Несколько часов спустя

— Прости, прости… — Экейн прижал меня к себе, захватывая мое тело руками в тиски. — Прости, Аура, прости меня. Боже, прости, Аура…

Он методично гладил меня по спине и что-то шептал.

Мои собственные руки были на его талии, терзали его одежду, пальцы тянули его к себе. Мое лицо было на его плече. Я с силой жмурилась, пытаясь заставить себя потерять сознание, но мое сознание было, как оказалось устойчивее моего тела.

— Прости, Аура.

Его слова с трудом пробивались сквозь дикий рев, который исходил из моего горла. Я давилась собственными слезами, но я не могла сказать ему ничего вразумительного, чтобы хоть как-то успокоить.

Она продала душу дьяволу…

— …ты чудовище…ты не можешь жить с нормальными людьми…

— …Аура, в детстве ты говорила, что тебя преследуют тени…

— …Аура, тебя хотят убить…

— …я не хотела этого. Ты мое проклятие, я тебя ненавижу.

В итоге слезы иссушили меня, и я совсем обессилела. Я повисла на плече Рэна, прислушиваясь к его сердцебиению, и погружаясь в приятные ощущения от его прикосновений, к моим волосам. Погружаясь в его приятный запах.

— Как это возможно? Я не могу в это поверить, — прошептала я так тихо, что думала, Рэн не услышит, но он услышал:

— Это не имеет значения. От веры другого человека никогда не менялась сущность других вещей. Всегда есть кто-то, кто не верит. В этот раз это не привело ни к чему хорошему. Теперь, когда ты знаешь правду, ты действительно в опасности. — Экейн вздохнул, словно выбился из сил, пытаясь подобрать подходящие слова, для того чтобы объяснить мне необъяснимое. — Аура, мир был создан со всеми его достоинствами, и недостатками, понимаешь? И вы должны принять его таким, какой он есть. И ты должна сделать это с собой тоже. Ты не чудовище, просто ты отличаешься от других людей.

— Я монстр, — убедительно пробормотала я, — Изабелла права. Все те вещи, что происходили, вокруг меня это из-за меня самой.

— Изабелль не права. Ты обычная девушка… — Рэн убрал мои растрепанные волосы с лица, и вытер слезы. Мы с ним встретились глазами. — Ты обычная девушка.

Он далек от правды.

Мои губы задрожали, когда я произносила:

— Ты был прав, я хотела убить тебя. Я не думала об этом, словно это желание было частью меня.

Стыд полностью затопил мое сознание, но Рэн не позволил мне упиться жалостью к себе:

— Аура, ты ни в чем не виновата. Это все Адам, и его влияние. Он внушал тебе все те мысли, ложные воспоминания… Мы не хотели подпускать тебя к нему, но ты сбежала с ним. Мы едва с ума не сошли от поисков. Ведь Адам Росс знает, как притаиться… Аура, почему ты не спрашиваешь, кто на самом деле Адам?

Я с трудом отсоединилась от Экейна, и он разжал руки. Поменяв позу впервые за несколько часов, я почувствовала, что мое тело ноет. Ног я не чувствую, глаза щиплет, спина затекла.

Экейн смотрел на меня во все глаза. Этот щенячий взгляд почему-то рассмешил меня — это не Рэн. Его брови не должны сходиться на переносице, так обеспокоено, а в глазах цвета ночного неба не должно плескаться волнение. Но он, тем не менее, смотрит.

— Аура? — Экейн легонько встрепал мое плечо, и по моему телу пробежал ток. — Я думал, сейчас ты будешь буйствовать.

Я не улыбнулась, хотя очевидно, что он хотел приободрить меня. Он вздохнул, и легкое подобие усмешки исчезло с его лица. С удивительной заботой, он уложил меня на подушки, и сверху накрыл одеялом.

Кровать внезапно стала пустой без него, когда он поднялся. Я спросила, почему Рэн все же решил рассказать мне все это — все, про мою семью, о том, как Изабелль хотела убить меня, когда я еще была частью нее самой, как ее брат Марк и его жена Фелиция спасли меня, и вырастили.

Я хочу знать, почему после стольких лет он рассказывает мне это.

— Думаю, я должен оставить тебя, — уклончиво ответил Рэн. — Тебе нужно время, чтобы свыкнуться с тем, что я сказал тебе. Но я не брошу тебя, Аура. Я больше никогда не оставлю тебя. Моей ошибкой было то, что я скрывал это от тебя. Ты не верила ни мне, ни Лиаму, и ты нашла утешение у Адама — у того, кому нельзя верить. Я больше не допущу такой ошибки. Но, Аура, — Экейн наклонился ко мне, и его голос и взгляд стал жестким, настойчивым, гипнотическим. — То, что я сказал, не меняет твоей сущности. Ты — это все еще ты. Обычная девушка, и ты никогда не встанешь на темную сторону.

