Слуга света

Филатов Павел Николаевич

Часть 4. Сфера Дерека

 

 

Глава 25. Лечение

Алан был настолько бледным, что цвет его лица практически сливался с простынями. Губы потрескались, и превратились в две тонкие, плотно сжатые полоски. Моего друга окружало всевозможное медицинское оборудование, разных форм и цветов, которое задорно подмигивало лампочками и индикаторами, тихонько жужжало и пофыркивало. От них к Алану тянулись всевозможные провода и шланги, совершенно непонятного назначения. Десятки мониторов отображали сотни показателей тела. Жуткая, на самом деле, картинка. Однако, не смотря на такую пессимистичную картину, Алан все еще был жив, и вовсе не собирался умирать. По крайней мере, его состояние стабилизировалось, и врачи обещали, выписать его уже через пару дней.

Я едва успел доставить друга к врачам. Рана оказалась более чем серьезной. Пуля пробила легкие и засела внутри. Началось внутреннее кровоизлияние. Поэтому аптечка не справлялась.

… Зал был тот же самый, что в мой первый визит. Ничего не изменилось — тоже обширное помещение, те же колонны, и толпы всевозможных существ. Даже я, все тот же — растерянный и не знающий, что делать дальше. В этот раз, ситуация оказалась сложней, потому что теперь я отвечал не только за себя, но и за жизнь своей друга. Алан потерял сознание и никак не реагировал на мои попытки привести его в сознание.

Неужели умер?!!!

Я прижал голову к его груди и убедился, что сердце все еще бьется, а дыхание, пускай и слабое, прерывистое, но есть.

Совета было спросить не у кого. Поэтому я решил идти вперед. В конце концов, Алан же говорил, что в этом зале есть работники Станции — эмиары, которые осуществляют продажу билетов в другие миры. Достаточно было найти их и объяснить ситуацию, чтобы получить необходимую помощь.

Руки уже начало поламывать. От Дерека толку же не было никакого. Что с него взять — ученый. К тому же руки заняты громоздкими и тяжелыми на вид чемоданами. Хорошо, что хоть не потерялся, а покорно следом плетется.

Все оказалось даже проще, чем я себе представлял. Мне не пришлось искать эмиаров, они сами нашли нас, стоило нам только выйти из-за колонн.

Когда Алан рассказывал мне про эмиаров, я хоть и воспринял информацию, что все они выходцы с разных планет, все равно придумал некий образ для этих созданий. Почему-то представлял себе их невысокими и мохнатыми, чем-то напоминающими эвоков, из популярной киноэпопеи. Вместо этого, откуда-то из-под потолка, спустилась девушка, вполне себе привычной мне наружности. Разве, что, за плечами у нее были самые настоящие крылья!

Ангел? Нимба не хватало, да и, насколько я помнил, ангелы бесполые. Вполне вероятно, что на Землю действительно прибывали эмиары. Ни до чего конкретного договориться так и не смогли, зато в людской памяти прочно засел образ людей, с крыльями за спиной, который потом перекочевал в легенды, и стал частью религии… Могло такое быть? Вполне!

Ее появление объясняло мое наблюдение, оставшееся после предыдущего посещения Станции. Когда я посмотрел наверх, то увидел в тумане под потолком, быстро перемещающиеся тени. Не помню, что я тогда подумал, об их происхождении, зато сейчас становилось понятно, что это были эмиары. Действительно, но не в общей же толпе им за всем приглядывать? Сверху это делать куда как сподручней.

В том, что это именно «она» я ни капли не сомневался. Мало того что женские черты лица и длинные золотистые волосы, так еще и высокая грудь. Причем, на этой девушке из одежды была только крохотная белая юбочка, не достигавшая и колен, с неровно оборванной нижней частью, что позволяло всем, и мне в том числе, беспрепятственно любоваться ее бюстом. До этого, я видел грудь только в фильмах, поэтому она произвела на меня сильнейшее впечатление. Я смотрел и никак не мог заставить себя отвести взгляд. Даже перестал замечать тяжесть тела Алана, который покоился на моих руках.

— Эй! — резкий окрик девушки-эмиара привел меня в себя.

Она ведь мне что-то говорила, а я все пропустил мимо ушей, сосредоточенный на ее достоинствах. И она ведь прекрасно поняла, в чем дело.

Как стыдно!

— Это ты его ранил? — нахмурившись, строго спросила девушка. Она никак не выдала, что ей стала ясна причина моего конфуза. Не подковырнула, даже глазом не повела — и я был ей за это благодарен. Хотя, для нее, при таком-то стиле одежды, делом привычным было ловить на себе восторженные мужские взгляды.

— Нет, он мой друг! Алана ранили в закрытом мире, местные жители. Я поспешил на Станцию, чтобы спасти ему жизнь!

— Понятно.

Девушка подошла ко мне и протянула руки перед собой.

— Давай мне скорее друга своего. Я о нем позабочусь.

Я бережно передал Алана девушке-эмиару. Вес моего товарища ее, казалось, совсем не смутил. По крайней мере, она держала его на вытянутых руках, не прилагая для этого особых усилий. Она сразу же взметнулась вверх. Взлетела под самый потолок, а там превратилась в размытую молния, стремительно удаляющуюся вдаль.

Теперь Алан оказался в надежных руках. Учитывая уровень местных технологий его должны вытащить, насколько бы серьезной не оказалась его рана. По крайней мере, я в это искренне верил. В любом случае, если ему не помогут здесь, то не помогут уже нигде — я сделал максимум того, что мог.

Передо мной опустилась еще одну девушка-эмиар. В отличие от первой, она была чуть ниже ростом, волосы длинные, но черного цвета и с легкомысленными кудряшками. Очень смуглая кожа. В одежде она придерживалась такого же минимализма, как и ее предшественница, только юбочка была желтого цвета, с серебристым рисунком. Я во второй раз самым позорным образом завис, глядя на женскую грудь.

Ее мое внимание ничуть не смутило, но и абсолютно бесстрастной она тоже не осталась. Обворожительно, белозубо улыбнулась мне и сказала:

— Когда закончишь пялиться, дай знать.

Ее слова отрезвили меня не хуже звонкой пощечины.

— Я вовсе и не…

— Пялишься и еще как! — безжалостно сказала она, не переставая улыбаться. — Интересно, мальчик, чтобы сказали твои родители, узнай они, как неуважительно ты себя ведешь по отношению к женщине?

Я пожал плечами. Наверное, ничего бы не сказали — они, у меня люди понимающие — посмеялись бы, разве что только немного, увидев мою реакцию.

И вообще, если тебе не нравится такое внимание к своей персоне, то можно одеться и менее вызывающе!

— Где мой друг?

— В медицинском блоке для людей. Там уже подготовили операционную.

— Как я смогу туда попасть? Ты меня проводишь? — почему-то я не мог заставить себя обратится к этой девушке на «вы». Всему виной опять-таки ее фривольный наряд.

— Нет, это не входит в мои обязанности. Я исполняю роль эмиара охранника и должна пресекать любую вражду в зародыше, а так же оказывать первую неотложную помощь. Сейчас я здесь для того, чтобы узнать, не требуется ли вам моя помощь или защита?

— Нет, ничего не нужно, спасибо. Объясните только, как мне попасть в медицинский отсек.

— Не беспокойся и никуда не уходи с этого места. Сейчас к вам подойдет другой эмиар и проводит до места.

Не прощаясь, охранница взлетела и, спустя мгновение, растворилась в тумане под потолком.

Дерек проводил ее удивленным взглядом и ошарашено произнес:

— Я понял все, что она тебе сказала!

Надо же. Практически обнаженная женщина, да еще к тому же с крыльями его выходит не удивила, а вот то, что разом научился понимать чужой язык, выбило из колеи. Ученый, что еще сказать.

— Не беспокойтесь — это здесь в порядке вещей. Каждому новоприбывшему вживляют специальное приспособление, которое позволяет ему понимать и изъясняться на всех известных языках.

— Потрясающе! — рот Алхимика удивленно приоткрылся.

Прежде, чем к нам подошел новый эмиар, который должен был стать нашим сопровождающим, прошло несколько минут. Сколько за это время страхов натерпелся Алхимик я себе представить даже не мог. Он шарахался от каждого проходящего мимо инопланетянина, даже самого безобидного на вид, если он не походил на человека. Что поделать, всю жизнь его учили, что любое существо, у которого больше двух рук и ног потенциально опасно. Он даже несколько раз тянулся рукой к поясу — действие, доведенное до автоматизма — хотя на нем не было никакого оружия.

Через несколько минут к нам подошел высокий мужчина, в сером обтягивающем комбинезоне и предложил следовать за ним. На комбинезоне, напротив сердца, у него была небольшая серебристая эмблемка — шар, и исходящая от него линия — знак Станции. Похожая статуэтка была у Эдвина, когда мы только прибыли в мир Даны.

Вот странно, наверное. Ведь та планета стала первой, на которой мне посчастливилось очутиться. Именно посчастливилось, потому что я сразу и навсегда влюбился в этот мир, в его жителей, и образ жизни. При этом, сколько не напрягал память, совершенно не мог вспомнить названия планеты, хоть Алан мне говорил. Видно теперь навсегда он так и останется для меня миром Даны.

Сквозь толпу пассажиров мы прошли очень быстро — они просто расступались перед служащим Станции. Интересно, почему бы не сделать какие-то другие пути для работников? Перекинуть между колоннами мосты, сделать второй этаж, благо места для этого было предостаточно. В свой первый визит на Станцию я видел, как перемещают багаж на специальной летающей платформе. Почему бы не приспособить их для собственных нужд, для более скоростного передвижения? Эмиар снизошел до ответа, сказав, что так уж сложились традиции.

Покинув посадочный коридор, мы вошли в обширный холл.

На лифте спустились на два яруса вниз и оказались в медицинском блоке. Обстановка больницы, до ужаса напоминала клиники на Земле. Но не те, что существуют в реальности — с потрескавшимися стенами и потолками, массой людей в коридорах, запахами спирта и скисшего обеда, — а теми, на которые большинству людей остается лишь любоваться с экранов телевизоров. Белые стены, стерильная чистота, никакой суеты.

Клиника была разделена на несколько блоков. Только деление, в отличие от земных аналогов, происходило не по заболеванию, а по происхождению существ, в зависимости от их мира. При входе в клинику, висели многочисленные указатели-стрелки, на которых были написаны типы рас. Люди содержались в блоке 3, куда мы дружно и отправились.

По пути нам попадались не только медицинские работники в белом, но и представители других рас. Нам встретилось пару амеб, нежно-розового цвета, да пропорхнули мимо существа, внешне похожие на гоблинов, каковыми их показывают в фильмах, только с кожистыми крыльями за спиной.

Оказалось, что Алан уже на операционном столе и над ним сейчас колдуют лучшие врачи. Как нам сообщила миловидная медсестра, когда мы подошли к окошку регистратуры, некто могущественный и богатый замолвил за него словечко и оплатил все расходы. Теперь за моего друга можно было не беспокоиться — для него в кратчайшие сроки будут доставлены любые медикаменты, или любые другие необходимые средства. Врачи из кожи выпрыгнут, лишь бы сделать все возможное для его спасения. Учитывая оснащение медицинского сектора Станции, сделать они могли очень и очень многое.

Алан был прав — Свет действительно не бросал своих в беде. Он рассказывал мне о своей работе не так много и в основном обрывочно, но кое-какие выводы я для себя сделал. Кто бы не скрывался за названием «Свет», но существами они были на редкость прагматичными, к сантиментам не склонными. Я бы совсем не удивился, если бы сейчас, когда необходимое для них средство было добыто, об исполнителях можно было и забыть. Но они повели себя порядочно, и наилучшим образом позаботились о моем друге.

Вполне естественно, что в операционную нас не пустили. Тогда мы с Дереком присели на скамейки в коридоре и стали терпеливо ждать. Алхимик по-прежнему молчал, не приставая ко мне с вопросами, хотя, я-то видел, что они его буквально распирают. Я бы, ни за что не сдержался, а он смог — вот что значит взрослый человек.

Эмиар нас оставил, предварительно пообещав позаботиться о нашем багаже. Собственно, весь наш багаж остался в номере, были только чемоданы Алхимика. Дерек с сомнением передал эмиару свою поклажу, но один чемодан все же оставил при себе. На мой немой вопрос, он высказался в том духе, что не может его никому доверить. Именно в нем лежала столь необходимая нам сфера, из-за которой Алан сейчас находился на пороге смерти. А вдруг потеряют? Или разобьют?

