Ольга сидела на кухне и смотрела, как они двигаются: пара стаканов, солонка, открывалка и зубочистки маршировали, позвякивая, к краю. Набор инструментов всегда был разный, и ей нравилось наблюдать за их рискованным походом и спасать их на самом краю пропасти. Ольга чувствовала себя спасателем, от вибрации казалось, что они трясутся от страха, но неумолимо движутся навстречу гибели. Последний аккорд барабана, и стиральная машина стала затихать. Сквозь умолкающий звук послышался жалобный призыв «мама» из спальни сына.

— Что это такое? Ты почему не спишь? — строго по-матерински произнесла Ольга, входя в полумрак детской.

— Мам… — Левушка сидел на постели, обняв поджатые колени. Материнское сердце дрогнуло. Ольга присела на край кровати и мягко произнесла.

— Зайка, тебя что-то напугало?

— Я почти заснул… но вспомнил, что скоро вы с Анюткой уедете… А как же я?

— Ты останешься с папой. Если хочешь, Соня с Денисом тоже поживут у нас? Мы же ненадолго.

— Да? А вдруг вы там останетесь? А папа возьмет и женится на ком-нибудь, а меня отдаст… в приют.

— Ну что ты такое плетешь? Что за мысли? С чего ты взял, что мы можем там остаться? Кому мы там нужны? Нас просто пригласили в гости.

— Мам, ты думаешь, я не понимаю. Ведь этот… дядька — отец Ани и Сони, значит, он имеет на тебя столько же прав, сколько и мы с папой. Вдруг он не захочет тебя отпускать.

— Милый мой. Ну, стоит ли так переживать из-за ерунды. Сам подумай, как взрослый, мы с Алексом не виделись… тринадцать лет, какое он может иметь право? Он может лишь просить, а мы делаем ему одолжение.

— Не понимаю. Если я не увижусь с бабушкой тринадцать лет, она перестанет быть мне бабушкой, а станет чужим человеком? Да?

— Нет, конечно. Время не властно над кровным родством, бабушка останется бабушкой навсегда, как мама, папа, сестры, это никуда не денется. Муж и жена это другая степень родства, иногда более близкая, иногда более далекая. Обычно, когда люди женятся, им кажется, что ближе их никого нет и что это навсегда, но…

— Я не буду жениться… никогда.

— Это еще почему?

— А потому. Я не хочу быть обманутым.

— Никто никого не обманывает. Мы сами рады обманываться. Ты, когда вырастешь, тоже захочешь быть любимым и поверишь девчонке, которая тебя убедит, что ты самый лучший на белом свете, и ей никто другой не нужен. Поверь, это самое лучшее в жизни, любить и быть любимым, и ради этого стоит ошибаться, обжигаться и пробовать снова и снова, раз за разом… разочаровываясь и влюбляясь ради того, чтобы затем встретить кого-то такого же близкого и родного, как твой папа для меня.

— Мам, а влюбляться, это как?

— Тебе это отчасти уже знакомо… ты ведь не хочешь меня никуда отпускать и без меня не представляешь своей жизни. Ведь так? Представь себе, что ты способен поменять всех и все, весь мир, все игрушки, игры и даже всю родню на одного единственного человека, с которым, кажется, можешь прожить на необитаемом острове, как Робинзон Крузо со своим Пятницей, и будешь счастлив, и не уедешь никуда, даже когда за тобой придет долгожданный корабль.

— Ты шутишь, мамочка? Такого не может быть, чтобы человек поменял весь мир на одного…

— Дорогой мой, не «поменял», а ему кажется, что «поменял бы», это немного разные вещи. Именно из-за того, что люди часто ошибаются в выборе своей половины и случается так, что у одного и того же человека бывает несколько жен… или мужей.

— Как у Александра?

— Да…

— Мам, а кто его настоящая половина? Ты?

— Не думаю. Хотя, я не знаю. Может быть, если бы он нас не бросил, мы по-прежнему жили вместе и не представляли бы, что может быть иначе. Но сейчас я бы ни за что не хотела возврата, ведь тогда у меня не было бы твоего папы и тебя. А я вас очень люблю и ни на что не поменяю.

— Мы тоже тебя очень любим и никому не отдадим.

— Ну вот и хорошо. Давай спать, завтра в школу не встанешь.

Нежно приложившись ко лбу, Ольга укрыла Левушку, и он тут же принял позу зародыша и успокоенно засопел. Выйдя из комнаты и закрыв дверь, Ольге пришла в голову мысль о пользе бесед с детьми. Часто взрослые так усложняют собственную жизнь, что лишь в попытке упрощенно изложить обстоятельства, сами понимают собственные ошибки. Разбуженные воспоминания нарисовали Ольге фантастичную картину: этого не случилось, они не расстались, Ольга и Александр.

У нее страшно гудели ноги, всю дорогу пришлось бежать, но она все равно опоздала. Девочки играли в классики у школы, они привыкли. По дороге домой забежали в магазин. Пока Ольга набирала стандартный набор продуктов, прожиточный минимум, девчонки пили молочный коктейль и, похохатывая, рассматривали витрину.

Когда Ольга с двумя сумками появилась из-за касс, Аня и Соня похватали лежащие на полу портфели и бросились ей на встречу.

— Мам, а почему ты не любишь украшений?

— Ты имеешь в виду ювелирные? Почему не люблю, просто у меня их нет. Соня, украшения обычно покупаешь не сам, а тебе дарят…

Обе девочки задумались о сложностях правил, по которым живут взрослые. Ане как самой младшей показалось, что решение есть, и оно очевидное:

— Давай скажем папе, пусть купит.

— Давай, — согласилась Ольга с дочерью.

Дома их ждал беспорядок и клубы сигарного дыма. Александр считал, что курение сигар способствует творческому процессу. Он сидел в своем кресле с блокнотом в руках, уставившись в невидимые глазу заоблачные дали.

Приход женской половины семьи, хотя правильнее сказать — трех четвертей, не отразился на облике Александра никоим образом, это означало, что дело дрянь. Все трое тихо просочились на кухню и закрыли дверь, папу лучше не трогать, папа пишет. Что пишет? А какая разница. Женское дело — заботиться о хлебе насущном. Они позаботились, и когда все было готово, открылась дверь, и всклокоченный Алекс возник в дверях. Вид его указывал на то, что сейчас он выместит свои трудности на женщинах. Ольга попыталась его опередить.

— Есть будешь? Все готово.

— Нет.

Пыл поубавился, но грозил изнутри семейными катаклизмами. И он принял правильное для всех решение.

— Я ухожу. Мне надо сосредоточиться, а здесь я не могу. Схожу в баню, попью пивка. У меня сложный эпизод…

Стоп-стоп. Нет и нет. Слава Богу, возврата нет.

Тогда, оставшись одна с двумя детьми, она думала, что ничего хуже быть не может.

Это был самый сложный период в Ольгиной жизни. Ей не было тридцати, когда все случилось. И по сути дела, она не знала жизни, ведь вся ее взрослая жизнь прошла с одним человеком. Она полюбила его девятнадцатилетней девчонкой, и он стал для нее всем. Что делать дальше, она не знала.

Именно дети не дали ей опуститься на дно, они подталкивали, она боролась. Только по ночам ей снился во сне потерянный «рай». В минуты слабости она была готова на все, лишь бы вернуть себе любимого, хотя знала, что их отношения давно изжили себя.