— Там, дальше, — говорила Рита. — За стойкой и направо, подле вывески с «Будвайзером».

— Ты уверена, что хочешь здесь остаться? — спросила Сэнди, посмотрев на часы и потихоньку выбираясь из узкой кабинки. — Они явно не собираются приходить.

— Что ты несешь!

— Уже десять минут прошло. Они явно не придут.

— Они опаздывают пока всего на пять минут. Придут. Ты же видела, какая пробка на I-95. К тому же вечер воскресенья, самый пик.

— На I-95 постоянно пробки. Надо было выезжать раньше — мы же успели вовремя.

— Они же не бойскауты. Давай, иди попудри свой носик. Вот увидишь, ты вернешься — а они уже будут здесь.

— А если нет?

— Тогда мы закажем себе что-нибудь выпить, поболтаемся здесь еще минут пятнадцать и поедем в Торранс, — пообещала Рита.

Сэнди кивнула:

— Закажи мне яблочный мартини.

И она пошла в туалет, располагавшийся в глубине шумного прибрежного бара для встреч, думая о том, как похожи друг на друга все подобные заведения. И не важно, где они расположены — в Рочестере, Торрансе или Форт-Лодердейле, на шумной центральной улице или неподалеку от белого песчаного пляжа. Перефразируя Гертруду Стайн, «бар есть бар». Громкая музыка, приглушенное освещение, неоновые вывески, море выпивки и целая толпа одиноких мужчин и женщин, которые делают вид, будто они вовсе не одиноки. Неугомонные мужчины, обманывающие своих обрыдших жен; скучающие жены, пришедшие поразвлечься на стороне; разведенные женщины, пришедшие на поиски будущих бывших супругов; подростки, притворяющиеся, будто им уже можно заказывать спиртное, и сорокалетние дамочки, ведущие себя как подростки. Мужчины ищут, с кем бы переспать, женщины — потенциальных обожателей. Как там говорится? Мужчины дают шанс на любовь, чтобы заполучить секс, женщины дают шанс на секс, чтобы заполучить любовь? Что-то вроде этого. Сэнди уже слишком устала и не помнила, как это точно звучит. И потом, какая разница? Все гораздо проще: кто-то сегодня уйдет домой счастливым, а кто-то нет. А некоторым и вовсе не следовало сюда приходить. В том числе и ей. Что она вообще здесь делает?

Разве она с самого начала не отказалась сопровождать Риту в Форт-Лодердейл? Разве не убеждала ее, что ей совершенно неинтересно встречаться с каким-то парнем, даже если он такой замечательный, как утверждала Рита, потому что она с ним познакомилась через интернетовскую службу знакомств и еще ни разу его в глаза не видела? Если он окажется сволочью, то и его приятель, скорее всего, тоже окажется сволочью, а еще одна сволочь нужна Сэнди как собаке пятая нога. Разве она не говорила Рите, что это не самая лучшая идея — ехать в Лодердейл (да, да, это не так уж и далеко!), — когда в округе разгуливает маньяк, что лучше остаться дома и присматривать за детьми?

Правда, в намерения детей не входило, чтобы за ними присматривали. Дети лично выставили их за порог. Хватит уже над ними кудахтать, это только еще больше всех нервирует, сказали они. К тому же у них планы на сегодняшний вечер — они отправляются на всенощную в честь Лианы, на которую родители, разумеется, приглашены не были. И слава богу, думала Сэнди. Ей и панихиды в среду хватило с лихвой, уж не говоря о том, что бороться с тяжелыми эмоциональными последствиями кошмарной гибели Лианы приходится и в школе, и дома. Со всем этим притворством — с гневом, слезами, отчаянием. С беспомощностью, которую пытаются замаскировать под нервозность. С нервозностью, перерастающей в упрямство. С упрямством, перерастающим в крики. В бесконечные крики.

