Какое-то неприятное ощущение вывело Надежду из задумчивости, что-то колючее свернулось клубочком в солнечном сплетении. Она оглянулась по сторонам, вроде бы ничего тревожного. Жалкая кучка усталых горожан топталась на остановке в ожидании средств передвижения, после одиннадцати часов вечера транспорт становился непредсказуемым. Основной поток пассажиров уже сидел дома у телевизоров, поэтому можно было проторчать на морозе полчаса и больше. Кто-то периодически забегал греться в метро, большинство же, в их числе и Надя, предпочитали топтаться на месте, ходить туда-сюда и постукивать ногой об ногу. Пальцы на руках онемели, перчатки плохой защитник от холода, приходилось сжимать ладони в кулаки. Натянутый до глаз, шарф уже покрылся белым инеем, а ни автобуса, ни маршрутки не было в помине.

Теоретически, можно было поймать машину, деньги были, но что-то останавливало девушку от этого шага, да и выбора большого не было. Дорога, по которой следовало ехать, была полутёмной и разбитой, каждый уважающий себя автомобилист старался объезжать её стороной.

Нет, не хочется ловить машину, да и ещё эта история со школьной подружкой. А случилось вот что. Любительница красивой жизни и быстрой езды — Марина всегда предпочитала индивидуальное передвижение коллективному, то есть любую машину автобусу. Она даже парней выбирала «с колёсами». Однажды прошлым летом, она достаточно поздно возвращалась домой. Переходный период жизни между парнями лишил её средств индивидуального передвижения и она поймала первую попавшуюся машину. Плюгавенький мужичонка довёз девушку до дома, но напоследок решил воспользоваться темнотой и отсутствием признаков жизни на улице. Короче, он её ограбил, забрал кошелёк, часики, колечко, но самое неприятное — он вырвал из ушей серёжки, которые она отказалась снимать. Уши, конечно, заросли, но психологическая травма осталась, у самой Марины и у её подруг. С прошлого лета все четверо предпочитали пользоваться общественным транспортом.

Из-за поворота показалось маршрутное такси. Когда микроавтобус затормозил у остановки, откуда ни возьмись набежала целая толпа народа и оттеснила растерявшуюся Надежду от заветной двери. Когда она опомнилась и стала протискиваться вперёд, из заполненной маршрутки уже стали вылезать обратно люди, не нашедшие в ней себе места.

Надя разозлилась на собственную неприспособленность к жизни, достала сигареты, которые теперь всегда были у неё с собой, чтобы не просить у других при надобности. Она попыталась закурить, но это было непросто на порывистом ветру. Девушка зашла с подветренной стороны стеклянной остановки и закурила. Вместе с появлением гадкого вкуса во рту, досада на себя, как ни странно, рассеялась. Не проходило только чувство неясной, какой-то животной тревоги. Надя опять огляделась по сторонам, куда подевался не вошедший в маршрутку народ, было непонятно, на остановке маячило только пять тёмных силуэтов.

И вдруг, о чудо, из-за поворота выползла ещё одна маршрутка. Тут уж Надя не оплошала, а бросив постылую сигарету, рванула к дороге. Опять набежали люди, но девушка в числе первых забралась в тёплый и душный салон. Осчастливленные пассажиры, хлюпая носами, резво собирали деньги за проезд. После суеты рассаживания, под аккомпанемент звона монет, все затихли и маршрутка тронулась в путь. В свете маломощной лампочки, покрасневшие от мороза лица казались тёмными. Стало сильно клонить в сон, но ехать было недалеко, всего десять минут, Надя старалась не задремать.

Спальный район, бесчисленные ряды одинаково безликих домов были похожи на гигантский термитник. Здесь рабочие лошадки современного мира проживали свои ничем не примечательные жизни, рано вставали, толкались в общественном транспорте, вкалывали на работе и снова: давка — ячейка общества — телевизор — сон. Каждому в отдельности, конечно, хотелось тепла, добра и любви, но доставалось лишь право на сон, короткий и беспокойный. Наслаждение жизнью как-то не вяжется с выживанием в бетонных муравейниках.

Остановка «супермаркет», большинство пассажиров маршрутки вышло именно у этого естественного центра любого спального района, Надя в их числе. Она ещё помнила, когда сверкающий нынче круглосуточный магазин был обыкновенным универсамом с полупустыми полками. От супермаркета во все стороны, словно лучи, разбегались мелкие пешеходные дорожки, по одной из них и направилась Надя к своему дому.

