Женщина, поцеловавшая Джареда, была из тех, в чьем обществе Дейвон всегда ощущала себя существом низшего сорта. Она была изысканно-роскошна: безупречная фигура, густые черные волосы, бледно-розовый шелковый костюм.

Джаред не очень сопротивлялся. Когда он поднял голову, на его губах осталась розовая помада. У него очень мужественные губы — резко очерченные, но в то же время чувственные, отметила Дейвон.

Он медленно проговорил:

— Здравствуй, Лиз... Перед церемонией я был с отцом, решив, что ему нужна моральная поддержка. Позволь, я представлю тебе дочь невесты, Дейвон. Дейвон, это моя хорошая подруга Лиз Ламонт, из Манхэттена. Она играет на Бродвее.

Глаза Лиз были бледно-голубыми — наименее привлекательная черта ее лица. Радости от знакомства с Дейвон в них явно не отразилось. Дейвон вежливо сказала:

— Очень приятно, мисс Ламонт. Я видела вас в последней постановке Стэна Ниэлла... очень непростая роль, с которой вы справились более чем успешно.

Лиз церемонно склонила голову.

— Благодарю вас. Джаред тогда оказал мне неоценимую поддержку. — Она слегка вздрогнула. — Я думала, это никогда не кончится... ты так помог мне, милый.

Дейвон для себя отметила, что у «Холт инкорпорейтед» есть свои интересы и в Нью-Йорке. Лиз вполне определенно показала ей, что Джаред уже занят.

Ну что ж, это их игры, решила Дейвон и небрежно произнесла:

— Я была очень рада, что смогла попасть на этот спектакль — я как раз останавливалась в Нью-Йорке в перерыве между поездками в Аргентину и Южную Африку. — Иными словами, у нее есть куда более важные дела, чем гоняться за Джаред ом Холтом.

С губ Лиз не сходила улыбка.

— Вам обязательно нужно посмотреть новую пьесу Маргариты Хэммлин. Мне повезло получить в ней главную роль — очень сильная роль, надо сказать. — Она провела тонкими пальцами по рукаву Джареда. — Увидимся после ужина, дорогой.

И отошла, обдав Дейвон волной аромата дорогих духов. После нее подошли представиться двое полковников и супруги-конезаводчики и, наконец, худощавый молодой человек в очках, с умными серыми глазами.

— Привет, Джаред, рад тебя видеть. В Нанасивике снежные заносы, поэтому я опоздал... только-только приехал. — Он улыбнулся Дейвон. — А вы, наверное, дочь Алисии... вы очень похожи на свою мать.

Джаред неохотно представил его:

— Дейвон, это Патрик Кендалл, мой кузен. Сын тети Бесси.

Дейвон оживилась:

— А что вы делали на Баффиновой Земле, Патрик?

— Я геолог. Брал образцы пород.

— Я была там всего месяц назад, — пояснила Дейвон и пустилась подробно рассказывать об особенностях своей работы.

Вопросы Патрика только подтверждали ум, светившийся в его глазах, но Джаред очень быстро прервал их беседу:

— Тетя Бесси машет тебе рукой, Патрик, почему бы тебе не подойти поздороваться с ней?

— Думаю, я лучше... Увидимся после ужина, Дейвон.

Наконец поток гостей иссяк. Дейвон едва держалась на ногах.

— Мне очень понравился ваш кузен, — сказала она, взглядывая на Джареда. — Кстати, ваша подруга оставила у вас на губах след помады.

— Патрик неплохой малый. Хотя его удел — быть рядовым геологом всю жизнь.

— Мне он показался счастливым человеком, — холодно ответила Дейвон.

— И не имеет ни гроша за душой.

— Давайте начистоту, Джаред, — решительно заметила она. — Совершенно очевидно, что для вас на первом месте стоят деньги. Меня не интересует — запомните это! — не интересует ни единый доллар из вашего кармана. Я предпочитаю сама зарабатывать себе на жизнь.

