Задрав голову и прищурившись, Энтони с любопытством следил за тем, что происходило на крыше. Оседлав ее верхом, босоногий, обнаженный по пояс, Рэмзи с остервенением колотил молотком по кровельной дранке, так что дребезжали готовые вот-вот выскочить из рам ближайшие к нему оконные стекла. Словно уничтожая подвернувшихся ему под руку ненавистных врагов, он с одного удара вгонял гвозди в кровлю но самую шляпку и самодовольно улыбался, со злобным торжеством оглядывая свою работу.

Тони дождался того мгновения, когда мрачно торжествующий О'Киф, удовлетворенно отдуваясь, приостановил свои боевые действия, чтобы вытереть пот, заливавший его лоб, и отпить глоток воды из пластмассовой бутылочки, стоящей на крыше, и, весело взмахнув рукой, окликнул его. Рэмзи взглянул вниз и, приветливо улыбнувшись, отбросил молоток в сторону, затем с проворством большой мускулистой обезьяны стал спускаться по скату кровли. Через пару секунд он был уже на земле и, продолжая добродушно улыбаться, вытерся широким пушистым полотенцем, поспешив затем навстречу Энтони. Окинув быстрым взглядом фигуру Уэйнрайта, он скептически покачал головой и, что-то сочувственно бормоча, осмотрел его забинтованные пальцы.

— Большой палец, похоже, вывихнут, — с видом знатока прокомментировал Рэмзи. — Надеюсь, твой соперник получил больше увечий.

— Возможно. Я видел лишь, как он нырнул мордой в грязь.

— Вообще-то драка — развлечение для юношей. А ты уже немолод для подобных состязаний, — заметил О'Киф, разглядывая распухший нос и подбитый глаз собеседника.

— Это еще как сказать! — Тони гордо выпятил вперед худую грудь. — Мне всего лишь пятьдесят.

— Детский возраст, — улыбнулся Рэмзи, с уважением хлопая но плечу горделивого адвоката. В восемнадцатом столетии человек такого возраста был бы уже дряхлой, ни на что не годной развалиной. А этот великовозрастный птенец, поди ж ты, все еще хорохорится и затевает кулачные потасовки. Хотя, надо признать, и выглядит он всего лет на десять постарше самого О'Кифа.

— А где Пенелопа?

Рэмзи кивнул в сторону моря. И Энтони, обернувшись, увидел бредущую по берегу Пенни.

Пенелопа, заметив разговаривающих у дома мужчин, испуганно спряталась за невысоким ветвистым кустом, росшим неподалеку от воды. За последние несколько дней пристальное внимание О'Кифа не на шутку утомило ее. И она теперь старалась держаться подальше от собственного дома. Старый большой особняк казался ей не в меру переполненным и шумным с тех пор, как в нем поселился Рэмзи. А сочувственные взгляды и вздохи Маргарет и Хэнка вызывали лишь острые приступы раздражения.

Она искрение сожалела, что обошлась со своим гостем так нелюбезно. Но и он, в свою очередь, мог бы попять ее взвинченное состояние, послужившее причиной ее грубости. Эта нахальная статья, записки Тесс, его признание в любви к ее подруге, провал во времени — от этого кто хочешь мог бы сойти с ума. Только сейчас, спокойно все обдумав, она смогла хоть как-то успокоиться. Но и теперь, ее мучили многие неразрешенные вопросы.

Рэмзи внимательно следил за ней все эти дни. Казалось, он ни на мгновение не теряет ее из виду. Его светлая рубашка мелькала то тут, то там, постоянно попадаясь ей на нуги. И Пенни думала, что, может быть, это к лучшему, что они держатся на некотором расстоянии друг от друга. По крайней мере так они смогут не спеша обдумать случившееся и спокойно разобраться в своих чувствах.

Увидев красивую перламутровую ракушку, Пенелопа нагнулась, чтобы поднять ее, и вдруг почувствовала па своих губах прикосновение грубой, заскорузлой ладони, зажавшей ей рот. Не успела она вскрикнуть, как сильные мускулистые руки стиснули ее за плечи и низкий мужской голос, раздавшийся над самым ухом, слегка хрипловато и негромко произнес:

— Ты хорошо меня слышишь?

Пенни кивнула. Это все, на что она была способна в ту минуту.

— Мне нужны бриллианты, — продолжал хриплый голос. Она попробовала возразить, но сильные руки стиснули ее еще крепче. — Молчи. Не пытайся сопротивляться. Мы еще вернемся сюда, и ты сделаешь все, что я тебе прикажу. И не вздумай упорствовать. Или кому-нибудь из близких тебе людей будет очень плохо. Вот так. Смотри.

