В глубоких закоулках Каб-Бага лежал Скатх — Квартал Теней. Днем и ночью здесь царил одинаковый полумрак — настолько далеким казалось небо и настолько огонь светильников, сальных свечей, факелов и масляных ламп преобладал над солнечным светом. Зимой Скатх наполнялся удушливым влажным жаром, а летом превращался в настоящее пекло. Он состоял всего лишь из нескольких улиц (если можно было так назвать узкие кривые тропинки, петляющие среди саманных и деревянных развалюх, а то и просто полотняных палаток, которые то появлялись, то исчезали), но его границы хорошо знали и уважали все жители Каб-Бага, в особенности гномовская полиция.
Скатх был территорией, закрепленной за Гильдией, святилищем, охраняемым сотнями невидимых наемных убийц и целой армией мошенников, которые не задумываясь перерезали бы горло любому чужаку, оказавшемуся до такой степени безумным, чтобы забрести в этот мрачный лабиринт в одиночку.
В большинстве городов королевства существовали' подобные «дворы чудес», но Квартал Теней, из-за общего беспорядка, царившего в городе гномов, не знал себе равных. Именно здесь разбойники, пираты и грабители со всего королевства прятали свое золото, защищенные законом Гильдии,- в убогих ветхих хижинах, внутри украшенных, как дворцы, полных дорогих тканей, мехов, оружия, украшений, сундуков с деньгами.
Здесь было в избытке вина, пива и самых изысканных яств, а также шлюх всех сортов, различающихся по цене: высокие эльфийки из Гавани, длинные ноги которых доходили почти до шеи их любовников; сладострастные черноволосые дочери Юга; блондинки с нежной кожей и широкими бедрами; гномихи, чьи груди были твердыми, как дерево… Дорогие куртизанки, достойные принцев, жили в роскошных покоях, где курились благовония и посетителей угощали пряными тонкими винами; старые нищие шлюхи готовы были улечься прямо на землю за глоток хмельного меда; накрашенные евнухи подолгу массировали распаленных и одновременно смущенных гостей в укромных комнатах, примыкающих к парильням и отгороженных от них льняными простынями… Нигде больше нельзя было найти такой разнообразной гаммы удовольствий, как в Скатхе.
Здесь обладатели колец с вырезанной на них руной Беорна могли ничего не опасаться, ибо Гильдия карала жестокой смертью ограбление или убийство кого-либо из них. И они в самом деле чувствовали себя здесь как дома: несмотря на духоту, грязь и вонь, несмотря на толпы народа, убийцы и воры, чьи руки были запятнаны кровью, а совесть нечиста, могли найти здесь самое ценное сокровище — спокойный сон без сновидений.
Посланники Великого Совета остановились у входа в квартал; по крайней мере, Фрейр заверил их в том, что вход именно здесь. В землю был врыт деревянный столб, украшенный резным узором: дерево с тремя ветками — руна Беорна, эмблема Гильдии. Варвар отправился вперед один, чтобы найти проводника, который отвел бы их к Маольт, скупщице краденого. Спутники рано уехали из гостиницы, а перед этим почти не спали (за исключением Рогора, ночевавшего в конюшне, — поскольку его не коснулись никакие неожиданные события, он проспал всю ночь как сурок). В гостинице уже поговаривали, что полиция гномов разыскивает их, чтобы изгнать из города, и у них не было никакого желания проверять, насколько эти слухи верны…
Они оставили лошадей под навесом и свернули в боковую улочку, подальше от толпы. Цимми, у которого все еще болели ноги, сел на землю и с гримасой отвращения стал раскуривать трубку, набитую какой-то противно пахнущей смесью. Она распространяла вокруг удушливую вонь, но, по словам Цимми, могла полностью излечить ломоту в костях. Даже Ро-гор и Мьольнир, которые, стоя в некотором отдалении, обсуждали события прошлой ночи, одновременно присматривая за лошадьми, чувствовали легкую тошноту.
