Торранс представлял собой даже не город, а несколько непересекающихся улиц, которые с годами увеличивались и переходили одна в другую, пару десятков разобщенных ферм, фруктовых садов и болот. Население города насчитывало около четырех тысяч человек христианского вероисповедания, охватывало все социально-экономические слои общества, от богачей-нуворишей до спившихся бедняков. Он располагался приблизительно в часе езды на запад от Форта-Лодердейла, неподалеку от слияния 27-й магистрали с участком I-75, известным как Долина аллигаторов. Так называемый Торранс-центр состоял из нескольких банков, почтового отделения, аптеки, пары ресторанов, магазина охотничьих и рыбацких принадлежностей, ломбарда, универмага, страховой компании и юридической конторы, на фронтоне которой тянулся написанный от руки серебристой краской девиз, гласивший, что вся надежная юридическая команда — и отец, и сын, и верный помощник — «счастливы служить, готовы судиться и обещают уладить». Остальной город расползался от этого пяточка, как круги по воде. Поблизости располагался торговый центр с супермаркетом, кинотеатром, тату-салоном и магазином, торговавшим джинсовой одеждой. Чуть дальше находился «Макдоналдс», «Арбис» и KFC. Там же был и «Честерс».

«Честерс» представлял собой одно из тех местечек, которые встречаются во всех маленьких американских городках. Он располагался в четверти мили от главного шоссе и с виду выглядел совершенно непритязательно — деревянное здание с белой отделкой, выкрашенное в светло-серый цвет. Внутри здания было просторно, темно и шумно. Шум усиливался из-за высоких деревянных потолков и деревянных полов, которые создавали дополнительную акустику, к тому же грохот от бильярдных столов тоже вносил свою лепту. Официантки в коротеньких розовых шортах и соблазнительно узких белых футболках с надписью «Честерс» на груди сновали от большой освещенной неоновыми огнями стойки к кабинкам полированного дерева, с подносами в руках и застывшими улыбками на лицах. В «Честерсе», названном так по фамилии его основателя, лукавого седовласого семидесятилетнего старика, который готовил лучшие гамбургеры в городе, всегда было полно народу. Весь город, казалось, только и тусовался там, хотя сам мистер Честер с годами все реже показывался на людях и предпочитал отсиживаться на кухне, почти полностью переложив все управление на плечи Кэла Гамильтона. Местное население по-разному относилось к нему. Кто-то — в основном мужчины — считал его чванливым занудой, другие — как правило женщины — находили его уверенным в себе и очень сексуальным. Последние, вероятно, не видели синяков, покрывавших хорошенькое лицо и руки его жены. Впрочем, всегда есть дамочки, падкие до дрянных мальчишек, которые в упор не желают видеть, что перед ними садисты. Такие дамочки убеждают себя, что только они-то и смогут сделать из дрянного мальчишки прекрасного благородного мужчину.

Джон Вебер вошел через массивные двойные двери и прищурился, высматривая знакомые лица. В Торрансе жили люди самые разные. То, что одним казалось раем, для других был сущий ад, именно поэтому Торранс ничем не отличался от всех прочих крупных и мелких городов, которыми славится Америка. «Да и весь мир, уж если на то пошло», — подумал Джон Вебер.

«Ад — это другие», — сказала как-то его жена, правда, он не мог вспомнить, по какому случаю. Напрасно он повторил это высказывание прошлой осенью на родительском собрании, во время натянутой беседы с руководителем драмкружка, который посещала Эмбер, Гордоном Липсманом. Потому что тот кивнул своей огромной снисходительной башкой и сказал, что он tres впечатлен тем, что местный шериф цитирует Жан-Поля Сартра, и на добрых полчаса разразился тирадой про «доктрину экзистенциализма». По счастью, его оттащил в сторону кто-то из родителей, потому что Джон уже мысленно прикидывал, что ему будет грозить, если он достанет свой пистолет и выстрелит этому напыщенному ослу прямо промеж его косых глаз.

— Вам кто-то нужен, шериф, или найти вам свободный столик?

