Это был он и не он. Человек вроде носил тоже имя, которое набатом звучало в голове, когда-то, эти глаза, которые казались супер притягательными, были знакомы Наде, а морщинки вокруг — нет. Чудесный глубокий голос был здесь, а магия исчезла. Волосы были непривычно коротко подстрижены, зато на лице появились усы.

Эх, Санька, Шурик, Санёк, что с тобой стало? Теперь Надежде не было понятно, из-за чего она сохла два последних года школы. Как этот обычный, ничем не примечательный мужчина, мог вызывать в ней те восхитительно-мучительные чувства. А как замирало сердце от того, что Санька входил в класс, как бешено колотилось при одном звуке его голоса и как оно пыталось выпрыгнуть из груди, если он невзначай обращался к ней. О том, что нравится Наде он знал, но ему нравилась другая.

И вот теперь, от той гремучей смеси чувств: радости, что он есть на Земле и бесконечного горя от неразделённой любви, не осталось и следа, пепел и пустота.

Вся их не очень весёлая компания, наконец, уселась за стол, одни жаждали выпить, другие поесть и только Наде не хотелось ничего, почти ничего, всего один телефонный звонок мог бы исправить ситуацию, но телефон молчал как партизан в засаде. Праздничное настроение присутствовало только в телевизоре, мужики уже наполнили рюмки и нервно переглядывались, с обречённой очевидностью стало ясно, что на трезвую голову этого не выдержать. Санёк, сидящий напротив, уписывал салаты один за другим, так что его усы стали напоминать плохо промытую щётку для мытья посуды.

— Между прочим, вот этот салат приготовила Надежда. Тебе он понравился?

Надя попыталась взглядом остановить Марину, но это не подействовало.

— И кому только достанется такое сокровище?

Такая бесцеремонная реклама могла разозлить любого, будто навязывался какой-то залежалый товар.

— А зубы мои смотреть не будете? Жаль. А то я ещё вяжу и вышиваю крестиком.

— Не злись, действительно вкусно. Дашь рецепт?

Надя вздохнула, глупо было злиться перед самым праздником, а то вдруг правда, как встретишь его, так и весь год…

— Ладно, пойду посмотрю утку.

— Она ещё и утку приготовила, чувствуете запах?

А запах действительно уже проник в комнату и потихоньку терроризировал слюнные железы присутствующих. Мужики заёрзали. Ларискин нерусский ухажёр, по имени Амиран, высказал общее мнение:

— Утка — это хорошо. Неси.

Надя остановилась в дверях кухни.

— Сам неси.

И с ядовитой улыбочкой вернулась на своё место, остальные переглянулись.

«Пусть скажет спасибо, что я не одела салатницу ему на голову. С чего это он взял, что может мной командовать, как Лариской? Может, нам всем четверым поесть на кухне?»

Обычно Наде удавалось подавлять своё раздражение патриархальной наглостью, но не сегодня. Санька с удивлением рассматривал бывшую одноклассницу. Она этого не замечала, так и буравила глазами Амирана. Над столом повисла зловещая пауза, все перестали жевать. Естественно, положение попыталась спасти Лариса.

— Ничего, я схожу и принесу. В конце концов, я хозяйка.

Попытка не удалась, Надежда не унималась.

— Почему ты? Насколько я понимаю это задача мужчины выследить дичь, добыть и приготовить. Мне кажется, я не раз слышала, что мясо и женщина — две вещи несовместимые. Так Амиран? Или это всё понты?

Скользкая улыбочка ещё имела место на лице кавказского джигита, но держалась она на одном уголке губ. Лариса с беспокойством смотрела на подругу. Амиран просто вынужден был что-то сказать, все смотрели на него.

— Мужчина — охотник, добытчик…

— И что же ты добыл, Амиран?

За полчаса до боя курантов не самое подходящее время изливать своё раздражение каким-то охламоном, который пользуется добротой подруги. Да и Ларисе было неловко. Глядя, как у щуплого Амирана наливаются кровью глаза, Надя внезапно успокоилась.

— Давайте выпьем за мир во всём мире!

Все с облегчение взялись за бокалы.

— Вот так и начинаются войны… — тихо пробурчала Надя, поднося бокал к губам.

Не успел народ как следует закусить, а Лариса поставить ароматную утку на стол, как Надя снова привлекла к себе внимание.

— Я хочу поднять ещё один тост.

Никто не решился ей возразить, после её недавнего нападения на Амирана.

— Я знаю, что для этого тоста рано, обычно его пьют перед уходом, в бессознательном состоянии. А постольку поскольку, я хочу чтобы все без исключения его хорошо расслышали… В общем, я хочу выпить за хозяйку дома…

Лариса сделала какое-то протестующее движение руками.

— Да-да, именно за тебя. Ты милая и добрая, я желаю тебе, чтобы нашёлся человек, который оценит тебя по достоинству. За тебя!

Все прекрасно поняли, в чей огород был брошен камень, но даже Амиран был вынужден присоединиться к тосту, затаив обиду на Надю. Неожиданно Павел, который не произнёс и десятка слов за столом, посмотрел на часы.