Королева Ллиэн прикрыла глаза и, казалось, дремала, закутавшись в муаровый плащ, но оставаясь прямой, как струна. Утер, конечно же, смотрел на нее. Она не заплела свои черные волосы в косы, и они свободно падали на плечи, обрамляя ее лицо и подчеркивая голубоватую бледность кожи. Ее спокойствие, неподвижность и бледность придавали ей вид мертвой, и Утер с трудом удерживался от того, чтобы не встряхнуть ее за плечи.
— Так она тебе все-таки нравится? — неожиданно раздалось у него над ухом.
Утер резко вскочил, ударившись лбом о низкий навес какой-то лавчонки.
— Фрейр! Ты просто…
Он не договорил — отчасти потому, что ему не хотелось ссориться с варваром, который, радуясь своей дурацкой шутке, вновь разразился громовым смехом, но еще и потому, что Ллиэн открыла глаза и взглянула на него с легкой дразнящей улыбкой, чего он никак не мог истолковать.
— Ну что? — резко спросил он вместо этого. — Мы тебя ждали целый час! Ты ее нашел, свою Маольт?
Фрейр кивнул и широко улыбнулся всем остальным спутникам, собравшимся вокруг него.
— Она сказала, что примет кого-то одного из вас.
— Что? — удивленно переспросил Цимми. — Она не может принять всех?
— Нет, только кого-то одного. Вместе со мной, разумеется, — добавил Фрейр, продолжая улыбаться.
— Почему? — спросил Утер. — Она что, нам не доверяет?
Фрейр расхохотался во все горло.
— Конечно, она вам не доверяет! Это же скупщица краденого!
Утер заметил, что остальные тоже улыбаются. Ну почему он всегда говорит раньше, чем думает?!
— Хорошо, — сказал он. — И кто пойдет?
— Вы.
Утер обернулся к королеве эльфов. Она слегка улыбнулась ему и обратилась к гномам:
— Не так ли?
Мьольнир и Рогор вопросительно взглянули на Цимми, который утвердительно кивнул. Утер был единственным, кому доверяли и гномы, и эльфы. Цимми подмигнул ему, потом снова занялся своей трубкой. Мьольнир пожал плечами и скрестил узловатые руки на рукоятке топора, висевшего у него на поясе. На службе короля Болдуина ему часто приходилось ждать, так что это занятие стало для него привычным.
— Могу я кое о чем вас попросить, королева Ллиэн? — тихо спросил Цимми, не глядя на нее.
— Конечно…
Гном снова заколебался и погладил свою каштановую бороду.
— Тот фокус с монеткой… Вы можете его повторить?
Удивленная Ллиэн улыбнулась ему, но, увидев серьезное выражение его лица, протянула ему раскрытую ладонь.
— Тогда дайте монетку…
Глядя на это, Рогор раздраженно встряхнул головой. Иногда кажется, что у старого Цимми не больше мозгов, чем у младенца… Вздохнув, он отошел и принялся наблюдать за двумя мужчинами, которые шли вдоль улицы, не обращая внимания на полуголых шлюх, липнувших к ним или окликавших их с деревянных балконов, украшенных непристойными статуэтками. Он остановился у пограничного столба и даже привстал на цыпочки, провожая их глазами.
— Скоро… — прошептал он, дотрагиваясь до стального топора, спрятанного под туникой. — Скоро…
Уже в молодости Маольт была уродлива и с годами не стала краше. Духота и сырость нижних кварталов, недостаток солнца, движения, чистой воды и легкой растительной пищи сделали ее похожей на жабу. Толстая, разбухшая, дряблая и бледная, она была одета в роскошное платье из блестящего шелка, с воротником и манжетами, отделанными мехом куницы, и, чтобы скрыть плешь, носила на голове круглую шапочку, из-под которой свешивались редкие пряди волос.
Скупщица краденого протянула Утеру руку, унизанную кольцами и браслетами, и он поцеловал ее, завороженный блеском огромного изумруда, подобного которому никогда в жизни не видел. Из-за этого он не заметил другого кольца — с вырезанной эмблемой Гильдии.
