— Нужна помощь?

Подняв глаза от пустой кружки, Ханна встретила участливый взгляд Таннера.

— Одного взгляда на твое лицо достаточно, чтобы ответить на мой вопрос. Ты плачешь.

Она провела ладонями по щекам и, тряхнув головой, поставила кружку на стол.

— Ты не поверишь, если я скажу, что это соринка попала мне в глаз?

Таннер сидел на складном стуле лицом к ней.

— Нет. Не поверю.

— И что же привело тебя сюда в этот час? — с любопытством спросила она.

— Забота. Шон звонил мне.

— Он звонил тебе? Зачем? — Она поднялась и, обхватив себя руками, подошла к окну в форме эркера.

В следующую секунду Таннер уже стоял возле нее, ему потребовалось некоторое усилие, прежде чем она позволила обнять себя. Ханна обмякла в его руках и наконец расслабилась.

— Нет никакого повода для слез, — произнес он своим обычным нравоучительным тоном.

— Зачем он звонил тебе? — снова спросила она, подняв на него заплаканные глаза.

Он поглаживал ее плечи. Несмотря на свое ворчание, он знал, как ее успокоить.

— По дороге в ресторан… — начал он, — ему на глаза попалась одна из этих бульварных газетенок. Ему не понравился заголовок. — Таннер замолчал, посмотрев на кузину. — Ты ведь тоже видела, сознайся?

Шмыгнув носом, она кивнула в сторону журнального столика.

— Купила в супермаркете… Когда мне приходится стоять в очереди в кассу, я обычно развлекаюсь, читая заголовки. Они бывают такие забавные.

— Да. Ничего не скажешь — за-бав-ные. — Произнес он по слогам. — И главное — сплошное вранье. Шон сказал, что ты не подходила утром к телефону. Он расстроен и беспокоится. Черт возьми, Ханна, ну-ка посмотри на меня!

— Что? — Поджав губы, она подняла глаза.

— Он просил меня напомнить тебе, что ты должна доверять ему.

— Доверять? — Ханне пришлось сделать усилие, чтобы повторить это слово. — Я должна доверять ему? Он видел газету? Это иск о признании отцовства. Я даже не хочу читать, не хочу влезать в эту грязь… Он спал с другой женщиной! Я ношу его ребенка, а он спал с кем-то еще! О, Таннер, как я могу доверять ему?

— Но это всего-навсего паршивая бульварная газета, — настаивал Таннер. — Шон говорит, что это абсолютная ложь. Он рассказал мне, что общался с этой «леди» несколько месяцев назад на презентации своего последнего альбома. Как Шон Майклз. Он просит напомнить тебе, что Шон Майклз — это знаменитость, принадлежащая публике, а Шон Девлин — это тот, с кем имеешь дело ты.

Она проглотила комок, подкативший к горлу.

— И ты веришь ему, адвокат? Ты что, учинил допрос с пристрастием? — Она глубоко, со всхлипом вдохнула. — Как я могу доверять ему?

— Успокойся. Давай присядем и спокойно поговорим. Но сначала, Ханна, возьми себя в руки, — прикипал он, ведя ее к софе.

Она села, нервным движением положила на колени подушку.

— Помнишь, ты говорила мне о твоей маленькой неосторожности?

— Но она не маленькая, — возмутилась она, — она вопиющая!

— Ты не ответила мне. Ты заводишься по поводу того, чего нет на самом деле. Постарайся вспомнить, что тебя так привлекло в нем? Помнишь?

Она быстро кивнула.

— Я помню, но все еще не понимаю.

— Я и не говорю, что это просто понять. Но ты доверяла ему достаточно, если легла с ним в постель.

— Я была дурой.

— Нет, всего лишь доверилась своей интуиции.

— Таннер, я ничем не отличаюсь… я делала то же самое, что и эта женщина в газетах. Я спала со знаменитым Шоном Майклзом и была настолько неосторожна, что это закончилось беременностью. Я даже не могу сердиться на нее. Мы похожи на тысячу других.

