– Джейс, милый, Джейс! – громко зовет миссис Гарретт у двери тихой комнаты.
Она дергает ручку, но Джейс запер дверь, вот она и не открывается. Джейс соскакивает к кровати, бросается к двери, отпирает, встав против света, но открывает совсем чуть-чуть.
– Папа не?.. Что случилось? – У Джейса срывается голос.
– Состояние стабильное. Врачи пошли на экстренную меру – чтобы понизить внутричерепное давление, пробурили у него в голове какое-то отверстие. По словам Элис, стандартная процедура. Я приехала переодеться и нацедить молоко для Пэтси. С папой остался Джоэл. Пока он не проснется, новостей не будет. – В бодром голосе миссис Гарретт слышны слезы. – Ты точно справишься сегодня в магазине?
– Мам, я как раз этим занимаюсь.
– Элис останется со мной, чтобы разъяснять медицинские словечки. Джоэлу нужно на работу, но вечером он вернется. Попросишь Тима помочь тебе? Сегодня не его смена, только…
Джейс выходит в коридор и обнимает мать. Я всегда считала миссис Гарретт высокой, а теперь вижу ее рядом с долговязым сыном и понимаю, что она моего роста.
– Не волнуйся, мы справимся. Тим обещал открыть магазин. Скажи папе… скажи, что я люблю его. Возьми ему что-нибудь почитать. «Идеальный шторм» Юнгера. Он давным-давно хотел его прочитать. Книга у него в машине.
– Саманта, ты посидишь с детьми? – спрашивает миссис Гарретт.
Даже в неярком свете заметно, как краснеет Джейс.
– Сэм просто… – Он осекается.
Бедняга! Что он скажет? «Заглянула ко мне?» «Помогала кормить живность?»
– Все в порядке, – быстро отвечает миссис Гарретт. – Сэм, так ты останешься?
– Да, конечно, – отвечаю я.
День пролетает с головокружительной скоростью. Вроде бы делаю то же, что обычно, когда сижу с детьми Гарреттов, но не получается решительно ничего. Непонятно, что Пэтси более ненавистно: бутылочка или мое присутствие. В десять утра звонит миссис Гарретт и извиняется: приехать и покормить дочку она не сможет, но грудное молоко есть в холодильнике. Только Пэтси непреклонна и с ревом отмахивается от бутылочки. К двум часам малышка превращается в красный, потный, зареванный комок. По истерическим ноткам в ее плаче я чувствую, что Пэтси устала, только спать она отказывается. Я кладу ее в кроватку, и малышка в знак протеста выкидывает все мягкие игрушки. Джордж не отходит от меня ни на шаг – напряженным шепотом излагает научные факты, стискивает мне руку, проверяя, что я слушаю, плачет по малейшему поводу. Гарри методично делает то, что нельзя: дерется с Джорджем и Даффом, раскатывает рулон туалетной бумаги «посмотреть, как получится», достает из холодильника тесто для печенья и ест. К пяти вечера, когда возвращается Джейс, я готова броситься на ковер и стучать ногами, как Пэтси. Впрочем, я рада, что постоянно занята, потому что отключаюсь, то есть почти отключаюсь от мыслей, мелькающих в сознании, как новостная лента в низу телеэкрана: «Мама тут ни при чем. Иначе и быть не может».
У Джейса такой усталый вид, что я беру себя в руки, спрашиваю, как дела в магазине и нет ли новостей из больницы.
– Опять ничего определенного, – отвечает Джейс, расшнуровывает кроссовку и швыряет к двери. – Состояние стабильное. Изменений нет. Я уже не понимаю, что значит «стабильное». Папу сбила машина. Ему просверлили отверстие в черепе. «Стабильное» – это когда все так же, как прежде. А у нас тут ничего подобного. – Он швыряет к двери вторую кроссовку, она сильно ударяется о стену, оставляя грязный след.
Стук будит Пэтси, дремлющую у меня на руках, и она снова ревет.
Джейс берет сестренку на руки, прижимает ее к груди. По сравнению с Пэтси он кажется таким загорелым.
– Думаю, и у тебя денек получился тот еще, да, Сэм?
– Тот еще, но на другой лад.
Пэтси сжимает футболку Джейса в кулачке и сует себе в рот.
– Бедная малышка! – тихо говорит Джейс.
Вскоре домой возвращается Элис, она привозит пиццу и очередную порцию «ничего нового» в обертке из медицинской терминологии.
– Докторам пришлось трепанировать череп, чтобы снизить внутричерепное давление, Джейс. Риск опухоли мозга существует при любой черепно-мозговой травме, а тут кажется, что папа упал головой вниз. Как правило, подобные травмы осложнений не вызывают, если нет дополнительных, не известных нам пока повреждений.
