Бэби коснулась пульта дистанционного управления. Дверь открылась.

Промокший до нитки Грейвенхольц остановился в холле.

— Полковник?

— Лестер, заходи.

Грейвенхольц снял мокрую куртку и провел ладонью по коротким волосам, стряхивая дождевые капли. В детстве у Бэби был кот с такой же ярко-рыжей шерстью. Он иногда слизывал молоко с ее живота, пока однажды мама не застала дочь за этим занятием.

— Полковник?

Бэби поманила его с постели, приподняв ногу. Подвенечное платье скользнуло по голому бедру.

— Лестер, ты с ним разминулся.

Грейвенхольц окинул взглядом комнату. Посмотрел в окно на часового.

— Не смешно.

— А мне смешно.

Он положил чип с информацией на кофейный столик.

— Это мой рапорт за сегодня. Передай Полковнику, когда он вернется.

— Полковник вернется только часа через два. — Бэби потянулась. Расстегнутое платье сползло, оголив груди. — Часовой сменится через десять минут. Ты можешь выйти через заднюю дверь, когда захочешь, и никто не узнает, сколько времени ты здесь находился.

Грейвенхольц не мог оторвать от нее глаз. Вода стекала с его волос. Капли повисли на мочках ушей жемчужными серьгами.

— Почему бы тебе не снять мокрую одежду, пока ты не простудился, — сказала Бэби. — Будь как дома.

Лестер посмотрел в окно, потом на нее.

— Но я… я не могу.

— Говоришь так каждый раз. — Она медленно, очень медленно перекатывала правый сосок между большим и указательным пальцами. — Но, Лестер. Ты всегда можешь.

— Простите, что пришлось побеспокоить вас ночью, но вы сами сказали, докладывать немедленно, если я…

— Очень рад, что вы так и сделали, мистер Мозби. Вам нет необходимости извиняться. — Полковник приказал адъютанту остаться в главном тоннеле, а сам направился через узкий проход в ответвление. Мозби последовал за ним. — Итак, что вы нашли?

— Будет лучше, если вы сами увидите.

Заинтригованный энтузиазмом искателя, Закари Смит заторопился по тоннелю. Он мерз в отсыревшей одежде. Светильники, равномерно развешанные на потолке, почти не освещали темного коридора. Бэби правильно не захотела вылезать из теплой постели. И еще более правильно поступила, пытаясь отговорить его. Полковник улыбнулся, вспомнив жену в подвенечном платье. Ногу свело судорогой. Она заставляла мужа почувствовать себя моложе на двадцать, даже тридцать лет, но, к сожалению, по-настоящему молодым он не становился. Иногда Бэби полностью выматывала его.

— Бригады, как вы можете видеть, отлично поработали, — сказал Мозби. — Вы можете ими гордиться, сэр.

— Да-да, хорошая работа, — рассеянно произнес Полковник, не совсем понимая, куда клонит искатель.

Джон похлопал ладонью по стене.

— Здесь был обвал. Рабочие вынесли мелкие обломки, а крупные раздробили кирками и зубилами. Они очень рисковали. Применять взрывчатку или отбойные молотки мы не могли, чтобы не обрушить всю шахту.

Полковник взглянул наверх, поежился и поспешил за Мозби. Ему не понравилось напоминание о глубине и многометровой толще, в любой момент готовой обрушиться им на головы.

Они долго шли, то скрываясь в темноте, то выныривая из нее. По мнению Закари Смита, светильники следовало развесить ближе друг к другу. Гораздо ближе. Тоннель уходил вниз, затем сворачивал круто влево. Он заметно расширился, но легче от этого не стало. Полковник взглянул по сторонам и заторопился дальше. Тишину нарушало только их дыхание.

— Уже близко, — раздался из темноты голос Мозби.

— Нет проблем.

Температура как будто падала с каждым шагом. Закари Смит дрожал от холода, тогда как искатель чувствовал себя вполне комфортно в тонком свитере. Еще один поворот — и Полковник замер с открытым от изумления ртом.

— Я вас понимаю, — заметил Мозби. — На меня оно произвело такое же впечатление.

Перед ними раскинулась огромная пещера с гладким, как полированный обсидиан, озером не менее ста ярдов в ширину. Мозби расставил прожекторы по его периметру, но их лучи не могли пробиться сквозь толщу угольно-черной воды. Определить высоту пещеры также не представлялось возможным. Лишь смутные очертания позволяли догадываться о ее истинных размерах.

— Я не думал, что озеро окажется настолько большим.

— Глубину мне измерить не удалось. Во всяком случае, пока, — произнес искатель. — Я обнаружил его меньше трех часов назад. Кроме меня, вы первый человек, который его видит.

Полковник сделал неуверенный шаг вперед.

— Мы словно попали в новый мир.

— Вы слишком романтичны. Меня интересует только то, что температура здесь не выше тридцати пяти градусов.

— У тебя есть все необходимое оборудование?

— Да.

