После увольнения Тима из водно-теннисного клуба Мейсоны продолжают присматриваться к учебным лагерям для новобранцев и стараются его занять. Сегодня родители заплатили Тиму, чтобы он отвез нас с Нэн в кино.

– Пожалуйста, поедем в кино! – уговаривает по телефону Нэн. – Ничего страшного не случится. Даже если выберем слезливую мелодраму, Тим не заметит. Ему все равно.

Едва устроившись на заднем сиденье Тимовой «джетты», я чувствую, что затея провальная. Бежать, бежать из машины, но я не могу. Не бросать же Нэн!

– Тим, это не дорога в кинотеатр! – Нэн, сидящая на пассажирском сиденье, подается вперед.

– Точно, сестра! К черту показуху. – Это дорога в Нью-Гемпшир, к безналоговому баккарди!

Стрелка спидометра переползает отметку в семьдесят пять миль в час. За дорогой Тим особо не следит – то скроллит свой айпод, то щелкает зажигалкой, то вытаскивает из нагрудного кармана очередную сигарету. Машину явно заносит, потом Тим дергает руль, и она возвращается на полосу. Я вглядываюсь в профиль Нэн. Та, не оборачиваясь, протягивает руку и сжимает мою.

Через двадцать минут виражей на большой скорости Тим останавливается у «Макдоналдса», притормозив так резко, что нас с Нэн швыряет сперва вперед, потом назад. Тем не менее я ему благодарна, а то пальцы онемели – до того сильно я стиснула ручку дверцы. По возвращении Тим выглядит еще хуже: зрачки почти съели серую радужку, темно-русые волосы стоят дыбом.

– Так больше нельзя, – шепчу я Нэн. – За руль лучше сесть тебе.

– У меня только ученические права, – вздыхает Нэн. – Большие неприятности можно заработать.

Неприятности больше нынешних? Трудно представить. Я, конечно, вообще не умею водить, ведь мама снова и снова откладывает уроки вождения, мол, я слишком молода, а большинство водителей на дорогах – недоучки. Прежде казалось, что спорить не стоит, ведь меня подвозила Трейси, а теперь я жалею, что не подделала мамину подпись на бланке родительского согласия. Может, просто соображу, что и как? Вспоминаются истории о шестилетках, сумевших отвезти в больницу немощных бабушку с дедушкой. Я смотрю на коробку передач «джетты». Механическая. Ничего не получится.

– Нэнни, нужно что-то срочно придумать.

– Знаю, – шепотом отвечает подруга. Она обнимает брата за плечи, а тот безуспешно пытается засунуть ключ в зажигание. – Тимми, это же глупо. Мы на бензин потратим больше, чем выиграем на безналоговом баккарди.

– Сестричка, это же гребаное приключение. – Тим наконец вставляет ключ, жмет на газ, и «джетта» пулей уносится со стоянки. – Неужели ты не жаждешь приключений?

Машина несется быстрее и быстрее. Мотор гудит так, что дрожат сиденья. Другие машины Тим объезжает справа. Мы пролетаем Миддлтаун и приближаемся к Хартфорду. Я смотрю на часы. Без десяти девять. Комендантский час в одиннадцать. К этому времени мы до Нью-Гемпшира не доедем. Если вообще в дерево не врежемся. Пальцы болят – так крепко я держусь за ручку. Лоб саднит от испарины.

– Тим, остановись. Выпусти нас! – громко требую я. – Мы не хотим с тобой ехать.

– Расслабься, Саманта!

– Да ты нас всех убьешь! – скулит Нэн.

– Небось девственницами умрете? Гадаете теперь, какого хрена берегли себя?

– Тимми, пожалуйста, не говори это слово!

Разумеется, такую просьбу Тим и ждал.

– Слово? Какое слово? Ах, это…

Слово на букву «х» он превращает в песню и следующие несколько минут поет ее без остановки. Потом Тим кладет это слово на мотив «Марша полковника Боуги» и поет снова. Я разражаюсь истерическим хохотом, а потом вижу стрелку спидометра у отметки сто миль в час и пугаюсь сильнее, чем когда-либо в жизни.

– Черт, копы! – По кривоватой дуге Тим сворачивает на трейлерную стоянку.

Я молю бога, чтобы патрульный свернул за нами, но машина с ревущей сиреной проносится мимо. Лицо Нэн белее пергамента. Скрипя колесами, «джетта» тормозит как-то боком и останавливается.

– Мне надо поссать! – И Тимми вываливается из салона и ковыляет к огромному мусорному баку.

Я вырываю ключи из зажигания, выбираюсь из машины и швыряю их в кусты за стоянкой.

