В течение двух минут Келси находилась в объятиях Люка. Он так крепко прижимал ее к себе, что она не вырвалась бы, даже если бы захотела.

Но ее желания были совсем другими. Биение его сердца под ее ладонью волновало. Его поцелуй восхищал. Ее никогда раньше так не целовали. С такой страстью, с таким нетерпением. Девушка обвила шею Люка руками, утопив пальчики одной руки в его густых волосах.

Его язык проник в ее рот, открывшийся ему навстречу, а руки опустились ниже, прижимая ее ближе. Тело обдало жаром. Колени задрожали, и Келси прильнула к Люку еще сильнее. Их языки сплелись в эротичном танце. О, только бы этот поцелуй длился подольше!

И тут Люк отстранился. Так резко, что, пошатнувшись, Келси ударилась бедром о край стола.

— Забудь об этом. Это никогда больше не повторится. Жду тебя завтра в половине девятого.

И что только заставило его целовать Келси так, будто он изголодался по женщине? Она не нужна ему. Никто не нужен. Так было всегда.

Люк распахнул дверь и вышел в морозную ночь.

Только что он нарушил два своих главных правила: никогда не связываться с женщинами, которые на него работают, и никогда не делать первого шага, не объяснив правила игры. Но Келси Норд отличалась от тех девушек, с которыми он встречался раньше.

Слава богу, ему хватило сил уйти от нее.

Но не успел он добраться до машины, как Келси догнала его.

— Ты забыл фотографии.

Ее волосы растрепались, грудь вздымалась и опускалась, от холода соски затвердели. О нет, ни за что он не поцелует ее снова!

— Спасибо, — поблагодарил Люк, осторожно забирая конверт из ее рук.

Келси отступила, обхватив себя руками, чтобы согреться.

— Я не такая, как эти твои манхэттенские девушки, Люк. Не играй со мной в свои игры. Ты не можешь целовать меня так, будто я лучшая женщина в мире, а потом убегать, словно испытываешь ко мне отвращение.

— Отвращение? — Люк хохотнул. — Да если бы я не ушел, мы бы уже занимались сексом на кухонном полу.

— Я должна поверить в это?

— Ты знаешь, что я хотел тебя.

— Я никогда не встречала такого, как ты. И не знаю, чему верить.

— Иди в дом, — попросил Люк, чувствуя себя виноватым за то, как повел себя с ней. — Ты замерзла. Увидимся завтра.

Простонав, Келси развернулась и побежала к дому. Дверь с шумом захлопнулась за ней.

Люк завел мотор и поехал в сторону поместья Гриффинов, сконцентрировавшись на дороге. В его стиль жизни не вписывалась женщина, похожая на Келси Норд. Никогда.

Поместье, освещенное луной и звездами, казалось неприветливым и даже угрожающим. Неудивительно, что мама сбежала отсюда. И поможет ли то, что скрыто в коробках, понять ее?

Люк сразу прошел в комнату, где они с Келси разбирали документы. Он разложил фотографии на столе. На них везде была его мать в детстве. Она выглядела счастливой и беззаботной. Люк не помнил, чтобы когда-нибудь видел ее такой.

Он закрыл лицо руками, вспомнив, где им приходилось жить. Люк навсегда запомнил запах помоев, мочи, сигаретных бычков и других отходов.

Никогда больше ему не придется жить в подобном месте. Деньги, которые он заработал потом и кровью, гарантировали это. Люк Гриффин в безопасности. А тот маленький мальчик, каким он был когда-то, ни одного дня не чувствовал себя защищенным.

В ту ночь Люк разобрал еще четыре коробки, пытаясь найти что-нибудь, связанное со школьными годами Розмари. И обнаружил два доклада под названиями «Мне не нравится сидеть на месте» и «Распрощаться с неприятностями». В три часа утра он наконец добрался до кровати. Но не Розмари занимала его мысли. Нет. То была Келси.

Он никогда не был так возбужден. Никогда не хотел так сильно ни одну женщину. И завтра — уже сегодня, — если у нее есть хоть немного интуиции, она снова наденет твидовый костюм на работу.