Джейс качает головой, кусает губы, но отворачивается, едва на кухню прибегают младшие, привлеченные запахом пиццы и разговорами старших, которые обязательно во всем разберутся.
– Сегодня после обеда я на велике ездил на Шор-роад, – говорит Дафф. – Искал улики. Ничего не нашел.
– Дафф, это не детективный сериал. – Голос Элис резче колесика, которым она режет пиццу.
– Но ведь тайна тут есть. Кто-то сбил папу и просто уехал. Я надеялся увидеть на асфальте следы, по которым можно идентифицировать шины. Или пластмассовые осколки фары, или что-то еще… Мы выяснили бы марку машины и…
– Ничего не добились бы, – подсказывает Элис. – Сбившего папу давно след простыл.
– Да, личность большинства скрывшихся с места аварии установить не удается, – признает Дафф. – В Сети об этом пишут.
Накатывает постыдное облегчение, и я закрываю глаза. Джейс подходит к двери-ширме, сжимая и разжимая кулаки:
– Господи, что за человек сделал это? Что за человек способен на такое? Кто способен сбить другого человека и спокойно ехать дальше?
Мне становится дурно.
– А вдруг тот водитель не понял, что кого-то сбил?
– Не может быть! – жестко отвечает Джейс. Я даже не думала, что он так может. – На дороге чувствуешь, задев кочку, старую шину, дохлую белку. А наехать на человека весом семьдесят килограммов просто невозможно.
– Вдруг папу сбил человек, который назначил ему встречу, – рассуждает Дафф. – Вдруг папа выполнял сверхсекретное задание и…
– Дафф, это не игра в шпионов. Это реальная жизнь. Наша жизнь. – Элис раздраженно сует братишке бумажную тарелку с пиццей.
Дафф вспыхивает, его глаза наполняются слезами, потом он сглатывает и пристально смотрит на свой кусок пиццы:
– Я только помочь пытаюсь.
Джейс подходит к братишке и сжимает ему плечо:
– Мы понимаем. Спасибо тебе, Даффи, мы все понимаем.
Младшие налетают на пиццу. Вопреки всему, аппетит у ребят не пропал.
– Вдруг папа – член мафиозной группировки, – после небольшой паузы предполагает Дафф с полным ртом пиццы. Слезу у него высохли. – Вдруг он хотел всех сдать, а они…
– Дафф, заткнись, черт подери! Папа не состоит в мафии. Он даже не итальянец! – взрывается Энди.
– Есть китайская мафия, еще…
– Заткнись, а? Несешь полную ерунду и нарочно всех бесишь! – Энди рыдает.
– Ребята… – начинает Джейс.
– А ну успокойтесь! Сейчас же, – без всякого выражения велит Элис, и все замирают.
Потом Джордж кладет голову на стол и затыкает уши. Пэтси осуждающе тычет в Элис пальчиком и говорит: «Попа!» Дафф показывает язык Энди, та зло на него смотрит. У Гарреттов полный хаос!
Воцаряется тишина, прерываемая всхлипами Джорджа.
– Хочу к папе! – плачет он. – Ты, Элис, мне не нравишься. Ты злюка! Хочу к маме с папой! Нужно вытащить папу из больничницы! Там опасно! В капельницу может попасть воздух. Папа может выпить плохое лекарство. На него может напасть медсестра-убийца.
– Парень, ничего такого не случится, – уверяет Джейс и берет Джорджа на руки.
– Откуда ты знаешь? – допытывается Джордж, болтая ногами. – Обещаешь мне?
Джейс зажмуривается и гладит брата по острой лопатке:
– Обещаю.
Только я чувствую, что Джордж ему не верит.
Измученная Пэтси засыпает прямо на стульчике, щечкой в лужице томатного соуса. Джордж и Гарри смотрят фильм о приключениях детенышей динозавра в тропиках. Элис возвращается в реанимацию. Я звоню маме предупредить, что не вернусь к ужину. Она отвечает, а на заднем плане громкие голоса и смех.
– Ничего страшного, милая. Я на встрече с избирателями в Тайдуотере. Собралось столько людей! Куда больше, чем мы ожидали. Успех, такой успех!
Мамин голос звучит ровно, бодро. Она ничуть не взволнована. Наше ЧП той ночью и несчастье с мистером Гарреттом – чистой воды совпадение. Иначе и быть не может. Заговорить об обратном с моей стороны будет безумием.
Мама растила нас с Трейси честными и ответственными. Наихудшим проступком с нашей стороны считалась ложь. «Ты не просто сделала плохо. Ты сделала плохо и врала, а это в сто раз хуже», – говорила мама столько раз, что забыть невозможно.