В какой-то из газет промелькнула заметка, где рассказывалось о футбольной команде, состоящей из одиннадцати братьев. Случай, несомненно, забавный и редкостный. В сравнении с ним другой случай, когда в одной команде играли вместе четыре брата, словно бы уже не может произвести большого впечатления. Четыре- не одиннадцать. Да, если иметь в виду рубрики типа «Пестрая смесь» или «Калейдоскоп». Но наш рассказ пойдет о людях, имеющих в истории советского футбола первостепенные заслуги. Полагаю, что читатель уже догадался, о ком речь, – ведь братья Старостины известны каждому нашему любителю футбола, от пенсионера до пионера.

Кстати говоря, тут сразу же возникает вопрос: почему же пионеры-то их знают, если последний матч с участием Старостиных был сыгран в далекие предвоенные годы? Шутка сказать, тридцать лет минуло, как сошла с зеленого поля плеяда братьев, а такое ощущение, что они еще играют и надо только хорошенько полистать футбольный календарь этого сезона и найти их в списках команд. Вольно бы, были они тренерами, чьи имена знают все. Так нет, у них иные профессии.

Нередко мы слышим и употребляем выражение «футбольная жизнь». А что это такое? Ну, в первую очередь в эту «жизнь» входят всевозможные чемпионаты, розыгрыши кубков, международные матчи – словом, весь распорядок сезона. Но представьте, что все эти игры идут своим чередом, мы их посещаем, а потом молча расходимся по домам и никогда ни единым словом не обмолвимся об увиденном, словно бы ничего и не было. Согласитесь, что даже представить это невозможно. Удовольствия от футбола уже никакого не будет. Без обмена оценками и мыслями, без чтения, без споров и ссор, без того, чтобы каждому иметь и отстаивать свою собственную точку зрения на все возникающие в связи с игрой вопросы,- без всего этого нормальная футбольная жизнь немыслима. Она обязательно требует общения с людьми, она активна, задириста, эта самая жизнь. Едва ли не каждый город имеет клуб болельщиков. Без вывески, под открытым небом. На бульварах, на площадях обсуждаются жгучие проблемы. И в семье за вечерним чаем, в автобусе, за преферансом, на пляже…

Но не могут же люди из года в год толочь воду в ступе, толковать об одном и том же, не двигаясь вперед! Конечно, во всех этих обменах мнениями медленно и верно вырабатываются общие взгляды, идеи, которые овладевают массой болельщиков и в конечном итоге создают своеобразный неписаный моральный кодекс футбольной жизни. Так что это не только досуг и милое развлечение, а и весьма серьезное дело, которое затрагивает, если хотите, области более широкие, чем чисто футбольные, и, в конечном итоге, служит пробуждению в людях добрых чувств. Темы справедливости, честности, товарищества, мужества всегда на повестке дня у любителей футбола.

Мы нередко сталкиваемся и со всевозможными уродливыми проявлениями футбольного боления. Скептики утверждают даже, что готовность к эксцессам заложена в самой стихии игры, когда, как ток из оголенного провода, пробивается и ударяет толпу слепой азарт. Эта пессимистическая точка зрения пытается отнять у футбола его благородство. К счастью, сама игра ежедневно ее опровергает тысячью добрых и красивых примеров. Но все равно коль скоро подспудная стихия кое-где искрит, тем большее значение приобретает та общественная футбольная жизнь, в которой мы с вами так или иначе участвуем.

