Впервые в этом месяце, утреннее небо было чистым, ярко-розовым, с белыми разводами над горизонтом. Вдоль шоссе белели тусклые сугробы. С одной стороны дроги на другую, пружинистыми скачками, переместился маленький комок сереющей шерсти, с белыми ушами. Он скрылся за деревьями как раз в тот момент, когда звенящую тишину леса настиг шум проезжающей машины. Парень за рулем, в черной толстовке, со светлыми встрепанными волосами, каждые несколько минут косился на свою соседку, сидящую на пассажирском сидении: блондинку в кожаной куртке и свитере. Ее глаза были закрыты, но он знал, что она не спит. Каждый раз, когда он поворачивал голову, он рассматривал то ее губы, то светлые волосы, выбившиеся из беспорядочного пучка на макушке, который выглядел смешно, но в то же время привлекательно.

Они давно не разговаривали, и эта поездка была них своеобразным испытанием.

— Лиам, ты меня уже достал, — буркнула девушка, открывая глаза, и цепко глядя на парня. Он отвернулся, уголки его губ приподнялись:

— Я на тебя не смотрел. Ну, почти. Немного.

— Ты задумал новую пакость? — подозрительно спросила Кристина, пронзая его взглядом, и тут же ее щеки залил румянец. Лиам серьезно глянул на нее, заставив все внутренности свернуться в предчувствии. Он промолчал. Это напомнило Кристине о том, что в последнее время между ними все идет не так гладко, как хотелось бы.

Лиам отрешенно проинформировал:

— Еще немного осталось.

Кристина медленно выдохнула, чтобы не выдать волнения, заправила за уши волосы, и задала сразу несколько вопросов:

— Они нас ждут? Как это вообще принято делать у монахинь? Ты им позвонил?

Попытка скрыть нервозность провалилась, но парень сделал вид, что не заметил дрогнувшего голоса Кристины:

— Да. Они будут рады нам в любое время.

— Ясно.

Снова повисло молчание, но Кристина не позволила ему затянуться. Преувеличено бодрым голосом она спросила:

— Как Аура?

— Она в больнице, — сдержанно ответил Лиам, теперь избегая смотреть на Кристину. Он старался быть осторожным, потому что эта тема была зажженной спичкой, которая могла заставить девушку вспыхнуть, как факел. — С ней все будет хорошо. Кэмерон позаботился об этом. Рэн придумал хороший план.

Ошибка.

Кристина скрипнула зубами, и насмешливо сказала, внезапно, заинтересовавшись своими ногтями, которые почему-то выглядели ужасно, с бесцветным лаком, который она предусмотрительно нанесла вместо черного, перед поездкой в монастырь:

— Не сомневаюсь, что это был отличный план, как и все, что придумал твой брат.

Лиам бросил на Кристину напряженный взгляд:

— Когда ты уже простишь его, Крис? Он здорово держится, и он помогает нам.

Кристина рассмеялась сухим, неприятным смехом, глядя на друга уничтожающим взглядом:

— Кому нам? Мне? И не зови меня, пожалуйста «Крис», я по-твоему, мужик?

Итак, механизм запущен, но Лиам не мог сдержаться:

— Что же ты не пришла к нам с собственным планом? — он страдальчески вздохнул. — Прости, я не подумал…

— Ты не подумал, — подтвердила Кристина, неотрывно глядя прямо перед собой, пустым взглядом. Ей неожиданно стало холодно в ее куртке. — А я подумала. И знаешь, что? — не дожидаясь ответа, девушка выпалила: — О том, что никто из вас не соизволил меня предупредить об этом вашем отличном плане. Я замешана во всем этом, без собственного согласия.

— Ты устала. Остановимся в мотеле.

Кристина шокировано уставилась на Лиама. В ее зеленых глазах была злость и разочарование:

— Ты прав, я устала. От того, что я обычная девушка, и я не хочу быть во всем этом. Я не преступница. У меня никогда не было серьезных правонарушений, а теперь каждое воскресенье я хожу в церковь.

— Ты ходишь в церковь не поэтому, — спокойно возразил Лиам. Он разумно рассудил, что если не станет заводится, то и Кристина перестанет кричать, что часто срабатывало.

— Не важно, почему, главное, что теперь… — Кристина сделала глубокий вздох. — Знаешь, все это не важно… ты прав.

