Гэлан смотрел, как его жена пытается развеселить Коннала. Мальчик упрямо дулся, а она старалась не обращать на это внимания и отвечала с неизменной ласковой улыбкой. Коннал избегал смотреть на Пендрагона открыто, хотя так и прожигал ненавидящим взглядом исподтишка и всячески увиливал от попыток заговорить. Похоже, им вовсе не суждено когда-нибудь примириться.
Гэлан сидел рядом с принцессой за столом и, любуясь ею, думал о том, что ни один мужчина, кроме него, не знает, какова она в постели.
«Ни один из ныне живущих!» — поправил его язвительный внутренний голос. Мрачная мысль потянула за собой другую, и Пендрагон вспомнил Йэна Магуайра. Теперь англичанин понимал, что молодой ирландский лорд питает к нему черную ревность. Он и сам не остановится перед убийством, окажись Сиобейн в руках у Магуайра, — и сделает это с радостью!
— Да что с тобой сегодня? — тревожно спросила она. — У тебя такой вид, будто ты сейчас кого-то проглотишь!
— Я ужасно хочу проглотить тебя! — отвечал он шепотом, стараясь отбросить мрачные мысли.
Порозовев, она украдкой погладила его по руке. Это не укрылось от соседей по столу — кое-кто многозначительно ухмыльнулся, но Сиобейн не обращала на них внимания. Она даже не заметила, что Коннал совсем скуксился и отодвинул тарелку. Ее слишком захватили воспоминания о той игре, которой они предавались сегодня за стенами замка.
Подошла Рианнон и громко кашлянула, привлекая их внимание. Сиобейн обернулась к сестре.
— Я заберу мальчика. — Она неприязненно покосилась на зятя и добавила: — Побудьте вдвоем! — Рианнон кивнула в сторону лестницы, ведущей в спальню.
Гэлан помрачнел. Как она могла догадаться?
— Рианнон, — озабоченно заговорила Сиобейн, — ты ведь не посмела…
— Нет! — ответила та с небрежной улыбкой. — Все, у кого есть глаза, уже успели увидеть, что между вами кое-что изменилось! — Ри наклонилась так, чтобы ее не услышал Коннал, и добавила: — Я рада, что ты проделала все так ловко, сестрица. — И она многозначительно стрельнула глазами в сторону Гэлана. — Еще немного — и он будет у нас как шелковый! Как и все остальные в этом замке!
Гэлан смотрел то на Коннала, то на людей, сидевших с ними за столом. Он легко вычислил тех ирландцев, у кого не вызвал одобрения поступок их принцессы. Их мрачные, неприязненные взгляды раздражали англичанина, и ему очень хотелось встать и высказаться, но он боялся, что не найдет нужных слов. Ведь для большинства членов клана он был и остался чужаком, захватчиком, и даже брак с Сиобейн не помог Пендрагону завоевать их доверие. Все по-прежнему висело на волоске, и оставалось лишь надеяться, что принцессе удастся удержать своих упрямых подданных от бессмысленного бунта, который станет концом и для завоевателей, и для побежденных.
Внимание Гэлана привлек Коннал, сидящий на руках у тетки. Он вырывался и тянулся к матери, и Пендрагон толкнул Сиобейн в бок, кивая на сына. Она быстро вышла из-за стола и забрала сына из рук сестры. На прошение чертенок скорчил Гэлану рожу. Невольно Гэлан вспомнил, как сам был мальчишкой и отчаянно старался лишний раз привлечь к себе внимание отца. Сарон Пендрагон был щедрым и великодушным человеком, вдобавок он был искренне рад узнать, что у него есть сын и наследник, однако его щедрость распространялась исключительно на родную кровь — сводный брат Гэлана словно и не существовал на свете…
Он встал из-за стола, стараясь не обращать внимания на ухмылки друзей, и направился к лестнице. Сиобейн ждала его в полутемной спальне возле камина, закутавшись в тот самый алый бархат, который так запомнился ему по их первой брачной ночи. На тонких запястьях мерцали тяжелые серебряные браслеты, и Гэлан подумал, что никогда она не выглядела такой красивой.
Услышав, как он шагнул на порог, принцесса обернулась.
— Что тревожит тебя, милая? — воскликнул он при виде ее грустного лица.
Сиобейн тихонько вздохнула:
— Мой сын с каждым днем злится все сильнее.
— Он снова что-нибудь натворил?
— Нет. Но я никогда не старалась воспитать в нем такую, злобу. Кто-то другой подогревает это упрямство.
— И кто бы это мог быть? — удивился Гэлан, не спуская с нее тревожного взгляда.
Она пожала плечами, и тут он заметил, что на Сиобейн ничего нет, кроме алого бархата, — она разделась и ждала его. Из головы мигом вылетели все мысли. Он едва соображал, о чем идет речь.
