Он не мог заставить корабль двигаться быстрее, только молил Бога, чтобы ветер усилился. Рейн сходил с ума, представляя, что Дентон отдал Микаэлу на растерзание солдатам или что ее уже нет в живых. Он рыдал, как ребенок, оплакивая любимую женщину и дитя, которого она могла носить в себе.

Он понимал, какими опасностями грозит ей заключение. Она может потерять еще не рожденного младенца, ведь если Дентон что-нибудь заподозрит, то сделает для этого все. Если ее лишат пищи, воды или… Господи, он даже думать не хотел об этом, сосредоточив мысли на ее спасении.

Рейн никогда не думал, что может так сильно любить кого-нибудь. В ней его жизнь, его освобождение от прошлого. С ней он чувствовал себя полноценным. Всякий раз, глядя на нее, он замечал что-нибудь новое, обожал ее манеру вскидывать голову и на секунду задумываться, прежде чем что-либо сказать. Ее любовь не знала границ. Она завладела им, его душой и телом. Он помнил ее запах, вкус ее губ, озорной взгляд, когда она призналась ему, что беременна.

Тяжело дыша, Рейн закрыл глаза. Сейчас от его самообладания зависит ее жизнь. Он спустился с квартердека и направился в каюту. Он больше не может пребывать в неизвестности, ему нужно знать, где Микаэла, прежде чем он сделает первый выстрел.

Джермен окинул взглядом офицеров.

— Идите вниз, Дентон, если желаете, чтобы от вас была хоть какая-то польза.

— Я в порядке.

— У вас совершенно белое лицо.

— Знаю. Имейте же сострадание, черт возьми. Светлые глаза министра стали беспощадными, и Дентон нахмурился, увидев в них что-то знакомое, только не мог сообразить, что именно.

— Не в бою, — коротко бросил Джермен.

Рэтгуд поглаживал усы, Пратер отряхивал рукава мундира.

— Это не бой, ваша светлость. Мы преградим ему путь и возьмем на абордаж.

— Я намерен остаться на посту военного министра, генерал.

Дентон почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Джермен собирался убить всех свидетелей. Включая их?

Рейн сидел на полу по-турецки. Перед ним были расставлены сосуды, вокруг горели свечи. Раджин лежала под скамьей у кормового иллюминатора. Каюта пылала жаром, и Лилан боялся, что опять воспламенятся стены. Вода в сосудах закипела и выплеснулась.

Рейн поднял руки, позволяя вызванным силам завладеть им, управлять его мыслью.

«Богини огня, земли, ветра и воды, помогите мне, позвольте мне увидеть ее!»

На несколько секунд он застыл неподвижно. Его фигура была единственным островком покоя в наполненной движением каюте.

Потом опустил руки, улыбнулся и посмотрел на Лилана.

— Микаэла жива. Она на борту «Кавалера». Глаза у рулевого подозрительно заблестели.

— Господи, Рейн, это потрясающе! Я пришел сообщить, что у нас по правому борту два судна.

Рейн вскочил, схватил рубашку, ножны, бросился на палубу и увидел «Кавалера», а позади него «Викторию». «Часовой» и «Айлендер» держались всего лишь в лиге от него. Заметив на палубе улыбающегося отца, Рейн усмехнулся. Черт побери, ему не терпится ввязаться в бой.

Джермен разглядывал приближающиеся корабли и, негромко выругавшись, приказал готовиться к бою.

— Приведите свою племянницу, Дентон.

— Что?

— За ней идет Монтгомери.

— Боже сохрани! Я думал, вы о нем позаботились.

— Очевидно, недостаточно хорошо.

— Что вам от нее нужно?

— Он не осмелится стрелять в нас, чтобы не причинить ей вред.

— Не стоит рассчитывать на это, сэр.

— Он любит ее и не посмеет… Пратер кашлянул.

— Вы не знаете Монтгомери, сэр. Ему не нужно много стрелять. Он похож на своего отца.

Джермен резко обернулся и воззрился на троих сообщников.

— Что вам известно?

— Он всю жизнь провел в море. Плавал с Огненным Львом.

— Это ничего не значит.

— Само по себе нет, хотя мне рассказывали… — Джермен раздраженно отмахнулся. — Возможно, нам следует приказать капитану «Виктории» защищать нас.