Она отвернулась к окну, погрузившись в печальные мысли. Лиам бесстрастно смотрел на дорогу; он знал, о чем она думает. «Они преступники», «Это их нужно засадить в психушку», «Аура одна», «Она не справится», — и все в том же духе. Лиам хотел бы разрушить негативное настроение Кристины, и, если бы знал, как, — давно бы сделал это. Но она права. Это они, — Лиам, Рэн и Кэмерон во всем виноваты, они и должны все исправить.

Около пятнадцати минут они ехали молча. Кристина переживала о том, что высказала столько неприятных вещей, человеку, который был ей особенно дорог, но, тем не менее, она не хотела забирать свои слова назад, потому что все, что она сказала — чистейшая правда. Они убийцы. Они сделали столько ужасных вещей, что теперь их грехи никак не искупить. Больше всего ее расстраивало то, что приходилось лгать своей лучшей подруге. Кристина вспомнила тот дикий ужас и непонимание на лице Ауры в день, когда Экейн забрал этот чертов дневник, которого лучше бы не существовало! Кристина предала ее; единственную подругу, почти сестру…

Кристина моргнула, и по щеке скатилась слеза.

— Остановимся в мотеле, у дороги, — повторил Лиам.

Девушка ничего не ответила. Лиам знал, что теперь это надолго. Она будет длительное время дуться, несмотря на то, что ненавидит это, но так уж вышло, что отстаивать собственную точку зрения для нее важнее, чем идти на компромисс. Лиам хотел этого. Пусть Кристина остается самой собой, несмотря на то, что сейчас происходит, даже если каждодневно придется выслушивать ее истерики.

Время близилось к девяти утра, когда они подъехали к придорожному мотелю, и заняли домик номер 11.

— Это не здесь… — начала было девушка, даже забыв о том, что не разговаривает, и Лиам ее перебил:

— Да, это случилось здесь.

Лиам и Кристина приблизились к домику, в котором судьба свела их два года назад. Парень стряхнул с ручки двери замерзший снег, и приглашающе пропустил блондинку вперед себя.

— Помнится мне, ты тогда топала словно слон, — сказал он за ее спиной, заставляя девушку резко обернуться, и пригвоздить его взглядом:

— Я хочу об этом забыть, и ты, вместо того, чтобы помочь, подарил мне этого дурацкого слона.

— Ты его любишь.

— Я в душ, — категорично буркнула Кристина, и заперлась за дверью ванной. Лиам незамедлительно услышал, как льется вода из-под крана, но он знал, что девушка его слышит:

— Эй, Аура настойчиво просила меня рассказать о том, откуда он у тебя, и почему так тебе дорог. — Парень попытался поддеть Кристину, и у него это получилось:

— К твоему сведению, я вынуждена была послать Ауру в прачечную за ним, потому что знала, что ты будешь шататься по коридору, и пойдешь за ней. Я хотела, чтобы она обратила свое внимание на кого-то другого. Не на Экейна. Потому что, если она влюбится в него снова, это будет означать смерть.

Лиам опустился на двуспальную кровать, кстати, единственную во всем номере, и глухо произнес:

— Чему быть, того не миновать.

— Что ты там бормочешь? — буркнула Кристина, недовольная тем, что не расслышала, и Лиам уже громче заявил:

— Жду не дождусь, когда ты выйдешь из ванной.

— Маньяк.

Шум воды стих, и Кристина вошла в комнату. Она вытерла лицо полотенцем, и снова завязала шелковистые волосы в пучок. Лиам пристально наблюдал за ней, а девушка игнорировала его взгляды.

— Я хотела, чтобы Аура влюбилась в кого-нибудь другого. — Кристина безуспешно пыталась не выдать горечь в голосе. — Я все время думала только о том, чтобы обратить ее внимание на кого-то другого. И она обратила.

Кристина стянула с себя куртку, и свитер, оставшись в красной клетчатой рубашке, затем села на стул рядом с убогим письменным столом, и закинула ногу на ногу, грустно уставившись на Лиама. Он мрачно сказал:

— Кристина, мы говорим об Адаме. Помнишь его? Адам Росс.

— Ах да. Адам, который постоянно пытается разрушить ваш план.

Лиам встал на ноги, и Кристина тоже поднялась, собираясь защищаться. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, и вся циничность Кристины сдулась, оставляя разочарование от самой себя. Наверное, это ее собственное разочарование отразилось в серых глазах Лиама, когда он внезапно спросил:

— Ты так сильно меня ненавидишь?