Перед ее лицом появилась широкая рука в черной перчатке, на ладони лежал маленький голубой цветок. Пенелопа поняла, что нападавших было двое. Рука сжалась в кулак, и, когда раскрылась вновь, голубой цветок превратился в мелкое сероватое крошево. Это было предупреждение. И Пении знала, что оно означает. Ей было непонятно лишь, почему они думают, что нужные им бриллианты находятся у нее.

Вдруг сжимавшие се руки разжались, и, не удержавшись па йогах от неожиданности, она потеряла равновесие. Когда же, поднявшись с земли, осторожно огляделась по сторонам, то ничего не увидела, кроме набегающих на берег волн и тихо перешептывающихся с океаном невысоких зеленых кустов. Заметив возле своих ног глубокие, налившиеся водой следы, уходящие в сторону от берега, Пенелопа испуганно вздрогнула и побежала в противоположном направлении. Мысли, одна другой тревожнее, приходили ей в голову. Кто-то может пострадать от ее безрассудства. Кто? Маргарет, Хэнк, Рэмзи?

Вбежав на крыльцо, она рванула на себя входную дверь и стремглав бросилась на кухню, на ходу призывая своих домочадцев. Навстречу вышла Маргарет. И Пенни, нетерпеливо подскочив к ней, принялась изо всех сил трясти ее за плечи, задавая нелепые, бессмысленные вопросы и не давая ответить ни на один из них:

— Ты жива? С тобой все в порядке? Как ты?

— Конечно, конечно, — сказала, наконец-то освобождаясь из ее рук, экономка.

— Хэнк! — закричала, испуганно оглядываясь, Пенелопа.

— Я здесь, — отозвался шофер, входя в стеклянную дверь.

— Славу Богу, все живы! — воскликнула она, с восторгом обнимая растерянную Маргарет и едва сдерживая подступившие слезы. — Я боялась, что с вами что-нибудь случится.

— Да что с нами могло случиться? Все хорошо, моя милая, — ответила та, успокаивающе похлопывая ее по спине.

В это время на кухню вошел Рэмзи в сопровождении Энтони. Быстро оглядев всех присутствующих, он заметил на щеке Пенелопы красноватые следы, оставленные зажимавшей ей рот ладонью. Настороженно посмотрев ей в лицо, он тихо спросил:

— Тебя кто-нибудь обидел?

Она пожала плечами и рассказала, что с ней произошло. Лицо О'Кифа стало хмурым, дыхание участилось, мышцы на руках напряглись.

— Оставайся здесь, — сказал он и выбежал на улицу.

— Подожди. Они ведь уже ушли, — пыталась остановить его Пенни, следуя за ним.

Но он се не слушал. Выбежав на пляж, Рэмзи огляделся и издал какой-то негромкий возглас. Тотчас рядом с ним оказался невысокий смуглый человек в узких джинсах и короткой зеленой майке. Видно было, как Рэмзи что-то недовольно выговаривает ему, а тот, покорно склонив голову, внимательно слушает. Затем они разошлись в разные стороны и оба словно растаяли в воздухе. Прошло еще несколько томительных минут ожидания, и наконец неподалеку раздался призывный крик О'Кифа. Пенни и Энтони поспешили к нему и нашли его склонившимся над распростертым на песке человеком. Рэмзи помог лежавшему сесть и протянул ему носовой платок, чтобы тот мог вытереть тонкую струйку крови, сбегавшую по его виску.

— Я вызову полицию! — всполошился Тони.

— Не надо, — остановил его О'Киф. — Этот человек работает на меня.

— Я не слышал, как они подошли, — оправдывался пострадавший. — Наверное, они издалека запустили в меня камнем.

— Что это значит, Рэмзи? — спросила Пенелопа, разглядывая остатки поднятого ею голубого цветка.

— Это охрана, — ответил О'Киф. — Они здесь для того, чтобы защищать тебя. Ведь я один не могу поспеть повсюду.

« Вместо того чтобы быть рядом со мной, он выбрал себе заместителей «, — подумала она, глядя на вновь появившегося человека в узких джинсах, держащего в руках небольшую походную рацию, и на подходящих к ним со всех сторон еще четырех человек, одетых в самые разнообразные наряды: от плавок до униформы.

— И давно они здесь? — спросила она.

— С неделю. Это Ноуэл подобрал их.

