Завыли сирены. Замигал аварийный свет. А в космос полетел сигнал «СОС», в текстуре букв которого, помимо сообщения об опасности угрожающей кораблю и Кондратию, содержалось описание всех тех событий, какие приключились со «Скользким» и Придуркиным, начиная с момента старта корабля с Земли.

Конечно, положение, в которое попал Придуркин было очень и очень щекотливым. Но он и не собирался терпеть всё это свинство только потому, что Комп взял на себя управление кораблём, взял но не справился с задачей, то ли сломавшись в ответственный момент, то ли ещё от чего.

Впоследствии Кондратий узнал, что Комп «Скользкого» увлёкся игрой в нарды сам с собой, но потерпел поражение сам от себя. И потому, расстроившись, в критический для корабля момент просто не смог адекватно оценить ситуацию и чуть не подставил Кондратия со «Скользким».

Но как бы то ни было, Кондратий не собирался прощаться с жизнью просто так, походя и сидя на месте с бутылкой лимонада в потной руке.

И потому, приняв инициативу на себя и, прикинув в уме, где, примерно, находится пушечная палуба, он скатился по трапу вниз и кинулся к масляно поблёскивающим затворам и лафетам готовых к бою орудий.

Снаряды он нашёл сразу. Они лежали тут же, у лафетов орудий, по шесть штук в ряд в пластиковых зелёных ящиках.

Откинув крышку первого, Кондратий подхватил руками тридцати пятикилограммовую чушку и, поднатужившись, заслал эту штуку в казённик.

То же самое наш герой-канонир проделал и с двумя другими пушками. То есть, зарядил их, как полагается.

Прильнув к окуляру прицела и покрутив нужные колёсики, совместил цель с крестиком прицела и открыл вентиль подачи сжатого воздуха и снаряды рванулись в сторону приближающихся бомб.

Первый снаряд Кондратия прошёл мимо цели, в каком-нибудь метре от неё.

Второй, вообще, не вылетел из ствола. Зато третий, петляя, как заяц и дёргаясь, как паралитик, помчался куда нужно.

Кондратий не видел вспышки, так как поправлял сбившийся набок форменный кэгээровский галстук, который обязаны были носить на выполнении задания все секретные агенты КОВПСРОА. Зато бортовой Комп отреагировал на вспышку правильно, вовремя записав её на видеоленту для последующего внесения, согласно установленному порядку, в реестр совершённых «Скользким» сколь нибудь героических поступков и порывов.

После галстука Кондратий принялся за шнурки. Они у него развязались и он боялся, что как-то наступит на них и упадёт, больно ударившись о железную палубу подбородком. С ним уже было нечто подобное на его работе и он хорошо помнил, как ему стыдно было за то падение перед начальством.

Он тщательно завязал шнурки, а, когда разогнулся, на фоне тёмного, мерцающего звёздами неба уже не увидел мчащихся на него бомб.

Но Кондратия не успокоило отсутствие вражеских снарядов. Он, ведь, знал, что разорвалась только одна «дыня». Вторая же где-то околачивалась, выжидая когда «Скользкий» зазевается и повернётся к ней спиной. Возможно потерявшаяся бомба — самая коварная бомба фомальдегаусцев и теперь она невидимая и неслышимая, мчится к «Скользкому», лелея в своём пороховом сердце злобную надежду подорвать корабль землян, как какую-нибудь ржавую, старую жестянку.

И Кондратию только приходилось надеяться, что чёртова бомба заплутала где-то в звёздах, сбившись с курса.

Но наш суперагент напрасно рассчитывал на благополучный исход дела и плохие штурманские качества торпеды инопланетян. Вскоре так шандарахнуло, что зазвенело в ушах, а в животе заурчала крем-содовая.

И, оставляя за собой шлейф дыма, корабль землян стал падать.

Нет, конечно же, никакого дыма не было. И падения — тоже. Как ни забавно, но в огромном космосе просто некуда падать. Просто Кондратию так легче было видеть ситуацию: дымящийся «Скользкий» падает на… Чёрт его знает на что!

Он нервно хохотнул и приник к окуляру перископа, надеясь разглядеть через него хотя бы вражеский корабль. Однако, оптика с этой стороны, в результате недавнего попадания снаряда, вышла из строя. Тогда Кондратий распрямился и устремился по трапу наверх.

Обзорные экраны рубки чахоточно мигали, не показывая ничего, а в воздухе пахло оплавленной пластмассой. Скорее всего «дыня» инопланетника нашла самое уязвимое место в обороне «Скользкого». Если уж и защитное поле не помогло.

Кондратий взволновался и почувствовал. Что взмок. Пот струился по его лицу, щекам и стекал на накрахмаленный воротник форменной рубашки.

В утробе корабля что-то ухнуло, заскрипело, а затем звонко хлопнуло. Дым в рубке сделался ещё гуще.

