От автора

За последнее столетие средняя продолжительность человеческой жизни почти удвоилась. Весьма возможно, что к концу века средняя продолжительность человеческой жизни достигнет восьмидесяти или ста лет. В отдаленном будущем это увеличение может дойти до тысячи или более лет. Ученые только что приступили к изучению причины старости, и многого можно ожидать от систематического исследования, уже начатого Мечниковым и другими.

* * *

— Правда ли, доктор Хэкенсоу, что вы открыли тайну вечной молодости? — С таким вопросом обратилась к доктору, прихрамывая, войдя в кабинет, довольно дряхлая дама, восьмидесяти пяти лет, мистрис Линда Юнг, прослышавшая, что доктор отыскивает «Жизненный эликсир».

— Нет, мистрис Юнг, — сказал он. — Едва ли это можно назвать «вечной жизнью». Но я открыл, как прекращать процесс метаболизма, как сказали бы биологи. Я полагаю, вы знаете, что такое анаболизм и катаболизм?

Мистрис Юнг выразила недоумение.

— Анаболизмом называется рост какой-нибудь ткани, а катаболизмом — разрушение и смерть ткани. Метаболизм означает то, что мы называем «жизнью», он заключается в постоянном росте и разрушении ткани.

— Так в чем же состоит ваше открытие?

— Я открыл, как прекращать процесс метаболизма. Я нашел способ, как заставить клеточки тела переработать старые, разложившиеся части ткани, и, таким образом, восстановить их свежесть и молодость. Причина, по которой человек старится и умирает заключается в том, что стареют ткани одного или нескольких его органов, т. е. ткани или разрушаются, или твердеют, или вследствие накопления постороннего вещества, органы теряют способность выполнять надлежащим образом свои функции. Главной причиной дряхлости, а тем самым и старости, является, по Мечникову, затвердение стенок кровеносных сосудов. Существует, конечно, много других причин, способствующих этому, как я открыл, когда приступил к исследованию в этой области.

 

Метод исследования

— Я исходил из того положения, что жизнь, в действительности, никогда не прекращается, или, точнее говоря, каждое живущее теперь существо представляет собою не что иное, как развившееся первоначальное ядро, отделившееся от протоплазмы, от которой происходят все животные и растения. Непрерывная цепь предков каждого человека тянется в глубину прошлого, вплоть до первоначального ядра. Теперь индивид, у которого ткани уже состарились и разложились, может все-таки производить семенные клеточки или ядра, способные дать начало не только одной новой жизни, но непрерывному ряду новых жизней — другими словами, жизни, которая может длиться сотни или тысячи лет, пока не угаснет всякая жизнь на земле.

— Я потратил годы на мои исследования. Прежде всего я изучил старость на растениях. Почему умирает дерево? Некоторым оливковым деревьям, говорят, две тысячи лет. Почему бы им не жить вечно? Но изучение растений много не помогло мне. Дерево умирает потому, что с наружной стороны старого ствола начинает произрастать новое дерево, а внутренняя древесина разрушается и середина остается пустой. Условия человеческого существования совершенно иные: старость может явиться последствием плохого пищеварения, заболевания легких или других дыхательных органов, или неправильного кровообращения, или расстройства нервной системы.

— Но, доктор, — прервала мистрис Юнг, зевая. — Боюсь, что я слишком глупа, чтобы понять все ваши научные термины, и я хочу вовремя попасть домой, чтобы позаботиться о «метаболизме» моей семьи — моих детях и внуках; хочу, чтобы обед сегодня у меня был особенно хороший, так как я жду мистера Траймбля. Мистер Траймбль вдовец, сорока пяти лет, и, сказать вам правду, доктор, я влюблена в него. Теперь я узнала, что вы открыли «Эликсир молодости», и пришла спросить, не, согласитесь ли вы сделать меня снова молодой. Я богата, доктор Хэкенсоу. Мой муж был архимиллионером и оставил мне большую часть своего состояния. Мне теперь восемьдесят пять лет, и я с радостью заплачу вам миллион долларов, если вам удастся превратить меня снова в молодую женщину.

— А если мне не удастся?

— Если вам не удастся, то я ничего не теряю. Недавно я стала чувствовать себя вообще очень слабой, и доктора сказали мне, что мне осталось жить еще только три месяца — наверное, это будут три месяца мучений и страданий. Я охотнее рискну потерять эти три месяца и попытаюсь снова стать молодой.

Доктор Хэкенсоу колебался.