Джаред вынул из кармана белоснежный платок:

— Вытрите помаду.

Он не поверил ни одному ее слову! Дейвон хотела отклонить его просьбу, но по хищному блеску в его глазах поняла, что если откажется, то он сочтет ее просто трусихой. Она взяла платок и спокойно стерла сначала яркий след от поцелуя тети Бесси, потом более бледный — от губ Лиз. Джаред стоял очень спокойно, глядя на нее. Когда она закончила, он сказал:

— Вашей помады на мне нет.

— И не будет.

— Какая жалость. — Он забрал у нее платок и, не выпуская ее пальцев, поднес их к губам.

Сердце Дейвон остановилось на мгновение. Его горячие губы обожгли ее кожу, она даже не предполагала, что ее можно так смутить. Букет выпал из ее рук, она всем телом подалась к нему... Ничего вокруг не осталось, только Джаред и она. Соблазнитель и жертва.

Он выпрямился, выпустил ее пальцы и спокойно сказал:

— Значит, вы ничем не отличаетесь от других... и хотите того же. Не знаю, почему это должно меня удивлять.

Это было равносильно пощечине. Чувствуя, как краска стыда заливает ей щеки, Дейвон с трудом пробормотала:

— Для вас это игра, не так ли?

«Игра под названием реванш», — добавил Джаред про себя.

— Такая же игра, как ваше платье.

Тут уж крыть нечем. Да, она надела это платье, чтобы и смутить его, и показать, чего она стоит на самом деле.

— Значит, теперь мы квиты, — сказала Дейвон. — Но больше играть я не хочу, Джаред. Игра окончена. К тому же вы заняты. Лиз дала это понять очень определенно.

— Я не принадлежу ни одной женщине, — возразил Джаред.

— Скажите об этом Лиз, а не мне. Меня это не интересует. Кроме того, половина гостей с большим интересом наблюдает за нами, а другая половина прислушивается к нашему разговору. А мне сейчас больше всего нужно как минимум три бокала шампанского.

— В таком случае мы продолжим наш разговор позднее.

— Здесь нечего продолжать!

Но Джаред уже сделал знак официанту, и тот, поставив два бокала на серебряный поднос, подбежал к ним. Передав один бокал Дейвон, Джаред сказал:

— Добро пожаловать в нашу семью, Дейвон.

Шампанское было восхитительно ледяным. Сделав маленький глоток, Дейвон подняла бокал и вежливо сказала:

— Идите к дьяволу, Джаред.

Он негромко рассмеялся.

— Могу сказать вам лишь одно: ваша тактика сильно отличается от других.

— Вы на неверном пути, раз путаете искренность и тактику.

— Искренность и слабый пол — две несовместимые вещи.

— А искренность и честность — вполне.

— Женская честность, моя дорогая Дейвон, всегда бывает замужем за счетом в банке.

Теперь настала очередь Дейвон рассмеяться.

— Значит, по-вашему, все женщины — золотоискательницы? Какой штамп! Главе «Холт инкорпорейтед» следовало бы мыслить шире!

— Если вы знали, что я возглавляю «Холт инкорпорейтед», почему же вы спросили, не работаю ли я на конном заводе? — выпалил он.

— По той простой причине, что тогда я не знала об этом.

— И когда же узнали?

— Моя мама сказала мне об этом минуту спустя после вашего ухода.

— И поэтому вы решили так нарядиться.

Дейвон только фыркнула:

— Я нарядилась так потому, что хотела показать вам ваше место, потому что вы самый грубый человек, какого я в жизни встречала. Но напрасно. Ваше «я» не переменить.

— Возможно, тетя Бесси права. Вы — то, что мне нужно.

