Брюс вздохнул. Ощущая себя полнейшим идиотом, он поднялся с дивана. В понедельник он скажет Вестону, что отказывается от поездки.

     Он ожидал, что Марго даст ему несколько книжек на итальянском. Он попытается прочесть несколько слов, пока никто не видит, как он заикается.

     Вместо этого Марго настояла, чтобы они начали серьезное обучение немедленно. Она назвала процесс «намочить ножки». Он бы мог составить гораздо более обширный перечень частей тела, которые при этом взмокли.

     Марго наблюдала из окна за тем, как Брюс пересекает улицу. Плечи напряжены, словно он тащит на них тяжеленный груз. Он слишком строг к себе, подумала она.

     Его произношение, конечно, ужасно. Наверное, так говорила Элиза Дулитл, первый раз попав к профессору. Эксперимент профессора закончился вполне успешно. Марго не сомневалась, что ее эксперимент будет не менее удачным. Надо лишь немного воли и терпения. Выражение его лица говорило о том, что на момент их расставания и то, и другое абсолютно исчерпано.

     — Им придется послать в Италию другого, — объявил Брюс безнадежно. Вестон может послать Пола.

     Марго подошла к нему. Стоя у него за спиной, она начала массировать его плечи. Мышцы были сильно напряжены, как каменные.

     — Все обязательно получится, — увещевала она его. — Не вы первый сомневающийся, не вы и последний.

     Он обернулся и взял ее руки в свои.

     — Я сорок шесть лет приспосабливал язык к английским фразам. Он просто не поворачивается для произношения других звуков. — Внезапно осознав, что все еще сжимает ее руки, он резко отпустил их.

     Марго перехватила его ладонь и повела назад к дивану. Но охватившее его беспокойство не давало ему сидеть спокойно.

     — Но вы же должны были изучать какой-то иностранный в институте.

     — Да, испанский. Даже вспоминать об этом противно.

     Марго была очень довольна. Эти два языка похожи по звучанию, многие слова — почти одинаковые.

     — Ну и что же?

     Он обернулся к ней.

     — Ничего хорошего. Я плохо учился. Нет, нельзя так сказать. Я очень много учился, но толку от этого было мало. Просто мне слон на ухо наступил.

     И видя, что она перестала спорить, Брюс решил, что все кончено.

     Мог бы быть прозорливее.

     Марго встала с дивана и ушла в другую комнату. Возвратившись через пару минут, она поставила на стол маленький кассетный магнитофон и, положив рядом несколько кассет, лукаво взглянула на него.

     — Это что? — подозрительно спросил он.

     Она ответила на итальянском, потом улыбнулась.

     — Я надеюсь, что вы уже догадались, каков будет ответ на ваш риторический вопрос. Кассеты и магнитофон.

     Она разложила кассеты на столе. Их оказалось всего пять, каждая аккуратно надписана.

     — Здесь простые диалоги.

     Она вложила кассету под первым номером в магнитофон.

     — Мне бы хотелось, чтобы вы поставили магнитофон у кровати и проигрывали кассеты. Всю ночь. Запись двусторонняя, поэтому она будет проигрываться снова и снова. Утром вы выключите ее, — прибавила она.

     — Обучение во сне? — На секунду ему показалось, что она решила над ним подшутить.

     Но Марго была очень серьезна.

     — Иногда это лучший вариант. Ваше сопротивление значительно меньше, когда вы спите.

     Он поднял бровь.

     — Вы думаете, я сопротивляюсь?

     Она покидала кассеты в маленькую сумочку, где они лежали раньше, и закрыла ее.

     — Ну, у меня не создалось впечатления, что вы очень стремитесь учиться. Вы даже не представляете себе, что вас ожидает. Италия — чудесная страна.

     Он удивленно спросил:

     — Вы там были?

     — Пять месяцев в Риме. «Волкер Инженеринг» посылала меня обучать их персонал основам языка. Между прочим,— улыбнулась она воспоминанию, — один из ведущих инженеров клялся, что скорее умрет, чем выучит его. У него был непередаваемый гнусавый техасский акцент, прорывавшийся почти на каждом слове.

