К середине 80-х гг. IV в. до Р.Х. воссозданная Дионисием Сицилийская держава находилась на пике своего могущества. Сиракузы были самым богатым городом мира и самым многочисленным по населению — в нем проживало около полумиллиона человек. Свою столицу Дионисий превратил в огромную крепость в 180 стадий в окружности (около 32 км), в 3 раза большую, чем Афины с Пиреем. Множество новых зданий и сооружений: площадей и портиков, храмов и общественных бань, театров, стадионов и палестр (спортзалов) украсили внешний облик столицы Сицилии. В сущности, все годы правления Дионисия Старшего отмечены широкомасштабными строительными проектами и бесконечными военными предприятиями, сначала на Сицилии, а затем, с укреплением державы, и по всему греческому миру и его окрестностям. Объяснение этому кроется не только в деятельной натуре самого Дионисия, но и в самом характере его власти, главной опорой которой были наемные воины. Тирану было важно организовать общественную жизнь так, чтобы граждане были заняты ежедневными заботами и не имели излишнего досуга для политических дискуссий, а то и для составления заговоров. В тоже время боевая практика его войска и флота обеспечивала постоянную боеготовность наемников, поднимала боевой дух и обеспечивала их военной добычей от грабежей неприятельских земель. Победы в войнах повышали авторитет Дионисия и патриотические настроения в народе, и все это в свою очередь упрочивало положение тирана.

Этими же мотивами объясняется повышенное внимание Дионисия к организации спортивной жизни в Сиракузах. Спорт помогал ему готовить крепкую молодежь к службе в наемных военных подразделениях, переключал общественный интерес с политических проблем на спортивные состязания и служил дополнительным средством сплочения всех социальных слоев вокруг своего правителя. Монеты в честь олимпийских побед чеканились на Сицилии чаще, чем в каком-либо другом эллинском государстве, хотя победители олимпийских игр пользовались почетом повсеместно. Греческая пословица гласила, что самое драгоценное имущество человека — это его золотая статуя в Олимпии.

Иногда люди Дионисия, курирующие спорт, даже перегибали палку в своем стремлении порадовать своего государя спортивными достижениями и славой сицилийских олимпийцев. Широкую известность получил скандал в Олимпии в 388 г., связанный с попыткой подкупа кулачного бойца Антипатра, победившего в состязаниях среди юношей. Сиракузяне, которые привезли в Олимпию жертвы от Дионисия, предлагали большие деньги Клинопатру, отцу победителя, чтобы тот объявил своего сына родом из Сиракуз. Однако Антипатр, отверг предложение и громко объявил, что он родом из малоазийского города Милета, и первый из восточных греков — ионийцев поставил в Олимпии свою статую работы скульптора Поликлета, отметив свое милетское происхождение и на ее базе.

Для материального обеспечения своих грандиозных предприятий Дионисий неустанно и достаточно успешно искал дополнительные источники государственных доходов и при этом как рачительный хозяин старался управлять всей экономической жизнью своей страны, в частности, контролировать ее финансовые потоки. В наиболее доходных отраслях экономики он устанавливал казенную монополию, не допуская усиления позиций на рынке Сицилии иностранного торгового капитала. Один из примеров его экономической политики сохранил для нас Аристотель в своем трактате «Политика». «В Сицилии некто скупил на отданные ему в рост деньги все железо из железоделательных мастерских, а затем, когда прибыли торговцы из гаваней, стал продавать железо как монополист, с небольшой надбавкой на его обычную цену. И все-таки он на пятьдесят талантов заработал сто. Узнав об этом, Дионисий издал приказ, в силу которого этому человеку разрешалось увезти деньги с собой, сам же он, однако, должен был оставить Сиракузы, так как нашел источник доходов, который наносил ущерб интересам Дионисия».

В тоже время, он всеми возможными средствами подталкивал сиракузян к активной экономической деятельности, которая, естественно, должна была увеличить объем налогов, поступающих в казну. Прослышав, что в доме одного сиракузянина зарыты деньги, он велел принести их себе. Но владелец утаил часть клада, бежал со своими сбережениями в другой город и там купил на них землю. Узнав, что бывший скряга пустил, наконец, свое богатство в дело, Дионисий вернул ему и все остальное изъятое у него серебро.

Кстати, налоговая политика сицилийского тирана впоследствии, много позже его смерти, породила немало карикатурных рассказов и просто веселых анекдотов, ведь платить налоги граждане не любили во все времена. Например, рассказывали, что однажды Дионисий наложил чрезвычайный побор на сиракузян и те стонали и рыдали, говоря, что у них ничего нет. Он наложил второй, третий — до тех пор, пока ему не доложили, что сиракузяне уже не плачут, а насмехаются над своим правителем. Тогда он остановился: «Значит, теперь у них и вправду больше ничего нет».

