Я не любим, надежды нет. Но, может, вспомнишь обо мне? И скажешь: «Был такой чудак», И улыбнёшься — просто так. Но если этот хмурый вид Твою улыбку омрачит — Гони ты прочь из сердца грусть. Мне будет больно, ну и пусть! В любви и радости живи. А это фото?                Что ж, порви.

Я у открытого окна, Стучат колёса, ночь темна, Лишь сигареты огонёк Мерцает, словно светлячок, Да тусклых звёзд холодный блеск Чуть освещает спящий лес. Весь мир уснул спокойным сном, А я смотрю, смотрю в окно, И всё стоит передо мной, До боли близкий и родной Твой облик — милые черты Моей несбывшейся мечты. Я у открытого окна, Стучат колёса, ночь темна, И я один…                И ты одна.

Я снова у открытого окна, Но только не вагона — парохода. И так же ночь по-прежнему темна, Лишь блещут атлантические воды. Всё те же мысли в буйной голове, И мне от них, как прежде, нет спасенья. Лежит мой курс в полночной синеве На полосу сплошного невезенья.

Воспоминания не мучают меня, Я мог всегда их в голове убить, Но вот того ноябрьского дня, Как ни стараться, мне не позабыть. Всё кончено. Ненужные слова Мы говорим с тобой в последний раз, И их моя шальная голова Забыть никак не может и сейчас. Ты говорила мне, что нам не по пути, Ты попросила: «Не грусти и не скучай». Что ж, ты права, и я решил уйти, Сказав тебе последнее «Прощай». И я решил уехать навсегда Из этих мест, где раньше счастлив был, И где меня настигнула беда, Я боль с собою в сердце уносил. Но восходя по трапу самолёта, Не выдержу, и всё же обернусь, И вдруг пойму, что через два проклятых года Я всё равно сюда, к тебе вернусь.

Я вспоминаю вновь и вновь Прощание, вокзал, Немой поток тех нужных слов, Которых не сказал, Твоё лицо, волшебный свет, Струившийся из глаз, Прекраснее которых нет. Судьба меня уносит вдаль, А ты осталась, ты Моя любовь, моя печаль, Звезда моей мечты. И сердце рвётся из груди К тебе, Но нет назад пути.

Спасибо Вам за то, что я любил. Что мог любить так искренне, так нежно, За юности неугасимый пыл, Утраченный сегодня безнадежно. Застыла в венах голубая кровь, Погрязла юность в топи злых пороков. Но всё ж та первая, безгрешная любовь Осталась в памяти не пройденным уроком.

Я шёл к тебе через холодный океан, И милый образ твой в душе берёг, Любил, не зная, что любовь — обман, Не стоящий волнений и тревог. Я шёл к тебе сквозь бури и туман, Мечтал сказать «люблю», прижать к груди, При встрече был от счастья словно пьян, Но ты сказала «поздно, уходи». Что ж, я уйду, но всё же для меня Ты будешь той, которою была — Мою любовь ничем не разменять, Хоть ты меня дождаться не смогла. А я уйду туда, где всё так просто, Где мой корабль, ребята и приказ, Пусть будет трудной служба у матроса, Но там мне будет легче, чем сейчас. Ну, а ты обнимай другого, Молодая смазливая дрянь, Соберу вещмешок и сурово Улечу в предрассветную рань.

Ты везде — и на земле, и в небе, В каждом звуке тихой летней ночи, В облаков неудержимом беге, В зелени весной набухших почек. Голос твой звенит ручьём весенним, Соловей с зарёй его подхватит, И рассыпет трелью незабвенной На лугов, росой облитых, скатерть. Солнца первый лучик золотистый Поступью твоей земли коснётся, Озарит её сияньем чистым И в глаза озёра окунётся.

Мы с тобою как-то раз Возвращались в поздний час, Город спал, и мы брели в ночной тиши, Дождик ждать не захотел, И внезапно налетел, И над нами пошутив, звёзды потушил. Чтобы не было беды Зонтик спас нас от воды, Нам вдвоём под ним уютно и тепло, Как в волшебном корабле Плыли мы, а по земле Барабанил летний дождик нам назло. Для тебя я песни пел, И в глаза твои смотрел, Мы друг другу говорили нежные слова. Дождик город поливал, И наш зонт атаковал, И от счастья так кружилась голова. А потом бежал один Вдоль погашенных витрин, Словно пьяный, луж больших не замечал, Дождик вслед бежал за мной Провожал меня домой, Свежий ветер озорной фонари качал

У меня башка разбита, И фонарь под глазом светит, А мне по куй, я счастливый, Словно маленькие дети! Ни копейки за душою, И долгов за мной вагон А мне по куй — ты со мною, Значит это всё не сон! Что, с работою проблемы? Значит пашут пусть быки, Мы прорвёмся с этой темы — Вот тебе мои стихи! Мы с тобой не сетевые, Мы реальны, это факт, А гламурные блатные Пусть получат наше FUCK!

