После многочасового самовнушения и поисков достойных аргументов Александру почти удалось убедить себя, что тревога была ложной, что мама просто соскучилась, и он дал себе слово навестить ее.

Несмотря на все уговоры, радостное возбуждение, царившее внутри до звонка, не возвращалось. Алекс просто ждал, непонятно чего, видимо, когда пройдет смятение. Он позволил домашним продолжать приготовления к приезду гостей, а сам забрался в свое кресло и монотонно раскачивался.

Человек, напуганный неизбежным, ищет опоры в вере, так и Александр рылся в забытых архивах памяти в поисках подходящих случаю молитв. Он никогда не был набожным, но и не отрицал существование Бога. Жизнь была бы совокупностью химических и физических реакций без божественного начала — так думал Александр. Его крестила в младенчестве бабушка, которая сама мало знала о религии, но считала, что ребенок должен быть крещеным.

Отрывки фраз, когда-то знакомых, сталкивались, как бильярдные шары, никак не желая выстраиваться в единую божественную мелодию. «Господи… Отче наш… Иисус Христос Боже, помоги… Спаси и сохрани… Верую во… Помилуй, Боже…». Окончательно запутавшись, Алекс вознес к небесам молитву собственного сочинения.

«Господи, не гневись на неразумных детей своих, погрязших в муравьиных делах своих, будь милосерден, прости. Укажи нам, Боже, правильный путь к божественному свету твоему, не дай нам опуститься на дно, защити нас силой добра твоего. Спаси и сохрани нас, Господи. Даруй нам, Господи, и близким нашим, смерть тихую и во время свое. Не дай нам, Господи, уйти из жизни со страхом раньше времени. Спаси и сохрани. И очень тебя прошу, Господи, защити нас и наших близких от горя и страдания, озлобляющих и оскверняющих нас, пусть останутся только просветляющие дух наш на праведном пути. Да будет с нами доброта и милосердие твое, Господи. Аминь».

Произнеся свое творение не запинаясь и от всего сердца, Александр почувствовал облегчение, как будто стало легче дышать…

Через минуту прозвенел звонок. Алекс сидел неподвижно, как будто его это не касалось.

Он уже знал.