Глядя на запорошенные снегом поля и леса, Александр воспринимал пейзаж, как экзотику и чувствовал себя как никогда южным человеком. Ему всегда была ближе полуденная сиеста, чем зимняя спячка. В своем заморском раю, отмахиваясь от назойливых мух и утирая ленивую испарину, было приятно вспоминать нагоняющие тоску проливные дожди или тот самый момент, когда, окоченевший от мороза, заходишь в тепло, и постепенно оттаивает тело и душа.

Ностальгия проходит быстро, при встрече с действительностью вдруг замечаешь, что ничего нет романтичного в ледяных колдобинах на дороге или в матерных словах, кощунственно звучащих в устах юной девицы. Наша память склонна поэтизировать прошлое и выбрасывать все, что когда-то причиняло боль.

Дорога оказалась не близкой, Александр успел вздремнуть, когда его окликнул таксист, они уже подъезжали. Смеркалось. Наступало то время, когда все кажется серым — снег, небо, деревья, дома. Вышедшая им навстречу из калитки фигура в цветастом платке казалась инородным телом на этом безжизненном сером пейзаже. Только когда Александр вылез из такси, он заметил теплый свет в окнах дома, услышал возбужденный лай собаки.

Вера не шла ему навстречу, она так и стояла у калитки, кутаясь в свой цыганский платок. Такси, уехав, увезло с собой шум мегаполиса и стало покойно, не тихо, а именно покойно. Шорох ветвей и завывание ветра не приносило тревоги, оно баюкало.

Александр, оглядевшись, тронулся, наконец, в путь. Снег поскрипывал и поблескивал драгоценностями, неумолимо приближалось лицо женщины, которую он не видел много лет, около двух десятков.

Было жутко, но утешало то, что она согласилась с ним увидеться. Конечно, она изменилась, короткие седые волосы обрамляли чистое, открытое лицо, немного покраснел нос, но это ее не портило, а украшало, как вишенка — торт. На секунду Алекс усомнился в реальности происходящего, постойте, а где же морщины, они должны быть, кому это знать, как не ему, они были почти ровесниками. Вера улыбнулась, и Алекс успокоился, вот она, еле заметная, но вездесущая паутина времени.

— Привет.

— Здравствуй, блудный сын, — Вера ткнула его холодным носом в щеку, все-таки, как ни крути, они близкие люди и ими останутся. — Проходи.

Было странное ощущение, что им не о чем говорить, слова со скрипом находили дорогу. Идя по расчищенной дорожке в этот красивый, но чужой дом, Алекс начал жалеть, что он приехал.