Пока Пенни и Рэмзи таким образом выясняли отношения, Энтони удивленно поглядывал по сторонам. Произошедшие в его отсутствие перемены вызвали у Уэйнрайта искреннее недоумение. Та решительность, с которой действовал гость, наводила на размышления об изменении его взаимоотношений с хозяйкой.

— Послушай, Рэмзи, — произнесла Пенелопа, — ты не мог бы найти несколько минут для разговора со мной?

— Что это вдруг? Ты ведь, кажется, не интересуешься жизнью других людей.

— Даже если так, — она сердито прищурилась, — тем не менее, если бы я, увидев твоих людей, вызвала полицию, в дураках, боюсь, оказалась бы не я одна.

— Ты слишком много заботишься о мнении посторонних, но от этого не становишься добрее.

— Черт возьми! Не много ли ты себе позволяешь? В конце концов, это мой дом, и я что хочу, то в нем и делаю.

— Это я и без тебя знаю. Но я вынужден действовать, сообразуясь с обстоятельствами. — Он замолчал на мгновение. — И еще: лучше будет, если ты не станешь покидать помещение.

— А если мне нужно? — Она насмешливо посмотрела на него и вдруг, будто о чем-то догадавшись, добавила:

— Так, значит, ты обо всем знал? Даже о том, чего хотят эти бандиты?

— Да. Уже неделю я знаю об этом.

— Но откуда?

— От Тесс. Ее кража причиной тому, что сейчас происходит.

— Нет. Я не верю.

— Но не стоит никому говорить об этом, — продолжал Рэмзи, не обращая внимания на ее возражение.

Сказав это, он резко повернулся к ней спиной и зашагал но направлению к дому. А она, ошеломленная, долго смотрела ему вслед, не в силах сдвинуться с места.» Бриллианты — вот что было в пакете! — растерянно думала Пенни, качая головой. — Поэтому те молодчики так долго преследовали Тесс. И это я во всем виновата «. Еще раз печально покачав головой, она не спеша направилась к дому. Рядом с ней хромал Энтони. Придержав для него дверь, Пенелопа вдруг удивленно произнесла:

— Похоже, ты угодил в какую-то аварию.

— Много же времени потребовалось тебе, чтобы заметить это.

Выражение ее лица изменилось. Теперь она смотрела на него с сочувствием и пониманием. И он опять подумал, что что-то изменилось в доме за время его отсутствия. Какое-то напряжение чувствовалось в отношениях людей, какая-то осторожность и внимательность. Словно они жили в хрустальном замке и боялись сделать неловкое движение, чтобы не разрушить хрупкие стены.

— А о каких бриллиантах они говорили? — спросил Тони.

— Я думаю, о тех, которые украла для меня Тесс.

— Ведь я предупреждал тебя о том, что все это плохо кончится. Похоже, в это дело вмешался Фэлон. У Слоун бы не хватило ума на такую изощренную игру.

— Ты ее недооцениваешь, она достаточно хитра. К тому же Слоун очень давно, еще с колледжа, ненавидит меня и Тесс. Ей кажется, что на одном из званых обедов я перешла ей дорогу в любви.

— Не слишком ли много времени прошло с тех пор? — покачал головой Энтони.

— А разве можно ручаться за ее мысли? Она была тогда невероятно оскорблена тем, что тот парень оставил ее ради меня. Так что у пас есть причины недолюбливать друг друга. Правда, меня нельзя обвинить в организации покушения на нее, чего не скажешь о ней.

— Да, но что будет с твоей карьерой, если журналисты узнают о поступке Тесс?

— Не надо меня пугать. Я и сама отдаю себе отчет в возможных последствиях. Это и так уже стоило мне лучшей полруги. Но что бы ни произошло, я постараюсь, чтобы мои проблемы не отразились па судьбе Маргарет, Хэнка или Рэмзи. — Направляясь но коридору к двери кабинета, она вдруг посмотрела па Тони и спросила:

— Кстати, куда ты ездил и почему не предупредил меня?

— Я был на Филиппинах.

— Где? — переспросила она, побледнев. — Господи! Зачем?

Из кабинета навстречу им вышел О'Киф.» Он все слышал «, — подумал Энтони и, кивнув на приоткрытую дверь, сказал:

— Давай обсудим это с глазу на глаз.

Рэмзи отступил в сторону, пропуская их мимо себя, и, прислонившись к стене, пристально посмотрел на Пенелопу.

— Так зачем же ты ездил туда? — повторила свой вопрос Пенни, когда они остались с Энтони наедине.

— Из-за Рэмзи.