Джон обернулся на звук знакомого голоса, сжал кулаки и уставился в невинное красивое лицо Кэла Гамильтона. У него было одно из тех лиц с темными пронизывающими глазами, твердыми, как камешки, резко контрастирующими с мягкими волнистыми светлыми волосами, маленьким приплюснутым носом, полными круглыми щечками и крупным брюзгливым ртом с удивительно мелкими зубами, по которому Джону Веберу всегда хотелось врезать. Впрочем, бугры мышц, выступающие из-под закатанных рукавов черной футболки Кэла, напоминали каждому, что лучше быть с этим типом поосторожнее. По слухам, Кэл не одного человека уложил на больничную койку, когда работал вышибалой в ночном клубе Майами, хотя его ни разу, насколько было известно Джону, не арестовывали и не задерживали.

— Я хотел узнать, не заходила ли сюда на днях Лиана Мартин, — сказал Джон.

— Лиана Мартин? — Кэл прищурился, стараясь вспомнить, кто это.

Джон вытащил из кармана рубашки фотографию Лианы. Он всегда с интересом наблюдал, какие эмоции вызывает у отдельных людей необходимость о чем-либо подумать или вспомнить. Кто-то, вроде Кэла Гамильтона, щурился. Кто-то морщил нос и кривил губы, будто ел лимон. Кто-то стучал себя по кончику носа. Иногда все эти действия проделывались последовательно или даже одновременно.

— Лиана Мартин довольно часто бывает в «Честерсе».

— Да? Дайте-ка посмотреть. — Кэл взял фотографию, поднес ее к большой барной стойке и внимательно рассмотрел при свете красных и золотых неоновых лучей.

— А, ну да, я ее знаю. Она постоянно зависает здесь со своими подружками.

— Когда ты видел ее в последний раз?

Кэл покачал головой:

— Кажется, в выходные.

— А поточнее?

— Скорее всего, в субботу, — сказал Кэл, снова прищурившись. — А что? С ней что-нибудь случилось?

Джону послышались в его голосе нотки радостного предвкушения, как будто неприятность, произошедшая с молодой девушкой, потрафляла его низменным инстинктам. Он решил не радовать его раньше времени.

— Со вчерашнего дня ее никто не видел.

Кэл равнодушно пожал плечами.

— Вы же знаете нынешнюю молодежь, — фыркнул он, возвращая фотографию Джону. — Скорее всего, развлекается сейчас со своим парнем.

— Ее парень не знает, где она.

Кэл наклонил голову и посмотрел на него исподлобья, что, видимо, следовало истолковывать как недоверие.

— Я бы не стал так уж из-за этого переживать. Наверняка через пару дней объявится. Попомните мое слово.

— Надеюсь, ты окажешься прав.

— А вы поговорили с ее друзьями?

Джон невольно вздохнул. Последние два часа он и его помощники только и делали, что говорили с друзьями Лианы Мартин. Но все отвечали одно и то же. Со вчерашнего дня девушку никто не видел и понятия не имел, где она может находиться. Но все очень волновались: не в правилах Лианы было взять и смыться просто так, никому ничего не сказав.

— Позвольте угостить вас пивом, шериф, — предложил Кэл. — Кажется, холодное пиво вам не помешает.

Джон хотел отклонить предложение, но передумал. Кэл прав. Бокал доброго холодного пива — именно то, что ему сейчас нужно. К тому же его рабочий день уже закончился, когда он вышел из кабинета, а на все эти поездки по улицам, на разговоры с друзьями и соседями Лианы он потратил свое личное время. Он один раз позвонил домой, но Полин не взяла трубку — чудеса техники и определителя номера! Когда же он наконец дозвонился Эмбер на мобильный, та сказала, что мать смотрит какой-то фильм по телевизору и строго-настрого запретила ее беспокоить. Он спросил дочь, ела ли она что-нибудь на ужин, но та ответила, что ей не хочется. Джон решил купить домой пару гамбургеров — может, получится убедить Эмбер разделить с ним ужин? Впрочем, он заранее знал, что это дохлый номер. Черт возьми, может, поэтому он так и растолстел за последние несколько лет. Чем меньше ела дочь, тем больше он чувствовал себя обязанным есть, будто питался за двоих. Чем сильнее западали у дочери щеки и живот, тем круглее становились его собственные. Если в ближайшее время она не начнет есть, он рано или поздно лопнет.