— Как быстро ты можешь начать? — Голос Полковника эхом разнесся по пещере. Он поежился и сунул руки в карманы. — Конечно, тебе нужно отдохнуть, — добавил он чуть тише, — но ты не можешь не понимать, что время…

— Я хочу показать вам еще кое-что, — перебил Мозби. — Нашел его на берегу, под камнями.

Он достал из кармана синий эмалированный значок с золотым орлом. Полковник внимательно рассмотрел находку. Он никогда не видел ничего подобного.

— Там были и другие предметы: клапан от надувной лодки — ее, вероятно, затопили, когда в ней отпала необходимость, — аккумуляторы. Люди явно торопились.

— Вполне оправданно. К чему ты клонишь?

— Сэр, вы сказали, что я ищу ящик с историческими реликвиями. В нем, по вашим словам, находится Декларация независимости, Конституция, Манифест об освобождении рабов. Они помещены в заполненные азотом контейнеры и защищены холодом.

— Все верно, Джон.

— Вы сказали, что их вывезли из Национального архива, как только начались беспорядки, за несколько месяцев до ядерного взрыва в Вашингтоне. И что занималось этим Федеральное бюро расследований. Они поместили документы сюда, заменив подлинники копиями.

— Мистер Мозби, мне не нравится ваш тон.

Искатель повернулся к нему. Свет фонарей отражался от его черной, как поверхность озера, кожи, а взгляд сделался таким же холодным, как вода в нем.

— Полковник, со всем уважением, я не люблю, когда меня обманывают.

Они стояли друг напротив друга, одни в огромной пещере. Закари Смит ощущал над головой колоссальный вес, готовый стереть их в порошок. Он с трудом дышал. Какой же силой воли и каким мужеством обладал человек, готовый не только нырнуть в черную ледяную бездну, но и сохранивший надежду вернуться живым. Полковник молчал. Без всякого сомнения, ложь сейчас служила ему плохим помощником, и он злился на себя за необходимость выкручиваться.

— Итак, ты нашел какой-то значок и смеешь обвинять меня в…

— Это не просто значок, сэр, а нагрудный знак. И не ФБР, а армейский.

Полковник бросил находку ему.

— Конечно, документы такой государственной важности. Бесценные исторические реликвии. — Один из прожекторов, мигнув, погас, и он едва справился с паникой. — ФБР, очевидно, обратилось за помощью к военным.

— Нет, сэр. Данный знак на две ступени выше уровня «совершенно секретно». Такие выдавались весьма немногочисленной группе особых профессионалов. Я прежде никогда не видел чего-либо подобного, но мне когда-то описали его. Эти профессионалы называли себя гробокопателями. В шутку, конечно, потому что от их работы зависела национальная безопасность. — Еще один прожектор мигнул, однако продолжал гореть. Мозби подошел еще ближе к Полковнику. — Гробокопатели занимались только одним, повторяю, только одним делом: они обеспечивали безопасность проектов «Черный лед». Очень страшных. Способных уничтожить весь мир. Настолько опасных, что президенты не рисковали информировать о них других политиков. Итак, скажите мне, сэр. — Их лица разделяло всего несколько дюймов. — Что я здесь ищу?

Полковник смотрел на черную гладь воды и ждал, пока стихнет эхо голоса Мозби.

— Если бы я знал, сынок, — еле слышно произнес он. — Если бы я знал.

Искатель кивнул в сторону озера.

— Вы уверены в том, что хотите, чтобы я нашел то, что там спрятано?

Страшная усталость навалилась на Полковника. Причиной ей не служили ни возраст, ни напряженная работа. Оставляя после себя лишь боль и утомление, от него стремительно ускользало все, что он раньше ценил.

— Слишком поздно.

— Нет, сэр, не поздно. Давайте просто уйдем. Рабочим вы скажете, что тоннель оказался пустым. Еще через пару недель свернете все работы на площадке и отправитесь домой. Люди любят вас, сэр, причем не только ваши подчиненные. Территория, которой вы управляете, занимает почти полштата. Все знают, что вы готовы их защитить, поступаете по справедливости, не обманываете. Не о многих местах пояса можно сказать то же самое. А та штука, что лежит на дне озера, изменит все. Поэтому старый режим и предпочел спрятать ее здесь. Поэтому он не хотел, чтобы кто-нибудь нашел ее.

— Я знаю.

— Тогда давайте уйдем.

Полковник покачал головой.

— У меня есть обязательства перед другими. На меня возложены… на меня возложены определенные надежды. — Он посмотрел в глаза искателя. — Джон, я далеко не тот человек, которым был раньше. Но я вынужден притворяться им, делать вид. Память — прожорливый зверь с острыми клыками, который особенно любит лакомиться мягкими, уязвимыми кусочками души. — Закари Смит расправил плечи. — Мистер Мозби, завтра утром начинайте исследовать дно озера.

— Он возвращается!

— Проклятье. — Грейвенхольц отскочил от нее и вскрикнул, прищемив член молнией брюк.

Бэби рассмеялась с дивана.

— Я пошутила.

Она стояла на четвереньках в запрокинутом на голову подвенечном платье и крутила голым задом.

— Продолжай, ковбой.

Он грязно выругался.

