Клайд Уинтроп владел маленькой бакалейной лавкой и сувенирным киоском. Они нашли его быстро и без особых усилий. В данный момент население Эддингтона, штат Северная Каролина, составляло всего двадцать три человека. Большая их часть ютились вдоль гряды, стоявшей на пути дувшего с гор восточного ветра и немного защищавшей от дыма. Неподалеку от городка уже тридцать один год горели угольные пласты. В лавке, несмотря на надрывное гудение воздушного фильтра, дышалось с трудом и першило в горле от темного смога. На улице и вовсе творился кошмар.

Низенький чернокожий мужчина с короткими волосами и тонкими усиками читал книгу, сидя за кассой.

— Привет. — Он даже не поднял головы.

Ракким кивнул. С улицы доносилось ровное урчание генератора.

Лео прикрыл за собой дверь и закашлялся в прижатый к губам носовой платок.

— Хорошие респираторы по двадцать пять долларов. — Воспаленные глаза Уинтропа продолжали бегать по страницам. — Запасные фильтры по пять долларов. Хватает на полчаса. — Он сделал пометку на полях. — Для работы в шахте не годятся, но прогулки по городу становятся почти терпимыми.

Лео едва дышал, перегнувшись пополам.

— Мистер Уинтроп, мы друзья вашего двоюродного брата Билла Тигарда, — сказал Ракким. — К сожалению, у нас плохие новости.

Хозяин положил книгу на прилавок. «Краткая история времени и пространства», — прочитал бывший фидаин на обложке с помятыми уголками.

— Билл и Флоренс… мальчики, они мертвы, — сказал он. — Мне очень жаль. Я не могу выразить, как жаль.

Лицо Уинтропа осталось невозмутимым, словно отлитая усилием воли каменная маска.

— Налетчики?

— Люди Полковника подожгли дом, потом убили их, когда они попытались выбраться.

Уинтроп наклонил голову.

— Звучит не очень убедительно. Какие дела могли быть у Билла с Полковником?

— Они искали нас, — тихо произнес Ракким. — Меня и Лео.

Хозяин пристально посмотрел на него.

— Ты назвал себя его другом. Да, Билл всегда плохо разбирался в людях. — Отвернувшись, он уставился сквозь закопченное окно на затянутую дымом улицу. — Я не видел Билла, не разговаривал с ним больше десяти лет. Не помню, по какому поводу мы поругались. Тогда это казалось важным. — Он откашлялся, выплюнув черный сгусток на салфетку. — Ты проделал весь путь, чтобы сообщить мне эти новости? Это слишком далеко даже для человека, который чувствует вину.

— Я приехал, чтобы просить тебя об услуге.

— Не сомневаюсь.

— Я ищу Церковь туманов. Думаю, ты можешь мне помочь.

— Мистер, люди приезжают в Эддингтон только для того, чтобы потом рассказать своим друзьям, как они искали Церковь туманов. Все пытаются найти это чудо. К нам приезжают студенты, группы исследователей Библии. Иногда солдаты, чтобы показать друг другу, насколько они храбры. Было даже несколько политиков. Отчаявшихся. Тех, что боялись проиграть на следующих выборах, и не без основания. Все они приезжают в Эддингтон, берут напрокат противогазы и другое снаряжение, уходят минут на двадцать, возвращаются бегом, харкая сажей и рассказывая небылицы о том, как близко им удалось подойти. «Оставалось всего несколько футов, — говорят они. — Я был так близко… бла-бла-бла». Конечно, так говорят те, кто смог вернуться. Многие не возвращаются. Таких только в этом году не меньше дюжины. Поэтому я и беру по пятьсот долларов в залог за снаряжение. Поверь мне, мистер, если кто и сумел добраться до Церкви туманов, то рассказать об этом ему уже не удастся.

— Малкольму Крузу удалось.

Уинтроп удивленно кивнул.

