Войдя в главное полицейское управление северо-западного округа Бостона, Бетти Эджерли на мгновение растерялась и остановилась, оглушенная какофонией звуков: трещали телефоны, громко говорили полицейские, какой-то мужчина в наручниках выкрикивал ругательства… Бетти огляделась, собралась с духом и решительным шагом направилась к столу, у которого не было посетителей.

Надеясь, что офицер сам обратит на нее внимание, она молча стояла у стола, но он все не поднимал глаз от бумаг, и Бетти робко спросила:

— Кто ведет дело о пропавших детях?

— Вы мать одного из них? — наконец оторвался от бумаг он.

— Нет, но у меня есть информация по существу дела.

— По существу дела? — повторил офицер, оценивая взглядом безупречный вид Бетти: темно-синий костюм, туфли-лодочки, аккуратно причесанные темные волосы. Настоящая деловая женщина, наверное, из отдела социального обеспечения, решил он. — Вон там, второй ряд, третий стол. Поговорите с офицером Фрэнком Лоулором.

Бетти поблагодарила и пошла в указанном направлении. Фрэнка Лоулора на месте не было. Она вдруг захотела убежать отсюда, но, поборов страх, села, ведь ей стоило большого труда заставить себя прийти в полицию, и раз уж она тут, то доведет дело до конца. Через пару минут появился молодой полицейский.

— Добрый день, — приветливо улыбаясь, сказал он. — Чем могу служить?

— Вы занимаетесь делом о пропавших детях? У меня есть информация.

— Да, занимаюсь, но не один, разумеется, я в полиции недавно, так что в мои обязанности входит брать показания, составлять протоколы, сортировать информацию: ведь к нам приходит столько психов… — Бетти вся сжалась, а Фрэнк Лоулор залился краской и поспешил извиниться: — Надеюсь, вы не подумали, что я имею в виду вас?

— Все в порядке, давайте приступим к делу.

— Для начала сообщите мне ваше имя, адрес и место работы, — все еще смущаясь, пробормотал он.

Бетти знала, что ей придется назвать себя, ведь она хотела, чтобы к ее информации отнеслись всерьез. Может, именно поэтому она и не сообщила ее анонимно? Бетти продиктовала свои данные.

— Отлично, вот, пожалуй, и все, что мне от вас нужно. Кроме самой информации, конечно.

Бетти глубоко вздохнула.

— Во-первых, похитили пятерых детей, а не четверых. Трех мальчиков и двух девочек. Их всех держат взаперти в полуразрушенном доме.

— Вот как? Замечательно! Похоже, это и есть то самое недостающее звено. А вы и адрес знаете?

— Нет, адреса я не знаю.

— Ну а показать дорогу сможете? — Бетти покачала головой, и полицейский прервал свои записи. — Но ведь вы знаете, где этот дом?

— Не совсем. — Бетти в душе кляла себя за то, что пришла сюда, надеясь обрести душевный покой. Она подняла глаза и, тщательно подбирая слова, сказала: — Я никогда не видела этот дом и не бывала там. Я видела все это во сне.

— Разрешите обратиться, лейтенант. — Лоулор вошел в крошечный кабинет Эдгара Райли и, увидев детектива Дэниела Хадсона, смущенно замолк.

— В чем дело, Фрэнк? — спокойно осведомился Эдгар Райли, не обращая внимания на ухмылку Дэниела.

— Пришла женщина с информацией о пропавших детях. По-моему, вам стоит с ней поговорить.

— Ты взял у нее показания? — переглянувшись с другом, спросил Эдгар.

— Взял.

— Ну и?

— Я считаю, вам лучше поговорить с ней самому. Она сообщила массу фактов по делу.

Райли взял показания, бегло просмотрел их и спросил у Лоулора:

— Она экстрасенс? Ты что, хочешь, чтобы я говорил с экстрасенсом?

— Да нет, она не то чтобы экстрасенс… — Лоулор вспыхнул, заметив насмешливую улыбку Хадсона. — И не телепат… Просто она видит особенные сны.

