— Гнев Хотата на тебя, Гонар! — проревел Кулл, врываясь в зал Совета. Разодетые придворные шарахнулись в стороны от гигантского варвара в запыленных доспехах, яростный взгляд которого не предвещал ничего хорошего. Страшное богохульство, которое он произнес, повергло многоопытных государственных мужей в ужас. Один только виновник королевского гнева, седовласый Гонар, оставался спокойным. Он поднялся навстречу и, поклонившись, вопросительно посмотрел на Кулла. Тот навис над сухощавым колдуном. Казалось, король еле сдерживается, чтобы не схватить Гонара за горло.

— Отвечай, старый пес, кто ты? Уж не король ли Валузии?

Первый гнев прошел, и голос Кулла звучал спокойно, но Гонар не обманывался, понимая, что на самом деле король вне себя от ярости. Он хотел было осторожными фразами успокоить атланта, но сразу сообразил, что только разозлит его еще больше. Поэтому маг лишь поклонился в ответ.

— Ты мне не кланяйся! Отвечай, кто из нас Властелин Валузии! Ну! — Правый кулак Кулла со звоном впечатался в его левую ладонь.

— Конечно ты, Ваше Величество! — Маг как будто даже обиделся. — Но мне непонятно, в чем же я провинился…

— Да ну? Если я все-таки король, то почему же ты, Гонар, принимаешь единоличные решения? Кто тебе приказал уничтожить эскадру Тысячеглазого?

— Но, мой повелитель, ведь это разбойник, которого не терпят даже собственные сородичи… Он бы напал на долину Маранда, и резня…

— Ну так слушай же, старый… — Кулл не договорил, не найдя нужного слова. — В следующий раз потрудись, прежде чем устраивать бойню, посоветоваться с Копьебоем или Ка-Ну. Ты испортил весь мой замысел. Неужели ты думаешь, что так можно избавиться от набегов атлантов? Мы разработали план, по которому Грайу обязательно попадал в ловушку. Пять тысяч Черных Стражей во главе с Гериобаром зажали бы атлантов в ущельях Зальгары, едва те ступили бы на берег. И Тысячеглазый на этот раз мог угодить прямо в расставленные сети, если б не ты… Я хотел предложить Грайу его мечту — собственное королевство, и он бы вряд ли отказался. Я собирался заключить с ним мир и тем самым открыть дорогу к примирению с Атлантидой. Союз с кланом Морской Лошади означал бы безопасность побережья. А ты все загубил!

— Но… Какие земли? Неужели ты хочешь отдать каким-то варварам часть нашей цветущей страны? — пролепетал маг и побледнел.

— Не забывай, Гонар… — спокойно начал Кулл и вдруг взревел: — Я точно такой же варвар!!! И я твой король!!!

Раньше никто не смел так разговаривать с ним, но Гонар понимал, что гнев Кулла справедлив, — и опустил голову.

Король Валузии некоторое время разглядывал его, а потом вздохнул:

— Я слишком строг к тебе, маг. Ты, конечно, всего лишь желал оградить наше королевство от бед. Ты всегда помогаешь мне, взять хотя бы Конана… Прости мою резкость, но, я надеюсь, ты понимаешь, чем она вызвана. Из-за твоего самоуправства и поспешности я потерял возможность приобрести сильного союзника. Ведь нам предстоит большая война… А насчет земель… Я собирался помочь Грайу вышибить лемурийцев с северных островов… Быть может, он спасется…

— К сожалению, мой король, это невозможно, — тихо произнес Гонар, и в его голосе Кулл услышал нотки раскаяния.

* * *

В свете яркой молнии, полыхнувшей сквозь пелену водяных брызг, вождь атлантов увидел, как чудовищная волна налетела на соседний корабль. Гул удара, когда ее бешено крутящаяся верхушка гигантским бичом обрушилась на палубу галеры, слился с раскатами грома. Обрывки снастей полетели в разные стороны. На несколько мгновений мелькнули в воде черноволосые головы его воинов. Мелькнули и пропали из виду. Ужас и боль переполнили душу вождя, тут же сменившись дикой яростью. Волна — отголосок смертоносной водяной горы, захлестнула палубу, сбив его с ног, но он тут же вскочил, и голос человека на мгновение перекрыл рев ветра.

— Проклятие! Проклятие вам, морские боги!!! Где ты, Великая Мать Пучины? Ты пожираешь своих детей по указке гнусного колдуна, никогда не ступавшего на палубу корабля!! Почему!? Почему ты слушаешь его?! — Грайу воздел могучие кулаки, грозя небесам. — Где же справедливость? Отвечай! Почему ты обрекаешь на гибель моих людей!? Возьми мою жизнь, но не губи свой народ!