– Что ты делаешь?! – орет Нэн и встает рядом со мной, беспомощно опустив руки.

– Спасаю нам жизнь.

– Саманта, о чем ты думала? – Нэн качает головой. – В той связке у Тима… Ключи для велосипеда.

Я сгибаюсь пополам, обнимаю колени и набираю в грудь побольше воздуха, потом поворачиваюсь к Нэн. Она смотрит на меня и разражается хохотом:

– Согласна, это полный бред. Но как мы отсюда выберемся?

Тут возвращается Тим. Он садится на водительское сиденье и опускает голову на руль:

– Мне плохо. – Парень жадно глотает воздух, обхватывает голову руками так, что клаксон сигналит. – Вы хорошие девчонки. Правда, хорошие. Не пойму, что за хрень со мной творится.

Разумеется, ответа нет ни у меня, ни у Нэн. Мы захлопываем дверцу и прислоняемся к ней. Мимо несутся машины. Столько людей. Нас никто не замечает. Мы словно в пустыню угодили.

– И что теперь? – спрашивает Нэн.

Мама тысячу раз объясняла, что делать, если попался ненадежный водитель, и я звоню ей. Я звоню домой. Звоню маме на сотовый. Ух, звоню Клэю на сотовый. Звоню Трейси, хотя как она поможет мне из Виньярда? Никто не отвечает. Где сегодня вечером мама? Я пытаюсь вспомнить, но не могу. «Круглые столы по экономике», «собрания в мэрии», «встречи по кадровым вопросам» в последнее время сливаются воедино.

Поэтому я звоню Джейсу. Он отвечает после третьего гудка:

– Саманта, привет! Я…

Я перебиваю его и объясняю, в чем дело.

– Он потерял сознание! – кричит Нэн, наблюдающая за Тимом. – По-моему, потерял. Он весь в поту! Господи, Саманта!

– Где именно вы находитесь? – спрашивает Джейс. – Элис, нужна помощь! – кричит он куда-то в сторону. – Указатели есть? Куда ближайший съезд?

Я оглядываюсь по сторонам, но ничего не вижу. Потом зову Нэн и спрашиваю, какой город мы проехали последним, а она лишь качает головой:

– Я ехала, зажмурившись.

– Тогда держитесь! – велит Джейс. – Сядьте в салон, заблокируйте дверцы и включите аварийку. Мы вас найдем.

И они находят. Сорок пять минут спустя раздается стук в окно. Я выглядываю и вижу Джейса, а за спиной у него Элис. Я открываю дверцу. Мышцы сводит судорога, ноги не слушаются. Джейс обнимает меня, такой теплый, надежный, спокойный. Я льну к нему… Нэн выбирается следом за мной, поднимает голову, замечает нас и встает как вкопанная. Аж рот раскрыла от удивления.

Через минуту Джейс отпускает меня и помогает Элис, на удивление сдержанной и немногословной, перетащить бессознательного Тима на заднее сиденье «жука». Тим громко храпит – на время он в нокауте.

– Что он принял? – спрашивает Элис.

– Я… я не знаю, – лепечет Нэн.

Элис склоняется над Тимом, щупает ему запястье, нюхает губы и качает головой:

– Думаю, ничего страшного с ним не случилось. Он просто сознание потерял. Я подброшу этих ребят до дома, если она, – Элис показывает на Нэн, – объяснит, куда ехать, а ты потом заскочишь и заберешь меня, о’кей, Джей?

Девушка садится на водительское сиденье и подтягивает его ближе к рулю: ей, миниатюрной, так будет удобнее.

Нэн усаживается рядом с Элис, мрачно смотрит на меня, беззвучно спрашивает: «Что происходит?», затем подносит ладонь к уху, изображая телефон. Я киваю и с шумом выдыхаю воздух. Сейчас Джейс накинется на меня, мол, какого черта увязалась с типом в таком состоянии, а он говорит:

– Ты все сделала правильно.

Я очень стараюсь быть такой, какой меня видит Джейс: спокойной, уравновешенной девушкой, не позволяющей проблемам выбить ее из колеи. Стараюсь, но не могу: начинается истерика, я даже дышу с трудом.

Разумеется, Джейс справляется и с моей истерикой. Он ждет, пока я не возьму себя в руки, и вынимает из кармана батончик «Херши»:

– Вот, по словам Элис, это отличное средство от шока. В конце концов, она будущий медик.

– Я швырнула ключи в кусты.

– Прекрасное решение! – Джейс бросается в густой кустарник и наклоняется, чтобы легче было ощупывать руками землю.

Я следую его примеру.