Сэнди понимала, что это эгоистично, но она уже сыта по горло их страхами. Достаточно того, что ей самой до смерти страшно. У нее нет ответов на их вопросы. Она не знает, отчего такое случается и случится ли вновь, и если случится, то когда? Она ничего не знает. Она знает только, что ей необходим покой, хоть на какое-то время отдохнуть от страха и горя, даже если ради этого придется ехать к океану.

И потом, они же с Ритой не планируют остаться здесь на всю ночь. Они вернутся в Торранс задолго до полуночи (Сэнди велела Меган и Тиму быть к этому времени дома). Так что волноваться не о чем и винить себя тоже не в чем.

Но Сэнди все равно волновалась и чувствовала себя ужасно виноватой. Сегодня в пять часов она позвонила Рите и сказала ей, что не поедет в Форт-Лодердейл. А потом позвонил Ян и предложил встретиться на следующей неделе и поговорить, и она-то подумала — ну, не дура, а?! — что он наконец-то одумался, понял, каким он был идиотом — это она, она идиотка! — и хочет попроситься назад. Она стала повторять про себя давно отрепетированный ответ — что он, мол, причинил ей очень сильную боль, что исправить все будет непросто, что им придется многое обсудить, — когда он заявил, что надеется, что они разведутся по-доброму (ну есть ли в целом свете такая идиотка?), и она молча повесила трубку. А потом перезвонила Рите и сказала, что передумала насчет сегодняшнего вечера и что она готова ехать. И вот она здесь, в самом современном и супермодном баре Форт-Лодердейла, где запахи пива и виски смешиваются с запахами песка и прибоя. Они оказались не только самыми зрелыми женщинами в этом зале — минимум на десять лет старше самой старшей из других присутствующих здесь дам, — но и самыми разряженными. Ну кто сейчас надевает в бар шелковое выходное платье? — думала про себя Сэнди, обратив внимание, что на всех остальных женщинах были облегающие джинсы с заниженной талией, подчеркивающие их узкие обнаженные талии. Разумеется, всем им еще не было тридцати, никто из них не рожал и все они носили второй размер лифчика, уж не говоря про угрожающе высокие шпильки и полупрозрачные топы со скандально глубокими вырезами. Единственное, что есть скандального в ее собственном вырезе, думала Сэнди, застегивая верхнюю пуговицу своего красно-белого платья, так это что он вообще есть.

— Да ты просто ослепительна! — воскликнула Рита чуточку более восторженно, чем следовало, когда заехала за Сэнди.

Но Сэнди лишь отмахнулась. Может быть, она выглядит достаточно респектабельно, но не более того.

— Ты ослепительна, — упрямо повторила Рита, на что в общем-то и рассчитывала Сэнди.

— Ерунда! Я — безвкусно одетая безгрудая баба.

— Не слишком ли много слов на букву «б»?

— Хочешь услышать еще одно? — вкрадчиво спросила Сэнди.

Рита потрогала рукой свои свежезавитые коротко остриженные каштановые волосы и несколько раз смигнула, как будто ресницы не выдерживали всей тяжести наложенной на них туши.

— Поехали. Нас ждут прекрасные принцы. Пора приниматься за дело.

Свою часть дела они проделали, а вот принцы явно схалтурили. И почему ее это так удивляет? Дойдя до стойки модного «Океанского гриль-бара мисс Молли», Сэнди распрямила плечи при виде компании мужчин приблизительно ее возраста. «Может, я все-таки и не так уж плохо выгляжу, — думала она. — Ну, не ослепительно, конечно, но, во всяком случае, респектабельно. Может быть». И она улыбнулась, пройдя мимо сидевшей за стойкой четверки. Никто из них, впрочем, даже не взглянул в ее сторону. «Да-да, я действительно кое-кого дожидаюсь, раз уж вы спрашиваете, — с усмешкой пробормотала она, открывая бордовую дверь крошечной дамской комнаты. — Прекрасный принц будет здесь с минуты на минуту».