В коридоре просидели около часа, прежде чем к нам подошел мужчина. Это был вовсе не врач, а самый обычный парень, лет двадцати пяти. Одетый в классический костюм тройку, благоухающий дорогим парфюмом, и за милю сверкающий белозубой улыбкой.

— Можно тебя на минутку? — обратился он ко мне.

Я поднялся с сиденья, и мы отошли в сторону. Встали рядом с каким-то автоматом, в котором можно было купить толи кофе, толи лимонад, толи еще что-то.

— Ты — Артем? — скорее утверждающе, нежели вопросительно, сказал парень.

— Ага.

— Меня зовут Айнуто. Я работаю на Свет.

— Очень приятно познакомится, — ответил я, пожимая протянутую руку.

— Как дела у Алана?

— Он пока в операционной, но врачи уверены, что все будет хорошо.

По тому, как быстро и без особого участия он задает вопросы стало ясно, что ответы его не очень-то и беспокоят. Он интересовался, соблюдая правила приличия, а вовсе не потому, что ему была интересна судьба малолетнего агента Света.

— Приятно слышать. Вы выполнили задание?

— Да. Рядом со мной сидел Алхимик Дерек. У него в портфеле лежит Сфера.

— Очень хорошо, — вновь одарил меня белоснежной улыбкой парень со странным именем Айнуто. — Завтра мы придем за ним и предложим работу. Пока я снял вам два номера в гостинице. И вот держи, — он протянул мне пластиковую карточку, — здесь деньги. Покупай и трать, как хочешь и на что хочешь. Только купи все необходимое для того чтобы, закончить миссию с вампирами.

— Но я не смогу этого сделать в одиночку!

— Да я и не прошу! Ты ведь пока на нас не работаешь. Надеюсь, что пока, — улыбнулся Айнуто.

Чего он постоянно лыбится? Наверняка перед этой улыбкой ни одна девушка устоять не может. Так я ведь не девушка, на меня это не действует!

— Раз врачи, так говорят о его состоянии, значит, действительно скоро поставят на ноги. Я хочу, чтобы сразу после этого, вы довели план до логического завершения.

— Так после операции, ему нужен будет покой.

— Совсем не обязательно, — пожал плечами агент Света. — К тому же, воевать, или драться вам не придется, однозначно. А свежий воздух для Алана, в его положении, окажется крайне полезен. К тому же я уверен, что он и сам не откажется от выполнения своей миссии. Знает, как много поставлено на карту.

— Вот не понимаю я вас. Вот вроде Свет, а детей отправляете в лапы к вампирам, не дав даже толком поправится.

— То есть, если он был бы здоров, то можно к вампирам отправить? — усмехнулся Айнуто. — Алана никто и ни к чему не принуждает. Он сам, как только сможет подняться с кровати, побежит с вампирами драться!

— У него нет выбора! — горячо возразил я.

— Выбор есть всегда, — отрезал агент света. — Он может отказаться.

— Но роди…

— У меня нет времени спорить с тобой, — не дал мне закончить предложение агент света. — Все, что я тебе должен был сказать, я уже сказал. Отдыхай пока, готовься. Всего доброго.

Айнуто не стал дожидаться от меня пожелания катиться поскорее и подальше. Он развернулся, и походкой уверенного в себе человека, двинулся прочь из медицинского блока. Мне не оставалось ничего, кроме того, как вернутся на место.

Приблизительно через пол часа операция завершилась. Из операционной вышел хирург и обрадовал нас сообщением о том, что жизни Алана больше ничего не угрожает.

… Услышав мои шаги, Алан открыл глаза.

— Привет, — тихо сказал мне он.

— Привет, — радостно ответил я.

Улыбка сама по себе растягивалась на моем лице. Я был чертовски рад, что с другом уже все в порядке. Ну, почти в порядке. Он пошел на поправку и уже мог говорить.

Я подошел к койке и, от избытка чувств, хотел обнять друга, однако не смог. Побоялся задеть один из многочисленных шлангов, подключенных сейчас к беспомощному телу мальчишки. Вместо этого, я сел на стул поде кровати.

— Ну, ты как?

— Да как тебе сказать? — поморщился Алан. — Могло быть и лучше. Но, по крайней мере, я жив.

— А что говорят врачи?

— Говорят, что уже послезавтра я смогу выйти отсюда. Мне и правда становится все лучше. Ты себя даже не представляешь, как мне надоело валяться в койке без движений. В первые дни хоть антибиотики кололи, все не так скучно. Очень рад, что ты меня навестил.

Такая откровенность меня несколько смутила, поэтому я сказал вовсе не то, что хотел:

— Ну, раз врачи так говорят, значит все будет хорошо.

— Ладно, довольно говорить про меня, и так все ясно. Лучше скажи как у тебя дела? С Дереком все в порядке?

— У Алхимика все просто замечательно. Твое руководство действительно предложило ему работу, и он, в спешном порядке, вчера съехал из номера. Час назад связался со мной, и сказал, что его отправили на какую-то планету для учебы. В конце концов уровня его нынешних знаний явно не достаточно.

— Это понятно. Он ведь даже не умеет обращаться с самым обыкновенным компьютером, что уж тут говорить про более сложные приборы. Да и прочих знаний тоже явно не хватает — откуда взяться приличному образованию или научным разработкам в их отсталом мире? Так что, этого следовало ожидать. Сферу тоже забрали?

— Нет, Сфера у меня. Свет хочет, чтобы именно мы с тобой, а никто другой, завершил начатое.

— Откуда ты знаешь?

Пришлось мне вкратце пересказать разговор с агентом Айнуто. Алана вовсе не удивило и не возмутило содержание разговора. Наоборот, он выглядел удовлетворенным.

— Значит, не обманули, — сказал он, дослушав мой короткий рассказ до конца.

— О чем это ты? — удивился я.

— Я же тебе говорил, что мне разрешено искупить грехи моих родителей. Раз они позволяют разобраться со Сферой именно мне, значит договоренность в силе.

— Но тебе, же нельзя будет вставать с кровати!

— Чушь. Раз врачи собираются выписать, значит ходить мне уже можно. А больше мне ничего делать и не придется. Сражаться уж точно!

— Что если вампиры уже захватили тот мир? Времени уже прошло предостаточно. Два дня мы мерзли в снегах, два дня уже провели на Станции, и еще минимум столько же здесь пробудем.

— Ну, ты вот время бы зря не терял, а лучше еще немного про Станцию почитал, — досадливо поморщился Алан.

— Почему?

— Да потому, что время на Станции идет с одинаковой скоростью в других мирах. Словно это константа. То есть, если на Станции проходит день, то и в любом другом мире, проходит тоже ровно один день. При этом, в двух мирах, время между собой будет идти не в одинаковом темпе.

— Не понял.

— На ЗХ-1306, будь эта планета не ладна, проходит день, а в Аллейне целая неделя. Но если мы с тобой находимся на Станции и у нас прошел, скажем, час, то и в тех двух мирах, пройдет ровно час. Хотя, час в мире зимы по-прежнему будет равняться около половине дня в мире Даны.

До меня, кажется, начало доходить, но все равно, общую систему я представлял себя слабо.

— Как это еще объяснить? Ну, вот смотри. Условно мир первый и второй. Если ты будешь находиться в первом мире, то для тебя пройдет час, то в другом мире пройдет день. Ты уходишь из первого мира на Станцию, на которой проводишь час, распивая кофе. Потом ты возвращаешься в первый мир, в котором прошел ровно час. Но и во втором мире, тоже прошел всего час, а вовсе не день. Теперь дошло?

— Ага, кажется. То есть я уловил, что ты мне объяснил, скажем, так общую схему. Но я не могу понять, почему так происходит.

— Не ты один не можешь понять, почему все происходит так, а не иначе. Многие ученые бились над загадками Станции, но так ни к чему и не пришли. Едва им только стоило найти ответ на один вопрос, как тут же возникал второй, третий, десятый и так далее. Как я тебе сказал в самом начале, Станция полна сюрпризов, и что она представляет из себя на самом деле не знает никто.

Мне стало гораздо легче. До этого разговора я себя буквально извел. Пока я вынужденно сидел на месте, время утекало сквозь пальцы. Дану вполне могли уже съесть вампиры, а я ничего не мог поделать, чтобы это предотвратить. Теперь получалось, что времени для того чтобы остановить вампиров, в нашем распоряжении еще предостаточно.

— Любознательный ты мой, — лукаво улыбнулся Алан. — Чем же ты эти дни занимался, если не в информации ковырялся? Нашел новую девушку, которая не устояла перед твоим мужским обаянием?

— Нет, я был на приеме у доктора. У психолога, — ответил я, опустив глаза. — Он попытался мне помочь, поговорил со мной. Таблеток каких-то выписал. Но мне вовсе не стало легче. А ночью мне приснились убитые…

Доктор провел со мной две обстоятельные беседы, часа по два каждая. Я почему-то уже не помнил, что именно мы говорили друг другу. В воспоминаниях остался только его успокаивающий, мягкий голос, уверявший меня, что все будет хорошо. Скорее всего, он использовал гипноз, или что-то вроде него.

После сеансов, воспоминания утратили четкость. События вечера, когда мне пришлось убивать, вдруг смазались, будто произошли не несколько часов назад, а, как минимум, минуло уже несколько лет. Теперь мне уже не становилось противно, стоило лишь вспомнить тот вечер. Было плохо, но так, словно я уже давно все это пережил и забыл. Возможно, причиной последнего служили вовсе не сеансы у врача, а таблетки, после которых я ходил спокойный, как танк и мне на все было глубоко плевать.

Однако врачу не удалось полностью заставить меня забыть. Это было просто невозможно.

Ночью ко мне пришли убитые. За один сон, я три раза пережил тот проклятый вечер. Всю ту боль, что тогда была во мне. Все то бессилие, что либо изменить и поступить иначе. Я убивал их всех, снова и снова, и чувствовал, как постепенно начинаю сходить с ума.

После этого, я неожиданно понял, ужас тюрьмы, про которую мне рассказал Алан. Буквально на собственной шкуре я ощутил муки совести, которые сводят с ума. Не в какое сравнение это не шло с теми легкими угрызениями, которые просыпались во мне после мелких проступков — за серьезные вещи, и ответственность полагается серьезная. Теперь я понимал, почему он так стремиться как можно скорее вытащить оттуда своих родителей, хотя, казалось бы, им там не причиняют никаких физических увечий, не унижают, а содержат во вполне приличных условиях.

— Тём, прости. Мне так жаль, — произнес Алан. Он отвернулся и говорил, избегая смотреть мне в глаза. — Я понимаю, как тебе сейчас нелегко. В первый раз убить всем сложно. Но пойми, у тебя просто не было выбора. Если бы ты не остановил их, то они убили бы нас, и никакие угрызения совести их бы после этого не мучили.

— Все это я прекрасно понимаю. И твержу про себя, что прав был. Но мне от этого, поверь, не легче. Ты можешь быть хоть тысячу раз прав, но есть вещи, которые нельзя делать не под каким предлогом, которые вообще не должны происходить. Это тяжело объяснить. Давай лучше сменим тему?

Улучшившееся было настроение, снова испортилось. Захотелось уйти из палаты, вернуться к себе в номер, наглотаться прописанных врачом таблеток, и погрузится в блаженную полудрему, которая стирает все эмоции, прогоняет мысли, и заставляет забыть обо всем окружающем мире.

— Давай.

— Я тут по каталогам полазил и подобрал нам оружие, с которым никакие вампиры будут не страшны. — Распечатки с характеристиками лежали у меня в кармане, и я потянулся, чтобы достать их.

— Подожди. Какое оружие?

— Не совсем обычное. Узнал, кто делает пули из серебра под заказ.

— Да подожди ты! Мы отправляемся в закрытый от доступа мир! Нам никто не позволит протащить туда оружие.

— Но ведь ты, же пронес шокер или как его назвать? Помнишь, тот пистолет, что ты мне дал перед встречей с нанимателями?

— Это тот максимум, что мы сможем себе позволить, да и то, если Свет поддержит. Мы всегда соблюдаем установленные правила.

— Ой, да брось! Вы делаете вид, что соблюдаете правила, на самом же, прячась за милыми улыбками и красивыми словами, получаете то, что вам нужно.

— Можешь думать, как хочешь, но про свои планы можешь забыть. Тот самый шокер — это максимум того, что мы можем себе позволить. И даже не вздумай со мной спорить.

— То есть, мы будем совершенно безоружны и беспомощны перед вампирами?

