«Игрок, который умышленно совершит одно из следующих девяти нарушений… должен быть наказан…»

Сухо и бесстрастно звучат параграфы правил, напоминая строем языка не то доказательство теоремы, не то преамбулу судебного приговора. Кажется, они предусматривают все, что может случиться на арене борьбы, и, читая их, проникаешься уважением к прозорливым людям их составлявшим. Великое благо, что есть такие правила.

И все же в ходе игры правила эти то и дело нарушаются. Судьи почти непрерывно, иногда на бегу, выносят свои короткие приговоры. Чем меньше таких вмешательств, тем выше оценка матча. Недаром слова «игра была красивой и корректной» отлились в формулу.

Команды, допускающие меньше нарушений, поощряются специальными призами. «Приз справедливой игры» разыгрывается и в нашем чемпионате страны. Но так уж повелось, что этот приз, как правило, достается не победителям и призерам, а командам, играющим скромную роль. Только однажды, в 1963 году, «Приз справедливой игры» достался чемпиону страны – московскому «Динамо». Даже возникла версия, что подобные награды не для команд, ставящих перед собой высокие цели, а для середнячков, для «вегетарианцев». Такое объяснение, пусть даже его поддерживает турнирная практика, мне не кажется заслуживающим полного доверия, потому что оно противоречит доказанной, бесспорной истине о корректности больших мастеров. Да и, кроме того, победители турниров не дотягиваются до этого приза не оттого, что систематически грубят и безобразничают, – в этом случае они не были бы первыми. Их подводят срывы и вспышки, расшалившиеся нервы – словом, эпизоды, которых могло бы и не быть.

Но задумаемся о другой стороне вопроса. Что же это такое – «чистая игра»? Простое соблюдение правил, техническая подробность? Признак элементарной выучки и дисциплинированности? Мера мастерства? Или мы обязаны взглянуть на «чистую игру» шире и уметь различить в ее антиподе -«грязной игре» серьезную опасность? И опасность только ли для самого футбола?

Спорт, в том числе и футбол, вошел в нашу жизнь под красивым, благородным знаменем. На нем мы могли прочесть девиз, что он служит объединению людей, их общей заинтересованности в том, чтобы молодые поколения были физически развитыми, воспитанными в духе честного соревнования. Организации, руководящие мировым спортивным движением, стремятся придать ему облик особой, самостоятельной державы, подчиняющейся собственным законам. И надо признать, что современный спорт способен на многое. Любые чемпионаты, международные встречи, число которых растет, интересуют нас не одними своими итогами, выраженными строчками цифр. Сам факт таких встреч оптимистичен. Согласитесь, радостно видеть флаги многих стран, содвинутые вместе и развевающиеся под одним ветром, ветром стадиона!

Но, разумеется, наивно надеяться, что спорт способен быть «экстерриториальным» и не выражать ничего другого, кроме самого себя. Каков мир, таков и спорт. Если какое-то государство погрязло в военных приготовлениях, если его раздирают социальные противоречия и экономические трудности, то это неминуемо дает себя знать в спорте. И наоборот, государство, где осуществляется социальный прогресс, обязательно имеет спортивные успехи. Тому пример заметные достижения спортсменов стран социализма, первые заявки спортсменов молодых свободных стран Африки и Азии. Эта обусловленность уже ни для кого не секрет.

Так что спорт в силу его популярности и убедительной наглядности становится явлением все более многозначительным и красноречивым. Он лежит на поверхности, его ни от кого не утаишь. А соревновательное начало таит в себе сильнейший эмоциональный заряд. Этот заряд, точь-в-точь как и атомная энергия, может быть использован и в мирных целях, и во вред людям.