Маольт жила в башне — одном из немногих каменных строений в Скатхе, вдвое выше убогих деревянных развалюх. Однако дышать здесь было так же трудно, как и во всем квартале. Старуха, должно быть, постоянно мерзла, поэтому вокруг нее стояло несколько жаровен, на которых она жгла благовония. Жара и удушливые ароматы были такими сильными, что на стенах выступала влага, а тяжелые бархатные портьеры покрылись пятнами плесени.
Утер выпрямился и почтительно отступил на шаг. Он чувствовал, как под проклятыми тяжелыми доспехами по его спине струится пот.
— Благодарю вас за то, что согласились нас принять, мадам.
— Мадам? — насмешливо переспросила Маольт и рассмеялась хриплым задыхающимся смехом. Сколько ей может быть лет? Полнота ее молодила, разглаживая морщины, но все равно она казалась ужасно старой!
— Я никакая не мадам, мой милый, — сказала она, махая своей толстой, унизанной кольцами рукой, как бы отгоняя эту нелепую мысль.
Утер бросил взгляд на Фрейра. Гигант высился в свете жаровен с невозмутимостью статуи, огромный и уверенный. Потом взглянул на остальных собравшихся. Здесь было еще с десяток мужчин и женщин и небольшая группка полуголых детей, сидевших у подножия высокого кресла Маольт, похожего на трон, — хилых, с опущенными глазами, безразличных ко всему, покорных. Ее рабов.
— Фрейр мне сказал, чего ты хочешь, и я решила тебе помочь, — продолжала она. — Да, да…
Она снова сделала отталкивающий жест рукой.
— Никогда не любила эльфов, ничего в них хорошего нет… Слишком тощие. И потом, — она вздрогнула, — я их боюсь…
Перед глазами Утера на мгновение возник образ королевы Ллиэн.
— Гаэль в самом деле заходил ко мне, — продолжала Маольт.- Впрочем, не в первый раз…
— Он хотел вам что-то продать? — спросил Утер.
— Ну разумеется! Все приходят ко мне затем, чтобы что-нибудь продать… Или купить. Все одно… Золото, украшения, безделушки — меня уже тошнит от всего этого. Ну-ка, посмотрим! Выберем что-нибудь покрасивее и позатейливее! Что они там себе воображают, эти молодчики? Я всякого добра повидала… И каждый раз платишь свою цену — то обычную, то двойную, а иногда вдруг попадется какая-нибудь редкая штучка — и уже собственную шкуру за нее готова отдать! Ну что тут поделаешь?
Маольт слегка повернулась в своем кресле и вытянула руку назад. Молодой человек, обнаженный до пояса, с холщовой перевязью вокруг талии, тут же подставил ей под руку поднос с конфетами, угодливо улыбаясь. Старуха сгребла целую горсть, и, высыпав их в подол шелкового платья, принялась выбирать, которую съесть первой. Наконец выбрала позолоченную, отправила ее в рот и с блаженным видом принялась жевать.
— Ну так и что поделаешь? — повторила она.
Утер, немного растерянный, машинально кивнул.
Кровь стучала у него в висках, он задыхался от благовоний и от этого потерял нить разговора.
— Кольчуга, — произнесла Маольт.
— Что?
— Не простая, — продолжала она. — Серебряная.
Работа гномов Черной Горы. Ты когда-нибудь такую видел, мой красавчик?
Утер покачал головой.
— Подожди. Сейчас увидишь…
Она повернулась в другую сторону и щелкнула пальцами. Человек, одетый в серое, с темными сверкающими глазами, приблизился к Утеру со свертком красного шелка. Потом осторожно развернул сверток, словно отгибая лепестки редкого цветка, и из середины блеснуло что-то, похожее на сверкающую ткань. Утер коснулся ее кончиками пальцев. Тонкое серебряное плетение, казалось, весило не больше обычного куска ткани, но было прочным как сталь.
— Такое не каждый день попадается, — сказала Маольт с видом гурмана, пробующего лакомое блюдо. — Даже мне… Хотя я-то уж чего только не видела! Все, все, все… Конечно, я согласилась!