Он снова пригладил мои волосы, с нежностью глядя на меня. Экейн полностью изменился. От того ли это, потому что теперь он наконец-то сказал мне о том, что со мной происходит, и теперь ему не нужно больше притворяться? Не знаю, но теперь я вижу это — он не просто глыба изо льда, он человек, который изо всех сил пытался защитить меня.

— Как сказал Кэмерон, рано или поздно, этот момент, так или иначе, наступил бы. Раньше, мы прятали тебя от людей из Ордена Света. Это фанатическое сборище обычных людей, которые решили, что ты можешь начать на земле Ад… мы прятали тебя от таких падших душ, как Адам, в лечебнице Кэмерона, но ты ушла. У тебя были вопросы. И мне пришлось сделать так, чтобы ты не задавала эти вопросы. — Экейн прошелся глазами по моему лицу, телу, скрытому под покрывалом, и слабо улыбнулся: — Просто отдыхай. Тебе не нужно больше ничего бояться. Больше я не позволю никому обидеть тебя. Ты наконец-то пришла в себя, поэтому, я буду относиться к тебе еще бережнее, чем прежде, — мы встретились глазами, и я увидела во взгляде Рэна всепоглощающую печаль: — Аура, не молчи. Назови меня дураком, скажи, что я вновь лгу, что вновь обманываю тебя.

— Не хочу, — с чудовищным усилием выдавила я. Мне хотелось уснуть. Нет, мне хотелось уснуть навсегда, чтобы никогда не просыпаться, никогда в жизни не чувствовать той безнадежности, что я ощущаю сейчас. Хотелось, чтобы время вернулось назад.

Кто я теперь? Что теперь я должна сделать с этими знаниями? Я не сделала ничего плохого, но я чувствовала себя сейчас очень плохой.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

Губы Экейна приоткрылись от изумления. В свете ночника он выглядел уставшим и изможденным, таким, каким я не видела его никогда. Я наверняка, тоже выглядела такой. Время давно перевалило за полночь; в комнате, сквозь огромное окно, я видела огни ночного города, и слышала отдаленные шумы с улицы. Я только сегодня пришла в себя, и вот уже вынуждена сражаться с новыми проблемами.

— Не делай этого, Аура… Я вынужден был все это сказать тебе. Потому что ты сама так решила, и потому что я не мог поступить иначе. Адам стал слишком сильно менять тебя.

Я сморгнула слезинку. Я вышла из комы, не потому что Адам как-то повлиял на меня, а потому что Рэн поцеловал меня.

— Ты боялся, что я стану другой? — тихо спросила я, избегая смотреть ему в глаза. — Что я стану дьяволом? Нечистой? Падшей душой?

— Я боялся, что твое тело может стать непригодным, для…

— Но ты рассказал теперь, — перебила я, подталкивая его к важному ответу. Глаза Экейна были холодными, отчужденными. — Рассказал мне, что Изабелль была девственницей, когда пришла в больницу. Что она была медицинским чудом. Ты все равно рассказал мне о том, что ее потом нашел этот Орден Света, который с давних времен хочет меня убить, чтобы избавить мир от зла.

— Да, — мрачно подтвердил он, снова становясь прежним Экейном. — Потому, что это больше не может продолжаться. Ты можешь по-настоящему заболеть. Сойти с ума. Ты можешь попасть в беду из-за того, что ты недостаточно осведомлена. Я люблю тебя, Аура, поэтому я все рассказал.

Мое сердце пропустило удар.

Что он сказал только, что? Что он сказал? Он шутит? Он выглядит серьезным…

— Ты… — я облизала пересохшие от волнения губы, уставившись на Рэна. — Ты сказал это, чтобы я поверила тебе? Ты привел достаточно доказательств, Рэн, я верю тому, что ты говоришь…

— Я сказал это, потому что я люблю тебя, — невозмутимо повторил он. — Мне нелегко было наблюдать все это время, как ты мучаешься, как ты… — он потер лицо руками, и прошелся пальцами по волосам. — Я никогда не испытывал столько боли, сколько я испытывал при общении с тобой… Но я сам в этом виноват.

— Ты не лжешь? — прошептала я. Я ничуть не изменилась. Я все такая же неуверенная в себе девчонка, которая считает себя хуже других. Но теперь не просто так думаю, я это знаю. Я хуже других. Я не обычная девочка.