— Ну да, только ему одному. Пару лет назад. А с тех пор огонь только усилился. Да, следует отдать ему должное. У него получилось. Он представил мне доказательство. Люди отправляются на поиски церкви, потому что думают, будто она их изменит. Исцелит или еще что-нибудь такое. Малкольм нашел ее, но ничего хорошего из этого не вышло. Она вывернула его наизнанку.

— Он стал мелким диктатором в Теннесси. Командует бандой, которая называется Армией конца света.

— Ага, — подтвердил Уинтроп. — Безумен, как сортирная крыса.

— А церковь действительно окружена огнем? — спросил Лео. — Вокруг стена пламени, а она сама не сгорела?

— Действительно, — кивнул хозяин. — Я ходил в нее в детстве. Приятная маленькая церквушка. В ней нет ничего особенного, правда, чувствуется присутствие Святого Духа. Эддингтон был хорошим городком, в нем жили богобоязненные люди. Честным трудом зарабатывали себе на жизнь в шахтах. Потом месторождение загорелось, и все стало по-другому. Сколько лет пытались тушить, но ничего не вышло. Воздух становился все хуже и хуже, и люди начали уезжать.

— Но ты остался. — Лео прижимал к губам платок. — Почему?

— Здесь мой дом, — просто ответил Уинтроп.

— Вредно для здоровья, — сказал юноша. — Эмфизема, рак легких…

— Я здесь родился, — перебил его хозяин. — Неужели сложно понять?

— А ты уверен, что Малкольм Круз нашел церковь? — поинтересовался Ракким. — Может это очередная басня?

Уинтроп сжал толстыми пальцами край прилавка.

— Мистер, мой отец помогал строить эту церковь, а меня в ней крестили. Так вот, там на входной двери была особая ручка. Серебряная, чтобы отгонять дьявола. С выпуклым распятием на верхней части. Когда Малкольм Круз вернулся, совсем без снаряжения, с лицом в волдырях и языком, распухшим так, что он едва мог говорить, у него на ладони я увидел отпечаток этого самого распятия. Значит, он открывал дверь. — Хозяин посмотрел на Лео. — Церковь не горит, потому что находится под защитой Господа, но дверная ручка может становиться горячей адского пламени.

— Уинтроп, — сказал Ракким. — Прошу тебя, помоги мне ее отыскать. Ты знаешь, где она находилась. Значит, должен помнить, как до нее добраться.

— Да, я знаю, где она была, но многое изменилось с тех пор. В лучшем случае, при благоприятном ветре, ты потеряешь связь через пять минут, и никто не сможет тебе помочь, когда ты заблудишься.

— Я облегчу тебе задачу. Если ты хочешь, чтобы человек, убивший твоего брата и его семью, понес наказание, помоги мне найти церковь, а я позабочусь об остальном. Если считаешь, что я должен поплатиться за то, что навлек на них смерть, просто пошли меня в неправильном направлении. В любом случае ты выиграешь.

— И сказал Господь: «Мне отмщение, и аз воздам». По крайней мере, так говорится в Библии.

— В Библии также говорится, что пути Его неисповедимы, так что позволь мне сделать то, что я должен сделать. Можешь считать меня одним из таких неисповедимых путей.

Уинтроп задумался.

— Я солгал, — произнес он наконец. — Билл всегда хорошо разбирался в людях. Слишком хорошо. Из-за этого мы и поругались. Я тогда был никчемным человеком. Другого отношения не заслуживал. Полагаю, он был прав, решив, что ты достоин его дружбы. Если тебе для чего-то необходимо найти эту церковь, я сделаю все, что от меня зависит.

Через час Ракким исчез в клубах дыма. Респиратор то и дело засорялся. Пару раз под его ногами проламывалась тонкая корка спекшегося грунта, и он едва не рухнул в огненную бездну. Радиосвязь прервалась через пять минут, как и обещал Уинтроп. Жар подбирался к ступням даже сквозь двухдюймовые асбестовые чехлы на ботинках. Бывший фидаин упрямо шел вперед, точно при игре в жмурки, вытянув одну руку перед собой, а другую отставив в сторону. Только искал он не других игроков, а дом Божий.

