Адам рухнул на холодный пол заброшенного здания, проваливаясь в темноту. Где-то справа от себя, он услышал шорох, затем изумленный вскрик, а потом его позвали по имени:
— Адам! Адам! Что с тобой? Ты ранен?! Что случилось?
Адам перекатился на спину, даже не собираясь прикрыть рану. Он закашлялся, и из уголка его рта скатилась капля крови. Не открывая глаз, он произнес приказным тоном:
— Ава, уходи. Не подходи ко мне.
Он приоткрыл веки, которые, казалось, налились свинцом.
— Адам! Адам! В чем дело?! — Ава зажимала рот рукой, не открывая взгляда от расплывающегося пятна крови, на его рубашке. Своей дрожащей от страха рукой она хотела прикоснуться к нему, но сдержалась. — Кто это сделал?!
— Я сам.
Три дня назад
Они покинули мегаполис, и Адам наконец стал рассказывать Аве то, что никогда не говорил никому, а таил в глубине себя, как грязный, мерзкий секрет. Он признался, что позвал Аву, чтобы она помогла ему уберечь Ауру от беды, которая ей грозит в будущем.
— От какой беды? — спросила Ава. Она была сообразительной девушкой, и не стала тратить время на недоверчивые ахи и вздохи, тем более они с Адамом обговорили все по телефону — то есть, Ава так считала.
— Аура находится в опасности с самого рождения: за ней охотятся с детства. Я, и другие люди.
— Ты? — Ава с неподдельным изумлением посмотрела на Адама.
— Да. Я не хороший человек.
Повисла тишина, от которой у девушки поползли мурашки по спине.
Она и не считала Адама хорошим человеком. Он — игрок, и шарлатан. Он использовал ее, чтобы отвадить от себя посторонних девушек. Он делал вид, что встречается с ней, чтобы никто не приставал к нему.
Он влюбил в себя Аву. Много лет назад.
Поэтому, она не думает, что он хороший парень, но то, как он говорил о себе сейчас, и что говорил… заставило все в груди Авы перевернуться.
— Я не понимаю тебя.
— Ты знаешь, о чем я, — убедительно произнес парень.
— Адам, я не…
— Ава, у меня нет времени на все это. За мной скоро придут, потому что я не выполнил свое задание.
— Задание? Какое задание? — спросила Ава, но она уже сделала для себя кое-какие выводы. — О чем ты говоришь?
Адам тоже понял, что Аве требуется лишь подтверждение мыслей, и он не стал ее разочаровывать:
— Я должен был уничтожить чистоту Ауры. Воспитать в ней идеального властолюбивого правителя, нашей темной стороны. Падших душ, таких, как я.
— Адам, почему ты… — Ава начала улыбаться, но ее улыбка быстро сползла с лица. Она поморщилась от жуткого предчувствия.
— Я не шучу, Ава. Я должен был это сделать. Но я не смог тогда, и не смог сейчас. Я не знаю, почему Кэтрин выбрала именно меня, но она облажалась. Я не годен. Даже эти людишки из ОС, проворнее меня.
Ава молча смотрела в окно, но не видела ничего, думая о том, что говорит Адам, и пропуская его слова через фильтр. «Он говорит искренне, — подумала она. — Он явно не лжет».
— Я не понимаю, что происходит. Ты можешь объяснить подробнее? — спросила девушка. Ее голос не был робким, но ей, почему-то было страшно, несмотря на то, что Адам не казался ей опасным, и она всегда втайне симпатизировала ему.
Адам посмотрел на нее взглядом, который девушка не смогла понять, но ей показалось, что в красивых глазах юноши, промелькнуло изумление, и задумчивость.
— Аура не обычная девушка, и ей уготована необычная судьба. И я пришел, чтобы вернуть ее к жизни, которая была суждена ей. Она такая же, как и я. Падшая душа. Она сделала много ужасных вещей, на самом деле, даже не подозревая об этом. Это ее темная сторона. Она командует сейчас Аурой, и я не думаю, что она сможет выкарабкаться. Она станет падшей, станет его дочерью.
— Чьей дочерью?
— Она дочь Дьявола, Ава. Его и Изабелль. Рэн с братьями скрывали ее все двадцать лет, от Его приспешников, однако, ничто не может продолжаться вечно, верно? Я позвал тебя для того, чтобы ты помогла Ауре. Ты — человек, и ты сможешь ей помочь своей чистотой. Просто будь рядом, и направляй ее.