Стоя на плясавшей под ногами палубе, атлант сам походил на древнего морского бога. Глаза его яростно сверкали, отражая вспышки молний, мокрые волосы напоминали изодранное знамя. Он потерял счет времени. Казалось, небо всей своей исполинской мощью навалилось на его плечи. Но Грайу и не думал отступать… И шторм сдался. На миг послышался тяжкий вздох, волны опали, и вождь увидел свой истерзанный флот. Как ни странно, стихия унесла лишь один корабль. Великий груз внезапно перестал давить на него, и воин едва не упал от неожиданности…

Вдруг его сознание помутилось, взор заволокло туманом, и только небо, яркое и безоблачное, засияло прямо перед глазами. И в синеве раскрылось окно, за которым он увидел… Лицо. Нет, не лицо — лик. Грайу даже не сразу понял, что он принадлежит женщине. Великая Мать! Она смотрела прямо в душу вождя, и в глазах ее он увидел печаль.

— Я прощаю тебе твою дерзость, воин. — Ее голос был тих, но сила, которая звучала в каждом звуке, повергла Грайу в смятение. — Ты правильно поступил, призывая меня. И я не возьму твою жизнь. Ты тот, кто заложит будущее моего народа. Великое будущее. Но вам придется обрести себе нового покровителя. Я покидаю ваш мир. Ищи Старца Горы… И еще, мой сын, найди своего брата. Прощай и берегись…

Окно в небе замерцало и пошло волнами, как будто Грайу смотрел на него из-под воды. Невнятные образы закружились вокруг, в ушах вождя зазвенели колокола. На миг он увидел лицо человека, похожее на его собственное. Холодные синие глаза глядели куда-то вдаль, и в них атлант увидел далекие горы. Потом он почувствовал под головой доски и понял, что лежит на палубе «Ежа». Кто-то влил ему в рот глоток вина, и голос Айар произнес:

— Вставай, мой вождь. На горизонте — горы My.

Грайу, шатаясь, поднялся, опираясь на сильную руку воительницы, и посмотрел по сторонам. Корабли, изувеченные штормом, медленно приближались к земле. Вождь узнал горы: их он только что видел в глазах своего неизвестного брата.

Воины, приветствуя вождя, радостно взвыли:

— Грайу Тысячеглазый! Грайу Победитель Шторма!

Он гордо вскинул голову и, забыв о боли, крикнул:

— Эти горы станут нашей родиной! Мы завоюем их!

В ответ прозвучал боевой клич клана, и Грайу понял: если раньше эти воины пошли бы за ним штурмовать врата небес, то теперь они, не задумываясь, спустятся вслед за ним в Страну Теней.

* * *

Примерно в это же время Конан смотрел на горы My с другой стороны. Быстроходный боевой корабль валузийского флота нес маленький отряд к берегам Королевства Тула. На полпути их встретили дромоны гойделов и взялись сопроводить в порт.

Свинцовые волны Своенравного моря становились у бортов кораблей изумрудно-зелеными, пенные следы оставались за кормой, и Конан думал о том, что пройдут тысячелетия, а волны морей ничуть не изменятся. Море — единственное, что объединяет эти два мира. Море и, пожалуй, еще горы. Проплывающие по правому борту каменные громады вдруг напомнили киммерийцу о далекой юности, о тех временах, когда он забирался на верхушки неприступных скал просто ради забавы. Эти вершины казались ему не столь высокими, как горы его детства, но они были именно такими суровыми, как те, что помнил король. Снеговые шапки венчали некоторые их них, и ветер выводил в прибрежных скалах странную мелодию. Король некоторое время как завороженный слушал ее. В песне ветра он услышал извечную печаль и тоску, сопровождавшую тех, кто обречен терять… Лица давних друзей проплывали перед его мысленным взором, большинство из них были уже мертвы. Любовь, ненависть — все это ветер извлекал из глубин памяти короля. Валерия… Белит… Испарана… Имена и лица любимых. Потом и другие лица начали всплывать в его памяти. Отец, Вульфер, Сигурд… Затем вдруг возникло лицо Кербалла, и король внезапно понял, что побратим никогда не вернется в Киммерию. Именно ему суждено сгинуть в бескрайних просторах этого чужого мира.

Но Конан помнил, что тот, кто не умеет терять, никогда не сможет обрести. Он постоял еще немного, жадно вдыхая свежий морской воздух, в котором смешались запахи соли и просмоленных досок палубы, но, вспомнив, что пора отдохнуть, направился на корму: предстоял переход через горы, а в таком случае лучше заранее выспаться и набраться сил.