Дейвон сделала слишком большой глоток шампанского и закашлялась. Потом насмешливо сказала:

— Мое «я» — песчинка по сравнению с вашим. Но теперь позвольте вас покинуть — на этой свадьбе есть чем заняться, кроме обмена колкостями с вами. В одном вы были правы — мне надо было пропустить свой рейс из Йемена.

Отступив на шаг, она направилась к матери, каждым нервом чувствуя, как Джаред Холт смотрит ей в спину.

Она вела непринужденный, но очень рассеянный разговор с гостями — то с одним, то с другим, — пока наконец не увидела с облегчением, что распорядитель приглашает всех под большой тент, убранный цветами, где был сервирован праздничный ужин. Играл камерный оркестр. Место Дейвон, разумеется, было за главным столом. Она с ужасом обнаружила, что должна будет сидеть между Бенсоном и его сыном, а рядом с Алисией должен был сидеть муж тети Бесси, попавший в больницу.

Менять местами карточки было слишком поздно, и Дейвон, натянуто улыбнувшись Бенсону, отодвинула свой стул и села. Перед ней оказалась тарелка с сочными креветками в соусе. Дейвон со страхом уставилась на нее, сожалея, что выпила так много шампанского. Закуска расплывалась перед ее глазами. Она поспешно наклонилась.

Твердые пальцы сжали ее локоть, помогая выпрямиться.

— С вами все в порядке? — спросил Джаред. Она растерянно заморгала и пробормотала:

— В п-порядке... просто я не помню, когда ела в последний раз... кажется, в Йемене... вчера...

Джаред взял из корзинки булочку и протянул ей:

— Съешьте.

Хлеб был теплым и мягким. Дейвон прожевала кусочек, проглотила и неискренне пробормотала:

— Спасибо.

Джаред уже подозвал ближайшего официанта.

Креветки убрали, и перед Дейвон оказалась чашка с прозрачным янтарным бульоном.

— Попробуйте, — сказал Джаред. — Очень хорошо помогает.

Дейвон уставилась на изящную пиалу. Джаред так умело и быстро приказал переменить ей блюда, что она не выдержала и сказала:

— Вы всегда получаете то, что захотите?

— Пейте бульон.

— Только не пытайтесь получить меня, хорошо?

— Делайте, что вам говорят, Дейвон.

— То, что вам не нравится, вы попросту не слышите, да? — сердито ответила она, беря ледяными пальцами ложку. Бульон был восхитителен, первый же глоток заметно согрел ее. Сделав еще один, она покосилась в сторону Бенсона. Тот был искренно увлечен разговором со своей женой. Девушка тихо спросила: — Джаред, вы на самом деле пытались дать моей матери отступного?

— Да.

Он даже не потрудился это отрицать! Дейвон вздрогнула от внезапного приступа гнева.

— Какая гадость!

— Я бы назвал это обычным делом. К тому же не понимаю, что вам не нравится — все равно ведь мое предложение не приняли.

— А вы не думаете, что не всех женщин можно купить?

— Нет, они просто ищут большего. — Губы Джареда искривились. — Развод может дать гораздо больше.

Дейвон сделала еще один глоток бульона.

— Вы слишком мрачно смотрите на мир.

— Ошибаетесь. Просто я кое-чему научился за свои тридцать с лишним лет. Купить можно всех. Каждая женщина имеет свою цену — одна выше, другая ниже. — Он взял креветку. — В большинстве случаев, впрочем, не получаешь и того, за что заплатил.

— Потому что вы за это платите, — вспыхнула Дейвон.

— А вам до сих пор непонятно, что все имеет свою цену?

Дейвон вспомнила о Стиве и Питере и сказала резче, чем хотела:

— Конечно, понятно. Но ваша ошибка в том, что вы ставите знак равенства между ценой и деньгами.

— Я некоторое время сомневался... но вы ничем не отличаетесь от других.

Дейвон холодно улыбнулась ему.

— Вы хотя бы понимаете, что только что сделали мне комплимент?

Он усмехнулся в ответ.