— Мы сразу перенесемся в Аллейн, в котором нам ничего не будет угрожать, просто потому, что вампиры туда еще не успели добраться. Мы справились с заданием в рекордно короткие сроки.

— А как же тот вампир, что на меня напал?

— Случайность. Нелепое стечение обстоятельств.

— Алан, ты можешь быть уверен, что эта случайность не повториться?

— Не могу. Всего предусмотреть нельзя. Но и про оружие не может идти и речи.

Ну вот, а я так надеялся. После моей первой и единственной встречи с вампиром, впечатления сложились далеко не радужные. При мысли о том, что я могу вновь оказаться с ним нос к носу и, притом, безоружным вселяла в меня ужас. Но и продолжать спор не имело смысла — по лицу друга я увидел, что относительно этого решения он останется непреклонным. Значит единственное, чего я смогу от него сейчас добиться — он предложит мне остаться на Станции и отправится истреблять вампиров в одиночку. Этого я не мог допустить по многим причинам.

Мне хотелось обратиться к Алану, чтобы узнать у него еще одну беспокоящую меня вещь, но когда я повернулся к нему, оказалось, что он уже спит.

 

Глава 26. Возвращение

— Почему здесь так пусто? Все умерли?

— Тём, человек ты замечательный, но слишком быстро начинаешь паниковать. Все нормально, как и должно быть. Все агенты Света и работники Станции были эвакуированы с планеты, во избежание всяких печальных инцидентов, которые могут вскорости начать происходить здесь с пугающей частотой.

— А если кто-то захочет попасть в этот мир или сбежать из него?

— Попасть сюда не возможно. С некоторых пор, эта планета закрыта для посещений. Для нас было сделано исключение лишь потому, что об этом попросил Свет. Что касается местных жителей, то специально для них, было дано объявление во все местные газеты. Переходы на Станцию работают каждый день, но теперь в строго определенное время — с двух до четырех часов дня. Да и то, при этом каждого эмиара охраняет пятеро тяжеловооруженных наемников — мы, хоть уже и в другом мире, но формально на территории Станции, поэтому оружие все еще можно использовать.

— Но почему? Вампиры же не выносят солнечного света! Как они могут угрожать работникам Станции днем? Почему бы не работать, хотя бы, с полудня до шести? Ведь можно было бы спасти большее количество людей.

— Артем, если бы народ повалил на Станцию потоком, то, конечно же, здесь бы было открыто от рассвета и до заката. В этом просто не возникает необходимости. Объявление не вызвало ажиотажа. За все то время, что вампиры стали реальной угрозой, эмигрировало лишь около трех сотен человек.

Я помнил разговор с эром Серхио в котором он упомянул, что найдется не много желающих сбежать. Тогда я ему не поверил, посчитав, что инстинкт самосохранения все же победит их упрямство. Время же все расставило по своим местам, наглядно показав, кто из нас был прав.

— Алан, — позвал я друга, когда мы вышли из дома.

— Что еще?

— Это же не дом Эдвина?

— Конечно, нет. Я же тебе уже объяснял, что мы с тобой перенесемся практически под стены Аллейна. Десять минут неспешной прогулки по лесу, и мы попадем город. В этом лесном домике, раньше жил Марк.

— Почему же мы в прошлой раз проделали столь длинный путь?

— Потому что тогда, на планете было лишь одно официальное представительство Станции. Мы же с тобой путешествовали, как обычные туристы, не желая привлекать к себе излишнего внимания. Тогда, если бы мы попросили открыть проход сюда, то выдали бы себя с головой. В архивах Станции осталась бы об этом отметка, и заинтересованные люди могли завладеть этой информацией. Не только бы сами бездарно провалились, но и засветили нашего агента здесь. Сейчас, из этого мира на Станцию, ведут уже десять вполне официальных проходов, а представительства размещены в домах, которые раньше занимали агенты. Просто отпала необходимость в секретности, когда речь идет о спасении целого мира.

Мы отошли от домика и углубились в лес.

— А Тьма?

— Что Тьма?

— Она тоже помогает эвакуировать отсюда людей?

— Нет. Это же мир Света, и если бы выяснилось, что здесь находились агенты Тьмы, то разразился бы крупный скандал. Да и нет в их помощи необходимости. Возникни у местных жителей такое желание — покинуть этот мир — то сюда бы отправилось столько работников Станции и агентов, которые умеют самостоятельно открывать двери на Станцию, сколько бы потребовалось. Проблема в том, что никто особо спасаться не желает.

— Но почему? Да, они не могут причинить вред другим живым существам, но зачем они причиняют вред сами себе? Кого они спасают, оставаясь здесь и обрекая себя на верную смерть? Это же просто абсурд!

— Артем, если бы кто-то знал, почему все так, а не иначе, то смогли бы найти доводы, подобрать нужные слова, чтобы всех переубедить. Приложили бы для этого все силы. Только понять смысл их поступков так никто и не может.

— А если принудить?

— Свет всегда выступал за свободу выбора. Он никому ничего не навязывает — каждый должен решить сам. Да и невозможно никого спасти насильно. Я не говорю про этот конкретный случай, а вообще. Каждый человек сам творит свою судьбу — живет правильно или грешит. Религия помогает, но первый шаг к спасению души, человек должен сделать и сам. Так и здесь. Можно было бы принудить. Но разве возможно привести к счастью под дулом автомата? Они сделали свой выбор, и, каким бы неправильным он не казался со стороны, мы вынуждены его, если и не уважать, то смириться с ним, принять.

Я покачал головой.

Зловредная мошка назойливо кружила у моего лица, и не думала улетать. Чем же я ей так приглянулся? Даже репеллент, который должен был отпугивать от меня всех насекомых, ничуть не помогал, что уж говорить про мои нелепые размахивания руками. Мошка все это просто не замечала, и уже минут пять назойливо преследовала меня, назойливо жужжа то у одного уха, то у другого. Сколько я не целился, прихлопнуть насекомое все никак не удавалось — это меня жутко бесило.

Мир вокруг ничуть не изменился. По голубому небу все так же лениво плыли облачка, воздух был все так же чист и свеж, а изумрудные листочки, под легкими порыва ветерка, шептали нечто таинственное. Красота и безмятежность. Окажись мы в фильме, наверняка бы изменились краски — они бы сталь приглушенней. Над миром будто бы повисла тень угрозы, которая не просто ощущалась, но и была видна. Жаль, что в жизни все не так. Ничто не сможет подготовить тебя к опасностям будущего, если сам не будешь внимателен и осторожен. Никто не поможет тебе с выбором — ты сам должен постоянно думать, взвешивать все «за» и «против», тщательно просчитывая все свои поступки, чтобы потом не пришлось о них жалеть. Ведь это не фильм, который можно поставить на паузу, и не игра, в которой можно «сохраниться», а потом пройти все заново. В жизни нельзя ничего переиграть или начать все заново. То есть, начать-то можно, но каждое такое новое начинание будет означать лишь то, что незадолго до него, ты рухнул на самый низ. Где-то просчитался, чего не учел, что-то не продумал, сделал неверный выбор. И все рухнуло в единый миг, а тебе приходится начинать все заново. Странно это все. Странны даже сами по себе эти мысли. Раньше, я никогда не задумывался ни о чем подобном. Неужели взрослею?..

Шли мы, как и в прошлый раз — цепочкой. Алан бодро, будто это и не он вовсе восстанавливается после недавнего ранения, впереди, а я следом. На плечах у него висел яркий рюкзак, в котором был лишь один предмет — сфера Дерека. Все наши немногочисленные вещи, который мы взяли на всякий случай, были аккуратнейшим образом сложены в моем рюкзаке. Необходимости в них не было никакой — мы собирались закончить все наши дела в течение одного этого дня. Но Алан настоял на своем, сказав, что запас лишним не бывает. Поэтому мне пришлось тащить с собой сменную одежду, аптечку, предметы гигиены и несколько банок консервов. Не сказать, чтобы очень тяжело, но без рюкзака было бы все же гораздо легче.

Аллейн уже не в первый раз удивил меня своей какой-то спокойной торжественностью и величественностью. Красивая архитектура, чистые улочки, приветливые люди. Я все больше и больше влюблялся в этот город. В городе было огромное количество, всяческих парков и скверов, памятников, отнюдь не загаженных меткими птицами, домов с оригинальной архитектурой. Едва ли не на каждом углу были небольшие уютные кафе. Я очень надеялся, что после задания мы не сразу отправимся на Станцию. Что у меня еще будет время неспешно побродить по этим улочкам. Сейчас Аллейн открыто улыбался нам приветливо и ослепительно, но увидеть его душу, прочувствовать его суть и дух, можно было лишь во время неспешной прогулки. Бродить по незнакомому городу, переходя с улицы на улицу, нырять с головой в колодца дворов, и, тогда, рано или поздно, он непременно откроется. Ты увидишь его не таким, каким он кажется, а тем, чем является на самом деле.

Через несколько минут Алан сдался и остановил экипаж. Как бы он не храбрился, сколько бы ни глотал всевозможных таблеток, восстанавливаясь после тяжелого ранения, ему были вредны такие длительные нагрузки.

Естественно, он ни словом об этом не обмолвился. Сказал лишь, что заблудился, а я сделал вид, будто поверил ему.

Так совпало, что нам достался тот же номер в гостинице, что и в прошлый раз. Сам не знаю почему, но я этому обрадовался.

— Когда у тебя назначена встреча с заказчиками? Да и зачем тебе с ними снова встречаться? — спросил я, проигнорировав шкаф, и запихнув свой рюкзак под кровать.

— Они должны все окончательно одобрить. Принять, так сказать, выполненную работу, — Алан прилег на кровать. — Что же до встречи, то все просто. Нам с тобой нужно будет прогуляться в одно место. Это очень уютное кафе. Заходил я в него в наш предыдущий визит. Бармен работает на заказчиков. Скажем ему, что задание выполнено, а он уже самостоятельно донесет информацию до нужных людей.

Мне с трудом удалось сдержаться, чтобы не поморщится. Снова тайны, конспирация, опять уже поднадоевшая игра в шпионов.

Если бы я высказал свои эмоции Алану, то он бы наверняка обиделся, поэтому я спросил иное:

— А время зайти в одно местечко, у нас найдется?

— С Даной хочешь встретиться?

— Да, очень. Я же выполнил обещание данное эру Серхио, а он, как бы себя не вел, честный человек и не станет нам с ней теперь мешать.

— Тебе не кажется, что ты забегаешь вперед? — улыбнулся Алан. — Угроза еще никуда не деалсь — вампиры все так же реальны и уже, наверняка, многочисленны. Мы с тобой, скорее всего, даже не увидим, как подействует изобретение Дерека, потому что к этому времени будем на Станции.

— Алан, ну пойми ты, я по ней соскучился! Я даже о родителях сейчас столько не вспоминаю, сколько о ней. Может быть, мы расскажем эру Серхио о средстве? Он ведь не глупый мужчина и сможет понять, что пускай сейчас и не до конца, но я, фактически, исполнил свое обещание.

— Это вряд ли. — Мне показалось или Алан побледнел? — Пока еще не пришло время делиться с ним такими секретами. Все будет строго по плану. Мы используем изобретение Дартера, потом ты отправишься домой, чтобы успокоить родителей. А месяца через два-три, по местному времени, вернемся сюда и посмотрим на результат. Если все сработает так, как я рассчитываю, то опасность будет устранена, и ты сможешь общаться с Даной столько, сколько тебе заблагорассудится.

Он что-то от меня скрывает, поэтому так тщательно пытается перевести тему разговора, в красках рисуя передо мной картины счастливого будущего.

— Алан, дружище, тебе не кажется, что пришло время, рассказать мне, что представляет из себя Сфера? И почему ты, в самом деле, не хочешь рассказать о ней эру Серхио?

Алан не ожидал, что я столь резво перескочу на эту тему. Он подумал, что я не заметил, как он изменился лицом в этом момент. Но я-то заметил и сделал соответствующие выводы.

— Только не надо говорить мне, что еще время не пришло! Если не сейчас, то когда же?

Алан тяжело вздохнул:

— Не доведет тебя любопытство до конца! Поверь, будем гораздо проще, если ты не будешь знать, как это подействует. Просто знай, что с большой долей вероятности, о вампирах уже можно будет, не беспокоится.

— Мне хочется узнать правду. Думаю, что я это заслужил.

Алан открыл глаза и строго посмотрел на меня.

— Хорошо. Ты действительно имеешь на это право. Скажи мне, как ты подумал, действует это средство?