— Может, это дети?
— Его ненависть слишком последовательна для ребенка. Он явно повторяет слова кого-то из взрослых.
— Кому в замке он может довериться полностью?
— Любому, милорд! — последовал мрачный ответ.
— И это ранит тебя, не так ли? То, что твои люди способны разжечь ненависть в ребенке?
— А тебя это не ранит?
— Нет. — И он смущенно пояснил: — Я давно привык к тому, что меня ненавидят и обзывают как хотят. Это одна из особенностей моего ремесла.
— Те, кто обзывает тебя, совсем ничего не соображают!
— Но ты и сама отпускала насчет меня всякие замечания, — ухмыльнулся он.
Принцесса сердито тряхнула головой.
— И почти все они были тогда справедливыми, Пендрагон! Но я все равно прошу прощения, если это обидело тебя!
— Это действительно было обидно, — вдруг признался он. — Только твое презрение и задевало меня!
Сиобейн потянулась к мужу, доверчиво заглядывая ему в лицо. Алый бархат соскользнул на пол, и принцесса с радостью прочитала восторг в его загоревшемся взоре. Никогда прежде она не чувствовала себя столь желанной. Гэлан задрожал от страсти, и это моментально распалило в ней ответный пожар.
Их недавние игры на берегу ручья принесли ни с чем не сравнимое блаженство, и теперь Сиобейн хотела вновь насладиться близостью, смакуя каждый миг и каждую ласку. Она вдруг отстранилась и встала перед ним с дьявольской улыбкой.
— Раздевайся!
— Это приказ? — Его сердце сладко замерло.
— Да. Я хочу увидеть тебя всего! — Она опустилась в кресло, прикрылась алым бархатом и с интересом следила за тем, как он стаскивает с себя одежду.
Изумрудные глаза скользили по его телу, задержавшись на переполненных кровью чреслах, и от этого Гэлан возбудился еще сильнее.
Эта женщина держала его на расстоянии не одну неделю, и теперь он твердо решил выполнить свое обещание. Пусть она сама попросит о близости. Судя по ее виду, ждать этого придется недолго.
— Чего ты хочешь, Сиобейн?
— Тебя, — дерзко ответила она.
— Как сильно ты меня хочешь?
Она нахмурилась, но ответила так же открыто:
— Очень сильно!
Сиобейн запрокинула голову и сжала в ладонях свои груди.
Гэлан вздрогнул.
Зажмурившись, Сиобейн постаралась принять соблазнительную позу. Бархат сполз до пояса, все еще прикрывая самые сокровенные места, и из-под его края выглянула изящная ножка. Она поиграла своими сосками и спросила:
— А вы хотите меня, милорд?
— И ты еще сомневаешься?
Не спуская с него глаз, она откинулась в кресле и провела руками между бедер.
Гэлан невольно шагнул вперед, пожирая ее жадным взглядом. Она так же жадно посмотрела на его копье, и Гэлан заскрипел зубами при виде того, как маняще выгнулось это дивное тело. Сиобейн протянула руки и привлекла его к себе.
Он взял в ладони ее лицо и приблизил к своему копью. Горячий язычок ласково пробежался по самым чувствительным местам.
Гэлан снова заскрипел зубами и рухнул на колени.
— Так нечестно!
Она лишь улыбнулась в ответ.
Он рывком откинул бархат, раздвинул ей ноги и приник к чутким, горячим складкам кожи. Вцепившись в его плечи, она выгнулась всем телом, подставляя себя новым ласкам, и ее частое, хриплое дыхание заполнило сумрак спальни. Он гладил ее по бедрам медленными, завораживающими движениями, но больше ни разу не прикоснулся к самым интимным местам, и Сиобейн жалобно застонала от нетерпения.
Он пощекотал чуткую кожу соска, а потом взял в рот и прикоснулся к нему языком. Сиобейн пришлось закусить до крови губу, чтобы не выкрикнуть во весь голос свою мольбу: эта игра могла свести с ума кого угодно.
А Гэлан снова гладил ее бедра, постепенно приближаясь к средоточию ее желаний, но в последний миг остановился и спросил:
— Хочешь еще?
— О да!
Он приник губами к ее лону. Его язык ворвался внутрь, заставляя ее трепетать от наслаждения и подводя к самому краю наивысшего блаженства. Уловив, что Сиобейн вот-вот достигнет разрядки, он пустил в дело пальцы и тут же почувствовал, как сжимается ее лоно в судорогах экстаза. Но стоило ей чуть-чуть успокоиться и обмякнуть на краю кресла, Гэлан опять обвел языком бутон ее любви.
— Хватит! Не надо, перестань! — Она забилась у него в руках, а он лишь довольно усмехнулся. — Умоляю тебя! — воскликнула она.
