Мы не можем вернуться в портал и сбежать отсюда подальше. Обратный путь нам перекрыт черт знает откуда взявшимся облаком космического щебня. Только что его не было, и вот оно уже есть, сгустилось, обрело объем и плотность, как призрак в фильме ужасов, втянуло портал внутрь себя и зависло безо всяких намерений рассосаться. То есть, конечно, движение облака продолжается, но углядеть в нем систему и вектор нет никакой возможности, тем более что отдельные камушки уже пощелкивают по нашей защите, словно испытывая на прочность.

В чем, собственно, и заключается проклятие здешних мест.

Джильда молчит. Уж лучше бы она бранилась. От нее я бы снесла, пожалуй, и побои. Но она просто молчит и совершает колдовские пассы над панелью управления.

Корабль убегает от метеорного роя, намереваясь прижаться к планете. Все же там сохранилась кое-какая убогонькая атмосфера. Надежды на нее мало, но хотя бы что-то… Я понимаю план Джильды: укрыться от прямой угрозы, опустить защиту и спокойно восстановить дефицит энергии. А затем во всеоружии, без оглядки, в лоб прорываться к порталу. Это должно сработать.

Я снова ощущаю себя дурой и неудачницей. Вдобавок ко всему еще и совершенно бесполезной. Я пассажир, я балласт. Если возникнет в том нужда, от меня будет разумно избавиться, вышвырнув за борт.

Надеюсь, именно так Джильда и поступит. Руководствуясь здравым смыслом и соображениями высшей справедливости.

Что за бред лезет мне в голову? Какое значение для безопасности трампа могут иметь мои жалкие килограммы?..

— Джил, послушай: если мы сядем… — говорю я и сразу замолкаю, потому что все же, несмотря ни на что, мне не хочется, чтобы меня били.

Вопреки ожиданиям, Джильда откликается:

— Я думала об этом.

— И… что придумала?

— Где расположен этот твой… Храм Мертвой Богини?

Я перестаю дышать.

Мне во что бы то ни было необходимо туда попасть. Будь у меня душа, я с готовностью обменяла бы ее на такой шанс. То, что у мыслящих существ вместо души, так называемая «психоэмоциональная структура», или, проще говоря, психоэм, для торговли с врагом рода человеческого, увы, не годится.

Все еще не дыша, я придвигаюсь к развернутой во все пространство кабины карте планеты (я такую еще не видела, наверное — составлена по сведениям последних исследовательских миссий) и довольно скоро нахожу заветную точку. Это нетрудно: почти в центре самого большого континента…

— Ты уверена? — строго вопрошает Джильда. — Приглядись: здесь повсюду разбросаны скопления каких-то руин.

— Уверена, — говорю я задушенным голосом. — Вот это — Цирк Великанов, он и по форме напоминает арену, если не считать его размеров — полсотни миль в диаметре. Нам туда не нужно. Здесь проходит Призрачная Магистраль, ее ни с чем не спутать: полоса ровного грунта шириной в три мили и максимальной протяженностью сплошного участка в пятьсот миль. Нам туда не нужно. Это… это я не знаю, что такое, но туда нам определенно не нужно.

— Плод детского воображения… — насмешливо хмыкает Джильда.

Мы приближаемся к планете, а за нами неотступно следует клубящееся облако космического мусора. Что за адские законы небесной механики им управляют? Почему здесь не нашлось ничего сходного с нашими планетами-гигантами, чтобы запутать и раскрутить все эти метеорные рои вокруг центрального светила на манер астероидных поясов, которые не являют собой большой опасности, если, конечно, не соваться туда без подходящей защиты? Неужели взаимодействия двух солидных звезд недостаточно, чтобы за те же четыре с половиной миллиарда лет привести внутреннее пространство системы к некоторому порядку и выстроить собственную рациональную эклиптику?

Удача все же решила одарить нас еще одной своей улыбкой. Точка высадки находится на светлой стороне Мтавинамуарви, между тем как смертоносное облако надвигается с периферии. У нас будут почти сутки, чтобы накопить энергию для окончательного прорыва. И это мтавинские сутки, которые почти вдвое продолжительнее земных! К тому времени метеорный рой вполне спокойно может проследовать своим путем и освободить портал. И нам не придется взывать о помощи, если все планы пойдут прахом.

Трамп на большой скорости и по крутой траектории входит в верхние слои атмосферы. Внешняя оболочка корпуса нагревается, но это лишь дает возможность компеллерам дополнительно восполнить дефицит энергии. В сколько-нибудь серьезной газовой оболочке, к примеру, в земной, мы бы уже пылали эффектным болидом.

Кажется, я нервничаю.

Огромный кусок моей жизни связан с черно-белой пустыней, что разворачивается на экранах обзора. Я никогда прежде не видела свой мир с высоты: когда меня забирали отсюда, я валялась в гипоксической коме. То, что я вижу сейчас, не способно обрадовать ничьих взоров. Но это мой дом, черти бы его побрали.

Сердце колотится как бешеное… оказывается, у меня есть сердце.

Будь это кино, сейчас должна была бы звучать патетическая музыка. Но тишину кабины нарушают лишь слабые технологические шумы системы вентиляции, да еще, пожалуй, напряженное сопение Джильды.

Так вот она какова в настоящем деле, моя красотка Джильда. В этом прекрасном теле обнаруживается слишком много хромированного металла.

Монохромный пейзаж совершает разнообразные эволюции, вращаясь, кренясь, порой резко уходя книзу. На самом деле это трамп маневрирует на большой высоте, хотя в кабине движение почти не ощущается.

Все это намеревалась осуществить я сама. Боже, какая самонадеянность! Разумеется, у меня не было никаких шансов. Даже при деятельном участии бортового когитра, которому мои экзерсисы очень скоро показались бы неоправданно рискованными, и он отлучил бы меня от управления.

С самого начала весь расчет строился на психологии.

Джильда не бросила бы меня.

Я ничего не знаю о ее прошлом, но кое-что мне ясно о ней в настоящем. В критический момент она никогда не оставила бы своей заботой несчастную сиротку Тони.

Я неплохой манипулятор, моим психологам это прекрасно ведомо. А еще я какой-никакой, но математик. Могу просчитывать реакции оппонента наперед. Это несложно, когда дело касается натур искренних и простых, вроде Джильды. Да что там, я просто циничная хладнокровная сука.

— Контакт!

Снова перестаю дышать, закрываю глаза.

А когда открываю, то прямо перед собою, протяни руку — и коснешься, вижу Храм Мертвой Богини.