Вскоре после этого на черном «БМВ» подъезжает отец Кайла Комстока, высокий красавец с лицом страдальца.

Кайл выбирается из салона и идет во двор искать Энди. Он симпатичный, со светло-каштановыми кудрями и заразительной улыбкой, не испорченной брекетами.

Энди в красном купальнике и темно-синей махровой накидке поверх него залезает в машину, но сперва бросает на нас с Джейсом многозначительный взгляд: «Он же душка, да?»

Когда мы час спустя приезжаем в «Клэм шэк», там не протолкнуться. Кафе – утлый домишко на Стоун-Бэй-бич, размером не больше маминой гардеробной, и целое лето возле него очередь. «Клэм шэк» – единственное кафе на пляже, а Стоун-Бэй-бич – самый большой и самый благородный общественный пляж, песчаный и широкий. Мы наконец попадаем внутрь и за угловым столиком замечаем Энди и Кайла. Парень болтает без умолку, а девочка играет со своей жареной картошкой и заливается краской, становясь такой же красной, как ее купальник. От такого зрелища Джейс закрывает глаза.

– Больно смотреть на сестру? – спрашиваю я.

– За Элис я не беспокоюсь. Она вроде тех паучих, которые, наигравшись с самцом, откусывают ему голову. Энди другая. Не миновать ей несчастной подростковой любви.

Джейс оглядывается по сторонам в поисках свободного столика.

– Саманта, ты знаешь того парня? – спрашивает он.

Я поворачиваюсь к стойке: Майкл сидит там в одиночестве и мрачно глазеет на нас. Оба экс-бойфренда в один день. Вот счастье-то!

– Это… ну… Мы… ну… какое-то время встречались.

– Да, похоже на то! – Джейс искренне веселится. – Он смотрит так, словно сейчас подойдет и вызовет меня на дуэль.

– Это вряд ли, а вот пасквиль сегодня же на тебя напишет.

В кафе сесть некуда, поэтому гамбургер Джейса и мой чаудер мы выносим на улицу, к самому волнорезу.

Солнце еще печет, но дует прохладный ветерок, и я накидываю кофточку.

– Так что случилось с тем парнем-эмо? Рассорились в пух и прах?

– Вроде того. Получилось очень драматично. По инициативе Майкла. Не сказать, что он сильно меня любил. Ничего похожего. Но такой уж Майкл. – Я жую устричный крекер и смотрю на воду: волны иссиня-черные. – Я была девушкой из его стихов, а не той, какая есть на самом деле. Сначала недосягаемой особой, потом волшебницей, которая в состоянии навсегда избавить его от грусти, потом сиреной, соблазняющей на секс, когда он не хочет…

Джейс давится картофельным ломтиком:

– Что, правда?

Я чувствую, что заливаюсь краской:

– Не совсем так. Просто он католик до мозга костей. Решится на что-нибудь, а потом долго страдает.

– Смешной парень. Надо свести его с Линди, моей бывшей.

– С воровкой Линди? – Я тянусь к картошке Джейса, потом отдергиваю руку.

Джейс вручает мне упаковку:

– Ага, с ней. Совести у Линди нет в принципе. Может, они друг друга уравновесят.

– Так тебя впрямь арестовывали? – спрашиваю я.

– Доставили в участок на полицейской машине, и мне этого вполне хватило. Мне сделали предупреждение. Выяснилось, что у Линди тот случай далеко не первый. На Линди наложили большой штраф, половину которого она хотела взвалить на меня, и приговорили к общественным работам.

– Так ты заплатил половину? – Я съедаю еще один ломтик картошки, стараясь на Джейса не смотреть. В золотом свете вечера его зеленые глаза, загорелая кожа и веселая улыбка для меня немного чересчур.

– Я чувствовал себя по-идиотски и едва не заплатил. Папа отговорил меня, ведь я понятия не имел, что творит Линди. Она и глазом не моргнув могла засунуть себе в сумочку десяток вещей. Линди почти опустошила прилавок с косметикой, когда подошел охранник. – Джейс покачал головой.

– Майкл целых три месяца писал мне по несколько пасквилей в день. Потом отправил мне почтой со штемпелем «оплачивает адресат».

– Надо обязательно их свести. Они друг друга заслуживают. – Джейс встает, сминает вощеную обертку от гамбургера и прячет ее в карман. – Хочешь прогуляться до маяка?