— Из-за меня? — вдруг воскликнул ворвавшийся в комнату О'Киф. — Ты хочешь сказать, что тебя избили по моей вине?

— Не совсем так, — улыбнулся Тони, доставая из кармана пиджака большой бумажный конверт. — Но дело это касается и тебя тоже.

— Это свидетельство о рождении? Я правильно тебя понимаю? — спросила Пенелопа. — Тебе удалось подделать эту бумажку?

— Вот именно.

— Ах так! — возмутился Рэмзи. — Значит, ты сам назначил мне лень рождения? Но это же противозаконно. Да и почему я, собственно, обязан кому-либо доказывать, что однажды появился на свет?

— Хотя бы потому, — прервал его Уэйнрайт, — что служба эмиграции уже разыскивает тебя, а багамская полиция и служба спасения обязаны тебя зарегистрировать. Мне уже звонили оттуда и дали нам педелю сроку, чтобы оформить все документы. Вчера вечером я отправил им копию свидетельства о рождении.

— Черт возьми! — выругался О'Киф.

— Успокойся, Рэмзи, — вмешалась Пенни. — Тони совершенно прав. Он рисковал из-за тебя своей жизнью. Филиппины не самое безопасное место в мире, но другого выхода не было. Ты сам поймешь это, если подумаешь.

Лицо О'Кифа слегка прояснилось. Видимо, он согласился с доводами Пенелопы. Хотя эта необходимая ложь все еще вызывала его раздражение. Взяв из рук Энтони свидетельство, он пожал плечами.

— Спасибо, хоть возраст указан правильно.

— Кстати, — хитро прищурился Тони, — эта бумажка еще пригодится вам, если надумаете пожениться.

— Забудь об этом! — вскрикнула покрасневшая Пенни. И это восклицание глубоко задело душу Рэмзи. — Я сделаю все возможное, чтобы остаться в этой стране, — он гордо вскинул голову, — но никогда не стану жить рядом с такой вздорной девицей.

— Конечно, — притворно согласилась она, — ведь тебе нужна совершенно другая жена.

— Что ж, в таком случае, поскольку Энтони уже вернулся и гей дом больше не нуждается в моей защите, я могу смело покинуть его.

— Подожди, — остановил его Уэйнрайт, заметив, как изменилось лицо Пенелопы. — У меня много клиентов, и я не могу находиться здесь постоянно. Можно, конечно, позвонить в агентство и вызвать армию телохранителей. Но боюсь, это не понравится Пенни.

— Конечно, — подтвердила та. — Я сама в состоянии позаботиться о себе. В моей жизни были ситуации и поопаснее. И ничего, как видишь, выжила и без помощи самозваных охранников.

Рэмзи нахмурился и подошел к ней вплотную. Он разжал кулак, и она увидела па его ладони маленький голубой цветок, точь-в-точь такой же, как тот, что смял напавший па псе наемник. Она побледнела и заметила самодовольную улыбку, появившуюся на лице О'Кифа. Вероятно, он ждал, что Пенни смутит это напоминание. Но она оттолкнула его в сторону и, возмущенная, вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

— Упрямая как мул! — воскликнул Рэмзи, глядя ей вслед.

— Ты только сейчас понял это? — улыбнулся Энтони. — Кстати, я теперь знаю, кто ты.

— И кто же? — насторожился О'Киф.

— Ты прибыл из другого времени. Я не знаю, как это произошло, но предполагаю, что твое появление каким-то образом связано с исчезновением Тесс. Так что тебе нет смысла скрывать от меня правду. Я ведь и так обо всем догадался по тем предметам, которые тебя окружают: старинные монеты, послания из прошлых веков, твои инициалы на старом сундуке, астролябия, сделанная сто семьдесят пять лет назад.

— И давно ты догадался?

— В ту ночь, когда показывал тебе телевизор, — Ты прав. Все так и случилось. Но я не хотел никому рассказывать об этом, пока Пенелопа сама не убедится в возможности перемещения во времени. Она и так, похоже, не очень доверяет мне. Обвиняет во лжи, обзывает какими-то странными именами, а кроме того, я еще но глупости упомянул о своем чувстве к Тесс.

— Ха! — усмехнулся Тони. — Это только на пользу. Ревность укрепляет любовь. — Энтони поудобнее устроился в кресле напротив Рэмзи. — Итак, тебе только остается рассказать мне, что с тобой произошло. Откуда хочешь начать?

Максвелл с любопытством наблюдал за топкой струйкой майонеза, стекавшей па ломтик хлеба, приготовленного для сандвича.