     — И вы научили его говорить по-итальянски, — с сомнением сказал Брюс.

     Это была одна из ее побед.

     — Свободно. Я даже смогла ликвидировать в некоторой степени его характерный выговор. Итальянцы были им просто очарованы.

     Марго улыбнулась, вспомнив страну. Об одной неповторимой, сверкающей звездами ночи в Палермо она навсегда сохранила память, как и о человеке, одаренном пианисте Карло. Как он, интересно, счастлив ли? Хочется верить, что да.

     Мыслями она далеко, подумал Брюс, глядя ей в глаза. И ощутил свое одиночество. Ему захотелось вернуть ее назад, в эту комнату. Он указал на кассеты.

     — И вы использовали это?

     Она очнулась.

     — Да, использовала, — кивнула она. — Они очень помогают моим трудным студентам. Гарантирую, что недели через четыре вы будете говорить как коренной итальянец. Или достаточно хорошо, чтобы итальянец вас понял, — поправилась она, увидев скептицизм в его взгляде.

     — Разве что это будет очень терпеливый, итальянец, желающий понять мои жесты, — добавил он. Но ее ответный смех заставил его поверить, что не так уж все безнадежно.

     Брюс взял магнитофон и сумку с пленками.

     — Думаю, мне пора идти. Чтобы усвоить заданный материал, понадобится много спать.

     — Не забудьте, одна кассета на ночь. — Она проводила его до двери. — Как завтра?

     Уже взявшись за дверную ручку, Брюс резко обернулся, почти столкнувшись с ней.

     — А что завтра? — тупо повторил он. О чем она? — Завтра суббота.

     Марго рассмеялась. Он так похож на неуклюжего щенка с расползающимися лапами.

     — Да, я помню. У меня есть календарь. Я обещала Мелани, что поработаю в магазине до часу, но потом я свободна.

     Она говорит о встрече. Почему инициатива постоянно принадлежит ей? И почему в ее присутствии он становится таким косноязычным?

     — Куда бы вы хотели пойти? — запоздало спросил он.

     У нее была одна мысль, но она не собиралась обрушивать на него свою информацию до того, как кое-куда позвонит.

     — Куда-нибудь, где вы смогли бы потренироваться в своем итальянском.

     — Да не знаю я итальянский и еще долго, даже при самых отчаянных усилиях с вашей стороны, не буду его знать.

     Марго со значением указала на сумку с кассетами в его руках.

     — Ошибаетесь. Не забудьте, обязательно включите магнитофон перед сном. — Не в силах устоять перед искушением, она поправила загнувшийся воротник его рубашки. — Вам это не причинит никаких неудобств, обещаю.

     Что-то теплое разливалось у него в груди, что-то такое, чему он должен сопротивляться. Несмотря ни на что.

     Кажется, Марго уверена, что сможет обучить его, хотя у него такой уверенности нет.

     Пожимая недоуменно плечами, он случайно коснулся ее груди. Его бросило в жар.

     — Посмотрим, — прохрипел он.

     — Вы справитесь. Я верю в вас. — И она слегка коснулась губами его щеки. Дело сделано. Ноги его ослабели, в голове поплыл туман.

     Он долго смотрел на нее, не отрывая глаз, поцелуй горел на щеке.

     — Вы поймали меня со связанными руками, — пробормотал он.

     Очень осторожно Марго взяла из его рук сумку и поставила на пол.

     — Теперь они свободны.

     — Действительно. — Он взял ее руки в свои. — Вы обладаете способностью крушить любые препятствия на своем пути.

     Она подняла к нему лицо.

     — Только если изначально они не были непреодолимы.

     Брюс склонился к ней, ища губами ее губы. Казалось, что вот она — критическая точка, на которой неизбежно должен закончиться этот день.

     Он льстил себя надеждой, что на этот раз уже подготовлен к тому, что должно случиться.

     Его руки зарылись в ее волосы. Вне себя от волнения, Брюс нашел своими губами губы Марго.

     Поднявшись на цыпочки, Марго прильнула к нему, разрешая себе погрузиться в волшебный мир поцелуя. Она окунулась в мир не ясных пока возможностей, цепляясь за единственный якорь, приковывающий ее к действительности. За слово «временно».