Гондурас и Сальвадор пошли на военное столкновение, на разрыв отношений из-за… футбола. Припомним события июня 1969 года. В отборочных матчах чемпионата мира встретились сборные этих двух стран. Сначала футболисты Гондураса принимали на своем поле сборную Сальвадора и выиграли – 1:0. Затем Сальвадор в ответном матче взял реванш-3:0. На футбольных полях события развивались нормально. Но кому-то было угодно раздувать огонь вражды. После первого матча сальвадорцы обвинили гондурасских болельщиков в том, что те вели себя вызывающе, и в ответ группа болельщиков Сальвадора устроила демонстрацию возле отеля, где разместилась команда Гондураса, приехавшая с ответным визитом. Страсти накалились, и правительства государств вступили в открытый конфликт. В первый момент могло показаться, что вот до чего может довести увлечение футболом. Но истинная подоплека выглядела иначе: националистическая свистопляска понадобилась для отвода глаз народов от жизненных невзгод.

Ну, а что же сами футболисты? Сборные команды провели третий, решающий, матч на нейтральном поле, в Мехико. На этот матч снаряжены были отряды полиции. Ждали эксцессов. Однако игра прошла образцово корректно, и с поля игроки Сальвадора и Гондураса ушли в обнимку. Победил Сальвадор – 3:2. Местные обозреватели писали, что государственным деятелям этих стран неплохо было бы взять пример со своих команд…

Это только один факт, когда спорт послужил предлогом для недобросовестных политиканов, чтобы вызвать выгодные им беспорядки. Есть и другие. Большую опасность общественному спокойствию в Шотландии представляют матчи двух лучших клубов – «Селтика» и «Рейнд-жерса». Дело не в отношениях игроков, – они дружно уживаются, например, в составе сборной команды своей страны. А на трибунах бушуют нездоровые страсти. Один из матчей этих команд превратился в настоящую битву между болельщиками, полиция арестовала несколько сот человек, десятки раненых попали в больницы. И тут дают себя знать социальные и религиозные противоречия.

Частенько возникают беспорядки на трибунах стадионов в Англии. Зафиксированы случаи, когда толпы болельщиков по дороге со стадиона, рассерженные поражением «своей» команды, громили витрины магазинов, разбивали автомобили.

Исследованием футбольного психоза занялся главный психиатр Бирмингема доктор Харрингтон. К его работе долгое время было приковано внимание. Однако выводы оказались такого свойства, что английская печать быстро потеряла интерес к Харрингтону. В числе других причин коллективных буйств он назвал разочарование молодежи в своем будущем, ее социальную неустроенность, отсутствие серьезных прочных интересов. Он заявил, что духовная опустошенность приводит к тому, что молодые любители спорта, не имея ничего другого за душой, связывают с успехами любимой команды свой собственный успех и, когда команда проигрывает, впадают в отчаяние, теряют контроль над своими поступками.

Но значит ли это, что спорт не несет ровно никакой ответственности за то, чтo происходит вокруг арены?

Шотландская ассоциация футбола рассмотрела и одобрила предложения клуба «Рейнджерс», направленные на умиротворение страстей во время его встреч с «Селтиком». Среди пунктов этого плана был и такой: «Все игроки «Рейнджерса» дадут обязательство безукоризненно вести себя на поле, не допуская ничего, что могло бы спровоцировать зрителей».

Не знаю, как разрешится давний конфликт (пожелаем успеха мирному начинанию!), но убежден, что многое зависит от выполнения этого пункта.

Да, спорт (футбол в первую очередь) окружен легко возбудимыми трибунами. Хорошо, когда они откликаются на проявление спортивной красоты, мужества, дружеских чувств.

Но стадион умеет мгновенно переключиться и грозно гудит, видя грубое, развязное поведение спортсменов, вопиющую несправедливость арбитров.

Летом 1969 года у нас гостил именитый уругвайский клуб «Насьональ». В Тбилиси и Ленинграде гости выступили удачно, понравились зрителям. Но в Москве во встрече со «Спартаком» уругвайцы беспросветно проигрывали. Они не были к этому готовы и дали выход досаде в откровенной грубости, в препирательствах с судьей, в вызывающей жестикуляции. Словом, они делали все, что портит игру и настроение зрителям. С грехом пополам матч был доведен до конца. Тренер «Насьоналя» многоопытный Зезе Морейра поспешил дать интервью московским журналистам и заявил, что не узнавал свою команду и сожалеет о случившемся.