— Ты понимаешь, что говоришь? — одернул он. — Шон сказал мне, что он — отец твоего ребенка. Он позаботился о нем, чтобы обеспечить его будущее и чтобы ты никогда не нуждалась ни в чем.

— Почему ты защищаешь его? — не унималась она. — Как ты можешь оправдывать его поведение? Он спит с двумя жен… — Она почти задыхалась.

— Ханна, — резко прервал он. — Я верю Шону, а он утверждает, что это всего-навсего газетная утка. Он прислал меня сюда, чтобы я упросил тебя приехать к нему. Он беспокоится о тебе, он хочет убедиться, что с тобой все хорошо. А если я не смогу уговорить тебя, чтобы запихнул тебя в самолет силой.

— Я не могу видеть его после того, что случилось! — крикнула она, отшвырнув подушку.

— Но где же, черт побери, твое доверие? Твои женские инстинкты?

— Нет их у меня! — Она резко вскочила, но он удержал ее, и она рухнула на софу.

— Тогда поскорее отыщи их. Через два дня Шон надеется обнять тебя. Он настроен весьма решительно, готов сдвинуть горы, если они окажутся на его пути.

— Ты слышал, что я сказала?

— Ханна, — перебил Таннер. — Я повторяю еще раз. Я верю Шону. Мы говорили с ним об этой газетной стряпне. Он планирует обратиться к семейному адвокату, если иск будет подан. Он говорит, что вопрос не выдерживает никакой критики. Из его слов я понял, что она получила от него, кроме обеда в роскошном ресторане, один короткий поцелуй на глазах у всех.

Ханна в трагической позе застыла на софе.

— Я не знаю, что делать, Таннер. Я не могу ничего решить, не повидав его. Я ничего не могу решить, пока не узнаю, был ли он с кем-то еще. Я никогда не соглашусь делить его с миллионом других женщин.

— Ты говоришь о певце, принадлежащем публике, или о частном лице?

— Об обоих! Для меня это одно и то же.

Таннер в ответ на ее бурную тираду рассмеялся, и она швырнула в него подушку.

— Не вижу ничего смешного!

— Дорогая моя кузина! Я думаю, все дело в том, что ты сильно соскучилась по Девлину и что твои гормоны взбунтовались.

— Это совсем не смешно!

— И вообще, пора напомнить тебе, что ты всегда чересчур раздражительна во время беременности, — не спеша проговорил он своим обычным нравоучительным тоном.

— Пожалуй, — вздыхая, согласилась она, — я все принимаю слишком близко к сердцу.

— Мне остается только уточнить, — спокойно произнес он. — Ты уже сложила вещи?

— Я?..

— Ну, скажем, на всякий случай?

— О, Таннер, я не могу даже подумать об этом! Я не читала эту проклятую статью, хватит с меня заголовков. Я соскучилась по нему.

— Он тоже соскучился по тебе, Ханна. Он сказал мне об этом. И впредь, если он не хочет, чтобы ты сходила с ума, пусть так надолго не исчезает из твоего поля зрения.

Ханна приложила руку к животу, и Таннер нежно накрыл ее руку своей.

— Мне кажется, ты все решила верно. Складывай чемоданы. Поручи девочек Эмили, а сама отправляйся к Девлину.

— Я боюсь.

— В мире есть много вещей, которых стоит бояться, Ханна. Но любовь не входит в их число.

— Я хочу оградить мою личную жизнь от посягательств. Не хочу, чтобы мое имя мелькало на полосах газет на следующей неделе. «Еще одна, кто спит с Шоном Майклзом. И тоже беременна». Ха-ха-ха!

— Скажи ему это. Будь откровенна с ним, — посоветовал он. — И запомни: мужчина, который звонил мне утром, был не Шон Майклз. Это был Шон Девлин.

Она увидела его сразу, как только прошла через контроль. Он выглядел великолепно: сексуально и вместе с тем неотразимо — в ковбойских ботинках, клетчатой рубашке, заправленной в голубые джинсы. У ворота ковбойский шнурок с серебряной пряжкой, в руках — белая роза на длинном стебле.