Не отвлеклись ли мы от рассказа о братьях Старостиных? Напротив, братья Старостины как раз и заслуживают разговора потому, что формирование футбольных воззрений без них не обходится. Уже не так много людей могут похвастаться, что видели всех четверых на поле. Лишь изредка иной болельщик солидного возраста скажет с эллегическим вздохом: «Эх, вот Александр был бек, так это бек!». Но зато всегда рядом с вопросом: «Как тебе вчера понравились торпедовцы?» – можно услышать и такой: «А ты читал статью Андрея Старостина?» И тот и другой вопрос обычно одинаково сильный толчок для начала пылкой беседы, Так, может быть, проще сказать, что они журналисты? Нет, хотя и Николай, и Александр, и Андрей состоят членами редколлегий разных спортивных изданий, хотя к их статьям мы давно успели привыкнуть и, пожалуй, начнем беспокоиться, если долго их не видим, тем не менее журналистика для них отнюдь не профессия. Во всяком случае, с не меньшими основаниями их можно было бы считать лекторами, поскольку они прирожденные ораторы и охотно выступают перед любыми аудиториями, готовыми слушать о футболе. Но и статья, и вечер с ответами на записки для них прежде всего внутренне необходимы, потому что живет в них страсть, потребность общаться с людьми, утверждать, доказывать, разъяснять, умиротворять, наконец, осаживать. И если уподобить их игрокам, то, несомненно, на этом поприще они входят в первую сборную.

Если не тренеры и не журналисты, то кто же, наконец?! Николай Петрович занимал разные должности в обществе «Спартак», в том числе и начальника футбольной команды. Андрей Петрович работал и в Федерации футбола СССР, и в ВЦСПС, и начальником сборной команды страны, Александр Петрович долго председательствовал в Федерации футбола России. Итак, футбольные чиновники?! Ох, и не вяжется с ними это название!… Старостины за долгие годы своей жизни в футболе сумели себя так проявить и поставить, что отношение к ним нисколько не зависит от должности, которую они занимают сегодня. Такое удается не каждому, человек обязательно должен быть недюжинным, чтобы не зависеть от конъюнктуры. Мы и впрямь давно уже не следим за их перемещениями по службе, зная, что это ничего не добавит и не убавит в нашем к ним отношении. Тем более что хорошо известно, как переменчивы и капризны футбольные биографии. Стать выше обстоятельств, всегда оставаться самим собой – немалое достоинство.

Мне бы полагалось обстоятельно изложить биографию своих героев. Но должен сознаться, я в затруднении. По той простой и, кстати, приятной причине, что живет на свете книга под названием «Большой футбол», которую написал Андрей Старостин. Эта книга уже выходила несколькими изданиями, и я не представляю себе серьезного любителя футбола, который бы не был с ней знаком. У нас за последние годы создана целая серия спортивных мемуаров, солидную часть которых составляют записки футболистов. Книга Андрея Старостина в этой длинной кильваторной колонне идет флагманом. В ней рассказ о футболе одновременно и свидетельство о времени, о точных приметах эпохи. А жизнь братьев Старостиных – это целых полвека интереснейших событий.

Я приведу здесь лишь самые необходимые сведения и несколько характерных черточек. В самом деле, не пересказывать же «своими словами» хорошую, интересную книгу…

Было шестеро детей у Петра Ивановича Старостина, егеря Московского общества охотников. Четверо сыновей- Николай, Александр, Андрей, Петр и две дочери- Клавдия и Вера. Мальчики росли в доме, где главным интересом была охота. В «Большом футболе» Андрей Старостин пишет, что дух борьбы и соревнования, по-видимому, передался братьям от отца и дяди, тоже егеря. Спортивное начало восторжествовало в семье. В детстве братья участвовали в кулачных боях «стенка на стенку». Потом на смену явился футбол…

Суровое воспитание получили братья, и уже став взрослыми, известными спортсменами, оглядываясь на прошлое, считали, что им в этом смысле повезло.

Ну и, конечно, одержимость. Николай считал себя медлительным тихоходом и, чтобы выработать скорость, тренировал рывки, по сто в день. Идя по улице, он вдруг срывался с места и бежал. Прохожие оглядывались, раздумывая- сумасшедший или хулиган. Андрея мучили его тонкие ноги. Он завел правило ежедневно по утрам приседать по многу раз. И мерил веревочкой объем ног. Добился-таки своего; и ноги приняли приличный вид, и потом это пригодилось в футболе.