— А вы остроумны и за словом в карман не лезете, не могу отказать вам в этом.

— Боже мой, столько комплиментов сразу! Вы растете в моих глазах, Джаред.

— Значит, вам понравится, когда я вас поцелую.

Бульон выплеснулся из ложки в ее задрожавшей руке. Дейвон аккуратно положила ложку в пиалу.

— Вы пытаетесь заставить Лиз ревновать?

— Оставьте Лиз в покое! — жестко сказал он.

— Значит, верность для вас — пустой звук?

— Вы вмешиваетесь в дела, которые вас не касаются.

— Вот как? — резко сказала Дейвон. — В таком случае запомните еще раз, что моя персона — тоже не ваше дело.

— Дорогая, тебе не понравились креветки? — обратилась к ней Алисия.

Чувствуя, что ее щеки раскраснелись, а глаза блестят от еле сдерживаемого гнева, Дейвон поспешно ответила:

— После шампанского — не очень, мама.

— Мы с Бенсоном как раз говорим о том, как хорошо было бы увидеть в «Дубках» внуков, — в полный голос сообщила Алисия. Тактичность никогда не входила в число ее достоинств.

— Правда?.. — пробормотала Дейвон.

— Мне очень хотелось бы, дорогая, чтобы ты сменила работу. Джаред, она почти не бывает дома. Как можно влюбиться, когда ты постоянно мотаешься между Борнео и Тимбукту?

— Мама, я никогда не была в Тимбукту.

— Не придирайся к словам, Дейвон, ты знаешь, что я хочу сказать.

— Мне нравится моя работа, — возразила Дейвон. — И если мне суждено влюбиться, то я могу это сделать где-нибудь в Эмиратах с таким же успехом, как и в Торонто.

— Ты не можешь поддерживать отношения с человеком, встречаясь с ним между двумя авиарейсами!

— Тогда, боюсь, в надежде на внуков вам придется полагаться на Джареда.

В разговор вступил Бенсон:

— К сожалению, Джаред не верит в брак... Лиз, кстати, была очаровательна сегодня.

Официант убрал пиалу с бульоном, другой поставил тарелку со свиными биточками. Чувствуя, как сжимается желудок, Дейвон заговорила с Бенсоном о его лошадях, и вскоре блюдо благополучно убрали. Окончание ужина: тосты, неизбежные поцелуи невесты с женихом — все прошло перед ней как в тумане. Когда, наконец, она смогла выйти из-за стола, то снова встретила кузена Джареда, Патрика. Он представил ее нескольким своим друзьям, и впервые за весь вечер Дейвон почувствовала себя хорошо.

Они со смехом рассказывали друг другу страшные истории о путешествиях через океан, когда Дейвон заметила направляющегося к ним Джареда и встревожилась.

Он безапелляционно заявил:

— Начинаются танцы. Нам предстоит открывать их второй парой, вслед за отцом и Алисией.

Танцевать с Джаредом? Лучше пройти босиком через пустыню!

— Я подойду через минуту.

— Надо идти немедленно.

Выбора не было... разве что устроить сцену? Дейвон сказала:

— Надеюсь, мы еще потанцуем, Патрик, — и пошла следом за Джаредом, высоко держа голову.

Когда они пересекли лужайку, сильная рука обхватила ее талию. Прикосновение обожгло Дейвон сквозь тонкую ткань. Он процедил сквозь зубы:

— Еще два часа — и этот спектакль окончится... Слишком долго для меня.

«Для меня еще дольше», — мысленно ответила Дейвон.

Уже стемнело. Тент, под которым начались танцы, белым призраком светился между деревьями, украшенный плющом и корзинами душистых роз. Внутри поблескивали крошечные лампочки. На мгновение Дейвон забыла, что только что мечтала поскорее уйти с этой свадьбы.

— О, Джаред, как красиво! Восхитительно! — с почти детским восторгом воскликнула она.