— Ну, я подумал, что в сфере содержится некий газ, безвредный для людей, но смертельно опасный для вампиров. Мы этот газ распыляем, и вампиры сами по себе отбрасывают лапки.

— Приблизительно так все и обстоит, хотя и не совсем. В сфере действительно содержится уникальный по своим свойствам газ. Он распространяется по воздуху, от человека к человеку. И действует он как раз таки на людей — для вампиров он совершенно безвреден.

— То есть как? — похолодело все у меня внутри.

— А вот так. Не делай такие страшные глаза — для людей он безвреден. Может быть, проявятся некие симптомы, как при простуде, но летальных исходов не будет. Газ не рассчитан на уничтожение — он призван совершить в человеческом организме некие изменения, усовершенствовать его. Меняет совсем немногое, и проходит это практически незаметно. Газ делает людей немного хуже, чем они были, чуть злее. Нас бы с тобой, людей самых что ни есть обычных, он бы превратил в полоумных берсерков, одержимых жаждой разрушения. Для местных жителей он не окажет столь губительного воздействия. Газ лишь привнесет в них ту самую крупицу зла, которой у них не было от рождения. Это даст им шанс. Позволит самим защитить себя и свой дом.

— Ты не шутишь? — уточнил я, хотя прекрасно понимал, что сейчас мне как раз и была рассказана, пускай и отвратительная, но правда.

— Нет. Я же тебя предупреждал, что далеко не всегда хорошо знать все.

— Так нельзя поступать!

— Почему нет? Лучше позволить им всем погибнуть?

— Нет, конечно. Нужно постараться что-то другое придумать!

— Что? Ты думаешь, лучшие умы не ломали себе головы над этой проблемой? Нет иного выхода, раз местные не готовы впустить на свою территорию армии Света.

— Но ты же говорил, что это исключительный мир. Таких вообще почти больше нет. Вы защищаете его, как можете, стараясь не допустить сюда плохих людей. Это эталон человеческого развития и гуманного общества. И теперь ты планируешь опустить их до общего уровня? Сделать такими же, как все? Тебе не кажется, что это неправильно?

— Лучше дать им просто умереть? — спокойно уточнил Алан. Мое эмоциональное выступление не произвело на него никакого впечатления. — Пускай счастливо, на радость всем, поживут еще несколько месяцев, может быть, полгода. Это ведь, не так мало, если задуматься. Полгода — за это время можно успеть многое. А потом, пускай они все, вместе с некогда счастливым миром, останутся лишь в памяти людей, да в скупой информации в каталогах Станции. Так будет лучше? Так правильней?

Я знал, что Алан сейчас во многом прав, но не мог с ним согласится. Все мое существо было против такого чудовищного акта.

Уже второй раз я оказывался перед выбором, в котором было всего лишь два варианта, один другого хуже. В этот раз, ситуация была гораздо сложней. Если в гостинице с бесчувственными энулами, как поступить решал я сам, то здесь это было сделано еще до меня. Причем, решение принимал не Алан — слишком оно серьезно для обычного мальчишки. Даже, если мне удастся его разубедить, то Свет найдет другого исполнителя в кратчайшие сроки. Безвыходная ситуация.

Можно было вырубить Алана из шокера и постараться спрятать сферу. Только вот к чему приведет этот шаг? Несколько месяцев спокойствия, после которого этот мир окажется во власти тьмы и хаоса. Нет, это был совсем не выход.

— Они сами выбрали свой путь.

— Любая свобода хороша до определенной границы, пока она не начинает граничить с безрассудством!

— Нельзя же решать за других и навязывать им свою волю. Ты сам мне об этом говорил!

— Так мы ничего сами и не решаем, и ничего не навязываем. Мы нашли определенную лазейку. Ты же знаешь, что у нас здесь есть заказчики, из числа местных жителей. Они полностью посвящены в детали плана, знают о последствиях, и, пускай со скрипом, но приняли его. И это не простые обыватели — они выражают интересы значительного числа общества.

— Это всего лишь уловка!

— Лазейка, — уточнил Алан. — И раз уж речь зашла об предыдущих разговорах, то ты ведь сам говорил — Свет всегда получает то, что хочет. Может быть, не всегда красивыми способами, только вот и невозможно всегда поступать абсолютно правильно. Иногда складываются ситуации, вроде этой, с вампирами, когда о морали можно и нужно забыть.

— Цель оправдывает средства? — горько спросил я.

— Совершенно верно, — последовал безжалостный ответ. — Цена высока, но не выше миллиардов человеческих жизней.

— А если бы заказчиками были обычные, не располагающие, пускай и весьма относительной, но властью, чтобы ты делал? Притворился, что это всего лишь обычный заказ, а ты лишь исполнитель? Тебе заказали товар, ты его доставил, а для чего он нужен вроде, как и не твое дело? Так?

— Не исключено. — Алан все так же спокойно глядел на меня. Я не видел в его глазах даже тени сомнений. Он был уверен, что поступает единственно правильным образом, и ничто не могло поколебать эту уверенность. Он не хотел понимать, что вторгаться в дела других людей неправильно, и совсем уж недопустимо, менять этих людей, даже не спросив их на это разрешение.

— У них же здесь нет государств, поэтому эти двое фактически никто.

— Они представляют значительную часть населения и этого уже достаточно. А ты что предлагаешь? Пойти и у каждого спрашивать мнение, относительно уже принятого решения? Провести референдум? Вспомни, сколько людей решилось спасти свои жизни, и ты поймешь, какой мы получим результат. Всего несколько сотен эмигрировало. Когда вампиры начнут активней действовать, возможно, число людей, пожелавших начать новую жизнь на другой планете, вырастет. Но, в лучшем случае, речь будет идти о нескольких тысячах. Что делать с оставшимися здесь двумя миллиардами? Оставить все на своих местах?

— Да. Это их сознательный выбор.

— Ты же сам у меня интересовался, почему мы не можем принудить местных жителей к спасению их собственных жизней. — Алан начал заводиться. — Принудить! Ненавижу таких людей, как ты. Теоретизировать готовы бесконечно долго, но стоит только дойти до дела, как вы поднимаете лапки, ссылаетесь на некие призрачные идеалы, и в кусты. Нужно делать, а не языком болтать!

— Ты понимаешь, какую чудовищную вещь собираешься претворить в жизнь? Ты изменишь их, изменишь непоправимо и навсегда. Ты их убьешь, пускай и не в биологическом смысле. Ты убьешь их личности, уничтожишь их естество. Они уснут одними людьми, а проснуться уже совершенно другими. Чем будет казаться им их прошедшая жизнь, все их идеалы? Нелепым сном, бредовым воспоминанием? Сколько людей от этого сойдет с ума, сколько будет уничтожено семей, сколько это породит насилия? Мне даже сложно представить себе все последствия такого шага. Ты этого хочешь?

— Я не говорил, что хочу — я сказал, что сделаю. И вовсе не потому, что привык держать слово. И не из-за родителей. Потому, что, не смотря на всю кажущуюся неправильность такого шага, другого пути нет. Поступить так, распылить этот газ, может быть и аморально, но верно! Это правильно. Жизнь превыше всего! Возникшие трудности местные жители смогут преодолеть, если они, в самом деле, хорошие люди, а не ошибка природы. Они всего лишь, в нужный момент, смогут взять в руки вилы, или топоры, или что под руки попадется, и защитить себя и свою семью. Да, будут определенные последствия и срывы, но, в конечном итоге, они и их мир смогут выжить. Это самое главное!

— Я не буду во всем этом принимать участие, — тихо сказал я.

— Да и не надо, — буркнул Алан. — Можешь уходить прямо сейчас, тебя никто не держит.

— Не могу я открыть сам дверь, и ты об этом прекрасно знаешь. Открой мне ее сейчас, и я уйду. Мне противно, что я во всем этом принимал участие. Мои поступки отвратительны сами по себе, но теперь их вообще невозможно оправдать. Я совершил гнусности во имя того, чтобы совершилась еще большая гнусность. Не хочу теперь видеть, как ты будешь уничтожать этот мир.

— Сколько в сказанном тобой пафоса! — Алан поднялся с кровати. — Прекрати, я тебя очень прошу — прекрати. Еще совсем не факт, что произошедшее изменения окажутся фатальными и не обратимыми. Мы знаем о функциях газа, но глубокое исследование не проводилось. Вполне вероятно, что геном он не затронет, и перестанет оказывать свое влияние через пару месяцев.

— И каковы шансы, что все будет развиваться по описанному тобою сценарию?

— Ну не знаю, — призадумался Алан, — пятьдесят на пятьдесят, наверное. У Дерека не было возможности проводить исследования ДНК, и смотреть какое влияние на него окажет газ. Просто, опытным путем установил, что спустя примерно полтора месяца, газ уже не передаваться от зараженного к следующему объекту.

— Будем надеться, что все так и получится, — пробурчал я. — Откроешь мне дверь на Станцию?

— Запросто. Ты уйдешь и даже не попытаешь счастья увидеться с Даной?

— Ты не хочешь отпускать меня? Почему? Для чего я тебе вновь понадобился? Я уже сказал, что не хочу видеть последствий от использования сферы Дерека.

— Да ты их и не увидишь! Я же описал, какое воздействие газ окажет на нас с тобой. Поэтому, когда он будет распылен, я сразу же отправлюсь на Станцию, чтобы не подвергнуться его воздействию. И раньше, чем через несколько месяцев ни один агент Света, ни один человек не ступит на эту планету, во избежание, так сказать последствий. — Алан поскреб переносицу. — Ты мне нужен, тут ты прав. Я привык к тебе. Привык, что мне есть на кого положиться, что ты всегда прикроешь. Да и, откровенно говоря, чувствую я себя паршиво. Я открою для тебя дверь в любой момент — сам понимаешь, это не проблема. Но я прошу тебя, помоги мне еще совсем немного.

— Не собираюсь я тебе помогать. Не в этом деле. Но вот с Даной совсем не прочь встретиться…

 

Глава 27.Встречи

От разговора с Аланом голова у меня начала трещать, от разрывающих ее мыслей. То, что задумал мой друг и его работодатели, было неправильным. Жаль, что он сразу меня не посвятил меня в детали плана, тогда у меня было бы время все обдумать. Как знать, вполне может статься, что занял бы сторону лучшего друга. Либо, что не менее вероятно, отправился домой, и, постарался обо всем забыть, как о страшном сне. Возможно, поэтому Алан и держал подробности в секрете — знал, что я откажусь. А ему было необходимо, чтобы кто-то, не засвеченный в делах Света, прикрывал его спину. И я справился с этой обязанностью совсем не плохо. Хотя, с другой стороны, не будь меня и в неприятности он бы не влип — спокойно нашел бы Алхимика и без проблем покинул тот мир. Хотя, совсем не факт, что в одиночку смог бы справиться с дестриксом. В любом случае, хитрость Алана, пока играла ему на руку. Он добивался всего, чего хотел, при этом успешно используя в своих планах. Интересно, что он во мне увидел тогда, в ту нашу первую встречу, что сразу решил сделать меня напарником.

В любом случае, сейчас я был ему нужен. На уровне плана все выглядело очень просто и изящно. Но мы с ним уже на собственном опыте убедились в том, как безжалостно судьба вносит свои коррективы в планы. Всего невозможно предусмотреть. Алан же сейчас далеко не в лучшей форме и без моей поддержки ему будет сложнее справиться.

Я же не знал, что делать. С одной стороны — мне была противна сама идея о столь кардинальной мере. С другой, я все равно ничем не мог помешать, ничего не мог изменить или поправить. Отступать же сейчас, когда до завершения всей истории осталось совсем ничего, было как-то неправильно. Я ведь участвовал во всем этом с самого начала, и угробил часть себя, ради выполнения миссии. Поэтому, я склонялся к тому, что Алану помогать не стану, но останусь с ним до конца, как изначально и планировал. Нужно же узнать, чем закончится вся эта история.

Мы вышли из гостиницы и поймали экипаж.

На небольшой площади, метров тридцати в поперечнике, экипаж остановился. Дома вокруг, с фасадами бледно-коричневого цвета, образовывали почти правильный круг. В центре же этой маленькой площади, стоял небольшой фонтан: девушка, с распущенными волосами, сидела на камне, а вокруг нее, в воздух взлетали десятки струек прозрачной воды. Я расплатился с кучером и мы с другом покинули экипаж.

Мы обошли фонтан, и оказались возле маленького кафе, расположенного на первом этаже дома. Возле больших стеклянных витрин, стояло три деревянных столика с резными ножками. Над ними раскинулись широкие зонты, защищавшие столики от солнца. Рядом со входом стоял фонарный столб, может быть, поэтому заведение и называлось: «У фонаря».

