Казалось бы, с 17 ноября 1869 г., когда Суэцкий канал открыли для судоходства, жизнь южной оконечности Африки обрекалась на забвение.

Караваны океанских кораблей уже не должны были огибать мыс Доброй Надежды и заходить в южноафриканские порты. Уходила в прошлое роль Капстада-Кейптауна как «морской таверны» на полпути между Европой и странами Азии. С его улиц должен был исчезнуть тот разноязыкий матросский сброд, который прежде, пестрыми потоками растекаясь повсюду, приводил в движение всю городскую жизнь, заставлял ее бурлить.

Еще Иван Александрович Гончаров предрекал это, когда писал о путешествии на фрегате «Паллада». Он восхищался природой, климатом Южной Африки, но к ее экономическим перспективам отнесся скептически. «Здесь нет золота, и толпа не хлынет сюда, как в Калифорнию и в Австралию» [80] .

Что ж, Гончаров писал это, когда намечалось строительство Суэцкого канала, а с южной оконечности Африки уходили на север караваны бурских переселенцев. Они уходили от английского владычества и основывали за рекой Вааль свою республику Трансвааль, а возле реки Оранжевая – Свободное Оранжевое Государство (в просторечии – Оранжевая республика).

Ничто не предвещало всемирного бурного интереса к этой дальней части.

Но получилось так, что именно с этого времени, с конца 1860-х и начала 1870-х годов, о Южной Африке стали говорить так много, как никогда раньше. На протяжении полутора десятилетий, с 1869 по 1886 г., здесь, и к тому же на отдалении друг от друга всего в несколько сотен километров, были обнаружены крупнейшие в мире месторождения алмазов и золота. Этот феномен природы так ошеломил тогдашний мир, что был назван «вторым открытием» Южной Африки. Алмазы были найдены в конце 1860-х близ слияния рек Вааль и Оранжевой, в области, названной Западным Гриквалендом. Одновременно обнаружили и золото в междуречье Замбези-Лимпопо, но в этот глубинный район Южной Африки европейцы в те времена могли добраться лишь с большим трудом, через безводные пустыни и почти неизведанные земли. Поэтому золотая лихорадка началась лишь полтора десятилетия спустя после алмазной, в середине 1880-х годов, когда громадные месторождения золота были обнаружены в другой части Южной Африки, на уже освоенных европейцами трансваальских землях. Оказалось, что желтым металлом богата горная область в центре Трансвааля – Витватерсранд («Горный хребет белой воды»), или сокращенно Ранд.

Как только алмазы были найдены, Оранжевая республика заявила, что месторождение находится в пределах ее территории и является ее неотъемлемой собственностью. Но события развивались по той методе взаимоотношений великих держав с малыми, которую наглядно показал Марк Твен в одном из его рассказов: «...между Великобританией и Сиамом возникли недоразумения по поводу пограничной линии, и, как сразу же выяснилось, Сиам был не прав» [81] .

Англия аннексировала Западный Грикваленд в 1871 г. и присоединила его к Капской колонии, а Оранжевой республике выплатили компенсацию в 90 тыс. ф.ст. – сумма ничтожная по сравнению со стоимостью алмазов, добытых здесь старателями уже в самые первые месяцы. О настоящих хозяевах земли, местном африканском населении, никто не вспомнил.

Слухи об алмазах молниеносно распространились по всему свету, и уже в 1870–1871 гг. начался наплыв искателей наживы и приключений из разных стран, прежде всего англосаксонских. Стихийно возник поселок старателей, быстро превратившийся в город, названный Кимберли, по имени английского министра колоний, так стремительно захватившего район месторождений. На полтора или два десятилетия юг Африканского материка стал новым Эльдорадо для авантюристов всех мастей и калибров.