Он только сжал губы.

— Давайте танцевать.

Он держал ее за талию так, как будто она была ходячей инфекцией. Однако танцевать он умел, в этом отказать ему было нельзя. Его движения ни на секунду не опаздывали за музыкой. Дейвон все время, пока они двигались в танце следом за Алисией и Бенсоном, мечтала, чтобы это скорее окончилось. Когда звуки вальса смолкли, стоявшие кругом гости зааплодировали. Дейвон ровным голосом сказала:

— Свой долг мы выполнили. Благодарю вас.

— Следующий танец — для нас самих.

— Нет никаких «нас»!

Оркестр заиграл медленную лирическую мелодию. Дейвон пыталась освободиться из крепких объятий своего партнера, но Джаред, не ослабляя хватки, медленно закружился с ней под музыку, прижимаясь щекой к ее волосам.

Уткнувшись носом ему в плечо, она могла чувствовать легкий запах его лосьона и еще более незаметный, свежий и очень мужской — его кожи. Его рука скользнула к ее бедру, другая крепко прижимала ее к его груди. Ничто на свете не могло предотвратить этого наплыва желания, сладостного, горячего и непреодолимого, которое охватило Дейвон.

Она желала этого мужчину. Она хотела лежать рядом с ним, всей кожей чувствуя его нагое тело. Хотела пройти с ним все пути страсти. Ее сердце забилось быстрее; она до боли явственно ощущала его возбуждение, красноречиво говорившее о том, что желание было обоюдным.

Но ведь для нее весь его мир неприемлем! Как она может даже думать о том, чтобы оказаться с ним в постели?

С неслышным бессильным стоном она попыталась отстраниться. Но Джареда как будто только еще сильнее возбудили ее движения; он поднял ее подбородок и склонил голову к ее губам.

Словно завороженная, следила Дейвон за тем, как он медленно приближается к ней. Его губы легко коснулись ее губ... в этом поцелуе не было жесткости, злости, — к ее удивлению, в нем было только желание сделать ей приятное. Или это ей только показалось? Смутно соображая, Дейвон подняла руки и обхватила его за шею, покорно открывая губы навстречу ему.

В одно мгновение желание вспыхнуло и разгорелось до силы страсти, такой мощной и первобытной, что Дейвон содрогнулась. Рука Джареда сильнее сжала ее талию, он пробормотал что-то, что она не расслышала, и за несколько секунд, показавшихся Дейвон часами, его губы, казалось, выпили ее всю... Джаред медленно поднял голову.

Его глаза были темны и непроницаемы, Дейвон не могла даже предположить, о чем он думает. Она ведь совсем его не знает. Кроме того, что они — враги. И все же она позволила ему то, что мало кому позволяла.

С этим пора было кончать. И немедленно. Почти ровным голосом Дейвон сказала:

— Это научит меня пить шампанское. Его ресницы дрогнули, он прорычал:

— Вы хотите сказать, что можете поцеловать меня, только когда пьяны?

Его железная хватка ослабла. Дейвон отступила на шаг, поправляя волосы.

— Давайте не будем заниматься самообманом, Джаред. Я вам не нравлюсь, вы мне тоже. За последние двое суток я спала всего несколько часов, а свадьбы — в особенности когда дело касается моей матери — полностью выбивают меня из колеи. Ступайте разыщите Лиз, а я попрошу Патрика потанцевать со мной.

— Значит, вот кто вам нужен! Простак, которого можно водить за нос?

— Мне нужен человек, который не будет кружить вокруг меня, как голодный шакал!

— Знаете, что вам нужно? Укрощение, Дейвон Фрейзер...

— Вы хотите сказать, что любая женщина, отказавшая вам, должна быть немедленно связана и заперта?

— ...и я — тот, кто может это сделать.

