Мы медленно подъехали к черному президентскому «бентли» и припарковались рядом. Машина стояла пустая, в замке зажигания торчали ключи.
— Похоже, мы не опоздали. Какие будут идеи?
— Насколько я понимаю, лира работает неплохо, главное — не оборачиваться.
— Это не обязательно. Предлагаю следующее: находим президента и сматываемся. Всякого, кто попытается нам помешать, превращаем в котлету. Ну, как тебе?
— Ого! Ты, похоже, продумал все до мельчайших деталей.
— Красота — в простоте.
Кол понаблюдал за людьми, входящими на автозаправочную станцию, и вылез из машины.
— Эти врата не только для жертв аварий, — прошептал он, открывая багажник и доставая помповое ружье. — Судя по нумерации, данный портал обслуживает большую часть Уэссекса и кусочек Оксфордшира. Много лет назад в подобном месте никто не нуждался. Просто откидываешь копыта и отправляешься либо наверх, либо вниз. Все просто.
— Так что же изменилось?
Кол вскрыл коробку с патронами и один за другим запихал их в ружье.
— В первую очередь распространение атеизма, но по большей части дело в развитии техники реанимации. Наступает смерть — ты попадаешь сюда, тебя реанимируют — ты уходишь отсюда.
— Ладно. Но как сюда занесло президента?
Кол набил карманы патронами и сунул обрез в длинный карман с внутренней стороны плаща.
— Случайно. Ему не положено здесь находиться, как и нам. Готова?
Я кивнула.
— Тогда пошли посмотрим, что происходит. И веди себя тихо — незачем привлекать внимание.
Мы медленно двинулись от машины к зданию станции. Эвакуаторы, перевозившие пустые автомобили отлетевших душ, проезжали мимо и исчезали в тумане, клубившемся над пандусом выезда.
Мы открыли двери и вошли в здание, проигнорировав парня из Королевского общества автомобилистов, который неуклюже попытался продать нам членские карточки. Внутри оказалось светло и просторно, едва уловимо пахло дезинфекцией — то есть все практически так же, как на любой другой автозаправке. Но посетители были совершенно другими. Говорили они невнятно и тихо, двигались замедленно, словно груз жизни давил им на плечи. Я заметила еще одну странную вещь: заходило довольно много народу, а вот выходило куда меньше.
Миновав шеренгу неработающих телефонов, мы вошли в кафетерий, где пахло свежим чаем и пиццей. Люди сидели группами и тихо переговаривались, листая старые газеты и попивая кофе. На некоторых столах стояли подставочки с номерами еще не поданных заказов.
— Неужели все они мертвы? — спросила я.
— Почти все. Не забывай, это просто врата.
Кол потянул меня за рукав и показал на мост, который соединял наше, южное крыло автозаправки с другим, северным. Сквозь немытое окно я разглядела пешеходный мост, изящной аркой перекинувшийся над уходящей в никуда проезжей частью.
— Значит, никто не возвращается?
— Безвестный край, откуда нет возврата земным скитальцам, — ответил Кол. — Наше последнее странствие.
Официантка выкрикнула номер:
— Тридцать второй!
— Здесь! — отозвалась парочка рядом с нами.
— Спасибо, север вас ждет.
— Север? — переспросила женщина. — Тут какая-то ошибка. Мы заказывали рыбу с картошкой и горошком, две порции.
— Можете перейти по пешеходному мостику. Спасибо!
Парочка, ворча себе под нос, тем не менее встала, медленно поднялась по ступенькам к пешеходному мосту и двинулась на ту сторону. Они уходили, и их фигуры становились все более расплывчатыми, пока не исчезли совсем. Я вздрогнула и ради успокоения посмотрела на дорогу в мир живых. Я смутно различала перегруженное в час пик шоссе М4, огни, расплывающиеся на мокром от дождя асфальте. Живые ехали домой, к своим любимым. Господи, что я здесь делаю?!
