В кои-то веки я выбираюсь из дому и шагаю по подъездной аллее, когда кто-то хлопает меня по плечу. Я оборачиваюсь и вижу Тима.

– Какого хрена ты творишь? – спрашивает он, схватив меня за руку.

– Оставь меня в покое, – вырываюсь я.

– Черта с два! При мне-то Снежную Королеву не корчи! Ты бросила Джейса без объяснений. Нэн ни словечка гребаного не скажет, только то, что вы больше не подруги. Взгляни на себя! Выглядишь ужасно. Тощая, бледная… ты на себя-то не похожа. Мать твою, что с тобой происходит?!

Я достаю ключ, чтобы открыть дверь. День выдался жаркий, а ключ словно каменный: такой холодный и тяжелый.

– Тим, я не буду с тобой разговаривать на эту тему. Тебя это не касается.

– И это черта с два! Джейс – мой друг. Ты привела его в мою жизнь. С ним мне стало лучше. Я не собираюсь стоять и смотреть, как ты плюешь на него, когда он и так весь оплеван, разгребать не успевает.

Я открываю дверь и швыряю на пол сумочку, которая кажется свинцовой. Голова раскалывается, а Тим жалеть меня не намерен – он заходит следом и захлопывает дверь.

– Я не могу с тобой разговаривать.

– Отлично. Поговори с Джейсом.

Я поворачиваюсь к Тиму. Даже такое простое движение причиняет боль. Может, я понемножку каменею? Но если так, больно быть не должно, правда?

Тим впивается в меня взглядом, и злость у него в глазах сменяется тревогой.

– Саманта, пожалуйста, я же тебя знаю. Это не ты так себя ведешь. Так ведут себя взбалмошные, капризные сумасбродки и идиоты, вроде меня. Тебя я знаю с самого детства. Ты и тогда была очень собранной и ответственной. Получается абсурд. Вы с Джейсом казались серьезной парой. Нельзя же взять и бросить такие отношения. Что с тобой, мать твою?!

– Я не могу с тобой разговаривать, – повторяю я.

Спокойные серые глаза Тима тщательно изучают меня.

– Тебе нужно с кем-то поговорить. Не с Джейсом, не с Нэн… Разумеется, не с твоей мамой… Тогда с кем?

Ни с того ни с сего я начинаю плакать. То вообще не плакала, а теперь не могу остановиться. Заметно напуганный Тим оглядывается по сторонам, словно надеется, что кто-то появится и спасет его от этой плаксы. Я сползаю по стенке на пол и продолжаю реветь.

– Черт, черт, перестань! Не верю, что дела так плохи. Любую проблему можно решить… – Тим бросается к кухонному столу, отрывает несколько бумажных полотенец от рулона в фарфоровом держателе и протягивает мне: – Вот, вытри глаза. Решить можно любые проблемы. Даже мои. Послушай, я хочу получить-таки школьный аттестат. Я съезжаю от родителей. У Коннора, моего приятеля по Анонимным Алкоголикам, есть квартирка над гаражом. Туда я и перееду, чтобы не видеться с предками и… На, высморкайся.

Я беру шершавую салфетку и сморкаюсь. Знаю, от слез лицо у меня красное и опухшее. Раз я начала плакать, то теперь могу вообще не остановиться.

– Ну вот. – Тим неловко хлопает меня по спине: так помогают не плачущим, а тем, кто поперхнулся. – Что бы ни стряслось, ты обязательно справишься, только… Я не верю, что ты, решив свои проблемы, бросишь Джейса.

Я плачу еще сильнее.

С безысходностью на лице Тим снова отправляется на кухню за бумажными полотенцами.

– Можно мне… – От сильного рева начинается икота, и я не могу продышаться.

– Что тебе можно? Выкладывай!

– Можно мне переехать с тобой? В ту квартиру над гаражом?

Тим вытирал мне слезы, но тут замирает как парализованный:

– Что-о?!

Повторить я не могу: не хватает воздуха или, может, смелости.

– Нет, Саманта… Я, конечно, польщен, но… Какого черта тебе переезжать?

– Не могу здесь оставаться. Из-за Гарреттов… Из-за мамы. Не могу смотреть на Джейса, да и маму не могу видеть.

– Так дело в Грейс? Что она натворила? Пригрозила лишить тебя довольствия, если не бросишь Джейса?

Я качаю головой, не глядя на Тима.

Тим соскальзывает на пол рядом со мной и вытягивает длинные ноги. Я сжалась в комок, подтянув колени к груди.

– Выкладывай, детка. – Тим, не мигая, смотрит мне в глаза. – Срази меня наповал. Я теперь хожу на встречи Анонимных Алкоголиков. Ты не поверишь, какое дерьмо я выслушиваю.

– Я знаю, кто сбил мистера Гарретта, – выжимаю я из себя.

Во взгляде Тима появляется недоверие.

– Ни хрена себе! Правда? И кто же?

– Я не могу тебе сказать.

– Ты свихнулась? Такое скрывать нельзя! Скажи Гарреттам. Скажи Джейсу. Может, они подадут на говнюка в суд и получат миллионы. Кстати, как ты это выяснила?

– Я была там. Той ночью. В машине. С мамой.

Тим бледнеет так, что волосы кажутся огненно-рыжими. Тишина плотным занавесом падает между нами.

– Похоже, я выбрал неудачный день, чтобы слезть с амфетаминов, – бурчит Тим.