Ава начала паниковать:
— Адам, я не понимаю!..
Адам был терпеливым:
— Твой разум не должен отвергать мои слова. Ты умная девушка, ты должна понимать, что люди не возникли из ниоткуда, что планеты не возникли из ниоткуда, и вселенная настолько бесконечна, что то, что создало ее, должно быть поистине могущественным. Бог. Дьявол. И его дочь, Истинная Дочь, она должна сделать то, что суждено. Будет Ад на земле, как только Аура примет свою вторую сторону. Но она не должна это сделать. Она слишком…невинна. Я не могу позволить еще одному человеку пострадать из-за меня. Я так… — Адам сделал вдох. — Я сделал много такого, из-за чего пострадало множество людей, но я не могу позволить, чтобы это случилось с Надеждой… то есть Аурой. Да, Аура должна бороться изо всех сил. Если Рэн выбрал ее, если он захотел ей помочь, значит, она должна оставаться чистой. Он не зря тогда отверг все мои просьбы. Он знал, что внутри я гнилой, и не стал мне помогать, Ава, но… ты должна сделать для Ауры то, что я не смог сделать для Надежды. Я просто…
Адам вдруг выпустил руль из рук, пронзительно вскрикнув, и зажав руками уши. Он услышал страшный голос, в своей голове. Голос не похожий ни на один другой. Ава испуганно взвизгнула, и схватила руль. Она до смерти перепугалась, как в тот момент, когда Аура перебрала на вечеринке в честь нового года, и села за руль.
— Я выпотрошу тебя как твою сестру…
— Нет… — Адам схватился за горло. Дыхание перехватывало.
— Ты умрешь в страшных муках. Мы должны были уничтожить тебя еще тогда, когда Мойры обратили на тебя внимание, они заманили нас в ловушку, своими хитросплетениями. Надежда истекала кровью, пока ты мчался домой… ты был смешон, а мы знали, что получили тебя…
— Боже. Не надо…
В голове Адама раздался смех: — Он больше не поможет тебе. Никто не поможет, мы единственные, но ты никчемный человечишка, променявший свою душу на покой, настолько жалок, что мы не должны были тебе помогать. Твоя сестра плачет кровавыми слезами, глядя на то, кем ты стал. Не человек, и не демон, ты — позор! Ты не способен ни на что, и мы придем за тобой, Адам Росс, и свершится твоя казнь на Суде.
Машина слетела с дороги, и врезалась в дерево. Ава закричала, ударившись плечом о боковое стекло. Она тут же почувствовала во рту привкус крови, и испуганно посмотрела на Адама. Они были живы, но Адам не был напуган, скорее потрясен. Его грудь вздымалась и опускалась, словно он пережил самую худшую аварию в своей жизни, хотя Ава уверена, разумом этот странный парень точно не был в машине — ей одной пришлось с минимальными потерями предотвратить катастрофу.
— Ава? — Адам убрал волосы с лица, поворачиваясь к девушке. Он не прикасался к ней, но его глаза внимательно обследовали ее с ног до головы, задержавшись на лбу. — Мы должны обработать рану, чтобы не было инфекции. Прости за произошедшее.
Он сказал это так легко, словно подобное было неотъемлемой частью его повседневной жизни.
— У тебя кровь, — сглатывая произнесла девушка. Губа Адама была разбита. — И здесь… — Она с изумлением протянула руку к его голове, и дотронулась до уха. Адам дернулся, поморщившись от боли. — Здесь тоже кровь. — Ава подняла глаза на парня. — У тебя проблемы со слухом? Такое часто случается? Ты в порядке? Ты не ранен?
— Ты сошла с ума? — Адам поморщился. Он сделал глубокий вдох, быстро приходя в себя. — Забудь. Мы должны ехать, пока не стало поздно.
— Адам, ты уверен, что можешь вести? Я могу тебя заменить, у меня есть водительские права.
— Я похож на человека, которому требуется помощь? — он вскинул бровь, повернув ключ в замке зажигания.
— Да, ты похож на такого человека.
Парень проигнорировал ее, просто выехав на дорогу. Ему было абсолютно все равно, что она думает о нем, потому что сейчас это не имело никакого значения. Адам просто должен скорее спрятаться, пока не стало поздно. Он должен поговорить с Аурой, до того, как произойдет непоправимое. Экейн хорошо прячет ее, и разговор может произойти только во сне. Но это к лучшему — за Адамом никто не сможет проследить, и вычислить где сейчас Аура. Адам и сам не имел представления. А даже если бы и знал, ничего делать не стал бы. Это все — погони, предательства, то, что было чуждо ему, и что он открыто ненавидел, но по воле судьбы, должен был делать — осточертело ему так, что он готов был умереть здесь и сейчас.