От размышлений меня отвлек Кол. Он ткнул меня в бок и указал в дальний угол кафетерия, где у столика в одиночестве сидел дряхлый старик. Я пару раз видела президента Формби, но это было лет десять назад. Согласно данным моего папы, не пройдет и шести дней, как любимец нации умрет естественной смертью, и с нашей стороны было бы нечестно сетовать на его безвременную кончину. Президента отличала болезненная худоба, глаза запали. Его знаменитые зубы явственнее, чем прежде, торчали вперед. Нелегко всю жизнь развлекать публику, а провести половину этой жизни в политике — еще стократ тяжелее. Формби держался только ради того, чтобы не допустить Гана к власти, но, судя по его виду, хватка слабела, и он это понимал.
Я дернулась вперед, но Кол негромко произнес:
— Возможно, мы опоздали. Взгляни на его столик.
Перед президентом стоял номер 33. Я ощутила, как подобрался, а затем расслабился Кол, словно увидел знакомого, которому не хотел бы попасться на глаза.
— Четверг, — шепнул он, — во что бы то ни стало отведи президента в мою машину прежде, чем вернется официантка. Мне надо кое с чем разобраться. Встретимся снаружи.
— Что? Эй, Кол!
Но он уже медленно плыл между отлетевшими душами, толпившимися вокруг газетного киоска, пока не пропал из виду. Я глубоко вздохнула и подошла к столику Формби.
— Привет, барышня! — сказал президент. — Где мои телохранители?
— На разъяснения нет времени, мистер президент, но вы должны пойти со мной.
— Отлично, — покладисто ответил он. — Если вы так говорите, то пойдем. Но я только что заказал пирог и чипсы. Кажется, целую лошадь бы съел!
Он улыбнулся и слабо хохотнул.
— Нам надо идти, — настаивала я. — Я все объясню потом, честное слово!
— Но я уже заплатил…
— Столик тридцать три? — уточнила подкравшаяся сзади официантка.
— Это мы, — весело отозвался президент.
— С вашим заказом возникла заминка. Сейчас вам пора ехать, но мы будем держать его для вас горячим.
Я облегченно вздохнула. Ему еще рано умирать, и персоналу это известно.
— Так мы можем идти?
— Не пойду, пока мне не вернут деньги! — уперся он.
— Ваша жизнь в опасности, мистер президент.
— Моя жизнь множество раз висела на волоске, юная леди, но я не уйду, пока не получу назад свою десятку!
— Я верну ее вам, — заверила я, — а теперь уходим отсюда.
Я подняла его на ноги, и мы двинулись к выходу. Но стоило нам толкнуть дверь и выйти наружу, как из мрака появились трое подозрительных типов. Все они были вооружены.
— Так-так! — произнес первый, одетый в сильно помятую и поношенную ТИПА-форму. Он зарос щетиной, волосы слиплись, лицо покрывала почти трупная бледность. В одной руке он держал старый ТИПА-револьвер, а другую крепко прижимал к собственному темечку. — Похоже, у нас тут живчики!
— Брось оружие! — велел мне второй.
— Всю жизнь жалеть будете!
Не успев договорить, я уже осознала глупость подобного замечания.
— Поздновато нам жалеть. Твой пистолет, будь любезна.
Я подчинилась, и он схватил Формби и поволок внутрь, а первый забрал мой пистолет и сунул его в карман.
— А теперь и ты давай внутрь, — приказал он. — У нас тут дельце, а время уходит.
Я не знала, где сейчас Кол, но он, несомненно, почуял опасность. Думаю, у него имелся некий план, и, если потянуть время, возможно, это сыграет ему на руку.
— Чего вы хотите?
— Да не особенно много, — рассмеялся мужчина, придерживавший голову рукой. — Всего-то твою душу!
— А душенька-то у нее вроде ничего, — заметил третий, ткнув в мою сторону чем-то наподобие дозиметра. — Жизни хоть отбавляй! Старикану-то всего шесть дней осталось, за него много не дадут.
Мне все это не нравилось, совершенно не нравилось.
— Двигай, — сказал первый, показывая на двери.
— И куда же?
— На северную сторону.
— Только через мой труп!
