Говорят, у Хроностражи ужасное чувство юмора. На мой вкус, оно просто раздражает. Я слышала, что они запихивают новичков в гравитационный костюм и забрасывают на недельку в будущее — просто так, шутки ради. Забаву запретили, когда один новобранец вышел за пределы Конуса и исчез. Теоретически он все еще существует — там, вне нашего времени, — но не может ни вернуться, ни связаться с нами. Подсчитано, что мы встретимся с ним примерно через четырнадцать тысяч лет — увы, он состарится всего на двенадцать минут. Шутка.

Четверг Нонетот. Жизнь в ТИПА-Сети

Мы оба стали жертвами своеобразного юмора хроностражников. Было чуть позже полудня текущего дня. Мы отсутствовали всего семь часов. Мы переставили стрелки и медленно поехали в Хэворт, приходя в себя после пережитого.

В Хэворт-хаусе полным ходом шло вечное цирковое представление — пресса. Я надеялась приехать раньше, чем нагрянут стервятники, но нас задержала дыра на автотрассе. Лидия Сандалик из «ЖАБ-ньюс» уже делала запись для обеденных новостей. Она стояла с микрофоном на ступенях крыльца Хэворт-хауса и готовилась начать репортаж. Махнула оператору, сделала серьезно-сосредоточенное лицо и начала:

— Едва над Хэворт-хаусом встало солнце, полиция начала расследование дерзкого похищения и двойного убийства. Сегодня ночью неизвестным грабителем при попытке задержать его во время кражи оригинальной рукописи «Джен Эйр» был застрелен охранник. Полиция находится на месте преступления с раннего утра и комментариев пока не дает. Совершенно ясно, что напрашивается параллель с похищением рукописи «Мартина Чезлвита», которая, несмотря на все усилия ТИПА-агентов, до сих пор не найдена. После похищения и убийства мистера Кэверли можно предположить, что подобная судьба ждет и самого Рочестера или Джен. Корпорация «Голиаф», которая неожиданно для всех прислала сюда своих представителей, тоже не дает комментариев — как обычно.

— Стоп! Отлично, дорогая, — оценил продюсер Лидии. — Теперь скажи это еще раз, но — не упоминая «Голиаф», хорошо, лапуля? Ты сама знаешь, они это вырежут.

— Ну и пусть.

— Лидс, крошка моя! Кто платит? Мне нравится свобода слова, как и всем остальным, но только в чужое эфирное время, договорились?

Она отмахнулась, заметив подъехавшую машину. Просияла и быстро зашагала навстречу, приказав оператору следовать за ней.

Тощий офицер лет сорока, с серебристыми волосами и мешками под глазами, при ее приближении возвел очи горе и изобразил улыбку, терпеливо дожидаясь, пока она подойдет и представит его.

— С нами согласился побеседовать инспектор полиции Перси Би-Шелли, отдел убийств. Скажите, инспектор, как вы думаете, это преступление связано с похищением рукописи «Мартина Чезлвита»?

Он снисходительно улыбнулся, сознавая, что сегодня вечером на него будут смотреть тридцать тысяч телезрителей.

— Пока еще слишком рано что-нибудь говорить, полный пресс-релиз появится в должное время.

— Но разве этим делом не должны заниматься литтективы Йоркшира? «Джен Эйр» — одно из самых великих сокровищ графства!

Би-Шелли перестал улыбаться.

— В отличие от других отделений ТИПА-Сети, йоркширские литтективы полагаются на регулярную полицию. Литтективы — не полицейские и не должны заниматься обыкновенным расследованием.

— Как вы полагаете, почему здесь появилась корпорация «Голиаф»?

— Интервью окончено! — рявкнул Би-Шелли — и пошел прочь сквозь толпу представителей других новостных агентств.

Пришел «Голиаф», ушел «Голиаф» — никто не собирался больше о нем спрашивать. Полиция убралась, и Лидия пошла перекусить — она занималась репортажем с самого завтрака. Через несколько минут подъехали на «спидстере» мы с Безотказэном.

— Ну-ну, — пробормотала я, выбираясь из машины. — Сандалик уже при деле. Привет, Лидс!

Лидия чуть не подавилась «смеющимся бургером», уронила его, схватила микрофон и бросилась за мной.

— Хотя литтективы и «Голиаф» делают вид, что их тут нет, — бормотала Лидия, стараясь поспевать за мной, — события приобретают интересный оборот с приездом Четверг Нонетот из ТИПА-27. Забыв о привычных процессуальных нормах, литтективы вылезли из-за столов и сами явились на место преступления.