Прозвучало так, словно он уже давно думал об этом, словно давно задавал сам себе этот вопрос. Кристина на секунду растерялась, полотенце выпало у нее из рук, но она не обратила на него внимания:

— С чего ты… Лиам… ты здесь не причем. Твой брат… Это все Рэн. Тебе не кажется, что он перегибает палку?..

— Рэн рассудительнее всех нас, — отчеканил Лиам. На его скулах заиграли желваки. — Я пойду… принесу чего-нибудь перекусить.

Кристина, не раздумывая, загородила ему путь. Она знала, что он специально хочет уйти, потому что ему стало неуютно в ее обществе.

— Прости! — выпалила она. Сердце пустилось в пляс. — Я просто… не понимаю…

Лиам опустил на нее взгляд:

— Что здесь не понятного? — невозмутимо спросил он. — Я говорю о том, что Адам может все разрушить. То, что мы планировали годами.

— Но это неправильно… — забормотала Кристина. В ее зеленых глазах было столько доверия сейчас, что сердце Лиама сжалось. — Я думаю, вы сгущаете краски.

— Я ухожу, — оборвал парень, делая еще несколько шагов к двери, но Кристина раскинула руки в разные стороны, все еще блокируя дверь.

Он шумно вздохнул.

Он чувствовал, что вымотался. Ему хотелось завалиться в постель и проспать неделю, так почему Кристина никак не примет свою роль в этой ситуации, и наконец не успокоится?

— Ты, правда, хочешь оставить меня здесь одну? — зачем-то спросила девушка, поставив Лиама в тупик. Он скептически изогнул бровь:

— Разве тебе не будет безопаснее одной? Разве я не подверг опасности и тебя тоже?

Ее зеленые глаза с бахромой длинных ресниц, шокировано распахнулись; она безвольно опустила руки:

— Почему ты сказал это?

— Я ведь тоже псих, разве нет?

— Но я говорила про Экейна…

— Он мой брат, Кристина, как ты этого не поймешь! — рявкнул Лиам. — Так. — Он исступленно выдохнул. — Я возьму себе другой номер. Вдруг я нападу на тебя, посреди ночи.

— Но ты не такой, как твой брат!

Кристина хотела уладить ситуацию, но сделала лишь хуже — Лиам заорал:

— Вот как ты считаешь?! Я УБИЛ МНОГО ЛЮДЕЙ!

Она схватила парня за щеки:

— Не вини себя в их смертях!

Он потрясенно выдохнул, отступая:

— Вот именно, Кристи, я и не виню. Я должен был сделать это.

Глаза Кристины заволокло слезами обиды. Она положила руки на плечи Лиама, сдавливая пальцами. Она уже не слышала, что говорил парень, она лишь сосредоточилась на его голосе, и его губах, которые были как раз на уровне ее глаз.

— Лиам, давай успокоимся, хорошо? Я думаю… — дыхание перехватило. В глазах Кристины появилось недоумение. — Мне кажется, что я хочу тебя поцеловать?..

Лиам вскинул бровь, уточнив:

— Разве ты не боишься, что я откушу тебе голову, или еще что?

Он не был удивлен ее поведением, а Кристина, больше не подчиняясь голосу разума, привстала на носочки, и потянулась к парню. Вопреки ее ожиданиям он не наклонился к ней, и не ответил на поцелуй. Девушка сморгнула горячие слезы:

— Ты не хочешь меня поцеловать?

— По-твоему я выгляжу как парень, который хочет этого? — он все еще хмурился. — Почему тебя так заводит, когда я много говорю?

Кристина не была смущена, потому что Лиам уже давно предупреждал, что она влюбится в него и они, загоревшись азартом, даже два раза спорили на это.

Сейчас она была уверена, что он хочет, чтобы она его поцеловала.

— Пока не извинишься, ничего не будет, — категорично заявил Лиам. Кристина опустилась, и ее руки упали с его плеч. В ее глазах возник вопрос, она недоумевала, не ослышалась ли, и поэтому Лиам бесстрастно повторил:

— Ничего не будет. Пока ты. Не. Извинишься.

— Я не стану извиняться, — отрезала она, скрещивая руки, и отодвигаясь от него в сторону, открывая проход.

