Передавать выкуп предстояло мне. Никогда еще мне не приходилось держать в руках кейс с 10 миллионами фунтов. Собственно, и в тот раз не пришлось. Самоуверенный Джек Дэррмо вообразил, что возьмет Аида задолго до того, как тот посмотрит на деньги. Ну и козел. Картина Гейнсборо едва высохла, Английское Шекспировское товарищество сотрудничать отказалось. Единственной частью требований Ахерона, которая была честно выполнена, стало изменение названия станции автосервиса. «Кингтон Сент-Майкл» превратился в «Лею Деламар».

Четверг Нонетот. Жизнь в ТИПА-Сети

Брэкстон Пшикc не замедлил ознакомить нас с разработанным планом — ровно за час до назначенной встречи. Таким способом Джек Дэррмо решил обезопасить себя от того, чтобы кто-нибудь из нас, не дай бог, не придумал собственный план действий. Это была, по сути дела, операция «Голиафа» — я, Безотказэн и Виктор потребовались только для достоверности, на случай слежки со стороны Аида. Встречу назначили на резервном железнодорожном мосту. Попасть туда можно было только по двум автодорогам и одной заброшенной железнодорожной ветке, по которой лучше всего было бы передвигаться без машины и на четвереньках. Сотрудники «Голиафа» перекрыли все три пути. Им было приказано пропустить преступника к месту встречи, а назад не выпускать. На бумаге все получилось прекрасно.

Путешествие по заброшенной ветке обошлось без происшествий, вот только поддельный Гейнсборо занял в «спидстере» куда больше места, чем я думала. Люди Дэррмо попрятались, мы с Безотказэном по дороге не заметили ни души.

Мост был все еще в хорошем состоянии, хотя уже давно не использовался. Я припарковала машину неподалеку от места встречи и пошла дальше одна. День был прекрасен, стояла полная тишина. Я посмотрела через парапет, но не увидела ничего подозрительного — только большую сборную кровать, которую выбросили много лет назад. Меж камней росли маленькие кустики, рядом с рельсами стоял пустой корпус светофора. Еще я заметила верхушку перископа — за мной вели наблюдение. Я решила, что это один из людей Дэррмо, и посмотрела на часы. Уже пора.

Мое внимание привлек приглушенный писк рации. Наклонив голову, я попыталась понять, откуда он идет.

— Слышу сигнал беспроводной рации, — сказала я в микрофон своего уоки-токи.

— Это не наша, — ответил Дэррмо из опорной пункта — заброшенного сельского дома в полутора милях отсюда. — Предлагаю найти источник.

Рация Аида, завернутая в пластик, была спрятана в ветвях дерева по другую сторону дороги. Связь была плохая — похоже, он ехал в машине.

— Четверг?

— Да.

— Ты одна?

— Да.

— Как здоровье? Жаль, что пришлось так поступить, но ты же сама знаешь, как порой заносит нас, психопатов.

— Мой дядя жив?

— Более чем, девочка. Я от него в восторге — такой интеллект, но так рассеян… Используя его мозг, я мог бы править миром, а не заниматься жалкими вымогательствами.

— Ну так и завязывайте с ними прямо сейчас, — предложила я.

Аид пропустил мои слова мимо ушей и продолжал:

— Не геройствуй, Четверг. Как ты, наверное, уже догадалась, рукопись «Чезлвита» у меня, и я легко ее уничтожу.

— Где вы?

— Ну-ну, Четверг, ты же понимаешь, с кем говоришь. Мы обсудим условия освобождения твоего дядюшки сразу же, как только я получу мои деньги. Найдешь на парапете карабин на проводе. Положишь Гейнсборо и деньги на парапет, прищелкнешь их карабином. Как только ты это сделаешь, я приду и все заберу. До встречи, мисс Нонетот!

Я повторила его слова для начальства. Мне велели делать, как сказано.

Так я и поступила. Защелкнув карабин, я отошла назад к машине и присела на капот, не спуская глаз с будущего трофея Аида. Прошло десять минут, полчаса. Попросила совета у Виктора, но он просто предложил мне оставаться на месте.

Стало припекать солнце, в кустах весело зажужжали мушки. Обоняние дразнил запах свежесрезанной травы. С автотрассы доносился далекий шум машин. Похоже, Аид испытывал нас — это нередко бывает в таком тонком деле, как передача выкупа. Когда пять лет назад был похищен Поэт и Великий Писатель, выкуп удалось передать только с девятой попытки. ПВП вернулся целым и невредимым. Оказалось, он сам устроил похищение, чтобы подстегнуть вялую продажу своей, мягко говоря, заурядной биографии.