Почерневшая трава на неровной поверхности рассыпалась в пыль под его ногами. Несколько искривленных деревьев без листьев еще продолжали стоять, однако ни насекомых, ни птиц, ни зверей не осталось. Из живых существ один лишь Ракким плутал здесь в мокрой от пота одежде. У самой земли дым оказался не таким густым, хотя воздух не становился менее ядовитым — сквозь почву просачивался рудничный газ. Бывший фидаин все меньше понимал, как Малкольму Крузу удалось не только выжить, но и найти церковь, а потом еще и вернуться. «Его коснулась десница Господа или самого дьявола, — сказал Уинтроп. — Может, только это и помогло».

Ракким в очередной раз выколотил сажу из фильтра. Его сотрясал постоянный кашель. Глаза и нос нестерпимо болели. Сделав еще несколько шагов, он споткнулся и упал на колено. В ногу впилось острое лезвие. Нет, всего лишь разбитая бутылка из-под апельсинового лимонада «Нехи». Голень сильно кровоточила, однако бывший фидаин побрел дальше. Вокруг танцевали языки пламени, овевая лицо горячим дуновением. Дым колыхался грязными волнами, едва пропуская тусклый свет. Еще один завывающий вихрь, и столб огня взметнулся прямо перед ним. Отступив на шаг, Ракким обогнул его, машинально разгоняя ладонями мутную пелену. Путь к церкви обещал быть долгим.

«Сюда…» — чуть слышно донеслось из темноты.

Следовало заметить, газ из трещин иногда вырывался с довольно замысловатым шумом.

«Сюда…»

Превозмогая стучавшую в висках боль, Ракким пошел на зов. Газ. Или завывание огненных вихрей. А может, у него вообще начались галлюцинации из-за отравленного дыма, если не чего-нибудь более страшного. Всегда же найдется что-нибудь более страшное. Бывший фидаин все равно шел на голос. Споткнувшись, он потерял равновесие и наступил на человеческую грудную клетку. В следующую секунду под ботинком хрустнул почерневший от жара череп. Окончательно рассыпаться ему мешал сползший на нижнюю челюсть респиратор. Окруженный облаком праха, Ракким закричал от ужаса и отвращения, а голос в дыму превратился в дьявольский вой и хохот. Он поспешил дальше, хотя каждый вдох наполнял легкие нестерпимым жаром.

«Сюда…»

Ракким перестал ощущать время и расстояние. Карта, составленная для него Уинтропом, карта, которую он запомнил до мельчайших подробностей, исчезла из памяти. Куда делось его умение ориентироваться? Предмет гордости фидаина. Завяжите ему глаза, заткните уши и нос, подвесьте вниз головой в теплой соленой ванне, чтобы отключились все органы чувств, и все равно он укажет строго на север. Только не сегодня.

Стена огня вздыбилась перед ним на двадцать, нет, тридцать футов. Пот заливал глаза. Ракким попятился. Пламя колыхалось впереди, протягивало к нему языки. Даже дым отступил под натиском нестерпимого жара.

«Сюда…»

Без всякого сомнения, путь вел к гибели. Голос звал его прямиком в огненную пасть.

«Я же сказал, сюда…»

Пламя извивалось на ветру, поднимаясь то выше, то ниже. Камни под ногами постепенно накалялись. Ему не раз доводилось слышать байки про августовскую жару, когда на тротуаре можно поджарить яичницу. Здесь тоже могла получиться великолепная глазунья с подрумяненным фидаином. Он сделал еще несколько шагов назад. Пламя взметнулось выше, задрожало и погасло, через секунду появившись снова.

Ракким улыбнулся.