Ава молчала. Адам мог бы залезть сейчас в ее душу, прочесть эмоции, но он был слишком сосредоточен на себе, и на том, что предстоит ему сделать. Он должен себя убить. Только это может искупить его грехи. Перед человечеством, перед Господом, перед самим собой, и главное, перед его любимой, его маленькой Надеждой.
Ава должна быть рядом с ним, чтобы потом, иметь возможность рассказать его историю Ауре. Чтобы она рассказала ей о тех мучениях, что преследовали его много лет, и какое мучение было теперь, вырваться из этой тьмы, что стала частью его самого. Может быть, эта история поможет Ауре быть сильнее? Но главным образом, Адам позвал Аву, потому что кроме нее, у него больше никого не было. И Адаму было страшно. Этот страх был другим, и он был новым для него, настолько новым, что он не сразу понял, что это именно страх. Он уже забыл, что это значит. Что значит бояться, волноваться, беспокоиться, но Ава, помогла все это восстановить. Он нашел ее очень давно: он сделал так, чтобы она переехала в Эттон-Крик, он сделал так, чтобы она заметила его; сделал так, чтобы она полюбила его. Ава стала кем-то, вроде его проводника к свету, — она вела его, необдуманно, неосознанно вперед, и он вышел туда, в новый мир; она не изменилась даже после того, как он сказал, что он никогда не любил ее, даже после того, как признался, что целый год, до того, как в Эттон-Крик появилась Аура, встречался с ней, лишь для того, чтобы подобраться ближе к ее подруге. Ава не обратила на это внимания. Она сразу же примчалась в Нью-Йорк, услышав, что Аура жива.
— Почему ты ничего не говоришь? — спросила девушка. Ее голос был грустным.
— Я сказал все, что хотел. Зная все это, неужели, ты по-прежнему хочешь поддерживать беседу со мной? — Адам испытывал многое, когда задал этот вопрос, но ни одно из чувств не просочилось в голос. Ему было любопытно, что она скажет. Он уже понимал, что насчет этой девушки нельзя ничего предугадать.
— Да, я хочу с тобой разговаривать. Я знаю тебя. Я знаю, какой ты, и понимаю, что ты многое пережил.
Адам молчал: его разозлили слова Авы. Почему она думает, что знает, какой он? Разве знает она, какое он чудовище? Скольким людям он исковеркал жизнь? Сколько отнял человеческих жизней, просто забавы ради? Она знает, что он сделал с ней? Для чего он только влюбил ее в себя, чтобы потом она страдала? И она будет страдать. Адам понял это, четко осознал. Такие девушки, которые отдают всю себя другому человеку, другу или любовнику, — свое сердце, свою душу, все — они остаются пустыми изнутри. Но Ава это переживет — она пережила исчезновение, а потом смерть, а затем возрождение своей лучшей подруги. Сильнее человека нельзя найти.
— Можешь говорить, а я буду слушать, — сказал спустя некоторое время Адам. Он не хотел себя так вести с ней, но не мог иначе. Ава должна его хоть чуточку возненавидеть. Это мучительно больно — знать какое уродство живет внутри тебя, и не показывая его людям, заслужить доверие и любовь.
Ава не стала ничего говорить.
* * *
— Адам! Зачем ты себя ранил?! Для чего ты это сделал?!
— Я говорил тебе, что я не… — Адам давился собственной кровью. — Не хороший…парень…
— Зачем ты это сделал… — Ава осторожно облокотила парня о свои колени, и заплакала. — Зачем… почему ты выбрал такое ужасное место, Адам? Почему мы не поехали в твой дом? На этом складе можно…
— Не хотел… уходи, Ава…
— Я не оставлю тебя! — заорала рыжая. Ее голос отразился от стен. — Адам, я тебя не брошу! У тебя нет никого, кто бы позаботился о тебе, никто даже не знает, что ты здесь. Тебе нужно в больницу? Ты сможешь вылечиться сам? Ты умеешь заживлять раны?
Адам закашлялся. Почему он все еще не умер?
«Эта особая рана, Ава, не закроется сама по себе. Я не смогу залечить ее сам. И я не хочу ее залечивать».
