Улочки петляли, мосты гудели. Лавки зажигали над дверями дневные фонари. В них шевелились большие волосатые гусеницы с раздвоенным жалом на обоих концах. На улице перед витринами, специально нанятые мальчишки нахваливали товар, приглашали посмотреть и попробовать. Хлопали двери, звенели монеты.

Я вдохнула сырой воздух, провонявший рыбьими потрохами, и сплюнула набежавшую горечь. Жаль, с душевной горечью так не сделать. Тут только топор поможет. В лоб. И Дарну, и Халнеру. И судебным приставам. И тому умнику, который придумал «гаситель пространства», или как там его. «Заседание закрытое, вы не член семьи». И оп — ни одна иллюзия, ни одна свёртка, ничего не работает. Даже личное подпространство выворачивается, стоит через двери пройти. И кристаллы — вдрызг. На песчинки. В пыль.

— Обокрала! Испоганила! Подставила! Мразь! — бесновался Дарн, глядя на штраф за попытку проникновения, и на неровные помутневшие осколки, — одни неприятности с тобой! А ну, вали новые камни покупать! За свои! Я знаю, у тебя есть! Пошла отсюда!

Вопил он знатно. Порой казалось, что и Молчальник не спасёт. Правда, подобные крики от директора я неоднократно выслушивала и раньше. Удивило другое: брата полностью поддержал Халнер. Хорошо хоть, подсказал, где и у кого можно найти замену. И даже расщедрился, показал приём «тонкая свёртка», под которой можно спрятаться от любопытных в незнакомом районе. Особенно портовом.

Но всё равно, топор во лбу Хала смотрелся бы великолепно.

Я вздохнула и ускорила шаг. Чем дальше в порт, тем больше становилось червекрыс и льда на неровных мостовых. Как рассказал Халнер, в отличие от остальной части Столицы, здесь Катастрофа не просто поглотила старый берег, а выбросила взамен несколько огромных скал. С норами гигантских морских червей-камнеедов, хищными водорослями, кустами ядовитых раковин, и прочими прелестями. Но жить-то где-то надо? Недолго думая, люди превратили бывшее морское дно в дно человеческое.

Обшарпанные стены, затасканная одежда, усталое и злое выражение глаз. Из тёмных подворотен доносилась ругань, смешанная со звоном стекла, а то и сдавленные крики. Порой не разобрать, идущий по улице — полноценный человек или слуга-полуживотное.

Сдавленно ругаясь, я, наконец, достигла пункта назначения. Дом, собранный из панцирей огромных крабов, слегка покосился. Входная дверь, бронированная шипастыми полосами металла, на вид крепкая. Ни намёка на звонок, колокольчик, или хотя бы молоточек. Постучала кулаком. Звук заглох где-то внутри двери. Так, а дальше чего?

Когда вариант «снести эту хрень с ноги» перестал казаться таким уж безумным, скрипнула пластина, что скрывала смотровую щель. Мелькнул ярко-желтый глаз.

— Эм… К мастеру Турли. По записи. От старшего писаря Арфика.

Щель захлопнулась. Послышалось шебуршание, щелчки. На пороге появился… появилось…

На первый взгляд существо походило на осмора — помесь человека с морским многоногим моллюском. Но только на первый. Обычно такие Перерожденцы сидят в тазике и с трудом передвигаются посуху, а этот вполне уверенно держался на двух копытах. Ну, замечательно. Осморокадарг. Кадаргоосмор. Пф! Хорошо хоть не эбонет-полубабочка.

— Мастер ждёт Вас. Вторая дверь направо.

Коротко кивнув, я прошла, куда сказали. Нырнула уже в обычную, деревянную дверь.

— Добрый вечер, мастер Турли! — громко сказала я, оглядывая комнату, заставленную старой мебелью в линялых чехлах.

— Добрый-добрый! Проходите, свет…

— Аделаида!

— Да, конечно, свет Аделаида! Смелей-смелей! — хохотнул надтреснутый бас из-за громадной стопки коробок.