Утер снова пристально взглянул на старуху. У него болела голова, глаза словно раскалились в глазницах, лицо горело, и ему казалось, что его доспехи сейчас расплавятся. Маольт продолжала тараторить, и ее речь постепенно переходила от жеманных оборотов — карикатурного подражания «благородной» манере разговора — к неразборчивому бормотанию. Казалось, она опьянена своими собственными воспоминаниями.
Утер понял, что она впала в безумие, — причем, без сомнения, уже давно. Жалкая властительница, заключенная в своей собственной раскаленной башне, сидящая на грудах золота в окружении рабов, фаворитов, конфет и благовоний. Какая смертельная скука!
— Значит, вы купили у Гаэля серебряную кольчугу? — перебил он.
— Не-е-ет… Проклятый ублюдок слишком дорого запросил! Он оставил мне лишь этот жалкий кусок, чтобы я лопнула от зависти! Но теперь все будет хорошо, правда, миленький?
— Да… То есть нет… Я не понимаю, о чем вы?
Старуха снова рассмеялась хриплым, свистящим смехом.
— Потому что ты купишь ее для меня!
Человек, одетый в серое, взял из рук Утера кусок серебряного плетения и осторожно завернул в шелк. Утер посмотрел на него с неприязнью. У человека были темные короткие волосы — вопреки моде, принятой в Лоте, ничем не примечательное лицо землистого оттенка и чуть напряженная манера держаться. Он словно создан был для того, чтобы растворяться в толпе, оставаясь незамеченным. Только его сверкающие черные глаза и ужасный шрам на шее выдавали его истинную сущность: человек был вором или убийцей. Но кого еще можно было встретить здесь, в Скатхе?
— Это Блейд, — сказала Маольт. — Вор, конечно. Головорез. Но ему нужно доверять — а не то, а не то, а не то… Он тебе все объяснит, мой хороший!
Утер заметил мгновенную вспышку злорадства в глазах Блейда, почти сразу же сменившуюся угодливым выражением.
— Я знаю, где искать Гаэля, — сказал он. — И могу вас к нему отвести. Маольт предлагает тебе…
Он прервал себя на полуслове и церемонно склонился перед старой скупщицей краденого, которая, жадно сверкнув глазами, сделала ему знак продолжать.
— …купить у Гаэля кольчугу и отдать ей в обмен на нашу помощь, — закончил Блейд.
Утер непонимающе взглянул на него, и вор понял, что придется объясняться подробнее.
— Я отведу тебя к Гаэлю под тем предлогом, что ты хочешь купить у него кольчугу. Я скажу ему, что Маольт нашла покупателя, и передам ему деньги… Твои деньги. Потом ты позволишь мне уйти. После этого делай с ним что хочешь.
— Но… у меня нет денег, — пробормотал Утер.
— О, нет денег, — квакнула Маольт с высоты своего кресла. — Бедный маленький рыцарь, у него нет денег. И у прекрасной королевы Ллиэн нет денег, и у маленьких гномов, и в мешках, навьюченных на лошадей, тоже нет ни денег, ни драгоценностей, ничего! И у всего Великого Совета нет денег! Бедный король Пеллегун…
Она резко замолчала и перешла на другой тон.
— Как видишь, о тебе все известно, Утер Бурый.
Рыцарь вздрогнул. Взгляд и голос Маольт теперь вовсе не казались безумными.
— Мне наплевать, что тебе нужно от Гаэля. Но для того, чтобы его найти, тебе придется поладить со старой Маольт… Другого выбора у тебя нет. А мне нужна только кольчуга. Оплаченная королевским золотом.
Это доставит мне удовольствие… Согласен, красавчик?
— Но я не…
— И к тому же, — вмешался Блейд, — ты ведь сможешь вернуть свои деньги обратно, после того как поймаешь Гаэля. Не так ли, госпожа?