— «Бад лайт», — сказал он Кэлу. — И пару бургеров с собой. Два чизбургера с беконом, — поправился он.

— Присаживайтесь. — Кэл показал на только что освободившуюся кабинку слева от стойки. — «Бад лайт» шерифу, — приказал он рыжеволосой официантке, которая как раз проходила мимо, игриво покачивая бедрами. — Я передам ваш заказ Честеру.

Джон сунул фотографию Лианы обратно в карман рубашки, глядя вслед Кэлу, который с важностью направился на кухню, засунув большие пальцы в карманы своих черных джинсов. Джона невольно разозлила его нарочито вальяжная, наглая походка, будто он знал, что за ним наблюдают.

Кэл с женой переехали в Торранс два года назад, что само по себе было в высшей степени странным, если учесть, что ни у кого из них не было здесь родственников, а поначалу не было даже работы. Зачем молодой семье переезжать в такую глушь, как Торранс, если только они не прячутся от кого-то? Какое-то время Джон даже думал, не входят ли они в программу защиты свидетелей, но в конце концов решил, что это маловероятно. Такие люди обычно стараются держаться в тени. И если жена Кэла, Фиона, появляясь на публике, ни на шаг не отходила от своего мужа, то уж Кэла-то никак нельзя было назвать скромником. Так что единственным источником сплетен о бурном прошлом Кэла Гамильтона был сам Кэл Гамильтон. Если только, конечно, он не врал.

— Привет, шериф, — проворковал над ним голосок, и тут же пальцы с длинными ярко-красными ногтями поставили перед ним высокий бокал с холодным пивом. — Я слышала, у вас был тяжелый день?

Джон тут же вынул из кармана фотографию Лианы Мартин и протянул ее официантке с неестественными огненно-рыжими волосами.

— Вы случайно не видели на днях здесь эту девушку?

Официантка наклонилась, чтобы получше рассмотреть фото, слегка коснувшись своей полуобнаженной грудью его лица. Он едва не опрокинул стакан, ощутив мгновенный прилив желания.

— Не расплещи пиво, дружок, — сказала официантка шутливым тоном, и Джон поморщился от фамильярности этой девчонки, которая годилась ему в дочери. — Видела. Несколько дней назад. А что? С ней что-то стряслось?

— Она пропала, — ответил Джон, как минуту назад ее боссу. — Можно попросить вас об услуге? Вы не могли бы показать фото другим официанткам — может, они ее видели?

— Не вопрос. — Официантка взяла фотографию и исчезла в толпе.

Через несколько минут он увидел, как она показывает фотографию Лианы бармену, но молодой человек только отрицательно покачал головой.

— Судя по всему, это будет не так-то просто, — пробормотал Джон в свой стакан. Пиво действительно оказалось свежим и холодным. «Человек слова», — подумал он, глядя на Кэла, который в данный момент болтал у стойки с какой-то хорошенькой женщиной. Рука Кэла недвусмысленно легла на круглую попку женщины, но та не сделала ни малейшей попытки ее сбросить, несмотря на то что на нужном пальце у нее было надето обручальное кольцо. Джон не считал себя ханжой и, уж конечно, не являлся образчиком верности, но ему не понравилось то, с какой небрежностью Кэл Гамильтон обращался с дамами. Изменять — дело одно. Но откровенное бесстыдство, выставленное напоказ, — совсем другое.

Джон снова сделал большой глоток. Никогда он не понимал женщин. Его собственная мать была просто клубком противоречий. Обычно тихая и рассеянная, буквально в следующую минуту она могла превратиться в разъяренную мегеру. Сейчас придумали какое-то модное слово «биполярность». Во времена его детства это называлось просто психозом. Неудивительно, что отец довольно скоро потерял терпение от ее неадекватных перепадов настроения и непредсказуемого поведения и по уши погрузился в дела. Когда же в сорок с небольшим она умерла от рака груди, все говорили, что нет худа без добра. Хотя Джон до сих пор скучал по удивительному чувству юмора и остроумию своей матери. Через год после смерти жены отец снова женился, на сей раз на женщине, начисто лишенной какого бы то ни было чувства юмора. Во всяком случае, Джон так и не смог его разглядеть. Зато она сделала отца счастливым. Еще одна загадка.