Это происшествие лишний раз показало, что даже большое мастерство (а оно есть у уругвайцев) легко может быть перечеркнуто, сведено на нет, скомпрометировано неумением держать себя.

Аргентина славится футбольными беспорядками. Там полиция стала привлекать к ответственности уже не буйных болельщиков, а тех футболистов, которые, по ее мнению, провоцируют взрывы страстей. Не буду комментировать действия тамошних полицейских, не мое это дело. Я упомянул об этом по другой причине.

Когда зимой 1965 года вместе с нашей сборной командой я приехал в Буэнос-Айрес, меня приятно удивила теплота встречи наших футболистов местными болельщиками, людьми темпераментными, я бы даже сказал, гордыми и заносчивыми, придерживающимися самого высокого мнения о своем футболе.

А история этого доброго отношения такова. За четыре года до этого в Буэнос-Айресе играла наша сборная. Тогда местная печать обещала зрителям, что советская команда будет разбита с крупным счетом, и зрители пришли на стадион «Ривер-Плейт» в ожидании приятного, лестного для них зрелища. Однако наши победили – 2: 1. Мало того, они сыграли не просто сильно и удачно, а еще и красиво. До сих пор участники того матча – Нетто, Воронин, Месхи, Понедельник, Яшин и другие -с удовольствием его вспоминают. И сердца аргентинцев были завоеваны: они не устояли перед зрелищем образцовой игры.

Люди всегда добры к истинному, высокому мастерству. Оно способно растопить лед любого предубеждения. В этом и состоит пафос спорта, его власть над людьми.

И, быть может, потому искажения смысла спорта, как соревнования в мастерстве, соревнования сильных и честных характеров, воспринимаются людьми особенно остро и непримиримо. Аудитория ведь и без того напряжена и настроена созвучно происходящим перед ее глазами событиям. Представьте, что в театре кто-то прерывает грубой репликой трагический монолог или в цирке кто-то толкает жонглера и тот роняет свои тарелки! Ясно, что зал, только что замерший во внимании, возмущенно взорвется.

Нет, нет, спортивное зрелище ничего не должно потерять в истинности и непосредственности, в этом его прелесть, его притягательная сила. Мне всегда странно слышать упреки футболистам за то, что они прыгают и обнимаются после того, как забит гол. Глупо требовать и деланной улыбки от проигравшего. Пусть он мрачен, пусть он схватится за голову, даже упадет в отчаянии на землю – это естественно, эго правдиво, и мы всё понимаем. Радость, огорчение, острое переживание – все это зрители охотно разделят со спортсменами.

Но те проявления, которые шокируют людей в жизни, оскорбляют их и в спорте. Откровенный удар соперника рукой или ногой, угрожающие жесты, яростные наскоки на судей – мало того, что это делается вопреки правилам, это еще и по-человечески выглядит жалко, а порой и гнусно. Нельзя не задуматься о влиянии, которое оказывают такие сцены. В одном доме просто выключат телевизор, в другом у хозяина испортится настроение, в третьем подросток, впившийся в экран, будет твердить, сжимая кулаки: «Так его, дай еще раз…» Телевизионная аудитория (а она становится главной) безмолвна. Но для того, чтобы оценить общественную опасность эпизодов такого сорта, не требуется социологического анализа.

Ответственность спорта увеличивается многократно. В конце концов, это же нелепо, чтобы планета (в таком выражении не такое уж большое преувеличение) имела сомнительное удовольствие наблюдать потасовку двух распоясавшихся молодцов и еще обсуждала бы это происшествие, не достойное даже трех газетных строчек в разделе мелких происшествий…

Воспитание спортсменов так же обязательно и актуально, как тренировка. И так же обязательны строгость и беспощадность арбитров. Футбол никогда не страдал от судейской принципиальности, а от судейской слепоты и мягкотелости несет потери. Потери в красоте, в привлекательности, в популярности, в добром своем влиянии на публику, которое предназначено футболу его сутью.

Так что «чистая и «грязная» игра – понятия отнюдь не технические, смысл их выходит далеко за параграфы правил.

1969