«Да, да…»

Он отступил к клубам дыма и стал ждать. Через минуту огонь вновь достиг наивысшей точки, затем мгновенно исчез. Ракким бросился вперед, туда, где мгновение назад ревело пламя, и, уже перепрыгивая через трещину, спиной ощутил вновь рвущуюся к небу стену жара. Он приземлился по другую сторону преграды. Прищурился. Церковь. Сквозь мутную серую пелену виднелась церковь!

Приятная маленькая церквушка, как и говорил Уинтроп. Она и теперь оставалась достаточно красивой, конечно, с учетом трех десятилетий, проведенных в центре объятого пламенем угольного месторождения. Краска облупилась, стекла пошли трещинами, шпиль обуглился, но не упал. На многие мили вокруг все выгорело практически дотла, а эта маленькая церковь сохранилась. Ракким подошел ближе. В спину дышала раскаленная стена, но лица коснулась прохлада. Он огляделся в поисках естественного объяснения: какой-нибудь струи воздуха, усмирявшей огонь вокруг, пещеры, охватившей храм куполом, подземной ниши… но ничего не увидел. Только церковь.

Деревянная лестница под ним заскрипела. Перешагнув через сломанную ступеньку, он замер перед входом. Серебряную ручку Уинтроп описал довольно точно. В верхней ее части тускло поблескивало распятие. Протянутая к ней ладонь мгновенно ощутила жар. Бывший фидаин чуть помедлил, сжал ручку и, не в силах сдержать крик, потянул на себя.

Со стоном прижимая руку к груди, он вошел внутрь. Дверь сама бесшумно закрылась за ним. Голос в голове умолк, и Ракким вздохнул с облегчением, хотя именно благодаря ему добрался сюда. Стояла холодная тишина. Ни малейшего звука. Лишь тихонько журчала вода.

Вода? Он обернулся. Справа от кафедры плескался небольшой каменный фонтанчик. Вода, переливаясь через край, утекала по каменному желобу в полу. Ракким погрузил в чашу обожженную руку и блаженно закрыл глаза, когда ледяное прикосновение успокоило боль. Он взглянул сквозь воду на ладонь. Распятие отчетливо отпечаталось на коже. Не осталось даже волдырей. Чистое качественное клеймо. Теперь придется объяснять его появление, когда он вернется в республику.

Бывший фидаин рассмеялся, без сил привалившись к чаше. Еще немного подождав, он вынул руку из воды. Боль утихла, но не исчезла совсем. В кармане лежал выданный Уинтропом платок. Ракким намочил его и тщательно отер с себя пыль и сажу. Затем, поплескав холодной водой на лицо, набрал ее в ладони и стал жадно пить. Он пил, пока не почувствовал, что вот-вот лопнет. Бывший фидаин еще немного постоял у чаши, наслаждаясь чувством покоя. Он так устал. Раккиму почти не удалось поспать, с тех пор как они с Лео покинули Сиэтл. Едва ли больше часа, урывками, не погружаясь в глубокий сон, постоянно вслушиваясь в тревожные звуки, а здесь… здесь, в церкви, царили покой и тишина. И воздух оставался чистым. Дымом пахло только от его собственных волос и одежды.

Внутри все сохранилось в нетронутом виде. Скамьи со спинками замерли ровными рядами, сборники церковных гимнов покоились на кафедре, свечи по-прежнему стояли в подсвечниках. Кто-то уронил на пол маленький бумажный веер с изображением Адама и Евы. До сих пор на попадавшихся Раккиму картинах первая пара выглядела смущенной. Изгнанные разгневанным Богом из райского сада, они стыдились своей наготы. Здесь же прародители скорее напоминали молодых влюбленных. Целомудренно прикрытые цветочными гирляндами, Адам и Ева держались за руки, словно в предвкушении рискованного, но увлекательного приключения. Возможно, даже медового месяца. Бывшему фидаину очень захотелось перенестись на много лет назад, оказаться среди прихожан, услышать их пение. Он подошел к органу и нажал на клавишу. Чистый звук разнесся под сводами. В церкви пахло сандаловым деревом и не ощущалось ни малейшей примеси едкого дыма, сквозь который Ракким пробирался сюда несколько часов. Он пошевелил пальцами правой руки, наблюдая, как оживает распятие. Боль ушла. Бывший фидаин поднял глаза к витражу над кафедрой. Спаситель с улыбкой смотрел на него, рядом стоял агнец. Здешний Иисус не нуждался в озере огненном и серном. Он не собирался уничтожать нечестивцев и грешников. Здесь правило всепрощение. Стоило ли удивляться, почему Его распяли.