Джон снова сделал большой глоток, осушив полбокала.

— Ее никто не видел, — сказала официантка, вернувшись к столику Джона через десять минут. — Я даже поспрашивала кое-кого из посетителей, — добавила она и покачала головой в знак того, что здесь тоже безрезультатно.

— Благодарю. — Джон допил пиво и поставил на поднос высокий пустой стакан. Официантка тут же ему подсунула еще один, полный.

— За счет заведения, — отмела она его возражения.

Ну и ладно, решил он. Почему бы и нет? Это просто означает, что он сядет за руль своей машины чуть позже, чем намеревался. Он посмотрел на часы — уже десятый час. Можно еще по крайней мере с полчаса сидеть и цедить пиво, а потом снова заехать к Мартинам. Хотя он уже заезжал к ним после того, как переговорил с друзьями Лианы. Если ему повезет, то он вернется домой, когда Полин будет уже спать. Мысль о каких бы то ни было ненужных разговорах или — что еще хуже — о том, чтобы заняться с ней сексом, казалась просто непереносимой.

Он взял следующий бокал и поднес к губам. Когда ему стала непереносима мысль о сексе с ней? Когда супружеская близость перестала доставлять удовольствие и стала очередным нудным обязательством и тяжким грузом? Так ведь было далеко не всегда. Было время — и не так давно, — когда при одной только мысли о сексе он весь день летал как на крыльях. То, что жену он не любит и никогда не любил, то, что он вообще никогда никого не любил, уж если на то пошло, не имеет никакого значения. Он никогда не путал секс с любовью. И достаточно долго Полин его удовлетворяла. Когда же она стала вызывать у него неприязнь?..

Он еще относительно молод. Невинный контакт с официанткой только что показал, что он может совершенно запросто возбудиться. Тогда в чем же дело? Почему же с женой эрекция не то что быстро пропадает, а порой и вообще не возникает?

Он понимал, что нельзя во всем обвинять Полин. Как только она заметила, что он стал посматривать на сторону и почувствовала, что у него пропал к ней интерес, то сделала все возможное, чтобы внести в их интимные отношения разнообразие. Накупила сексуального белья, жгла в спальне и в ванной ароматические свечи, предложила попробовать новые позы и даже намекнула, что он может воспользоваться своими наручниками. Это ненадолго помогло, но только ненадолго.

Вряд ли Полин была расстроена меньше его тем, что случилось с их сексуальной жизнью, но она хотя бы могла притворяться. Жаль, что он не может сымитировать возбуждение и оргазм. Что и говорить, мужчине это дается гораздо труднее, чем женщине.

— Прошу прощения, шериф Вебер.

Джон едва не выронил из руки бокал с пивом.

— Простите, я не хотела вас напугать.

Джон оглянулся на детский шепоток Далилы, дочери Кэрри Фрэнклин, которая смотрела на него сверху вниз серьезными и большими, как плошки, черными глазами. Он развернулся на стуле, чтобы посмотреть, не стоит ли у нее за спиной мать. Нет.

— Далила, — сказал он, вскакивая на ноги. — Как поживаешь?

— Хорошо. — Она приподнялась на цыпочках, всматриваясь в темный зал. — Вы случайно не видели здесь мою мать?

— Твою мать? Нет. А что, она здесь? — Джон втянул живот, всматриваясь вглубь зала.

— В том-то и дело, что нет. Я не знаю, где она. Она ушла под вечер, чтобы купить сердечные капли для бабушки Роуз, и до сих пор не вернулась. Бабушка уже стала беспокоиться, вот я и обещала ее поискать. Вы правда ее не видели? — У Джона в голове завыла сирена тревоги. Сначала эта бродяжка из Хендри, потом Лиана Мартин, теперь еще и Кэрри Фрэнклин?

