Когда Летисия говорила, что дочь ненавидит ее, она была не так уж далека от истины. У Мелиссы имелся к матери свой счет. Как ни уговаривал ее Луис Фелипе, единственный человек, имевший на девушку влияние, что мать требует более бережного к ней отношения. Мелисса взрывалась потоком упреков:

— Мама сама всю жизнь сторонилась нас с Энди… Она была вечно в разъездах и путешествиях с отцом, я была брошена на руки няньки! А потом, когда отец стал отдаляться от нее, появилась другая проблема: как удержать его возле себя. Но отец с головой ушел в заколачивание денег, и она стала абсолютной истеричкой… Она даже не пытается понять нас с Энди… Мы ей попросту неужны! Ах, как все надоело! Мне хочется все это опрокинуть. Общество, в котором мы живем, на сквозь прогнило, эта система никуда не годится! Bce мусор, один мусор!

…И тут неожиданно для себя самой Мелисса повстречала человека, который, не таясь, высказывал те же взгляды, что и она.

Карлос называл себя посланником. Он говорил, что не принадлежит себе, что послан в мир с какой-то особой миссией: он обязан помогать людям, чтобы они сумели понять самих себя, чтобы следовали за Богом, который находится внутри каждого из нас.

— Когда я увидел тебя, — говорил Карлос, пронзая девушку взглядом своих необыкновенных серо-зеленых глаз, — то почувствовал внутри тебя огромную энергию. Ты должна выступить против всех тех, кто желает тебя контролировать. Ты больше не одна, Мелисса. Я буду рядом. Позови меня, когда захочешь, и я всегда приду тебе на помощь.

Подруге Мелиссы, шутнице Кароле, которая уверяла ее что в один прекрасный день окрутит ее брата Энди, Карлос не понравился.

— Он какой-то скользкий, — сказала она Мелиссе, — что-то в нем есть такое тяжелое, неприятное!

— Да, он не из маменькиных сынков, — резко заметила Мелисса.

Другая ее подруга, Дженни, когда Мелисса рассказала о Карлосе, выразилась более категорично: — Значит, ты в восторге от этого оборванца в отертых джинсах и без гроша в кармане? Зато у него есть в голове идеи, — парировала Мелисса.

— И что он с ними делает? — хмыкнула Дженни.

— Идеи — это то, что движет миром!

— Лично я не желаю никуда двигаться, Мне и так неплохо. Тато, друг твоего брата, меня полностью устраивает. У него нет идей, зато есть деньги отличные манеры… Нет, Мелисса, я тебя не понимаю… Ты просто втюрилась в этого Карлоса. Вот моя идея.

— И все же он замечательная личность! — мечтательно молвила Мелисса.

…Если бы она могла в эту минуту услышать что говорил о ней Карлос своему другу Эрнесто то была бы крайне разочарована, но это разочарование спасло бы ее от некоторых роковых поступков в ее жизни…

А Карлос, с блестящими глазами, заранее облизываясь, говорил следующее:

— Представься сегодня попытался подловил эту отступницу Сулейму, но вместо нее округа знаешь кого, ни много ни мало — дочь известного банкира Андреаса Пеньяранды! Кажется, сатана и в самом деле на моей стороне!..

Ни о чем Фуча и Тео не мечтали так страстно, как о том, чтобы их сын Хавьер сделал наконец предложение их крестнице Мариелене.

Лучшей жены ему не найти. Девушка выросла на глазах супругов, которые были горячими спорщиками по разным поводам, но в том, что девушки чище и лучше, чем их крестница, на свете нет, их мнения совпадали.

— Черт возьми, сынок, — как-то не выдержала Фуча, отчего ты, наконец, не оформишь свои отношения с Мариеленой?

— Но мама, — на лице Хавьера выступила краска. — Мы даже не помолвлены!

— Ну так объяснись с этой девушкой! Вы любите друг друга с детства. Вы росли вместе.

— Всему свое время, мама. Я только недавно начал работать по специальности, — напомнил Хавьер. — Мне необходимо полностью встать на ноги, а уже питом обзаводиться семьей.

— Смотри, сынок, — предупредила его Фуча, — как бы из-под твоего ученого носа не увели хорошую девушку..

Эти слова смутили Хавьера.