Но Экейн тоже не обычный парень.

Он лжет?

Он наклонился ко мне, положив одну руку на затылок, и притягивая мое лицо к своему. Мое сердце заколотилось в диком ритме, отбивая молоточками в голове беспокойную мысль одну за другой. Они все собрались воедино, и заставили меня отстраниться, как раз тогда, когда я была готова позволить его губам прикоснуться к моим. Это был бы наш первый настоящий поцелуй.

Пальцы сжали одеяло, дыхание нервно срывалось с губ.

— Почему ты отстранилась? — спросил Рэн, задумчиво нахмурившись. Его прекрасное, уставшее, опечаленное лицо, было прямо рядом с моим, заставляя путаться мысли, но с усилием, я все же спросила:

— Ты не умрешь, от того, что я поцелую тебя?

Экейн тихо рассмеялся, присаживаясь рядом со мной на одеяло.

— Я не могу умереть, Аура.

Ну да. Экейн не может умереть. Теперь, когда мы это выяснили, что мне нужно сделать? Мне прикоснуться к нему? Поцеловать первой? Попросить, чтобы он первым поцеловал меня? Или, может он уже не хочет, чтобы это произошло? Почему он так странно улыбается?

— Ты слишком много думаешь, Аура.

Рука Экейна скользнула мне на талию, и, приподнявшись на несколько сантиметров вверх, притянула меня к нему. Я приблизилась, но наши тела не соприкасались. Я разнервничалась, а Рэн, казалось этого и вовсе не замечал. Он пристально смотрел на мое лицо.

Что он пытается увидеть во мне, думала я, затаив дыхание.

Мне все еще не верится, что он вместе со мной сейчас; что я не человек, что я пробыла в коме не один месяц, что я выжила после того, как Изабелль хотела убить меня. Но больше всего мне не верилось, что Экейн сказал, что любит меня.

— Я сказал: прекрати думать об этом, ты сбиваешь меня с мысли, — улыбнулся он. Я впервые увидела его искреннюю улыбку, и мое сердце заныло. Я не могла ему улыбнуться в ответ, потому что скулы одеревенели, а лицо превратилось в маску. Даже тогда, когда он, внимательно следя за мной взглядом, наклонился ко мне, собираясь меня поцеловать; его ресницы задрожали, а глаза почти закрылись, и я отвернулась.

Я не могу этого сделать.

Не из-за себя. А из-за него.

— Что? — прошептал он.

Я надавила ладонями на глаза, заставляя слезы застыть навечно в глазницах.

— Ты мучил меня, и теперь хочешь поцеловать? — сипло спросила я. После всего, что между нами произошло, этот день не может закончиться поцелуем. Это дико.

— Если ты не хочешь, я не стану, — мягко сказал он. Рэн предоставил мне выбор, и я, честно хотела сказать «я не хочу этого, оставь меня в покое», но слова застряли в горле. Потому что сейчас, несмотря на то, что я не человек, что меня пыталась убить собственная мать, здесь есть лишь я, и Рэн, и он хочет меня поцеловать.

Я не сказала да, поэтому Рэн наклонился ко мне вновь. Я не знаю, кто больше хотел этого — он или я, но в нашем невинном поцелуе смешались оба наших желания, увеличивая друг друга, умножая, и разливаясь в нашей крови с превышенной дозировкой.

Рука Экейна легла мне на вторую щеку, заправила волосы за ухо, но мне и в голову не пришло оттолкнуть его от себя, освободившейся рукой. Наоборот, хотелось притянуть его к себе, обнять, и целовать-целовать…

— Стоп! — я остановила скорее себя, чем его, но Экейн замер. Его глаза были в нескольких сантиметрах от меня. Он ждал, что я скажу дальше, а я вдруг потеряла дар речи. Он ведь, в самом деле, здесь, да? Он так пристально смотрит на меня, своим взрослым, серьезным взглядом, но в глазах читается насмешка, что я начинаю сомневаться. Но он действительно здесь. А я… я просто не хочу все усложнять.

— Почему ты сомневаешься, Аура? — Рэн бережно провел пальцами по моему лицу. — Почему не веришь мне? В прошлом ты не сомневалась во мне. Ни разу.

Мне хотелось сказать, что я зря это сделала. Что я должна была внимательнее присмотреться к нему, чтобы потом начинать верить, но я не сказала этого — Рэн итак все понял. Он медленно отстранился, и поднялся на ноги, собираясь уходить. И тогда я поняла — если я не позволю сделать это сейчас, возможно этого не случиться никогда. Я хотела почувствовать настоящий поцелуй, который он подарил бы мне. Хотела бы просто поцеловать его, не думая ни о чем. Как в прошлом.