Давай оставим всё, как есть — Отменим нашей встречи жесть И побежим по замкнутому кругу. А наша встреча. ведь она Заставить заплатить сполна — Или швырнёт в объятия друг друга, Или пошлёт разлуки вечной месть.

Здравствуй, я сказать тебе хочу, Что я зла на сердце не держу. Я устал давно от всяких чувств, И теперь я просто ухожу. Позабуду блеск зелёных глаз, Страстную волну твоих объятий, И не нужно предо мой сейчас Раскрывать свой розовый халатик. Придержи свой пыл для дураков, Мальчиков, не ведавших обмана, Что идут к тебе из кабаков Под наплывом пьяного дурмана. Это всё теперь не для меня, Я свободен, как в полёте птица, И от искр твоего огня Моё сердце вновь не загорится.

Я понимаю, что проиграю, Я понимаю, что шансы к нулю. Сука-судьба мне не потакает, Но всё равно я тебя полюблю. Пусть никогда нам встреча не светит, Пусть параллельны наши пути. Знаю, но кроме тебя мне на свете Лучше уже не найти…

Умирал февраль, Плача мокрым снегом, Затянуло даль Пасмурное небо. Мне ничуть не жаль, Что ты не со мною, Разгоню печаль, Загуляв с весною. Выйдет солнце вновь, Как из колыбели, И разбудит кровь Звонкий стук капели. Побегут ручьи, Превращаясь в реки, Смыв слова твои С памяти навеки.

Когда придёт к тебе тоска С осенней сыростью на пару, Укройся пледом в кресле старом, И, пригубив вина бокал, Зажмурься, и представь меня, И мои ласковые руки, Что принесут тепло огня, Но не дадут сгореть от муки. За жмурься и нырни в волну Томительного наслажденья, Не бойся, рук моих скольженье В ней не позволит утонуть…

Для адюльтера места в партере, Неверность можно и сохранить, А вот интрижка, — как отрыжка, Хотя и не мешает жить. Роман с чужим опасен жопе, — Дождётся грубого пинка, С еплом, измазанным в сиропе, Срыгнёт в подъезд наверняка. Не временно, а постоянно — Мне западло подобный быт. И хоть была до сих желанной, Печальный опыт не забыт. Ведь в каждой бабе живёт похоть, Хоть принца перейдя порог, Она обманет за два вздоха, — Вот потому я одинок.

Если грязь в твоей душе, и скандал, И со злой судьбой уже не в силах спорить — Уходи, пока совсем не пропал, уходи в бушующее море. К чёрту пыль проклятых берегов! К чёрту баб! — От них одни мученья, А для искалеченных мозгов Только в океане излеченье. Там, средь ураганов и штормов, В схватке со взбесившейся стихией, Вдалеке от грязных берегов, Ты найдёшь утраченные силы. Обретёшь потерянную веру в жизнь, И друзей, что продают на суше, Скажет океан, как дальше жить, И очистит сумрачную душу!

Мужайся, Друг! Жизнь даром не проходит, Чем больше падаешь, тем дальше твёрже шаг. И пусть вокруг врагов полчища бродят, Но главное — ты сам себе не враг. Пусть голова о стены вдребезги разбита, Но ты боролся из последних сил, И не напрасно жизнь твоя прожита, Коль сам себе ни раз не изменил. Вот ты упал, и не дополз до цели, И сил своих перешагнул предел, Закопан гроб, и панихиду спели, Но ты не тлел — ты вспыхнул и сгорел.