Решительным жестом Придуркин сорвал с шеи галстук и с тем же настроением лишая себя и рубахи. Он понял, что жить ему осталось считанные мгновения. То есть, то непродолжительное время, пока инопланетяне не вгонят в бок «Скользкого» ещё парочку своих зарядов.

Становилось не очень-то и весело, если посмотреть хоть с какой стороны. Особенно, учитывая то обстоятельство, что у Кондратия разболелась голова.

Головная боль возникла исподволь, она разрасталась и вскоре охватила не только голову, но и шею, плечи, рёбра, таз, копчик и прочее. И Кондратий понял, что кто-то использует ультразвуковые пилы, пытаясь проникнуть в его корабль.

Об ультразвуковых пилах Кондратий догадался, потому что читал раньше, до того как стать агентом КГР, фантастические романы, в которых этот способ проникновения в чужие корабли считался самым быстрым и удобным.

Конечно же, ещё совсем недавно Кондратий не верил ни в каких инопланетян. И, стоя у заводского конвейера считал их досужей выдумкой и фантазией, распаливших своё воображение с помощью кофе, писателей. Но теперь всё складывалось по другому. Теперь всё было не понарошку, а всерьёз.

Очень скоро его схватят чешуйчатые и возможно зубоклыкие страшилища со злобными фиолетовыми глазами и перепончатыми лапами. Бррр!..

Так всё и произошло, как представлял себе Кондратий.

В тот момент, когда головная боль улеглась, стена, рухнула отделявшая Кондратия от холодного космоса, и в клубах пыли перед ним предстали те самые существа, которых он и представлял себе в своих леденящих кровь фантазиях.

Пророчества обпившихся кофе писателей сбылись. И сейчас агент с инвентарным номером 13–13 мог воочию убедиться в мерзоглядности представленной ему космической судьбой картины. К тому же существа, которых Кондратий чисто автоматически насчитал целых четыре, держали в своих мерзких перепончатых лапах, скорее всего, оружие, пусть и напоминавшее Кондратию безобидные водяные пистолеты.

Инопланетяне злобно глядели на суперагента земной разведки и Кондратий не знал на что злобы у этих монстров космоса больше, на него, Кондратия или на земную разведку.

Одна из тварей подошла к герою и ткнула его в грудь тем, что сжимала в своих чешуйчатых, отвратительных лапах.

— Мордой к стене! — прошипело страшилище тоном не терпящим возражений.

И, не желая искушать, итак, в общем-то, обделившую его, как он сам догадывался, судьбу, Кондратий послушно, но с гордым и независимым видом повернулся к гостям обратной стороной своего же фасада. И, понимая всю малокультурность своего поступка, он всё ж таки догадывался, что лучше не перечить.

После этого его тщательно обыскали, но не обнаружив ничего крамольного, кроме ручки, блокнота и удостоверения на имя секретного агента-13-13 евфрейтора Придуркина, чешуйчатые разочарованно присвистнули своими жаберными щелями. Ведь чешуйчатники рассчитывали на больший улов.

Потом его допросили.

— Сколько на Земле человекоединиц? — пытали его.

— Практически семь миллиардов, — не задумываясь отвечал Придуркин.

Уж это-то он помнил хорошо.

— Какое тысячелетие на земном календаре?

— Кажется, третье! — бойко отвечал Кондратий.

— Самая большая глубина вашего мирового океана?

— Марианская впадина. Одиннадцать километров.

Кондратию становилось даже весело. «Ну и лёгкие же вопросы у этих инопланетян!» — думал он. На экзаменах в школе и то потрудней.

— Кто руководит КГР? Имена! — потребовали от него.

И Кондратий только-только открыл рот, чтобы произнести заветные имена, но вовремя сдержался. Кондратий не знал наверняка понравится ли его руководителям то, что он выбалтывает их фамилии каким-то чешуйчатым созданиям.

— Имена, придурок! Или мы тебя сейчас выбросим в космос, — настаивал следак чешуйчатников.

— Не надо пороть горячку с космосом, — резонно заметил агент 13–13. — Всему своё время.

— Ты что жить не хочешь, умник? — позеленел ещё больше, хотя был итак весь зелёный, следак.

— Не хочет, — подтвердил другой чешуйчатник. — Или хочешь? — внезапно спросил он у Кондратия. — А ну-ка расскажи дяденьке следователю всё без утайки и он тебе ничего не сделает за это.

— Да пошёл ты! — стараясь подражать героям голливудских блокбастеров, которых насмотрелся за свою короткую жизнь вволю, сплюнул на стенку Кондратий. — Видал я таких как вы субчиков знаете где?… — ввернул уже не голливудский штамп Кондратий, хотя на самом деле чешуйчатников видел впервые.

Не зная особенностей лексики землян, чешуйчатомордые не могли даже подозревать, где их по логике рифмы мог видеть Придуркин. Однако, будучи существами, от природы, смекалистыми, они все же догадались, что это место не совсем соответствует общепринятым в среде гуманоидов этическим и моральным нормам.