— Это не Бюйузуо, — сказал я, расслабляясь. — И прекрати ныть. Они думают, что заманили меня в ловушку. На деле же они сами в неё угодили.

Мы вступили под высокие своды Святилища Теней. Того самого, где я пережил церемонию Воплощения. Всё оставалось по-прежнему. Тускло горели факелы, нещадно чадя. Прыгали тени. Даже алтарь не удосужились починить. Видать, от ниллгана до ниллгана… На ходу я пнул один из обломков горбыля. Слава богу, хоть догадались убрать отсюда эуйбуишью падаль.

— Эй! — крикнул я. Эхо заметалось, отскакивая от стен. — Что за гадину вы натравите на меня сегодня?

— В этом нет нужды, ниллган, — услышал я звучный голос Дзеолл-Гуадза.

Я повернулся на звук. Мне показалось, что факелы, все разом, разгорелись втрое ярче. Верховный жрец стоял на неподобающем даже его высокому сану месте, впереди императора, который тоже пожаловал сюда, в окружении тупо озирающихся эмбонглов. Взгляд Солнцеликого блуждал. Должно быть, нелегко далась ему первая ночь без меня. А может быть, Дзеолл-Гуадз попросту опоил его какой-нибудь наркотической дрянью. Чтобы кукла вела себя смирно, не встревала в беседу.

Гиам, съёжившись, опустился на карачки и проворно пополз обратно, в темноту и сырость лабиринта.

— Вот как, — усмехнулся жрец, проводив его прожектором безумно сияющих глаз. — Могучий ниллган водил дружбу с разгребателем говна!

— Где Оанууг? — спросил я, покачивая ржавым от высохшей крови клинком.

— Я не знаю.

— Ты лжёшь, заклинатель пауков!

— Тебе придётся принять мои слова на веру, ниллган. Потому что выйти отсюда и узнать им цену ты уже не сможешь.

— Кто сумеет остановить меня? Ты?! Эти дикари?!

— Тебя остановит тот, кто останавливал всех ниллганов. Бюйузуо Многорукий, повелитель Рбэдуйдвура, истребитель живых мертвецов.

— Наконец-то! Я счастлив услышать его вызов. Я втройне счастлив буду свидеться с ним лицом к лицу. Обычно я давлю пауков сандалиями, но для такой высокосмрадной особы не пожалею и гузуага… Зови его, ты же имеешь власть над вауу, колдун!

— Он сам придёт, когда наша беседа мне наскучит.

Оказывается, на протяжении всей перебранки мы совершали круг за кругом в центре святилища, и разделяли нас только обломки алтаря. Зелёный кошачий взор Дзеолл-Гуадза исполнен был знакомой уже гипнотической силы. И я никак не мог разорвать связавшую наши глаза чародейную нить…

— Ты хочешь иметь право на поступки, ниллган. Тебе кажется, что ты наделён волей и разумом. Но глиняная кукла Юламэм тоже спит и видит сны, будто бы она человек.

— С тех пор, как я здесь, меня преследует упоминание об этой кукле. Хотел бы я взглянуть на неё.

— Обернись, и ты её увидишь.

Связующая нить ослабла. Я бросил короткий взгляд через плечо. Император Луолруйгюнр Первый. Он безмолвно торчал на прежнем месте, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону.

— Рабы не должны быть свободны, — Первый ключарь баюкал меня низкими раскатами своего голоса. — Но высшие силы приказали мне сделать так, чтобы они могли жить и работать, как им заблагорассудится. Чтобы увидеть, захотят ли они работать, смогут ли обойтись без надсмотрщика за спиной. И я не свободен, и я такой же раб высших сил… Вот Одуйн-Донгре стал своеволен. И тогда Солнцеликий стёр его в прах. Также и ты. Когда мне стало обременительно соседство юруйагов, я спустил на них тебя. Как бешеного пса. И ты разорвал их на куски. Ты понял меня? Там не было твоей женщины и твоего вургра. Мне просто не нужны стали юруйаги! Но ты мне поверил. Ты привык, что зигганы не лгут. Но я не обычный зигган. Потому что в этом мире только я наделён свободой говорить или не говорить правду.

— Теперь ты хочешь убить и меня, жрец?

— Мне безразлично, жив ты или мёртв. Я призвал тебя из Земли Теней охранять юйрзеогра, и ты справлялся со своей работой лучше других. Ты великий воин. Но ты странный ниллган. Ты задаёшь вопросы. Ты шляешься по Эйолудзуггу. Ты водишь дружбу с вургром и сумасшедшим пророком. Это невыносимо! Ты всё время пытаешься ускользнуть из моей власти. А этого не должно быть. Я должен держать в своих руках все ниточки паутины мира.

— Тебе не достанет рук, жрец.

— Их достанет у Бюйузуо.

— Мне неведомы противники, способные уничтожить меня. Юруйаги? Последние из них пасут буйволов возле Ямэддо. Эмбонглы? Это просто смешно… Многорукий? Я не верю в него. Быть может, ты заключил сделку с кем-то из Пяти Богов? Вряд ли они снизойдут до такого стерволюба, как ты… Но всё же, коль скоро ты задумал вернуть меня к престолу Эрруйема, ответь мне, открой напоследок свою тайну, чтобы я унёс её с собой во тьму Ниллгоунгэра: что это за высшие силы, способные управлять даже тобой?

— Вот стоят эмбонглы. Им доступны лишь простые чувства. Гнев, голод, похоть. Они не ведают разницы между жизнью и смертью. Они не задают вопросов и умрут счастливыми. Почему же ты постоянно ищешь себе огорчений, ниллган? Кем ты был при жизни?

— Ты не ответил. Так что теперь уж ты поверь мне, жрец. Я не умру, пока не узнаю всей правды. Даже если мне придётся вырезать её из тебя по кусочкам.

— Хороший ответ, ниллган. Смотри на меня. Не отводи глаз, если не хочешь упустить свою правду.