— Ха-ха! Это правда! — расхохоталась Маольт. — И он останется в дураках! Да, да! В самом деле, тебе это ничего не будет стоить, прекрасный рыцарь! Тебе достанется эльф, а Маольт — кольчуга! Прекрасная серебряная кольчуга работы гномов Черной Горы!
Вокруг послышались слабые подобострастные смешки. Утеру хотелось как следует все обдумать, но что он еще мог сделать, чтобы найти серого эльфа? Фрейр, такой же молчаливый и неподвижный, явно не мог ничем ему помочь.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Я согласен. Он поклонился Маольт и повернулся к Блейду, который смотрел на него с любезной улыбкой.
— Через два часа будьте у выхода из города, — сказал вор. — Возьмите лошадей и припасы. Нужно будет ехать на север, к болотам, к самым Границам… До Пустынных Земель.
Блейд ожидал реакции Утера с улыбкой превосходства, словно надеясь, что рыцарь проявит страх, который все люди Озера испытывали перед Черными Землями. Но он ошибся. Утер лишь кивнул и вышел из комнаты, по пятам сопровождаемый Фрейром.
После духоты, стоявшей в покоях Маольт, теплый сырой воздух улицы подействовал на него как ледяной душ.
Всю ночь шел снег, и когда посланники Великого Совета покинули Каб-Баг, они почувствовали резкий холод. Они разложили костер из веток и сели вокруг него, погруженные в свои мысли. Утер и Фрейр подтвердили рассказ короля Болдуина. Итак, Гаэль в самом деле украл серебряную кольчугу. И уже больше никто, в том числе королева Ллиэн и Тилль-следопыт, не сомневался в том, что он убил короля Тройна. Рогор был удивлен меньше всех: он уже давно составил свое мнение на этот счет, и не было никакой необходимости доказывать ему вину серого эльфа. Тем большее раздражение он чувствовал в этот четвертый день путешествия от того, что вынужден был по-прежнему играть роль слуги и не вмешиваться в разговоры остальных.
Еще через час все поели хлеба с остатками ветчины, срезанной с окороков, и эта скудная трапеза никак не могла поднять настроение. Трое гномов, окончательно замерзнув, прижались друг к другу. Вид у них был хмурый, как всегда. Цимми закутался в зеленый плащ и низко надвинул капюшон, так что наружу торчала только борода. Ему было грустно. Прошлая ночь в Каб-Баге не принесла ничего хорошего. Ноги его все еще болели от ударов дубинок, полученных в доме шерифа. Он чувствовал растущую привязанность к Утеру и даже к этому бесцеремонному варвару Фрейру, и понимал, что предает их своим молчанием. В какой-то момент ему захотелось, чтобы Рогор внезапно вспылил и тем самым обнаружил себя; однако, что бы ни случилось, наследник престола Тройна оставался его господином.
— Что вы об этом думаете, мэтр Цимми? — спросила королева Ллиэн, оторвав Цимми от печальных мыслей.
Цимми растерянно пробормотал что-то в ответ, толком не расслышав, о чем его спросили. К счастью, в ту же минуту его перебил хриплый раскатистый голос Мьольнира:
— О чем тут еще говорить! — прогремел рыцарь-гном, поднимаясь и отбрасывая за спину полу плаща. — Нас отправили на поиски Гаэля? Ну что ж, пойдем его искать! Он вернулся к себе, в свои вонючие болота? Этого и следовало ожидать! Куда же еще? Ну таки в чем дело? Вы боитесь?..
Он снял шлем, встряхнул головой и, оглядев присутствующих, задержал недобрый взгляд на королеве Ллиэн.
— …или вы не слишком стремитесь пойти до конца и восстановить справедливость?
— Никто не боится, — примирительно сказал Цимми. — Но мы не знаем точно, где Гаэль. Этот Блейд говорил о Черных Границах и о Пустынных Землях…
Он обернулся к Утеру, словно спрашивая подтверждения.
— Да, — ответил тот, отрываясь от еды. — Кто знает, уж не служит ли он…
Рыцарь замолчал, почувствовав смущение в присутствии королевы эльфов и Тилля-следопыта, который, однако, сразу понял, что было у него на уме.