— Мы так и поступим. — Джермен обернулся. Трое на трое. Будет интересно. — Лейтенант Лекленд, просигнальте «Виктории» и ее конвою. Сообщите, кто находится на борту этого судна и что нас собираются атаковать. Нам требуется помощь. — И, понизив голос, добавил: — В суматохе боя мы захватим «Викторию». Обменяемся кораблями. Приведите ее.

Желудок у Дентона сжался в попытке извергнуть печенье, которое генералу удалось проглотить утром. Тяжело ступая, он направился к люку на носу судна.

Услышав, как загремела крышка люка, Микаэла выпрямилась и ударилась затылком о потолок. Запястья болели от веревок, желудок требовал пищи. Она не видела ни единой живой души уже несколько дней, с тех пор как ее бросили сюда. Крышка люка откинулась, в трюм хлынул поток солнечного света, она зажмурилась, хотя сразу узнала дядю.

— Вставай.

— Убирайся к черту!

Он усмехнулся, схватил ее за руку и рывком поднял на ноги. Голова у нее кружилась от голода, во рту пересохло. Дентон повернул ее спиной, перерезал веревки, и Микаэла принялась растирать запястья.

— Почему ты это делаешь? — тихо спросила она.

— Судьба, женщина. А теперь шевелись.

— Почему ты ко мне так относишься, дядя? Что я тебе сделала?

— Не раздражай меня. — Дентон направился к люку, но она потянула его назад.

— За что ты ненавидишь меня?

— За то, что ты родилась.

Микаэла подумала, что никогда не видела у дяди такого взгляда, нежного, почти любящего.

— Проклятие, ты очень похожа на нее.

— На маму?

— Элизабет была прекрасной, благородной женщиной. Слишком хороша для Ричарда.

— Ты любил ее! — догадалась Микаэла.

— Я… нет. — Дентон отвернулся, но она заставила его посмотреть на нее.

— Вот почему ты ненавидел меня и отобрал все деньги!

— Это были мои деньги! — рявкнул он, и всякое подобие доброты исчезло. — Она должна была выйти замуж за меня еще до возвращения негодяя Ричарда из университета. Он выкрал ее, увел у меня из-под носа, пока я был на службе.

— Если бы она любила тебя, папа никогда бы не смог таким способом завоевать ее сердце.

— Что ты можешь знать! Ты убила ее! Микаэла вдруг поняла.

— Мама умерла не во время родов. Она умерла от малярии, когда мне было семь лет. Ты направлял свой гнев не на того человека.

— Теперь уже не имеет значения, — усмехнулся Дентон, таща ее за собой.

— Что бы подумала мама, если бы знала, как ты со мной обращался? Что ты позволил Уинтерсу изнасиловать меня в моей же спальне! — Дентон побледнел. — Она смотрит на нас сверху, дядя, и знает, что ты ничего не сделал, чтобы остановить его. Ты предпочел не верить моим словам, потому что еще страдал от того, что тебя обманули много лет назад. От того, что уже невозможно было изменить! — Микаэла с отвращением взглянула на него. — Ничтожный, жалкий, одинокий человек.

— А что бы она сказала, если бы узнала, что ты вышла замуж за незаконнорожденного полукровку?

— Ее бы не интересовали ни цвет его кожи, ни родословная. Она была бы счастлива, что я полюбила так, как она любила моего отца.

Дентон поднял руку, чтобы ударить ее, но так и не решился.

— Мой муж придет за мной.

— Уже пришел. Только он не сможет победить, девочка, — сказал Дентон, однако в его голосе не было уверенности.

Через несколько минут она поняла его намерения, когда стояла у грот-мачты, наблюдая за быстрым приближением «Императрицы». Три корабля заняли боевую позицию, и Микаэла подумала, что ее привели сюда для того, чтобы она увидела смерть мужа.

«Часовой», «Айлендер» и «Императрица» выстроились в линию и приготовились к сражению. Уступающие неприятелю по вооружению, зато более маневренные, чем тяжело нагруженные «Виктория» и «Кавалер». Только корабль сопровождения обладал должным снаряжением, поэтому его решили обезвредить первым. Затем настанет очередь «Кавалера». «Викторию» и ее экипаж пощадят, только заберут оружие, которое послужит делу революции.

«Виктория» и корабль сопровождения находились вне досягаемости, и Рейн подал сигнал «Часовому». Он знал, что Николасу не терпится захватить ружья и пушки.