«Нет», — сказал он себе, улыбнувшись Далиле как можно более ободряющей улыбкой. Та бродяжка из Хендри просто сбежала из дому. Как, по всей вероятности, поступила и Лиана Мартин. Что же до Кэрри Фрэнклин, то она то и дело ругается с матерью, а с сердцем у той все в полном порядке. Скорее всего, Кэрри встретила в аптеке одну из своих подруг и решила выпить с ней кофе, не испытывая большой потребности возвращаться домой. Кофе плавно перешел в ужин, а может быть, и в кино. Объявится, как только почувствует, что может возвращаться домой. Так же, как Лиана Мартин и та, другая девчонка. Как же ее звали?

«Кэнди, — сказала ее мать, протягивая ему фотографию красивой молодой женщины с затравленным взглядом. — Вообще-то ее зовут Харлен. Харлен Эббот. Но она всегда терпеть не могла свое имя и называла себя Кэнди. Говорила, что Кэнди подходит ей гораздо лучше, чем Харлен. Да, я понимаю, что она уже исчезала, и не раз, и я знаю и про наркотики, и про мужчин, но в этот раз здесь что-то другое, шериф Вебер. Я это чувствую». — «Почему вы так в этом уверены?» — «Потому что, где бы она ни находилась и как долго ни пропадала, она всегда звонила на мой день рождения. А на сей раз не позвонила. У меня день рождения первого марта, я весь день сидела дома и ждала звонка, но, увы, напрасно…» — «Миссис Эббот…» — «С ней что-то случилось, шериф Вебер. А мне никто не хочет помочь…»

— Шериф Вебер?

— Что? Прошу прощения? — Джон Вебер очнулся. Далила Фрэнклин вопросительно смотрела ему прямо в глаза.

— Я слышала, что вы наводили справки о Лиане Мартин.

— Ты ее видела?

— Со вчерашнего дня нет. Вы думаете, что с ней случилось что-то серьезное?

— Надеюсь, что нет. Ты ее хорошо знаешь?

— Мы всю жизнь проучились в одном классе, но подругами никогда не были. Вы же знаете, Лиана — звезда. Она очень милая, в отличие от остальных. Никогда меня не обижала. Мне она нравится. — И Далила убедительно кивнула головой.

— Она никогда не говорила тебе про какие-нибудь неприятности в семье или в отношениях со своим бойфрендом?

— Мне бы она не стала ничего такого рассказывать. Об этом вы лучше спросите Джинджер или Таню.

«Уже спросил», — подумал он, решив, что пора уже действительно возвращаться домой.

— Шериф Вебер, — снова произнесла Далила своим тоненьким голоском, так не сочетавшимся с ее внешним обликом, и по ее испуганному взгляду было ясно, о чем она думает. — Вы ведь не думаете, что с моей матерью что-то случилось?

— Я думаю, что твоя мать, скорее всего, уже дома и до смерти за тебя волнуется, — ответил Джон, прикончив остатки пива и положив на стол чаевые. — Пошли. Подвезти тебя до дома?

— Вот здорово, спасибо. А то идти далековато. К тому же уже темно. — И Далила робко улыбнулась.

Джон Вебер взял ее под локоть и направился к выходу.

— Ой, — сказала она, замерев на месте, и отвернулась в сторону, залившись румянцем, который было видно даже в темноте.

— Что такое?

— Там мистер Питерсон.

— Мистер Питерсон?

— Мой учитель физики. — И она кивнула головой в сторону мужчины, который сидел, ссутулившись, в угловой кабинке и с видом собственника обнимал за плечи девушку, годившуюся ему в дочери.

— С кем это он?

Далила пожала плечами:

— Я ее никогда прежде не видела, а вот про него такое поговаривают…

— Что поговаривают?

— Будто он любит исключительно молоденьких, — прошептала она с заговорщическим видом, когда они оказались на улице.

Они уже почти доехали до дома Далилы, и только сейчас Джон вспомнил про бургеры. В желудке глухо заурчало, когда Далила входила в скромный двухэтажный домик. Потом она вернулась и объявила с сокрушенным видом, что матери еще нет. «Нехороший признак», — пробормотал Джон, развернул машину и поехал домой.