Она встала перед большим зеркалом в золоченой раме, висевшим сбоку от белой эмалевой раковины, приятно удивленная тем, что в нем увидела. Да, конечно, двадцати с небольшим ей не дашь, и она ничуть не ослепительна, как заявила Рита. Но у нее, несомненно, весьма респектабельный вид. И не просто респектабельный. «Ты чертовски хорошо выглядишь», — сказала она своему отражению в зеркале, поправила несколько выбившихся кудряшек и полезла в сумочку за помадой.

Пьяный смех за дверью возвестил о неминуемом приближении еще нескольких посетительниц, и едва Сэнди успела сделать шаг в сторону, как перед зеркалом столпились три молодые девицы, все под шесть футов ростом, все с длинными прямыми светлыми волосами, в майках с глубоким вырезом, голубых джинсах и на высоченных каблуках. На одну секунду Сэнди едва не подумала, что это тройняшки. И только при более пристальном взгляде она увидела, что у двух девушек глаза карие, тогда как у третьей они ярко-голубые, и что у одной до мяса обкусаны заусенцы, а у двух других роскошные длинные ногти и французский маникюр. Кроме того, у двух подружек грудь была явно силиконовой. А одна из них улыбалась чуть скромнее своих подруг, возможно из-за того, что у нее были не такие ослепительно-белые зубы, как у них. Сэнди решила про себя, что она нравится ей больше двух других.

Голубоглазая зашла в кабинку, а две кареглазых стали возиться со своими волосами.

— Что скажешь? — спрашивала одна другую. — Забрать или распустить?

— Мне больше нравятся распущенные. Симпатичная помада.

Сэнди не сразу поняла, что молодая женщина обращается к ней.

— А, спасибо.

— Как называется цвет?

Сэнди посмотрел на дно розового мерцающего колпачка:

— «Неистовый персиковый».

— Да? Мне нравится. Колечко тоже ничего, — добавила она, кивнув на обручальное кольцо с бриллиантом на левой руке Сэнди.

Это кольцо Ян подарил ей на десятую годовщину свадьбы взамен тонкого золотого — когда они только поженились, то не могли позволить себе чего-то большего.

— Спасибо, — снова ответила Сэнди, думая о том, что обручальное оно уже только по названию. «Надеюсь, мы разведемся по-доброму», — услышала она слова Яна. — Хотите взять его себе? — И она сняла кольцо с пальца.

— Что?

— Кольцо. Хотите?

Девушка рассмеялась:

— Вы о чем?

— Мой муж хочет со мной развестись «по-доброму», так что вряд ли оно мне уже понадобится. — Сэнди протянула его ей на ладони. — Правда, забирайте.

Теперь девушка уже явно занервничала.

— Нет, что вы, я не могу его взять. — И посмотрела на свою подругу. Потом обе они посмотрели на кабинку.

— Да. Вы правы, — сказала Сэнди, надевая кольцо обратно на палец. — Извините, я настоящая психопатка.

— Нет, ну что вы. Вовсе нет, — солгала девушка.

— Кольцо и вправду очень красивое, — сказала вторая. — Его наверняка можно будет продать через eBay.

— А, правда! Я читала, что одна девушка из «Холостяка» продала свое обручальное кольцо через eBay, когда ее бросил этот ублюдок.

— Вот как? — Сэнди понятия не имела, о чем говорит эта девушка, хотя у нее еще долго звенели в ушах слова «ублюдок» и «бросил», когда она торопливо выходила из туалета. Она слышала, как захихикали девицы, хотя она даже не успела до конца притворить дверь.

— Что это такое было? — спросила одна из них.

— Что это такое было? — громко повторила Сэнди, смущенно осматриваясь, не услышал ли кто. Но никто на нее не смотрел и даже не заметил, что она разговаривает сама с собой, а если и заметили, то им решительно на нее наплевать. Этот вечер — сплошная катастрофа, им с Ритой нужно встать и убраться отсюда подобру-поздорову. Сейчас она выпьет свой яблочный мартини и уйдет, решила она, пробираясь сквозь толпу, мимо людей, которые проталкивались вперед, совершенно не замечая ее. Ну просто человек-невидимка. Плод своего собственного воображения.