Еще не встретившись с ним взглядом, Ханна почувствовала, что ее коленки дрожат.

И вдруг оказалась в его руках. Он нетерпеливо обнял ее, прижимая близко-близко к своему сексуальному телу, его губы нашли ее рот, приникнув к нему жадным поцелуем.

Она не сомневалась — не держи он ее так крепко, она бы рухнула к его ногам.

— Любимая, я так скучал по тебе, — наконец выдохнул он, оторвавшись от ее губ. — Добро пожаловать в Лас-Вегас.

— Ты так встречаешь всех?

Слова слетели с ее губ, прежде чем она успела что-либо сообразить. Почувствовав его напряжение, она отвернулась, боясь встретить его взгляд. Он крепко сжал ее талию.

— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Более того, считай, что я его вообще не слышал.

— Прости, — прошептала она.

— Давай не будем ссориться, а возьмем твой багаж и поедем в отель. Потом пообедаем и все спокойно обсудим. Идет?

— Идет. — Рискнув взглянуть на него, Ханна увидела нежность в его глазах и улыбке, и у нее на сердце потеплело.

Протянув ей розу, он коснулся ее лба легким поцелуем.

— Тогда вперед, любимая.

Пока она принимала душ, ее страхи обострились. Ее беспокоила его сдержанность и отчужденность. Она не знала, в чем причина — в ее неосторожном высказывании, или это предстоящее объяснение давило на него?

Шон провел ее в элегантно обставленный номер и предложил переодеться к обеду. Затем, небрежно поцеловав ее в лоб, молча удалился.

Причесываясь перед зеркалом, она думала о том, что правильно сделала, приехав к нему.

Они должны разрушить ту стену отчуждения, которая возникла между ними. Им надо обсудить кое-что очень важное, но если он будет и дальше вести себя так отстранение сделать это будет весьма не просто.

Ханна последний раз крутанулась перед зеркалом и придирчиво осмотрела себя. Ничего не поделаешь, подумала она, глубоко вздохнув и расправив плечи, ей придется предстать перед Шоном Майклзом Девлином.

Она появилась в дверях спальни, и его глаза устремились на нее. Она была само очарование: начиная от блестящего каскада темно-рыжих волос до золотых босоножек на стройных ногах. Нежный персиковый шелк платья добавлял прелести ее несравненному облику.

Он не заметил, как ноги сами понесли его навстречу Ханне. Остановившись около нее, он не мог произнести ни слова. Лишь его глаза могли рассказать ей, что он чувствовал в этот момент. Взяв ее руку, он поднес ее к губам и, глядя ей в глаза, поцеловал поочередно каждый пальчик.

— Ты прекрасна, любимая. Неотразима, — прошептал он. — Ты готова пойти пообедать? — спросил он. — Сначала я хотел, чтобы мы пошли в ресторан, — продолжил Шон, — но потом, в свете последних событий, решил, что было бы удобнее пообедать и поговорить в более спокойной обстановке. И тогда я заказал еду в номер.

Когда она шагнула вперед, ладонь Шона нечаянно коснулась ее обручального кольца.

— Что-то не так? — спросила Ханна, уловив внезапную перемену в его настроении.

Он дотронулся пальцем до тоненького колечка.

— Ты носишь обручальное кольцо, — сказал он, заглядывая ей в глаза. — Ты все еще чувствуешь себя его женой? Или ты делаешь это ради девочек? Мне нужно понять это, Ханна. Я не оспариваю твое право носить это кольцо, но…

— Я никогда не снимала его. — Она пожала плечами. — Просто так, без какой-то определенной причины, Шон. Просто так.

Он кивнул, принимая ее объяснение. Затем, продолжая ощущать прохладный металл под своими пальцами, пришел к решению. Оно было стремительным, но единственно верным. Он хотел, чтобы на ее пальце было его кольцо. На левой руке, ближе к сердцу.