Вечером они с братом пошли навестить обеих сестер. Леон, как всегда, был невыносим. Он знал, что Хавьер питает к его Мече чисто братскую нежность, но не мог удержаться от резкого выпада в ее сторону, когда тот чмокнул Мече в щеку.

Мариелена и Хавьер, оставшись одни, слышали как Леон на кухне выговаривал Мече:

— Почему ты позволила ему себя поцеловать? Моя невеста не смеет целоваться с посторонним мужчиной!

— Но он твой брат, — смеясь, оправдывалась Мече.

— Мой брат мужлан и эгоист — покачал головой Хавьер. — Бедная Мече.

— Почему бедная? — переспросила Мариелена. — Она сильно его любит, да и он ее обожает.

— Да, но он станет держать ее взаперти. Как только они поженятся! — возразил Хавьер.

— Когда это только произойдет, — пожала плечами Мариелена — Леон все тянет со свадьбой. А Мече целыми днями просиживает над шитьем приданого! Она такая мечтатели живет как в романе..

— Ну а ты, Мариелена?

— Ну, я самая практичная в семье, это всем известно. Я осознаю свои возможности и в рамках этих возможностей хотела бы сделать себе карьеру. Я не люблю пустые мечтания, они при водят к страданиям… Нет-нет, у меня есть голов на плечах…

— И очень красивая головка, — вставил Хавьер.

— Завтра мой первый рабочий день… Я та волнуюсь..

— Тебе понравился твой шеф? — спросил Хавьер.

— Не знаю, — Мариелена вдруг задумалась. Потом, тряхнув головой, перевела разговор на другое: — А не послушать ли нам с тобой пластинки? Мама говорила, что хочет включить музыку…

Энди слонялся по дому, разыскивая Сулейму. И куда запропастилась эта девчонка? Она все еще оказывала ему сопротивление, но с каждым разом все неувереннее. Малышка буквально таяла от его поцелуев. Это очень удобно — иметь под боком любовницу. Правда, Мелисса, как-то заставшая брата, целующего Сулейму, пригрозила, что обо всем расскажет маме. Больше всего сестру-пуританку возмущало, что Энди хочет переспать с простой служанкой. Как доходит до дела, — все идеи Мелиссы о социальном равенстве испаряются, как роса. Все они в этом доме ужасные лицемеры, даже Мелисса, считающая себя праведницей, призванной обличать грешников, подобно святой Иулиании. Ну, плевать он хотел на Мелиссу! Просто следует быть осторожнее. Он хозяин в этом доме и сеньор Сулеймы, она должна во всем ему повиноваться.

Приятные размышления юноши прервало появление в доме незнакомого лица.

Красивая, элегантная, изящная женщина поднималась по ступенькам. Энди присвистнул: это что еще за красотка?

Он поспешил ей навстречу.

— А вы кто?

Женщина подарила ему ослепительную улыбку.

— Ты меня не помнишь?

— По правде говоря, нет, — обескураженный, что не узнал красавицу, поспешно сказал Энди.

— Я — Ненси, маникюрша твоей мамы. И ее парикмахерша…

— Да-да, вспомнил! — Энди изобразил любезную улыбку. — Но прежде ты выглядела как-то иначе… Ну и как тебе в нашем доме?

Ненси снова обворожительно улыбнулась.

— Чудесно. Мне здесь нравится убранство комнат, вышколенная прислуга, ухоженный сад — словом, все-все!

— Все? — кокетничая, переспросил Энди. — А что скажешь об обитателях этого гнездышка? И лично обо мне?

Ненси ни на минуту не задумалась.

— Ты — симпатичный парень. А если ты любишь, как я, рок, выпивку и еще кое-что…

— Кое-что очень люблю, — облизывая губы, поспешно подхватил Энди.

— Тогда ты высоко взлетишь, — закончила Ненси.

— Не взлететь ли нам вместе? — порывисто сказал Энди.

— Не сейчас, любовь моя, не сейчас. Имей терпение, и мы вдвоем унесемся на Марс… или еще выше… Ты понял, о чем я?

Энди, совершенно очарованный, кивнул.

— Ну вот. Держи зелье наготове. Я еще появлюсь. Пока! — и поцеловав Энди долгим, страстным поцелуем, женщина отстранилась от него, пытливо глядя ему в глаза. Довольная произведенным эффектом, она ласково произнесла: — Жди меня, любовь моя.

Сесилия уже успела поведать Мариелене о необыкновенных качествах Лауры, прежней секретарши сеньора Сандоваля.

