Крыса выгнулась дугой и тяпнула девочку за палец, Варька ойкнула и бросила её на пол. Тамара Никифоровна быстро схватила, ошалевшее от внезапной свободы, животное.

— Ты придавила живот, они этого не любят. Что с тобой сегодня?

Не дождавшись ответа, старушенция быстро сунула крысу в клетку, сняла и скомкала халат, затем выжидательно посмотрела на девочку.

— Ну-у?

Варька искренне не понимала чего от неё ждут, после нервотрепки в школе ею овладела апатия и безразличие.

— Закрой глаза.

ТамНик с силой прижала большие пальцы рук к голове девочки.

— Теперь глубоко вдохни, как-будто воздух проникает в твое тело через макушку, а не через нос. Немного задержи дыхание и затем выдохни через мои пальцы, как будто хочешь их оттолкнуть.

Варька старательно представляла всё, что ей говорили. В тот момент когда она постаралась выдохом оттолкнуть руки, ТамНик сама медленно убрала их, и тут голову наполнил яркий солнечный свет, он разогнал темноту обид и тревог.

— Не открывай глаза, пока.

Вокруг раздавались шорохи, но они не нарушали приятного покоя, который наполнил всё Варькино тело, ей казалось, что она качается на волнах океана света.

— На, — ТамНик, уже одетая, протягивала куртку.

— А опыты? Не будем делать?

— Как говорят китайцы: когда волнуешься, то и конь спотыкается. Одевайся, с таким настроением ничего делать нельзя. Идём к нам пить пуэр и болтать.

— Пуэр?

— Чай. Поторопись.

ТамНик была ужасной торопыгой, словно она хотела всё успеть или не могла себе позволить попусту терять время. Именно поэтому, она часто просто сбрасывала мешающие ей предметы на пол и никогда не тратила время на складывание вещей и бумаг. Эта немолодая женщина, которую двенадцатилетняя девочка про себя называла «бабулей» и «старушенцией», неслась по лестнице вверх перескакивая через две ступеньки. «У неё внутри, наверное, моторчик» — подумала Варька, которая не могла признаться самой себе, что ей трудно угнаться за этой реактивной пенсионеркой.

— …и я не знаю, как мне теперь ходить в школу. Я думаю, они не отстанут.

Во время всего рассказа ТамНик почти не двигалась, только её глаза задумчиво перемещались в глазницах. Варьке больше нечего было говорить и она наконец-то решилась отпить чёрной жидкости, которая была в её чашке. Чай, хоть и выглядел как кофе, имел странный непривычный вкус и запах.

— Я думаю, — наконец, важно произнесла бабуленция, — тебе нужно поступать, как делают животные. Когда они боятся, — они нападают.

В воздухе повисла пауза, Варька крепко задумалась: «Быть зверем хорошо, у тебя есть шерсть, которую можно поднять дыбом, у тебя есть зубы, которыми можно цапнуть и есть когти, которыми можно царапнуть. А у меня что? Нет, конечно, можно порычать, чтобы попугать, но боюсь, это будет лишь поводом для насмешек».

«Поберегись, я иду-у»

— Да-а, — мечтательно произнесла Варюха, — было бы неплохо, поднять высоко хобот и протрубить на всю округу: «Поберегись, я иду-у», а затем взрыть землю могучими копытами, так чтобы пыль поднялась столбом в красных лучах заката. Потом тяжело разбежаться, сотрясая землю огромной тушей и на ходу выставив вперед острые рога врезаться в толпу одноклассников… да-а, мечта. Но для воплощения её, неплохо бы иметь хотя бы клюв.

— Это ерунда, важно выбрать правильную стратегию, а тактикой займёшься на досуге.

— Вы что имеете в виду? Нападение, в прямом смысле слова — с дубиной?

— Ты думаешь, я уже из ума выжила?

— Я? Не-ет. Просто, не совсем понимаю.

— Главное — направление, двигаться нужно прямо на врага, неотрывно глядя ему в глаза. А оружие выбери любое. Лично я предпочитаю холодную вежливость.

Словно общаясь с невидимым врагом, ТамНик полуприкрыла свои горящие глаза, сложила губы сморщенным бантиком и расправила плечи. Не смотря на то, что Варька плохо понимала свою наставницу по борьбе, в ней постепенно поднималось желание бороться. Она тоже расправила плечи и стиснула зубы.