В кафе оказалось довольно сумрачно. Внутри стояло еще с десяток столиков, застеленных белыми скатертями. Здесь, как и на улице не было ни одного посетителя. Единственным живым существом, кроме нас с Аланом, оказался бармен, стоявший за стойкой, в дальнем от входа конце зала.

Когда мы открыли дверь, над нашими головами раздался звон колокольчика, извещавший хозяев о посетителях. Бармен тут же среагировал на звук, и оторвал голову от стойки. Судя по всему, до нашего появления, он банальнейшим образом спал на рабочем месте.

Алан уверенно направился к нему.

— Чего изволят юные эры? — поинтересовался бармен.

— Спасибо, ничего не нужно, — отказался от предложения Алан. — Мы, собственно, к вам по делу.

— А мне подайте, пожалуйста, чего-нибудь холодного и освежающего, — попросил я бармена, перебив, ничуть не терзаясь, друга.

В кафе было довольно душно, еще хуже, чем на улице. Я чувствовал, как по моей спине побежали струйки пота.

— Сию секунду, эр, — радостно улыбнулся бармен.

Алан укоризненно посмотрел на меня. Очень он не любил, когда приходилось отвлекаться от дел, из-за пустяков. Я проигнорировал взгляд друга — ничего не случится, подождет.

Меньше чем через минуту, бармен поставил передо мной высокий стакан. Внутри него была жидкость, имевшая бледно-зеленый оттенок, а сверху плавали кубики льда. Взяв его в руку, я сделал первый глоток и зажмурился от удовольствия. Напиток оказался настолько холодным, что от него заломило зубы. Вкус очень приятственный: легкая кислинка, и аромат мяты. Напиток по-настоящему освежал, прогоняя малейшие признаки жажды.

Я кивнул головой, благодаря бармена. Он, в ответ, улыбнулся, как мне показалось довольно — угодил клиенту.

— Так чем же я вам могу быть полезен? — поинтересовался бармен. Приветливая, белозубая улыбка не сходила с лица мужчины. Так и хотелось, помимо воли улыбнуться ему в ответ.

— Меня зовут Алан, а это мой соратник Артем. Мы выполняли одно деликатное поручение эра Ардсаша. Вы понимаете, о чем идет речь?

Улыбка мгновенно слетела с лица бармена.

— Кажется, догадываюсь.

— Отлично. В таком случае, будьте любезны, сообщить эру Ардсашу, об успешном завершении мероприятия. Мы готовы с ним встретится и обсудить прочие детали. Мы остановились в том же номере, что и в прошлый раз — найти нас не составит труда.

— Хорошо, я понял и все передам. Ожидайте гостей сегодня, около восьми часов вечера.

Меня несколько удивила такая осведомленность простого бармена о нашем задании. Еще больше озадачило, сколь уверенно он назначает время встречи, будто готов прийти на нее сам. Алан же лишь невозмутимо кивнул головой, не проявив не малейших признаков удивления.

— В таком случае, мы пойдем. Сколько вам должны?

— За счет заведения, — махнул рукой бармен.

— Спасибо. Всего доброго! — я одним глотком допил напиток из стакана и побежал догонять Алана, уже успевшего выйти из кафе.

Усадьба эра Серхио располагалась неподалеку, поэтому решили немного прогуляться.

Вся же я не выдержал молчания и задал другу один вопрос:

— Алан, ну почему этим должны заниматься мы с тобой?

— Ну, а кто еще, кто? Почему ты так стремишься переложить ответственность на других? Между прочим, у тебя здесь любимая девушка живет, да и мир этот принимает как родного. Разве это не означает, что именно ты должен печься о его благополучии? У тебя должны быть руки запачканы, а не у какого-то безымянного агента. Ну, и ко мне это тоже в полной мере относится, хотя причины у меня иные.

— У меня и так руки запачканы, благодаря тебе! — прошипел я сквозь зубы.

Я едва смог совладать со своим гневом и не броситься на друга в драку. Он ведь фактически сейчас назвал меня трусом и слабаком, а это было подло, совсем, как удар между ног. По крайней мере, эффект эти слова на меня оказали вполне сопоставимый.

Алан увидел, какие чувства меня обуревают, и отошел в сторону на пару шагов, во избежание.

— Алан, чтобы ты там себе не думал, я вовсе не трус! Я просто отстаиваю, то, что считаю правильным. Когда я убивал дейров, чтобы спасти тебя, я боялся, но смог победить свой страх.

— Я знаю это! Знаю!! Не подумав, сказал.

— Тогда извинись! — потребовал я.

— Тем, дружище, прости меня. Ляпнул не подумав!

Я сразу поверил Алану. Он действительно искренне жалел о том, что сказал в пылу раздражения.

— Только никогда больше, слышишь, никогда, не смей меня так называть! Договорились?

— Конечно, — облегченно сказал Алан. — Значит мир?

— Мир.

Так получилось, что идти к Дане я уговаривал Алана зря. Прийти-то пришли, но оказалось, что кроме прислуги в доме больше никого нет. Как сообщил нам садовник, эр Серхио вместе с дочерью отправились в гости. Он так и не сказал нам, куда именно они ушли. Толи сам не знал, толи не должен был этого никому говорить. Однако, клятвенно заверил нас, что непременно, как только хозяева вернуться, сообщит им о нашем визите.

Мы вышли за пределы усадьбы и остановились, чтобы обсудить дальнейшие планы.

— Что будем делать? — поинтересовался я. Времени до вечерней встречи оставалось более чем достаточно.

— Не знаю, — Алан пожал плечами. — Нужно как-то время убить, но вот как?

— Придумывай! Ты же у нас глава операции!

— Как смешно! Пойдем, может быть, покушаем?

— Давай, — согласился я. — Только кафе найдем ближе к морю.

— Захотелось морской пищи?

— Да нет, просто всегда мечтал пить кофе и при этом любоваться на безмятежную морскую гладь.

— Ты у нас оказывается романтик!

Минут пять мы пропетляли по узким улочкам, пока не нашли подходящее заведение. Можно было бы вернуться в кафе, из которого ушли всего несколько десятков минут назад. Там бы нас покормили вкусно и бесплатно, но было в этом что-то не правильное. Поэтому, не сговариваясь, мы решили немного прогуляться, пока не найдем нечто более подходящее.

Кафе, скрывалось в тени деревьев, и из него открывался прекрасный вид на море. Мы заняли крайний столик. Не смотря на то, что я уже давно ничего не ел, особенно проголодаться не успел. И виной тому была жара. В такие дни, я всегда мало ем.

Алан заказал себя несколько блюд и салатов. Я же решил ограничиться малым. Попросил холодного сока, мороженного и окрошки. Как ни странно, но в местном языке видимо нашлось блюдо достаточно близкое по значению к заказанному мной. Меня это с одной стороны удивило, с другой обрадовало.

Мороженное и напитки нам принесли почти сразу. За то время, что я неспешно поедал холодное лакомство подоспела и окрошка. Алана попросили подождать десяток минут — его обед еще не успели приготовить.

Блюдо по вкусу окрошку напоминало весьма отдаленно. Овощи все сплошь местные, незнакомые. Мяса же не было вовсе, что вовсе не удивительно. Зато квас, действительно походил на квас, так же как и сметана. В целом, вполне съедобно и даже вкусно, несмотря на специфические ингредиенты, но не окрошка, совсем не окрошка.

Для того чтобы притащить все заказанное Аланом, потребовалось сразу две официантки. Наваристая похлебка, в котором плавали соблазнительные кусочки рыбы и зелени. Большой омар, красного цвета, безвольно вытянувший клешни с тарелки. Блюдо с большими креветками и пару соусниц, а так же салат довершали картину.

— Да, я проголодался! — сказал Алан, поймав мой удивленный взгляд. — К тому же, я восстанавливаюсь после раны, а значит, мне нужно много кушать!

— Так я ничего против не имею! — заверил его я.

Пока он насыщался, я блаженно откинулся на спинку стулу и принялся рассматривать прохожих, лениво потягивая ледяной сок.

Люди были совсем обычные на вид. Такие же, как я, или Алан. Отличия нельзя было увидеть глазами, так как они скрывались в глубине души, или в генном коде. На том уровне они являлись практически нашими антиподами.

Неужели все дело в одном жалком гене? Пусть так, но разве это делает их лучше нас? Чего стоит человек, пускай добрейший из всех живущих, если он не может защитить себя и своих родных? Добро возведенное в абсолют, способно ли оно действительно довести до добра?

Как-то так получилось, что мои мысли долетели до Алана. Хотя я к нему вовсе и не обращался с мысленной речью.

По крайней мере, он ответил у меня в голове, не отрываясь при этом от еды:

«Дело не в генах, можешь не ломать над этим голову».

«А в чем же тогда?»

«Сложно объяснить. Когда Бог создавал людей, он вложил в их души, изначально светлые и добрые, щепотку зла. Это испытание, это соблазн, которое должен в себе подавить каждый, чтобы доказать, что он действительно лучшее творение Бога. В жителях этого мира, эта щепотка крайне мала. Она позволяет местным жителям врать или предавать, но изначально чистая душа, не дает им причинять физический вред любым другим живым существам».

«То есть, они более совершенные в глазах Бога, чем все мы?»

«Нет, вовсе нет. Человека определяют поступки, и только они имеют в глазах создателя значение. Хотя, с точки зрения Света, именно к этому идеалу и должны стремиться все люди».

«Но при этом, прочие отрицательные качества могут оставаться? Ведь боль можно причинить не только физическую!»

«Так-то оно так, но если из человека совсем убрать темную сторону, то это будет совсем уже иной вид живых, мыслящих существ. У них не будет тяги ни к чему, не будет желания расти и совершенствоваться. Ведь именно чувства, может быть и не очень положительные, толкают человека вперед».

«То есть?»

«Ну, смотри. Предположим, ты страшно завидуешь своему другу или соседу. Ты хочешь всем доказать, что ты гораздо лучше его, если не во всем, то во многом. Ты начинаешь учиться, страстно и неистово, стараясь оказаться лучшим в выбранной профессии. Таким образом, изначально не очень правильный мотив — зависть — подталкивает тебя к личному росту».

«Но я ведь могу поискать более простой путь. Постараться его оскорбить, или унизить. Получить нужное силой, в конце концов».

«Вот этот твой выбор — пойти по простому пути, лжи и обмана, или по сложному — учебы, и определяет хороший ты человек, или не очень».

«Как-то все сложно», — задумчиво сказал я.

«Это только на первый взгляд так кажется. А ты, на досуге, задумайся над моими словами, и поймешь, что, на самом деле, все достаточно просто. Нужно лишь для себя решить, кем ты хочешь стать, чего достичь».

«Хорошо, подумаю, — пообещал я. — Ну, а как всех людей, собираются сделать копией местных жителей? И зачем?»

«На второй вопрос я уже тебе ответил. Свет считает местных жителей эталоном человечности. А вот как именно, не совсем понятно. Они считают, что для начало нужно победить Тьму, как образование, и лишь затем бороться с тьмой в душах людей. Если не будет врагов и опасности, и людей изначально будут воспитывать на началах равенства и добра — то все может измениться в лучшую сторону, и мы, по крайней мере, перестанем друг друга убивать! А это уже не мало!»

«Ты сам-то веришь, что все это получится?» — Скептически поинтересовался я.

«Это, пока не официальный проект, а всего лишь слух, ни чем не подтвержденный. Если высшие иерархи Света нечто подобное задумывают, значит у них готов определенный проек, который, с большой долей вероятности, реально может быть воплощен в жизнь. И он будет гораздо масштабнее и сложнее того, что я сейчас тебе обрисовал на пальцах».

«Ну, может быть», — я не стал спорить, хоть мне вовсе и не верилось в реальность осуществления такого плана.

«У тебя еще есть вопросы, любопытный ты мой? Или я могу спокойно покушать?»

«Есть еще один, но последний. Можно?»

«Давай».

«Я так понимаю, что все верят в существование Бога?»

«Практически все, хотя и атеисты тоже существуют. Наука не может опровергнуть существования высшей силы. Скорее наоборот. Понимаешь, с точки зрения науки, не возможно объяснить появления жизни. Точнее, все объясняется, но при этом существуют столько натяжек, на которые ученые мужи предпочитают закрывать глаза».

«Например?»

«Ни кто не может объяснить, как так получилось, что человек, как вид, зародился во всех мирах приблизительно в одно время. Религия же объясняет весьма четко — именно тогда первые люди были изгнаны из Рая и расселены по нескольким мирам».