Ракким выглянул в окно и увидел еще одну стену огня. Церковь действительно со всех сторон окружало пламя, но сама она оставалась нетронутой. Опустившись на колени в проходе, бывший фидаин прочел благодарственную молитву за то, что добрался до этого святого места. Прочел еще одну, прося помочь ему вернуться в лавку Уинтропа. И третью, за Сару и Майкла. Пусть только Господь присмотрит за ними, пока Ракким не вернется в Сиэтл, а потом он и сам обо всех сможет позаботиться. Закончив, бывший фидаин по привычке едва не ткнулся лбом в пол, однако удержался на коленях.

Разбудили его раскаты грома. Ракким лежал, свернувшись калачиком на каменных плитах. Он быстро поднялся и посмотрел на часы. Ровно шесть! Его сморило на целых два часа. Взглянув на правую ладонь, бывший фидаин осторожно коснулся ее. Никакой боли. Клеймо стало частью его тела. Он медленно протянул пальцы к дверной ручке. Та оказалась холодной на ощупь. Еще одно необъяснимое явление. Как и все в этой церкви.

Ракким сбежал по лестнице, едва исчезла огненная стена, пролетел над пламенем и нырнул в клубы дыма. Ботинок зацепился за камень. Он упал на руки, мгновенно вскочил и без оглядки помчался прочь.

Дождь застал его на знакомой тропе. По крайней мере, бывшему фидаину казалось, будто именно по ней он пришел сюда. Небеса разверзлись над человеком, бегущим сквозь вечные сумерки. Пар поднимался от раскаленных камней. Дышать сделалось еще труднее, однако ливень намочил одежду, и Ракким все равно счел его благим даром. Ветер усилился, немного разогнав дым. Он все чаще замечал знакомые ориентиры: каменные плиты, брошенную видеокамеру, разбитую бутылку. Раздавленный череп. Бывший фидаин ускорил бег, то и дело поскальзываясь на мокрой земле, шлепая по лужам. Он не питал особой надежды выбраться отсюда, когда опустится ночь.

Еще быстрее, хотя дым сгустился. Никаких голосов, призраки молчали. Ракким отлично справлялся без них. Вокруг все еще плясали языки пламени, но он на них наплевал. Быстрее, быстрее, быстрее.

Бывший фидаин вырвался из чадящего ада и, не останавливаясь, побежал под проливным дождем по улочкам Эддингтона. Сквозь марево виднелись огни в лавке Уинтропа. Глухо урчал генератор. Перейдя на шаг, Ракким провел рукой по мокрым волосам. Смахнул с лица дождевые капли. Мокрые ботинки немилосердно скрипели. На улице он не видел ни души. Вокруг лишь темнели пустые витрины других лавок с растрескавшимися от жара стеклами.

Уинтроп и Лео пили кофе. Резко вскочив, толстяк бросился к вошедшему Раккиму, обнял его и заплакал. Опрокинутый им стул загрохотал по полу.

— Что с ним? — Бывший фидаин взглянул на хозяина.

— Просто еще не успел стать бесчувственным.

— Маловерный! Зачем ты усомнился? — проворчал Ракким.

Он крепко прижал к себе Лео. Тот аж взвизгнул.