— Уж не служит ли господин Гаэль Черному Властелину, ведь так? Ты это хотел сказать?
Презрительный тон эльфа хлестнул Утера, словно кнут.
— Почему бы и нет? — резко ответил он. — Твой «господин» убил короля Тройна и украл у него драгоценную кольчугу, которую хотел продать своим приятелям-ворам в Каб-Баге! Ты этого еще не понял? Он вор! Вор и убийца! Так почему же он не может служить повелителю Черных Земель?
Утер поднялся, возвышаясь во весь рост над хрупким эльфом, чьи глаза недобро поблескивали.
— Гаэль и я бок о бок сражались против Безымянного, когда ты еще мочил пеленки, человек! — яростно прошипел он. — Кто ты такой, чтобы судить о нем?
— Хватит, Тилль…
Королева Ллиэн тоже встала, еще более бледная, чем обычно. Ледяной зимний ветер трепал ее муаровый плащ и длинные черные волосы. Длинная туника тоже развевалась на ветру, открывая тонкие замшевые сапожки и голубоватую кожу бедер. Утер, который после духоты Скатха сильно мерз в своих доспехах, снова с удивлением отметил, что она, кажется, совсем не чувствует холода.
— Зло обитает не только в Черных Землях, рыцарь, — произнесла она. — Оно живет в нас, в каждом из наших народов, словно война заразила всех нас… Вы знаете, что среди людей есть воры, убийцы и насильники, и вас это не удивляет. То же самое и у нас. Эльфы — не идеальные существа и не кровожадные монстры, какими они предстают в ваших сказках. Эльфы — такой же народ, как и вы, со своими достоинствами и недостатками. Как и гномы, не так ли?
Мьольнир пожал плечами, но Цимми согласно кивнул.
— Итак, Гаэль украл и убил — да, это возможно… Но это не значит, что все эльфы — воры и убийцы. К тому же никто из нас не знает, как все произошло. Может быть, речь идет о каких-то личных счетах, или о жажде наживы, или о самозащите… Могло быть и так, что он сделал это по приказу Безымянного… Мы узнаем это только тогда, когда отыщем его и потребуем у него объяснений.
— Да уж, — проворчал Мьольнир. — Хотел бы я их услышать!
— И все-таки, господин Мьольнир, зло не является общим свойством ни эльфов, ни людей, никакого другого из Свободных народов!
Ллиэн говорила сильным, звучным голосом, который заставил остальных замолчать и обернуться к ней. Цимми спросил себя, использует ли она магию или ее голос может так звучать сам по себе.
— Мы пойдем на болота, — сказала она, снова усаживаясь и запахивая плащ. — Мы отыщем Гаэля любой ценой. И мы сделаем это не ради чести эльфов, не ради памяти покойного короля…
Рогор крепко стиснул зубы, услышав эти слова.
— …мы сделаем это ради восстановления справедливости и сохранения мира… И если понадобится, мы дойдем до страны Горра, что лежит в самом сердце Черных Земель.
Цимми покачал головой. Отправляться на болота уже само по себе было бы для гнома самоубийством. Серые эльфы испытывали сильнейшую (и справедливую) ненависть к гномам еще с тех пор, как те, задолго до Десятилетней войны, прогнали их с холмов на болота. Но пересекать Границы и двигаться вглубь Черных Земель… Гном оглядел небольшую компанию. Их всего лишь ничтожная горстка. Что они могут противопоставить несметным легионам гоблинов?
— Это безумие, — пробормотал он себе в бороду. — Лишь немногие из нас смогут оттуда вернуться… Безумие…
Он несколько раз кивнул, словно в подтверждение своих собственных слов. Потом встал и, сцепив руки за спиной, взошел на небольшой холмик, откуда был виден огромный кратер, образующий подземный город Каб-Баг.
Снег почти везде растаял, и окружающая местность, унылая, пустынная и грязная, представляла собой жалкое зрелище.