— Нет, Рэн. Нет, я хочу этого, — поспешно сказала я, приподнимаясь к нему.

— Я больше не стану тобой манипулировать.

— Я хочу этого.

Я хочу проверить, я хочу знать, что именно я испытаю. На что это будет похоже, я хочу знать, что я почувствую.

— Ты сомневаешься.

— Ты читаешь мои мысли?

— Все это написано на твоем лице.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Как раньше.

— Как раньше?

— Это случалось раньше? Или ты солгал мне, сказав, что любишь?

Рэн нахмурился:

— Не играй со мной Аура, и не используй в своих экспериментах.

Заткнется он или нет, когда-нибудь?

Он бы не стал мне сопротивляться, или отталкивать, и только потому, что я была уверена в этом, я поступила так, как поступила. Я встала на колени, и заставила Экейна вернуться ко мне на постель.

Он не был удивлен, и не сопротивлялся; думаю, он наперед знал, что я это сделаю. И мне кажется, он все-таки заставил меня это сделать, но мне казалось, что я сама хозяйка своих мыслей, и поэтому я могу позволить себе, впервые в жизни правильно выбрать. Я прижалась к нему — лоб, грудь, бедра — все соприкоснулось. А потом, я заставила его поцеловать меня. Его губы в ту же секунду оторвались, и он сказал:

— Эти эмоции, которые ты сейчас испытываешь — страсть, и желание — это не принадлежит тебе, Аура. Ты должна контролировать это.

Почему бы ему самому не контролировать меня сейчас? Он здесь, потому что он должен защищать меня от других людей, и от меня самой. Он должен сдерживать мое безумие, которое пробудилось, и теперь рвется из моего сердца наружу.

Что будет завтра? После сегодняшнего дня, моя жизнь вновь круто изменится. Столько перемен, которые я так ненавижу. Не имеет значения, даже если Экейн станет вести себя утром, как прежний — надменный, самовлюбленный, расчетливый эгоист, не важно. Сейчас я просто хочу его целовать, наслаждаясь этим безумным переплетением чувств — страсти и страха, и времени — прошлого, и настоящего. Все это кипит во мне, заставляет разорваться мою душу на тысячу кусочков.

Три дня спустя

— Ты что, совсем чокнулся?! — возмущался Лиам уже добрых полчаса. — Зачем ты ее поцеловал?! О Боже, ты совсем помешанный…

— Лиам, — предупреждающе посмотрел на младшего брата Кэмерон. Рэн, вкратце описавший произошедшее за несколько дней, лишь переводил взгляд с одного брата на другого. Его лицо, как обычно было невозмутимо, и сложно было понять, что он чувствует.

— Зачем ты нас позвал, Рэн? — спросил Кэмерон. Они не виделись целый год, и то, что они вновь собрались, означало лишь одно — их жизни вновь делают крутой поворот.

— Да, — с вызовом сказал Лиам. Он всегда считал, что Рэн что-то скрывает, но в отличие от Кэмерона, он не любил держать язык за зубами, и сдерживать свой нрав. — Говори, почему мы здесь!

— Аура не разговаривает уже три дня.

— Ты что, язык ей откусил?

Экейн одарил младшего брата своим фирменным убийственным взглядом:

— Она молчит, потому что я сказал ей, кто она.

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! — Лиам быстро вышел из себя, и вскочил на ноги. Кэмерон лишь скрестил руки на груди. Его бровь приподнялась в вопросе, он ожидал объяснений. Рэн спокойно повторил:

— Я сказал ей.

Лиам наклонился вперед, упершись руками в стол:

— Зачем ты это сделал? Мы многим пожертвовали ради того, чтобы уберечь Ауру от будущего, но ты развалил все в один миг, похотливое животное!

— Я должен был сделать это. Пора покончить с этим пока не поздно. Ей уже двадцать лет. Мы больше не можем ждать, оберегая ее. Она задает вопросы, делает неправильные выводы. Она боялась нас на протяжении многих лет, и это было не ее ошибкой.

— Ну, да, теперь она ничего не боится, — Лиам отделился от стола, скрещивая руки на широкой груди. — Она даже не разговаривает! Хорошую тактику, ты выбрал, брат, чтобы закрыть ей рот!

— Что ты скрываешь от нас, Рэн? — спросил Кэмерон. Чем сильнее бушевали чувства Лиама, тем спокойнее становился Кэмерон. Они должны были уравновешивать друг друга.