— Вы хотите сказать, — пробормотал он, — что эта сделка заключала в себе выгодную кому-то информацию? Но неужели он совершил преступление?

— Он угрожал тебе оружием, — ответил Мэтерс. — Это можно инкриминировать как покушение.

— Но я не предъявил ему обвинения. И потом, это было на территории Багамских островов. Так что у нас нет оснований для преследования.

— Никто не собирается его преследовать. Просто я знаю, что с тех пор как она вернулась домой, ты днем и ночью дежуришь за ее воротами. И потому хочу от тебя узнать, что же там происходит, и получить несколько фотографий, сделанных тобой.

Максвелл насмешливо улыбнулся. Он понимал, что без постановления суда полицейский не имел никакого права требовать от него фотодокументы. Но в то же время не хотел ссориться с местной полицией и порядком боялся самого О'Кифа. К тому же ему почему-то нравился этот бравый детектив. Нравилась и та манера, с которой полицейский вел свои дела. Ведь недаром, обнаружив Максвелла на дереве перед домом Пенелопы Гамильтон, он даже не обругал его, а, напротив, весьма любезно осведомился, не устал ли джентльмен сидеть в таком неудобном положении и не желает ли разделить с ним компанию и выпить за его счет баночку пива. И теперь, сидя за столиком, журналист думал о том, как бы ему угодить местным властям и самому не остаться при этом внакладе.

— А вы посидите па дереве рядом со мной и сами узнаете, что происходит в доме, — ответил он после недолгого молчания.

Но его предложение, видимо, не поправилось полицейскому. Мэтерс нахмурился и сделал движение, чтобы встать. Испуганный Максвелл пошел па попятную.

— Поместье уж очень хорошо охраняется, — сказал он извиняющимся топом.

— Что-что?

— А вы никак глухи, как я погляжу. О Боже, помоги этому городу, — он закатил глаза в молитвенном экстазе, — в котором блюстители порядка глухи и слепы! Впрочем, — экстаз словно ветром сдуло с липа журналиста, — я видел, как пару раз в дом кто-то наведывался. Но кто — я понятия не имею. Знаю лишь, что наш суровый капитан нанял целую армию охранников и запер свою подопечную в доме.

— Очку да ты знаешь, что именно он их нанял?

— От верблюда. Сей замечательный осведомитель не раз говаривал мне, что эти лихие ребята не сделают ни одного шага без одобрительного кивка мистера пирата. Даже почтальон не может войти в дом без его согласия.

— М-да, — пробормотал Мэтерс. — Крепкий орешек. Впрочем, этой актриске так, наверное, даже лучше. Ведь она больше всего на свете ценит одиночество.

« Как бы не так! — подумал Максвелл. — Ее это положение тоже взбесило не па шутку «. Еще вчера он видел, как она скорчила злобную физиономию, когда О'Киф не выпустил ее за ограду.

— Что же, по-твоему, затевает этот пират? — спросил полицейский.

— А это уж вам лучше знать. Может, хочет завоевать всю Америку? Спросите его об этом сами. Я вам не штатный осведомитель.

Разозленный журналист бросил на тарелку недоеденный сандвич и, резко отодвинув стул, вышел из кафе.

А через полчаса Мэтерс уже припарковал свою машину возле поместья Пенелопы Гамильтон. Рядом с воротами он заметил список номеров автомобилей, которым разрешен беспрепятственный въезд на территорию усадьбы. Список был чрезвычайно короткий. И полицейский подумал о том, что человек, так ограничивающий число возможных посетителей, вероятно, всерьез боится за свою жизнь. Но кто может угрожать знаменитой актрисе? И почему она не сообщит об этом в полицию? Пит задумался над этими вопросами и вздрогнул от неожиданности, когда кто-то постучал в окно его машины.

Над ветровым стеклом нависла фигура капитана О'Ки-фа. Он пристально смотрел в лицо детективу, облокотившись на крышу автомобиля. Мэтерс изобразил подобие любезной улыбки и поспешно опустил боковое стекло.

— Ну что, — спросил его Рэмзи, — ты еще не разыскал тех мерзавцев, что напали на мисс Гамильтон на прошлой неделе?

— Нет пока. Нити этого дела так запутанны, что не все окончательно ясно. Нам бы очень пригодилась ваша помощь, мистер О'Киф. Когда вы научитесь доверять нам?

— Может быть, тогда, когда ты перестанешь шпионить за мной, — ответил Рэмзи и сделал знак охране закрыть ворота.