Дэниел расхохотался, а Эдгар нахмурился и заметил:

— Фрэнк, я ведь объяснил: меня интересует только существенная информация.

— Разумеется, сэр. Но ведь она знает даже про куртку.

Эдгар замер, а Дэниел поспешно спросил:

— И что же она знает?

— Все. Меня заинтересовало, откуда она все это знает, и я решил, что вам стоит с ней поговорить.

— Ты прав, Фрэнк. Пригласи ее ко мне.

— Слушаюсь, сэр. — И полицейский, довольный, вышел.

— Экстрасенс, которая видит вещие сны, — съехидничал Дэниел. — Эд, я ведь знаю, как ты относишься к подобным вещам. Почему ты идешь на поводу у этого молокососа?

— Оставь его в покое, Дэн. Он здорово помогает. И потом ты же слышал: она знает про куртку.

— Этого не может быть: информация засекречена. Как она могла о ней узнать?

— Вот именно, как? Это мы сейчас и выясним.

Вернулся Лоулор с Бетти. Дэн, как и всегда при виде привлекательной женщины, сделал стойку, и Эдгар подчеркнуто вежливо сказал:

— Ты свободен.

— Если я тебе понадоблюсь, Эд, ты только… — свистни. — И Хадсон с достоинством удалился, а вслед за ним, представив Бетти Эдгару, вышел и Лоулор.

Неудивительно, что Дэн так воодушевился, думал Райли, оценивая посетительницу взглядом: высокая, стройная, темноволосая, с тонкими чертами лица, большими серыми глазами, опушенными длинными темными ресницами… Она напомнила ему фарфоровую статуэтку принцессы, подаренную его сестре в детстве: у нее было такое же красивое, но бесстрастное лицо. Меня на этот крючок не поймаешь, подумал Эдгар, вспомнив свою бывшую жену. Красивая обертка, а под ней — в лучшем случае ничего. А эта еще вдобавок и ку-ку.

— Право, не знаю, стоит ли еще раз все рассказывать: заявление перед вами, — пожала плечами Бетти, украдкой разглядывая детектива. Встреть она его на улице, никогда бы не подумала, что перед ней полицейский: длинные, почти до плеч, светлые волосы и зеленые в светлых густых ресницах глаза, пронзительные, как у хищной птицы. — Больше мне сказать нечего, — добавила она, стараясь скрыть волнение.

— Сделайте одолжение: ответьте еще на пару вопросов, — преувеличенно любезно попросил Эдгар, глядя в подготовленные Лоулором документы. — Вы работаете в Центре психологической помощи?

Бетти кивнула.

— Кем?

— Я детский психолог.

— Вам приходилось иметь дело с кем-либо из пропавших детей или их родителями? — продолжал он и, получив отрицательный ответ, уточнил: — Может, вы знаете их через своих клиентов?

— Я никогда не общалась и не видела ни пострадавших, ни членов их семей, — ответила Бетти, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид.

— Только во сне, — уточнил Эдгар.

— Только во сне, — согласилась Бетти и опять пожалела, что пришла: наверное, ее принимают за сумасшедшую.

— Расскажите мне поподробнее о вашем даре, — попросил он, и от Бетти не ускользнула его ирония. Она вдруг перестала волноваться: она пришла сюда по доброй воле, и ей нечего трястись перед этим смазливым типом, место которому на съемочной площадке, а не в полицейском участке.

— Я не считаю себя экстрасенсом.

— Кем же вы себя считаете? — невинно поинтересовался Эдгар.

— Обыкновенным человеком.

— Который видит во сне жертвы преступлений?

— Который иногда видит во сне людей и события, не имеющие к нему непосредственного отношения. Я бы скорее назвала это ясновидением. Я понимаю ваш сарказм и прошу об одном: выслушайте меня и, если сочтете возможным, воспользуйтесь этой информацией.

— Продолжайте.

— Весь месяц мне снятся страшные сны о пропавших детях.

— Неудивительно: об этом пишут в газетах, говорят по радио и телевизору. Мэр и его конкурент используют дело, чтобы набрать дополнительные голоса в предвыборной кампании.