– Бросок у тебя выдающийся, – отмечает Джейс после десятиминутных поисков.

– В восьмом классе играла в софтбольной команде «Героини Ходжеса», – поясняю я. – Что нам теперь делать?

Вместо ответа Джейс возвращается к машине Тима, распахивает пассажирскую дверь и жестом велит мне садиться. Я устраиваюсь на сиденье и восхищенно смотрю, как Джейс вырывает из рулевой колонки провода, сдирает с них часть покрытия и переплетает. Потом он соединяет красные провода с коричневым.

Летят искры.

– Ты замыкаешь провода, чтобы завести мотор? – не верю я своим глазам.

Такое я видела только в кино.

– Нужно же подогнать машину к дому, – улыбается Джейс.

– Где ты этому научился?

Пока включается передача, Джейс смотрит на меня.

– Люблю машины, – просто отвечает он. – Я узнал про них все.

Минут десять мы едем в тишине, потом Джейс задумчиво говорит:

– Тимоти Мейсон, как же я не догадался?

– Так вы с ним пересекались? – удивленно спрашиваю я. Сначала Флип, теперь Тим. Пока не знала Гарреттов, я почему-то представляла, что они живут в собственном мире, изолированном от моего.

– Скауты-волчата! – Джейс поднимает руку в традиционном салюте.

Я усмехаюсь. Тим, мягко сказать, не очень похож на бойскаута.

– Он и тогда напоминал бомбу замедленного действия, – усмехается Джейс. – Или часовой механизм уже тикал. – Он задумчиво кусает нижнюю губу.

– Тим нюхал кокаин на выездных сборах? – недоумеваю я.

– Нет, в основном пытался разводить огонь с помощью лупы и крал чужие значки. Неплохой парень, но без проблем задыхался, как без воздуха. Его сестра – твоя лучшая подруга? Какая она?

– Полная противоположность. Отчаянно стремится к идеалу.

Подумав о Нэн, я первый раз смотрю на часы на приборной панели: 10:46. Здравомыслие, недавно мне изменившее, подсказывает, что при таких обстоятельствах мама точно не отчитает меня за позднее возвращение. Однако мышцы непроизвольно напрягаются. Мама непременно найдет из-за чего сделать виноватой меня. Или, не дай бог, Джейса.

– Прости, что втянула тебя в историю.

– Ничего страшного, Саманта. Я рад, что ты в порядке. Остальное неважно. – Джейс бросает тяжелый взгляд на меня. – Даже комендантский час неважен.

Он говорит так тихо и ласково, что слезы снова наворачиваются на глаза. Ну что со мной не так?

Остаток пути Джейс старательно меня развлекает. Он озвучивает исчерпывающий, совершенно непонятный список того, что нужно сделать, дабы отремонтировать «мустанг» и довести его до ума:

– Три сотни лошадей я выжимаю на алюминиевых головках цилиндра и выхлопной трубе; муфта проскальзывает при двухстах шестидесяти лошадях на третьей передаче; еще хочу комплект допоборудования от «Центрфорс», но это целых пять сотен; на третьей передаче машина буксует, прямо ложись и умирай.

Потом Джейс рассказывает, как сегодня вечером ремонтировал «мустанг», а Энди с Кайлом Комстоком сидели на крылечке.

– Вообще-то я не подсматривал и не подслушивал, но сценка получилась – мама дорогая! – смеется он. – Бедняга включил полный арсенал обольстителя – ну, коленкой поддеть или зевнуть и приобнять якобы невзначай, – но в последний момент дрейфил. Вытянет руку и отдернет. Энди и губы облизывала, и волосами встряхивала так, что голова чуть не отвалилась. Все это время они обсуждали, как год назад на биологии вскрывали зародыш поросенка.

– Афродизиак тот еще.

– Да уж! Нет, обсуждать биологию – верный ход, но вскрытие и зародыши поросят явно мимо кассы.

– Не сбиться с верного пути трудно. – Я качаю головой. – Особенно в четырнадцать лет.

– Да и в семнадцать тоже. – Джейс включает поворотник. – Мы съезжаем с федеральной магистрали.

– В семнадцать тоже, – соглашаюсь я и в который раз гадаю, много ли у Джейса опыта.

* * *

К дому Мейсонов мы подъезжаем вскоре после Элис и Нэн. Девушки стоят у «жука» и спорят. Окна в доме темные, горит лишь слабый свет в эркере гостиной, да еще две лампы мигают на крыльце.

– Пожалуйста, давай занесем его незаметно! – В голосе Нэн мольба, тонкие пальчики сжимают руку Элис.