Я устала и снова подошла к парапету, плюнув на распоряжение Дэррмо держаться подальше. Повертела в руках карабин, подумала и рассеянно побрела вдоль тонкого провода, который был упрятан в щели кирпичной кладки. Проследила, как он идет — до самой земли у основания парапета, оттуда провод тянулся дальше, прочь от моста. Я осторожно потянула его и увидела, что он прикреплен к свернувшемуся, как змея в сухой траве, тросику. Заинтригованная, я пошла по тросику и обнаружила еще один прикрепленный к нему провод. Он был аккуратно переброшен через перемычку телеграфного столба и тянулся к другому столбу на дальнем конце моста, образуя большую двойную петлю в десяти футах над головой. Я нахмурилась, и тут послышалось низкое рычание мотора, которое заставило меня обернуться. Я ничего не увидела, но машина явно приближалась, причем очень быстро. Я посмотрела на засыпанные гравием шпалы старой железной дороги, ожидая увидеть что-нибудь четырехколесное, но там ничего не было. Рычание мотора стало угрожающим, и тут над ограждением появился небольшой самолет. Он летел очень низко очевидно, чтобы не засекли.

— Самолет! — крикнула я по уоки-токи. — У них самолет!

И сразу началась стрельба. Кто выстрелил первым — не знаю, но в одно мгновение спокойную тишину сельского пейзажа разорвал резкий треск. Несколько пуль ударили в парапет, выбив красную кирпичную пыль, я инстинктивно пригнулась, выхватила пистолет и сняла с предохранителя. Самолет шел точно на меня. Я узнала наблюдательный высокоплан — такие использовались в Крыму для корректировки артиллерийского огня. Боковая дверь отсутствовала; Ахерон, опираясь ногой о крыло, радостно расстреливал из пулемета все, что видел. Обстрелял и полуразрушенную будку — голиафовцы так же радостно открыли ответный огонь. Я заметила в корпусе самолета несколько дырок. За ним во взвихренном винтом воздушном потоке болталась «кошка». Когда он прошел надо мной, крюк подцепил провод, протянувшийся между телеграфными столбами, и саквояж с картиной взвились в воздух. Я вскочила и принялась палить вслед удаляющемуся самолету, но он нырнул под мост, волоча добычу на проволоке. Сообразив, что с ним улетает последняя надежда поймать Аида, я прыгнула в машину и развернула ее на месте, взметнув тучу пыли и гравия. Безотказэн мрачно потянулся к ремню безопасности.

Но аэроплан еще не закончил свое выступление. Самолет вошел в крутое пике, набрал скорость и почти вертикально вышел с левой стороны моста. Пилот повернулся в нашу сторону, зацепив кончиком крыла верхушку березы. «Студебеккер», набитый голиафовцами, рванулся было за самолетом, но резко затормозил, когда самолет скользнул навстречу. Пилот накренил самолет влево, чтобы Ахерон лучше видел цель. Вскоре черная машина превратилась в решето и ухнула в кювет. Я резко нажала тормоз — передо мной вынырнул еще один «студебеккер». Ахерон расстрелял и его, этот врезался в низкую стену у моста. Самолет еще раз прошел точно надо мной. Гейнсборо болтался так низко, что ударился о капот машины. Люди Дэррмо вяло отстреливались.

Я вдавила газ и рванула в преследование, мимо расстрелянных машин, через мост. Перед нами была прямая дорога, а самолет Аида летел против слабого ветра; если повезет, мы его перехватим. В конце дороги была развилка и ворота. Самолет летел к ним. Безотказэн нервно покосился на меня.

— Как мы проедем?

Вместо ответа я выхватила пистолет и прицелилась в ворота. Два выстрела прошли мимо, три попали в цель. Петли рассыпались, ворота упали. Я направила машину в поле. Гулявшие там коровы просто обалдели. Самолет по-прежнему летел впереди, и хотя мы и не догоняли его, но и не отставали.

— Преследуем самолет преступника, направляющегося, уй, кажется, на восток, — проорал по рации Безотказэн.

Мы сейчас могли думать только о самолете. Хотя неподалеку наверняка находился полицейский вертолет, он был слишком медленным для перехвата.