— Да нет, я вижу во сне совсем другое, — тщательно подбирая слова, пыталась объяснить Бетти обрывки своих снов. — Словно я там и вижу все со стороны как зритель…

— Что же вы сразу к нам не пришли? — с ходу обнаружил ее слабое место Райли. — Почему медлили?

— Сначала я видела только лица детей.

— А теперь?

— Теперь я вижу всех пятерых детей. Вижу дом, где их держат взаперти. Их связали, заткнули рты кляпами, а спят они на каких-то тюфяках.

— В вашем рассказе есть одна неточность, — пристально глядя на Бетти, сказал Эдгар. — По нашим сведениям, похищено четверо детей.

— Значит, ваши сведения неточные, — бесстрастным тоном сказала она. — Там три мальчика и две девочки. Младшему мальчику года три-четыре. Он светловолосый, голубоглазый, с острым подбородком и курносый. Одет в джинсовый комбинезон, рубашку с длинными рукавами и белые кроссовки.

Эдгару показалось, что ему на голову упал кирпич. Бетти Эджерли в точности описала трехлетнего Фила Хогарта, которого выкрали из коляски, пока его мать заскочила в магазин за сигаретами. Просто они не связывали его с делом о пропавших детях. Остальные дети были значительно старше (от шести до девяти лет). Магазин, откуда его украли, находился совсем в другом районе, мама Фила надеялась, что сына выкрал ее бывший муж, да и в полиции придерживались того же мнения.

— Вы утверждаете, что детей держат в доме. А поточнее можно? — с невозмутимым видом продолжал Эдгар.

— Там никто не живет, он старый, полуразвалившийся.

— А что вы можете сказать по поводу куртки?

Бетти почувствовала тошноту, как и тогда во сне, когда увидела куртку.

— Ярко-синяя куртка с капюшоном, подкладка белая, спереди сломана молния. Левый рукав весь в крови. Эта куртка младшей девочки, той, у которой темные глаза и волосы.

У Эдгара мороз пробежал по коже: куртка на самом деле принадлежала маленькой девочке, и описание абсолютно точное. Но она явно что-то недоговаривает.

— Ну и где же находилась куртка, когда вы ее в последний раз видели?

— Девочка была в ней, когда ее похитили. А теперь куртки на ней нет.

— Ну, так где же куртка теперь?

— Понятия не имею, а вот вы наверняка в курсе. — Бетти поднялась и почувствовала, что у нее дрожат колени. — Боюсь, мне больше нечего добавить к своему заявлению. Мне пора.

На этот раз Эдгар ее не задерживал. Уже выходя, Бетти вдруг спросила:

— Надеюсь, мое имя останется в тайне?

— Можете не сомневаться, мисс Эджерли: сообщать всем подряд, что мы обратились за помощью к экстрасенсу, не входит в наши планы.

Бетти посмотрела ему прямо в глаза— нет, на лгуна он не похож. Она попрощалась и вышла.

Эдгар прислонился к косяку и смотрел, как она, грациозно обходя столы, направилась к выходу. Вот ее-то только и не хватало! — сокрушался он. Мало мне обезумевших от горя родителей, бесконечных нападок прессы… Начальство дышит в спину. А здесь еще эта психопатка, которая к тому же, может, и сама причастна к похищению детей.

— Интересно, почему ты всегда имеешь дело с красотками с ногами от коренных зубов, а мне уступаешь старушек в бигудях, повстречавших у себя в огороде НЛО? — прервал его мысли Хадсон.

— Потому что других женских особей доверить тебе нельзя. Заходи, обсудим эту.

Райли доверял Хадсону как самому себе. Они одновременно пришли в полицию, какое-то время работали в паре, побывали не в одной переделке и не раз спасали друг другу жизнь. Когда Эдгару поручили вести это дело, он сразу изъявил желание, чтобы и Хадсон работал вместе с ним. Несмотря на легкомысленный нрав, Дэниел был прирожденный сыщик и отличный следователь.