Гэлан легонько стиснул ей груди, и Сиобейн охнула и моментально ожила. Изумрудные глаза полыхнули лукавыми искрами: она явно собиралась отыграться за свое поражение. Для начала она поцеловала его — жадно, откровенно, а Гэлан схватил ее в охапку и усадил к себе на колени. Усевшись на него верхом, она щекотала его копье своим влажным, горячим лоном, едва не доведя до безумия. Но и этого было мало: она погладила его руками, а потом соскользнула с колен и взяла его в рот. Он откинулся на спину, и Сиобейн нависла над ним, позволяя только любоваться собой и уклоняясь от ласк. В конце концов, Гэлан не выдержал и грубо опрокинул ее прямо в складки алого бархата, расстеленного на полу. Он перекатил ее на бок и прижался к гладкой спине, просунув копье между ее бедер.
— О да, да… — стонала она, приникнув к нему всем телом. Он гладил ее по груди и животу, спускаясь все ниже, пока не коснулся самой чувствительной точки. — Прошу тебя, милорд!
— О чем ты просишь меня, жена?
— Дай мне его! — стонала она, просунув руку за спину и стараясь нащупать его копье и направить туда, где ему давно было место.
— Господи, ну и горячая же ты! — вырвалось у него с блаженным стоном.
Гэлан кое-как подтащил к себе кресло и положил ее руки на подлокотники. А затем вошел в нее сильным рывком, и Сиобейн запрокинула голову, вскрикнув от наслаждения.
На этот раз он позволил ей задавать темп, а сам продолжал ласкать ее влажное, чуткое лоно. Вздрагивая всем телом, она старалась прижаться к нему как можно сильнее, и Гэлан испугался собственной страсти.
— Тебе не будет больно?
— Нет, нет! — Она отчаянно тряхнула головой.
Он двигался все быстрее, чувствуя, как сжимается вокруг его копья сокровенная женская плоть, как содрогаются ее мышцы, принимая его и вбирая в себя до конца.
Здесь, наедине с ней, ему не требовалось сдерживаться и стараться сохранить лицо.
Он добровольно отдавал себя на ее милость, и в ту минуту, когда она затрепетала, достигнув экстаза, Гэлан воспринял ее наслаждение как свое собственное и позволил себе оросить семенем ее лоно.
Последний, неистовый толчок — и они обмякли в полном изнеможении.
Еще долго они лежали на полу, не имея сил подняться, и Сиобейн ласково гладила его голову, прижимая к своей груди.
— Ах, Сиобейн, — признался он, — ты самый милый палач на свете!
— Благодарю вас, милорд, — довольно улыбнулась она, пряча лицо в его темных волосах.
Он со смехом приподнялся и легонько поцеловал ее в губы, восторгаясь тем, как легко и ласково они изогнулись в ответ.
Сиобейн вдруг почувствовала себя совершенно беззащитной. Она полностью открылась перед этим человеком, у нее не осталось больше тайн — кроме одной, самой сокровенной. «Боже! — взмолилась она про себя. — Пусть это останется со мной! Я так долго ждала этого, так верила в новое счастье!» А Гэлан наклонился и поцеловал ее в губы — привычная, но такая необходимая ласка, — и она постаралась спрятать свои страхи на самое дно души.
— Идем же в постель, милорд! — пригласила она, поднимаясь с пола.
Он замер на миг — Сиобейн так и не поняла, сковало его удивление или радость, — но все же подчинился, чтобы опять замереть на полпути к огромному ложу под балдахином.
— Он никогда не спал со мной на этой постели! Гэлан удивленно уставился на принцессу. Неужели она умеет читать мысли?
— Только внизу, у себя в кабинете! Сюда не был допущен ни один мужчина — до этой ночи! — И она похлопала по тюфяку.
Гэлан со смехом нырнул в эту огромную кровать. Она свернулась клубочком у него под боком, чувствуя себя на редкость уютно и в полной безопасности.
— Неужели это для тебя так важно? Ведь я не попрекаю тебя другими женщинами!
— У меня не было женщин. Были услуги, купленные за деньги.
Судя по ее виду, она не поверила ни единому его слову.
— Ты что же, никогда не хотел жениться?
— Женщины не очень-то жалуют бастардов, — признался он с горькой гримасой.
— Разрази меня гром! Впрочем, любая девчонка умрет со страху, прежде чем решится с тобой переспать!
Он посмотрел на нее с немым вопросом.
— Ты ведь довольно рослый парнишка, — проворковала Сиобейн, очерчивая пальчиками контуры мощных мышц, бугрившихся на груди и плечах. — А с другой стороны, одного твоего имени вполне достаточно, чтобы отпугнуть маменькиных дочек!
— Так вот ты как?! — Он навис над принцессой грозной тенью.