Я остановилась, собираясь развлечься. Лидия сосредоточилась и начала интервью:

— Мисс Нонетот, скажите, что вы делаете так далеко от пределов вашей юрисдикции?

— Привет, Лидс. У тебя на губе майонез от «бургера». Они жутко соленые, не ешь ты эту дрянь. Что до дела, то, боюсь, все то же старое дерьмо: «вы понимаете, что все, что мы обнаружим, должно оставаться фа-фа-ля-ля и так далее». Сойдет?

Лидия едва скрыла улыбку:

— Ты думаешь, что оба похищения связаны?

— Мой братец Джоффи — большой твой поклонник, Лидс. Может, подпишешь фотку? Джоффи — с двумя «ф». Спасибо. Извини.

— Спасибо за помощь, Чет, — отозвалась Лидия. — Увидимся!

Мы подошли к полицейскому оцеплению и предъявили документы дежурному констеблю. Он посмотрел на бэджи, потом на нас. Судя по всему, впечатления мы не произвели. Констебль вызвал Би-Шелли:

— Сэр, тут двое уэссекских литтективов.

Би-Шелли соображал мучительно медленно. Он оглядел нас обоих с ног до головы и, аккуратно цедя слова, разъяснил:

— В Йоркшире литтективы сидят в кабинетах.

— Я читала отчеты о задержаниях. По ним это видно, — холодно ответила я.

Би-Шелли вздохнул. С учетом его отношения к яйцеголовым ТИПА-агенты, особенно из чужих регионов, явно были ему сейчас некстати.

— У меня тут два убийства, и я не хочу, чтобы на месте преступления что-нибудь трогали. Почему бы вам не подождать отчетов и начать расследование с них?

— Убийства — это, конечно, трагедия, — ответила я, — но главное тут — «Джен Эйр». Мы просто обязаны осмотреть место преступления. «Джен Эйр» — это больше меня и больше вас. Если откажете, я пошлю донесение вашему начальству с жалобой на ваше поведение.

Но Би-Шелли был то ли бесстрашен, то ли ленив, то ли черт его знает что. В конце концов, здесь ведь Йоркшир. Он поглядел на меня и тихо сказал:

— Не лезьте не в свое дело, бумагомараки.

Я шагнула вперед, он принял неприступный вид, не собираясь уступать дорогу. Ближайший офицер направился к нему, готовый прийти на помощь.

Я уже была готова взорваться, когда вмешался Безотказэн.

— Сэр, — начал он, — если бы мы медленно приблизились к цели, мы могли бы тихонько подкопаться под ситуацию, в которую вмешались.

И на лице Би-Шелли вдруг расцвела торжественная улыбка.

— В таком случае, думаю, мы постараемся изыскать для вас возможность бегло осмотреть место преступления — если, конечно, вы пообещаете ничего не трогать.

— Даю слово, — стукнул себя в грудь Безотказэн.

Они обменялись рукопожатием и перемигнулись. Вскоре нас проводили в музей.

— Как тебе удалось? — спросила я.

— Посмотри на кольцо.

Я посмотрела. На среднем пальце Прост носил большое кольцо со странным запоминающимся рисунком.

— Что это?

— Наипочтеннейшее Братство Вомбата.

Я улыбнулась.

— Итак, что мы имеем? — спросила я. — Двойное убийство и пропавшую рукопись. Взяли только рукопись, ничего больше?

— Верно, — ответил Би-Шелли.

— И охранник застрелен из его собственного оружия?

Би-Шелли остановился и вперил в меня суровый взор.

— Откуда вы знаете?

— Догадалась, — сказала я с невинным видом. — А что дали видеозаписи?

— Сейчас мы их изучаем.

— На них никого нет, правильно?

Би-Шелли посмотрел на меня с любопытством:

— Вы знаете, кто это сделал?

Я прошла следом за ним в комнату, где прежде хранилась рукопись. Посреди пола стоял опустевший нетронутый бокс, какой-то жалкий теперь и бессмысленный. Я провела пальцами по испещренной крапинками неровной поверхности стекла.

— Спасибо, Би-Шелли, вы чудо, — сказала я, отходя от бокса.

Безотказэн и Би-Шелли переглянулись и поспешили за мной.

— И все? — сказал Би-Шелли. — Это все ваше расследование?

— Я увидела все, что нужно.

— А мне ничего не скажете? — сказал Би-Шелли, рысцой догоняя меня, затем воззвал к Безотказэну. — Брат, вы-то мне скажете!