После слалома между коров по пологому склону мы добрались до другого края поля, где к воротам как раз подъезжал в своем «лендровере» фермер. Когда он узрел, что прямо на него несется заляпанная грязью спортивная машина, он изрядно перетрусил, но ворота все же открыл. Я резко повернула руль вправо, вырвалась на дорогу, некоторое время тащилась одним колесом в кювете, наконец выровняла машину и прибавила газу. Теперь мы мчались под прямым углом к нужному направлению. Следующий поворот налево вел к ферме; туда мы и свернули, распугав по дороге кур. Нужно было найти выезд в поля.

— Ферма Холликрофта! — заорал в рацию Безотказэн, чтобы те, кто интересовался нашей погоней, не чувствовали себя брошенными.

Я нашла выезд через сад, огороженный колючей проволокой, — черт, на машине осталось пять глубоких царапин. По траве мы поехали быстрее, подпрыгивая на прошлогодних закаменевших рытвинах. Дважды машина цепляла брюхом за землю, но, по крайней мере, мы продолжали двигаться. И даже догнали самолет, но тот вдруг резко свернул влево. Я тоже. Мы въехали в лес по подвернувшейся просеке. Сквозь ветви я видела самолет над нашими головами.

— Четверг! — проорал Безотказэн, перекрывая рев мотора.

— Что?

— Дорога!

— Дорога?

— Дорога!!!

Мы выскочили на дорогу на полной скорости и аж взмыли в воздух. Машина приземлилась косо и врезалась боком в заросли ежевики. Мотор заглох, но я снова завела его и, разгоняясь, помчалась вдогонку за самолетом. Лес кончился. Самолет опережал нас всего на сотню ярдов. Я еще прибавила газу. Мы вломились на следующее поле, прорвались сквозь траву и почти поравнялись с самолетом, который по-прежнему летел против ветра.

— Четверг!

— Что еще?

— Мы несемся прямо в реку!

Чистая правда. Справа и слева до горизонта и не более чем в полумиле перед носом нам преграждал путь широкий Северн. Ахерон летел в Уэльс, за границу, и тут мы были бессильны.

— Держи руль! — взвыла я.

Безотказэн нервно поглядывал на приближающийся берег. Мы летели по ровной местности со скоростью около семидесяти миль, вскоре затормозить будет уже невозможно. Держа пистолет обеими руками, я хорошенько прицелилась и выстрелила по самолету. Он бешено задергался, накренился… Какую-то долю секунды я надеялась, что зацепила пилота, но самолет просто резко сменил курс, чтобы набрать скорость.

Я ругнулась, вдавила тормоз и круто повернула руль. Машина заскользила по траве, зацепила боком очередные заросли и остановилась на самом краю реки, въехав передними колесами в воду. Я выскочила и в полной безнадеге стреляла по уходящему самолету, пока обойма не опустела. Наверное, я ожидала, что Ахерон развернется и пройдет над нами на бреющем, но не дождалась. Аид, самолет, поддельный Гейнсборо и десять миллионов фунтов в липовых банкнотах исчезли вдали.

Мы выбрались из кресел и посмотрели на искалеченную машину.

— Каюк, — пробормотал Безотказэн, в последний раз доложившись по рации. — Аид скоро поймет, что мы передали ему деньги не самого высокого качества.

Я пялилась на самолет, превратившийся в точку над горизонтом.

— В Республику? — предположил Безотказэн.

— Скорее всего, — ответила я, размышляя, как же мы его достанем, если он укрылся в Уэльсе.

Соглашение об экстрадиции между Англией и Уэльсом, конечно, существовало, но отношения были далеки от идиллических, и Политбюро было склонно видеть друга в любом враге Англии.

— И что теперь? — спросил Безотказэн.

— Не уверена, — медленно проговорила я, — но если вы не читали «Мартина Чезлвита», сделайте это поскорее. У меня сложилось паршивое ощущение: едва Ахерон поймет, что ему натянули нос, Мартин первым пойдет под нож.

Самолет Аида растаял вдали. Кругом было тихо, если не считать мягкого плеска реки. Я легла на траву и закрыла глаза. Вскоре мы снова попадем в водоворот «Голиафа», Аида, «Чезлвита» и всего прочего, а пока выпал шанс насладиться покоем. Своего рода око тайфуна. Но я не думала об этом. Я думала о Маргариточке Муттинг. Новость о ее свадьбе с Лондэном была и неожиданной, и предсказуемой в одно и то же время. Он мог бы и рассказать мне о ней, но после десятилетней разлуки вовсе не был обязан. Я поймала себя на странной мысли: каково это — иметь детей? Потом подумала: каково это — никогда не узнать материнства?