Проблема в том, что теперь Люк знал, что скрывается под ним. И прекрасно помнил вкус ее влажных пухлых губ…

Люк заставил себя подумать о ценах на нефть, и сон окутал его. Ему снилась мать. Она протягивала сыну леденец, но отдалялась всякий раз, когда он пытался взять его.

Позже, гораздо позже, Люк увидел еще один сон. О Келси. Лежащей обнаженной среди цветов. Такой прекрасной и манящей. Она звала его.

Хотя Келси и не надела коричневый костюм матери на следующее утро, она выглядела совсем обычно в свободных джинсах и зеленом свитере с высоким воротником.

Если Люк Гриффин попытается прикоснуться к ней, она даст ему отпор, а потом уволится.

Келси подъехала к поместью, вышла из машины и, подойдя к главному входу, обнаружила, что дверь заперта. Вчера Люк открыл дверь до ее прихода. Девушка позвонила. Один раз, второй, третий. Никто не ответил. Машина Люка — черный «мерседес» — была припаркована на стоянке. Значит, хозяин дома.

Неужели он передумал и уволил ее?

Келси обошла дом, заглядывая в окна. Кухня пуста. Комната, где они работали, тоже. На часах уже без пятнадцати девять.

Келси плохо спала. Ей снились волнующие сны, в которых она на красных простынях занималась безудержным сексом с Люком.

Неудивительно, что сегодня девушка чувствовала сонливость. Она села в машину и громко просигналила. Потом снова позвонила в дверь. Люк так и не появился.

Отлично. Тогда Келси поедет домой и займется комнатой Кирка.

А может, Люк поскользнулся на лестнице и повредил себе что-нибудь? Или заболел?

Келси еще раз обошла вокруг дома. Окно на втором этаже было приоткрыто.

Девушка всегда хорошо лазила по деревьям. Решение пришло сразу же. Она осторожно начала взбираться по веткам к своей цели. Надо бы добавить это в свой список приключений. Под первым номером.

Келси добралась до окна, аккуратно встала на карниз и оказалась в спальне. В спальне Люка.

Его лицо было зарыто в подушки, одеяло прикрывало лишь нижнюю часть, демонстрируя широкую мускулистую грудь.

Ее сон становился реальностью. Вот только простыни оказались не красными.

Люк явно не болел. Келси следовало бы выйти и приняться за работу. Но она не могла пошевелиться. И тут Люк пробормотал что-то невнятное, а его сонные глаза уставились на нее.

— Ты мне снилась, — прошептал он как будто в полудреме. — Иди сюда.

Келси вскрикнула, когда он за запястье притянул ее к себе. Потеряв равновесие, девушка оказалась на кровати. Он привлек ее ближе и завладел ее губами. Снова.

Рука Люка проникла под свитер Келси.

— Твоя кожа. Я знал, что она нежнее шелка.

Уверенным умелым движением он расстегнул ее бюстгальтер, освободив грудь.

Келси страстно поцеловала его. И тогда Люк снял с нее свитер, перехватив инициативу. Он попробовал на вкус ее грудь, и Келси прогнулась, издав стон удовольствия. Ее глаза горели желанием. Ее бедра двигались в такт с его, сводя Люка с ума.

Он мечтал войти в нее. Но не в этой постели, не в этом безрадостном доме, где его мучили кошмары.

— Келси, мы должны остановиться. Боже, я так хочу тебя. Но сейчас не время и не место.

Его слова звучали как в тумане. Стоп! Он сказал, нужно остановиться…

Девушка оттолкнула его и потянулась за свитером, чтобы прикрыть свою наготу. Но Люк удержал ее.

— Подожди. Дай мне посмотреть на тебя.

— Я…

— Ты такая красивая… как жемчужина, нежная, с идеальными формами.

Чего Келси не ожидала от Люка Гриффина, это поэтичности. Слезы блеснули в ее темных глазах. Почему он так смотрит на нее? Зачем говорит такие слова? Как будто она, Келси, самое прекрасное создание на земле.

Он сам надел на нее свитер.

— Вставай. Нам нужно сегодня закончить с коробками.