— Ну что, расколол телепатку? Откуда она знает про куртку?

— Она не добавила ни единого слова к своему заявлению. — Эдгар протянул другу документ и подождал, пока тот ознакомится с ним.

— Экстрасенс, да еще и психолог?! Удачный выдался у тебя денек! Я-то знаю, сколь велико твое уважение к любителям поковыряться в чужих мозгах!

Райли невесело усмехнулся: его «любовь» к представителям той профессии была всем известна. Он с отвращением вспоминал свой вынужденный визит к полицейскому психологу после неудачного задержания с перестрелкой. (Черт бы побрал такие порядочки!) Психолог, судя по всему, тоже не пришел от него в восторг.

— А может, стоит попробовать? Вдруг она поможет нам выйти на след, — на этот раз серьезно предложил Дэн.

— Пустая трата времени! Да я гроша ломаного не дам за информацию этих полоумных провидцев! — Эдгар брезгливо поморщился. — Могу себе представить реакцию мэра, если пресса пронюхает, что мы обратились за помощью к экстрасенсу. То-то радости будет конкуренту мэра на выборах, а я получу коленом под зад!

— Ну, скажи на милость, откуда она знает про куртку? Как только Тобин нашел ее в мусоровозе, информацию засекретили. Думаешь, есть утечка?

— Кто знает? А может, мисс Эджерли знает чуть больше, чем говорит…

— Она сказала, где нашли куртку?

— Нет. То ли не знает, то ли не хочет сказать.

— Внутренний голос подсказывает мне, что ты подозреваешь ее в причастности к делу. Угадал?

— Пока еще не знаю. Поэтому и хочу попросить тебя проверить ее как следует: что она, кто она, откуда, с кем работает и общается. Если она как-то связана с детьми, это непременно выплывет.

— А если никак не связана?

— Этого не может быть. Иначе как она могла узнать про куртку? Разве что сама замешана в похищении!

Выйдя на воздух, Бетти глубоко вздохнула, пытаясь хоть немного прийти в себя. Даже когда она пересказывала свои сны, ее охватывал страх. В висках стучало, дрожали руки и ноги: скорее домой, в кровать, спрятаться под одеяло, постараться забыть о неприятном.

Возле полицейского участка собралась толпа. Бетти не терпелось поскорее протолкнуться к стоянке, как вдруг она услышала в микрофон знакомый голос:

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы обеспечить безопасность вам и вашим детям. Каждый день я встречаюсь со старшим следователем, комиссаром и окружным прокурором, которые заверяют меня, что все обвиняемые по делу о похищении детей предстанут перед судом.

Бетти узнала голос мэра города Джеймса Уилларда, толпа раздвинулась, и она вдруг очутилась в самом центре предвыборной горячки: репортеры, стараясь перекричать друг друга, задавали вопросы мэру и его конкуренту, повсюду мелькали микрофоны и видеокамеры. Бетти невольно отшатнулась, хотя и понимала, что вряд ли попадет в объектив.

— Преподобный отец Энтони, а как вы расцениваете работу полиции?

— Прискорбно, но это дело еще одно доказательство несовершенства нашей судебной системы в целом. Если полиции и удастся задержать подозреваемого, это вовсе не означает, что окружной прокурор добьется обвинительного приговора. — Конец его высказывания заглушил гневный протест мэра.

Бетти поспешила протиснуться подальше: не хватало еще попасть в вечерние новости. Наконец она с наслаждением опустилась на мягкое сиденье машины, положила руки на руль и какое-то время сидела, пытаясь унять дрожь. Потом принялась массировать виски: похоже, у нее опять приступ мигрени. Она с трудом попала ключом в замок зажигания и выехала задом со стоянки.

Ну что же, она сделала все, что могла, может, теперь ей удастся спокойно спать ночью. Лишь бы никто не узнал, что она ходила в полицию: она не выдержит, если и тут всем станет известно о ее даре. Даре? Бетти горько усмехнулась. Для нее это не дар, а наказание, преследующее ее с раннего детства.