И тут она увидела их, прекрасных принцев. Оба явно старше среднего возраста и с бледной кожей. Один уже начинает лысеть, на втором явно надет парик. В накладке был партнер Риты, во всяком случае, он был похож на более древнюю версию той фотографии в Интернете, которую показывала ей Рита. Настолько древнюю, что фактически годился своему приятелю в отцы. На нем была темно-зеленая тенниска, разрисованная белыми буквами Т, и он сидел, небрежно забросив руку на спинку бордового кожаного сиденья и касаясь пальцами Ритиного плеча.

Он что-то оживленно рассказывал, и Рита смеялась, словно ей действительно было очень весело. Неужели и вправду? О господи! Я совершенно не готова.

Рита увидела ее и помахала рукой.

— Сэнди, — громко позвала она, так что кое-кто из посетителей оторвался от своих напитков и посмотрел на нее. — А я-то думала, куда ты запропастилась?

Сэнди подошла к кабинке, и оба мужчины нерешительно попытались привстать.

— Это — Эд, — представила Рита своего соседа. Сэнди показалось, что ростом он едва ли выше Риты. — А это — его друг Боб.

Боб повернул к ней свой лысеющий череп, и Сэнди увидела, что у него довольно приятное серьезное лицо. Лет сорок восемь-пятьдесят. Не красавец, конечно, но довольно привлекателен.

— Приятно познакомиться, — проговорила она, присаживаясь рядом.

— Ну, а это, как вы уже поняли, моя подруга Сэнди, — громко сказала Рита. — Разве я не говорила, что она ослепительна?

Боб согласно улыбнулся, и по его улыбке было видно, что он приятно удивлен.

— Рита сказала, что вы из Нью-Йорка, — произнес Эд.

— Точнее из Рочестера.

— А я сам родом из Нью-Джерси.

— Правда? Что же заставило вас переехать во Флориду?

— Просто я приехал сюда в отпуск с первой женой, провел со второй медовый месяц, с третьей познакомился в Майами, а потом решил практиковать здесь…

— Эд — зубной врач, — вставила Рита.

— Я указал это в своей анкете, — сказал Эд.

— Вы были женаты три раза? — спросила Сэнди, потягивая яблочный мартини.

— На самом деле, четыре, ну и что?

Сэнди развернулась к Бобу:

— А вы?

— Я был женат всего один раз. Развелся.

— Так же, как и ты, — сказала Рита, явно желая подчеркнуть их сходство.

— Вообще-то я еще не разведена, — напомнила ей Сэнди.

— Вы не поверите, но она до сих пор не переговорила с адвокатом. Боб, убеди ты ее, что ли. Боб — адвокат.

— Специализирующийся по бракоразводным процессам?

Он покачал головой:

— Нет, я веду корпоративные и коммерческие дела. Но если хотите, я могу порекомендовать вам того, кто вам нужен.

— Нет, спасибо, нет необходимости.

— Я уже говорила ей про одного хорошего адвоката. Это Маршалл Хичкок из Майами. Ты его знаешь?

— Боюсь, что нет.

— Говорят, он очень хороший адвокат.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — попросила Сэнди и отпила большой глоток мартини, надеясь, что от спиртного ей станет комфортнее.

— В точности как моя вторая жена, — сказал Эд. — Она постоянно так говорила. «Давай поговорим о чем-нибудь другом, давай поговорим о чем-нибудь другом!» — передразнил он. — Договорилась до того, что мы развелись. Господи боже мой, вы только посмотрите, какие коронки у этой девушки. — Сэнди обернулась и увидела проходивших мимо женщин, с которыми она была в туалете. Одна из них смеялась, и Сэнди не могла удержаться от мысли, что она смеется над ней. — Не знаю, кто трудился над ее челюстью, но сделано топорно.