На мне эти ужасные кроссовки, подумала девушка, не двинувшись с места.

— Келси, ты в порядке?

Люк встал с постели. Он, как и думала девушка, был абсолютно гол.

— Все хорошо, — отведя глаза, отозвалась она.

— Я хочу кофе.

Келси поспешно встала и вышла из спальни. Ее уход был столь же глупым, как и появление.

Девушка никогда не была так рада оказаться в одиночестве на кухне, как сейчас. Она поставила кофе вариться, надела бюстгальтер и умылась холодной водой.

Безудержный секс. Так вот, значит, каково это.

Чудесно. Потрясающе. Захватывающе. Великолепно. О, она могла продолжать список до бесконечности.

Но этого ли хотела Келси?

Право быть такой, каковой она являлась, независимость — вот и все ее желания. Если безудержный секс предполагает роман с Люком Гриффином, не потеряет ли она то, чего жаждала годами?..

Келси сидела за столом, полностью погрузившись в работу, когда появился Люк.

— Чудесный кофе, — похвалил он так, будто и не целовал ее совсем недавно. — Я что, забыл отпереть дверь? Как же ты вошла?

— Увидела открытое окно и вскарабкалась по дереву, что растет напротив.

Люк рассмеялся.

— Кошечка! Где ты научилась подобным трюкам?

— Позади нашего дома есть дуб. Я часто забиралась на него.

— Я должен не забывать закрывать окна, когда ты поблизости.

— Да уж, сделай это.

— А ты милая, когда злишься.

— Рада, что развеселила тебя, — прошипела Келси сквозь зубы.

— Ты не даешь мне скучать — вот в чем проблема. Но почему ты полезла на дерево, а не уехала домой?

— Подумала, вдруг ты сломал себе шею.

— Ты волновалась обо мне?

— Да.

— О… — Люк не привык, чтобы кто-нибудь беспокоился о нем. — Спасибо, — поблагодарил он, не уверенный, нравится ли ему то, что он испытал. — Ладно, за работу. Позже прервемся на ланч.

К полудню Люк нашел школьные доклады Розмари на более серьезные темы, а Келси обнаружила статью о привлечении Розмари Гриффин к суду за пьянство и вождение в нетрезвом виде.

В половине пятого, когда Келси пошла варить еще кофе, Люк наткнулся на три письма.

Первое Розмари написала Сильвии, требуя денег за то, что покинула поместье Гриффинов на третьем месяце беременности с менее чем сотней долларов за душой. Ответ Сильвии, датированный несколькими неделями позже, был холоден и четок: она согласна оплатить клинику, но ничего больше.

Вот какими были порядки в поместье Гриффиннов — все должно быть идеально.

Бессердечная бабушка, восставшая против правил мать, ищущая приключений в жизни. Незапланированная беременность и побег.

И он, маленький мальчик, зажатый между двумя поколениями.

Люк закрыл лицо руками. Как ужасно его прошлое! Но ведь он все пережил. Счет в банке доказывал это.

— Люк! Ты в порядке?

— Да… просто устал.

Келси смотрела на его полуопущенные плечи и мечтала, чтобы он разделил с ней то, что его мучает.

— Я принесла тебе шоколадный пончик, — сказала она, только чтобы отвлечь Люка от мрачных мыслей, которые отражались в его голубых глазах.

Секреты. Келси никогда не любила их.

Девушка выпила чашку кофе и вернулась к работе. Через четыре часа они разобрали последнюю коробку, найдя еще три повестки в суд. Люк отложил их в сторону и провел рукой по волосам.

— Слава богу, все кончено.

Он выглядел измотанным, и Келси инстинктивно выпалила:

— Давай выбираться отсюда. Ненавижу этот дом.

— Как и я.

— Поедем ко мне. Я приготовлю ужин. Рыбу с картошкой. Не такие деликатесы, как вчера, но Глен говорил, что я готовлю лучшую рыбу в округе.

Зачем я это делаю? — пронеслось в голове девушки.

После событий сегодняшнего утра Келси пригласила Люка в свой дом с четырьмя спальнями? Это не просто безумие, это самоубийство.

Или это и есть свобода?

Как понять?