Привет, Дружище! Вот уж верно, Что все пути приводят в Рим. Ты не случайно здесь, наверное, Ну что ж, садись, поговорим. Под скрипок пошлое звучание, Давно утративших талант Зальём вином глаза печальные: «Налей в бокал, официант!» Смотри — вокруг глаза бездумные, Им уж увидеть не дано, Что есть на свете ночи лунные, И в звёздах неба полотно. Здесь чувства продаются разные, На выбор — дружба и интим, В красивом теле души грязные, Лишь заплати — и ты любим. Вливай в себя отраву сладкую, Вдыхай прокуренный туман. Жизнь перестанет быть загадкою, И ты поймёшь, что всё обман. Ты честен был, и прям, и зол, И не труслив, и не дурак, Но всё равно за этот стол Жизнь привела тебя в кабак. Но что случилось? Расскажи — Иль предан ты, иль нелюбим? А может, по уши во лжи Погряз, а жизнь ушла, как дым? А может смелая мечта Сломала крылья о бетон Тупой толпы, и ты упал, И был печально удивлён, Когда внезапно осознал, Что наша жизнь — аукцион, Что нежный взгляд, И страстный стон, И друга верная рука, И даже колокольный звон — Всё продаётся с молотка. Ты не ответив, промолчишь, И залпом осушив стакан, Отдашь последние гроши И побредёшь в ночной туман.

Опять холода — вот беда. Не отступает зима. Над крышами стылого города Метелью гуляет она. И проникает в тела, Инеем души покрыв. И не дождаться тепла, И не согреться, остыв.

Откройте окна, впустите в комнату весну, Не дайте в этом смраде утонуть Кричите громче, чёрные грачи, И солнца нежные лучи, Вы эту комнату Теплом наполните. Бутылки уберите с подоконника, Пусть хлеба крошками там птицы кормятся И песни звонкие поют, И душу пьяную мою Те песни радуют, Мне кажется, что я встаю. Но снова падаю. Открыты окна, на дворе весна, Но не заходит в дом она.

Яркий свет прорезает ночь, Руки крепко сжимают руль, Ты на байке несёшься прочь От тюрьмы и ментовских пуль. Диким зверем мотор ревёт, Заглушая сирены вой, Как стрела, ты летишь вперёд, Никому не поспеть за тобой! За дорогу держись, Если хочется жить, Нам с тобой по пути Ты такой не один! Нет возврата назад, Отпусти тормоза, Впереди поворот, И Удача ждёт. За спиной ты оставил мир Стылых дней и гнилых людей, Где свободу — мишенью в тир, И из всех стволов бьют по ней. Ты порвал этот замкнутый круг, Встав с колен на два колеса, В ночь летит мощный байк верный друг, Не догонит старухи коса! За дорогу держись, В этом вся наша жизнь, И на этом пути Ты такой не один! Нет возврата назад, Отпусти тормоза, Впереди поворот, И Удача ждёт.

Капли дождя, началась гроза, Я спросил: — Зайдём в парадную? Ты сказала: — Я за. И на тёплом подоконнике Нам было уютно и спокойненько, Несмотря на вонь от кошачьей мочи, И мы плыли, обнявшись, Как волны по морю в ночи. Потом ты делала мне минет, Кто-то спросил: — Вам не стыдно? Ты ответила: — Нет. И я дал ему в челюсть, А ты засмеялась: — Жесть! И мы пошли к твоей бабушке, Которой не было дома, Послав на куй попутно пьяного управдома, И там, сбросив одежду на пол, Мы танцевали                      Питерский Рок-н-Ролл! Мы лежали, обнявшись, под одеялом, — Чем заплатишь? — спросила, Я ответил, что налом, Встав, отсыпал тебе нал, И на Невский пописдовал. А там кореш Серёга кричит: — Эй, Братан, У меня лавандоса навалом, Поканали в кабак, пить коньяк! И мы пили с утра и до вечера, И коньяк, и прочую шнягу, А когда дошли до кондиции, избегая милиции, ПТУ-шные шлюхи повели нас в общагу, И там, вдоволь наёпшись, Мы залезли с ногами на стол И танцевали                    Питерский Рок-н-Ролл! А утром Серёга сказал: -  А поедем на Финский вокзал? Я ответил: — Почему бы и нет, я за! Набухавшись в вокзальном буфете, Мы резвились и пели, как дети, Я сказал: — А давай прыгнем в поезд, Пока он ещё не ушёл! Взяли за кучу меди Коньяк у поездной леди, Но допить не успели — Пришли таможенники Со злыми рожами, И на нас насели. Пришлось выходить на ближайшей станции, И Серёга, в большой прострации, говорит: -  А давай зальём сейчас глотки, Угоним подводную лодку, И уплывём, к епеням, К волшебным чужим берегам! Но закончилось всё неприлично — Нас захапали пограничники. И вот писдую домой по Невскому, Чуть поддатый и сильно дерзкий, Размышляя: "Кому б дать писды?" Поднимаю глаза, а тут ты. Ты спросила: — Пойдёшь со мной в ЗАГС? — А чё, я не против, я за! Эпилог. Три года прошло незаметно, У нас подрастают детки, Ты жаришь на кухне котлетки, А я в переходе, присев у стенки И бросив шляпу на пол, Лабаю           Питерский Рок-н-Ролл!

