Когда мама, занятая под завязку, не проводит предвыборные мероприятия, Клэй гостит у нас. Привыкнуть к такому непросто. Как я сразу поняла, Клэй – это что-то особенное. Держится он очень свободно – развязывает галстук, бросает пиджак на диван, небрежно скидывает туфли, запросто открывает холодильник, берет недоеденное накануне и ест прямо из контейнера. Нам с Трейси мама такое не позволяет, а Клэю – легко. По утрам, когда я захожу на кухню, Клэй готовит маме завтраки – диковинные завтраки из блюд, которые она обычно не ест, вроде овсянки и жареной картошки. Пока мама изучает свое расписание на день, Клэй ставит перед ней тарелку, чашку с кофе и целует в лоб.

Наутро после того, как мы выбирали маме наряд, я спускаюсь на кухню и застаю Клэя в фартуке. В фартуке!

– Саманта, твоя мама поехала забирать документы. Хочешь булочку с колбасной подливой?

Фи, нет! Со сковородкой Клэй управляется спокойно и уверенно, как и с остальным. Странно, что мужчине так комфортно у нас в доме.

А ведь я впервые вижу Клэя без мамы с тех пор, как встретила его на Мейн-стрит. Появляется шанс спросить, что у него с той брюнеткой, только как начать?

– Вот, попробуй! – Клэй ставит передо мной тарелку. На вид это булочка под блевотиной, но пахнет божественно. – Ну, давай! Не будь как девицы, которые панически боятся поправиться.

Челка падает ему на лоб, совсем как у мальчишки, глаза улыбаются… Я хочу, чтобы Клэй мне понравился. Он делает маму счастливой. Он заступился за меня по поводу комендантского часа. Я неловко ерзаю.

– Кстати, спасибо, что помог мне тогда вечером, – наконец мямлю я, ковыряя вилкой комковатую подливу.

– Дорогуша, я ведь тоже был молод, – усмехается Клэй.

«Ты и сейчас молод», – думаю я, гадая, к кому он ближе возрастом, ко мне или к маме.

– Ну, Саманта, не трусь, попробуй!

«Уговорил, – думаю я, – трусить не буду».

– Кто та женщина, с которой я тебя видела? – спрашиваю я, заглядывая Клэю в глаза.

– В городе? Тебя это беспокоит?

– Просто интересно… Думаю, стоит ли рассказать об этом маме.

Клэй опускает ладони на столешницу и смотрит прямо на меня:

– О том, что я ходил на ланч со старой знакомой?

Тон у него изменился. Клэй до сих пор улыбается, но уже как-то неискренне.

– Мне показалось, что отношения у вас очень теплые, – замечаю я и встречаю его взгляд.

Секунду позже Клэй сбрасывает напряжение.

– Саманта, она просто подруга, – улыбается он. – Когда-то мы с ней встречались, но это в прошлом. Сейчас я с твоей мамой.

Я вилкой черчу на подливе узоры.

– Так мама о ней знает?

– Вообще-то прошлое мы с ней особо не обсуждали. Нам и настоящего с лихвой хватает. Твоей маме не стоит тревожиться из-за Марси. Не больше, чем мне из-за твоего папы. Хочешь апельсиновый сок? – Клэй наполняет мне стакан, не дождавшись ответа. – Дорогуша, мы же взрослые. У каждого есть прошлое. Да оно и у тебя есть. Но в сравнении с настоящим оно не так важно, правда?

Да, правда… Я ведь едва помню, чем меня привлекали Майкл или Чарли.

– У каждого из нас есть и настоящее, – добавляет Клэй. – Такое, о котором мы не можем обмолвиться даже самым близким.

Я впиваюсь в него взглядом. Нет, это безумие. Здесь он бывает куда реже мамы. Нереально, чтобы он разнюхал про Джейса. Хотя стоп, тогда получается…

– Как я уже сказал, Марси – прошлое, а не настоящее. Ты, Саманта, знаешь меня достаточно, чтобы понять: будущее волнует меня куда больше прошлого.

* * *

Я доедаю удивительно вкусную булочку, когда возвращается мама, раскрасневшаяся от жары, с целой стопкой газет. Клэй забирает у нее газеты, крепко целует, выдвигает ей табурет:

– Грейси, я тут пытаюсь превратить твою дочь в южанку. Надеюсь, ты не против.

– Конечно нет, милый. – Мама садится на табурет рядом со мной. – М-м-м… на вид аппетитно. Я проголодалась!

Клэй заливает две булочки половниками подливы, и мама набрасывается на них, как голодный лесоруб. А ведь обычно она завтракает мускусной дыней и ржаными тостами.

И так далее и тому подобное. Клэй теперь в нашем доме, в нашей жизни – всюду!

Какое-то время маму я почти не вижу. По утрам она выбегает из дому, в машине на крючке для одежды на заднем сиденье висит ее вечерний наряд. Самые длинные разговоры мы ведем эсэмэсками: мама на пикнике, на барбекю, на торжественном открытии, в благотворительном круизе по бухте, на профсоюзном собрании, где-то еще. Она даже пылесос забрасывает и пишет мне на стикерах записки, прося заняться уборкой вместо нее. Когда мама все-таки ужинает дома, рядом с ней Клэй. Посреди трапезы он отталкивает тарелку и давай строчить в блокноте. Периодически он тянется за вилкой и подцепляет кусок помидора или ломтик мяса с первой попавшейся тарелки – своей, моей, маминой. Выражение «помешан на работе» я, разумеется, слышала, но такой наглядный пример до сих пор не встречала. Клэй Такер помешан на политике. Рядом с ним мама кажется не трудоголиком, а дилетанткой. Клэй меняет ее, превращает в себе подобную. Может, это и хорошо… Только я скучаю по маме.