— Я хочу, чтобы вы нашли Кристину. Рядом с Кристиной, Аура придет в норму. Рядом с ней она поймет, что ничего не потеряно. Лиам?

— Как мы ее отыщем? — Лиам исступленно выдохнул. — Она ушла, как только узнала, что Аура жива, что я солгал ей. Ради чего я это сделал?! Ты все равно все рассказал! Ради чего мы скрывали ее все то время, когда могли рассказать ей правду?! Почему ты не сделал этого сразу, почему не последовал нашему совету?!

— Лиам…

— Хватит, Кэмерон! — рявкнул парень. — Хватит его защищать! Он ни во что нас не ставит! Он лишь мучает окружающих людей, заставляя играть в игру, правила которой известны лишь ему одному! С меня довольно, ясно?! Я отправляюсь искать Кристину, но не потому что ты так велел, а потому что я хочу извиниться перед ней, и сказать, что она была права, насчет тебя, а я был дураком, защищающим тебя, несмотря ни на что!

Лиам стремительно покинул офис Рэна, в котором они проводили свои беседы. Он оглушительно хлопнул дверью, и Экейн обратил внимание на то, что все цветы в комнате завяли. Лиам иногда бывает поистине разрушителен. Он настолько импульсивен, что может запросто убить человека, если будет находиться рядом с ним в подобном настроении.

Кэмерон поднялся из кресла и задумчиво подошел к завядшему цветку в горшке. Рэн даже не знал его названия, но Кэмерон наверняка знал; он знал названия всех живых существ на планете. С нежностью, Кэмерон провел пальцами по листочкам, и в его руках, они стали преображаться, и оживать. Экейн внимательно следил за тем, как брат возвращает несчастное растение к жизни.

— Не обращай внимания на Лиама, — произнес он. — Ты ведь знаешь, какой он раздражительный, когда дело доходит до чувств. Лиам всегда все принимает близко к сердцу, и не умеет рассуждать здраво. Но он прав, ты что-то скрываешь от нас. У тебя всегда были планы, и свои собственные взгляды на происходящее, но если ты сказал все Ауре, для того, чтобы она не сделала ложных выводов, почему бы тебе и нам не раскрыть все карты?

Кэмерон не торопил Рэна с ответом. Он медленно прохаживался по кабинету, оживляя завядшие растения, и словно думая о чем-то своем.

— Я солгал, — наконец произнес Рэн.

Кэмерон, со спокойствием вернулся в кресло, ожидая дальнейших подробностей, но, не выглядя особенно заинтересованным.

— Я солгал, что заключил в Кристине часть души Ауры. Я хотел уберечь ее от будущих бед, хотел сделать ее жизнь немного легче. В тот день, когда я забрал ее память, я забрал и часть ее души. Но тогда я солгал, что Кристина — сосуд.

Рот Кэмерона в изумлении приоткрылся:

— О чем ты говоришь?

— Я говорю о том, что тело Кристины чистое и незапятнанное, как и тело Ауры. Они обе невинны, Кэмерон.

— Ты что, действительно сошел с ума? — в глазах Кэмерона появились искорки пламени. — Зачем ты это сделал? Где темная часть души Ауры?

— Я оставил ее у себя, Кэмерон, не беспокойся.

— Но было гораздо безопаснее поместить ее в человеческий сосуд, Рэн. Почему ты не сделал этого с Кристиной? Почему ты нам солгал?

— Потому, что я не хотел, чтобы Кристина стала оскверненной. — Рэн опустился в кресло. — Я выбрал ее с самого начала.

— Почему?

— Разве ты еще не понял?

— Ты имеешь в виду то, что Кристина — сестра Ауры? Она дочь Кристофера и Изабелль.

— Да.

— Ты выбрал ее поэтому?

— Нет. Я выбрал ее потому, что она изначально была чиста, словно целомудренный ангел. Ангел и Демон. Как я мог выбрать одну и пренебречь другой?

— Ты солгал, чтобы уберечь их обоих? И частичка души Ауры, у тебя, не у Кристины? — Кэмерон выглядел так, словно не понимал, что происходит, и в каком мире он сейчас оказался. Все перепуталось, даже для него, ангела Жизни.

— Да, пришлось вновь лгать. Пришлось пустить слух, что тело Кристины осквернено, чтобы никто не стал следить за Аурой. Но они следили. Я сделал это еще и потому, что Кристина должна была находиться под защитой этих лживых сплетен.

— Для чего?

— Кристина беременна.