Южноафриканская алмазная и начавшаяся пятнадцатью годами позже золотая лихорадка в первые моменты напоминали то, что немного раньше, в 1848–1849 гг., пережила Калифорния – всеобщее помешательство, которое образно описано в одной из наиболее известных книг по истории Америки: «Ремесленники побросали свои орудия труда, фермеры оставили урожай гнить на полях, а скот – околевать от голода, учителя забыли свои учебники, адвокаты покинули клиентов, служители церкви сбросили облачения, матросы дезертировали с кораблей – и все устремились в едином порыве к району золотых приисков. Деловая жизнь в городах замерла, покинутые дома и магазины ветшали и приходили в упадок. Золотоискатели шли как саранча... с кирками, лопатами и ковшами для промывки золота» [82] .

Люди приезжали на юг Африки, надеясь разбогатеть и вернуться на родину. По словам Киплинга, страна оказалась неласкова к ее героям, была «не добра и не верна». Богатство пришло к немногим, большинство лишь потратили привезенные с собой деньги. Но и те и другие зачастую оставались тут на всю жизнь: одни, чтобы не бросать прибыльное дело, другие – потому что не имели средств на обратную дорогу. Эти последние, уже простыми рабочими, заполнили потом южноафриканские города, фермы, рудники. Они же, как торговцы и охотники, проникали далеко в глубь материка и были проводниками колониальных войск или сами составляли отряды волонтеров для могущественных «строителей империи».

В значительной степени именно на южноафриканском материке возникла легенда о том, что Британскую империю создала не сознательная и целенаправленная деятельность ее правящих классов, а романтика искателей приключений, возведенных этой легендой в ранг национальных героев. Это – киплинговский «беззаконный сброд», «легион, не внесенный в списки... пролагающий путь для других». Такую идею повторяли не только литераторы. Генерал Гордон, завоеватель Судана, убитый махдистами в Хартуме, говорил, что Англию сделали великой не политики, что величие Англии создано искателями приключений.

Британская колониальная империя на юге Африки была создана, конечно, не усилиями рядовых старателей. Однако нельзя недооценивать и того влияния, которое оказал приток иммигрантов.

Раньше Южная Африка оставалась вне столбовой дороги европейской иммиграции, а с начала 1870-х годов численность белого населения стала очень быстро увеличиваться. В городе Кимберли, возникшем в 1870 г. на пустом месте, буквально через год оказалось уже 50 тыс. человек. Он стал вторым по численности населения во всей Африке к югу от Сахары. Вскоре его далеко обогнал «Золотой город», Йоханнесбург – сначала это был поселок золотоискателей: лачуги, наспех сколоченные из ящиков и рифленого железа. А в XX столетии его стали называть «маленькой Америкой» из-за небоскребов, первых на Африканском материке. Сейчас это крупнейший промышленный центр в Африке.

Южноафриканские миллионеры установили тесные связи с лондонским Сити и международным капиталом. Приток капиталов в Южную Африку, особенно из Великобритании, оказался очень бурным. Особенно быстро увеличивались капиталовложения в золотодобывающую промышленность. Только в 1889 г. (год наиболее бурного южноафриканского бума) в нее было вложено 12 млн ф.ст., а в 1890 г. общая сумма капиталовложений в рудники Ранда достигла почти 23 млн ф.ст [83]

На лондонской бирже с конца 1880-х годов южноафриканские акции (их называли «кафрскими») стали предметом самых бешеных спекуляций. «Никогда прежде не случалось ничего подобного биржевым спекуляциям, имевшим место в связи с Рандом», – писал известный американский историк У. Лэнджер [84] .

Южноафриканское золото стало играть в мировой экономике намного б?льшую роль, чем алмазы. К тому же открытие золота произошло в те годы, когда мировая добыча находилась на самой низшей точке за всю вторую половину XIX века.

В период алмазно-золотого бума предпринимательство прошло в Южной Африке цикл развития от мелких старателей до монополистического объединения, одного из первых в истории мирового капиталистического хозяйства.