«Но ведь в Библии, насколько мне известно, говорилось, что людей было всего двое — Адам и Ева?»

«Не то, что-то там у тебя говорилось», — Алан поморщился, и едва не подавился кусочком кальмара.

«Ну, допустим. А дальше что?»

«Не знаю как у вас в мире, но наиболее популярная теория зарождения жизни естественным путем, выглядит следующим образом. Дескать, в океане, плескались простейшие одноклеточные организмы. В этот океан постоянно били молнии, и с течением времени, эти клетки перемешались между собой, начав образовывать клетки ДНК. Но, они, эти самые ученые, забывают, что для того, чтобы такой процесс произошел на одной единственной планете, потребуется количество лет, большее, чем существует сама Вселенная! Да и вообще, сам этот процесс, основан на таком числе всяческих «если», случайностей и совпадений, которые просто не могут произойти одновременно. Такого просто не бывает! А теперь ты вспомни, что этот процесс должен был протечь одновременно минимум в пятидесяти известных миров! Вероятности подобного исхода просто не существует. Это не могло произойти, потому что не могло произойти. Я ответил на твой вопрос?»

«Это была прелюдия к вопросу, — улыбнулся я. — Вопрос в другом. Если верить Библии, то человек создан по образу и подобию Бога, и является венцом творения. Откуда же, в таком случае, взялись инопланетяне с других планет?»

«Вот ты странный! Да человек венец, но ведь и до него Бог творил!»

«Все так просто»? — усомнился я.

«Ну да».

«Ладно, кушай тогда, не буду больше тебя отвлекать».

Нельзя сказать, чтобы я раньше совсем не верил в Бога. Я допускал факт его существования, хотя и испытывал изрядные сомнения. Не мог поверить, не получив никаких доказательств.

«Да я, собственно, больше и не хочу, есть», — признался Алан.

У меня сразу не возникло сомнений, что не сможет он справится с заказанным, и оказался совершенно прав.

Я не удержался и от всей души улыбнулся.

— Счет, пожалуйста! — попросил я, проходившую мимо официантку.

 

Глава 28. Сфера

Так и не придумав, чем еще себя можно занять, мы вернулись обратно в гостиницу. Собирались дождаться наших заказчиков, однако, как оказалось, зря. Портье передал адресованную нам записку. В ней эр Ардсаш извинялся, что не сможет прийти к назначенному сроку, вместо этого назначал нам встречу чуть позже в порту. Ровно в одиннадцать часов нам предписывалось явиться в это место, при этом захватив с собой сферу. Судя по всему, они не собирались тратить времени понапрасну, и намеревались сразу пустить сферу в дело.

Поднялись к себе в номер. Алан не выказывал никакого беспокойства, относительно изменения планов. Я сразу же улегся в кровать и задремал, а друг достал из сумки книжку в мягкой обложке и принялся за чтение.

Вечер оказался неожиданно холодным. Погода, на глазах, начала стремительно портиться. Небо заволокло тяжелыми серыми тучами. Поднялся ветер, становившийся с каждой минутой все сильнее и сильнее. По оконному стеклу ударили первые капли дождя.

Благодаря предусмотрительности Алана, простуда нам не грозилась. В рюкзаке нашлись припасенные им куртки с капюшонами и плотные штаны.

Одевшись, мы выпили горячего сладкого чая со сдобными булочками, взяли рюкзаки с вещами и вышли из гостиницы.

Дорогу до места назначения нашли быстро. Всего и надо было, что постоянно спускаться вниз по главной улице.

В порту пахло морем и рыбой. Мы прошли, через уже закрывшийся рыночек, где запахи рыбы пропитали каждый миллиметр пространства. Кругом все блестело от чешуи. Отдельные, недобросовестные продавцы, сваливали требуху и начавшую портиться рыбу прямо на улицу. Я впервые порадовался, что погода испортилась. Ветер хоть как-то разгонял рыбный смрад. Мне и думать не хотелось о том, как же здесь воняло днем, когда стояла жара.

Ветер крепчал. Немногочисленные моряки, попавшиеся нам на причале, торопились как можно скорее убежать домой, к себе на корабль или в ближайший кабак. Волны неистово бились о пристань, словно армии, осаждавшие неприступную крепость. Навал за навалом. С каждым разом волны становились все больше, все яростнее.

В небесах промелькнула яркая вспышка молнии. В ее свете, я увидел, что в море твориться, черти что. Ураган, шторм — морской царь неистовствовал, прознав о нашей задумке, и пытался остановить нас. Экипажи кораблей, которые собирались, отправится в плаванье, спешно опускали паруса, и ослабляли канаты. Несмотря на доброту местных жителей, материться они умели. Сейчас над причалом раздавались сложные трехэтажные конструкции, от некоторых из которых у меняя уши порозовели.

В море, совсем недалеко от берега, я увидел корабль. Он не успел доплыть до порта, до начала шторма. На его палубе суетилась команда, выполняя неслышные отсюда команды. Основные паруса уже были сложены, и остались только небольшие, низко закрепленные, штормовые паруса, служившие для улучшения управляемости. Корабль уверенно шел в порт. Мне это показалось странным. Я всегда думал, что корабли, не успевшие дойти до пристани, во время шторма, остаются на месте. Ведь при швартовке возникала опасность, что очередной волной, корабль может швырнуть на берег и разбить о пристань. Видимо я ошибался, или у моряков были свои секреты на этот случай. По крайней мере, корабль, пускай и медленно, но неотвратимо, приближался.

Заказчики ждали нас в условленном месте. У одного из них в руке был яркий фонарь, ставший для нас путеводным маяком. Мы поспешили на его свет.

На мужчинах были надеты толстые брезентовые плащи, а на глаза надвинуты капюшоны. Непогода им была практически не страшна. По крайней мере, неприятных ощущений, она доставляла им несравненно меньше, чем нам с Аланом, одетым в куртки. В городе в них было вполне комфортно, но в порту, усилившийся ветер, легко преодолевал эту преграду, пробирая до самых костей.

Один из мужчин махнул рукой, приглашая нас идти следом за ними.

Алан поправил рюкзак со сферой за спиной, и уверенно двинул следом за заказчиками.

Я чувствовал себя жутко неуютно, и вовсе не из-за отвратительной погоды. У меня в душе, будто струна натянулась, от того, что должно было скоро произойти. Меня это бесило и раздражало, а, больше всего, выводила из себя невозможность хоть что-то изменить. Я до скрипа стиснул зубы, чтобы не дать прорваться ругательствам.

Мы шли следом за мужчинами, огибая доки. На пристани кругом валялись, то успевшие прогнить канаты, то какие-то бочки или тюки. В некоторых местах, я видел высокие пирамиды ящиков, заботливо укрытые брезентом. Видимо товар какого-то предусмотрительного купца. Возле одного из складов, я увидел с десяток деревянных бочек, в которых плескалась еще живая, крупная рыба.

«Ал», — позвал я друга.

«Чего тебе?»

«Что, разве других агентов Света не будет? Нам никто не поможет открыть дверь?»

«Нет, все агенты были эвакуированы еще вчера. Никто не станет подвергать их жизнь опасности. Так что мы можем рассчитывать только друг на друга. Не беспокойся, сегодня я смогу тебя вытащить отсюда и без посторонней помощи».

«Понятно».

Слова Алана меня если и успокоили, то совсем немного. Я-то надеялся, что эвакуировались все же не все агенты Света. В присутствии того же Марка мне было бы гораздо спокойнее.

Люди вокруг суетились, пряча от непогоды груз, лежавший на берегу. Видимо для них, столь кардинальное изменение погоды, тоже оказалось сюрпризом. Теперь они во всю старались свести ущерб от непогоды к минимуму.

Мы спустились почти к самому морю. Теперь ветер швырял в нас пригоршни воды, и норовил бросить в морскую пучину.

Уже через пару минут, я почувствовал, что промок до нитки. Меня вдруг посетила мысль, которая показалась крайне удачной. Поэтому я сразу же достал из кармана платок и обмакнул его в море. Ткань моментально намокла. Проделав это, я поспешил за спутниками, успевшими отойти от меня на довольно значительное расстояние.

К одному из складов был прислонен огромнейший, уже покрывшийся налетом ржавчины, якорь. У меня едва глаза на лоб не вылезли, когда я его увидел. Это, каким же тогда должен быть корабль?!

Самое смешное, что заказчики, как раз в этот сарай и зашли.

Внутри сухо и, главное, безветренно. Пахло рыбой и какими-то пряными специями. Все пространство было занято товарами. Тюки и ящики составлены в колонны от пола, до самого потолка. Между ними, оставлены лишь узкие проходы, по которым можно было протиснуться, лишь боком. Алану пришлось снять рюкзак, и осторожно тащить его перед собой на вытянутой руке.

Пройдя с десяток метров, мы, неожиданно, вышли на пустое пространство. Пятачок, в два десятка метров по горизонтали, который, словно стены, окружали мешки с товарами.

Мужчины прошли вперед, и встали напротив нас. Я занял позицию по правую руку от Алана.

Заказчики скинули капюшоны. Тот, что помладше, с конским хвостом, отрегулировал лампу, и фитиль, скрытый за стеклом, загорелся много ярче. Он легко осветил все пустое пространство, и бросил длинные черные тени на тюки.

— Здравствуйте, ребята, — поприветствовал нас старший.

— Добрый вечер, — откликнулся Алан. Я ограничился лишь приветственным кивком.

— Я правильно понял, что задание уже исполнено, и что средство для борьбы с вампирами у вас?

— Да, это так.

— Отлично! — мужчина потер руки. — Признаться не ожидал, что вы успеете сделать все так скоро. Приятного иногда и ошибаться. Оно у тебя в сумке?

— Да, здесь, — ответил Алан, и легонько похлопал по рюкзаку. — Вы помните условия? Помните, как оно на всех вас подействует?

— Хотел бы я это забыть, — проворчал, молчавший до этого момента Жан. Теперь, когда я мог видеть его лицо, он не казался мне таким уж грозным и страшным. Глаза на выкате, по-лошадиному вытянутое сухое лицо. Скулы покрывала щетина. С такой внешностью, даже не смотря на внушительные по ширине плечи, впечатление он производил довольно комичное.

Эр Ардсаш укоризненно посмотрел на своего напарника.

— Вы действительно уверены, относительно свойств этого вещества?

— У нас, сами понимаете, не было времени проводить эксперименты, — ответил Алан. — Но по всему выходит, что изначальные предположения были верны. Поэтому я и уточняю, относительно ваших намерений.

— Можно подумать, у нас есть другой выбор, — пожал плечами эр Ардсаш.

— Выбор есть всегда. Вы можете обратиться на Станцию за помощью. Передайте мне устную просьбу, и уже завтра тут будут наши люди.

— На это мы согласится, не можем! — отрезал эр Ардсаш. — Мы не допустим вмешательства в наши дела посторонних людей. Лучше уж согласится на ваше нынешнее положение, и в дальнейшим, защищать себя самостоятельно.

— Но почему? Вы опасаетесь, что наемники распоясаются и причинят вам какие-то неприятности? Если так, то напрасно. Они профессионалы своего дела и никогда не выйдут за пределы своего контракта. Поверьте.

— Ты так настойчиво пытаешься нас разубедить. Почему?

— Да потому, что я считаю не правильным делать то, что мы с вами задумали. Это чересчур. Боюсь, что вам самим придется распылять газ, потому что для меня эта слишком большая ответственность.

— Если завтра прибудут армии Света, то народ взбунтуется. Им начнут мешать работать, и найдутся те, кто отправится на Станцию за справедливостью. Тогда, наше небольшое дельце вскроется, солдаты вернуться домой, а проблема так и останется не решенной. Это не тот вариант, на который мы можем пойти и с которым готовы согласится, — эр Ардсаш покачал головой. — А что по поводу отказа в распылении газа, думает ваше руководство? Разве вы не должны были помочь нам до конца?

— Они солидарны со мной. Свою часть работу мы исполнили, как надо. Средство доставлено и передано вам в руки. Как с ним поступить, должны решать уже вы сами. Если вы посчитаете верным полностью изменить всех своих соплеменников и себя, стать другими людьми, то и сделаете это сами. Теперь это ваше внутреннее дело, ваше решение и ваша ответственность.

— Это приемлемо.

— Что нам нужно будет с ней сделать? — сухо поинтересовался Жан. — Просто разбить?