— Почему ты позвал меня? Почему позвал меня, зная, что умрешь? Чтобы я смотрела, как убиваешь сам себя? Ты ведь уже отверг меня, этого достаточно, я все поняла! — Ава заревела во весь голос. Ее тело сотрясалось так, что парню казалось, что он лежит на массажной кровати.
«Может, я не умираю из-за этого рева?».
Раньше Клинок никогда не давал сбоев.
— Я… — Адам уже шептал. Кровь хлестала из открытой раны так, что он иссушался на глазах. — Я позвал тебя, потому что мне было страшно… умирать одному.
Но бояться больше не нужно. Адам не один. С ним есть тот, кто по-прежнему любит его.
21 апреля, 1987 год
Когда Адам очнулся в больнице, он не сразу сообразил, что с ним произошло, и где он теперь находится, но потом, он вспомнил все: то, что случилось с Надеждой, потом, как они с ней спали на вокзале, и последнее… как кто-то ранил его ножом. Адам сосредоточился на ощущениях, но никакой боли не почувствовал. Осмотрел взглядом палату: никого. Где Надежда?
— Простите? — позвал Адам. Его голос был словно у человека, что пережил смерть, хотя если подумать, это действительно так и было. Через минуту пришла медсестра с подносом с лекарствами. Она не сразу заметила, что Адам очнулся, лишь после того, как он спросил, где его сестра.
— О, дорогой, ты проснулся. Это была тяжелая операция. — Женщина сунула ему градусник, проверила температуру. — Это был первый случай за всю мою практику, когда сердце пациента остановилось на операционном столе…
— Где Надежда? — повторил Адам. Им начинало овладевать беспокойство. За окнами больницы, весеннее солнце уже проснулось, призрачными лучами, согревая землю. Сколько часов он был без сознания?
— Твоя сестра? — продолжала щебетать медсестра, — она с мамой.
Адам словно окаменел. Его сердце сжалось.
— С Адель?
— Да. — Медсестра поправила капельницу. — Адель Росс. Она забрала Надежду домой.
— Я должен идти! — Адам стремительно встал с больничной койки.
— Ты не можешь уйти. Тебя должен выписать врач. А мистера Даррелла нет в больнице.
— Очень жаль, — ничуть не сожалея пробормотал Адам. Он ощущал небольшую слабость, но это ничто, по сравнению с обуревающими его чувствами страха, и волнения. — Я должен идти, моя сестра в опасности.
— Адам, ты должен вернуться, пока я не позвала санитаров. — Медсестра железной хваткой вцепилась в плечо парня, заставляя присесть на кровать. — Ты пережил очень сложную операцию, твоя рана может открыться, если ты будешь нервничать.
— Я не буду нервничать, если увижу свою сестру.
— Надежда сейчас в безопасности со своей матерью, — строго повторила женщина, — а вот ты должен будешь ответить на несколько очень важных вопросов, например, что ты делал ночью на вокзале, и из-за чего случилась драка.
Голова Адама пошла кругом. Что же ему делать?
— Я должна позвонить главному врачу, и сказать, что ты пришел в себя. С тобой хотят побеседовать из полиции, поэтому я должна позвонить, и в участок, чтобы у тебя взяли показания.
Медсестра ушла, а Адам продолжал сидеть. Его ладони вспотели, и он вытер их об ужасные пижамные штаны, что были на нем. Он встал, выдернул иголку от капельницы из руки, и быстро обследовал палату.
Что ж, он может просто прикинуться больным, прогуливающимся по территории больницы. Это довольно разумное решение. С колотящимся сердцем, на ватных ногах он вышел из палаты, и быстро пошел по коридору. Ему тут же стало дурно от запаха больницы: пациентов, лекарств, хлорки. Ободранная краска на стенах, высокие деревянные скрипучие двери, побитые ступени, все это почему-то говорило Адаму о безысходности. Как больные могут вылечиться в таком месте? Благо он находится не в корпусе для сумасшедших, о котором ему в детстве каждый день напоминала Адель: «Если ты будешь шуметь, маленькая тварь, я запру тебя с точно такими же сумасшедшими в Карцере Смерти». После тех слов, Адам возненавидел больницу, и старался не попадать сюда. Особенно после того, как Адель сама провела там несколько месяцев, после первой попытки самоубийства, а Адаму пришлось жить все это время у ныне покойной сумасшедшей бабушки — мамы Адель. Она каждый день говорила о том, что Адель не должна была оставлять этого выродка, а уничтожить сразу же, как его «поганый папаша», изнасиловал ее дочь.