За импровизированной стеной, оказалась тесная «комнатка». Всей обстановки — кольцо мягких диванов с линялой обивкой, да низкий стол в круглых разводах от кружек и бокалов. На диванах восседали потный старичок, и монторпоподобный дядька. Выпивки не наблюдалось. Зато наблюдалась стопка небольших свертков и три мешочка из плотной ткани. Содержимое четвёртого было рассыпано по куску полотна — кипельно-белому, отглаженному, слишком аккуратному для этого места. Дядька увлеченно копался в россыпи камней на полотне.

— Мастер Турли к вашим услугам. Чем могу помочь? — пробасил старичок, — знает ли милая девушка, что искать?

— Знает. И ценит приватность, — кивнула я на второго человека.

— Аа… эээ… да, у нас тут небольшая накладка, — заёрзал Турли, — это мой старый друг Барни. Он нам не помешает. Так ведь, Барни?

Названый мельком кивнул в мою сторону, и продолжил отбирать кристаллы большим пинцетом.

— Вот человек, а! Никакого чувства красоты, одни сделки на уме! — наигранно вскричал Турли, — ну да монторп с ним. Итак, что там у вас интересненького?…

Интересненького было много и мало одновременно. Торговаться с полуподпольным ювелиром в сыром порту, оказалось так же тяжело, с как с Бикорским купцом на провяленной солнцем площади. Сбить цену, набить цену, поплакаться, похвалить, пожаловаться… и, главное, следить, чтобы дрянь не подсунули.

А они пытались, да ещё как. Причём именно «они» — хмырина Барни оказался тем ещё типом, даром, что на вид мой ровесник. Говорил не много, зато очень к месту, грамотно пыталия сбить с толку. И строил очень убедительные рожи — презрительные на попытки торговаться, и задумчивые при озвучивании цен. Под конец это стало раздражать так, что я чуть не забыла спросить про прозрачные Мирты, которые искала давно, чтобы усовершенствовать Лучик. Кристаллы эти никак не вписывались в заказ, но раз уж подвернулась возможность…

— Увы! Ничем не могу помочь, свет мой, — вздохнул ювелир, вынимая из глаза линзу, — слишком специфическое дело, берут плохо. Дай Апри одну сделку в две-три Гарии заключить, а то и реже… увы!

Что-то в выражении крохотных глаз подсказывало, что, стоит накинуть хотя бы четверть рыночной цены, Мирты непременно отыщутся самым чудесным образом. Но на торговлю уже не было ни сил, ни средств. Да ещё «привратник» с щупальцами мелькнул в дверях и что-то намекнул о ждущих клиентах. Спрятав увесистый мешочек камней в подпространство, я распрощалась и вышла на улицу.

В порту уже вовсю кипела ночная жизнь. Воняло рыбой и помоями, из ближайшего переулка — алкоголем. Кто-то разбил ящик вина, и теперь несколько невнятных личностей жадно лакали пойло с мостовой.

— А зачем тебе Мирты, свет Аделаида?

Барни слегка картавил, что делало вариацию Простого языка ещё более странной.

— Бусики хочу сделать, — не оборачиваясь, отрезала я.

— Бусики? Бусики это хорошо.

И добавил совершенно нормальным, деловым тоном, который ничего общего не имел с той выбешивающей вальяжностью, с какой он говорил весь вечер:

— Старый скряга пожидился, а у меня есть пара свободных камешков. Сама понимаешь, отдам не за так. Есть работа для того, кто разбирается в камнях на твоем уровне. Интересно?…

* * *

Пройти по стенке. Отдышаться. Пройти ещё. Боги. Совсем навык потеряла. Или это всё долбанный отвар, который Хал продолжает регулярно мне подсовывать вместо настоек?

Только не закрывать глаза, не давать миру кружиться. О боги. Всё-таки, те две пинты пива на всё предыдущее — лишние. Ооо… А ещё эта коляска общественная… Ооо, растрясло-то как… и чего потащилась обратно в гостиницу ночевать? Вот ханжа стала! Выспалась бы в трактире, где выход на дело отмечали… Ооо… Так, вот и пришла. Ещё чуть-чуть… Ой! Это что за ересь?

Переулок, по которому я решила срезать путь, перегородил частный крытый возок. Да не просто возок, а самоходный, на крабьих ногах. Цивильный, рыбой не воняет. Я пнула ближайшую конечность. Раскорячился тут, понимаешь! Нога не шелохнулась. Ишь! Ладно, так пройду. Места мало, но есть. Как раз хва…

Бам! Дверь возка распахнулась, я чуть не влетела в створку. Отпрянула, накинула тонкую свёртку — мало ли.