Медленным, осторожным движением он снял с ее пальца кольцо бывшего мужа.

— Ты носишь моего ребенка, Ханна. Моего, не его…

— Шон… Я… — Она заволновалась.

— Помолчи, — мягко сказал он, потянув ее за руку. — Сядь рядом со мной, и давай-ка поговорим. Обед подождет. Мне нужно очень многое сказать тебе, и откладывать дальше я не в силах.

Он уселся рядом с ней на огромном диване, обитом мягкой светлой кожей. Сначала, решил Шон, надо окончательно прояснить все недоразумения, что возникли между ними, и лишь потом они смогут приступить к обсуждению другого вопроса.

— Таннер сказал, что ты видела газеты… — начал он. — Прости, что меня не было рядом. Я научился не замечать их, пока… дело не дошло до судебной тяжбы.

Он видел, как ее глаза потемнели, наполнившись недобрым предчувствием. Она настороженно смотрела на него.

— Так это на самом деле… было?

— К сожалению, да. Когда я позвонил в нашу семейную юридическую контору, то получил подтверждение. Да, эта женщина подала иск о признании отцовства. Я поинтересовался деталями: дата, время, место, понимая, что ни один биологический тест не подтвердит обвинение, Возможно, Таннер уже говорил тебе, что женщина, о которой идет речь, присутствовала на одном праздничном обеде, и, кроме того, я имел неосторожность поцеловать ее на прощание. Невинный поцелуй на глазах у всех! Ничего больше, Ханна. Клянусь, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — И как выяснилось, у меня есть забавное алиби. Оно касается указанного в иске времени и места.

— Тебя видели в это время где-то еще?

— Самое забавное, что ты сама можешь подтвердить это, — ответил он и засмеялся. — Эта леди точно назвала дату! Она утверждала, что в определенный день я был в Сан-Франциско и именно там и тогда сделал ей ребенка. Хотя на самом деле в этот день я занимался этим милым делом на маленькой кушетке в коттедже на Девлин-Элбоу. С тобой, любовь моя. — Он счастливо улыбнулся. Теперь ты удовлетворена, дорогая?

Шон вздохнул и положил руку на спинку дивана.

— Мой семейный адвокат был не рад этому иску. Особенно если учесть, что это случилось не в первый раз. Он разглагольствовал о богатстве, ответственности и благоразумии. И я терпеливо слушал его, пока он не назвал дату. Тогда мой мозг заработал с удивительной скоростью, и я старался припомнить, где был в тот уик-энд и что делал. И вспомнил! Я думал тогда о том, как мы с тобой займемся любовью. И вдруг меня словно ударило — ты одна, и что будет с тобой, когда до тебя дойдут эти сплетни? Я позвонил Танкеру, надеясь, что он сможет убедить тебя выслушать мои объяснения. — Замолчав, он прикоснулся пальцем к ее подбородку. — Прости, родная, я знаю, что причинил тебе боль. Я страстно хотел обнять тебя. Я-то знаю, с кем я был в ту ночь. Но ты была одна, за тысячи миль от меня… Я позвонил, но ты не подходила к телефону. Я должен был рассказать тебе. Сгорал от нетерпения поскорее обнять тебя, никому не позволить нанести тебе обиду. Все, что я мог, — молиться, чтобы ты послушалась Таннера.

Ее глаза наполнились слезами. Протянув руку, он смахнул слезинку с ее щеки.

— Ханна! — сказал он негромко. — Я клянусь своей жизнью, что никогда больше не обижу тебя. Обещай мне, если это случится снова, ты придешь прямо ко мне, прежде чем сомнения и ревность завладеют твоим сердцем.

— Откуда ты знаешь? — тихо спросила она.

— Я прочел это в твоих глазах, не успела ты сойти с самолета. А вернее, даже раньше, я почувствовал это, когда ты не отвечала на мои звонки.

— Прости, — мягко сказала она. — Я была не в себе.