На самом деле, все важнейшие решения в Сицилийской державе — объявление войны, наделение правителя властными полномочиями и, при необходимости, подтверждение этих полномочий, заключение союзных договоров и сбор чрезвычайных налогов — утверждались народным собранием, и не всегда его решения были положительными. Председательствовал в нем, выступал с высокой трибуны и выносил вопросы на обсуждение, как известно, сам Дионисий. Однако власть его не была деспотией восточного типа, как у персидских царей или египетских фараонов, скорее она напоминала конституционную монархию. Почти все традиционные для греческого полиса структуры самоуправления в Сиракузах продолжали избираться народом и выполняли свои обязанности, хотя в некоторых вопросах их полномочия были ограничены в пользу стратега-автократора, как продолжали именовать Дионисия официальные документы. Поэтому иной раз Дионисию приходилось прибегать к нетрадиционным методам получения необходимых ему средств.

Нуждаясь в деньгах он, как-то вынес на обсуждение народного собрания предложение о сборе чрезвычайного налога. Но граждане отказали тирану, заявив, что они и так платят немалые суммы. Тогда Дионисий, переждав какое-то время, приказал своим людям вынести на агору (торговую площадь) священные дары из городского храма Асклепия — преимущественно золотые и серебряные сосуды всякого рода — и распродать их по невысокой цене, не объявляя о священном происхождении изделий. Богатые сиракузяне с большой охотой раскупили выставленный товар, в казну было собрано большое количество денег. Затем Дионисий велел всенародно объявить, что по недосмотру неких ответственных лиц была распродана священная храмовая утварь, и потребовал у всех кто приобрел эти предметы немедленно вернуть их Асклепию, в противном случае они будут подвергнуты наказанию как святотатцы. Сиракузяне, проклиная хитрого тирана, подчинились и отнесли в храм свои покупки с распродажи.

Кроме спортивных побед, еще одним способом повысить престиж своей власти, прежде всего в глазах граждан других греческих государств, для Дионисия была поддержка творчества выдающихся деятелей науки и культуры своего времени. По примеру своих предшественников-тиранов Гелона и Гиерона, он приглашал ко двору именитых мастеров слова, скульпторов и художников и щедро одаривал их деньгами. Как правило, эти интеллектуалы охотно прославляли тирана в своих произведениях и поддерживали его политику. Например, сиракузский поэт Ксенарх по заказу Дионисия написал стихотворный памфлет против врагов тирана — регийцев. Оратор Аристотель, также, вероятно, по побуждению Дионисия, составил риторически отделанную речь с решительными возражениями на «Панегирик» Исократа, в котором возвеличивались враждебные сицилийцам Афины и осуждалась Спарта, в частности, за сотрудничество с сиракузским тираном. Но случались и досадные недоразумения во взаимоотношениях Дионисия с творческими работниками.

Особую известность получила размолвка Дионисия с выдающимся лирическим поэтом, мастером дифирамбов (хоровых песен, посвященных богу Дионису) Филоксеном, которого тиран пригласил в Сиракузы в качестве своего литературного советника. Филоксен по характеру был полной противоположностью Дионисию, он отличался любовью ко всевозможным радостям жизни и в своей непосредственности был похож на большого ребенка. Рассказывали, что однажды он наслаждался, вдыхая в харчевне запах варева, кипевшего в горшке. Вскоре желание отведать вкусное блюдо стало невыносимо мучительно для Филоксена, он не выдержал и приказал своему рабу купить этот горшок с едой. Тот заметил, что хозяин харчевни, скорее всего, запросит большую цену. В ответ Филоксен сказал: «Еда будет тем вкуснее, чем дороже обойдется». Как-то за распитием вина Дионисий читал ему свои стихи, в надежде, что мастер поможет ему сделать их лучше, но Филоксен просто заявил, что стихи никуда не годны. Такое неуважение возмутило Дионисия и он, для острастки и перевоспитания, велел отправить Филоксена на неделю в сиракузские каменоломни. К каторжным работам Филоксена, разумеется, не привлекали, эту неделю он посвятил написанию комической пьесы «Циклоп», в которой осмеял самого сицилийского тирана в образе одноглазого и глупого мифологического увальня, себя же представил в образе хитроумного Одиссея. Затем его вновь привели к Дионисию и тот стал читать ему свои стихи, над которыми работал в последние дни. Выслушав Дионисия, Филоксен вздохнул, повернулся к начальнику стражи и сказал: «Веди меня обратно в каменоломню!» Дионисий умел ценить хорошую шутку и поэтому простил Филоксена, но тот вскоре покинул Сицилию. Его пьеса «Циклоп» в 389 г. с большим успехом была представлена публике на театральной сцене в Афинах — центре культурной жизни Греции, после чего многие греческие комедийные драматурги: Аристофан, Страттид, Эвбул, Эфипп направили жало своей сатиры против ставшего жупелом сицилийского тирана. На Сицилии, однако, Филоксен оставил по себе добрую память, и самая красивая пещера в каменоломнях в его честь была названа Филоксеновой.