— Подумайте-подумайте, мастер Хайдек. Или, уже вернее, барон Сейван? — донеслось из возка.

— Я уже всё сказал. Не меньше пятнадцати кликов нормальной земли, — ответил голос Дарна, — лучше двадцать.

— Ну, тут уж как получится. Варианты будут в договоре. Прочтёте в суде.

— Благодарю вас, — директор спрыгнул на мостовую, — счастливого вечера.

— И вам.

Дверь захлопнулась. Дарн прижался спиной к стене, пропуская повозку. Та выехала из переулка, свернула налево, устучала по улочке. Директор, не заметив меня, пошел к гостинице, мурлыкая под нос «понижение, продвижение, вызволение» — что-то вроде того. Хм. Надо будет у Хала уточнить…

— Даже и не думай.

Я подпрыгнула и обернулась. В паре шагов стоял невысокий, но крепкий старик. Полупрозрачные голубые глаза, седые волосы. Черный камзол расшит серебряной нитью. Трость с набалдашником в виде тарвола. Пронизывающий взгляд, под которым я моментально начала трезветь.

— В-вы… кто?

— Тарвол в пальто, — устало ответил старик.

Потом шагнул ко мне, и прошептал в ухо:

— Никому ни слова про повозку и услышанное. Никому. Вообще. Поняла меня?

— А… Ээээ… Да, но… всё-таки, вы кто?

— Пить надо меньше.

И исчез.

Я потёрла глаза, помассировала уши. Тряхнула головой. Уф, почудится же. То-то Хал удивится, когда… А, как-нибудь потом расскажу ему. Сейчас не надо. Вообще.

Даже за столь короткое время, что я подслушивала, промозглый воздух успел пробрать до костей, так что расстояние до гостиницы покрыла в рекордные сроки. Едва ввалившись в тёплый и пустой холл, пахнущий цветами-светильниками лаки, окрикнула юношу-регистратора. Тот вздрогнул, начал оглядываться по сторонам. Я подошла к стойке, постучала по ней костяшками пальцев, повторила просьбу. Вместо того, чтобы дать мне ключ, парень осенил себя четырьмя кругами Апри и полез под стол. Да что ты будешь делать! Пока я, рыгая и сквернословя, рыскала по настенной ключнице, пацан в голос читал молитвы. Пф! Нашёлся, понимаешь, местный Феррик!

Ключ не нашла. Потом дошло: его, наверно, забрал Халнер. Ободрённая этой мыслью, побежала наверх… И, не увидев себя в зеркале на лестничном пролёте, поняла, что до сих пор хожу под тонкой свёрткой. Да уж. Бедный пацанчик! Не каждый день голос из пустоты ключи просит…

В номере меня, действительно, ждали. Причём всем скопом, даже фифа Изабель прискакала зачем-то. Я поморщилась, и, молча, вывалила «улов» на стол. Восседая в кресле, словно божок торговли на бочках золота, Дарн тут же обхмыкал камни. В целом остался доволен, но сказал, что материал «сыроват», и надо бы поработать напильником. Углы, там, всякие срезать, да грани отшлифовать.

— Сама попортила — сама и отдувайся, — резюмировал директор, и брякнул на стол толстый кожаный футляр, — скажи спасибо, инструмент тебе купил. Два дня на всё. Чтоб не разгибаясь сидела, ясно?

— О, Дарни, неужели Кети не поедет с нами на бал? — проворковала Изабель, — я ей приглядела такое платье, надо же девочке прививать приличный вкус?

— Ой, дорогая, купи себе лучше брошку, — поморщился Дарн, и снова обратился ко мне, — приступай сейчас же, тогда будет шанс выйти в свет. Может быть.

На этом он встал и пошёл к двери. Фифа сочувственно поглядела на меня, поставила на стол флакончик синего стекла, и вышла из номера.

— Хал! Чего он? Ты понимаешь? — обескуражено спросила я, — ты ведь поможешь, правда?

Тот только усмехнулся, и отрицательно покачал головой.

