ЧИСЛЕННОСТЬ БАКЛАНА ОБЫКНОВЕННОГО ПАДАЕТ«Плюх!», 30 июля 1988 г.
Ведущий орнитолог заявляет, что причиной падения численности бакланов в последние несколько лет является невозможность мирного сосуществования медведей и птиц. «По нашим данным, бакланы уже много лет откладывают яйца в бумажные пакеты, чтобы уберечь их от молнии, — объяснил мистер Дэниэл Клуш, — но восстановление популяции медведей в Англии поставило птиц в невыносимые условия. Хотя птицы и медведи редко конкурируют в борьбе за природные ресурсы, можно предположить, что бродячие медведи вместе с булочками крадут и бумажные пакеты бакланов. Судя по предварительным исследованиям, пакеты нужны медведям для того, чтобы собирать туда крошки». Сведения о датском происхождении медведей пока не подтвердились.
— Итак, что ты знаешь об Элане? — спросил Безотказэн по дороге в город.
— Немного, — ответила я, рассматривая снимки зубов мистера Шакспера.
По мнению Брека, последний прожил в Элане значительно дольше других: возможно, он выбрался оттуда всего несколько лет назад. Если он сумел продержаться так долго, почему бы и другим не уцелеть? Не в моих правилах тешить себя пустыми надеждами, но, по крайней мере, «Гамлет» обрел надежду.
— Ты правда не в силах сообразить, как туда попасть?
— Увы. Но мы всегда можем прикинуться чиновниками из Бирмингемского водонадзора.
— А какого лешего водонадзорщикам из Бирмингема тащить с собой десять грузовиков датских книг? — не без оснований усомнился Безотказэн.
— Может, чтобы почитать главу-другую, пока улаживаются водонадзорные дела?
— Если мы не переправим эти книги в безопасное место, их сожгут, Четверг. Мы обязаны найти способ пробраться в Республику.
— Я что-нибудь придумаю.
До обеда я принимала звонки от многочисленных спортивных репортеров, жаждущих написать о команде и узнать, кто и на какой позиции будет на поле. Я позвонила Обри и сообщила ему, что обещанные пять игроков у него есть, однако не стала уточнять их видовую принадлежность: пресса могла пронюхать об этом.
Когда я вернулась к маме, обручальное кольцо вновь утвердилось у меня на безымянном пальце. Я подкатила коляску к дому Лондэна и, не заметив никаких отклонений, дважды постучала. Изнутри послышалось радостная возня, и Лондэн открыл дверь.
— Вот и вы! — обрадовался он. — Когда ты бросила трубку, я малость занервничал.
— Я не бросала трубку, Лондэн.
— Я опять исчезал, да?
— Угу.
— И это случится снова?
— Надеюсь, что нет. Можно войти?
Я поставила Пятницу на пол, и он тотчас же принялся штурмовать лестницу.
— Баиньки не пора, молодой человек? — спросил Лондэн, следуя за ним.
Я углядела в свободной комнате два еще не распакованных барьерчика для лестницы и несколько расслабилась. Там же стояла новая кроватка с игрушками в ней.
— Я и одежду купил.
Лондэн выдвинул ящик, забитый разнообразными нарядами для сына. Некоторые казались уже чересчур маленькими, но я ничего не сказала. Мы отнесли Пятницу вниз, и Лондэн стал готовить ужин.
— Выходит, ты знал, что я возвращаюсь? — спросила я, пока он нарезал брокколи.
— Ну да, — ответил он, — как только ты разобралась с этой бредятиной вокруг устранения. Чайку не сделаешь?
Я подошла к раковине и наполнила чайник.
— Придумала, как разобраться с Ганом? — спросил Лондэн.
— Не-а. Честно говоря, я больше полагаюсь на Седьмое Откровение святого Звлкикса.
— Вот чего я не понимаю, — сказал Лондэн, кроша морковку, — так это почему все, кроме Формби, во всем соглашаются с Ганом. Прямо как бараны на бойне!
— Признаться, меня тоже удивляет малочисленность оппозиции, — согласилась я, рассеянно таращась в кухонное окно.
И тут в голове у меня шевельнулась и начала созревать некая мысль, и я нахмурилась.
— Лонд…
— Да?
— Когда последний раз Формби приближался к Гану?