Старостины прошли тот же путь, что и весь советский спорт. В ту пору, когда не было средств, специально отпущенных для этих целей, они были среди тех энтузиастов, которые предпринимали всевозможные ухищрения, чтобы чего-то добиться. Устраивались концерты, и в качестве их рекламы энтузиаст футбола Иван Артемьев разъезжал на лошади по московским улицам с медведем, на груди которого плакат о благотворительном концерте с участием спортсменов. В числе номеров аттракцион Константина Квашнина (футболист и будущий тренер) «Битье кирпичей на голове». Выручка с концерта шла на постройку ограды и ворот стадиона. И были еще субботники.

Так начинал спортивный клуб, переменивший немало названий перед тем, как стать знаменитым «Спартаком». Кстати, это имя обществу было предложено Николаем Старостиным.

Старший брат – Николай играл правого края, второй- Александр – крайнего защитника, третий – Андрей- центрального защитника и младший – Петр – полузащитника. Они входили в футбол один за другим, по возрасту. А потом были матчи, когда в одной команде выступали сразу четыре брата Старостиных. И всю жизнь все четверо защищали цвета одного и того же клуба, который зародился в районе Красной Пресни, неподалеку от Камер-Коллежского вала в Грузинах, где стоял маленький домик семьи Старостиных. Кстати, эта их верность своему клубу далеко не случайное и не второстепенное обстоятельство их биографии. Эта верность вызывает уважение у всех любителей спорта, пусть даже они симпатизируют любому другому клубу, соперничающему со «Спартаком».

Мы в последнее время привыкли аттестовать игроков той или иной команды примерно так: этот – из Казани, этот – из Рязани, этот-из Торжка и так далее. Предметом спора среди болельщиков становятся иногда подсчеты, в какой команде сколько своих и сколько «переманенных». Все понимают, что формирование классной команды имеет свои законы и иной раз необходимо включить в какую-то линию для полноты ансамбля игрока из другого клуба или города. Все это так, и однако любители футбола живут затаенной мечтой о том, как было бы хорошо, если бы все одиннадцать игроков с детских лет играли в своем клубе и оставались в нем до конца футбольной карьеры. Пусть это наивно, но опровергать эту мечту, высмеивать вряд ли кто рискнет. Здесь проявляет себя жажда справедливости, честности, какой-то своеобразный, если хотите, романтизм, когда футболист в представлении людей делается чуть ли не членом благородного рыцарского ордена. Жизнь братьев Старостиных – образец вот такого служения «ордену» «Спартака», и одно это уже не могло не сделать их легендарными.

Ну, а как же все-таки они играли?

Пока мы не умеем сохранять для потомства образы футболистов. Даже несмотря на то, что ведутся киносъемки футбола, остаются, как правило, лишь документальные свидетельства о матчах, а не о том или другом игроке. Футболисты мелькают на киноленте в различных эпизодах только вблизи мяча. Но ведь мы с вами, зная и любя того или иного игрока, не сводим с него глаз на протяжении всего матча и нам дороги в его поведении не только удар и финт, а и жест, и улыбка, и то, как он поправляет шевелюру.

Недавно был создан небольшой фильм о вратаре Льве Яшине. Но это не больше чем эскиз, набросок, который может лишь в слабой мере дать представление о необыкновенном мастерстве этого лучшего вратаря в истории советского футбола. Фильм способен помочь вспомнить Яшина тому, кто его видел. Ну, а если ты не имел счастья его наблюдать на стадионе, то фильм не выручит. Возможно, – в это хочется верить – в будущем будет проявлена забота о том, чтобы сохранить для потомков память о выдающихся футболистах. Фильма о братьях Старостиных, о их молодых годах уже не будет. А пересказы игры, к сожалению, грешат обычно общими выражениями, и очень редко в них удается ухватить те чёрточки, которые делают портрет живым. Конечно, можно бы заглянуть в старые газеты и журналы и взять оттуда характеристики, которые давались братьям после матчей. «Прессу» не имели. Но мне хотелось бы целиком и полностью отвечать за свои слова. И поэтому я расскажу лишь о том, чему сам был свидетелем.