— Ты обещаешь мне впредь не обращать внимания на слухи? Ты обещаешь верить мне? — спрашивал он, пытаясь заглянуть ей в лицо. — Ты будешь доверять мне, даже когда меня не будет рядом?

Она подняла покрасневшие глаза и встретила его красноречивый взгляд.

— Я люблю тебя, Ханна, — заявил он. — Всем сердцем.

Ее глаза подернулись печалью.

— Ты был сегодня такой чужой, — прошептала она.

— Мне это стоило большого труда, — улыбнулся он, — но иначе было нельзя. Я хотел сначала поговорить с тобой, прежде чем мы снова будем спать вместе. Необходимо было внести ясность и оставить все неприятности позади, чтобы ничто не могло разделить нас. Хотя, возможно, мне все-таки придется предстать перед судом…

— Я верю тебе, Шон. Но я беспокоюсь о Шоне Майклзе, о его репутации и имени. Порой мне кажется, что это два разных человека.

— О нет, Ханна. Шон Майклз не существует. Для меня это работа, роль, если хочешь. Шон Майклз не что иное, как маска, которой я пользуюсь, чтобы сделать более выразительными, более эффектными мои выступления.

— И я жила с этим образом целых два года. Совместить его с реальным человеком довольно трудно, — призналась она.

— Но возможно, я надеюсь?

Она покачала головой.

— Нет ничего невозможного, когда любишь, — заявила она.

— Ты любишь меня, Ханна? — еле сдерживая себя, спросил Шон.

Спросил, а сам в страхе ожидал ответа, боясь, что не выдержит и, поддавшись чувствам, овладеет ею прямо на этом диване. А это не входило в его планы.

— О да, — произнесла она, улыбаясь. — Я люблю тебя. Шон Девлин. Люблю так сильно, что мне кажется, я просто не выдержу… если ты не прекратишь так смотреть на меня. О, Шон, если ты не поцелуешь меня сейчас же, я сойду с ума.

Он не заставил просить себя дважды и исполнил ее желание, прильнув к ней долгим поцелуем, вложив в него всю полноту чувств, переполнявших его. Но когда ее пальцы начали торопливо расстегивать его рубашку, он мягко остановил ее.

— Ханна, любимая, — сказал он, — пусть сегодняшний день будет для нас особенным.

— Особенным? — непонимающе откликнулась она, все еще пребывая во власти желания.

— Я люблю тебя и хочу показать тебе, как сильно я тебя люблю. Как нам хорошо, даже без физической близости.

— О, Шон, нет… — Она нежно прикоснулась к его лицу.

— Подожди. — Хотя это причинило ему физическую боль, он остановил ее. Взяв ее руку, поцеловал кончики пальцев. — У меня есть подарок для тебя. — Он протянул руку к маленькому столику.

— Подарок?

У него на ладони лежала маленькая коробочка в яркой упаковке.

— Разверни ее. — Он ждал, пока она осторожно снимала бумагу. — Это не обычный подарок, Ханна. — Он так волновался, что едва управлял своим голосом. Звуки музыки родились у него в сердце, и он готов был запеть от переполнявшего его счастья. — Это символ моей любви к тебе и мои обещания матери моего ребенка. — Он замолчал.

Она достала миниатюрную коробочку и открыла крышку.

Легкий вздох удивления слетел с ее губ. Он наклонился и прикоснулся к ним губами, чтобы разделить сладость момента, Он взглянул в ее глаза — они сверкали тем же блеском, что и изумруд в кольце.

— Ты будешь носить его? — Затаив дыхание, он ждал ответа.

— Да, Шон.

Взяв кольцо, он надел его на палец, на котором красовалось тонкое обручальное кольцо. Изумруд классической огранки, казалось, обрел наконец свое место. Шон молчал, у него не хватало слов, чтобы выразить свои чувства.

— Оно прекрасно, — прошептала она. — Спасибо, Шон. Я буду с гордостью носить его. — Он приподнял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза. — А если ты уедешь и я буду скучать, — продолжала она, — мне достаточно будет только прикоснуться к нему, и я почувствую твое присутствие.