— До сих пор, — сказал он, — я производил все мои опыты над животными. Я могу взять здоровенного старого петуха или корову, настолько старую, что мясо ее могло бы попасть на стол в какой-нибудь пансион, и вернуть им их былую молодость. Я занимаюсь тем, что покупаю старых, заезженных чистокровных лошадей, омолаживаю их и затем продаю с хорошей прибылью. Особенно меня интересуют экземпляры с самой лучшей родословной, так как владельцы чистокровных быков и жеребцов охотно платят фантастические цены за их омоложение. Но опытов над человеческой тканью у меня было сравнительно немного, и притом только над ампутированными руками и ногами. Никогда я не производил опыта над целым человеческим телом. Кроме того, хотя я успешно омолаживал животных, но я еще не нашел способа приостановить прекращение процесса метаболизма. Другими словами, если даже мне удастся опыт над вами, вы будете становиться все моложе и моложе, пока мне не посчастливится найти какое-нибудь противоядие.

— Я возьму на себя весь риск и всю ответственность. Я поручу моему адвокату составить бумагу, которая освободит вас от всяких нареканий. Как я уже говорила вам, мне нечего терять, а выиграть я могу все.

— Отлично, сударыня, — сказал доктор. — Сделайте завещание, приведите в порядок ваши дела и приходите сюда в следующий понедельник утром. К тому времени у меня будет все готово для вас.

 

Все готово к операции

— Операция будет очень болезненна, доктор? — спросила мистрис Юнг, усаживаясь в операционное кресло.

— Не более, чем обыкновенная прививка, — ответил доктор Хэкенсоу. — Если бы вы пришли ко мне год тому назад, я подверг бы вас анестезии, вскрыл бы одну из ваших артерий и вставил бы в разрез трубку с таким приспособлением, что она может удалять старую кровь и вводить новые ингредиенты. Действительно, во время моих прежних опытов я превратил двух субъектов в сиамских близнецов. Я срастил молодое животное со старым, которое хотел омолодить, и ежедневно удалял небольшое количество старой крови. Таким образом, молодая свежая кровь переливалась из одного тела в другое, и старое животное в больших размерах почерпало жизненную силу у молодого. Но процесс шел тяжело, и я нашел, что новая кровь не вполне восстанавливает отвердевшие или разрушенные ткани. Она могла только отчасти смягчать отвердевшие стенки сосудов, а не очистила бы кости от осадка извести, скоплявшейся там годами, которая превращает мягкие хрящевые кости ребенка в хрупкие кости старика. Только после того, как я открыл новый микроб, мне удалось получить реальные результаты.

— Новый микроб?

— Да, микроб, который я назвал Bacillus Haskensavii. Делая опыты с новыми красками для окрашивания микробов, я нашел совершенно неизвестную разновидность бациллы, обладающую самыми поразительными свойствами. Вместо того, чтобы нападать на здоровую ткань, как это делают микробы различных болезней, эта бацилла, по-видимому, нападает только на старую и разрушенную ткань. Таким образом, тело постепенно оздоравливается, и старые ткани могут заменяться свежими молодыми клеточками.

— Но может ли старое тело производить молодые и свежие клеточки?

— Да, конечно. Все новые, только что народившиеся клеточки, молодые, свежие и способные бесконечно развиваться. Теперь, будьте так любезны, обнажите вашу руку, я начну вспрыскивание.

Мистрис Юнг бестрепетно подняла свой рукав, и доктор Хэкенсоу быстро сделал ланцетом легкий надрез. Затем извлек несколько капель крови, которая была ему нужна для проверочного исследования, и поместил в пробирную трубку, наполненную раствором Карреля. После этого он вспрыснул в руку небольшое количество чистой культуры нового микроба.

— Ну, сударыня, — сказал доктор Хэкенсоу, — все кончено!

— Неужели? Это все? Ну, доктор, если эта маленькая царапина превратит меня в молодую женщину, вы заработаете ваш миллион долларов очень легким способом.

— Сударыня, — ответил доктор, — я гарантирую, что ваша молодость скоро начнет возвращаться к вам, если только не произойдет какой-нибудь несчастный случай, но я говорил вам, что не могу обещать остановить процесс омолаживания, так как я пока еще не нашел способа прекратить действие микроба.

— Это ничего не значит, — весело воскликнула старуха.

— Я уже чувствую себя помолодевшей. Вам нечего торопиться отыскивать противоядие!

Неделю спустя мистрис Юнг снова появилась в кабинете доктора.

— Я боюсь, не произошло ли какой-нибудь ошибки, доктор, — сказала она. — Я не только не чувствую себя моложе, чем была, но замечаю, что стала немного старее и слабее.