— Не станешь? — Лиам вскинул брови, пристально следя за ней. — Пока ты не научишься признавать свои ошибки, между нами ничего не будет, Кристина. И, пока ты не увидишь, что я пытаюсь сделать, пока ты не будешь на моей стороне, тоже. Я буду ждать, когда ты сдашься. Но сейчас… сейчас действительно не время для твоих фокусов.

* * *

Судья города Эттон-Крик, — Оливия Хард была очень обеспокоена тем, что лейтенант Гаррисон заинтересовался делом Ауры Рид. Нервно хмурясь, и глядя в одну точку, — на стену, с грамотами, она продолжала размышлять о происходящем. Затем, испустив яростный вздох, набрала домашний номер. На том конце послышался робкий голос дочери, и затем скрип кровати — девушка встала:

— Мама? Что-то случилось?

— Ясмин, — деловито сказала Оливия, выпрямляясь в своем кресле. — Ты что-то узнала о нашем деле?

В ответ продолжительная тишина, затем:

— Мам, ты уверена, что это хорошая идея? Правильно ли мы поступаем, открывая охоту на Ауру? Может, стоит еще подождать?

— Ясмин, я задам несколько вопросов, — безапелляционным тоном сказала Оливия. — Во-первых, ты все выяснила о девочке?

— Да, мам, — покорно сказала Ясмин, вздыхая. — Я все выяснила.

— Она дочь Изабелль?

— Да, мама, она ее дочь.

— Ты наблюдала за Кэмероном?

— Да. — Вздох. — Мама, мы еще не уверены…

— Мы не можем долго ждать, Ясмин, — прервала дочь Оливия. — Разве наш человек из ОС, который пошел за ней в лес не оказался в итоге мертв? Разве Аура сейчас не с Адамом?

— Мама, Аура в психушке, — возразила Ясмин.

— Мне кажется, что я слышу в твоем голосе неприкрытую злобу. Надеюсь, это лишь мои догадки, но скажи, ты ведь не подружилась с Аурой? Я была не против, когда ты стала встречаться с Кэмероном, по видимым причинам, но твои дружеские отношения с ней это уже слишком.

— Нет, мам…

— Что — нет, мам? Это не игры, Ясмин. Это то, от чего зависит твоя жизнь. И моя, и еще сотни тысяч других людей.

— Но почему мы должны делать это именно с ней?..

— Неужели ты хочешь взяться за Адама, наивная девчонка? — насмешливо спросила Оливия, и, не дожидаясь ответа, сказала: — Неважно, чего хочешь ты, Ясмин. Мы должны делать то, что делаем, и неважно хотим мы этого или нет.

— Аура в психушке, — пробормотала Ясмин. — Я не смогу туда попасть. И Кэмерон не доверяет мне. Я не знаю, что мне делать. Я не могу связаться с Изабеллой.

— Я лишь надеюсь, что никто из них не доберется до нее первым, — с видимым беспокойством пробормотала Оливия, снова утыкаясь напряженным взглядом в стену с грамотами.

Она подумала, что должна позвонить Кристоферу Грину, и сообщить новости.

* * *

На часах восемь вечера, за окном — снежные сугробы, серая, тягучая ночь, и они все еще не разговаривают; Кристина была упрямой девчонкой, поэтому не могла извиниться за то, что считает Экейна сумасшедшим. Это было иронично, учитывая то, что похоже она влюбилась в его младшего брата.

Кристина не знала, в какой именно момент она это поняла — сегодня, или, когда Лиам спас ее от мучений два года назад, или возможно, она даже родилась для этой любви… Так или иначе, это случилось, что было глупо отрицать. И, что самое главное, Лиам достоин этого. Он не раз приходил ей на помощь, и даже теперь он не ненавидит ее, и не злится, а лишь с напускным равнодушием предвкушает момент, когда она извинится, и она подумала: почему бы и нет? Почему бы не извиниться, ведь она действительно виновата, и она уже устала дуться, ведь у нее даже не было занятий, чтобы отвлечься от мыслей о Лиаме, в то время, как он, казалось и вовсе не переживал, ожидая важного звонка из женского монастыря.

Кристина не знала, о чем думал Лиам, и ей было весьма любопытно, думает ли он о ней, потому что он смотрел на нее, как-то по-особенному.

