5.6.12.03.026: Билеты на предъявителя не могут быть оспорены или аннулированы.

У Виолетты оказалось 28 % красного и 64 % синего — достаточно, чтобы со временем стать главным префектом. Она была счастлива, когда мой отец сообщил ей обо всех переменах, и моментально рассталась с Дугом — к его большому облегчению. Виолетта была хорошо воспитана — настолько, чтобы не напоминать о нашем с Джейн злоключении. Мы сидели бок о бок на диване в гостиной де Мальва. У них было двое слуг, три Тициана, и ни капли синтетического пурпура во всем доме. В конце концов, они знали толк в хороших манерах и поэтому считали неприличным кичиться свои цветом.

Мой отец болтал с госпожой де Мальва — как и ее дочь, она испытала облегчение и радость, узнав о перемене обстоятельств.

— Еще чаю? — предложила Виолетта.

— Нет, спасибо.

Открылась дверь, и вошел де Мальва. Я сразу понял, что он подкупил цветчика: на лице главного префекта блуждала слабая улыбка, как у того, кто только что обнаружил у себя выигрышный туз.

— Итак, — обратился он к отцу, — насколько я понимаю, дела идут не так, как ожидалось?

Отец объяснил де Мальве, что ввиду «непредвиденного случая» его сын — то есть я — снова свободен, и спросил, не согласится ли тот снова отдать дочь за меня.

— За ту же цену? — спросил де Мальва.

— Да, — ответил отец.

— Нет, — ответил я.

— Кажется, ваш сын почувствовал вкус власти, — заметил главный префект. — Это неприятное качество, которое не следует поощрять.

— Я хочу работать в НСЦ, — сказал я, — но мне нужно, чтобы вы подписали мое заявление.

— Невозможно, — сердито отрезал де Мальва. — Смородини — очень плохой сортировщик красных предметов, хуже у нас еще не было. А раз мы не можем рассчитывать на Верхний Шафран, вы нужны нам, чтобы появилась хотя бы надежда на выполнение плана по цветным предметам.

— Что, если я сделаю Восточный Кармин ложечной столицей Коллектива?

— Мы не можем делать ложки, — резко возразил он. — Это запрещено.

— Но если обойти правила? Представляете, как такая уловка обогатит город?

Де Мальва уставился на меня. Нравился я главному префекту или нет, но я теперь был взрослым — а с 86 % восприятия и почти равным ему.

— Продолжай.

Я показал ему предмет, вонзившийся мне в бок, когда меня схватило ятевео. То была не совсем ложка — но и не вилка: ложкоподобный мелкий черпачок с тремя зубцами, как у вилки. Я протянул его де Мальве. Тот принялся внимательно разглядывать прибор.

— Я бы назвал это ловилкой, — добавил я.

— До чего изобретательно, — заметила Виолетта: она стремилась с самого начала сделать наш брак прочным, основанным на взаимной поддержке. — Как ты придумал такое замечательное название?

— Оно выгравировано на обратной стороне.

— О-о.

Де Мальва вертел предмет в руках. Он слегка заржавел там, где был погружен в толщу дерева, но, в общем, сохранился прилично.

— На линолеумной фабрике достаточно мощностей, чтобы поставить их на поток, — сказал я. — На следующий год мы подключимся к цветопроводу, а через три года примем у себя ярмарку увеселений.

Главный префект кивнул, соглашаясь со своими мыслями.

— Думаю, вы правы. В случае согласия остальных префектов мы выпустим пробную партию, чтобы эксперты проверили ее на соответствие правилам. Если это пройдет, я подпишу ваше заявление в НСЦ.

Вопрос с браком был должным образом улажен. Предполагалось, что я поцелую Виолетту при всех, но я не стал, что вызвало лишь небольшую заминку. Все же я оставался слишком желанной добычей, пусть весь брак и был всего лишь сделкой. Под конец встречи было решено, что церемония состоится на следующий день, в десять утра, а медовый месяц — скажем так, неделю — мы проведем в Королевском Пурпуре, причем поездку оплатят де Мальва. Кроме того, мне предстояло расстаться с фамилией Бурый, однако ее отдавали нашему отпрыску в качестве второго имени. Оставалось уладить еще всякие затруднения, но теперь уже мелкие. Или, по крайней мере, такими они казались по сравнению с моей женитьбой на Виолетте.