Здорово, Серый, до сих пор твой бюст Оберегают истово и честно, И на могилу любопытный люд Прёт с извращённым интересом. Да и ещё экскурсовод Рассказывает, как стрелялась Анна, Стоял я рядом раз, и сброд Мне было слушать нежеланно. Кого ты ёп, куда ходил, За что тебя любили бабы, Ты Жил, Братишка, и светил, Да, и светил всем нам не слабо. Как мне хотелось в кабаке Отпеть с тобой былую осень, За пьяну Русь, и под шофэ С тобою мы ещё попросим. И выпьем враз, и сгоряча За милый клён и ветки ивы, Те, что склоняются к плечам Так ласково неторопливо. Дай Бог мне время, я приду, Не думай, Брат, я не забросил. И выпьем мы в твоём саду За золотую нашу осень.

Попрошу я Осень — дай мне водки, Чтоб валяться в листьях и рыдать, Чтобы с хрипом в обожжённой глотке Струны на гитаре обрывать. Попрошу у осени я злобы, Чтобы вылилась в моих стихах И пробрала души до озноба, Вызывая первобытный страх. Попрошу я Осень — дай мне воли То, что мне осталось, пережить, Отгуляв последнее застолье, Самого себя похоронить.

У меня семь пятниц на неделе, На семь бед я не нашёл ответ — То душа, ликуя, пляшет в теле, То, напившись, падает в кювет. До сих пор я так и не дознался, Кто я — Ангел, или всё же бес? Всю дорогу к Богу собирался, Но не достучался до небес.

В эту ночь я не буду ни пить, ни петь, И не затянусь ганджубасом. Буду молча стоять у окна и смотреть На подрастающих пидорасов. Буду вспоминать ушедших друзей, Лаская накладки последнего друга, И думать, что мир наших смелых страстей Давно уж пошёл по последнему кругу. Мы жили в том мире, как на войне, Не кинув друг друга за баб, и на бабки, И всегда стояли спиной к спине Во время самой кровавой схватки. Потом я оденусь и закурю, Проверив обойму последнего друга, И выйду к ближайшему фонарю, Что от дома наискосок И выпущу пулю в висок.                                   Какому-нибудь пидорюге.

Я сбежал с больнички Посмотреть на птичек, Как они воркуют в синеве. Было бы обидно Это не увидеть В мой последний вечер на земле. Ты прости мне, Боже, Что так мало прожил, Сильно в этой жизни нагрешив. Ты прости мне гадость, Что ещё осталась В тёмных уголках моей души. Всё — уж слишком поздно, И на небе звёзды, Падая, мне свет не принесут. Всё, пора в дорогу, Но не в гости к Богу — Прямо в ад, минуя страшный суд.

Я разбил все в доме зеркала, Чтоб не видеть отраженье тени, Что когда-то мной живым была, А теперь парит, как привиденье. Чтоб не видеть больше глаз пустых, Что сияли, словно солнца лучик. Вместо задушевной теплоты Их теперь затягивают тучи. Чтоб не видеть жуткий рта оскал, Раньше бывший озорной улыбкой, Блеск, которой взгляды вам ласкал, Не познав ещё печали зыбкой. Я собрал осколки, вышел в поле, И под мёртвым деревом зарыл И потом подумал: «А не то ли Душу я свою похоронил?»

Я оттолкнулся от земли И полетел к заветной цели, Мечтая, где-то там вдали, Увидеть свет в конце тоннеля. Вторые сутки я лечу, Но до сих пор не вижу света. Зажёг бы кто-нибудь свечу, Но никому здесь дела нету. Как был не нужен на земле, Наверно, там я так же нужен. Лечу в густой кромешной мгле, Тоннель становится всё уже… Нет, баста, хватит, всё, назад! И тут бардак, в тоннеле этом, И я сказал, открыв глаза: "Я не хочу лететь без света." Ко мне склонилась медсестра, И лоб щекоча чёлкой рыжей, Сказала: " Видно, не пора. И ты, похоже, снова выжил.»