Я замерзла, но прогуляться хочу. Волнорез, ведущий к маяку, зрелище странное. Половину пути камни гладкие, потом становятся неровными, зазубренными, а под конец мы едва карабкаемся на них. Когда добираемся до маяка, золотой свет сумерек превращается в розоватый закатный. Джейс скрещивает руки на груди и смотрит на океан, испещренный треугольниками белых парусов: это лодки возвращаются домой. Красиво настолько, что я не удивилась бы, заиграй над океаном оркестр.

Трейси в таких вопросах профессионал. Она споткнулась бы, налетела на парня и глянула на него из-под полуопущенных ресниц. Или задрожала бы и словно ненароком прильнула бы к нему. Она знала бы, как себя вести, чтобы парень поцеловал ее.

У меня такого мастерства нет. Я лишь стою рядом с Джейсом, держусь за поручень, смотрю на лодки и чувствую тепло его руки. Через пару минут он поворачивается и смотрит на меня. Взгляд неторопливый, задумчивый, внимательно изучающий мое лицо. Он задерживается на глазах или на губах? Не знаю. Мне хотелось бы, чтобы задерживался.

– Пошли домой, – наконец говорит Джейс. – Возьмем «жука» и куда-нибудь поедем. С Элис причитается.

Мы снова ползем по камням, и я гадаю, что только что случилось. Клянусь, Джейс смотрел на меня так, словно хотел поцеловать. Что же его остановило? Вдруг он хочет быть мне только другом? Не уверена, что смогу просто дружить с тем, на ком мне хочется сорвать одежду.

Господи, неужели я впрямь так подумала? Я украдкой смотрю на Джейса в джинсах. Да, да, подумала.

Мы снова проверяем Энди и Кайла. Теперь говорит она, а он взял ее за руку и молча на нее смотрит. По-моему, многообещающе.

Когда возвращаемся к Гарреттам, универсала уже нет. В гостиной на коричневом секционном диване растянулись Элис и Брэд. Он массирует ей стопы. Голый Джордж крепко спит на полу лицом вниз. Пэтси ковыляет в пурпурной махровой пижаме и жалобно повторяет: «Сися!»

– Элис, Пэтси пора спать! – Джейс берет сестренку на руки; на его широких ладонях пурпурная попка кажется крошечной.

Элис явно удивлена, что малышка в гостиной, словно Пэтси следовало давным-давно отправиться на боковую. Элис садится и, прищурившись, смотрит на меня, словно вспоминает, кто я такая. Волосы у нее темно-красные, благодаря блестящему гелю они торчат в разные стороны. Просканировав меня пару минут, Элис спрашивает:

– Ты ведь сестра Трейс Рид? Я знаю Трейси.

Судя по тону Элис, мою сестру она знает, но не любит.

– Угу, ваша соседка.

– Вы с Джейсом встречаетесь?

– Просто друзья.

– Не обижай его, он самый милый парень на свете.

Тут в гостиную возвращается Джейс. Он слышал последнюю фразу Элис, украдкой смотрит на меня и закатывает глаза. Потом он без труда поднимает спящего Джорджа на руки и оглядывается по сторонам:

– Где Хэппи?

Элис, снова усевшаяся на колени к Брэду, пожимает плечами.

– Элис, если Джордж проснется и не увидит Хэппи, то закатит истерику.

– Хэппи – пластмассовый динозавр? – спрашивает Брэд. – Он-то в ванне.

– Нет, Хэппи – плюшевая гончая. – Джейс роется под диваном и через минуту достает Хэппи, которая явно прожила долгую, богатую событиями жизнь. – Я сейчас, – говорит он мне, а когда проходит мимо, касается моей поясницы.

– Я серьезно, – решительно заявляет Элис сразу после ухода Джейса. – Обманешь его – за мной не заржавеет.

Судя по тону, одно неверное движение с моей стороны – и она наймет киллера. Ой!

* * *

Джейс открывает дверцу машины Элис, древнего белого «фольксвагена-жука», убирает с пассажирского сиденья полсотни дисков, потом открывает бардачок, чтобы их туда засунуть. Из бардачка вываливается красный кружевной бюстгальтер.

– Похоже, не твой, – замечаю я.

– Мне очень нужна своя машина, – говорит Джейс. – Хочешь поехать к озеру?

Мы выезжаем с подъездной дорожки, когда рядом останавливается универсал. Мистер и миссис Гарретт целуются, как подростки. Она обнимает его за шею, он запустил руки ей в волосы. Джейс смущенно качает головой, а я смотрю во все глаза.

