После войны мы с Эвертом долгое время не сознавали, что принадлежим к одному поколению. Поколению, которое понесло самые большие потери в ходе Второй мировой войны. Судьбе тем не менее было угодно, чтобы мы оба выжили и начали заново строить свою жизнь.

Мы оба обзавелись документами, которые хотя и не соответствовали нашим настоящим именам, но тем не менее позволяли жить в британской зоне. Более приемлемой альтернативы у нас в то время попросту не было. Теперь, чтобы не умереть с голоду, мы должны были найти работу и хотя бы временную крышу над головой. Мы не смогли отыскать в Детмольде ни того, ни другого. Значит, нам следовало попытаться найти все это в другом городе.

Мы узнали, что в области Рура требуются шахтеры. Это была крайне сложная физическая работа, но зато каждый шахтер мог быть уверен, что его ежедневный рацион будет содержать не менее 2864 калорий. А это означало, что наш желудок будет полон! Других приемлемых вариантов работы не было ни у меня, ни у Эверта, и мы решили пойти в шахтеры, чтобы использовать эту работу как трамплин для построения дальнейшей жизни. Тем более что вместе с работой нам предоставлялось и жилье. Проблема состояла лишь в том, что в то консервативное время я мог получить жилье на двоих с Бригиттой только при условии официальной регистрации наших отношений. Новой разлуки не могли вынести ни я, ни она, поэтому у нас не было иного выхода, кроме как пожениться. Однако это означало трехмесячное ожидание нашей очереди в местном отделе записей актов гражданского состояния. Нам помог господин Снюверинк. Благодаря своим связям в местном городском совете он сумел значительно ускорить регистрацию нашего брака. Помимо всего прочего, это оказалось крайне полезно для меня еще и в том плане, что в результате у проверяющих не осталось времени для того, чтобы выяснять мое прошлое. А ведь это привело бы к трагедии, если б они установили мою настоящую личность и национальность! В моих тогдашних документах подлинной была только фамилия Фертен.

Бракосочетание было назначено на 12 декабря 1947 года. Та зима выдалась очень холодной, и в отделе записей актов гражданского состояния стоял почти такой же ледяной холод, что и снаружи. Но это, конечно, не помешало нам вступить в брак. Нашими свидетелями стали господин и госпожа Снюверинк. Наш роман с Бригиттой начался в разрушенном войной Бреслау летом, за восемнадцать месяцев до этого дня. Мы окончательно связали свои судьбы друг с другом в холодном зимнем Детмольде. С тех пор прошло больше полувека, но мы по-прежнему вместе и точно так же любим друг друга, как и в самом начале наших отношений.

Наша женитьба подстегнула всю мою семью покинуть Голландию и перебраться в Германию. Именно здесь мои братья нашли себе жен, и мы, по сути, основали новую ветвь семейства Фертенов, которое теперь простиралось от Франции до Голландии и от Голландии до Германии.

В скором времени мы втроем, я, Бригитта и Зверт, уехали в Рур, являвшийся одним из мировых центров угольной промышленности. Мы с Эвертом были приняты на работу в угольную компанию «Эссен», находившуюся в Дортмунд-Дортфельде. Компания «Эссен» владела двумя третями угольных шахт в этом районе. Мы с Бригиттой получили теплую обставленную мебелью комнату на Карл-Функе штрассе. Эверта поселили всего через пару улиц от нас вместе с одним из медиков компании. Дело в том, что в обязанности самого Эверта, помимо всего прочего, входило оказание первой помощи получившим ранение во время работы в шахте. Медик, с которым его поселили, оказался марксистом. И хотя он даже ни разу не был в России, на его всегда начищенной печи, топившейся углем, на почетном месте стоял бюст Ленина. Неудивительно, что большинство вечеров Эверт проводил с нами в нашей единственной комнате, где нам приходилось и готовить, и есть, и спать.

Работа в шахте оказалась даже тяжелее, чем мы думали. Тем не менее и я, и Эверт проработали там достаточное время. Но впоследствии мы еще не раз меняли работы и переезжали в другие города. Это продолжалось до тех пор, пока мы не смогли вместе с одним боевым товарищем основать собственное дело в 1953 году. Наша фирма отпраздновала свой золотой юбилей незадолго до выхода в свет этой книги.

Даже основав фирму, я и Эверт по-прежнему жили, скрывая свои настоящие личности. Но этому должен был прийти конец. И в 1954 году была объявлена амнистия, которая позволила нам предстать перед судом. Решение судьи полностью оправдывало нас. Тем не менее мы оказались лицами без гражданства, поскольку Голландия отказала нам в реабилитации. Так продолжалось еще несколько лет. В течение них даже лица без национальности и без родины имели право заниматься бизнесом в моей родной стране, но только не я и не Эверт. При этом привилегия вести бизнес в Германии была даже у моих немецких коллег. Прошло еще целых семь лет, прежде чем мы с Эвертом вновь были признаны лицами голландской национальности. Только тогда я смог посетить родную страну после 17 лет разлуки с ней.

Моя молодость прошла в непростое время. Я пошел добровольцем в войска СС, потому что верил в будущее Европы с Германией во главе. Возможно, это было утопией или иллюзией? Судьбе было угодно распорядиться иначе, и Германия проиграла войну. Тем не менее я не жалею о том, как прошла моя молодость. Испытания, обрушившиеся на меня тогда, позволили мне состояться как человеку. А это, наверное, самое главное в жизни каждого.