— Ну, если дело в эт…
Третий не закончил. Его грудь взорвалась и разлетелась на тысячи высохших клочьев, пахнущих гнилыми овощами. Первый обернулся и выстрелил в направлении кафетерия. Я воспользовалась случаем, метнулась на парковку и укрылась за машиной. Через две секунды я осторожно выглянула. Кол находился внутри и вел перестрелку с тем, первым типом, который засел за президентским «бентли», по-прежнему держа руку на голове. Я выругала себя за отданное оружие, но при внимательном взгляде на все это — ночь, шоссе, заправку — меня охватило ощущение дежавю. Нет, все оборачивалось еще интереснее: я действительно побывала здесь в момент темпорального прыжка три года назад! Тогда я наблюдала заварушку, в которую сейчас влипла, и припасла для самой себя пистолет. Я огляделась по сторонам: за спиной у меня находились мужчина и женщина, я и Безотказэн, и они прыгали в «спидстер» — мой «спидстер». Ухмыляясь, я опустилась на четвереньки и пошарила под колесом. Пальцы нащупали рукоять, я сняла пистолет с предохранителя и выскочила из-за машины, стреляя на ходу. Первый тип увидел меня и рванул к киоску, рассчитывая укрыться в толпе, которая в ужасе рассыпалась. Я осторожно вошла в опустевшее помещение заправки и присоединилась к Колу у дверей магазина. Отсюда великолепно просматривался мостик: никто не мог перейти на северную сторону, не миновав нас. Я перезарядила пистолет.
— Высокий — мой бывший напарник по ТИПА-17 Чесней, — сообщил Кол, перезаряжая ружье. — Галстук прикрывает рану на шее — я ему перерубил ее. Бедняге приходится придерживать голову, чтобы не отвалилась.
— А! Я-то все гадала, чего это он? Но ведь без головы не живут!
— Как правило. Видимо, отстегивает стражам врат или еще как-то изворачивается. Сдается мне, он промышляет каким-то паскудством вроде перепродажи душ.
— Погоди-погоди, не торопись. Твой бывший напарник Чесней, который мертв, занимается контрабандным вывозом душ из преисподней?
— Похоже на то. Смерти плевать на чины и звания, она больше заинтересована в соблюдении квот. В конце концов, какая разница — одна отлетевшая душа или другая?
— Значит…
— Именно. Чесней меняет души умерших на души живых и здоровых.
— Я могла бы сказать: «Не пудри мне мозги!» — но ты, кажется, не врешь.
— Лучше бы врал! Уверен, у них тут славное маленькое предприятие. Туда и угодил водитель Формби, Мэллори. Ладно, план таков: вместо президента оставляем заложника, и, как только ты оказываешься у них, я отвожу Формби в безопасное место и возвращаюсь за тобой.
— У меня есть идея получше, — ответила я. — Давай обменяем на Формби тебя, а я отправлюсь за помощью.
— Я думал, ты подробно изучила преисподнюю по рассказам твоего приятеля Орфея, — съязвил Кол.
— Ага, сплетни за чашкой кофе! А ты, кстати, и раньше там бывал. Сам же расхваливал надувные лодки с «Арго», на которых можно добраться до мира мертвых!
— Ну-у, — протянул Кол, — на самом деле плавание было скорее теоретическое…
— Значит, ты действуешь наобум?
— Угу. Но за десять кусков можно и рискнуть.
Времени на разговоры не оставалось, поскольку раздались выстрелы. Одна из пуль разнесла полку в магазине, послышался испуганный вопль покупателя. Не успела я шелохнуться, как Кол пальнул в потолок, и светильник рассыпался яркими искорками.
— Не заметила, кто в нас стрелял?
— Одно могу сказать точно: не лампа.
— Надо же было как-то отреагировать! Прикрой меня.
Он выскочил и начал палить. Я, как последняя дура, присоединилась к нему. Раньше моя неспособность полностью осмыслить происходящее казалась мне преимуществом, поскольку Кол более или менее знал, что делает. Однако в данный момент я однозначно видела, что это не тот случай и пора делать ноги. Несколько раз без толку выстрелив в коридор, мы прекратили огонь и юркнули за угол.
— Чесней! — крикнул Кол. — Я хочу поговорить с тобой!