— Все будет немного сложней. Мы вытащим сферу на улицу, а вы активируете таймер. Через минуту, сработает небольшой заряд, сфера будет разрушена и газ начнет свободно распространяться. Нам с другом придется, сразу же уйти из вашего мира — это средство, может свести нас с ума. Газ ведь не будет производить кардинальных изменений и существенных перестроек организмов. Зло, которое живет в нас, в один миг, будет многократно усилено, и агрессия попроситься наружу. Контролировать себя мы уже не сможем, и начнем представлять серьезную опасностям вашим жизням.

— Мы тебя поняли, не оправдывайся, — сказал эр Ардсаш. — То, что ты говоришь, действительно звучит разумно, так и поступим.

— А непогода никак не может помешать? — уточнил Жан.

— Вовсе нет! Совсем, даже наоборот — она нам поможет. Ветром газ будет гарантированно быстро распространен и накроет добрую часть города. Дальше все будет происходить по цепочке. Газ передается воздушным путем, от одного носителя к другому. Достаточно будет лишь немного пообщаться с зараженным, чтобы подвергнуться воздействию вируса. К завтрашнему вечеру в Аллейне не останется ни одного не зараженного человека. Через двое суток максимум, перестройка ваших организмов прекратиться, и вы станете немного другими — сможете причинять вред другим людям. Более того, агрессия будет постоянно требовать выхода, и вы вряд ли сможете сдержаться. Это же новое чувство, новое ощущение, которым многим захочется испробовать. Поэтому, если вы чувствуете, что разговор выводит вас из себя, лучше его прекратить, чем потом жалеть о своих поступках.

— Мы это понимаем. Все уже просчитали и обдумали. Вскоре после того, как сфера будет использована, во всех газетах появятся сообщения, в которых мы все разъясним и призовем людей к спокойствию и смирению. Надеюсь, что этот шаг нам поможет хоть как-то сдержать неминуемый всплеск насилия.

— Как вы сможете объяснить причины своей осведомленности?

— Сошлемся на ученых, которым удалось докопаться до правды. Это уже не ваши заботы, как лучше прикрыть собственные спины, мы сможем разобраться и сами.

Алан в ответ только кивнул.

Я услышал, как что-то шебуршится в мешках. Вездесущие крысы, смогли проникнуть и сюда.

— Очень здорово, что для нашей встречи вы выбрали именно порт, — продолжил говорить Алан. — Моряки, несомненно, заразятся, и в кратчайшие сроки перенесут средство на другие континенты, тем самым освободив нас от дополнительной работы. Через несколько недель, на планете не останется ни одного человека, который не сможет, хотя бы попытаться защитить свою жизнь, если подвергнется нападению вампиров.

— Здесь неподалеку стоянка нарнов, поэтому, средство будет распространяться даже скорее, чем вы себе представляете, — сказал Жан.

— Тем лучше для вас.

— Сколько будет действовать газ?

— Он перестроит ваши организмы, и на этом его действие прекратится. Даже если зараженные, то есть измененные люди, станут контактировать друг с другом, никакого эффекта это не окажет. Для того чтобы вызвать в вас новую вспышку гнева, придется подвергать вас повторному воздействию газа.

— Это очень хорошо, — блекло улыбнулся эр Ардсаш. — Первая приятная новость. Изменения в организмах будут необратимы?

— Мы этого не можем знать. Собственно говоря, у вас тут и будут проводиться первые испытания этого средства, — сказал Алан. — Создатель этой сферы проводил эксперименты, и кое-что ему удалось установить. Газ вызывает мгновенную вспышку гнева, после того, как попадает в организм. Она длится около десятка минут, после чего к человеку возвращается способность здраво мыслить и полностью контролировать себя. Но определенный эффект, в виде повышенной агрессивности, раздражительности и злобы держался около двух месяцев, постепенно спадая. Учитывая, что в вашем мире газ будет распространяться на значительные расстояния и люди будут подвергаться его воздействию не одновременно, можно говорить, что уже через полгода, никаких внешних проявлений использования газа не останется. Что же касается тех изменений, что произойдут в ваших организмах — тут вопрос спорный. Вы можете стать прежними людьми, по истечении этого срока, а может, и нет.

— А наши дети?

— Простите?

— Нашим детям это приобретенная злобливость передастся?

— Я не знаю. Никто не знает, на сколько будут серьезными произошедшие с вашими организмами изменения. Вполне может так получиться, что передадутся.

Ардсаш горестно нахмурился и покачал головой. Чувствовалось, что ему сейчас совсем худо. Как ни как, он переписывал историю своего мира. От его решения зависело, изменится он, или останется прежним. Но, в тоже время, именно ему предстояло решить, выживет его мир или будет уничтожен. Что и говорить, не просто стой выбор!

— Думаю, что мы согласны, — сказал Жан, увидев колебания своего напарника. — Давайте, сделаем это прямо сейчас, пока мы не успели передумать!

— Ваша воля, — развел руками Алан.

Мы развернулись и хотели было пойти к выходу, как одновременно, в нескольких местах, свалились тюки. Следом за ними, откуда-то из-под потолка, спрыгнули три темных фигуры.

В первый момент, я испугался, что это вампиры. Что они каким-то образом проведали о наших планах и вознамерились их сорвать. Но в следующую секунду успокоился, увидев, в руках незнакомцев арбалеты. Вампиры не используют подручных средств. Единственное оружие — это их собственные организмы.

Я услышал, как за спиной, кто-то протискивается, по узкому проходу. Я посторонился в сторону, пропуская эра Серхио.

Он прошел в самый центр помещения и обвел нас всех задумчивым взглядом. Остановил взгляд на мне:

— Вот значит как, ты предлагал уничтожить всех вампиров?

— Нет, вовсе нет, — начал оправдываться я. — Я знал, что есть некое средство, которое сможет вам помочь, но, на тот момент, не был осведомлен относительно его свойств.

— И почему я тебе верю? — усмехнулся эр Серхио.

— Может быть потому, что я говорю правду?

— Эр Серхио, что ты здесь делаешь? — прервал нас Жан.

— Ну как что, увидел, как почтенные люди заходят в неприметный док. Вот и решил зайти поздороваться, да и случайно услышал ваш разговор. Изначально собирался уйти — как-то это, согласитесь, не красиво подслушивать — но очень уж интересные вещи вы обсуждали. Признаться услышанному вовсе не рад.

— А эти ребята теперь всегда вас сопровождают? — усмехнувшись, поинтересовался Алан. — Тросточку, там, подержать, или помочь сигарку раскурить?

— Раскусил ты меня. Эти ребята, охотники, между прочим, залегли тут уже пару часов назад, сразу после того, как мне стало известно о месте проведения встречи.

— Жан! — вскрикнул эр Ардсаш. — Почему?! Мы же уже все обсудили!

Его напарник опустил голову.

— Я посчитал, что это будет чересчур. Так поступать — не выход.

— Ты просто слабак! Мямля! Предатель! — эр Ардсаш кричал. Его лицо побагровело от гнева. — Мы все теперь умрем, и ответственность за это будет лежать на тебе, и только на тебе!

— Вот поэтому я и обратился к Серхио. Ждал от вас именно такой реакции, — сказал Жан, не поднимая глаз от пола. — Я не готов в этом участвовать. Мы, в конце концов, можем перебраться на Станцию. И все могут. А те, кто не захотят, ну это будет их собственный выбор, их ответственность.

— Думаешь, тебя это оправдывает? Снял груз с собственной совести? А вот и нет!

— Венсан, дружище, не кипятись. Жан до конца придерживался своих идеалов и поступил так, как считал правильным. Разве можно его за это винить?

Значит Ардсаша, на самом деле, зовут Венсан. Красивое имя. В сотни раз лучше придуманного им, из соображений конспирации.

— Надо признать, определенное рациональное зерно в вами задуманном есть. Это действительно могло бы сработать. Только нельзя лишать людей права выбора, нельзя навязывать им то, что тебе кажется верным. Просто нельзя. В этом я полностью солидарен с Жаном. Именно поэтому я не позволю вам претворить задуманное в жизнь.

— Интересно как? — поинтересовался Алан.

— Если ты не заметил, то у моих друзей, охотников, с собой арбалеты. И поверь, они умеют ими пользоваться!

— Вы не хуже меня знаете, что не сможете нас убить. У вас на это духу не хватит!

— Зачем же нам вас убивать? — улыбнулся эр Серхио. — Есть у меня одно интересное одурманивающее средство, притупляющее чувствительность. Наркотик. Убить вас сознательно они все еще не смогут, но вот выстрелить в ногу им теперь вполне по плечу. Но это крайняя мера. Отдайте нам сферу, и, никто не пострадает. В противном случае, стрела в ноге, а сферу мы забираем сами. Вас, конечно же, подлатаем и обеспечим должный уход, а сферу за это время спрячем в надежном месте. Поэтому, еще раз предлагаю, отдайте мне сферу, и все будут счастливы!

У меня внутри все похолодело. Не хотелось мне получать стрелу, пускай ее потом и извлекут, а рану залечат. Но ведь и сферы-то у меня нет! Хотя, зная товарища, можно было утверждать, что сдаваться без боя совершенно не в его стиле. Поэтому, мне могло обломиться и просто так, за компанию, чтобы под ногами не мешался.

«Ал, что будем делать?»

«Драться!»

«Сдурел?»

«Вовсе нет! Я получил разрешение на использование сферы. Я даже уже не в шаге, а во вздохе, от спасения своих родителей. Я не отступлю, даже если мне придется убить этого старого дурака!»

«Алан, нельзя так!»

«Заткнись».

Алан не собирался продолжать разговор ни со мной, не с эром Серхио. Он уже все для себя решил, и разговоры считал самой обычной тратой времени. Ал не стал больше размениваться на слова. Он резко прыгнул вперед, и ударил, не готового к атаке эра Серхио, ногой в ухо. Мужчина отлетел в сторону, и без чувств сполз по тюкам.

Так нельзя было поступать, нельзя!

Я кинулся вперед, намереваясь, остановить друга, однако просто не успевал за ним. Он двигался, очень быстро, словно и не был ранен. Я знал, что в рукопашной он гораздо сильней меня, но даже и не предполагал, что его мастерство столь велико.

Охотники действительно умели пользоваться арбалетами. Но толи от природы страдали косоглазием, толи излишне волновались, когда стреляли в человека, толи наркотик им разум затуманил чересчур сильно. Так или иначе, но в Алана они так и не попали.

Зато попали в его рюкзак.

Две стрелы пробили ткань, и я отчетливо услышал стеклянный звон.

Алан остановился на месте. На его лице отчетливо читалось изумление. Он поднес рюкзак к своим глазам, и увидел, как из всех его щелей потек розоватый дым. Он вдохнул этот газ, и тут же отбросил мешок в сторону.

Я успел заметить, как изменились его глаза в этот момент. Они стали совершенно дикие, налились кровью.

Не зря, я последовал наитию и намочил платок на пристани. Я прижал его к лицу, и бросился к другу. Собирался повалить его на землю, и сдерживать его, чтобы не наделал глупостей, пока не прекратится действие газа.

У меня ничего не вышло — он увидел меня и встретил прямым в нос. Колокольный звон, перед глазами все потемнело, и я почувствовал, как серию ударов обрушилась мне на ребра, печень и почки. Захват руки. Хруст. И я оказываюсь, отброшен на пол.

Боль затуманила разум и я закричал.

Через несколько томительных мгновений, перед глазами все прояснилось, пелена схлынула.

Я лежал на полу и плакал не столько от боли, сколько от бессилия. Видел, как Алан, особо не напрягаясь, свернул голову Жана, словно цыпленка.

Поэтому нельзя использовать такие методы борьбы, как придуманный Дереком газ! Они могут обратиться против своих создателей!

Я увидел, как Алан переключился на одного из охотников, жесточайшим образом его избивая. У мужчины не было не малейших шансов, одолеть обученного драться, и сошедшего с ума от злости, агента Света.

Я не могу на это смотреть.

Не хочу принимать в этом участия!

Я не хотел здесь быть. Я не хотел видеть, что сейчас будет происходить.

Мне здесь не место! — закричал я в голос.

Дверь, с позолоченной, немного изогнутой ручкой, появилась, рядом со мной, в полу.

Сил не было. Болело все тело. У меня совершенно не осталось сил, даже на то, чтобы, всего лишь подняться на ноги. Тогда я пополз вперед, помогая себе, целой рукой.

До двери я дополз.

Открыл ее.

И свалился в нее бесчувственным кулем…

 

Глава 29. Вместо эпилога

Как бы то ни было, но заканчивается все, в том числе и летние каникулы. Они вот вроде и длинные, но пролетают совершенно не заметно, как один, не уловимый миг.