Волнение отразилось на лице доктора Хэкенсоу, но после внимательного исследования руки лицо его просветлело.

— Все идет отлично, мистрис Юнг, — сказал он. — Микробы, которые я привил, быстро размножаются, но их еще недостаточно, чтобы оказать надлежащее воздействие. Вы, действительно, на неделю постарели с тех пор, как были здесь в последний раз. Но бациллы, которые я привил, будут размножаться в геометрической пропорции, и вы скоро начнете чувствовать их действие.

— Я надеюсь на это. Но, доктор, что станут делать страховые и иные общества, если люди будут страховаться на дожитие или покупать пожизненную ренту, а затем будут жить вечно?

Доктор Хэкенсоу рассмеялся.

— Предполагаю, что общества найдут способ, будут прекращать платежи по достижении ста лет или около того, — заметил он.

 

Удачный исход операции

Доктор не ошибся. Месяц спустя старуха стала заметно выглядеть лучше, а через три месяца она могла держаться прямо и твердой походкой вошла в кабинет доктора.

— Доктор, — сказала она, смеясь. — Чары действуют — я чувствую, что сильно молодею.

Доктор Хэкенсоу внимательно пощупал у нее пульс и выслушал дыхание.

— Сударыня, — сказал он, — позвольте поздравить вас. Вы, действительно, на десять лет моложе, чем были, когда я произвел операцию.

— В самом деле?! Значит, мне семьдесят пять лет! Когда мне будет опять сорок, я выйду замуж за Джона Траймбля. Вот вам пока часть вознаграждения, которое я обещала вам, а остальное вы получите в день моей свадьбы.

Прошло месяца два, и вот однажды в лабораторию доктора вошла, предварительно послав доложить о себе, дама на вид лет сорока, замечательно красивая для своего возраста.

— Вы хотите меня видеть, сударыня? — спросил знаменитый человек.

Дама звонко и искренно рассмеялась.

— Так вы не узнали меня? Я мистрис Линда Юнг. Разве я так сильно изменилась?

Доктор Хэкенсоу удивленно окинул ее пристальным взглядом.

— Вы? Мистрис Юнг? — воскликнул он, внимательно оглядывая роскошные черные волосы, заменившие ее седые локоны, отмечая ее твердую, эластичную походку и молодой блеск ее глаз.

— Да, доктор, успех вашего опыта превзошел все мои самые пылкие мечтания, и я пришла пригласить вас на мою свадьбу; я выхожу замуж за мистера Джона Траймбля. У меня теперь будут две семьи, так как у Джона есть сын по имени Джек, а у Джека, — он тоже вдовец — есть маленький мальчик по имени Джемс. А ведь то обстоятельство, что внешность моя изменилась, доставило мне много хлопот. Затруднения начались прежде всего в банках. Моя новая твердая подпись не совпадала с прежней, сделанной слабой рукой, так что мне пришлось научиться подделывать свою собственную подпись, чтобы она была похожа на мои прежние каракули. А когда кассир пригласил меня явиться лично, то моя молодая внешность возбудила в нем сильное подозрение. Мне пришлось продать все мое недвижимое имущество, и я должна была постоянно менять банки и сейфы. Все мое состояние помещено теперь в процентных бумагах на предъявителя, так что когда мне нужны деньги, нет необходимости удостоверять личность. Все это стоило мне довольно много денег, но за молодость можно заплатить какую угодно цену, и все будет недорого.

— Поверите ли вы мне, доктор, я беру теперь уроки танцев, и танцую фокстрот и шимми, как молоденькая легкомысленная вертушка. Я вынуждена была даже покинуть свою собственную семью под предлогом поездки за границу. Подумайте только — я теперь моложе своего собственного сына!

 

Микроб продолжает действовать

Прошло еще три месяца, и вот однажды доктор Хэкенсоу был поражен при виде очаровательной феи, впорхнувшей к нему в кабинет, — вечером вошла к нему прелестная молодая девушка на вид не больше восемнадцати лет, одетая в очень изящное бальное платье и изумила этого старого джентльмена, обвив руками его шею и с чувством поцеловав его.

— Доктор, — воскликнула она, — как смогу я отплатить вам за все, что вы для меня сделали!

— Простите, мисс, — сказал доктор, смутившись, — но вы в более выгодном положении, чем я. В вашем лице есть что-то знакомое, но должно быть, прошли уже годы с тех пор, как я видел вас в последний раз, так как я никогда не мог бы забыть такую очаровательную молодую женщину.