— Ты готова примириться и с другой стороной моей жизни?

— Думаю — да. Теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, все по-другому. После твоего признания…

— Я сам почувствовал то же самое, когда ты сказала, что любишь меня. — Он помолчал, держа ее руки в своих. — Ханна, ты выйдешь за меня замуж?

Ее ресницы затрепетали, она недоверчиво взглянула на него. Что-то похожее на страх сжало ее сердце.

— Замуж — за тебя?

— О Господи, Ханна, ответь же мне! Да или нет? Мне нужен ответ немедленно.

— О, Шон. Я люблю тебя! — Она обвила его шею руками и так сильно прижалась к нему, как будто это было в последний раз и больше никогда не повторится.

Он ответил ей поцелуем, и недавний страх в ее душе сменился сладостным удовлетворением. Но он по-прежнему ждал ответа.

— Ханна, да или нет? — потребовал Шон.

— Да, да, да! Как ты можешь сомневаться?

Отклонившись на мягкие подушки дивана, он увлек ее за собой. Прижав ее голову к своей груди, перебирал темно-рыжие непослушные локоны.

— Это настоящая пытка! Я никогда не просил ни одну женщину выйти за меня замуж!

Она приподняла голову.

— Шон!

— Златокудрая бестия! Пусть одну секунду, но ты заставила меня ждать! Впрочем, ты ведь не станешь мучить меня и заставлять подождать со свадьбой. Я знаю, не станешь… — повторил он, вновь обретая уверенность.

— Нет, любимый, не стану, — согласилась она. — Мы можем успеть со всеми приготовлениями к Рождеству.

— Что?! — воскликнул он. — Я отказываюсь даже слышать подобное! Мы должны сделать это немедленно. Сегодня вечером.

— Сегодня? — только и смогла она произнести, но выражение ее лица было красноречивее слов.

— Здесь, в Лас-Вегасе. В маленькой часовне, — пояснил он. — Сегодня ночью, когда я на руках отнесу тебя в постель, ты уже будешь моей женой.

Ее взгляд стал мягким и мечтательным.

— Признайся, ты все это спланировал заранее?

— Не совсем. Сначала мне нужно было заручиться твоим согласием.

— Хорошо. Мой ответ — да, — твердо ответила она, но вдруг нахмурилась. — О нет! Что я скажу родителям? — воскликнула Ханна. — Таннер знает?

— Нет, любовь моя, — засмеялся Шон. — Хотя он видит, что я совсем помешался от любви к тебе. Но никто не знает, что это наш медовый месяц. Мне хотелось, чтобы все оставалось в тайне. Только ты и я. Обо мне и так достаточно пишут в газетах, Возможно, это эгоистично, но я впервые в своей жизни решил жениться и хочу сделать это так, как мне нравится.

Она глубоко вздохнула.

— Что-то не так?

— Нет, Шон. Я люблю тебя, и этим все сказано, — заверила она. — Но меня волнует, когда же мы скажем всем? Может, в День благодарения?

— Прекрасно. — Шон согласно кивнул. — Именно тогда и объявим.

— Я себя чувствую так, словно сегодня нам предстоит провести первую брачную ночь. И, пожалуй, мне надо переодеться.

— Чтобы выглядеть как невеста?

— Когда ты смотришь на меня так, я действительно ощущаю себя невестой.

— Мы пообедаем до или после церемонии?

— Я ем за двоих. — Она виновато улыбнулась. — Пожалуй, лучше — до.

Облегченно вздохнув, он произнес:

— Я голоден как волк, но уверен, после церемонии в нас пробудится аппетит другого рода.

Ее пальцы коснулись его подбородка, и он, резко наклонив голову, поймал их своими губами.

— Гармония, — произнес он. — Совершенная гармония…

И вдруг в его голове зазвучала музыка. Он обнял Ханну, нежно прижимая к себе. А мелодия росла, набирала силу, и казалось, ей не будет конца.