Я удивленно на него смотрю.

– Извини. Это шутка из «Аэроплана». Я веду себя как дитя. Я слышал, что ты сказала. Просто очень не хотелось это знать.

– Тогда уходи, – сквозь слезы произношу я.

– Саманта! – Тим хватает меня за рукав. – Об этом нельзя молчать. Грейси совершила гребаное преступление.

– Это разрушит ей жизнь.

– Так ты позволишь ей разрушить жизнь Гарреттам?

– Тим, она моя мать.

– Ага, и твоя мать здорово напортачила. Из-за этого ты хочешь исковеркать жизнь Джейсу, миссис Гарретт, детишкам и себе самой? Фигня какая!

– А что мне сделать? Подойти к Джейсу, заглянуть ему в глаза и сказать: «Прости… Помнишь, ты говорил, что человек не может сбить другого и спокойно уехать? Еще как может. Этот человек – твоя соседка. Это моя мама».

– Он имеет право знать.

– Ты ничего не понимаешь.

– Нет, конечно нет. С подобным я прежде не сталкивался. Боже, мне нужна сигарета! – Тим хлопает себя по нагрудным кармана, но в них пусто.

– Это ее уничтожит.

– Мне и выпивка сейчас не помешает.

– Точно не помешает, – соглашаюсь я. – Вот как это случилось. Мама выпила слишком много, села за руль, а потом… – Я закрываю лицо руками. – Я спала и проснулась от ужасного толчка. – Я смотрю на Тима через растопыренные пальцы. – Забыть его не могу.

– Да, детка… Ну и дерьмо! – Тим робко обнимает меня за плечи.

– Клэй велел ей ехать. Дать задний ход и ехать. Мама… послушала его… – Голос у меня срывается: я не в силах поверить в случившееся. – Так все и вышло.

– Знал я, что этот парень – мразь, – рычит Тим. – Он худшая разновидность мрази – мразь умная.

Несколько минут мы сидим молча, прижавшись спинами к стене, потом Тим повторяет:

– Ты должна поговорить с Джейсом, должна все ему рассказать.

Я подпираю щеки кулаками:

– Маме придется уйти в отставку. Она может в тюрьму попасть, и все будет из-за меня.

Язык развязался, теперь слова льются из меня рекой.

– Нет, нет, детка, все будет из-за нее самой. Она поступила плохо. А ты поступишь правильно.

– Так же как ты по отношению к Нэн?

Тим удивленно смотрит на меня, наклоняет голову, вглядывается пристальнее, потом его осеняет догадка, он краснеет и опускает взгляд.

– Ну… Нэн жуткая вредина, я люблю с ней ругаться и портить ей жизнь, но она моя сестра.

– А Грейс Рид – моя мать.

– Тут дело другое, – бормочет Тим. – Я вел себя как отморозок. На тестах не жульничал, но в остальном отжигал по полной. Вот я и решил: стать жертвой жульничества – моя карма. Но ты не такая. Ты сама понимаешь, кто ты на самом деле.

– Размазня.

– Ну, не без этого, – соглашается Тим, снова взглянув на меня. – Но если ты еще раз высморкаешься и немного причешешься…

Я начинаю хохотать, отчего из носа течет пуще прежнего, и мой вид наверняка становится еще сногсшибательнее.

Тим закатывает глаза, встает и протягивает мне целый рулон бумажных полотенец:

– А ты говорила с мамой? Мистер Гарретт инфекцию подхватил, теперь у него высокая температура, и дела его совсем плохи. Может, если бы Грейс знала, как все серьезно…

– Я пробовала. Но это как со стеной беседовать. Что случилось, то случилось, ее отставка Гарреттам не поможет и так далее и тому подобное.

– Судебный иск им очень даже поможет, – бурчит Тим. – А если в полицию позвонить, ну, анонимно, и дать наводку? Нет, им доказательства понадобятся. Может, сперва поговоришь с миссис Гарретт? Она классная.

– Тим, я на дом их едва могу смотреть, какое там говорить с миссис Гарретт!

– Тогда начни с Джейса. Сэм, парень выжат как лимон. Целый день пашет в магазине, потом сидит в больнице, не бросает свои безумные тренировки, следит за порядком в доме. А еще голову ломает, что стряслось с его девчонкой – она не справилась с ситуацией, или он ее чем-то обидел, или она считает его семью кошмаром, с которым не стоит возиться?

– Это не я, а мама… – включаю я свою дежурную отговорку.

Нет… это я. Я молчала, притворялась, поступала точь-в-точь как мама. В конце концов, я ее копия.

– Как думаешь, где сейчас Джейс? – спрашиваю я, вставая. – В магазине?

– Магазин закрыт, Саманта, после пяти он не работает. Где сейчас Джейс, я не знаю. Закрывал магазин я. Зато у меня есть машина и номер его сотового. Я отвезу тебя к нему. При разговоре присутствовать не буду, сами разбирайтесь. Но я отвезу тебя. – Тим сгибает руку в локте, словно джентльмен из девятнадцатого века, предлагающий руку даме. Эдакий мистер Дарси, но в необычной обстановке.

Я делаю глубокий вдох и цепляюсь пальцами за его локоть.

– Кстати, Саманта, мне чертовски жаль, – добавляет Тим. – Мне чертовски, хреновски жаль, что так получилось.