Бэби вцепилась в спинку. Принялась раскачиваться, тихонько скулить. Затем повернула голову, медленно вращая тазом и демонстрируя розовое влагалище. Она наблюдала, как Грейвенхольц осторожно опускает замок молнии, освобождая крайнюю плоть. Бэби отвернулась к окну и охнула, когда он резко вошел в нее. От Лестера не следовало ожидать утонченности. Тактичности. Любовных игр.

Грейвенхольц что-то ворчал, сжимал в кулаках подвенечное платье, мял накрахмаленную ткань, осыпал ее градом ругательств.

Бэби отвечала на его толчки, наслаждалась его страстью, подставляла самые чувствительные места. Она смотрела на свое отражение в окне. Раздувающиеся ноздри, подпрыгивающие при каждом толчке ягодицы еще сильнее возбуждали ее. Она мотала головой, и ее волосы щекотали тяжело дышавшего Лестера.

— Грязная шлюха! — хрипел Грейвенхольц, ловя воздух ртом. — Грязная, развратная шлюха!

Бэби прижалась к нему задом, почувствовав, как он задрожал.

— Грязная… шлюха.

С ним всегда одно и то же. Мужчины так предсказуемы. Лестер задвигался быстрее, задышал чаще. Снова взглянув на свое отражение, она прикусила нижнюю губу, еще шире открылась для него. Всегда сзади. Других поз Грейвенхольц не признавал. Когда-то она впервые увидела его пенис, и этого оказалось достаточно. Безобразный, мерзкий орган, покрытый веснушками, изогнутый, испещренный синими венами, чудовищно огромный. Она закрыла глаза от наслаждения, отдалась ему полностью, представляя, будто занимается любовью с другим мужчиной. Например, с молодым часовым. Парень стоял, повернувшись спиной к окну, мокрый, точно выгнанный из дома пес. Она прижалась ягодицами к Грейвенхольцу, сжала его сильнее. Еще сильнее.

— Черт!

Лестер взорвался, залив Бэби обжигающей смесью злости и одиночества. Он всхлипнул, вышел из нее, свалился на пол и часто задышал, открывая рот, словно умирающая рыба.

Послав отражению воздушный поцелуй, она перевернулась. Взяла с дивана его рубашку, вытерлась ею и бросила прямо в лицо Лестера.

— Ты не спросил, можно ли наполнять меня этой мерзостью.

Здоровяк оперся на локоть. Он все еще тяжело дышал, а лицо его напоминало красный воздушный шар.

— В следующий раз спрашивай разрешения, Лестер Грейвенхольц.

Он поднялся на подкашивающиеся ноги.

— Когда-нибудь… я убью тебя.

Бэби покачала головой.

— Только если я сама попрошу об этом.

Грейвенхольц надел штаны.

— Полковник спустился в шахту. — Она скрестила ноги, любуясь их крошечными пальчиками. — Мозби позвонил. Он что-то нашел, и Полковник сразу умчался.

Лестер надел рубашку и заправил в брюки.

— Когда Мозби достанет из озера это древнее оружие, постарайся чем-нибудь доказать свою полезность. — Бэби подобрала под себя голени и наблюдала за тем, как он одевается. — Действовать придется очень быстро.

— Не знаю, — произнес Лестер неуверенно. — Я подумал…

— Думать моя обязанность, — перебила она и тут же заметила ярость, поднимающуюся к его лицу, словно болотный газ. Следовало остановиться, действовать более осторожно, но Бэби давно забыла об осторожности. Она давно держала Грейвенхольца на коротком поводке, и он мог наброситься на нее, стоило его немного отпустить. — Предоставь думать мне. Иначе растянешь какую-нибудь мышцу.

Он сжал пальцы в огромные кулаки.

Бэби потянулась к нему и принялась целовать их, не пропуская ни единой костяшки. Вскоре Лестер тяжело задышал.

Ему пришлось отойти на шаг, иначе он не мог говорить.

— Новое оружие или без него, все равно я не гожусь для того, что ты задумала.

— Уверена, что годишься.

— Вокруг нас люди Полковника! — рявкнул он. — Они боятся меня до смерти, потому что видели, сколько голов я проломил, и будут прыгать, если прикажу, но стоит мне повернуться спиной к ним… — Грейвенхольц покачал головой. — Они готовы отправиться прямо в ад по приказу Полковника, но только не по моему. Я создан для того, чтобы быть преступником, заместителем, требовать от людей делать то, что нужно сделать, без всяких оправданий.

Она заметила торчащие из-под его рубашки блестящие рыжие волосы и почувствовала отвращение.

— И это все, к чему ты стремишься, Лестер Грейвенхольц?

— Не так уж плохо. Получив это оружие, Полковник сможет завоевать всю страну, а я всегда буду рядом с ним. Как и ты. Мы могли бы…

Бэби вздохнула. Пригладила подвенечное платье. Поправила там, поправила здесь. Через секунду она снова выглядела идеально.

— О Лестер. — Молодая женщина покачала головой. — Тебе не надоело всегда быть вторым, даже в сексе?