Ветер, как обычно, дул в лицо, то ли у них в районе была какая-то климатическая аномалия, то ли это особенность всех спальных районов, выросших когда-то на пустырях. При выходе из-за любого угла, порывы пытались сбить с ног, и уворачиваясь от мелкой снежной пыли, Надя заметила немного позади мужской силуэт, который двигался в одном с ней направлении. Ей оставалось пройти не больше сотни метров, но эта часть пути была самой тёмной и безлюдной, поскольку пролегала вдоль ряда автомобильных гаражей «ракушек».

Шум ветра заглушал шаги, поэтому Надя не сразу заметила, как мужчина догнал её. У самой крайней ракушки, неизвестный схватил девушку сзади за капюшон и потянул на себя. От неожиданности она не успела даже сообразить что происходит, как оказалась в узком проходе между металлическими стенами гаражей, где отсутствовало какой-либо освещение. Между ней и мужчиной началась молчаливая возня, которую трудно было назвать борьбой. Чего хотел неизвестный было пока непонятно, но его не интересовала Надина сумочка.

Сначала мужчина обхватил девушку поверх предплечий, чем лишил её возможности двигать руками. Затем, обжигая несвежим дыханием, попытался поцеловать Надю в губы. Но это совершенно невозможно, если объект вертит головой, как флюгер. Тогда мужчина решил форсировать события и обойтись без предварительных ласк, он засунул одну руку под пальто девушки, другой пытаясь удержать её руки за спиной. Почувствовав холодную ладонь на своей груди, Надя зарычала от бессилия. Она попыталась боднуть головой насильника в лицо, но он был гораздо выше её ростом и манёвр не удался.

Мужчина нагнулся и упёрся своей мокрой шапкой девушке в лицо, тем самым лишая её возможности видеть, дышать и двигаться. Его рука тем временем протиснулась между крепко сжатых ног девушки. Самое странное, что она даже не пыталась кричать, хотя могла бы. Конечно, ей было известно мнение учёных, что один мужчина не может изнасиловать одну женщину, если, конечно, он не стукнет её по голове кирпичом или ещё чем-нибудь, но сейчас это мало успокаивало. Надя попыталась согнуть колени, но насильник наступил ей на мыски сапог. Лишенная возможности оказать активный отпор, девушка была целиком во власти одной руки негодяя. Эта рука блуждала везде, где могла дотянуться. Мужчина немного ослабил хватку, всё более тесно прижимаясь к юному телу. Явное возбуждение охватывало насильника, он всё тяжелее дышал и всё сильнее прихватывал за разные доступные части девичьего тела. Содрогаясь от отвращения, Надежда дёрнулась всем телом, вложив в рывок все свои силы. И вырвалась.

Чтобы не дать опомнится насильнику, она побежала. Почти у подъезда он её догнал. Надя не позволила подойти к себе со спины и сама обернулась.

И вот они лицом к лицу друг с другом, в пятачке блеклого света уличного фонаря. Дамская сумочка, благодаря длинной ручке превратилась в грозное оружие и пока она со свистом проносилась перед носом насильника, он вряд ли решится на шаг вперёд. Тридцатилетний мужчина с сухим скуластым лицом, с сильно выступающими надбровными дугами и глубокими глазницами, в данный момент настороженно смотрел на решительное выражение лица девушки. Она поняла, вернее почувствовала, он её приметил ещё у метро.

Надежду очень беспокоила правая рука негодяя, которую он держал в кармане, а вдруг у него есть оружие? Секунды казались вечностью. Он не решался напасть, она убежать, так и стояли. Ему мешал свет фонаря, близость освещённых окон и твёрдый взгляд девушки. Ей совсем не хотелось, чтобы этот ублюдок очутился у неё за спиной, не хотелось, чтобы он узнал где она живёт.

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы не зазвонил телефон в сумочке. Секундное замешательство и девушка стала медленно, непрерывно глядя в лицо насильнику поднимать сумочку, раскрывать её… и тут он развернулся, и побежал. Быстро девушка скользнула в подъезд и уже внутри ответила на звонок.

— Да, мам, я уже в лифте.

На автопилоте Надя пришла домой, ни слова не сказала матери, зная что она может впасть в истерику. Под предлогом усталости, девушка выпила несколько таблеток валерьянки и в течение часа пыталась смыть под душем со своего тела невидимую грязь.

В этот грустный вечер, Надиной подушке тоже досталось, она никогда ещё не видела столько слёз.

Только утром Надя заметила, что негодяй расцарапал ей всё лицо своей щетиной, но это показалась ерундой, по сравнению с чувством незащищённости и обидой, нанесённой ей.