Сэнди одним большим глотком прикончила свой мартини. И тут же ощутила панику, будто швырнули камень в воду. Так нельзя. Она не должна сидеть в тесной кабинке переполненного ресторана, пить мартини и вести светскую беседу с мужчинами, которых не знает и не желает знать, хотя Боб, кажется, довольно мил. Он спокойный и непритязательный, даже скромный. Она видела, как он покраснел от смущения, когда Рита сказала, что он адвокат. А может, ему тоже вовсе не хочется здесь оставаться. И, возможно, при других обстоятельствах было бы неплохо узнать его поближе. Но только не сейчас. Не сейчас, когда она еще слишком ранима и не уверена в себе, когда при одной только мысли о свидании ее начинает тошнить, а мысль о близости с другим мужчиной, не с Яном — а были ли они по-настоящему когда-либо близки? — приводит ее в сильнейший ужас, тем более что другой мужчина может оказаться… серийным убийцей. Пожалуй, следует поскорее убраться от всех этих людей, от Риты с ее аккуратным каштановым бобриком и сильно накрашенными, чрезмерно обнадеживающими глазами; от Эда с его четырьмя женами, дурным париком и коронками; от Боба с его милым серьезным лицом и застенчивой миной; от этих девиц-тройняшек. Сбежать из «Океанского гриль-бара мисс Молли», из Форт-Лодердейла, из Флориды. И… от самой себя.

— Сэнди? — послышался сверху мужской голос. — Это и вправду ты?

Сэнди обернулась и увидела перед собой красавца с серебристыми висками, который смотрел на нее, выжидательно улыбаясь. Высокий, стройный, в простых темных гофрированных брюках и шелковой голубой рубашке и с озорным огоньком в глазах, который она всегда находила неотразимо привлекательным. Сэнди подумала, что вряд ли смогла бы забыть такое приятное мужское лицо, пока пыталась вспомнить, кто он такой. Но она не только не могла вспомнить его имени, но даже не могла понять, где и когда могла его видеть. Стремительно, но безрезультатно восстановив в памяти годы обучения в Нью-Йоркском университете, она стала перебирать в уме одноклассников, в то же время попытавшись придать осмысленное выражение своему недоумевающему взгляду и ничего не выражающему лицу. Безрезультатно. Может, это один из коллег Яна? Может, они встречались с ним на одном из тех многочисленных медицинских конгрессов, на которых она за долгие годы побывала предостаточно? Или он — отец одного из ее учеников, здесь или в Рочестере? Нет. Но она бы ни за что не забыла такое лицо.

— Ты меня не помнишь? — спросил он с непринужденностью, от которой сделался еще привлекательнее.

— Разумеется, помню, — солгала Сэнди, выбралась из-за столика, и незнакомец принял ее в свои теплые объятия.

— Уилл Бейкер, — шепнул он ей на ухо.

— Уилл Бейкер, — произнесла она вслух, осторожно высвобождаясь из его цепких объятий и глядя в его светло-карие глаза с золотыми искорками. Она по-прежнему не имела ни малейшего понятия, кто перед ней. — Как поживаешь?

— Гораздо лучше после того, как увидел здесь тебя, — ответил он, поворачиваясь к Рите и к их спутникам. — Уилл Бейкер, — представился он, поочередно протягивая руку Бобу и Эду. — Мы жили по соседству в Рочестере, лет сто тому назад. Вы не будете возражать, если я украду ее всего на несколько минут? — И, не дождавшись ответа, он взял Сэнди за руку и ласково потащил ее к выходу.

Сэнди послушно пошла за ним, и как только они вышли на прохладный ночной воздух, ей в ноздри немедленно ударил запах океана. Какая красивая ночь, вдруг подумала она, глядя, как раскачиваются под звуки прибоя высокие пальмы на автостоянке. Но куда они идут? И кто он такой?

— Кто вы? — спросила она, резко остановившись рядом с ярко-красным «порше».

— А ты так меня и не вспомнила?

Сэнди снова мысленно вернулась на Гаррисон-стрит в Рочестере, где она выросла. С одной стороны жили Мейтленды, с другой — Дикинсоны.