— Конечно, ведь ты же Пендрагон! — Она посмотрела на него с хитрой улыбкой. — Вспомни вашу историю: сплошные интриги, предательства, тайны кровосмешения и украденные жены, браки между сводными братьями и сестрами… — Она умолкла, чтобы перевести дух.
Гэлан усмехнулся: ему-то давно было известно, как мало значения она придает чистоте родословной.
— Ты хочешь услышать историю моей семьи? — спросил он не спеша пройдясь взглядом по ее обнаженному телу и остановившись на подаренном им обручальном кольце.
— А разве ты не хочешь со мной поделиться? — вдруг погрустнела она.
— Это вовсе не смешно.
— Я никогда так не думала — иначе с какой стати ты бы пошел в наемники? — промолвила Сиобейн серьезно. — Расскажи мне про свое детство, — попросила она. Однако Гэлан молчал. Сиобейн поправила у него под головой подушку и спросила: — К примеру, кто твоя мать? Где она сейчас?
Он растерянно пожал плечами.
— Я видел ее в последний раз, когда мне было лет восемь. — Гэлан удобно откинулся на подушку, а она пристроилась рядом, переплетя свои ноги с его. — Она оставила нас с братом служить на побегушках у рыцарей армии Пембрука. Нам доверяли таскать воду и заготавливать топливо. Я старался как можно реже попадаться на глаза: малышам слишком легко достаются оплеухи за самый незначительный промах.
— Малышам? — Она многозначительно обвела взглядом его торс.
Он с улыбкой погладил ее по щеке.
— Я был настоящим заморышем, пока мне не исполнилось тринадцать лет. Однако мать время от времени являлась нас проведать и обеспечила нам место пажей, а потом и оруженосцев у рыцаря, с которым иногда делила постель.
В его голосе прозвучала такая горечь, что Сиобейн поморщилась от жалости. Вот почему он так дотошно добивался обряда по христианскому обычаю и ее клятвы в верности! Его мать была полковой шлюхой!
— А где твой брат?
— Его нет, он погиб в бою, — неохотно ответил Гэлан. — Тогда я уже служил оруженосцем у своего отца, хотя не знал, кем он мне приходится, — пока не заявилась мать поклянчить у него денег. Сарон Пендрагон был весьма польщен известием о том, что у него есть сын и наследник. — Его губы скривились от мрачных воспоминаний. — У Стефана был другой отец, и Сарон сделал его конюхом. Он погиб, прикрывая меня в бою!
— В этом нет твоей вины!
— Да ты-то откуда знаешь? — вскинулся он. Сиобейн поразил столь горячий ответ.
— Наверное, ты хотел для него лучшей доли?
— Он должен был оставаться в тылу, с лошадьми! А я едва успел получить рыцарские шпоры и был чуть-чуть старше Риза. В такой жестокой схватке я вряд ли смог бы уцелеть, и он погиб ради меня!
Он зажмурился, снова терзаясь застарелой душевной болью, и Сиобейн следила за ним с молчаливым сочувствием. — Я был слишком неопытен и не смог его защитить! То, с каким трудом давалось ему каждое слово, помогло Сиобейн понять, почему он так носится с обучением ирландцев и укреплением стен: крепость должна быть готова отразить любой штурм!
— Ты не можешь отвечать за все на свете, милорд! — твердо промолвила она, заставляя Гэлана посмотреть себе в глаза. — Значит, это из-за потери брата ты стал наемником и постарался создать себе такую репутацию, что враги разбегаются в страхе еще до того, как ты обнажишь меч?
Гэлан уставился в потолок.
— Я угадала?
— Наверное.
— Я знаю, что угадала! Потому что вот здесь, — она прижала ладошку туда, где гулко билось его сердце, — обитает чудесная душа в теле беспощадного рубаки!
Презрительно фыркнув, он попытался было отвернуться, но Сиобейн удержала его и пытливо посмотрела в глаза.
— Ты можешь сколько угодно показывать всему Донеголу, какой ты доблестный рыцарь, но для меня важнее всего то, какой ты человек!
— И что ты станешь делать с этим человеком, Сиобейн Макмюрроу О'Рурк, супруга лорда Пендрагона, леди Донегола?
— Делить с ним ложе, когда он захочет, кормить его, когда он будет голоден, учить, когда он будет нуждаться в знаниях! — И она добавила с ласковой улыбкой: — И принимать его всем сердцем, не считая больше за врага!
— Значит, теперь ты веришь мне?
— Ха! — Она сердито пихнула его в грудь. — Не слишком ли много для одного раза…
Он заглушил ее слова поцелуем. Это было больше, чем он смел мечтать, гораздо больше, чем он заслужил, и теперь Гэлан горячо молился лишь о том, чтобы тот сладкий плен, в котором он оказался по доброй воле, не стал чересчур тяжелым для него.