Он внимательно осмотрел в подзорную трубу палубы «Кавалера». Людей немного, половина того количества, которое необходимо, чтобы нормально управлять судном. Оглядев палубы, Рейн вернулся к центру корабля, и сердце у него остановилось.

К грот-мачте была привязана Микаэла. На виду, чтобы в них не стреляли. «Они дорого заплатят за это», — подумал Рейн, пытаясь увидеть, не ранена ли она. Затем перевел взгляд на Джермена. Тот самодовольно улыбался и смотрел на Рейна, будто их разделяло всего несколько футов.

Рейн не сомневался, что Рэнсом видит то же, что и он, поскольку «Айлендер» шел к кораблю сопровождения, чтобы отвлечь его. К сожалению, у него слишком мало пушек.

— Огонь по квартердеку, — приказал Рейн. — Ни единый снаряд не должен упасть на главную палубу. Целиться ниже ватерлинии. Никакой картечи, слишком большой разброс. Просигнальте «Айлендеру», чтобы они повторяли наши маневры.

Рейн передал трубу Лилану, и старый моряк тихо выругался.

— Хитер, думает, что я не решусь атаковать! Цельтесь лучше, ребята! Подпустите ближе, нечего зря тратить снаряды. — Лилан повернул штурвал.

— Огонь по готовности! — скомандовал Рейн.

«Императрица» вздрогнула. В облаках дыма ядра изверглись из ее чрева, словно огонь из пасти дракона. Рейн снова взглянул в подзорную трубу, стараясь не смотреть на испуганное лицо Микаэлы, когда ядра ударили в «Кавалера». Черт побери, английские моряки не должны платить такую цену за жадность своих офицеров. Он приказал Лилану развернуться и подойти к борту неприятеля.

— Ты шутишь! — крикнул рулевой. — У них будет возможность прицелиться!

— Полный вперед. Они слишком тяжелые, Лилан, не бойся. Смотри.

Тот повернул голову. «Виктория» уходила в открытое море, корабль сопровождения отбивал атаку «Часового», а «Императрица» развернулась, подбираясь ближе к «Кавалеру».

Рейн видел, что командоры выкатывают пушки.

— Стреляйте по командорам! — приказал он.

Залп срезал паруса «Кавалера», сбросил с борта пушки. «Императрица» неуклонно приближалась. Ответный залп из десяти орудий снес бушприт «Императрицы», но она продолжала идти тем же курсом, а затем быстро развернулась. Покинув квартердек, Рейн стал пробираться к грот-мачте.

— Ближе, Лилан!

— Проклятый безумец, — пробормотал тот и повернул штурвал.

Рейн вскарабкался по вантам наверх и схватил два каната. Джермен смотрел на него сквозь застилавший палубу дым. Не дрогнув, министр начал выкрикивать команды. Рейн приказал стрелять из ружей по квартердеку, но Джермен не двинулся с места, даже когда Пратер с Рэтгудом упали мертвыми к его ногам. Он только ухмыльнулся и отвесил Рейну поклон.

Но Рейн сосредоточил внимание исключительно на Микаэле.

Преодолевая страх, она улыбалась ему сквозь дым.

Затем он увидел, что к ней направляется Дентон со шпагой в руке.

Рэнсом и Николас объединенными усилиями атаковали корабль сопровождения, спасаясь от абордажа. Николас приказал вести непрерывный огонь, затем «Часовой» выполнил маневр, обходя противника. Оглянувшись, Николас увидел, что «Виктория» уходит, и вполголоса выругался.

Корабль сопровождения дал залп, сбив бизань-мачту «Айлендера». Раздались крики, несколько человек прыгнули в воду. Тем не менее окутанный дымом «Айлендер» стрелял по палубам неприятеля, его примеру последовал «Часовой», и корабль сопровождения накренился, в трюм хлынула вода. Николас тут же бросился в погоню за «Викторией».

— Сдаетесь? — крикнул Рэнсом капитану тонущего корабля.

Тот взмахнул шпагой, мощные пушки взревели, словно тигры, выплюнув ядра в широкий борт «Айлендера», и корабль разломился пополам.

— На абордаж! На абордаж!

Не успела команда разнестись по «Императрице», а «Кавалер» снова дал залп. В палубе образовалась дыра, фок-мачта рухнула в трюм. Рейн ухватился за канаты, оттолкнулся, полетел над полосой воды и, не заметив, что пистолеты упали в море, приземлился на палубу рядом с бизань-мачтой. Он бросился со шпагой к Джермену.