Андрей Старостин – центрхав (так тогда выражались) московского «Спартака» и его капитан – был одним из самых ярких впечатлений моей юности. Он олицетворял для меня самое главное, что есть в футболе, самую его суть, всю его прелесть – жажду победы. Вот он остановился чуть позади кинувшихся вперед форвардов. Ноги широко расставлены, плечи наклонены вперед, волосы взъерошены и сбиты набок. Кажется, что это по его воле идет атака, он ею управляет и вообще, не будь его, не было бы ни «Спартака», ни этого матча, ни вообще футбола. Я помню его басистое, зычное, на весь динамовский стадион: «Володя, вы будете играть?!». Так он обычно взывал к форвардам через их лидера Владимира Степанова. И этот возглас требовал атаки.

Помню, как я и мои сверстники, школьники, были обескуражены и оскорблены в своих лучших чувствах, когда Андрей Старостин по непонятным нам причинам перестал ходить вслед за своими форвардами и проводил весь матч неподалеку от своих ворот. Мы не подозревали тогда о борьбе тактических систем и о том, что на смену центру полузащиты явился центральный защитник. Мы воспринимали это отступление Андрея чуть ли не как измену. На какое-то время померкла даже вообще красота футбольного зрелища.

Впрочем, ненадолго. В те годы, когда «Спартак» установил свой не повторенный до сих пор рекорд, выиграв дважды подряд звание чемпиона и Кубок, не надо было быть ни теоретиком, ни изощренным стратегом, чтобы распознать в чуде этой победы первостепенную роль спартаковской защиты, где были Виктор и Василий Соколовы, а в центре – Андрей Старостин. Конечно, только сейчас, оглядываясь на прошлое, находишь слова о том, что эти спартаковские игроки создали тогда эталон игры по системе трех защитников, что было новым словом в конце тридцатых годов.

Да, мы привыкли к Андрею Старостину в центре защиты. И нашли, что и на этом месте он остается человеком, от которого все зависит. Тут и самоотверженность, и смелость, тут и чрезвычайно выразительно поникшая голова, и фигура, выражавшая полное отчаяние, когда мяч залетал в спартаковские ворота. За всем этим угадывалась страстная натура человека, открыто выражающего всего себя игрой. В нем жила романтика футбола. Думаю, что братьям Старостиным «Спартак» обязан многими тысячами своих верных болельщиков старшего поколения, потому что трудно было не увлечься такими яркими футбольными личностями. Дело даже не в игровых достоинствах, а прежде всего в том, что «темперамент- порох футбола», как уже много лет спустя од нажды точно заметил в одной из своих статей обозреватель Андрей Старостин.

В истории советского футбола одним из наиболее зна чительных событий признан матч, сыгранный летом 1937 года московским «Спартаком» со сборной Басконии. Как все помнят, баски во время своего долгого турне по нашей стране не имели поражений, и лишь «Спартаку» были вынуждены уступить победу со счетом 2:6. Именно в том матче была признана необходимость перейти на систему трех защитников, оттянуть назад бывшего центрхава Андрея Старостина. Маневр этот был успешно осуществлен, и с него началась тактическая перестройка нашего футбола на систему «дубль-ве». В этом многозначительном матче кроме Андрея крайнего защитника играл Александр Старостин, участвовал в нем и хавбек Петр Старостин, а старший – Николай накануне руководил теоретической дискуссией.

Мы еще упомянем об их роли в эволюции футбола. А пока – об их капитанстве. Они все были капитанами, один за другим, по старшинству. И в своем «Спартаке», и в сборных командах Москвы и СССР. Повторяю, я видел в этой роли только Андрея.

И сейчас, вспоминая, полагаю, что он был непревзойденным капитаном. Во всяком случае, так думало тогда население трибун. Может быть, – я это охотно допускаю- были капитаны, которые умели незаметно вносить поправки в игру товарищей, ободрять и наставлять их. Не знаю. А вот капитанство Андрея Старостина было для всех очевидным. И жестикуляция, и выговор игроку, и похвала, и распоряжение, как ставить «стенку», и назначение бьющего пенальти -все это было хорошо видно с трибун, мы оказывались, что называется, в курсе всех дел.