     Все это временно.

     Он уезжает. Она уезжает. Надо наслаждаться настоящим. Мимолетным мгновением. Мгновением, в котором можно оценить счастье каждого нюанса, каждого фрагмента происходящего, потому что последствий не ожидается. Больно не будет.

     Впитывая удовольствие, возбуждение, даваемое им, она застонала.

     Ее стон отозвался в его мозгу вспышкой пламени.

     Глубина его возбуждения поражала его самого.

     Поцелуй все длился и длился, увлекая их в мир, неведомый до этого ни ему, ни ей.

     Когда Брюс неохотно отстранился, он с удовлетворением увидел, что Марго потрясена не меньше его.

     По крайней мере не только он один чувствовал себя как рыба, задыхающаяся на берегу. И заговорить он смог не сразу. Формулировать членораздельные фразы довольно сложно, если сердце в груди бьется, как молот.

     Марго глубоко вздохнула. Она не пыталась скрывать впечатление, произведенное на нее поцелуем Брюса. Наоборот, даже преувеличила его, усиленно обмахиваясь рукой.

     — Вот это да, по умению целоваться вы сойдете за итальянца.

     Каждый раз, когда Брюс начинал думать, что сегодня его подначивать больше не будут, на него обрушивалось очередное каверзное замечание.

     — У них существуют стандарты поцелуев?

     Марго торжественно кивнула.

     — От невинных до ого-го-лучше-носите-собственный-огнетушитель. — Она вздохнула еще раз, теперь спокойнее. Ее немного волновало, что пульс у нее до сих пор не угомонился. — Когда будете там целовать какую-нибудь даму, то старайтесь оказаться рядом с пожарным краном. И готовьтесь удрать, если вдруг поблизости появится кто-нибудь из ее семейства. Там они очень серьезно относятся к поцелуям. — Она подмигнула.

     — Как и я. — Брюс тряхнул головой, пытаясь привести себя в чувство, отвлечься от мыслей, текущих не в том направлении, куда следовало бы. — У меня там будет слишком много работы, времени на поцелуи вряд ли хватит.

     От его поцелуев женщины должны быть без ума, подумала Марго.

     — Нельзя зарывать талант в землю.

     Он вел молчаливую борьбу с самим собой. Что-то в нем требовало, чтобы он остался здесь. Поддаться обещанию, которое таили ее смеющиеся глаза, мягкие губы.

     Но та часть души, которая помогала ему выживать все эти годы, выиграла предложенное состязание.

     Брюс нагнулся за магнитофоном.

     — Я подъеду к часу в магазин.

     — Буду ждать, — пообещала она.

     Марго должна была признать, что его уход ее удивил. У него на губах чувствовалось желание. Его тело, жесткое и напряженное, явственно говорило о том, что он не против задержаться. Видимо, в отношении его она распознает знакомые признаки не совсем правильно.

     Остановившись только для того, чтобы положить на кровать магнитофон и пленки, Брюс сорвал с себя одежду и бросился в душ. Включив холодную воду, он стоял под жесткими иглами вонзающихся в тело струй до тех пор, пока пульсирующее желание не спало.

     Для этого потребовалось немало времени.

     Наконец, осознав, что если он задержится еще немного, то превысит все нормы потребления воды за месяц, Брюс выключил душ. Яростно растираясь полотенцем, он отчитывал себя. Нельзя позволять себе так распускаться.

     Но вопрос о «позволении» просто не стоял. От него мало что зависело. Не стоит отрицать тот факт, что нравится ему или нет, но Марго Макклауд уже внедрилась на его территорию, отыскала трещинки в обороне, о существовании которых он и не подозревал до ее появления. Теперь она воцарилась в его сознании, как фрагмент мелодии, неотвязно звучащий в голове.

     Завернувшись в полотенце, он прошествовал в кухню, налил себе бокал сухого вина. Спиртное предназначалось для расслабления, но своей роли не выполнило. Его воздействие не шло ни в какое сравнение с жуткой силой, имя которой было Марго.

     Если оно и подействовало, то с прямо противоположным эффектом.

     Сдавшись, Брюс решил лечь спать. Добрый ночной сон не повредит.