Он любил смущать девушек — возможно, это было главное отличие от серьезных братьев, вечно погруженных в заботы. Лиам всегда был более раскованным, и остроумным, и легким на подъем, но, тем не менее, в его взгляде проскальзывала и серьезность, характерная для их семьи. Сейчас Лиам занимался своим любимым делом — пытался вывести Кристину из себя. Возможно это по-детски, но ему нравилось, когда девушка злилась. Не по-настоящему конечно, когда в его груди все начинало сдавливать от раздражения, а как сейчас, когда она уже готова к нему подойти, но упрямство не позволяет это сделать. Он просто смотрел на нее, запоминая ее движения, когда она расчесывала свои длинные, восхитительные волосы, когда наклоняла голову, чтобы задумчиво глядеть в окно, и когда она словно бы случайно проходила мимо него в ванную, надеясь, что он первым заговорит, и разрядит напряженную для нее обстановку. И Лиам действительно хотел это сделать, но он понимал, что Кристина тоже должна вынести урок из их ссоры; она должна понять, что следует относиться к их нелегкому делу более серьезно.

Время было готовиться ко сну; парень едва ли не в воздухе ощущал тяжесть и напряжение, которое чувствовала Кристина. Она думала, что если она сейчас не попросит прощения, если сейчас не заговорит, то время будет упущено, и Лиам сидел в кресле, наблюдая за тем, как она пытается завязать пучок на голове перед сном, и тем самым специально оттягивает время. Ей нужно было подумать, и время было уже на исходе. Для Кристины будет невыносимо лежать рядом с ним, и не разговаривать. Зная обо всем этом, парень сидел в кресле, подперев щеку рукой, и продолжая пялиться с полуулыбкой предвкушения, на подругу. Он рассмотрел в ней все; изгиб шеи, татуировку в виде розы на правом плече, которую ему хотелось поцеловать. Он рассмотрел ее тело: тонкую талию, длинные, стройные ноги, и татуировку в нижней части спины. Ее он тоже хотел поцеловать. Лиам рассмотрел в девушке все, в том числе и гнев, который распространялся сейчас на нее саму. Она уже не могла думать ни о чем другом, кроме того, что сейчас ей придется лечь в одну постель с Лиамом, после того, что она ему наговорила и после того, что она узнала о себе. О своих чувствах. Ей понадобилось одна секунда, чтобы влюбиться в него, и два года чтобы понять, что это случилось.

Стоя у зеркала, Кристина пыталась заплести волосы, чтобы не лезли в глаза и рот, или еще хуже, не щекотали Лиама, потому что, им придется лежать вдвоем в постели, и думала о том, когда же все-таки это произошло. Когда ей захотелось его поцеловать? Два года они знакомы. Они много раз ночевали вместе, обмениваясь шутливыми (а иногда не очень), оскорблениями. Продумывали схему того, как не позволить навязчивой Ауре проникнуть в суть собственной памяти, готовились к сессии по биохимии, и ни разу… ни разу Кристина не подумала, о том, что хочет прикоснуться к его щеке, чтобы почувствовать гладкость его кожи, никогда ей не хотелось провести ладонями по его светлым, мягким волосам, а сейчас же ладони буквально чесались от желания.

— ЧЕРТ ВОЗЬМИ! — рявкнула девушка, опуская руки. Ее длинные, светлые как у ангела волосы спустились до самой талии. Она встретилась взглядом с серыми глазами Лиама в отражении, и тут же приказала себе держаться. Она не сдастся, ведь именно этого добивается этот шутник.

«Ха! Он меня не поцелует, если я не извинюсь! Да кому нужны его мерзкие поцелуи! Интересно… НЕТ!».

Кристина раздраженно сорвала покрывало с постели, и осторожно легла. Судороги в ее желудке усилились. И почему ей в голову не пришло взять домик с двумя кроватями? Потому, что никто не мог предположить, что ей вдруг захочется наброситься на Лиама с поцелуями…

А он не захочет этого…

«Нет! Он хочет, но я должна извиниться. А почему я должна это сделать? — про себя размышляла Кристина. Лиам тем временем, отправился в душ. — Я должна извиниться, потому что я сказала то, что думаю. И, кроме того, если я извинюсь, то Лиам решит, что я сделала это, потому что хочу, чтобы он меня поцеловал. А я этого не хочу. То есть, хочу, но не так. И вообще, после того, что он меня шантажировал, я не должна хотеть его целовать. А почему он решил, что я извинюсь за поцелуй? Неужели этот болван понял, что я чувствую? Хотя, если поразмыслить, я ведь не чувствую ничего особенного. То есть я не уверена, ведь как понять, что ты любишь, если ты никогда никого не любил? А как другие люди понимают, у них, что встроенный радар? Или может они тоже никого не любят, а просто говорят, что любят? А зачем? И вообще, кто решил, что любовь существует?».