– Каково это? – спрашиваю я.

Джейс дает задний ход, а руку держит на спинке моего сиденья.

– Это? – переспрашивает он.

– Иметь счастливых родителей. Живущих вместе. Обоих родителей.

– У тебя такого не было?

– Не-а. Я не знакома с папой. Даже не в курсе, жив ли он до сих пор.

– Он и алименты не платил? – хмуро спрашивает Джейс.

– Нет. У мамы трастовый фонд. Думаю, он пытался заключить с ней мировое соглашение. Но ведь он бросил ее беременной, и это сыграло против него.

– Ясно, – тихо отвечает Джейс. – Прости, Саманта. Я всю жизнь живу с обоими родителями. Другого просто не знаю. Для меня это как дом в бейсболе.

Я пожимаю плечами, гадая, почему разоткровенничалась с Джейсом. Болтливостью никогда не страдала. Просто Джейс такой спокойный и наблюдательный. Вот у меня язык и развязался.

Минут через пятнадцать мы добираемся до озера на другом конце города. Здесь я бываю редко. Это озеро очень любят ученики государственных школ. Есть даже особый ритуал перехода во взрослую жизнь – старшеклассники прыгают в воду одетыми. На берегу я рассчитываю увидеть множество машин с запотевшими стеклами, но, когда мы подъезжаем, у озера нет никого. Джейс достает из багажника полотенце, берет меня за руку и ведет к воде. Здесь куда теплее, чем у океана, ветерка нет.

– Давай до буйка наперегонки! – предлагает Джейс, показывая на силуэт, едва видимый в сгущающейся тьме.

Я скидываю кофту, снимаю сарафан – купальник-то на мне – и бегу к воде.

Озеро прохладное, блестящее, вода куда мягче океанической. На миг меня останавливает взморник – я ведь стараюсь не думать о каймановых черепахах и кумже, таящихся в воде. Джейс уже плывет, причем быстро, и я стараюсь его нагнать. Он все равно побеждает и, когда я подплываю, стоит на буйке, готовый помочь мне залезть.

Я смотрю на тихую воду, на далекий берег и содрогаюсь, когда Джейс накрывает мою ладонь своей.

– Почему я здесь с тобой? – шепчу я.

– То есть?

– Я едва тебя знаю. Вдруг ты серийный убийца, заманивший меня на пустынное озеро?

Джейс хохочет и ложится на причал, скрестив руки за головой:

– Нет, я не убийца. И ты это знаешь.

– Откуда? – с улыбкой спрашиваю я и ложусь рядышком, так что наши бедра почти соприкасаются. – Весь этот образ хорошего парня из дружной семьи может оказаться фальшивкой.

– Ну, интуитивно. Люди чувствуют, кому можно доверять, кому нет. Чувствуют, почти как животные. Мы не прислушиваемся к интуиции так активно, как они, но она на месте. Когда что-то не так, мы ощущаем покалывание, когда все в порядке – спокойствие.

В темноте голос Джейса кажется низким, сипловатым.

– Джейс?

– М-м-м… – Парень приподнимается на локте. В сгущающихся сумерках его лицо почти не видно.

– Тебе пора меня поцеловать, – говорю я неожиданно для самой себя.

– Да. – Джейс склоняется надо мной. – Пора.

Губы Джейса, теплые и мягкие, касаются моего лба и по щеке спускаются к уголку рта. Он ладонью держит меня за затылок, приподнимая влажные волосы, а я кладу руку ему на спину. Под сверкающей прохладой воды чувствуется тепло кожи и напряжение мышц, ведь Джейс опирается на локоть. Я придвигаюсь ближе.

В поцелуях я не новичок. По крайней мере, я так думала, хотя подобного прежде не испытывала. Джейс целует меня все настойчивее, но я спокойна, а прежде всегда чувствовала страх и неуверенность.

Много времени спустя мы возвращаемся на берег, вытягиваемся на полотенцах и целуемся снова. Я покрываю поцелуями лицо Джейса, и он улыбается. Когда он утыкается мне в шею и нежно покусывает ключицу, я крепче сжимаю его в объятиях. Мир вокруг нас исчезает, пока мы с Джейсом лежим на берегу летней ночью.

– Пора домой, – шепчет Джейс, поглаживая мне талию.

– Нет! Нет, еще немного, – шепчу я, страстно отвечая на его поцелуи.