Эта Лаура умела делать все. Она работала с архивом, стенографировала, помогала шефу советом по поводу той или иной рекламы, правила документацию, делала выжимки из поступавшей каждый день в офис информации, знала дни рождения всех родственников шефа и делала им небольшие подарки, накрывала стол для наиболее важных посетителей, разговаривала с клиентами по телефону, решала некоторые бытовые проблемы Луиса Фелипе, ксерокопировала, вовремя проветривала кабинет, вовремя подавала кофе и так далее и тому подобное.

С кофе тут же вышла оплошность. Когда Мариелена по просьбе шефа приготовила ему кофе с молоком, тот, сделав глоток, поморщился.

— Что-то не так? — с беспокойством спросила девушка.

— Это — что? — вопросом на вопрос ответил Луис Фелипе.

— Кофе, — растерянно проговорила Мариелена.

— Хорошо, что вы это сказали… Сам бы я ни а что не догадался. Это действительно немного похоже на кофе, но не на тот, что мне делала Лаура.

В следующий раз Лаура всплыла, когда Луис Фелипе принялся диктовать девушке письма. Шеф бубнил со скоростью сто слов в минуту, и Мариелена едва поспевала за ним.

— Извините, какой вы упомянули срок?

— На чем вы остановились? — недовольно спросил Луис Фелипе.

— «Сроки презентации Вашего представителя», — зачитала Мариелена.

— А я думал, вы быстро пишете… Лаура с этим справлялась гораздо лучше.

Призрак Лауры витал в кабинете и тогда, когда Мариелена села обрабатывать почту.

— Что вы ищете?

— Квитанции с оплаченными счетами, как вы просили, сеньор…

— Как, вы их еще не зарегистрировали? Лаура делала это в два счета!

Через полчаса Луис Фелипе снова вспомнил Лауру:

— Как, вы не знаете, где ксерокс? Лаура все знала!

Сдерживая слезы. Мариелена вышла в приемную. Там ее, чуть не сбила с ног высокая рыжая девица.

— Сеньор Сандоваль на месте? — поинтересовалась она.

— Да, сеньорита. Как о вас доложить?

— Скажите — Сандра.

— Вы от какой-нибудь компании!?

— Нет, я по личному делу. Как член семьи. Когда Мариелена доложила шефу о приходе в посетительницы, Луне Фелиш возвел очи горе и простонал:

— Где ты Лаура?

Затем на Мариелену обрушился град упреков. Почему она не сказала, что его нет на работе? Зачем она докладывает ему о всяких там…

— Но она представилась членом вашей семьи… — защищалась Мариелена.

— В таком случае первая попавшаяся на улице юбка также член моей семьи. Скажите, что я ушел, что выбросился из окна…

Вернувшись в приемную, Мариелена выслушала не менее бурные упреки и угрозы от посетительницы. Насилу ее спровадив, Мариелена сделала ксерокопию, необходимую Луису Фелипе, и вернулась в кабинет шефа.

— Но я просил два экземпляра! — взвился Луис Фелипе.

— Вы не упомянули о количестве, сеньор!

— Лаура всегда знала, сколько нужно делать ксерокопий!

Терпению Мариелены пришел конец.

— Сеньор полагает, что я умею читать мысли?

— Но Лаура… Ах, Лаура, зачем ты заболела!

— Я не Лаура. И я не машина. Только машина может выполнять столько распоряжений сразу, — резко бросила Мариелена. — Позвольте вам еще кое-что сказать, прежде чем я уйду отсюда навсегда!..

— Но сеньорита, — пораженный ее отпором, бормотал Луис Фелипе.

Мариелену было уже не остановить:

— Бедная Лаура! Теперь я понимаю, отчего она заболела! Как можно было вынести ваши капризы и произвол!.. Вы потребовали, чтобы я стенографировала миллион слов в минуту. Вы чтобы я успевала отвечать на телефонные звонки. Вы мечтали, чтобы я сразу поняла, кого пропускать к вам, а кого — нет. Вы были уверены, что я святым духом узнаю, где подшивки с документами… Вы решили, что если я новенькая, меня можно оскорблять как угодно…

— Сеньорита Муньос, — подавленно произнес Луис Фелипё.