— Мы должны сказать следователю все, что узнали, Четверг. Мы ему обязаны — он же нас впустил.

Я остановилась так резко, что Би-Шелли чуть не налетел на меня.

— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Аид?

Полицейский заметно побледнел и нервно огляделся по сторонам.

— Не бойтесь, он уже далеко.

— Говорят, он умер в Венесуэле.

— Говорят, он проходит сквозь стены, — возразила я. — А еще говорят, что на ходу он становится бесцветным. Аид жив и здоров, и я должна найти его прежде, чем он возьмется за рукопись.

Би-Шелли словно съежился, осознав, кто стоит за преступлением.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Я немного помолчала.

— Молитесь, чтобы вам никогда с ним не встретиться.

До Суиндона мы доехали без приключений. На шоссе M1, где вылезла временная нестабильность, теперь все шло как обычно. Виктор ждал нас в кабинете. Вид у него был несколько возбужденный.

— Брэкстон все утро висел на телефоне, мекал что-то насчет страховки, которую не выплачивают, если его подчиненные лезут не в свою юрисдикцию.

— Да, обычное дерьмо.

— Я ему так и сказал. Заставил пол-отдела читать «Джен Эйр», чтобы засечь, если вдруг что случится.

— Это лишь вопрос времени.

— Хмм…

— Мюллер упомянул, что Аид где-то в Пендерине, — сказала я Виктору. — Что-нибудь выяснили?

— Пока ничего. Дэррмо сказал, что займется этим, но и у него ничего не вышло. Вот список более трех сотен возможных Пендеринов, которые мог иметь в виду Мюллер. Что гораздо хуже… Ты не читала утренние газеты?

Естественно, не читала. Он показал мне разворот «Крота». Заголовок гласил:

«ПЕРЕМЕЩЕНИЯ ВОЙСК У ГРАНИЦ УЭЛЬСА»

Я прочла статью в тревоге. Военные зашевелились в районе Херефорда, Чепстоу и спорной пограничной территории вокруг города Освестри. Их представитель в беседе с прессой назвал маневры простыми «учениями», но звучало все это погано. Очень погано. Я повернулась к Виктору.

— Джек Дэррмо? Думаете, он так хочет заполучить Прозопортал, что готов развязать войну с Уэльсом?

— Кто знает, какой властью обладает «Голиаф». Может, за военными стоит и не он. Может, это простое совпадение или игра мускулами, но в любом случае мы не можем сбрасывать «Голиаф» со счетов.

— Тогда нам надо опередить его. Есть идеи?

— Еще раз: что сказал Мюллер? — спросил Тумман.

Я села, чтобы сосредоточиться.

— Он крикнул: «Он в Пендерине». Больше ничего.

— Ничего? — спросил Безотказэн.

— Нет. Когда Дэррмо спросил, в каком именно Пендерине, Мюллер сказал: «Их двести». Ну, типа «угадай».

Безотказэн настаивал:

— Что он в точности сказал?

— Он сказал «двести». Затем, наверное, повторил, но очень невнятно, а потом речь превратилась в крик, поскольку его охватила страшная боль. Разговор записан, но толку от него, как от…

— Может, он имел в виду кое-что другое?

— Что, Безотказэн?

— Я говорю по-валлийски на уровне туриста, но «гвести» означает отель.

— О господи, — простонал Виктор.

— Виктор? — спросила я, но он уже рылся в огромной куче карт, которые мы собрали. На каждой из них был какой-нибудь Пендерин. Аналогиа достал большой план Мертир-Тидвила и ткнул в точку между Дворцом Правосудия и Домом Правительства. Мы наклонились посмотреть, куда указывает палец, но подходящих подписей не увидели.

— Отель «Пендерин», — мрачно сказал Виктор. — Я провел там свой медовый месяц. Когда-то он был не хуже «Адельфи» или «Раффлз», но с начала шестидесятых стоит пустым. Если бы я искал укромное убежище…

— Он там, — заявила я, тревожно глядя на карту столицы Уэльса. — Там мы его и накроем.

— И как мы, по-твоему, сумеем незаметно пробраться в Уэльс, проникнуть в хорошо охраняемый район, выкрасть Майкрофта и рукопись и вернуться целыми и невредимыми? — спросил Безотказэн. — На одно получение визы месяц уйдет!

— Мы найдем способ, — медленно проговорила я.

— Ты спятила! — взорвался Виктор. — Брэкстон никогда не позволит!

— Вот тут вы и пригодитесь.

— Я? Да Брэкстон меня никогда не слушает.

— Теперь послушает.