Безотказэн прилег рядом со мной. Снял ботинок, вытряхнул камешек.

— Помните, я говорил о вакансии в Огайо?

— Ну?

— Сегодня утром получил подтверждение.

— Блестяще! Когда приступаете?

Безотказэн опустил взгляд:

— Я еще не дал согласия.

— Почему?

— Вы никогда… м-м-м… не бывали в Огайо? — невинным голосом спросил он.

— Нет. В Нью-Йорке несколько раз была.

— Мне говорили, там очень красиво.

— В Америке много где красиво.

— Мне предложили оклад вдвое больше, чем у Виктора.

— Неплохо.

— Мне сказали, что я могу взять с собой кого-нибудь.

— И кого вы имеете в виду?

— Тебя.

Его напряженное, полное надежды лицо сказало мне все. Я не думала о нем как о постоянном начальнике или партнере. Я думала, что буду работать с ним, как с Босуэллом — трудоголиком, который ждет от подчиненных такого же отношения к работе.

— Очень великодушное предложение, Безотказэн.

— Так ты подумаешь?

Я пожала плечами:

— Не могу сейчас думать ни о чем, кроме Аида. Я думала о нем весь день, надеялась, что хоть ночью передохну, но он и в сны мои пробрался.

У Безотказэна не было таких снов, но он и не знал Аида так, как знала я. Мы оба замолчали и молча сидели в течение часа, глядя, как река лениво катит свои воды. Потом приехал эвакуатор.

Я вытянулась в полный рост в чугунной ванне материнского дома и хлебнула добрый глоток джин-тоника из высокого бокала, который тайком прихватила с собой. В гараже мне сказали, что машину дешевле сдать в лом, но я велела поставить ее на колеса любой ценой, поскольку у меня еще много важной работы. Когда я почти уже уснула в теплой, пахнущей хвоей пене, в дверь постучали. Это оказался Лондэн.

— Святые какашки! Лондэн! Можно девушке хотя б выкупаться спокойно?

— Прости, Чет.

— Как ты вошел?

— Твоя мать впустила.

— Впустила, значит. И чего ты хочешь?

— Можно войти?

— Нет.

— Ты говорила с Маргариточкой.

— Да. Ты и правда хочешь жениться на этой корове?

— Я понимаю, что ты злишься, Четверг. Я не хотел, чтобы ты узнала об этом вот так. Я сам хотел рассказать, но во время нашей последней встречи ты была малость не в себе.

Повисло неловкое молчание.

— Я устал, — сказал наконец Лондэн. — Мне в следующем июле сорок один стукнет. И я хочу семью.

— И Маргариточка тебе ее даст?

— Естественно. Она отличная девушка, Четверг. Она не похожа на тебя, конечно, но чудесная, очень…

— Надежная?

— Скорее, солидная. Не восторг, конечно, но положительная.

— Ты ее любишь?

— А как же!

— Тогда вроде и говорить не о чем. От меня-то ты чего хочешь?

Лондэн помялся.

— Я просто хотел увериться, что принимаю правильное решение.

— Ты сказал, что любишь ее.

— Люблю.

— И она родит тебе детей.

— И это тоже.

— Тогда, думаю, тебе надо на ней жениться.

Лондэн снова замялся.

— Значит, с тобой все в порядке?

— Тебе незачем спрашивать моего разрешения.

— Я не об этом. Я просто хотел спросить, вдруг есть какой-то другой выход?

Я закрыла лицо салфеткой и молча застонала. Сейчас мне только этого и не хватало.

— Нет. Лондэн, ты обязан на ней жениться. Ты обещал ей, и, к тому же… — я быстро прокрутила в голове возможные варианты, — меня ждет работа в Огайо.

— Огайо?

— Литтективом. Один из моих коллег по работе предложил мне должность.

— Кто?

— Парень по фамилии Прост. Отличный парень.

Лондэн сдался, вздохнул, поблагодарил меня и пообещал прислать приглашение. Он ушел тихо, а когда через десять минут я спустилась вниз, у моей матери все еще был жалкий вид, так и скуливший: «Ах, если бы он был моим зятем!»