* * *

Гора дорогих тканей и меховых рюшей залезла в возок. Пуф, ну наконец-то! Фыркнув, я отвернулась от оконной мембраны. Ещё когда ехали в Столицу, фифа начала разговоры про тряпки, манеры, да светские новости из газет. А уж теперь, когда директор притаранил приглашение на Открытый королевский бал!.. Хотя, было бы интересно взглянуть на их двор. Не то, чтобы скучаю по всей этой лицемерной суете, просто сравнить с нашей занимательно. Например, как обращаются с обладателями «пепельных» титулов, а ещё — кому из не-Высоких дозволяется покупать «билет». И много ли будет фифочек, подобных Изабель.

Ну-ну. Помнится, в моём родном Сетере, такие безродные фифы с разработанными дырками, даже имели шанс сколотить нехилое состояние и «заработать» статус. Но здесь? С ихними-то заморочками? Мне, полнокровной Зрячей, она должна койку перестилать и сральник драить, а не нотации читать, как лучше волосы укладывать. Но, увы. У богов очень специфическое чувство юмора, а здешний Великий Апри — вообще извращенец.

Я посмотрела на стол и вздохнула. Камешки лежали и издевательски посверкивали. Привести в нужный вид, понимаете ли. С двух сторон чтоб грани под шестьдесят градусов, пять гряней по тридцать, остальные — по сорок пять. И да, ещё и форму соблюдать: звёздочки — для линейных иллюзий, полусферы — для объёмных, и до кучи — пирамидки, это чтобы переделывать звук. И всё надо успеть до завтрашнего вечера. И сдать в надёжные руки. Под учёт. Потому что заседание послезавтра, а «эксцессы» никому не нужны. Сволочи. Подвесить бы вас за эксцессы эти самые…

Работала долго, ругаясь и царапая пальцы. Наконец, окончательно обалдела от напряжения глаз и запаха духов, которые принесла Изабель, и которыми, оказалось, так здорово обезжиривать камни. Но, только устроилась на перерыв, раздался стук в дверь.

— Ну кто ещё, а… Хал, ты? Что, с бала прискакал, манеры не выветрились?

Стук повторился, уже более настойчиво. Пришлось выскребать себя из нагретого кресла. Ох, и достанется сейчас кому-то! Я рывком открыла дверь и…

— Здравствуйте, — снял небольшую шапочку давешний старик из переулка, — о… Неужели я не вовремя?

— Да. Ночь на дворе! Вам чего?

— Мастер Халнер назначил встречу… Но, как я понимаю, еще не пришёл. Жаль. В прежние годы он был более пунктуален. Не возражаете, если я немного подожду здесь?

Не дав ответить, загадочный посетитель шагнул в номер, немного отстранив меня.

— Какого ****? — промямлила я.

Поздно. Старик уже топтался по белому ковру, не сняв ни сапог, ни уличной коты. Прошелся, оставляя на длинном ворсе капли тающего снега и комки грязи. Вот тарвол!

— Как у вас мило и чисто! И как приятно пахнет! «Буния в цвету», верно? Похоже, старина Хал решил остепениться… да, не то, что раньше. Каждую Гарию новая дама сердца… И никого порядка в обиталище.

— Да кто вы, тарвол раздери?!

— Я не представился? Паприк. Старый приятель мастера Халнера, — с улыбкой ответил незнакомец, и усёлся в кресле.

Моём кресле. Моём нагретом кресле. Раздался треск, камин полыхнул сильнее. Так, я этого монторпа сейчас прибью. Разговорчивый тут нашелся. Тело на кусочки и в кухонный мусор.

— Ну, Аделаида, как тебе Столица? — бросил старик и указал в кресло напротив, — сядь. Хотелось бы услышать твоё мнение.

Меня будто окатило полузамёрзшей водой. Вспышка гнева погасла, как небывало. Я уселась, не в силах сопротивляться повелительному тону.

— Сейчас, конечно, не лучший сезон для посещения. Вот во время Правого месяца здесь не так промозгло, — вздохнул гость и вдруг заулыбался, приветливо сощурив глаза.

— Эээ… Город красивый. Лавки хорошие.

— Да, лавки у нас знатные. И кабаки тоже… Что же, за знакомство?

Холёные руки вынули из личного подпространства пузатую бутылку, а заодно — две пустых рюмки.