Кристина вздрогнула, не заметив, когда Лиам сел на кровать, и скользнул под одеяло. Ее сердце стремительно понеслось в дикий пляс, а желудок снова сжался судорогой волнения. Оказывается, размышляя «о важных вещах», она уснула, так и не решив, как поступить, потому, что логическое размышление завело ее в тупик, а тут уже Лиам вышел из душа, одетый в пижамные штаны, и черную футболку.

Кристина медленно выдохнула, беспокоясь о том, не слышно ли ее колотящееся сердце, и мучаясь в раздумьях, о чем подумал Лиам, когда увидел ее реакцию. Наверное, про себя рассмеялся.

Ни слова не говоря, но наверняка смеясь в своей мерзкой душонке, Лиам положил обе руки за голову. Кристина осторожно скосила глаза в его сторону, и сквозь сереющий сумрак комнаты, увидела, что он лег на самый край двуспальной кровати. Подальше от нее.

Кристина нахмурилась. Ее возмутило и обидело то, что он не лег к ней поближе, как обычно. «Наверняка, думает, что так я извинюсь. Нет уж!».

Девушка внезапно вспомнила о чувствах Ауры к Рэну. Вспомнила о том, как ее раздражало поведение подруги, — ее бессмысленное отрицание своей влюбленности, когда все было очевидно, когда Кристина знала правду. Аура вновь влюбилась в Рэна. Как раньше.

Что бы подруга сказала сейчас? Посмеялась бы, или сочувствующе покачала головой? Или наоборот разозлилась, от того, что Кристина, поучая ее, сама вляпалась в подобную ситуацию?

Зная ее, нельзя предугадать ответ.

Кристина в полутьме закатила глаза. Она чувствовала на себе взгляд Лиама. Или, возможно, не чувствовала, а просто знала, что он смотрит на нее, потому что это на него похоже. Наверное, смотрит, и насмехается. Кристина не выдержала:

— Я хочу, чтобы ты первый извинился.

Щелкнул включатель, и с его стороны загорелся свет от ночной лампы. Парень снисходительно осведомился, приподнявшись на локте:

— За что я должен извиниться?

— За то, что хотел, чтобы я первая извинилась, — отозвалась Кристина дрожащим от нервного возбуждения голосом. Она смотрела прямо перед собой.

— Постой…ты хочешь, чтобы я извинился за то, что заставил тебя извиниться? То есть, ты извиняешься?

— Нет! — Кристина резко посмотрела на парня, как раз в ту секунду, когда он стер с лица улыбочку. — Я хочу, чтобы ты извинился, за то, что манипулировал мною!

— Этого не будет. — Лиам упал на подушку, и выключил ночник. Кристина так и осталась лежать на спине, с прижатыми к груди руками.

В голове мелькнула мысль, что может быть ей еще сильнее хочется его поцеловать от того, что он так упрям и дерзок, и все никак не хочет сдаться? Ее мысли стали безумными. Кристина медленно выдохнула. Почему-то вдруг захотелось плакать. Она и думать забыла о том, что Аура сейчас в лечебнице, что они приехали в это место, для того, чтобы встретиться с ее биологической матерью. Мысли были лишь о том, какие губы у Лиама.

«Может поцеловать его, когда он уснет?».

— Я даже не знаю, почему хочу этого, — сказала Кристина вслух.

— Ты просто хочешь этого, — ответил Лиам в темноту. — Я никогда не понимал людей, которые пытаются все объяснить. Зачем? Ведь не имеет значения, сумеешь ли ты объяснить происходящее или нет, оно уже происходит. Не нужно анализировать, нужно просто делать.

Кристина нашла в темноте ладонь Лиама, их пальцы сплелись. Он приподнялся на локте, и пронзительно посмотрел на девушку, изучая ее лицо. Кончики его шершавых пальцев, едва касались ее лица, когда он убрал ее волосы за уши. Кристина затрепетала; захотелось зажмуриться, но она продолжала смотреть в лицо Лиама, едва различимое в темноте. Он медленно наклонился к ней, и ее сердце сжалось, а глаза непроизвольно закрылись.