Жили у Дионисия не только придворные поэты, но и придворные философы, самым выдающимся из которых был ученик Сократа Аристипп, уроженец города Кирены. Он был не меньшим жизнелюбом и остроумцем, чем Филоксен, но во всем остальном был скорее похож на самого Дионисия. Умный и образованный Аристипп был тонким психологом в общении с людьми. При первой встрече с Дионисием, на вопрос, зачем он пожаловал, Аристипп откровенно ответил тирану: «Когда я нуждался в мудрости, я пришел к Сократу; сейчас я нуждаюсь в деньгах и вот пришел к тебе». Ответ развеселил Дионисия и он задал еще один вопрос: «Как ты думаешь, а почему философы ходят к дверям богачей, а не богачи — к дверям философов?» Аристипп ответил: «Это потому, что одни знают, что им нужно, а другие не знают». После этого Аристипп был принят Дионисием на службу в качестве учителя риторики и философии.

Аристипп умел применяться ко всякому месту, времени или человеку, безупречно играя свою роль придворного мудреца, и поэтому был уважаем Дионисием и пользовался определенным влиянием на него. Гордыня никогда не терзала его душу, и это очень помогало ему добиваться своего. Он безо всякого стеснения мог пуститься в пляс по первому слову тирана, развеселившегося за чашей вина, и не считал это для себя унижением. Иногда, правда, он был слишком настойчив в своих просьбах, и это выводило Дионисия из себя. Однажды он даже плюнул философу в лицо, но Аристипп на это сказал, что если уж рыбаки, ловящие мелкую рыбешку, спокойно подставляют себя брызгам моря, то ему ли не вынести брызг слюны, подцепляя такую большую рыбу, как Дионисий. В другой раз он заступался перед Дионисием за своего друга и, не добившись успеха, бросился к его ногам. Когда кто-то, узнав об этом, стал над ним насмехаться, Аристипп сказал: «Не моя вина в том, что у Дионисия уши на ногах».

Дионисий, как известно, и сам был не прочь пошутить под хорошее настроение. Как-то раз, когда Аристипп просил у него денег, он заметил: «Ты ведь утверждаешь, что мудрец не ведает нужды». — «Дай мне денег, — перебил Аристипп, — а потом мы обсудим этот вопрос». Получив то, что просил, философ добавил: «Вот видишь, я и вправду не ведаю нужды».

Но Аристипп мог при случае и осадить своего благодетеля, напомнив ему, что он хоть и великий правитель, но при этом всего лишь человек, а не божество. На пиру Дионисий потребовал от Аристиппа сказать, что-нибудь философское, а философ, рассмеявшись, ответил: «Разве не смешно, что ты у меня учишься говорить, а сам поучаешь меня, когда надо говорить?» На это Дионисий рассердился и велел Аристиппу занять самое дальнее место за столом. «Что за почет хочешь ты оказать этому месту?!» — воскликнул философ.

Еще один знаменитый ученик Сократа — философ Платон — гостил на Сицилии, прибыв туда в 488 г. по приглашению Диона, брата жены Дионисия Аристомахи, большого поклонника философии. Дион упросил Дионисия принять Платона ко двору, но отношения между тираном и родоначальником платонизма не заладились с самого начала. В ходе первой и последней своей беседы с Дионисием философ взялся рассуждать на тему нравственности, особо подчеркивая, что лишь жизнь справедливых людей счастлива, тогда как несправедливые всегда несчастны в глубине души. Дионисий посчитал, что это камень в его огород и его стало раздражать воодушевленное внимание присутствующих, зачарованных словами Платона. В конце концов, его терпение иссякло, и он резко спросил Платона, чего ради тот явился на Сицилию. «Я ищу совершенного человека» — отвечал философ. «Но клянусь богами, ты его не нашел, это совершенно ясно», — язвительно возразил Дионисий. Аудиенция была на этом закончена и Дион, напуганный гневом своего властителя, помог Платону спешно сесть на первый же корабль, отправляющийся из Сиракуз на восток. Ходили слухи, что Дионисий тайно приказал корабельщику продать Платона в рабство, но сам Платон никогда, ни единым словом эти слухи не подтверждал. Позже Дионисий понял, что был слишком резок в общении с властителем дум и даже написал Платону примирительное письмо, в котором просил философа не помнить зла и не говорить о нем дурного, на которое Платон ответил, что ему не только недосуг говорить что-либо о Дионисии, но и помнить о нем. Гораздо позже, уже после смерти Дионисия, обида, наконец, покинула сердце Платона, и он достаточно объективно стал судить о заслугах покойного тирана, в письмах называл его «спасителем Сицилии» и даже активно пытался наставить на путь истинный его сына и наследника власти — Дионисия Младшего.