У Дикинсонов был сын, но он уже был подростком, когда Сэнди была еще маленькой девочкой, значит, это не он. И это — не сын Кэрейсов. Тот был маленький и плотный, но даже если б он стал таким высоким и сбросил свой детский жирок, то не смог бы превратиться в нечто, хоть отдаленно напоминающее Уилла Бейкера. И потом, он же Бейкер, а не Мейтленд и не Дикинсон. Насколько она помнит, никаких Бейкеров на Гаррисон-стрит не водилось. Равно как и на Уайтмор-авеню, куда они потом переехали.

— Мы никогда прежде не встречались, ведь так?

Его губы растянулись в лукавой усмешке.

— Так.

— Тогда я не совсем понимаю…

— У тебя на лице было написано, что тебя нужно срочно спасать.

— Что?

— Сознаюсь, я просто кое-что подслушал, поэтому и знаю, что тебя зовут Сэнди и что ты из Рочестера. Просто я увидел твое лицо, когда мистер Эд что-то там нес, и подумал, что не пристало такой красивой леди выслушивать всякую ахинею, и…

— Пришел мне на помощь.

— Ты простишь меня?

«Он назвал меня красивой, — с благодарностью подумала Сэнди. — Этот красавец, который мог бы снять себе любую женщину в баре, в том числе и этих цветущих тройняшек, пришел на помощь мне, женщине, которую отверг Ян».

— Что еще ты услышал?

— Что ты подыскиваешь хорошего адвоката по бракоразводным делам.

— Только не говори, что ты и есть такой адвокат.

— Нет-нет, — торопливо заверил он.

— Так чем же ты занимаешься, помимо того что спасаешь похищенных принцесс?

— Я — биржевой маклер. А ты — учительница.

— Кажется, об этом мы не говорили.

— Кажется, об этом было сказано еще до того, как ты вернулась за столик.

— Может, в мое отсутствие было сказано еще что-нибудь интересное?

— Поверь, пока ты не села за этот столик, ничего интересного там не происходило.

Сэнди улыбнулась. Он не только спас ее, но еще и пытается флиртовать. А она отвечает на флирт. Она, которую только несколько минут назад тошнило при одной мысли о свиданиях. И для этого потребовался один-единственный роковой мартини и красивое мужское лицо. А она, судя по всему, так же падка на красивую внешность, как и муж, с которым они скоро разведутся, причем не по-доброму.

Уилл похлопал по дверце красного «порше»:

— Не хочешь прокатиться?

«Если это сон, — думала Сэнди, — то самый лучший из всех, которые я видела за многие годы».

— Я не могу бросить своих друзей, — сказала она.

— Разумеется, можешь.

«Могу? — подумала Сэнди. — Неужели я и вправду могу вот так запросто сесть в машину к незнакомому человеку?» Сколько раз насчет этого предупреждала ее мать? Сколько раз предупреждала она своих собственных детей? Неужто ее как юную девчонку подкупил этот новенький сверкающий томатно-красный «порше»? Неужто она и вправду готова прокатиться с человеком, которого совершенно не знает, с человеком, с которым она, черт возьми, познакомилась в баре, когда он может оказаться маньяком? (А разве серийные убийцы когда-нибудь разъезжали на «порше»? Вряд ли. У Теда Банди, к примеру, был «фольксваген-жук», и потом, она где-то читала, что серийные убийцы предпочитают фургоны.) Единственное, что ей известно об Уилле Бейкере, так это его имя и профессия — если конечно, это его настоящие имя и профессия — и что он самый сексуальный мужчина из всех, которых она когда-либо видела. «Получите, доктор Кросби со своей Барби-клоном! Я, оказывается, не менее легкомысленна, чем вы». Неужели она поедет? Неужели поедет? Неужели?

— Я должна предупредить друзей.

— Почему бы тебе не позвонить им из машины?

И он открыл перед ней дверцу. Сэнди оглянулась на бар и послушно забралась внутрь.