В каюте горела масляная лампа. Кербалл с Алкемидом о чем-то переговаривались, сидя на койках. Они приводили в порядок снаряжение, и Конан даже расслышал пару слов аквилонца. Тот говорил что-то о заточке зин-гарских клинков. Не успев даже удивиться отнюдь не философской теме разговора, король лег и мгновенно уснул.

* * *

Сплошной мрак окутывал все вокруг. Даже острое зрение киммерийца не позволяло поначалу ничего разглядеть. Темнота пахла влажным камнем и еще чем-то смутно знакомым. Где-то далеко капала вода…

Конан решил, что находится в пещере. Обостренные чувства подсказали ему: что-то бесконечно огромное и могучее находилось здесь, погруженное в вековечный сон. «Ара-кон? Пещера, судя по эху от капель, достаточно велика». Конан потянулся к оружию, однако ножны были пусты. «Проклятие!» Наклонившись, он нащупал под ногами увесистый булыжник и, подняв его, медленно двинулся вперед.

Мрак слегка рассеялся, и в серой пелене начали проступать расплывчатые контуры. Пещера и в самом деле оказалась огромной. Слабый, рассеянный свет, которого Конан поначалу не замечал, шел откуда-то сзади, но, оглянувшись, король не нашел его источника. Киммериец медленно продвигался вперед и вскоре увидел нечто похожее на колонны в зингарском стиле, сужавшиеся в средней части. Конан не первый раз попадал в пещеры и знал, что это известковые натеки, но и не предполагал, что они могут достигать таких размеров… Становилось светлее, а быть может, глаза все больше привыкали к темноте. Впереди мрак снова сгущался, образуя некую фигуру — что-то вроде исполинской статуи сидящего человека. Конан задрал голову, чтобы получше разглядеть лицо гиганта… «Кром!!!»

Капли вдруг начали капать быстрее, словно забилось сердце человека, резко пробудившегося ото сна. Послышался далекий рокот, будто начиналось землетрясение, и. «статуя» открыла глаза. В них, ничуть не похожих на человеческие, не было зрачков. Казалось, в глазницах каменной маски плещется синий колдовской огонь. Уже можно было рассмотреть лицо, иссеченное морщинами, «каменные» брови сурово сдвинуты, крылья прямого носа раздуваются, словно проснувшийся бог видит впереди бессчетные битвы. Исполин повернул голову к Конану и произнес: «Здравствуй, пока еще не рожденный сын мой!»

Король проснулся в холодном поту и рывком сел. Каюта была пуста, с палубы доносились возбужденные голоса спутников и крики чаек. В голове кузнечными молотами грохотали слова бога: «Следуй за Огненной Девой!»

* * *

Следующие несколько дней король был задумчив и почти не обращал внимания на происходящее. Казалось, его занимает только, как быстро движется их маленький отряд. После высадки в Рудрайге, южном порту Соединенного Королевства, они втроем, пополнив запасы продовольствия, отправились верхом на юг, к предгорьям Слиаб ли Котайг — так гойделы называли северную часть гор My. Алкемид, покачиваясь в седле, делал записи в своем дневнике, отмечая названия мест, через которые они проезжали, их особенности и обычаи населения. Кербалл подтрунивал над ним, не забывая смотреть по сторонам. Конан ехал впереди на крупном гнедом жеребце, и его мысли витали где-то далеко.

В предгорьях их остановили воины короля Конхобара. Застава представляла собой небольшую крепость с мощными стенами, которая стояла на дороге к перевалу. В ней находилось несколько десятков человек, набранных из народа, населявшего хребет Котайг, родственного другим горцам My. Рослые воины в кожаных доспехах, черноволосые и сероглазые, были вооружены кривыми мечами и арбалетами.

Их командир, седой ветеран в кольчуге, увидев охранную грамоту короля Валузии, предупредил Алкемида, что сейчас в горы ехать опасно. Вот уже несколько дней, как через границу идут беженцы, прося защиты короля Тулы. По ночам за горами полыхает зарево.

Там располагалось небольшое княжество, каких сотни в горах My. Горные племена жили сами по себе, постоянно враждуя друг с другом, за исключением разве что тех, которые входили в Соединенное Королевство. Видимо, в горах снова начались усобицы, а может, напали чужаки. Беженцы, в основном женщины и дети, ничего не могли сообщить толком…

Конан, который, пока шел разговор, молча смотрел на дорогу, вдруг сказал:

— У нас нет времени! Поехали! — И вскочил на коня.

Звякнула сбруя. Гнедой, красуясь, заплясал на месте. Конан ударил его каблуками, и жеребец помчался к перевалу, унося нетерпеливого всадника. Кербалл с Алкемидом поспешили следом.

Старый солдат, качая головой, проводил взглядом безумных чужеземцев, которые вряд ли вернутся назад.