— Ступайте и укрощайте Лиз! Или кого-нибудь еще, тут полным-полно женщин, которые достаточно глупы, чтобы близко подпустить вас к себе! Но не смейте даже заговаривать о том, чтобы укротить меня, — я вам не цирковая собачонка! Вы просто не привыкли, чтобы вам говорили «нет», вот и все. — Она замолкла, переводя дыхание. — Слава богу, вот и Патрик. Прощайте, Джаред. Встреча с вами была для меня очень поучительна. И можете побиться об заклад на любую сумму, что Рождество в этом году я буду встречать в Антарктиде!

Она пересекла танцевальную площадку и подошла к столику, за которым сидел Патрик с приятелями.

Когда Дейвон снова осторожно огляделась, Джареда поблизости видно не было. Хороший знак, подумала она, надеясь, что ни его отец, ни ее мать не видели, как они целовались.

В течение какой-то секунды Джаред готов был броситься вслед за Дейвон. Схватить ее в объятия и целовать на виду у всех гостей, пока она не забудет обо всем. Он знал, что способен на это. Он чувствовал ее дрожь всем телом — такую внезапную и сладостную. Она хотела его так же, как он ее.

Тогда почему он стоит посреди танцевальной площадки один?

Кто она? Невероятно опытный тактик, использовавший все свои чары, чтобы завлечь его и уйти? Для такого типа поведения у него было название — очень грубое. Или она на самом деле ничего от него не хотела?

Рождество в Антарктиде. Черт возьми, ей понравилось, когда он ее поцеловал! Он готов был побиться об заклад на все свое состояние, что это так!

Напряжение сводило ему плечи. Только сейчас он заметил, что руки его стиснуты в кулаки и кое-кто из гостей начал с любопытством на него поглядывать. Джаред с шумом выдохнул и направился на поиски Лиз.

Он заметил ее в небольшой группе гостей, улыбающуюся и кокетничающую в обычной слегка вызывающей манере. Он избегал Лиз весь вечер, это правда. Но нужно было бы, наверное, иметь более тонкий слух, чем у него, чтобы уловить хоть какие-то нотки недовольства в ее голосе.

Она была очень хорошей актрисой. И Джаред отлично знал, что небезразличен ей. Он готов был поклясться на целой стопке Библий, что это так.

Он мрачно направился развлекаться, как порекомендовала ему Дейвон. Но его неотступно преследовало воспоминание о ней, ее образ в тонком платье... казалось, она стоит рядом и считает, сколько раз Лиз назвала его «мой дорогой». Он уже успел возненавидеть эти слова.

Сможет ли он забыть этот полудетский восторг Дейвон, когда она увидела танцевальную площадку? Как она назвала это? Восхитительно.

Если это было притворством, то это ей следует играть на Бродвее, а не Лиз.

Восхитительно. Это он восхищен, бессильно подумал Джаред, не в состоянии больше хитрить с самим собой.

Лиз крепко держала его за рукав, и он волей-неволей должен был прислушиваться к тому, что говорят гости. Однако мысли его продолжали бродить где-то далеко.

Когда ему встречалась новая женщина, которую он желал, он четко, до автоматизма знал, как надо себя вести. Самоконтроль никогда не подводил его. Джаред всегда получал то, что хотел, и только на своих условиях.

Он мог получить Лиз — на своих условиях. Когда угодно. Может быть, поэтому она и не была нужна ему.

Они встречались вот уже около двух лет, но он ни разу не спал с ней. Всегда находилась уважительная причина, чтобы это отложить, — внезапная поездка с проверкой в Кению, нефтяной кризис в Канаде, паника на бирже. Отговорки, гневно подумал он. Отговорки, скрывающие неприятную истину: то, что легкодоступно, — нежеланно.