Микаэла закричала, предостерегая его.

Сквозь густой дым он увидел, что Джермен целится в него, злорадно ухмыляясь, но вдруг покачнулся, и пуля ушла далеко в сторону. Пригнувшись, Рейн отыскал глазами своего спасителя.

С правого борта к ним приближался «Гэли Рейдер», а на его шпринтове, расставив ноги и прижав к плечу длинное ружье, стоял Колин.

Он отсалютовал брату и махнул рукой, предупреждая об опасности. Рейн повернулся. Шпага нападавшего рассекла воздух у его лица, он вонзил свой клинок в грудь противника, и стал пробиваться к грот-мачте, к своей жене.

«Айлендер» быстро погружался, и Рэнсом Крикнул, чтобы спускали шлюпки. Вдруг кто-то его окликнул. Нахмурившись, он посмотрел на приближающийся корабль, узнал сына и ухмыльнулся: чертов молокосос!

Микаэла умоляла освободить ее, однако все были заняты своими делами. Увидев дядю, который пробирался к ней среди обломков, шагая по спинам мертвых товарищей, она поняла, что он идет убить ее.

И тут появился Рейн.

Черный дракон, нападающий на врага, неумолимый мститель, поражающий одного противника за другим; лицо его горело яростью и решимостью. Микаэла возобновила попытки освободиться. Быстрее! Он не успеет добраться до нее раньше дяди. Она попыталась достать ногой выпавшую у кого-то шпагу, но в это время команда «Императрицы» перекинула абордажные лестницы и хлынула на палубу «Кавалера». Пули вонзались в деревянную обшивку вокруг нее.

Дентон был рядом, и она в ужасе смотрела, как он заносит над головой шпагу.

— Дядя, умоляю тебя…

— Микаэла! — крикнул Рейн.

Разрезав ее веревки, генерал быстро повернулся к нему и приготовился к защите.

— Возьми ее. Уведи отсюда. — Дентон вскрикнул, схватившись за живот, между пальцами текла кровь. — Я хотел, чтобы от Элизабет… осталось что-нибудь живое. Прости меня.

Он рухнул на залитую кровью палубу. Микаэла уткнулась лицом в плечо мужа. Боже, какое это счастье обнимать его, чувствовать, как бьется его сердце.

— Привет, муж, — растерянно произнесла она. — Хорошо, что ты успел вовремя.

Улыбаясь, он вглядывался в ее грязное лицо. Прекраснее этого ему никогда еще не приходилось видеть.

— Господи, я думал, что потерял тебя, — выдохнул он, моргая от разъедавшего глаза дыма.

Потом быстро поцеловал ее, подтолкнул к грот-мачте и заставил подняться по вантам.

— Ты в порядке? Он не причинил тебе вреда?

— Я нормально себя чувствую, только голодна как тысяча волков. Что ты делаешь?

Балансируя на крюйселе, Рейн обмотал ее веревкой.

— Нужно перебираться на «Императрицу», корабль тонет.

— О нет! Мы не можем воспользоваться досками?

Не успела она закончить, как два корабля разошлись, и доски посыпались в воду. Рейн крепко обнял жену.

— Ты мне веришь?

— Конечно.

Он прыгнул, и они поплыли в воздухе. Сильные руки подхватили их над квартердеком «Императрицы», помогли освободиться от веревок. Таунсенд Расти улыбнулся ей, а Рейн, не теряя ни секунды, подхватил ее на руки и начал целовать.

— Я люблю тебя, я люблю тебя, — шептала она.

— Микаэла, я думал, что уже никогда… о Боже… — Он заплакал.

Вернул их к действительности пушечный выстрел.

Рейн тут же приказал идти на помощь «Часовому», который вел ожесточенный бой с «Викторией», пока «Гэли Рейдер» подбирал команду «Айлендера», прикрывая их огнем от не прекращавшего бой корабля сопровождения. Позади тонул «Кавалер», спуская на воду шлюпки. Рейн пощадил оставшихся в живых.

Они подошли к «Часовому», и Микаэла увидела, как Николас поднял руку, собираясь дать залп из всех орудий.

Микаэла вырвалась из объятий мужа и вскочила на поручни.