— Осталось семь минут, надо открывать шампанское.

Все засуетились, мужчины приводя в порядок бокалы, женщины приводя в порядок мысли, надо ведь было успеть загадать желание во время боя курантов. Далее всё следовало по расписанию: речь президента, звон бокалов, бой курантов, крики «ура» и всеобщие лобзания. Надя чмокнула всех, даже Амирана и предложила ему пойти покурить.

Алкоголь уже завладел неокрепшим девичьим организмом. Когда они вышли на лестничную площадку, остальные остались курить на застеклённом балконе. На каблуках, девушка была значительно выше джигита и заметив это, она его пожалела, наверняка его мучает комплекс Наполеона.

— Послушай Амиран, не сердись на меня, у меня сегодня был тяжёлый день. И вчера…

Джигит нервно переступал ногами, глубоко затягивался и пытался не злиться. Он был одет во всё чёрное и поэтому был похож на маленького суетливого паучка.

— Я хочу тебе объяснить, Лариска тебе этого не скажет никогда, как мужчины делают нам больно иногда. Для вас это всё мелочи: телефонный звонок, лишний комплимент, цветок, подаренный без повода, для вас это ерунда, поэтому не стоит тратить время и усилия. А для нас это очень-очень важно. Отсутствие этих необходимых для нас вещей, делает нас несчастными…

— Это тебе Лариса сказала?

— Нет, конечно нет.

Надя поняла свою ошибку, нельзя вести с человеком душеспасительных бесед, предварительно его разозлив. Из приоткрытой двери выглянула Лариса, пришла на разведку.

— Пойдёмте выпьем.

За столом уже отложили вилки и вяло дискутировали на тему: с первым или последним ударом курантов наступает Новый год. Затем плавно переключились на обсуждение артистов, появляющихся на экране телевизора.

— Как она хорошо выглядит.

— Наверное, сделала себе подтяжку.

— Нет, что ты, если наши «звезды» делают себе операцию, у них сразу губы до ушей и раскосые глаза.

— Интересно, если операция не удалась, можно всё вернуть назад?

— Конечно нет, если ты выкроила платье из старого, ты же выбросишь обрезки, так и они.

— Зачем же, они дурочки, выкидывают, а вдруг пригодится?

— А как же эти куски кожи хранить? Я думаю, это невозможно. Проще потом с задницы пересадить.

— Хорошо, что это не наши проблемы.

— А этот совсем ссохся.

— Говорят, он «голубой».

— Это у нас про всех говорят.

— А эти блестящие брючки в обтяжку, это чудовищно выглядит, с его ногами.

— Может, ему так нравится?

— Надь, ты ведь теперь видишь их живьем, расскажи.

— Да? — Неожиданно заинтересовался Санька, — а где ты работаешь?

— Ты не знал? Она работает в кино.

— Я вижу актёров, а это артисты эстрады, это большая разница. Давайте лучше выпьем.

Предложение было встречено с большим энтузиазмом, все принялись наливать и разбирать закуску. Это был беспроигрышный вариант, хочешь сменить тему разговора за столом — предложи выпить. Сейчас совсем не хотелось вспоминать о работе, особенно о последнем рабочем дне.

Налили, подняли бокалы и стали переглядываться, мол, за что пьем?

— Вы как хотите, а я загадаю желание и выпью за его исполнение.

Сказала — сделала, в голове уже плыли мысли в ритме вальса.

— Давайте, за всё хорошее в наступившем году!

— Пусть у всех всё будет, а им за это ничего не будет!

Наде большого труда стоило сдержать себя, чтобы не прокомментировать этот уголовный тост Амирана.

— Пойдемте на улицу, постреляем петардами.

И действительно за окном уже раздавались одиночные выстрелы, но совсем скоро это безобразие вырастет в настоящую канонаду и будет продолжаться несколько дней. Этот дикий, варварский обычай перекочевал на российскую землю вместе с ордами китайских торговцев фейерверками. Причём, большинство дешёвой пиротехники издавало больше грохота, чем зрелища.

— Я не пойду, — сказала Надя, когда подруги уже оделись.

Лариса, как хозяйка почувствовала себя неловко.

— Почему?

— Я не люблю грохота, а вы идите. Я посмотрю из окна.

— Я тоже не пойду, — сказал Санька, снимая ботинки.

Подруги заговорщицки переглянулись, а Надя пожала плечами, мол, мне все равно. Когда все ушли и они вдвоём стояли у окна, расстояние между ними загадочным образом сокращалось, девушку это совсем не устраивало.

«Какого хрена! Я не хочу пыльных ухажёров и протухших чувств. Я хочу другого…»

— Обычай петардами встречать Новый год пришёл из юго-восточной Азии. Только не наш Новый год, а по лунному календарю, каждый год он наступает в разное время. Грохотом они отгоняют злых духов.

— Откуда ты это знаешь?

— Я люблю читать статьи в журналах о путешествиях.

Надя была готова пересказывать статьи одну за другой, лишь бы Санёк не положил ей руку на плечо, так сказать, отвлекающий манёвр. Но он таки положил…