В парке полным-полно желтых листьев. Они лежат на газонах, лавках, закрывают дорожки, заметно прореживали зеленые кроны деревьев.

День становился все короче, а вечера прохладней.

В парке я был не один, а со своим лучшим другом, Сашкой. Мы сидели на лавочке, и пили лимонад. Санька периодически курил. За месяцы моего отсутствия эта вредная привычка стала нормой его жизни. Сегодня мы вместе закончили последние приготовления к школе — закупили учебники, которых не оказалось в школьной библиотеке, тетради, ручки и дневники. До начала занятий оставалось чуть меньше недели.

Свежий воздух, пронизанный запахами недавнего дождя, приносил с собой блаженную прохладу. Последние пару недель в городе стояла удушающая жара. Так что таким изменениям в погоде я был только рад.

…Домой я вернулся в середине лета, в июле. По внутренним ощущениям, все путешествие заняло не более двух недель. За это время как на Земле, минуло целых четыре месяца. Из холодного марта я попал в жаркое лето. Та самая разница течения времени в мирах, не допускала исключений.

С мамой случилась истерика, когда я избитый, окровавленный, со сломанной рукой и слезами на глазах, позвонил в дверь. Она плакала от радости и не отпускала меня, крепко сжав в объятиях. Только минут через пятнадцать мне удалось донести до нее мысль, что мне плохо, и ее объятия причиняют сильнейшую боль моей сломанной руке. После этого мы, позвонив и обрадовав папу, рванули в больницу.

Мне совсем не хотел шокировать маму. Я хотел на Станции попасть в госпиталь, чтобы домой вернуться здоровым и полным сил. Однако не получилось. Произошло чудо, или как еще можно назвать это происшествие — я не попал на Станцию. Дверь, в которую я заполз, спасаясь от разъяренного Алана, открылась в мой родной подъезд. Хорошо, что в нем, в момент моего появления, никого не оказалось!

Кое-как, опираясь на перила, я добрел до своего этажа.

Почему все получилось именно так, я не понимал. Ведь ничего особенного я не сделал. Разве что смог сам, без посторонней помощи, убежать из мира, который полюбил всем сердцем, и которого скоро не будет. А так, получилась вполне банальная дверь, вовсе не отличимая от виденных мной ранее. Но вот результат. Каким-то чудом, мне удалось совершить то, что считалось невозможным даже в теории. Я переместился из одного мира в другой, избежав при этом попадания на Станцию.

Меня отнюдь не радовал этот факт, это мое маленькое достижение. Я молил Бога только об одном — чтобы об этом свершении не прознали силы Света. Им же наверняка захочется узнать, как мне вдруг, обычному пареньку, из закрытого, дикого мира удалось провернуть такой интересный фокус. Мне же совсем не улыбалось вновь иметь дело с одним из их агентов. Это беспокойство отпустило меня лишь через две недели, когда ко мне так никто и не пришел.

Вернувшись, домой, мне пришлось много врать. Причем врать, глядя в глаза, и, стараться еще себя ничем не выдать. Мне совсем не хотелось отправляться в психиатрическую клинику, а этого было бы не избежать, поведай я родителям, или врачам, где я был да что делал. Пришлось всем говорить, что не помню вообще ничего о событиях последних четырех месяцев. И откуда взялись все эти побои, и переломы я тоже не имею понятия — это уже сотрудникам милиции втирал. Их вызвал кто-то сердобольный, решивший, что так жестоко меня избили собственные родители. Нет, всего лишь лучший друг! Эх, до чего же я терпеть ненавижу людей, сующих свой нос, в чужие дела!

Моей теории о такой избирательной амнезии не очень-то поверили. Но другого варианта, я предложить не мог, поэтому всем пришлось мириться с тем, что есть. Тем более что при падении в доках на пол, я заработал легкое сотрясение мозга. На него все и списали.

Еще большое изумление вызвала моя одежда. Ничего похожего не шили ни в одной стране на Земле. Новое смятение спровоцировали результаты экспертизы, непонятно кем назначенной, и проведенной в максимально сжатые сроки. Из нее следовало, что одежда была изготовлена из материалов, которых никогда на Земле не было. На вновь посыпавшиеся, на меня градом вопросы, я лишь недоуменно разводил руками. Не знаю, мол, откуда это все взялось.

Слухи обо мне и странностях вокруг моего возвращения, распространялись с пугающей скоростью. Несколько раз со мной хотели побеседовать сотрудники каких-то желтых газетенок и однажды нагрянули ребята с телевиденья. Я же стал, чуть ли не сенсацией в определенных кругах. Одежда, которой на Земле быть не могло, таинственное исчезновение прямо из вагона метро, амнезия. Вывод был крайне прост — меня похитили пришельцы и четыре месяца ставили надо мной эксперименты. К счастью, мама их и на порог не пустила, поэтому мне не пришлось выслушивать десятки идиотских вопросов. Хотя, возникни у меня такое желание, я бы мог многое рассказать, и однозначно ответить на вопрос, одни ли мы во вселенной…

Несмотря на молчание, я прекрасно понимал, что просто так от меня не отвяжутся и еще не однократно зададут одни и те же вопросы. Поэтому говорил я как можно меньше, успешно списывая все на амнезию. Чем меньше расскажу, тем меньше впоследствии возникнет новых вопросов.

До меня дошли слухи, что ко мне собираются приехать пару профессоров, и один психолог. Последний, должен будет помочь мне все вспомнить, использовав для этого гипноз. Но я смог отвертеться от этого, пускай и дорогой ценой, постоянной лжи и недоговорок.

Все складывалось не так плохо, можно сказать даже хорошо. После выписки из больницы я наконец-то оказался дома, рядом с любящими меня людьми. Больше никуда не надо было бежать, и думать что же будет дальше. Как же это здо̀рово, оказывается, вернуться домой.

Жизнь постепенно начала входить в колею. Комфорт, спокойствие — то, что мне и было нужно. Если бы по ночам, во сне, ко мне еще не приходила Дана…

В конце концов, я не выдержал отчаяния и боли. Мне очень захотелось попасть к моей любимой. В тот же миг, прямо в воздухе передо мной, из солнечных лучей, соткалась дверь. Я не раздумывая, точно зная, куда она ведет, шагнул вперед. К тому моменту я практически полностью восстановился, и уже даже совершал короткие прогулки на улице.

Тот же мир. Мир Даны. Я понял это сразу, с первым глотком чистого, не загазованного воздуха.

В этот раз я очутился в месте, в котором никогда раньше не был. Зеленый луг, заходящее за пушистые облака солнце.

Впереди виднелась усадьба, обнесенная невысоким забором. Оттуда до меня долетал заливистый детский смех, и запахи готовящейся пищи.

Мой дар путешествовать между мирами, минуя Станцию, доставил меня прямиком к моей ненаглядной.

Я быстро сбежал по холму вниз, и остановился возле забора. Сердце бешено стучало в груди. Но вовсе не от того, что я устал — здоровье меня совсем не беспокоило, а организм, осознав всю важность события, мобилизовал все доступные ему силы — я был ужасно взволнован и напуган, предстоящей встречей. Эр Серхио вполне мог поделиться с Даной выполненным заданием Алана и моей ролью в нем. Как знать, захочет ли она после этого со мной общаться или нет.

За забором друг за другом бегали двое малышей. Мальчик и девочка, лет примерно шести и четырех. За их играми следила привлекательная женщина. В первый момент я подумал, что это Дана, но почти сразу же понял, что ошибаюсь. Девушка была гораздо старше Даны, и вполне могла оказаться ее старшей сестрой или даже мамой.

Значит, Дана должна быть где-то в доме. Я принялся осматриваться по сторонам, в поисках заветной калитки.

— Артем! — раздался знакомый, проникающий сразу в сердце голос. Я повернулся, во все глаза, смотря на дом. И тут девушка, которую я принял за Дану, снова позвала: — Артем, ну что за ребенок! Прекрати немедленно обижать сестру! Артем!

Знакомые черты лица, чуть более длинные волосы, в которые была вплетена шелковая, красная лента. Большие глаза, чувственный рот, знакомая маленькая родинка на шейке, ближе к ключице.

Ошибки быть не могло, это действительно была она! Моя Дана.

Она!..

Но как такое могло быть? Как она из юной девушки, сразу превратилась во взрослую женщину?

И тут меня озарило. Проклятая разница во времени между мирами. За тот месяц, что прошел у меня, для Даны минуло несколько лет. Она успела повзрослеть, выйти замуж. У нее родились собственные дети…

В носу противно защекотало. Ком в горле мешал дышать.

Я не верил, что все заканчивается так — так больно и неожиданно. Я чувствовал, как по щекам катятся слезы, но никак не мог себя заставить их смахнуть.

Вот она, совсем рядом! Сделать всего несколько шагов, и я смогу дотронуться до ее руки. Только вот сейчас, когда нас разделяло всего лишь несколько жалких метров, я понимал, что оказался от нее гораздо дальше, нежели когда был дома. Это расстояние нельзя было преодолеть, как невозможно вернуться в прошлое.

Я во все глаза смотрел на Дану, отдавая себе отчет, что теперь абсолютно точно, нам уже никогда не быть вместе, что я вижу ее в последний раз в жизни.

Если бы я мог, то вытащил бы из грудины свое сердце, и растоптал его. Я умирал каждую секунду, пока смотрел на нее. Чувствовал, как рушится моя жизнь, как сердце треснуло и рассыпалось в прах, который превратился в горечь, затопившую меня целиком. Все, все что я сделал, оказалось напрасно…

Дана видимо почувствовала мой взгляд. Она повернулась и посмотрела на меня.

Не узнала…

Она видела лишь мальчишку, в котором не узнавала меня. Мой образ покинул ее память. Я остался для нее всего лишь воспоминанием, очень ярким и светлым. И пускай она и назвала своего первенца в мою честь, моего лица, за давностью лет, Дана вспомнить уже не могла.

Да и не нужно ей было вспоминать.

Как она отреагирует, поняв, что я это я? Все тот же мальчишка, который стал ее первой любовью, много лет назад. Для нее, та наша короткая связь лишь воспоминание — это для меня они все еще сильны, просто потому что произошли всего лишь месяц назад.

Я отступил от забора и побрел прочь, не разбирая дороги.

Я остался наедине со своей болью и одиночеством…

— Артем, ты уснул что ли?

— Что? А нет, задумался просто, — я встряхнул головой, прогоняя прочь нахлынувшие воспоминания. — Что ты говорил?

— Дружище, я спрашивал, ты сегодня пойдешь с Синичкиной в кино?

— Да, пойду. Она мне вчера звонила, и я просто не смог отказать.

— Завидую. Хотел бы я оказаться на твоем месте!

— А что такого?

— Идешь на свидание с первой школьной красавицей и, по-твоему, это совсем ничего не значит?!

Но ведь действительно в этом событии не было ничего экстраординарного. Не вызывала у меня тех же чувств, что Дана. Только вот не мог я рассказать об этом лучшему другу.

— Это не свидание. Мы просто…

— В кино просто так идете, как друзья? Ну-ну. По-твоему у нее нет подруг, что бы пойти и просто посмотреть фильм? Нет, брат, это самое настоящее свидание! Когда договорились встретиться?

Я посмотрел на экран телефона:

— Через полтора часа.

— Тогда нечего здесь сидеть! Нужно идти домой, переодеваться. Душ принять или хотя бы зубы почистить.

Я едва не рассмеялся. Его метания резко возросшая активность, очень напомнили мне поведение Алана в схожей ситуации…

— Хватит уже смеяться! Вставай, давай, и пойдем быстрее!

— Да идем уже, идем.

Мы поднялись со скамейки, и пошли по тихой аллее к выходу из парка.

После моего нежданного путешествия по другим мирам, моя жизнь началась сначала. Было до, и теперь наступило после. Я видел и пережил слишком многое. Слишком много испытаний выпало на мою долю, слишком много приключений. А еще случилась первая любовь. И я верил, что эр Серхио тысячу раз прав, когда говорил, что первая любовь самая запоминающаяся, яркая, искренняя, сильная, но и самая несчастная. Как бы мне не было грустно, это нужно принять, и ждать, чего-то столь же сильного.

Это путешествие самое значительное, что пока произошло в моей жизни. Все события навсегда останутся в моей памяти, как кусочек, пускай и грустной, но сказки.

Еще, я осознавал, что рано или поздно, могу соскучиться по приключениям. И тогда, как знать, возможно, передо мной, вновь откроется дверь в иной мир…

КОНЕЦ.