— Не смейте меня перебивать! — топнула ногой Мариелена. — Я хочу высказаться. Мне говорили, что вы — талантливый руководитель. Но вы бездарны, как… как этот чернильный прибор. Руководитель, занимающий столь высокий пост обязан разбираться в людях! К новенькой он дол жен отнестись с пониманием и терпением. Мне недостает опыта, а вам — вам недостает человечности! Опыта можно поднабраться, но душу взаймы не взять. Вероятно, у вас больная печень, сеньор, иначе вы бы не стали срывать зло на девушке беззащитной, но с достоинством, которое не позволяет ей оставаться здесь большей ни минуты!

С этими словами Мариелена вылетела прочь.

Уйти было легко, но как же тяжело ей сделалось, едва она только вернулась домой и увидела лица родных, вытянувшиеся от разочаровав при ее известии. А тут еще неприятность. Чико своими друзьями залез в грузовик Кике, на котором тот развозил по домам клиентов одежду из химчистки, и порвал два костюма и платье… Эти бездельники ненавидели работящего паренька. И вот свели с ним счеты. Как красноречиво ни объяснялся Кике с хозяином химчистки, тот не пожелал слушать про несчастный случай и уволил Кике.

Мариелена видела, что мать подавлена. Она, Мариелена, ушла с работы, а Кике выгнали! Как им теперь жить, на какие средства кормиться! Но Кармела, попытавшаяся скрыть свое огорчение, принялась ободрять и утешать детей. Бог с ней, с этой работой, найдется другая. Главное, чтобы дети не убивались.

Чтобы немного облегчить душу, Мариелена отправилась к отцу Иларио.

Выслушав ее, пожилой священник сказал:

— Ты правильно поступила, дочь моя. Девушка не должна никому позволять унижать себя. Бог пошлет тебе другую работу, вот увидишь. А я помолюсь за тебя, дорогая!

Несколько утешенная, Мариелена вернулась домой.

Не успела девушка облачиться в домашний халатик, в дверь позвонили. Мече, поджидавшая жениха, кинулась открывать. Через несколько секунд Мариелена услышала ее смущенный голос:

Мариелена, это тебя…

Мариелена, на ходу застегивая халатик, вышла прихожую и чуть не вскрикнула от неожиданности.

Перед ней стоял Луис Фелипе.

— Могу я поговорить с вами, сеньорита?

— Да… проходите, — пролепетала Мариелена. — Это моя сестра.

— Очень приятно, — сказала Мече. — Извините, у меня дела…

Она скрылась на кухне. Луис Фелипе проговорил:

— Пожалуй, вы правы. Мне следует что-то принять для своей печени.

Тон его был очень серьезен, но глаза смеялись.

— Простите… я вам наговорила лишнего. — призналась Мариелена.

— Да нет… Я действительно был чересчур предирчив. Меня угнетает гора нераспечатанных писем, этот беспорядок…

— Понимаю, — ответила Мариелена. — Конечно, вам нужен кто-то более опытный…

Луис Фелипе покачал головой:

— Давайте начнем все сначала.

— Как? — опешила Мариелена. — После всего, что я вам наговорила?

— Признаться, я был сегодня в плохом настроении. Мне понравилась прямота, с которой вы мне высказали в лицо все свои претензии. И я нашел, что вы правы… Лаура…

Мариелена испуганно перебила его:

— Ох, только не надо о Лауре!.. Она, как призрак, стояла между мной и вами весь день… Умоляю сеньор Сандоваль ни слова о Лауре!

— Хорошо! — согласился Луис Фелипе. — Ни слова… Но объясните мне кое-что… Ведь я знаю, вам необходима была работа и надо было во что бы то ни стало терпеть мое дурное настроение, чтобы я вас не уволил… Но вы вдруг стали обличать меня! Почему вы были так смелы? Вас не путала перспектива остаться без работы?

Мариелена твердо посмотрела ему в глаза.

— Путала, сеньор. Скажу вам больше — она меня ужасала.

— Тогда почему?

Мариелена усмехнулась.

— Видите ли, сеньор, и у нас, бедняков, есть чувство собственного достоинства, — проговорила она.

— Я так и подумал. — Луис Фелипе кивнул. — Ну так как, сеньорита? Ваше чувство собственного достоинства позволит вам выйти на работу, чтобы помочь своему шефу, который попросил у вас прощения?..

— Я буду завтра утром, — немного поколебавшись, ответила Мариелена.

— А я приму лекарство от печени, — серьезно пообещал Луис Фелипе.