Из больницы он бросился бегом к воротам, так быстро, что зашлось сердце в груди, так быстро, что казалось, откроется рана. Он переживал, что навязчивая медсестра может выйти из больницы, и погнаться за ним, но сейчас ничто не могло остановить Адама. Он мчался на всех парах к себе домой, так быстро, как только мог, в своей уродливой пижаме, которая говорила, что он сбежал из больницы.
Что с Надеждой? Зачем Адель забрала ее? Она ведь ненавидит дочь. А теперь Надежда в доме с тем монстром. Что, если он что-то сделает с ней? Что будет делать Адам, если с ней что-то случится?
Надежда….
Надежда….
Надежда….
Ее имя было стуком его сердца. Благодаря сестре, Адам все еще оставался жив, благодаря ей, Адам все еще был собой.
Надежда…
— Ты уже знаешь, что случится дальше, Адам, — в его голове раздался голос Кэтрин. — Ты уже знаешь, что случится, когда ты придешь домой. Что ты увидишь. И ты должен знать о том, что это твой Господь помог случиться этому. Не я. Это он не предотвратил…будь готов, Адам, любимый…
Калитка, ведущая к его дому, была распахнута настежь, и это для Адама было плохим знаком. Он, спотыкаясь о высокие ступени, и выбиваясь из сил, с громким стуком распахнул дверь.
— НАДЕЖДА! — заорал Адам на весь дом. Он бросился вперед через небольшую прихожую, но на него обрушились болезненные удары палкой, застигшие врасплох. Парень вскрикнул, падая на пол.
— Мама, что ты делаешь? Мама, это я, это Адам!
— Ты тварь! Ты подлая мерзкая тварь! Что ты сделал с моим мужем?! Почему он ушел?! Это все из-за вас! Вы его прогнали! Ненавижу!
Адам отполз к стене, встал на ноги, и бросился на кухню.
— Надежда! Мама, что ты сделала с Надеждой?!
— То, что я должна была сделать уже давно! Избавиться от мерзкого чудовища, осквернившего мою плоть! Я вырастила монстра, внутри себя, который разрушил мою жизнь! Ты, и это существо убили меня, как только я забеременела вами!
Адель схватила себя за волосы, потянула в разные стороны. Адам давно привык к таким выходкам; игнорируя, он умчался в комнату. Его маленькой Надежды нигде не было. Адам обследовал весь дом. Его внутренности раскалились внутри тела, словно подверженные адскому огню; парень паниковал как никогда в жизни.
— Она убила ее, твою маленькую малышку Надежду, которую ты любил больше всего на свете. Проверь в саду…
Адам бросился во двор. Адель погналась за ним; она достала из кармана садовые ножницы, и Адам увидел, что ее предплечья в крови, но раны были неглубокие, не такие, чтобы она могла истечь кровью.
— Надежда! — закричал Адам, нагибаясь под каждым деревом, под каждым кустом, следуя совету голоса из его головы, и проверяя, нет ли где свежей могилы. — Надежда!
Его посетила мысль, что она где-то прячется. Да, должно быть так. Наверное, малышка Надежда где-то спряталась, испугавшись сумасшедшей матери.
— Ты ее не найдешь, — рассмеялась Адель, стоя позади Адама, с садовыми ножницами в руке. Она, словно дьяволица возвышалась над всей этой неописуемой красотой: нарциссы, гиацинты — благоухающие цветы пробивались сквозь землю к белоснежному небу. — Не найдешь ее…
Адам яростно обернулся, сжимая кулаки. Рубашка на спине пропиталась потом, волосы прилипли ко лбу.
— Что ты сделала? — его лицо перекосилось от ярости. Он с трудом сдерживал гнев, так, что его тело пульсировало болью.
«Лучше умереть», — впервые в жизни пришла ему эта мысль в голову. Лучше бы он умер тогда, так и не узнав правду; или так и не пришел бы в себя, на операционном столе. Умер бы, так и не появившись на свет, потому что то, что произошло 21 апреля, было в действительности его датой смерти. Он умер в этот день, когда увидел в сарае разрубленное тело своей маленькой сестры; он умер тогда, когда Адель смеялась над его выражением лица. Его смерть, как человека наступила уже тогда, когда он схватил Адель за воротник платья, опрокидывая на кровавую землю, и выкрикивая ругательства, смешанные со слезами, стал бить ее садовыми ножницами, в грудь и живот.
Адам Росс умер тогда, когда он убил свою мать.