В Манаусе мы заканчиваем путешествие на «Гилярии»и пересаживаемся на другое судно — «Белем». Судно принадлежит «Эмзон Ривер Стим Навигейшен Компани»и курсирует исключительно по Амазонке. Эта широкая и плоская коробка в течение месяца проплывает всю реку от устья Пара до города Икитоса в Перу.

Пароход мы сменили, а река осталась все та же — огромная и желтая, и окаймляет ее та же стена сплошного леса. По-прежнему с обоих берегов свисают над рекой и лезут в воду буйно раскинувшиеся ветви деревьев. Пальмы всех видов гордо вздымают в небо свои верхушки — утром, в лучах восходящего солнца, они кажутся розовыми, а вечером фиолетовыми.

С палубы парохода мы смотрим на все это, словно зрители в театре. Часто мы плывем у самого берега, и тогда из лесу доносятся к нам бесчисленные голоса птиц. Какое же здесь неизмеримое богатство пернатого мира! Над водой проносятся цапли, аисты, ибисы, чайки и огромные зимородки. Истошно орут полчища зеленых попугаев. Ветви ближайших к реке деревьев временами резко раскачиваются. Мы не видим виновников, но догадываемся, что это обезьяны.

Каждый день мы причаливаем к берегу у какого-нибудь полуразрушенного селения, и каждый день у нас на столе свежие цветы. И какие цветы! Настоящие, бесценные амазонские орхидеи, сказочные каттлеи всевозможных расцветок. А на палубу слетаются крылатые гости. Днем прилетают к нам красные бабочки — парусники. Они садятся на снасти, на скамьи, но поймать их трудно — они пугливы. За ними с азартом охотится маленький Чикиньо. Он с матерью тоже пересел на «Белем». Мальчик, невзирая на адову жару, весь день неутомимо носится по палубе с сеткой в руках, подкарауливая добычу. Если что-нибудь поймает, то вопит на радостях, как истый индеец, и сломя голову мчится пополнить мою коллекцию бабочек. А по вечерам при свете огней на пароходе происходят настоящие оргии. Целые тучи ночной мошкары облепляют лампы и вокруг них на стенах образуют живую мозаику сказочной красоты.

Кого только нет среди наших крылатых гостей! Тут и ночные бабочки, и шелкопряды, и толстые жуки, гудящие в полете, и ошалевшая от яркого света саранча, и хищные богомолы. То вдруг загудит над головой колоссальная бабочка бражник, величиной без малого с нашу ласточку, или огромная — в две ладони — бабочка калиго с глазами совы на крыльях. Все это отправляется в мою коллекцию.

Как-то Чикиньо принес необыкновенно красивую бабочку из семейства агриас. При виде этого редкого сокровища у меня глаза разгорелись. Но, увы, незадачливый охотник сломал ей крылья.

— Чикиньо! — завопил я. — Что ты натворил!

— Неважно! — успокаивал меня мальчик. — На Рио-Жавари, где живет мой отец, таких бабочек сколько угодно.

Может быть, там этих бабочек действительно много, но пока что Чикиньо изуродовал настоящее сокровище, за которое я получил бы немало долларов.

Однажды ночью, когда мы проплывали местность Тефе, наше судно атаковали полчища медведок. Они похожи на наших медведок, только раза в два крупнее. Толстые, подвижные, они набились во все щели парохода, их полно в каютах, они забираются под платье, в волосы, кусаются и царапают лицо колючими лапами. Мы топчем их, давим на себе, чувствуя непреодолимое отвращение. Налет продолжался несколько часов, только к утру мы выбрались из этой тучи насекомых и облегченно вздохнули. Медведки исчезли так же внезапно, как налетели, и, к счастью, больше не появлялись.

Таким образом, не сходя с парохода, я уже получил представление о том, что увижу в тропическом лесу, какие чудеса ожидают меня там. Еще не ступив ногой на сушу, я добыл богатейшую коллекцию насекомых.