Мальчонка, насилу загнанный матерью домой со двора, где он в темноте гонял с ребятами мяч, лежит в постели, делая вид, что спит. Ноги гудят, побаливают, вздрагивают – он еще в игре. И пока не взял сон, рисует себе свое будущее: он – центрфорвард, годочек, так и быть, поиграет в юношеской сборной, а потом его попросят в первую сборную, где одни знаменитости, он там всех моложе, но это не беда, забивает гол за голом разным заграничным чемпионам…

Мальчишеские мечтания не пустая блажь, с них все начинается. И не столь важно, что мечтают тысячи, а угадывают единицы. Важно, что угадывают. Угадал и Анатолий Банишевский.

Ему девятнадцать, он из бакинского «Нефтчи» приглашен тренером Николаем Морозовым в первую сборную. Юный центрфорвард играет в восьми матчах и забивает семь мячей. Вылет в Грецию, и там, на стадионе в Пирее, Банишевский проводит три гола, это – «хет-трик». Турне по Южной Америке, матчи со сборными Бразилии на «Маракане», Аргентины на «Ривер Плейте», Уругвая на «Сентенарио», и на всех этих огромных, всемирно известных стадионах, где за игрой советской сборной в общей сложности следило четверть миллиона зрителей, Банишевский забивает по мячу. Да и закончились эти матчи лучше некуда: в двух первых – ничьи, в третьем – победа. И он в одной компании с Яшиным, Шестерневым, Ворониным, Метревели, Месхи, Хурцилавой, Хусаиновым, в одном с ними созвездии…

Банишевский, рыжеватый, кудрявый, с хитрыми глазами, был из тех форвардов, которые по первому впечатлению кажутся флегматиками, и невозможно представить, откуда может взяться в таком человеке все то, что требуется забивающему голы. Люди этого типа, со скрытой энергией, которую они держат про запас, постепенно накапливая ее до поры до времени, отличаются обманной угловатостью и расслабленностью, пока не грянет их мгновение. И тут вдруг человек делается неузнаваемым. Расслабленность оборачивается выстрелом, угловатость – наивернейшим красивым движением, ленца и вялость – обгоном всех, кто тщится задержать, рассеянность – отгадкой единственной точки, где необходима появиться, чтобы завершить атаку наверняка. Витавший в облаках обзаводится там молниями.

Не знаю, быть может, все слишком идеально началось, или юноша не знал толком, как распорядиться своим дарованием, и не оказалось никого рядом, кто бы заставил его это дарование хранить, как порох, сухим, или в «Нефтчи», клубе, жившем в щадящем режиме, от молодого центрфорварда не требовали больше того, что он давал и без особого труда, и для него не умолкали медные трубы – как бы то ни было, в дальнейшем футбольная линия Банишевского заскользила по нисходящей.

Заявить – судьба погибшая, пожалуй, сильно. И нормативные для Клуба сто мячей забиты, и в сборной сыграно без одного полсотни матчей, и имя приобретено, но и сказать – нормальная судьба язык не повернется. Чего только не случалось с Банишевским! И болезни, и травмы, и долгая дисквалификация за прегрешения (позже сам признает публично: «Пижон был, правильно наказали»), и уход его клуба из высшей лиги в первую на несколько лет, и необдуманное, легкомысленное расставание с командой в 27 лет («все, кончено с футболом»), и возвращение блудного сына.

Под конец он во что бы то ни стало отчаянно стремился забить сотый гол, что позволило бы ему остаться в хрониках футбола таким, каким он был на самом деле. И как же это далось тяжко (его слово), когда уже 32 и ноги не несут! Спасибо Джавадову – откатил ему мяч, хотя мог забить и сам. После этого уже навсегда ушел с поля. И грустный итог, который сам и подвел: «Из пятнадцати сезонов потерял семь».

Банишевский по сей день бакинец, его не соблазнили ни Москвой, ни Киевом, никакими чемпионскими клубами. Он и в сборную приходил с бакинскими мерками, все жалел, что не удается, как в клубе, сыграть вместе с Эдиком Маркаровым. Что тут скажешь? Каждый повинуется собственному внутреннему голосу. Отличные бакинские форварды Аликпер Мамедов и Юрий Кузнецов. наибольшего признания добились в московском «Динамо», перешел в «Арарат» и Маркаров, где стал чемпионом. Банишевский никуда не поехал. Нерассудимая ситуация: похвальная верность клубу и родному городу и, что можно предположить, принесенное ради нее в жертву дарование. Впрочем, нам не дано знать, каково было бы Банишевскому в Москве или Киеве. Лишь умозрительно, наугад, можно предположить, что было бы лучше. Как форварду. А как человеку?

«Поэты рождаются в провинции, а умирают в Париже», – утверждает французская пословица. В общем виде (и примеров тому сотни) она годна и для футбола. Но как не уважать людей-, которые предпочли оседлость? Может быть и не прогремев в мировом масштабе, они жили уважением земляков и немало совершили ради того, чтобы футбол пускал корни повсеместно.

Баку выдвинул немало хороших мастеров. Но из них один Банишевский все свои голы забил, играя в клубе своей юности; он чаще, чем все другие бакинцы, вместе взятые, представлял свой город в сборной команде страны.

Путаная судьба талантливого форварда по прошествии времени перестала принадлежать ему одному. Незачем ее лакировать. Знать о ней, хотя бы вкратце, нелишне и тем мальчишкам, которые перед сном грезят о футбольных подвигах.