Я вспоминаю об этом подробно, потому что сейчас, мне кажется, роль капитанов как-то сведена на нет. В большинстве команд они меняются на удивление часто. Многие из нынешних капитанов ведут себя инертно, словно им безразлична судьба игры. Пожал руку судье, разыграл ворота – и все обязанности. Поэтому мне особенно приятно вспомнить капитана «Спартака» Андрея Старостина.

Братья Старостины принимали участие во встрече с чехословацкой профессиональной командой «Жиденице», с парижским «Ресингом» и пережили всю гамму надежд и опасений перед этими матчами. Это были первые выезды нашей команды – сборной Москвы за рубеж, когда выяснялось: а способны ли советские футболисты выстоять против иностранных профессионалов? Эти матчи дали ясный и положительный ответ. Среди тех, кто вынес на своих плечах моральные тяготы этих первых выходов на международную арену, были братья Старостины.

Каждому поколению достаются свои испытания, и не нужно доискиваться, у кого они были труднее. Казалось бы, все ясно, а проблема тем не менее возникает. Есть люди, считающие, что испытания, легшие на плечи их поколения, являются исключительными, единственно заслуживающими внимания. На этой почве они делаются обидчивыми ворчунами. Любой из нас встречал футболистов старшего возраста, которые ни за что не расстанутся с иллюзией, что в их время играли куда лучше, чем нынче. Ну что ж, как человеческая слабость эта убежденность понятна и к ней можно даже относиться со снисхождением и симпатией. Если, конечно, эти люди не руководят футбольным движением.

Цепляться за свое прошлое и жить им одним – занятие не из трудных. Куда сложнее следить за развитием футбола и убеждаться, что он вместе с временем убегает вперед, становясь во всех отношениях игрой более высокого достоинства, чем в твои годы. Иного пути нет, если кроме прошлого ты хочешь иметь и футбольное настоящее, хочешь быть всегда в игре, хочешь остаться вожаком. Я встречал многих специалистов футбола из поколения Старостиных, суждения которых попахивают нафталином. А Старостины говорят о футболе так, словно только что сами играли в Лужниках.

И вот Андрей Старостин, когда-то осваивавший «дубль-ве», систематично разрабатывает и пропагандирует бразильскую систему и открывает в ней интересные особенности. Вот Николай Старостин печатает в журнале «Наука и жизнь» оригинальную галерею характеристик лучших советских футболистов, движимый похвальным желанием, чтобы никто не был забыт. (Потом эта галерея составила отличную книгу «Звезды большого футбола».) И там же он публикует задорную статью «Иероглифы футбола», в которой таинственность игры сравнивает с улыбкой леонардовской Джиоконды. Только в молодой, влюбленной душе может родиться такая смелая аналогия!

И верно, они моложавы в своем «районе шестидесяти». Не знаю, может быть, их щедро одарила природа, может быть, и спорт добавил им сил и стати. Но тут думаешь главным образом о том, что моложавость их – явление в первую очередь духовное.

Они вполне могут считать себя счастливыми, потому что нужны людям. Я не раз бывал на всевозможных заседаниях, где обсуждались футбольные вопросы, и всякий раз, если там сидели Старостины, чувствовалось, что все ждут: а что по этому поводу скажут они?

Братья Старостины учат широкую аудиторию реальному пониманию футбола, участвуют в создании общественного мнения об игре, показывают пример выдержанности и терпеливости в оценках игроков и пример хорошего вкуса в оценке матчей. Слушая и читая их, людей, посвятивших жизнь футболу, непрестанно думающих о нем, всегда чувствуешь, что они проповедуют передовые идеи, что они являются, если хотите, яркими представителями футбольной интеллигенции.

Я назвал свои заметки «Капитаны». Надеюсь, читатель уловил, что сделано это не в ознаменование того факта, что когда-то братья Старостины выводили команды на поле в качестве капитанов. Название подсказано сегодняшним днем.

1969