     Верный своему обещанию, до того как улечься в кровать, Брюс установил магнитофон на ночной столик рядом с телефоном.

     Хмурясь, он подумал, что успешность предложенного метода внушает серьезные сомнения. Случалось, что после тяжелого дня он засыпал у работающего телевизора. И что-то никогда потом не мог припомнить ни одного перла, выданного ведущими ночных программ.

     Марго зарабатывает этим на жизнь, значит, знает, что делает. Он обязан попробовать, прежде чем отвергать предложенное.

     Забравшись в постель, он протянул руку и нажал на кнопку проигрывания записи.

     — Buon giorno. Доброе утро.

     Брюс, вздрогнув, ударил по клавише «стоп». Он ожидал услышать обезличенный голос неизвестного мужчины или женщины. И не был готов услышать у себя в спальне голос Марго. Ее голос заполнил комнату, поселился во всех уголках, окутал его своей чувственностью.

     И он должен спать, слушая такое?

     Убаюкивающим этот голос не назовешь. Скорее он один из тех голосов, что прокрадываются в ваши мысли и не дают уснуть.

     Все благотворное воздействие душа свелось к нулю.

     Брюс укоризненно взглянул на чертов магнитофон. Будь у него чуть поменьше здравого смысла, он бы поклялся, что тот провоцирует его снова нажать на кнопку.

     Похоже, он сходит с ума. Мужик сорока шести лет играет в глупейшие игры с неодушевленным механизмом.

     И все же... Отбросив в сторону абсурдность положения, что он скажет Марго завтра, когда она спросит, следовал ли он ее инструкциям? Что его смущало прослушивание ее голоса в собственной спальне? Сомнительно, что он сможет после этого наслаждаться ее смехом, потому что объектом насмешек станет сам.

     Можно, конечно, встать завтра пораньше и проиграть пленку, но смысл ведь не в этом, точно? Требуется внедрить незнакомые звуки в подсознание.

     Так же, как сама она проникла в его подсознание. Почти не прилагая никаких усилий.

     Набравшись решимости, Брюс нажал кнопку прослушивания, потом выключил свет.

     Откинувшись на подушку и уставившись в потолок, он решил, что никаких человеческих сил не хватит выдержать напряжение, которое требуется от него.

     Ее голос проникал в него из темноты как ласковое искушение, обволакивая тело и пронизывая мысли. Беря в плен.

     Мелани бросила взгляд в сторону матери. Скромный магазинчик сегодня испытывал небывалый наплыв покупателей. Так много, что она не могла выбрать и трех минут передышки, чтобы поговорить. У нее были вопросы, которые не станешь разрешать при посторонних.

     Перед часом дня непрерывное движение внутри магазина начало затухать.

     Воспользовавшись перерывом, Мелани ринулась к матери. Ей не хотелось, чтобы та подумала, будто бы дочери так уж не терпится услышать ее отчет.

     Но скрыть нетерпение оказалось непросто.

     — Ну, рассказывай. Как твой урок языка прошлым вечером?

     Марго только сейчас размышляла над этим, думая, появится ли Брюс или в последний момент найдет повод отказаться. С каким трогательным старанием он пытался имитировать ее произношение, повторяя за ней слова!

     — Он уверен, что талантов к иностранным языкам у него нет. Но я думаю, что он слишком строг к себе. — Она взглянула на часы, хотя две минуты назад уже смотрела на них. — Он обещал явиться к часу, и мы собираемся заняться языком всерьез. Он пока об этом не знает, но мы идем на дневное представление «Тоски».

     Она только что звонила в театр, и измученный клерк уверил ее, что билеты на три часа будут.

     — Ты тащишь его в оперу? — Мелани представила реакцию Ланса на подобное приглашение.

     — Я веду его на итальянскую оперу, — уточнила Марго. — Мне хочется, чтобы он понял, что означает погрузиться в живую речь.

     Доводы матери были Мелани недоступны. Даже она сама не слишком любила оперу, предпочитая мюзиклы. И была уверена, что существует непреложный закон природы, по которому мужчины и оперы несовместимы. И все же мама, видимо, решила по-иному.

     — И этот метод действует?