Он отчетливо помнил ночь, когда Лиз хотела сделать этот шаг. Какое шестое чувство подсказало ему, что она настолько же холодна в постели, насколько старается это скрыть? Он не знал. Но она была так уверена в своей победе, что отказ явился для нее шоком. В себя она пришла очень быстро, надо отдать ей должное. Джаред ясно видел, как она взвешивает миллионы Холта и сексуальное отвращение к нему. Деньги явно перевешивали. Актерская слава непрочна, а в фильмы Лиз не приглашали. Ей необходима была уверенность в завтрашнем дне, которую могли дать его деньги. Теперь она с завидным упорством ждала, пока он передумает.

С того момента как он встретил Дейвон, эта вероятность уменьшилась на несколько порядков. Дейвон не была доступна, как Лиз. Дейвон обладала бешеным темпераментом, который даже не старалась сдерживать, ее язык мог выбивать искры из камней.

А ради ее тела можно было и умереть. И она сказала, что ей ни к чему его деньги.

Разумеется, усмехнулся он. Но ни один человек в мире не способен устоять перед их количеством. И чем скорее он позабудет о Дейвон Фрейзер, тем лучше.

С удвоенной решимостью Джаред повел танцевать сначала Лиз, потом других женщин. Он лично проследил, чтобы в лимузин, на котором Бенсон и Алисия должны были отправиться на брачную ночь в Торонто, погрузили все необходимое. Он долго стоял и махал рукой им вслед. Скользнув взглядом по Дейвон, как будто она была просто малознакомой ему гостьей, он наклонил голову и прислушался к словам Лиз.

— Дорогой, — говорила она, — ты не будешь против, если я останусь здесь на ночь? Мне ужасно не хочется ехать обратно с Вестонами, они такие зануды!

Джаред непринужденно ответил:

— Лучше не надо, Лиз. Мне завтра вставать с первыми петухами. Улетаю в Токио.

Он готов был поклясться, что в ее глазах промелькнула бешеная ярость. Но она только спокойно сказала:

— Как скажешь. Но мы так мало видимся...

— Я вернусь дней через пять, не больше.

— Пообедаем в «Плазе» в пятницу, — ответила она, — за нашим столиком. — И поднялась на цыпочки, чтобы плотно прижаться к его губам.

Он не почувствовал ничего. Словно бревно.

Десять минут ушло на то, чтобы проводить Лиз и Вестонов к их «линкольну», усадить и отправить восвояси. Тут же Джареда окружили еще несколько уезжающих гостей. Он с головокружительной быстротой спровадил и их и поспешил обратно к тентам. Там уже гремел тяжелый рок, гости танцевали и пили вино. Дейвон нигде не было видно.

Джаред стоял не двигаясь. Сердце тяжело стучало в груди. Он по-прежнему не понимал, что происходит. Что так мучает его? Желание? Или гнев оттого, что она исчезла? Или самое худшее — и то, и другое вместе?

Патрик с приятелями расположились за столиком, кажется, на всю ночь. Джаред подошел к ним.

— Ты видел Дейвон?

Патрик растерянно осмотрелся.

— Последний раз я видел, как она танцевала с Джерри. Извини, приятель...

Джаред, словно ищейка, обошел всю территорию, понимая, что поиски бессмысленны. Дейвон почти не спала последние два дня, да и свадьба подходила к концу. Она наверняка уже спит в своей комнате.

Но будь он проклят, если потащится к ее двери, словно какой-то любовник из дешевой оперетки!

А может, она вернулась в Торонто, подальше от «Дубков»? Ведь попрощалась же она с ним после танца. Попрощалась... Он мог вспомнить все до мелочей, как будто это произошло пять минут назад. Ее глаза — темно-синие, сверкающие, как опал на ее груди.

С внезапно вспотевшими ладонями он кинулся к парадной двери. Красная «мазда» стояла там же. Джаред быстро провел рукой по ее гладкому боку, словно машина могла рассказать ему что-то о своей хозяйке. Потом с чувством глубокого отвращения к себе сдернул с шеи галстук и вошел в дом, шагая через две ступеньки.