— Как, доктор, вы не узнаете меня? Я — Линда Юнг, мистрис Линда Юнг. Ваш «эликсир молодости» продолжает действовать в моих жилах, и притом, кажется, с каждым днем все сильнее, так как я становлюсь все моложе и моложе.

— Возможно ли! — удивленно воскликнул доктор Хэкенсоу. — Действительно ли вы та самая мистрис Юнг, слабая восьмидесятипятилетняя старуха, которая вошла прихрамывая ко мне в кабинет меньше, чем год тому назад!

— Да, тут нет никакой ошибки, доктор, и я еду сейчас на бал с моим женихом, Джеком Траймблем. Когда я увидела, что становлюсь еще моложе, я решила, что Джон уже стар для меня, и я разошлась с ним, скрылась на некоторое время, а теперь вернулась в другом образе, в виде молодой девушки, и покорила сердце Джека. Но я хочу, чтобы вы прекратили омолаживание, мой настоящий возраст мне нравится, а если я буду продолжать так быстро молодеть, то не знаю, что мне делать. Я не хочу, чтобы мне снова пришлось ходить в школу!

— Но, сударыня моя, — в ужасе возопил доктор, — мне не удалось еще найти противоядия. Я так же не в состоянии помешать вам молодеть, как до меня никто в мире не мог помешать вам стариться.

— Не называйте меня, пожалуйста, сударыней, — прервала его молодая девушка. — Если бы кто-нибудь услышал вас, ему это показалось бы странным. Пожалуйста, сделайте все, что возможно, для меня. Пока я хочу попросить разрешения переехать к вам и жить здесь в качестве вашей племянницы. Люди очень подозрительно относятся к молодой девушке восемнадцати лет, которая живет одна и которой трудно дать о себе подробные сведения. Я хочу также, чтобы вы имели свободный доступ к моему сейфу, где лежат мои деньги, так как я испытываю, все больше и больше затруднений при деловых сношениях с банками.

— Кстати, доктор, почему бы вам самому не испытать на себе ваш эликсир? Вы, должно быть, были красивым мужчиной, когда были молоды. Может быть, я смогу выйти замуж за вас вместо того, чтобы выходить за Джека?..

— Цыц! цыц! барышня! Не говорите этого. Я буду только рад иметь такую племянницу, как вы, и взять на себя заботы о ваших делах, но я боюсь, что к человеку, который женится на вас, вы будете испытывать нечто вроде пресыщения. Кроме того, я еще не нашел противоядия, чтобы приостановить ваше омолаживание, и у меня нет желания вместе с вами превратиться снова в младенца.

Итак, уладили дела, и на другой день «племянница» доктора Хэкенсоу Линда переехала и поселилась у него. Но, увы, она все продолжала молодеть и молодеть, и так быстро, что ей пришлось уехать и затем снова вернуться в качестве своей собственной младшей сестры. Но даже этой увертки было недостаточно. Доктору пришлось завести две квартиры и постоянно переходить из одной в другую, так как целый ряд новых племянниц, одна моложе другой, приезжали к нему в гости. Мистрис Линда Юнг превратилась теперь в восьмилетнюю девочку. Но любопытно, что она еще сохранила те воспоминания, которые у нее были до омолаживания. Совершенно так же, как мы до старости сохраняем воспоминания молодости, она, молодая, сохраняла воспоминания зрелого возраста, хотя и не совсем ясные.

Линда очень боялась, как бы ее снова не стали посылать в школу. Представьте себе женщину 85 лет — и притом замужнюю женщину, — которой приходится идти в школу, как восьмилетней девочке. Ей, полной воспоминаний, которые накопились у нее за всю ее жизнь, думать о том, что надо сидеть каждый день на школьной скамье в обществе детей, обучающихся грамоте! Эта мысль сводила ее с ума! Ей не хотелось прослыть за чудо-ребенка, и она умоляла доктора поторопиться с его опытами.

— Если вы не поторопитесь — кричала она, — то я превращусь в младенца прежде, чем вы найдете противоядие!

 

Необходимость заставляет

Бедного доктора и не надо было понукать. Он так же ясно, как и она, предвидел все будущие осложнения. Микробы теперь, очевидно, размножались с молниеносной быстротой. Число их увеличивалось в геометрической прогрессии. Началось это только с того небольшого количества микробов, которые были впрыснуты в руку мистрис Юнг. Путем деления число их удвоилось. Третье поколение снова увеличилось вдвое, и таким образом размножение продолжалось дальше. Теперь Линда изменялась так быстро, что доктор должен был держать ее взаперти в ее комнате и сам ухаживать за ней, следя за всеми ее потребностями. Не мог же он ежедневно нанимать нового слугу, так как становилось заметным изменение, происходившее даже в течение одного дня.