— Нет! Не трогай золото, Николас! — прокричала она. Тот хмуро взглянул на нее:

— Ты сошла с ума! На него мы купим оружие, провиант и одежду. Тогда мы победим!

Выхватив у Лилана пистолет, она прицелилась.

— Оружие, говоришь? — Микаэла указала на поврежденные корабли. — Они только выполняли приказ. Может, они не сумеют этим воспользоваться, но мы дадим им шанс. — Шум вокруг утих, все стали прислушиваться к ее словам. — Докажите, что мы более терпимы, что мы сражаемся за лучшую жизнь. Мы не хотим отнимать еду и одежду у их жен и детей. Свобода не достигается жестокостью, нельзя лишать гордости невинных людей. Так поступает Англия. Мы победим, ибо наша цель — справедливость. Мы боремся за независимость, за право самим выбирать, мы не хотим превратить их всех в американцев!

Николас тяжело дыша опустил руку и кивнул.

Наконец Рейн понял ее стремление к свободе. Он гордился женой, ее отвагой и мужеством, ее способностью к состраданию, хотя у нее было много причин жаждать мщения.

— Ура, ура! — закричал кто-то в наступившей тишине. Другие подхватили, и Микаэла вспыхнула. Солдаты и матросы улыбались ей.

— Хорошенькое дело, черт возьми, — пробормотала она, спрыгивая с поручней. — Этого мне не простят.

Рейн нежно поцеловал ее в лоб.

— Превосходная речь, любимая. Я буду твоим учеником.

— Не нужно мне никаких учеников. Я устала. — Микаэла протянула ему пистолет и окинула взглядом дымящиеся корабли. Она испытывала отвращение к войне. — Я не могу быть полезна восставшим, не могу вернуться ни в Англию, ни в колонии… Нас обоих могут арестовать и судить за измену, Рейн. Мы не имеем права рисковать, подвергая опасности наших друзей. — Она кивнула в сторону Николаса. — Пока Англия не признает независимость Америки.

«Она выглядит такой потерянной», — подумал Рейн.

— У нас есть дом в Убежище или на Мадагаскаре. Поступим, как ты захочешь.

Печаль на ее лице уступила место нескрываемой радости.

— Люби меня, Рейн. Потому что у меня есть силы только на любовь к тебе.

— Слава Богу, — простонал он. — Я люблю тебя. Через разделявшую их полосу воды Микаэла заметила стоявшего рядом с отцом Колина.

— Хотя… есть еще одна несправедливость, которую я должна исправить…

Нахмурившись, Рейн повернулся, а она, сверкнув глазами, взяла пистолет и направила его на Колина. Рэнсом от удивления приоткрыл рот.

— Рейн! Уйми эту женщину!

Микаэла тщательно прицеливалась.

— Что ты делаешь, черт побери? — вскричал Рейн. Колин, скрестив руки на груди, с вызовом смотрел на нее.

— Возвращаю долг. Ты не сможешь этого сделать, потому что любишь его. Ну а я не люблю.

Пуля вонзилась в палубу около ноги Колина, тот отскочил назад. Отборнейшие ругательства огласили воздух. Николас смеялся, матросы тихо хихикали. Рейн прикрывал улыбку рукой.

— Ты промахнулась.

— А разве я говорила, что хочу попасть в него? Колин смотрел на нее, медленно опуская руки.

— Еще пистолет, любовь моя? — спросил Рейн. Иногда она была просто великолепна, и он еще больше любил ее за желание защитить его.

— Думаю, одного достаточно. Спасибо. Колин вдруг откинул голову назад и захохотал.

— Разрази меня гром, Рейн, она мне нравится!

Микаэла усмехнулась, довольная тем, что упрямый пират наконец осознал, что недавно переступил черту.

— У тебя такой взгляд… — сказал Рейн.

— Какой?

— «Я нашла себе еще одного Монтгомери, чтобы мучить его». — Он кивнул на брата.

Она наклонила голову, пристально разглядывая мужа.

— Нет, ты единственный мужчина, которого мне хочется мучить. — Она вернула ему пистолет.

— Может, начнем прямо сейчас? — поинтересовался Рейн, отдал разряженный пистолет Лилану и повел жену в каюту, где никто им не помешает.

Микаэла остановилась, чтобы поцеловать его.

— Знаешь, мятежница, ты слишком часто направляешь оружие на мужчин по фамилии Монтгомери.

— Да, но только один раз я целилась в сердце, Рейн.