— Никогда. Он бежит от него, как черт от ладана. Ган хочет встретиться с президентом лицом к лицу, но президент не желает иметь с ним никаких дел.
— Вот именно! — воскликнула я, озаренная внезапной догадкой.
— Что «именно»?
— Ну…
Я осеклась, поскольку мое внимание привлекло движение в саду.
— У тебя любопытные соседи, Лонд?
— Да нет.
— Тогда это, наверное, мой сталкер.
— У тебя есть сталкер?
Я показала ему:
— Да. Вон там, в лаврах затаился, знаки мне делает.
— Хочешь, я изображу грозного мужа и прогоню его палкой?
— Нет. У меня есть идея получше.
— Привет, Мильон. Как ваша слежка? Я принесла вам чаю с булочкой.
— Это очень мило с вашей стороны, — поблагодарил он, отмечая в блокнотике время, когда я закончила фразу, и подвинулся, освобождая мне место в зарослях лавра. — Как ваши дела?
— Да ничего. Зачем вы меня подзывали?
— Мы тут затеяли приложение к «Теоретику заговора» о провидцах тринадцатого столетия, и я хотел задать вам несколько вопросов.
— Валяйте.
— Вам не кажется странным, что не менее двадцати восьми святых из Темных веков избрали для своего второго пришествия именно этот год?
— Я не задумывалась об этом.
— Отлично. А вам не кажется также странным, что из всех этих средневековых святых предсказания хоть в каком-то приближении сбывались только у двоих: у святого Звлкикса и у сестры Беттины Страудской?
— К чему вы клоните?
— К тому, что святой Звлкикс вовсе не святой тринадцатого столетия, а некая разновидность странствующего во времени преступника. Он совершает незаконное путешествие в тринадцатый век, записывает историю, как помнит, а затем катапультируется обратно, чтобы позаботиться о свершении своего последнего Откровения.
— Зачем? — спросила я. — Если Хроностража об этом прознает, ему в буквальном смысле слова не родиться. Какой смысл подвергать себя угрозе устранения ради возможности прославиться всего лишь на несколько лет в качестве неумытого гостя из тринадцатого столетия с весьма неприятным набором кожных болезней?
Мильон пожал плечами.
— Не знаю. Я думал, вы сумеете мне помочь.
Он умолк.
— Скажите, Мильон, существует ли какая-нибудь связь между Ганом и овинатором?
— Конечно! Вам бы почаще читать «Теоретика заговора»! Хотя большинство проведенных нами связей между тайными технологиями и власть имущими зыбки, как туман, эта прослеживается четко: его личный помощник Стрихнен работал с Дэррмо-Какером в техническом отделе «Голиафа». Если у «Голиафа» есть овинатор, то и у Гана он тоже есть. Значит, вы в курсе, для чего он предназначен?
Я рассмеялась. Именно это я и хотела услышать.
— Сами увидите. Кстати, — добавила я с крепнущей ежесекундно надеждой, — вам ничего не известно о старой биоинженерной лаборатории «Голиафа»?
— О-о-о! — воскликнул энтузиаст, оседлавший любимого конька. — Скажете тоже! Старые голиафовские лаборатории находятся в месте, которое мы называем Сектор номер двадцать один, в пустынном районе Среднего Уэльса, в долине Элан.
— Пустынном в переносном или прямом смысле?
— В смысле, что туда никто не заходит, за исключением водонадзорных чиновников, а у нас имеются ничем не подтвержденные данные, преподносимые нами как факт, что несколько официальных лиц пропали там без вести. В любом случае район недоступен, поскольку окружен оградой под напряжением.
— Чтобы люди туда не совались?
— Нет, — медленно проговорил Мильон, — чтобы наружу не повылезли результаты голиафовских экспериментов. Весь Сектор номер двадцать один кишит химерами. У меня куча файлов с сомнительными историями о людях, сумевших туда попасть и, по слухам, исчезнувших без следа. А почему вас так интересует эланская лаборатория?
— Наша ангелоподобная транснациональная корпорация тайно проводила незаконные генетические эксперименты на людях.
Мильон едва не хлопнулся в обморок от количества обрушившихся ему на голову сведений. Очухавшись, он предложил свою помощь.
— Найдите любые снимки, планы, схемы — все, что может пригодиться при посещении объекта, — попросила я.