Спутники остались сидеть в мрачном молчании. Цимми был прав. Это безумие, и многие из них, может быть, поплатятся за него жизнью. Но королева эльфов тоже была права. Отказаться от поисков Гаэля и вер-нуться с пустыми руками в Лот было еще хуже. Никто никогда не сможет доказать ни вину серого эльфа, ни его невиновность, и убийство короля Тройна останется необъяснимым и безнаказанным. Тогда гномы Черной Горы наверняка решат вершить правосудие сами. Нетрудно догадаться, к чему это приведет.
— Эй!
Все повернулись к Цимми, который показывал рукой в направлении города.
— Вон он! Кажется, это и есть наш человек!
После ухода Утера и Фрейра Маольт отпустила слуг, чтобы обсудить с Блейдом наедине все детали предстоящей экспедиции. Блейд, по собственному его признанию, никогда не был на болотах, и ему было бы нелегко проводить посланников Великого Совета к убежищу Гаэля. Тем более что он, лихорадочно думая о чем-то своем, плохо слушал объяснения Маольт.
— Мэтр Блейд, прошу вас, слушайте меня внимательно! — повторяла она уже в десятый раз.
Вор рассеянно кивнул. Он стоял у одного из узких окон с почти непрозрачными желтовато-зелеными стеклами, сквозь которые струился тусклый свет снаружи. Погруженный в свои мысли, он блуждал взглядом по оживленной улочке, где все казалось мутным и расплывчатым. Затем Блейд поднял глаза к небу — по крайней мере, к тому его клочку, что можно было отсюда различить. День был уже в разгаре. Они выберутся из города только к ночи, но завтра к полудню уже будут у Границ.
До этого момента Блейд собирался в точности выполнить приказ сенешаля Горлуа, носящего золотое кольцо с эмблемой Гильдии, так же как он повиновался и старой Маольт, не возражая и ни о чем не спрашивая. Впрочем, у него не было другого выбора, кроме как исполнить этот приказ: под любым предлогом присоединиться к посланникам Великого Совета и использовать все могущество Гильдии, чтобы найти Гаэля раньше них. И убить его.
Но ничто не мешало ему осуществить и другой свой замысел… В самом деле, кто сможет что-то ему сделать после того, как его миссия будет выполнена?
Блейд усмехнулся, вспомнив об огромной сумме, которую Гаэль запросил за серебряную кольчугу из Казар-Рана: сто золотых монет. Целое состояние! Вполне достаточно, чтобы скрыться в другом королевстве и зажить там как знатный господин… И к тому же, если проявить достаточную ловкость, почему бы не убить сразу двух зайцев: забрать себе и золото, и кольчугу?
Он внезапно расхохотался, отчего Маольт чуть не подскочила и взглянула на него со смесью изумления и страха. Нужно ли будет делиться с ней? Несомненно. Таков закон Гильдии. Но разве он не нарушил еще более священный ее закон, убив Тана из Логра?
— Все уже готово? — спросил он, улыбаясь как можно более непринужденно.
— Да, я уже получила распоряжения, — отвечала старуха. — Скоро тебе доставят лошадь, оружие и съестные припасы. Все наши требования выполняются раньше, чем мы о них говорим.
— Хорошо. Окажи мне еще одну услугу. Ты умеешь писать?
— Маольт пожала плечами. За кого он ее принимает, этот молодчик? Разумеется, она умеет писать — при ее ремесле это необходимо. К тому же она говорила на десятке языков, включая наречие гномов и ужасный рычащий язык гоблинов. Значит, ты сможешь отправить нашему хозяину письмо с печатью Гильдии.
— Куда?
— Тебе незачем это знать. Среди моих вещей есть клетка с тремя почтовыми голубями. Они знают, куда лететь. Не упоминай никаких подробностей. Просто напиши ему, что я вернусь через неделю-другую и что все его приказы будут выполнены в точности.
Он снова изобразил на лице улыбку.
— На обратном пути я к тебе заеду. Добычу поделим пополам. Таков закон.
— Таков закон, — эхом повторила Маольт.