Итак, в середине 80-х гг. Дионисий находился в зените своей славы. Казалось ему подвластно все и сама судьба выступает на его стороне. Взвесив все «за» и «против», он решил, что теперь сможет достигнуть своей заветной цели — изгнать карфагенян с Сицилии и утвердить господство западных эллинов по всему острову.

Непосредственным поводом к боевым действиям сиракузян послужило отпадение от Карфагена пограничных городов, которым Сиракузы не хотели отказывать в поддержке. Но когда в 382 г. началась третья карфагенская война, ее события стали развиваться не по плану Дионисия; ему пришлось воевать на два фронта, поскольку на этот раз карфагеняне нашли союзников в Италии. Там и проходили основные сражения первых военных лет, когда удача была преимущественно на стороне сицилийских греков.

В 379 г. карфагеняне в Южной Италии помогли своим союзникам отстроить разрушенный Дионисием Гиппоний, а сиракузяне пошли в наступление на главные города Лиги италиотов и в том же году овладели Кротоном. Однако экспедицию сиракузян против Фурий постигла неожиданная катастрофа. Дионисий двинул на этот город триста кораблей с тяжеловооруженными воинами, однако внезапно налетевший встречный ураганный северный ветер уничтожил сиракузский флот. В благодарность за свое спасение жители Фурий принесли обильные жертвы богу северного ветра Борею, особым постановлением даровали ему права фурийского гражданства и прозвище «Благодетель», стали ежегодно справлять в его честь праздник и даже выделили ему дом в Фуриях с участком земли.

Несколько позже Дионисий утвердил свою власть и над воссозданным Гиппонием, но на этом остановился. Италиоты пошли на примирение с сицилийцами, при посредничестве группы влиятельных в италийских греческих городах философов-пифагорейцев, которых Дионисий рядом благородных жестов сумел склонить к соглашению. Инициатива при этом принадлежала Таренту, самому значительному из городов Южной Италии, где в это время за дружбу с Дионисием выступал выдающийся философ и политик Архит. Дионисий, в свою очередь, прекратил захваты городов и удовлетворился восстановлением своего господствующего влияния на всем побережье Тарентского залива, в Калабрии и Апулии.

С завершением военных кампаний в Южной Италии у Дионисия отпала надобность в сохранении союзных отношений с луканами. В дальнейшем он силой противостоял этим воинственным варварам, самым опасным врагам италийских греков. Чтобы преградить путь луканам вглубь своих италийских владений, Дионисий даже пытался перегородить рвом и валом узкий Скиллетийский перешеек, но очередное варварское вторжение помешало исполнению этого плана.

А вот военные действия против карфагенян, в конечном счете, оказались гораздо менее удачными. Первоначально наступлению Дионисия на Западную Сицилию сопутствовал успех, и под конец войны ему удалось добиться победы в большом сражении при Кабалах, в котором погиб сам карфагенский главнокомандующий Магон. Карфагеняне понесли большие потери и при этом оказались запертыми в безводной местности; все это заставило их отправить послов к греческому архонту Сицилии для заключения договора. Дионисий согласился выпустить остаток вражеского войска из западни, но потребовал, чтобы все карфагеняне покинули Сицилию навсегда и возместили грекам ущерб, причиненный им в ходе войны. Предводители карфагенского войска дали предварительное согласие исполнить эти требования, но заявили, что они не полномочны сами принять такое решение в отсутствие главнокомандующего, и потому просили Дионисия разрешить им перенести лагерь к ставке Гимилькона, сына погибшего Магона, который должен был теперь возглавить вооруженные силы Карфагена на острове. И тут Дионисий допустил промах. Полагая, что воля противника к сопротивлению окончательно сломлена и, желая избежать излишнего кровопролития, он объявил перемирие и разрешил карфагенянам соединиться с их новым главнокомандующим. Как только хитрые семиты это сделали, они отослали назад ничего не добившихся греческих послов.

Гимилькон использовал дарованную его противником передышку для устроения и пополнения своего войска, а затем дал Дионисию сражение при Кронии близ Панорма, в котором одержал полную победу. В этой битве нашел свою смерть брат Дионисия Лептин, который командовал одним из флангов греческого построения. После этого противники опять вернулись за стол переговоров, но возможности диктовать свои условия у Дионисия уже не было. Мирный договор 374 г. закреплял условия взаимного существования западных греков и карфагенян на Сицилии, однако при этом Дионисию пришлось отказаться от части своих западных владений вплоть до реки Галик. Под власть Карфагена попали Гимера, Селинунт и половина акрагантской области. Кроме того, Сиракузы были обязаны выплатить Карфагену возмещение военных убытков в размере до 1000 талантов.