Полдень уже был позади, когда Надя наконец проснулась. В теле ощущалась некоторая неловкость, словно накануне она занималась спортом, что отчасти соответствовало действительности.

Поздно ночью, или точнее, очень ранним утром, она тихонько перебралась в свою комнату. Уснуть в непривычном месте с голым мужчиной под боком не удалось. Она долго вертелась и не находила себе места, а после того, как Толик обнял её, она боялась шелохнуться и её тело затекло. Измучившись, Надя сымитировала ложный переворот и выскользнула из объятий любимого.

Воспоминания о событиях прошедшей ночи вызвали румянец смущения на лице Надежды. Она, конечно, не жалела о содеянном, но было страшно посмотреть в глаза Толику и увидеть его отношение к произошедшему. Граница страха пролегала за дверью комнаты, она не перешагнёт её, пока жажда или переполненный мочевой пузырь не выгонят её из убежища. Оставалось только дождаться естественного развития событий.

Девушка не учла только одного мощнейшего фактора — собственного любопытства, как она ни вслушивалась, за дверью не слышно было ни звука, пришлось подойти вплотную и приложить ухо к прохладному шпону двери, ни звука. Интересно.

Говорят, любопытство сгубило кошку, Надя тоже отдала бы многое, чтобы сейчас видеть через стены. Немного потоптавшись возле двери, она накинула халат и на полсантиметра приоткрыла дверь, никого. В комнате не было никаких признаков жизни, диван был собран, постельное бельё аккуратной стопкой лежало в кресле.

«Вот это да».

В других помещения тоже пустота.

«Это наглость, мог хотя бы записку написать».

Поведение Толика озадачило, и так запутавшуюся в своих ощущениях, Надю. Она привела себя в порядок, выпила чашку кофе со сливками и совершенно не представляла, чем себя ещё занять.

Поворачивание ключа в двери, вытолкнуло Надю из глубокой задумчивости. Сначала появились розы, а за ними сам Толик с пластиковым пакетом в руке.

— Привет. Извини, мне пришлось взять твои ключи, не хотелось тебя будить.

— Ничего страшного.

Толик подошёл и чмокнул Надю в переносицу, а ей почему-то не понравилось это, ей показалось, что он поставил печать «моё» и её от этого покоробило. Он, почувствовав какое-то внутреннее сопротивление, привлёк её к себе и одарил долгим поцелуем в губы. Горячая волна окатила Надино тело, смыв всё негативное, оставив только желание таять от нежности. Ещё немного пообнимавшись, они повторили ночной эксперимент, всё на том же старом диване. Может быть, кому-то и на шёлковых простынях не комфортно, а кому-то и на колдобинах рай.

Природа требовала возобновления ресурсов и влюблённые, всласть навалявшись, отправились в кухню подкрепиться. Заботливый Толик купил продуктов и сам же стал из них готовить. Яичница с кусочками бородинского хлеба и помидорами, это единственное блюдо, которое ему удается всегда хорошо, признался Толик. И действительно, было очень вкусно, весь секрет состоял в кубиках хлеба, обжаренных до хруста. Наде очень нравилось наблюдать за шеф-поваром, наверное потому, что Толик всё объяснял, как на кулинарных шоу, рассказывал забавные истории со съемок и ещё нет-нет, а отрывался от готовки и чмокал наблюдателя, то в нос, то в шею, но только не в губы, не то сразу появлялся риск никогда не дождаться готового блюда.

Незаметно наступил вечер, пришлось включить телевизор, собственно говоря, смотреть было нечего, да и делать тоже, так они и лежали обнявшись на диване, глядя в обезумевший ящик. Они ещё не научились проводить столько свободного времени вместе, первой не выдержала Надя.

— Толь, ты не будешь против, если я сбегаю к подруге на полчасика? Она живёт в соседнем доме…

— Конечно, радость моя. Только возьми с собой мобильник.

Уже одевшись и стоя в дверях, Надя почувствовала нечто похожее на угрызения совести.

— Я правда не надолго.

Лариска была очень рада её приходу, ещё бы, горячие новости из первых рук.

— Значит, ты сбежала?

— Ну, почему же сбежала? Я не могу заняться своими привычными делами, потому что он рядом. И в то же время, сидеть и смотреть телевизор… это выше моих сил.

— Ты не права, кое-что ведь вам удалось сделать вместе.

— Не будь пошлой. Если по правде, я не поняла, всё ли прошло нормально или нет. Не знаю, как другим, а мне в этом занятии ничего не показалось таким привлекательным. Если бы ни его поцелуи… они лишают меня воли, я просто улетаю.

Лариса грустно улыбнулась.

— Пока ты почувствуешь что-то ещё, пройдёт много времени. Некоторым так и не удаётся никогда… главное — трудиться регулярно…

Надя брезгливо поморщилась, её всегда коробило от отношения к сексу, как к физкультуре.

— Ты его хоть любишь?

— Не знаю. Знаю только, что так всё и должно быть. И никак иначе.

Лариса поделилась с подругой сокровенными переживаниями, по интересующему Надю поводу. «Полчасика» затянулись на два часа, но телефон молчал и Надя не беспокоилась, что бросила любимого в чужой для него обстановке.

Квартира была пуста, когда Надя вернулась домой, как ни странно, но она испытала облегчение и разочарование одновременно. На кухонном столе её ждала записка: «Решил не дёргать тебя, поэтому не звонил. Я думаю, нам обоим следует выспаться. Если захочешь меня видеть, мой номер телефона ты знаешь. Целую в нос».

Обрадовавшись неожиданно обретённой свободе, Надя переоделась в спортивные штаны, огромную оранжевую кофту и ручной вязки шерстяные носки, взяла книжку и попивая горячий чай с конфетами, погрузилась в приключения Анжелики. Вернее будет сказать, попыталась погрузиться, глаза скользили по строкам, но переживания героини, почему-то оставляли Надю не просто равнодушной, они начали раздражать своей надуманностью и фальшивостью.

Немного помучившись с книжкой, она отложила её, встала и посмотрела в окно, в свете фонарей медленно кружился снег, она полила цветы. С твёрдой решимостью заняться чем-то полезным, она достала недовязанный шарф, связала пару рядов и бросила обратно в корзинку. Подумала минутку, и поняв что шарф нежизнеспособен, и она никогда не будет его носить, без сожаления распустила целый метр вязки. Так и не обретя гармонии, Надя решила сделать себе подарок, пожарить картошечки с лучком, самое простое и любимое блюдо. Но взяв в руки чистую сковородку, вымытую Толиком, она передумала и отправила сообщение: «Признаю свою вину. Прошу дать возможность загладить, искупить. Приезжай быстрее, я жарю картошку».

«Еду» — ответил он. Несмотря на то, что Толик пробыл дома лишь полчаса, он не стал медлить и сразу отправился в обратный путь.

— Представляешь, стоило мне подумать о том, что я совершенно не знаю, чем мне заняться, как получаю твоё столь заманчивое предложение.

Это признание Толик прошептал Наде на ушко в прихожей, словно их кто-то мог подслушать. Он отстранился от девушки, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Теперь ТЫ занимаешь собой всю мою жизнь.

В груди у Нади что-то приятно заныло и она, от избытка нахлынувших чувств, поцеловала его в губы, лишь едва коснувшись их. На них обоих накатила волна невыносимой нежности и щенячьего восторга от того, что они встретились после долгой разлуки и наконец-то могут быть рядом. Они сели на пол там где стояли, словно не выдержав груза этого огромного чувства, он в куртке, она в своей жизнерадостной апельсиновой кофте.

Так они и сидели целую вечность.