— Ну… можно…

Старик, широко улыбнувшись, набулькал жидкость. И мы начали знакомиться.

Мастер Паприк оказался интересным собеседником, особенно по части истории Столицы. Но, рассказ о переносе Императорского дворца дослушать не удалось: раздался низкий гул. Он рвал мозг изнутри, выворачивал внутренности. Паприк замолк на полуфразе. Гостиницу затрясло. Люстра над головой качнулась, тревожно звякнула.

— Землетрясение! — вскричал Паприк, — на улицу, быстро!

Он ринулся из комнаты. Не успел: дверной косяк рухнул, обломок стены размозжил старику голову. Я отскочила назад, едва поймала ногами прыгающий пол. С трудом добралась до окна. Выглянула. Слева, над контуром Императорского Хребта, поднялся огненный столб. Боги! Природная стихия, с ней не справиться умелой дракой или хитростью! Какой, к монторпам, бой с природой? Сметет и не заметит! Пол снова задрожал, стена угрожающе накренилась. Я вспрыгнула на подоконник, свернула пространство на ближайшую крышу. Вовремя: здание гостиницы сложилось внутрь, словно сухой цветок в кулаке. Уф, кажется, пронесло…

Как бы ни так! Камень под ногами раскололся. Свёртка, новая крыша. Она тоже поползла. Тогда ещё. И ещё. И ещё…

Огненный столб стал ярче. Всполохи молний освещали огромный город. На улицах метались и орали люди, кто-то истошно вытаскивал скарб. От воплей меня охватила паника. Куда бежать? Что делать? Что?!

Так. Стоп. Хватит. Надо думать, а не скакать, как бешеная ящерица. Так…

Выждав перерыв между толчками, я остановилась на одной из «террас» и огляделась. Дома потрескались, некоторые рухнули. Портовый квартал начал сползать в море. Во многих местах полыхало зарево пожаров. Только королевский замок величественно возвышался над чехардой. Наверняка все, кто внутри, целы. И обитатели, и гости.

Гости!

Я снова «поскакала» по крышам, потом спрыгнула вниз. Затишье было недолгим: очередной толчок увёл землю из-под ног. Сначала камень больно ударил по заднице, попыталась встать — по коленям. Но всё лучше, чем оказаться на месте вон тех цветных ошмётков, где воловьи копыта затихают в агонии.

— Ыыы! Иии! Кеетиии! — завыл кто-то.

Обернулась. Заглянула в узкую щель между плитой и остатком дома. Боги! Вот это повезло!

— Дарн! Где Халнер? А ну вылезай! Вот так… слышишь меня? Халнер был на балу?

— Н-не зз-знаю, — Дарн весь трясся, глядя на остатки кареты, — ыыыы…

Ну всё. Разговорами ничего не добиться, а информация нужна сейчас. И как? Микросвёртка в чужой голове? Не умею, да и опасно. Гипноз и проникнуть в сознание? Слишком долго. Самое простое — прирезать Нарной, да где её взять?

Дарн взвыл и ринулся прочь. Нагнала, вырубила одним ударом в висок. Так-то тебе, тарвол истеричный!

— Слушай, я даже не знаю, кто страшнее — вулкан или ты, — сказали за спиной.

Ответить не успела: Халнер схватил меня за плечи, Дарна за шиворот, и перенес нас прочь, едва успев до обрушения стены.

В утробе земли что-то ухнуло, рыкнуло, но толчка не последовало. В воздухе закружился обжигающе горячий снег. Снег из пепла. Дышать стало невозможно.

— Надкхххх! Убиратьс-хххх! Нарна у меня, кххкххх, жешь сделать преххх? — едва выговорил Халнер, и протянул кинжал.

Я быстро кивнула. Схватив витую рукоять, начала свертку. Замелькали цветные всполохи, линии, круги и полусферы, будто кто-то засветил по голове. Каракули сознания сливались в очертания гор, ущелий, долин. Халнер помогал, Дарн болтался мешком. Потом силы закончились. Пространство заколебалось, выкинуло нас в глубокий, обжигающе холодный снег посреди темного леса.

— Г-де м-мы? — губы едва шевелились от холода и усталости.

Халнер только мотнул головой, и указал на далёкий огонёк между стволами.