Мильон вытаращил глаза и нацарапал что-то в своем блокноте.
— Вы собираетесь проникнуть в Сектор номер двадцать один?
— Нет, — поправила я, — мы. Завтра. Выезжаем ровно в семь утра. Сумеете разыскать требуемое?
Он прищурился.
— Я могу добыть для вас информацию, мисс Нонетот, — произнес он, сверкнув глазами, — но не за так. Позвольте мне быть вашим официальным биографом.
Я протянула руку, и он с благодарностью ее пожал.
— Договорились.
Вернувшись в дом, я застала Лондэна за разговором с крашенным в блондинистую масть мужиком. Очки в яркой оправе и крошечная эспаньолка под нижней губой дополняли образ панка.
— Дорогая, — сказал Лондэн, хватая меня за руку, которую я только что положила ему на плечо, — это мой добрый друг Шелки О'Пер.
Я поприветствовала гостя. Он мало отличался от прочих писателей-фантастов, виденных мною в жизни. Придурковат, но в целом приятный парень.
— Это вы написали сериал про императора Зарка, — сообразила я.
— Ну почему никто никогда не говорит о моих нормальных книгах? — поморщился он. — Всем только Зарка и подавай! Я ведь затеял это в шутку: просто свалил в кучу дурные штампы фантастической литературы, и разрази меня гром, если не получилась самая популярная вещь из когда-либо мной написанных!
Я вспомнила, о чем мне говорил император Зарк.
— Кажется, вы собираетесь его прикончить?
Шелки подскочил.
— Откуда вы знаете?
— Она работает на ТИПА-27, — объяснил Лондэн, — а они знают все.
— Мне-то казалось, там помешаны на классике.
— Мы работаем со всеми жанрами, — заверила его я. — По причинам, которые я не могу вам открыть, советую высадить Зарка на необитаемую планету, а не подвергать его унижению публичной казни.
Шелки рассмеялся.
— Вы говорите о нем как о живом человеке!
— Она очень серьезно относится к своей работе, — заметил Лондэн без тени улыбки. — Рекомендую тебе внимательно прислушаться ко всему, что она скажет. Тут дело непростое.
Но О'Пер уперся.
— Я хочу прикончить его раз и навсегда, чтобы никто не мог заставить меня написать еще один роман о Зарке. Спасибо за книжку, Лонд. Провожать не надо.
— Шелки грозит опасность? — спросил Лондэн, как только тот ушел.
— Вполне возможно. Не уверена, работают ли заркийские лучи смерти в реальном мире, но как-то не хочется проверять это на О'Пере.
— Но ведь эта штука вымышленная? Давай сменим тему. Чего хотел твой сталкер?
— Знаешь, Лондэн, дела идут на лад, — улыбнулась я. — Надо звякнуть Безотказэну.
Я быстро набрала номер.
— Без? Это Четверг. Я придумала, как перебраться через границу. Приготовь все к завтрашнему утру. Встречаемся на «Лее Деламар» в восемь… потом расскажу… Брек и Мильон… там и встретимся. Пока.
Я позвонила Бреку и сказала ему то же самое, затем поцеловала Лондэна и спросила, не согласится ли он покормить Пятницу самостоятельно. Конечно, он согласился, и я рванула на встречу с Майкрофтом.
Вернувшись, я как раз успела помочь Лондэну вымыть Пятницу, рассказать малышу сказку и уложить его спать. Было еще не поздно, но мы отправились в постель. Нынешней ночью от смущения не осталось и следа, и мы быстро разделись. Он потянул меня на кровать и кончиками пальцев…
— Подожди! — крикнула я.
— Что случилось?
— Я не могу сосредоточиться, когда вокруг столько народу…
Лондэн обвел взглядом пустую спальню.
— Какого такого народу?
— Ну, этих, — повторила я, показывая рукой в пространство, — которые нас читают.
Лондэн уставился на меня и выгнул бровь. Я почувствовала себя дурой, расслабилась и нервно хихикнула.
— Извини. Я слишком долго прожила в книгах. Иногда у меня возникает странное ощущение, будто мы с тобой и все остальные — персонажи какого-то романа.
— По-моему, чушь.
— Я знаю, знаю. На чем мы остановились?
— Да вот на этом.