Снег укрыл деревья и дома, И на лысине моей уже не тает. Потихоньку я схожу с ума, И метелью душу заметает. Заметает то, что отмерло В ней на этом сером белом свете. Ей под ним уютно и тепло, Я уже не думаю о лете. Сколько этих лет я пережил, Сколько барагозил и куражил, Только не родил, не посадил, Не построил и ничто не нажил. Впрочем, жизнь — на то она и жизнь, Что у каждого своя дорога. На моей пожить, а не нажить, Избежать сумы, или острога. Вот стучится високосный год, С письмецом от бабушки с косою. Ничего, паскуда, подождёт, Я допью, ну а потом открою.

Зима без снега — что за небыль? Да это вовсе не зима, А жопа, посланная Небом За то, что мир сошёл с ума.

Я брожу по лесу бесконечному, Мне уже не выйти на опушку. Я обрёл себя на муки вечные — Я убил вчера свою кукушку.

Ну чем вас ещё огорошить? На допинге сижу десятки лет, Курю траву, колюсь и пью, как лошадь. И за спиной таскаю пистолет. Мне по кую хорошая погода, Мне до писды сопливая весна. И наплевать, какое время года, Когда в кармане дурь припасена!

-  Ты сидишь на героине, Мне Валюха говорила. -  Брось куйнёю заниматься И пошли со мной ипаться. Отвечаю: — Валька, дура, Ты же хлещешь денатуру, Ну, а вдруг пойдут детишки С образиною мартышки? Бросим героина, Бросим денатуру, И давай займёмся Физической культурой. Купим себе кеды, И, продав квартиры, На велосипедах Крутанём по миру.

Мы с Серёгой дружим парами — Пашем в морге санитарами. Только пары часто меняются — Разных трахать нам не возбраняется. Но однажды тётки ожили, И моя, мля, и Серёжина, Меня чуть кондрашка не хватила, А она: — Иди ко мне, мой милый, Меня дохтура наепали, черти — Я же спала летаргической смертью, А теперь я живее Ленина, Подойди и согрей меня. А Серёгина вообще залепила: — Зомби я, — говорит, — мой милый, Хватит от меня шарахаться, Пойдём под луною трахаться. Мы с Серёгой бежали долго, Чуть не догнали нас перед Волгой, Но наряд ППС не шутка, Даж для зомби и проститутки. И теперь мы в морг ни ногой, Пусть ипётся там кто-то другой. Серёга пашет сторожем на рынке, А я народу штопаю ботинки.

В ЧОО "Зверюга" я служу, Что мы охраняем не скажу, Ведь кругом враги народа, Террористы и уроды, Без дубинки ссать не выхожу. Форма камуфляжная на мне, И баллончик с газом на ремне. С нею я не расстаюсь, Даже если перепьюсь, И в постель в ней прыгаю к жене. Я тебе не мент, япона мать — Грудью буду за добро стоять. Ты идёшь к менту со взяткой, А с меня все взятки гладки, По горбу могу переепать. Говорит мне офисный планктон Будто тупорылый я гондон. А я бацаю стихами И владею языками, Так что трудно взять меня на понт. Правда мне не платят ни куя, Но не вижу в том проблему я. Не борзею, не жирую, Когда надо, наворую, Хорошо живёт моя семья.

Ничего на свете лучше нету, Чем искать любовь по интернету, Вместо Оли зависает Коля — Уж такая пидорская доля… В интернете в социальных сетях Мы свою любовь когда-то встретим, И, узрев её на мониторе, Позабудем про тоску и горе. Мы реальный мир совсем забудем — Лишь страданья он приносит людям. Ну-ка, брат, задвинь плотнее шторы, И садись поближе к монитору.

Сижу в реале на вокзале — Меня попутки не берут, И рейсовых вообще нет в нале, Ипал я в рот такой маршрут. А как всё славно начиналось… Сто километров на такси, Потом чуть было не подрались, Когда он вдвое запросил. А на дворе противный дождик За шиворот мне прямиком. В кафе засяду придорожном, Попью коньяк, пойду пешком.