уровне. Не сказала Марго, почему она не поехала сама — ей хотелось увидеться с Игорем и узнать, как он к ней относится. И еще она сказала, что ректор уже пригласил к ним в институт нового преподавателя рисунка и живописи. Но об Артуре она пока упоминать не могла, как и говорил он, это не так легко забывается. А почему она не поехала отдыхать, Игорь должен был спросить сам, но и тогда она вряд ли ответила бы ему: нельзя навязываться людям со своей любовью, тем более, что и узнавать о его чувствах нечего — и так все ясно. Морально Марго держалась на высоте, а вот физически ей становилось все хуже, и приходилось очень стараться, чтобы сидящий рядом мужчина не замечал этого — ведь ей так плохо потому, что он ее любит. Запах бензина в машине был просто невыносим, как только она могла терпеть его раньше! И было так жарко. Марго сняла шубу, но все равно обливалась потом. Она опустила стекло дверцы, подставила лицо под холодную струю воздуха, но и это не улучшило ее самочувствия.

— Разве в машине жарко? — Игорь как-то странно взглянул на нее.

— Жарко и душно, — ответила Марго и, чувствуя, как на нее наплывает дурнота, попросила: — Пожалуйста, останови.

Она вышла, и ее пронзил мороз, но все равно радужные огненные круги вертелись перед глазами, а снег, такой ослепительно белый, постепенно темнел и стал совсем черным. Марго почувствовала, что падает, но не упала. И ей стало вдруг тепло, какие-то звуки, кажущиеся родными и знакомыми, прорывались к ней сквозь звон в ушах, и от них становилось легче. Она ощутила прилив сил, радужные круги, потускнев, исчезли, а снег снова стал белым, и солнце опять ярко светило, прогоняя недавно нахлынувший мрак.

— Все хорошо, родная моя, успокойся, все хорошо, — услышала она голос Игоря и обнаружила, что он держит ее в объятиях, а на ее плечи накинута его куртка.

Увидев, что она пришла в себя, он усадил Марго в машину и протянул ей бутылку минеральной воды.

— Выпей, тебе станет лучше, — сказал он.

— Вероятно, я переволновалась, — призналась она.

— Было отчего. — Он наконец-то иронично усмехнулся. — Но мне кажется, дорогая, дело совсем не в этом. Скажи… Как же мне поделикатнее спросить тебя? Видишь ли, мое хамство, которое ты всегда так усиленно подчеркивала, в самый неподходящий момент уступает место непреодолимой застенчивости.

— Что ты хочешь сказать? — не поняла его Марго.

— Да, с тобой приходится говорить напрямик. Намеков и подтекста ты, несмотря на мое благотворное влияние, по-прежнему не понимаешь.

Марго понимала одно — под ерничаньем и язвительностью в разговоре с ней он скрывает обычно свои истинные чувства. И она теперь старалась скрыть радость, как только что скрывала боль.

— А прямо и начистоту со мной говорить нельзя? — ласково спросила она.

— Можно, — ответил он. — Ты не беременна, любимая?

— Конечно, нет, — отмахнулась Марго, занятая только одной мыслью — он опять назвал ее любимой. — Этого не может быть. Мой муж всегда предохранялся, он… — Она осеклась, пораженная догадкой, и отвела взгляд. Действительно, у нее уже три недели задержка, а она совсем забыла об этом, занятая своими переживаниями.

— Да, вероятно, ты прав, — улыбаясь, сказала она.

— Ты рада? — Игорь напряженно смотрел на нее.

— Конечно, — честно призналась Марго. Ведь даже если он ее бросит, у нее останется его ребенок. Марго не сомневалась, что это будет сын. Значит, она навсегда сохранит его для себя, несмотря на то, что его самого с ней не будет.

— А когда он родится, я буду просто счастлива, — добавила она, решив для себя создавшуюся проблему.

— Думаю, что твой муж будет не менее счастлив.

Она ошиблась: Игорь был на самом деле безразличен к ней. Он даже делает вид, что ни о чем не догадывается. «Это твой ребенок!» — хотелось крикнуть ей, но что бы это изменило?

Марго отвернулась к окну, чтобы он не заметил, как она сдерживает слезы.

— На этот раз ты действительно отстал от жизни, — усмехнулась она, вспоминая их первый разговор в баре. — Я больше не замужем. Мы с Артуром разошлись. — Она посмотрела в глаза Игорю, и ее лицо осталось спокойным. — У моего ребенка не будет отца. Я воспитаю его одна.

Она говорила твердо, чтобы он ни о чем не беспокоился. Он не любит ее, и она не станет осложнять его жизнь. Но он все равно будет чувствовать себя виноватым и мучиться из-за того, что его ребенок растет где-то на стороне.

— Я никогда не обращусь за помощью к его отцу. Я даже не скажу ему об этом, — заявила она.

Игорь недовольно и недоверчиво поморщился.

— Нет, я смогу, я справлюсь одна! — бросилась уверять Марго.