— Что тебе здесь надо? Это моя территория!
— Одна голова хорошо, а две лучше, — отозвался Кол, подавив смешок. — Уверен, мы сумеем договориться!
Молчание. Затем снова раздался голос Чеснея:
— Не стреляйте. Мы выходим.
Чесней вышел на открытое место рядом с детскими качелями в форме вертолета и «Говорящим Уиллом», читающим «Кориолана». Оставшийся подручный встал рядом с ним, удерживая президента.
— Привет, Кол. — Чесней был высок и так бледен, словно у него ни кровинки в теле не осталось. — Я не простил тебе своей гибели.
— Я зарабатываю на жизнь ликвидацией вампиров, Дейв. Ты стал вампиром и тем самым вынудил меня к действиям.
— Вынудил?
— Конечно. Ты же собирался вонзить клыки в шею восемнадцатилетней девственницы и превратить ее в безвольную оболочку, полностью тебе подчиняющуюся.
— У каждого свое хобби.
— Собирал бы ты паровозики, — ответил Кол, — я бы не имел ничего против. Но распространения вампиризма я не потерплю. — Он кивнул на шею Чеснея: — Да, изрядная у тебя там ссадина.
— Очень смешно. Так чего тебе надо?
— Немного. Хочу получить назад президента Формби.
— А взамен?
Кол качнул дулом ружья в мою сторону.
— Четверг. В ней уйма жизни. Отдай мне пистолет, милая.
— Что?! — взвыла я с тщательно разыгранным негодованием.
— Делай, как я сказал. Президента надо спасать любой ценой, сама говорила.
Я отдала пистолет.
— Хорошо. Теперь ступай вперед.
Я медленно двинулась по вестибюлю. Попрятавшиеся под столами посетители наблюдали за мной с болезненным восхищением. Мы остановились в десяти ярдах от противника, возле галереи игровых автоматов.
— Пускай президента.
Чесней кивнул своему головорезу, и тот отпустил пленника. Формби, немного сбитый с толку, потрусил к нам.
— Теперь посылай сюда Четверг.
— Ни фига себе! — воскликнул Кол. — Ты до сих пор ходишь с этим древним ТИПА-револьвером? Лучше возьми ее пистолет, ей он больше не понадобится.
И он бросил мое оружие бывшему напарнику. Чесней машинально протянул за пистолетом руку, причем именно ту, которой придерживал голову. Голова опасно закачалась. Он попытался подхватить ее, но только испортил дело. Голова отделилась от шеи, пролетела между его беспорядочно мечущимися руками и шмякнулась на пол, словно большой кочан капусты.
Непотребная картина отвлекла напарника Чеснея, и Кол выстрелом разоружил его. Не понимая, почему все веселье должно доставаться Стокеру, я кинулась вперед, поддела отскочившую от пола голову Чеснея носком ботинка и точнехонько послала ее в дверь галереи игровых автоматов, где она одним ударом выбила триста очков на баскетбольной консоли. Кол двинул обалдевшего и обезглавленного Чеснея под дых и отобрал у него оба моих пистолета. Я схватила за руку президента, и мы помчались к парковке, а голова Чеснея ругалась нам вслед, вися вверх тормашками в баскетбольной корзине.
Добравшись до машины, Кол ухмыльнулся.
— Чесней и впрямь потерял…
— Не надо. Это слишком банально.
— Я попал в какой-то тематический парк? — спросил Формби, когда мы запихнули его в машину Кола.
— Вроде того, господин президент, — ответила я, когда мы, взвизгнув покрышками, задним ходом выехали с парковки и рванули на выезд.
Никто не пытался нас остановить, и спустя несколько секунд мы уже щурились от дневного света и дождя на западной полосе М4. Я заметила время: 17.03. Еще вполне успеем довезти президента до телефона и не дать парламенту проголосовать в пользу Гана. Я протянула руку Колу, тот радостно пожал ее и вернул мне пистолет, все еще покрытый прахом прихвостня Чеснея.
— Видела, какая у него рожа сделалась, когда башка начала отваливаться? — хихикнул Кол. — Вот ради таких моментов и стоит жить!