     Марго удивилась, что Мелани в ней сомневается.

     — Никто не жаловался.

     Мелани усмехнулась. Этого и не могло быть. Все ее очень любили.

     — Ты еще не сказала мне, что ты о нем думаешь. — С опаской поглядела Мелани на дверь. Боясь, что кто-нибудь войдет, не дав закончить разговор, который был ей интересен.

     — Ты просто забыла.

     Марго закончила подравнивать слегка покривившийся ряд фотографий. Прошлой ночью, видимо, были небольшие толчки. Она почти забыла, что землетрясения, особенно небольшие, составляют здесь часть жизни.

     — Я говорила тебе, что он великолепен. — Она через плечо взглянула на улыбающуюся Мелани.

     — Я не о внешности, мам. Что ты думаешь о нем? О Брюсе как мужчине.

     Подходящее описание: Брюс — мужчина. Определенно он мужчина до мозга костей. Может быть, даже слишком мужественный, но в любом случае недостатком такое назвать нельзя.

     — Он очень мил. Очень мил. — Она подняла взгляд на дочь. — Что у тебя на уме?

     — Ничего, — заверила Мелани. — Мам, ты никогда не думала, что тебе пора остепениться?

     Вот так новость, подумала Марго с удивлением. Мелани еще никогда не предлагала ей поменять образ жизни.

     — Ты имеешь в виду перестать переезжать из страны в страну?

     — Да, и в смысле места, и в смысле какой-то семьи.

     Марго прикусила щеку изнутри, чтобы удержать улыбку.

     — Ты бы хотела, чтобы я поселилась с тобой и Лансом? Не думаю, что ему это понравится.

     Мелани пригвоздила ее к месту суровым взглядом.

     — Ты знаешь, что я имею в виду.

     — Да, знаю, но не до конца.

     Она прошла мимо Мелани, чтобы найти какое-либо занятие. Легко она не сдастся. Теперь, когда Мелани выросла и есть, кому о ней позаботиться, ей сам Бог велел путешествовать по разным местам, никогда не задерживаясь надолго. Не быть ни к чему привязанной.

     — Я привыкла странствовать, знакомиться с интересными людьми, заводить друзей по всему миру и получать плату за это. — Она взглянула через плечо на Мелани. — Не могу придумать ничего лучше.

     Мелани никогда не думала о том, что мать может быть несчастна, убегать от чего-то. Теперь она вдруг засомневалась.

     — Я могу.

     Марго прекрасно понимала, к чему она ведет. Мелани думает о своей новой собственной жизни. Именно этого она хотела для своей дочери. Но для нее такое невозможно. Она потрепала Мелани по плечу.

     — Это потому, что ты только что вышла замуж, и потому, что влюблена.

     Мелани внимательно вглядывалась в лицо матери, еще не понимая, что надеется там отыскать. Догадываясь лишь, что, увидев это, сразу узнает.

     — Мне хочется того же для тебя, мама. Я хочу, чтобы и ты испытала это чудесное чувство.

     У девочки доброе сердце, подумала Марго. Только бы никто не ранил его. Не разбил, как это случилось с ней. Она стала сильнее, но какой ценой!

     — Ты не можешь просто послать запрос на любовь, так, как заказывают пиццу.

     Она пожала плечами, стараясь казаться пресыщенной. Не стоит Мелани тратить свою жизнь на беспокойство о ней. Не теперь, после всех этих лет. Жизнь только начинает сверкать для нее всеми красками.

     — Некоторые из нас не находят вечной любви.

     Мелани не собиралась отступать так просто. За ней стояла сила, которую давала ее собственная недавно найденная любовь.

     — Иногда надо просто не упускать своих возможностей.

     Возможности всегда имеют оборотную сторону. Первые два человека, в которых она искренне верила, обманули ее ожидания. Ее отец и отец Мелани. Она не собирается идти этим же путем опять. Ее образ жизни куда лучше и безболезненнее.

     — Я счастлива твоим счастьем.

     Колокольчик над дверью звякнул, возвещая о посетителе. Радуясь возможности прервать разговор, Марго повернулась к тому, кто послужил для этого поводом.

     И улыбнулась.