Он устроил из комнаты Линды лабораторию для поисков столь желанного противоядия и работал день и ночь. Несомненно, должно существовать средство, которым можно приостановить размножение этих новых микробов или уничтожить их, не повреждая тканей тела! Но дни текли, а доктор ничего не находил.

Когда Линда достигла четырехлетнего возраста, доктор решился на героические меры. Не ограничиваясь более опытами над животными, он решил произвести опыт над самим ребенком. Он испробовал все, что только могло прийти ему в голову, даже переливание крови от пожилого человека. Но, несмотря на эти усилия, Линда превратилась в восьмимесячного младенца, она могла только лепетать и простыми жестами выражать свои желания. На вопросы доктора Хэкенсоу она могла отвечать утвердительными или отрицательными жестами; когда же она хотела что-нибудь передать ему, она произносила по очереди отдельные буквы алфавита. У нее сохранилась склонность к папиросам и к коктейлю, и странно было видеть восьмимесячного младенца, пытающегося курить папиросу или сосущего коктейль из детского рожка. Однажды она пожелала увидеть своих детей и внуков и требовала, чтобы все они по очереди подержали ее на руках, и ей доставляло злобное удовольствие бить их и царапать им лицо в отместку за то, что они столько раз проделывали то же самое над ней, когда были младенцами.

А возраст ее все уменьшался. Доктор Хэкенсоу целыми часами медленно расхаживал по комнате с грудным младенцем на руках, в которого превратилась старая вдова, и читал ей газеты или отрывки из «Потерянного Рая» Мильтона. Между тем его могучий мозг упорно силился изобрести какое-нибудь средство, чтобы предотвратить катастрофу, которой, по-видимому, вскоре кончится опыт, так удачно начатый.

 

Последняя мера

Когда Линда дошла до возраста всего в пять дней, доктор Хэкенсоу приготовил инкубатор для грудных младенцев, а когда ей было уже минус один день, он, как полагается, поместил ее в ее новое обиталище. Теперь быстрота ее омолаживания пошла на убыль, и она проходила в обратном порядке через все фазы дородового периода почти с той же скоростью, с какой прежде уменьшались ее восемьдесят пять лет. Когда утробному плоду было около семи месяцев, доктор Хэкенсоу перенес его в стеклянный сосуд, наполненный подходящей жидкой культурой, и с возрастающей тревогой наблюдал, как он превращается в головастика с хорошо развитым хвостом и жаберными дугами. Было очевидно, что от мистрис Юнг скоро ничего не останется, кроме первоначального оплодотворенного семенем яичка, из которого она произошла. А что произойдет потом? Она исчезнет, погрузится в небытие?

Доктор Хэкенсоу решился на последнее средство. Он тщательно берег несколько капель крови, которые он в самом начале взял из руки мистрис Юнг. Утробный плод был теперь так мал, что мог содержать только сравнительно небольшое число микробов молодости. При последней попытке доктор решил испробовать все. Он постарался с помощью анестезирующего средства остановить деятельность микробов, а затем впрыснуть в утробный плод несколько хранившихся у него капель крови. И тогда он стал ждать. Тревожно ждал он. С какой радостью увидел он, что процесс омолаживания прекратился! Прошло два, три дня, и вот плод стал снова увеличиваться. Через девять месяцев мистрис Юнг снова превратилась в обыкновенного младенца, но теперь скорость ее роста стала нормальной, и ей пришлось пройти все стадии детства и юности, и, наконец, в возрасте двадцати лет — или, вернее, — когда ей было сто пять лет, — она вышла замуж за Джемса Траймбля, внука того человека, с которым она раньше была помолвлена.

Но доктор Хэкенсоу прекратил свои исследования тайны вечной молодости. Конечно, для ученого было бы большим преимуществом прожить молодым тысячу лет или больше.

С другой стороны, подумайте, как вредно было бы для человечества, если бы все люди жили бесконечно. Прогресс был бы сильно задержан; было бы трудно искоренить старые идеи и обычаи. Новые поколения, свободные от предрассудков своих родителей, двигают человечество вперед.

Тогда же и физические, и умственные силы человечества оставались бы все в том же самом положении, на той же ступени развития. Нужен был целый ряд весьма приспособленных к жизни поколений в прошлом, чтобы современный человек достиг такой поразительной интеллектуальной мощи, и только если в грядущем народятся очень приспособленные к жизни поколения, можно надеяться, что мощь эта еще более возрастет.