— О, я верю, верю! — Он поднял руку, жестом останавливая ее. — Я не о том. Я лишь хотел заметить: скрывать от мужчины то, что собираешься рожать от него, непорядочно. И еще — говоря о муже, я имел в виду не Артура.

— А что же ты имел в виду? — недоуменно уставилась на него Марго. И это он говорит о непорядочности!

— Не что, а кого. — Игорь назидательно поднял палец. — Мужем, дорогая, может быть только одушевленный предмет. Например, я.

— Если бы ты был одушевленный, у тебя была бы душа, и ты не издевался бы так надо мной, — тихо возразила Марго.

— Я просто завершаю твое перевоспитание экстренными методами, дорогая. Ведь вместо положенных девяти месяцев у меня теперь лишь семь с половиной. А перед моим ребенком должна предстать идеальная мать. Да и мне не нужна жена, которая стреляет в меня и даже не считает нужным извиниться, — объяснил он, глядя на дорогу.

— Но кто тебе сказал, что мне нужен муж, который только и умеет перевоспитывать меня? Кто тебе сказал, что я соглашусь выйти за тебя замуж? — поинтересовалась Марго.

— А твоего согласия, любимая, никто и не спрашивает, — засмеялся Игорь. — У тебя нет выбора. Ты проиграла и должна исполнить мое желание. — Он достал из отсека панели управления знакомую Марго записку и протянул ей.

«Ты будешь моей женой», — прочла она и, забыв о правилах дорожного движения, изо всех сил сжала Игоря в объятиях.

Машину занесло, и он резко затормозил.

— Ты в порядке? — поворачиваясь к Марго, встревоженно спросил он, но тут же побледнел и откинулся на спинку сиденья, тяжело переводя дыхание.

— Да. — Марго поняла, что потревожила еще не зажившую рану.

— Придется мне опять связать тебя, дорогая. — Он смеялся, и Марго поняла, что ему лучше. — Теперь я должен заботиться не только о своей жизни, но и о жизни своего ребенка, так что мне нужно быть вдвойне осторожным. А у тебя, родная, мания величия. О тебе я и не думал.

— Ты до старости будешь дразнить меня? — улыбнулась Марго.

— Надеюсь, нам повезет, и ты изменишься раньше, чем мы состаримся. — Он обнял ее, держа руль одной рукой. — Мне тоже не доставляет удовольствия, как ты выражаешься, дразнить тебя. Мне гораздо больше нравится быть любящим и нежным, что я неоднократно пытался доказать тебе. Но каждый раз я приходил к выводу, что это опасно.

— Прости меня, Игорь. — Она прижалась щекой к его плечу. — Пожалуйста, прости. За все. Я…

— Да ладно, — протянул он. — Я человек великодушный. И, как ты утверждаешь, настоящий мужчина. Так что прощать женщин — моя обязанность. Тем более, что я верю: впредь ты будешь делать только то, что я тебе говорю.

— Хорошо, но давай ты для начала сделаешь то, что говорю тебе я, и отвезешь меня к себе, — весело сказала Марго и, смутившись, объяснила: — Мы так давно не были вместе.

— Нет, сначала мы поедем к твоим родителям, — отклонил Игорь ее предложение.

Марго стало стыдно. Почему она решила, что ему тоже не терпится повторить то, что произошло между ними?

— Тебе было плохо со мной? Я не понравилась тебе в постели? — спросила она напрямик. Лучше выяснить все сразу, чем мучиться потом.

— Зачем бы тогда я решил жениться на тебе, любимая? — ответил он вопросом на вопрос. — Ведь у меня был шанс выбросить эту записку и отказаться от моей затеи. — Он, как обычно, назидательно поднял палец и, смеясь, закончил:

— Прежде, дорогая, нужно думать, а потом спрашивать.

«Артуру это не помешало жениться на мне», — с горечью вздохнула Марго и опять, не ходя вокруг да около, спросила:

— В таком случае почему ты сначала заботишься о делах и едешь к моему отцу?

— Потому что я хочу просить у него твоей руки, — ответил Игорь. — Видишь ли, его согласие, в отличие от твоего, меня волнует.

— Он согласится! — горячо заверила Марго.

— Потом мы поедем ко мне, — сказал Игорь. — Насовсем. Я, как ты уже слышала, не сторонник свободной любви. Хоть мы все выяснили, Маргарита, я все-таки не хотел бы прослыть окончательным тираном, — он затормозил у подъезда с атлантами, где жили родители Марго, — и только поэтому спрошу тебя, несмотря на то, что мне это ничуть не интересно: ты согласна выйти за меня замуж?

— Да, — ответила Марго.

Он наклонился и поцеловал ее. Было так упоительно почувствовать вновь его губы. В его поцелуе было все — решение всех проблем, трудностей, предсказание будущего счастья.

— Спасибо, любимая, — произнес он наконец.

— За что? — засмеялась Марго. — Разве у меня был выбор?

 

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.