— Ты не станешь извиняться, верно? — тихо спросил он. Кристина была готова извиниться за что угодно; она уже не знала, кто она, и где она, она лишь чувствовала колено Лиама рядом со своим бедром, она чувствовала его пальцы на своей щеке, а затем она почувствовала, как его мягкие губы осторожно касаются ее губ. Этот целомудренный поцелуй, затронувший в ее сердце потаенные чувства был самым лучшим в мире, потому что она была с правильным человеком. Если бы Кристина не лежала на постели, укрытая одеялом, она бы, наверное, упала, потому что сейчас ей казалось, что ее ноги и руки онемели. Она чувствовала на губах Лиама улыбку, когда он ее целовал, и ее саму, внезапно потянуло на смех. Когда Лиам наклонился для следующего поцелуя, девушка запрокинула голову, и рассмеялась. Лиам приподнялся выше на локте.

— Что? — в его голосе тоже был смех.

— Не знаю. Просто странно… мне вдруг неожиданно захотелось смеяться.

— Ты чувствуешь то, что чувствую я, — объяснил Лиам, ложась на бок, и подпирая щеку рукой. Кристина шокировано повернулась к нему:

— Что это значит?!

— Ты улавливаешь мое настроение, потому что мы с тобой связаны. Наверное, это произошло, когда я исцелил тебя. Теперь ты чувствуешь тоже, что и я, когда эмоции особенно сильны.

Кристина в ужасе отстранилась:

— Хочешь сказать, что мои чувства — это отражения твоих? То есть, я смеюсь, потому что смешно тебе, и я хочу поцеловать тебя, потому что хочешь ты?

— Да. — Лиам не стал лгать. Он пообещал Кристине никогда не лгать, и сейчас тоже не стал.

— Это значит, что я…не хочу…ничего не хочу?

Лиам улыбнулся.

Кристина очень любила, когда он улыбался.

— Кристи, ты говоришь так, словно я манипулирую тобой, — томно протянул он, но Кристине было не до шуток.

— А это не так?! — вскинулась она, быстро садясь на кровати, и включая лампу со своей стороны, чтобы видеть Лиама. Он со снисходительным смешком сел:

— Что ты сейчас чувствуешь, Кристина?

— Я?! Злость, потому что ты заставил думать, что я хочу тебя поцеловать!

— Я сказал, что ты чувствуешь то же, что и я. Ты видишь, чтобы я злился?

— Что это значит? — осеклась Кристина. На лице Лиама было все то же снисходительное выражение, словно он объяснял глупышке элементарные вещи.

— Это значит, что, когда мы с тобой чувствуем одно и то же, это усугубляется от связи. Я сильнее тебя, и мои эмоции тоже, поэтому ты ощущаешь все гораздо сильнее, чем раньше.

— Так я хочу этого или нет?! — вышла из себя Кристина. Ее пальцы сжали одеяло. Она не хотела поддаваться Лиаму, но она хотела быть сейчас с ним.

— Нужен ли тебе ответ на этот вопрос? — Лиам приблизился к Кристине, взял ее за плечи, и уложил на постель. Кристина неосознанно положила свои руки ему на талию, притягивая к себе. И Лиам с нежностью поцеловал Кристину. Их поцелуй затянулся, потому что, наверное, как и говорил парень, их чувства смешались, увеличиваясь, подпитывая друг друга, и умножаясь в прогрессии. Была ли это связь, или истинное чувство, но эти двое были сейчас вместе; их любовь росла словно огонь, словно яростный ураган, который поглощает все вокруг, уничтожает; они лучшие друзья, которые перешагнули через свою дружбу, и это оказалось не так уж и плохо.

Губы Лиама были мягкими и приятными, и словно бы родными. Они заставляли Кристину ощущать жар, словно температура ее тела поднялась до сорока градусов, словно девушка зашла с мороза, в теплую комнату, и медленно стала отогреваться, пока ее тело не стало мокрым, и горячим.

— Ты помнишь нашу встречу? — прошептал Лиам, целуя ее татуировку над сердцем.

— Ты был болваном.

— А ты была очень милой, — Лиам обернул руки вокруг Кристины, и откинулся на подушку. Сквозь ткань его футболки, Кристина слушала его размеренное сердцебиение, и улыбалась.