– Вопрос в том, стоит ли заносить его незаметно. Такие случаи от родителей скрывать нельзя, – говорит Элис с подчеркнутым спокойствием, словно тщательно обдумывая свои слова.

– Элис права! – вставляет Джейс. – Если его не поймают… Если бы меня тогда не поймали с Линди, воровство могло мне понравиться. Да и дело не только в этом. Если никто не узнает, до чего дошло, ситуация может повториться, но закончиться иначе. И для Тима. И для тебя. И для Саманты.

Элис кивает. Она смотрит на Нэн, а обращается к брату:

– Джейс, помнишь Ривера Филлипи? Родители все ему позволяли, вечно попустительствовали. В итоге он задел три машины и врезался в разделительную полосу на I-95.

– Вы не понимаете! – кричит Нэн. – Тиму и так проблем хватает. Родители хотят отправить его в жуткий военный лагерь. Это не поможет. Точно, не поможет. Тим – лузер и полный идиот, но он мой брат… – Подруга осекается. У нее дрожит голос, она сама вся дрожит.

Я подхожу к ней и беру за руку. Вспоминаю, как неловко мне было, когда Мейсоны приглашали на ужин, – вспоминаю невидящий взгляд мистера Мейсона и безостановочную болтовню миссис Мейсон о фаршированных артишоках. Я словно на качелях качаюсь между тем, что, по идее, правильно, и тем, что реально вызвало проблему. Элис и Джейс правы, но Тим – полный обалдуй, а как растерянно он говорил: «Не пойму, что за хрень со мной творится!»

– Сможешь проскользнуть в дом и открыть дверь подвала? – спрашиваю я Нэн. – Затащим Тима в подвал, а он переберется в комнату отдыха. Наутро ему станет легче.

– Смогу, – отвечает Нэн, сделав глубокий вдох.

Мы смотрим на Джейса и Элис.

– Как хотите. – Элис пожимает плечами. – По-моему, это ошибка.

– Они знают ситуацию лучше, чем мы, – напоминает Джейс. – Ладно, Нэн, открывай подвал. Затащим твоего брата туда.

Разумеется, когда мы вносим Тима в дом, он просыпается, совершенно дезориентированный, и его вырывает на Элис. Я зажимаю нос. Запах такой, что кого угодно вывернет. Удивительно, но Элис не злится, лишь закатывает глаза и совершенно беззастенчиво скидывает испорченную футболку. Мы перетаскиваем Тима – худого, но высокого, не слишком транспортабельного – на диван. Джейс переставляет ведро от стиральной машины поближе к Тиму. Нэн приносит стакан воды и аспирин.

Мертвенно-бледный Тим открывает покрасневшие глаза и явно не без труда различает Элис в черном кружевном бюстгальтере.

– Ух ты! – лепечет он и снова теряет сознание.

В прошлый раз я получила нагоняй за десятиминутное нарушение комендантского часа. А сегодня в смертельно опасной ситуации я откровенно растерялась – почему не позвонила 911 и не сообщила о пьяном водителе? Сегодня, когда «жук» сворачивает на нашу подъездную аллею, меня встречают темные окна: мама еще не вернулась.

– Саманта, сегодня ты увернулась сразу от нескольких пуль! – Джейс выскакивает из салона, чтобы помочь выбраться мне.

Я подхожу к водительской двери:

– Спасибо, Элис! Ты такая молодец! Прости, что испортили тебе футболку.

Элис впивается в меня ледяным взглядом:

– Не парься. Если тот придурок отделается жутким похмельем и счетом за химчистку, значит, ему незаслуженно повезло. Джейс заслуживает большего, чем страдать из-за девицы, которая по дурости чуть не погибла.

– Так и есть… – Я оглядываюсь на Джейса. – Я понимаю.

– Джей, я домой поехала, – говорит Элис брату. – Можешь попрощаться со своей девицей, оказавшейся в беде.

Это обидно. Я краснею. Джейс провожает меня до двери, и я прижимаюсь к ней спиной.

– Спасибо! – повторяю я.

– Ты поступила бы так же, если бы мне помощь понадобилась, – улыбается Джейс. Большим пальцем он приподнимает мне подбородок. – Ничего особенного.

– Ага, только я не умею водить, а ты никогда не оказался бы в такой ситуации, да и…

– Тш-ш! – Джейс легонько кусает мне нижнюю губу, потом целует. Сперва поцелуи мимолетные, потом все более страстные и настойчивые, и моими мыслями завладевает тело Джейса. Пальцы мои тонут в его упругих кудрях, я растворяюсь в движениях губ и языка. Как здорово, что я жива и могу все это чувствовать!